Текст книги "Оборотная сторона жизни (СИ)"

Автор книги: Наталья Захарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

  Так как самоплагиат меня не устраивает, ловите то, что родилось в моем воспаленном мозгу после ударной дозы сладкого. Попаданство, смерть персонажа, юмор, драма, фентези. Гет и Джен. Хардкор, это обязательно!

  Комменты – сюда! Оценки – тоже!

  Горы Обреченных тянулись одной сплошной неприступной стеной: крутые стены, острые пики, глубокие провалы... Словно в насмешку созданный неведомым богом-садистом непреодолимый природный барьер. Растительность у подножия гор также не внушала доверия: густой непролазный лес, славящийся неприметными, но невероятно глубокими болотцами, обладающими повышенной засасывающей способностью; кишащий мириадами ядовитых и просто кровососущих насекомых; но славился Лес Обреченных не этим.

   А своим, так сказать, населением.

   Издавна, еще при жизни прадедушки нынешнего Повелителя маги, обучающиеся химерологии, выпускали в него свои творения. По разным причинам: избавиться от результата эксперимента, который и показать-то стыдно; избавиться от результата эксперимента ставшего наоборот, слишком удачным; да и просто так, для веселья. Своего.

   Неизвестно, было весело тем уродцам, которые теперь были коренными обитателями лесного массива, но вот то, что различным захватчикам, разбойникам, преступникам и прочим неблагонадежным элементам было весело, это факт. Причем, зачастую, смертельно.

   Впрочем, Повелителям тоже было весело, особенно им нравилось устраивать в Лесу охоты, используя в качестве приманки тех, кто по своему скудомыслию решил, что может что-то требовать от представителей власти, а также просто неугодных и опальных придворных.

   Но в этот раз нарушители сунулись в опасное место по собственной воле.

   ***

   Трухлявый сучок переломился с едва слышным хрустом, но для измученных долгим бегством от егерей несчастных он прозвучал раскатом грома. Не оборачиваясь, старший треснул поравнявшегося с ним младшего рукой по затылку, придавая ускорение и напоминая о том, что тишину нужно соблюдать, после чего дал сигнал сворачивать.

   Круто развернувшись, истощенные бегуны резко сменили курс.

   ***

  Разведчик осторожно коснулся пальцем слегка примятой травинки и улыбнулся, показав на мгновение белоснежные зубы. След совершенно определенно вел в Лес, четко и уверенно показывая, куда ломанулись в поисках спасения мерзкие зеленокожие. Брезгливая гримаса на секунду исказила красивое лицо, скрытое под маской, а глаза зажглись мрачным огнем.

   Капитан определенно порадуется, осталось только доложить.

   Теперь и напрягаться не нужно будет – лес сам всё сделает.

   ***

   – Что будем делать? – прошептал молодой урр-укхай, уныло поглядывая на сидящего под огромнейшим, в десяток локтей в диаметре, деревом и облизывающегося на неожиданно крупные мясные плоды, которые все никак не хотели слезть прямиком к нему в пасть, острохвоста.

   Здоровенная зверюга весело оскалилась, умащиваясь поудобнее: рано или поздно сидящая на дереве обнаглевшая добыча устанет и свалится, или сделает попытку побега... а пока, почему бы и не полежать со всеми удобствами? Подстилка из листьев толстая и мягкая, конкурентов не наблюдается, всякая мелочь не раздражает и под горячую лапу не лезет...

   Красота!

   Как и многие в этом лесу острохвост был полуразумным.

   Сидящие на дереве страдальцы переглянулись. Здоровенная, черная с ясно видимым зеленым отливом тварь, похожая на бронированную собаку гигантских размеров, прищурила слишком умные для зверя глаза, втягивая воздух влажными ноздрями. Потянувшись, осторохвост продемонстрировал острые шипы, усеивающие хребет и длинные, крючковатые когти, на мгновение вылезшие из кончиков пальцев.

   – Не знаю... – задумчиво почесал подбородок старший. – Есть один вариант, но он мне ну совсем не нравится! Хотя, – скептический взгляд вниз, – чувствую, скоро я заговорю совсем по-другому.

   Предчувствие Кер-диера не обмануло. Просидев на ветках три дня он был готов на все, даже на осуществление совершенно безумного плана, зародившегося в его явно воспаленном воображении. Поход за надежно спрятанным в условленном месте грузом, который должен был принести им прекрасную прибыль и быть совершенно безопасным, неожиданно превратился в гонки на выживание. Почему отряд рейнджеров очутился именно там именно тогда, когда два предприимчивых урр-укхая полезли в ухоронку, было непонятно, но факт оставался фактом: их засекли и погнали, как зайцев. Путь к спасению оказался еще хуже, чем возможная альтернатива, а уж про нынешние перспективы и говорить нечего. Впрочем, говорят, что удача покровительствует храбрым? Раз так, надо рискнуть.

   – Значит, так, – раскрыв довольно подробную карту, Кер-диер объяснял Маэл-кору свою задумку. – Мы находимся примерно вот здесь, – крепкий палец ткнул в точку на карте. – Единственное наше спасение, это добраться воооот сюда, – палец провел короткую прямую, указывая на нарисованный череп.

   – И что это? – подозрительно посмотрел на весело скалящийся черепок Маэл. Рисунок явно не прибавлял оптимизма, а ситуация с каждым мгновением становилась все хуже и хуже: острохвост уже пару раз скреб лапами ствол, задумчиво оглядывая гладкую поверхность. Какое счастье, что эти твари лазать по деревьям не умеют! Правда, умеют другие, но им повезло на таких не нарваться.

  Пока повезло.

   – Это? – грустно взглянул на значок Кер, – это или наше спасение, или... не совсем.

   – Так что это?

   – Могильник.

   – Кхе!

   Маэл изумленно посмотрел на напарника, с которым явно не соскучишься.

   – Могильник?!

   – Он самый.

   – Откуда в лесу могильник? И... кстати... – взгляд Маэла преисполнился подозрительности вселенского масштаба, – откуда ты про него знаешь?

   Недовольное сопение вновь заскребшего когтями твердое, как камень, дерево, острохвоста, прервало начинающийся допрос.

   – Да уймись, ты, тварюка!

   Огромная, колючая как неизвестно что, шишка полетела прямо в лоб наглеца, но юркое порождение сумрачной мысли какого-то сбрендившего гения химерологии с легкостью увернулось и весело оскалилось, показывая несколько рядов острых зубов. Насмешливо фыркнув, острохвост покрутился, умащивая свою тушу на нагретое место, после чего смачно зевнул, и прикрыл глаза, положив тяжелую морду на лапы.

   Сидящие на дереве неудачники синхронно, с оттенком зависти, вздохнули: им о спокойном сне и мечтать не приходилось.

   – Ну, так что? – нетерпеливо прошипел Маэл. Кер неопределенно пожал плечами:

   – Видишь эту карту?

   – Ну?

   – Я приобрел ее у одного пропойцы, который напившись, хвастался, что совершил несколько ходок в этот могильник. Откуда он разузнал о его местоположении, я не знаю, но... было у него кое-что, наводящее на размышления... да...

   – И?

   – И, – вернулся к разговору задумавшийся Кер, – как ты думаешь, что делают с бастардами различные благородные сидхе?

   – Судя по твоему вопросу – ничего хорошего, – прищурился начинающий понимать Маэл. Кер довольно кивнул.

   – Именно! А что делают с бастардами, у которых, тем не менее, есть некоторые права на трон?

   – Ты хочешь сказать... – облизнул внезапно пересохшие губы Маэл, жадно уставившись на карту.

   – Да. В этом могильнике хоронят тех, кто мешает королевской крови осуществлять права на трон. И говорю сразу: их хоронят со всеми почестями и обрядами.

   – Зачем?! – поразился Маэл, перед глазами которого встали гробницы, доверху набитые невероятными сокровищами.

   – А чтоб перед смертью порадовались, несчастные, – неприятно усмехнулся его напарник.

   Маэл замер. Наличие такой карты у напарника наводило на размышления, причем, крайне интересные. Одно дело – идти в сторону схрона, в котором ты знаешь, что найдешь, и совсем другое – переться в неизвестность с неопределенным шансом на обогащение. Маэл еще раз подозрительно посмотрел на карту, прикинул шансы на успех...

   – Половина награбленного – моя, – твердо глядя в глаза напарника, заявил юноша. Тот кивнул.

   – По рукам!

   – Итак, как выбираться будем?

   Вместо ответа Кер порылся в заплечной сумке и вытащил небольшой флакон с мутной жидкостью.

   – Две капли на каждую ладонь, растереть, каплю на волосы, по капле на подошвы. Это отобьет наш запах, и твари нас не увидят.

   – А сиделец под деревом?

   – С ним тоже разберемся.

   Достав еще один флакон, Кер осторожно пополз по ветке, оказавшись как раз над спящим острохвостом. Сорвавшаяся с горлышка капля упала ему на голову, после чего произошло неимоверное: тварь зевнула, скрутилась поудобнее, и засопела.

   – Он будет спать сутки. За это время мы должны добежать до могильника – туда твари не суются.

   ***

   Они мчались сквозь странно пустой лес быстрым, экономным бегом. Лиги улетали одна за другой, солнце было в зените, когда перед ними возник странный, явно рукотворный холм, стоящий на четко очерченной огромной поляне. Полное отсутствие растительности, гладкая, утоптанная поверхность, камни с выбитыми на них знаками по периметру, и тяжелая, металлическая дверь в холме.

   – Дошли! – неверяще выдохнул Маэл, зачарованно уставившись на дверь. Кер довольно хмыкнул. До места они добрались, зелья работают, как надо, осталось только отобрать все ценное. Живые здесь появляются крайне редко, а мертвые... мертвые спокойно спят, и не мешают их грабить. Просто рай для предприимчивого разумного!

   Единственное, что смущало – большой валун, отполированный до блеска, похожий на большое, мягкое, уютное кресло, он видел такие в очень богатых домах, а пару раз даже посидел в них, пока никто не видел, а также стоящий рядом каменный столик. Словно хозяин устроил себе уголок для отдыха... Впрочем, это – нереально.

   В последний раз сюда кого-то привезли тысячу лет тому назад, какую-то принцессу, если верить слухам и бормотанию его в зюзю пьяного невольного осведомителя. может, это поставили еще тогда? Следов живых все равно нет, впрочем, как и следов ауры: один маленький неприметный амулетик исправно сигнализировал об этом.

   Меж тем, его напарник возился с дверью, аккуратно вскрывая замок. Этот могильник был не разграбленным, им вполне может повезти, а уж какие сокровища положены принцессе, пусть и незаконнорожденной...

   Кер мечтательно прищурился, предвкушая мародерство, и наблюдая за успешными попытками вскрыть дверь. Недаром он взял его в напарники, у Маэла поистине золотые руки! Пусть у них не получилось выполнить работу, за выполнение которой им дали прекрасный задаток, ведь контрабанда очень щедро оплачивается, зато есть шанс разбогатель на халяву. И что с того, что придется разворошить чью-то могилу? Трупу уже все равно, а им золотишко не помешает.

   Урр-укхай вздохнул, и посмотрел на ковыряющего дверь напарника. Тот явно знал, что делал. Что самое интересное, магической защиты на двери не было, и замок можно было спокойно вскрыть. Провозившись час, юноша устало вытер лоб рукавом, и эффектно толкнул дверь, которая бесшумно распахнулась, показывая богато разукрашенный коридор с магическими светильниками, вспыхнувшими приятным золотистым светом.

  Кер зачарованно сделал шаг к своим сокровищам, успев краем взгляда зацепить полный дикого, первобытного ужаса Маэла, после чего внезапно очутился лежащим мордой в землю, распластанным, неподвижным, с прижимающей его явно чьей-то ногой, а тихий голос заставил волосы на теле встать дыбом.

  – И куда это вы лезете, гости незваные?

  Глава 1.

  И вновь в конкурсе на самого лучшего массовика-затейника побеждает Смерть!

   (философское наблюдение)

   Мумий жил, мумий жив, мумий будет жить! В.И. Мумий. («Куклы»)

   За десять лет до этого.

   Лес, как всегда, был наполнен звуками. Шелестела листва, поскрипывали стволы деревьев, кто-то кого-то ел, кто-то был против этого, кто-то удирал, и кто-то догонял... всё, как обычно. Выскочивший на полянку герхав резко остановился, переступая острыми копытцами, понюхал воздух... и рванул в другую сторону. Даже для химеры это место пахло очень плохо: смертью, муками и отчаянием.

   Листья зашумели еще сильнее, в воздухе запахло грозой. Тяжелый, душный воздух, до предела насыщенный лесными ароматами, казался тягучим, как сироп. Воздушные вихри на глазах нагоняли темные, плотные тучи, редкие капли понеслись к жаждущей влаги земле.

   Закутанный в плащ неизвестный осторожно огляделся, сверился с картой и, натянув поглубже капюшон, поспешил пересечь полянку, направляясь к потемневшей от времени двери. Раскрыв мешок путник вынул странный светящийся призрачным голубым светом шар, установил его на маленькую подставку, после чего коснулся его поверхности пальцем, и поляну вместе с холмом накрыло полупрозрачным куполом, по которому стали скатываться капли набирающего силу дождя.

   Довольно кивнув, мужчина потер руки, внимательно осмотрел дверь сквозь небольшое, с ладонь зеленое зеркало, поцокал языком, и принялся потрошить мешок. На всё у него есть только сутки, пока стоит купол.

   Опытный взгляд взломщика прошелся по темной поверхности двери, выискивая точки прикрепления заклинаний, руки вытаскивали необходимые инструменты, мозг перебирал возможности быстрого решения возникшей перед ним проблемы. Зеленоватые пальцы аккуратно принялись прикреплять с помощью специальной смолы темно-синие кристаллы, разбавляя их бронзовыми дисками с вычеканенными символами.

   Когда дверь стала похожа на жабу – такая же пупырчатая, вор разогнулся, потирая затекшую поясницу, и удовлетворенно окинул ее взглядом. Его Наставник был бы доволен... впрочем, ничего особо сложного ему не встретилось, защита была довольно средней, как ни странно. Единственное, что смущало – чары были настроены таким образом, чтобы никто не смог отпереть дверь изнутри.

   Хмыкнув, вор пожал плечами: на его взгляд это было глупостью... хотя, если бы на такой могильник набрел некромант, что помешало бы ему снести дверь снаружи? Ничего. Впрочем, проверка не повредит. Выудив из мешка еще один амулет в виде бронзового диска с укрепленной в центре стрелкой, вор принялся водить им из стороны в сторону. Амулет остался безучастным к его волнениям. Облегченно вздохнув, он спрятал амулет, и продолжил работу. Мужчина подбросил на ладони крупную жемчужину, прошептал слова активации и прикрепил ее ровно в центре получившейся конструкции, после чего опрометью бросился за холм, подхватив мешок. Как только он забежал за склон, раздался хлопок, и земля странно вздрогнула.

   Выждав еще минут пять для верности, вор осторожно вернулся к двери. Та была раскрыта настежь, целая, без повреждений. Мужчина довольно хмыкнул: старый Ллорзо опять не подвел! Руки у него поистине золотые, да и голова не хуже...

   Закинув мешок за спину, вор сжал в ладони маленький стеклянный шарик, после чего подбросил его в воздух. Шарик засветился сильным золотистым светом, зависнув прямо над головой мужчины. Вор поправил мешок, и сделал шаг в темный провал хода.

   Чем дальше шел неизвестный, тем меньше ему нравилось то, что он видит. Стены были гладкими, отполированными, словно зеркало. Никаких картин, росписей, факелов и украшений, как в других склепах, в которые ему довелось попасть. Базальт и обсидиан, больше ничего. Длинный, совершенно пустой коридор вывел его в большую, круглую погребальную залу, где в центре, на возвышении, стоял массивный каменный гроб, совершенно лишенный украшений и каких-либо надписей.

   Никаких сундуков с сокровищами, ничего!

   Что за невезение?

   – Неужели пустышка? – разочарованно пробормотал вор, оскорбленный царящим вокруг запустением до глубины алчной души. – Может, кенотаф? Или того хуже, нелюбимая теща Повелителя? Да нет, не верю! Ллорзо клялся, что сокровища есть! Значит...

   Глаза устремились на гроб. Вот оно... просто и изящно! Сокровища внутри!

   Тяжеленная крышка сдвинулась с пронзительным скрежетом, сначала на палец, потом на ладонь... рисуя в воображении груды золота и камней, вор напрягся, сдвигая преграду к вожделенному богатству, упираясь ногами в гладкую плиту пола. Еще немного, еще чуть-чуть... подошва заскользила, и настырный грабитель ударился подбородком об острый угол гроба. Рассеченная плоть тут же засочилась кровью, капли которой упали прямо на возвышение, на котором стоял каменный ящик. Выругавшись, вор прижал к ране тряпку, которую держал как раз для таких случаев.

   Остановив кровь, он бросил взгляд на постамент, и замер. Крови не было. Она словно впиталась. Волосы под капюшоном зашевелились от начинающегося мандража. Постамент неожиданно начал крошиться, показывая, что внутри него есть полость. Тихое поскребывание отдавалось в ушах набатом, показавшаяся иссушенная, костлявая рука стала последней каплей для измученных нервов.

   Не помня себя от накатившего ужаса, грабитель вылетел за дверь, позабыв мешок.

   ***

   Костлявые пальцы ощупали края дыры, после чего сжались, начиная ударами расширять путь на свободу. Камень поддавался с трудом, но затем дело пошло на лад. Руки расшатывали камни, выбивали их, царапали длинными когтями, оставлявшими глубокие борозды. Солнце не успело сесть, как края дыры расширились настолько, что сквозь нее пролезло сухое тело.

   Вывалившаяся наружу фигура поражала своей несуразностью: длинный, обтянутый высушенными до деревянного состояния остатками мышц и кожи скелет, одетый в роскошнейший гарнитур из странного черного металла и такого же цвета камней, а также невероятно дорогое церемониальное облачение из паутинного шелка, покрытое изысканнейшей вышивкой. Вело себя непонятное нечто не менее странно: оно село на пол, повертело головой, после чего принялось осторожно ощупывать себя костлявыми руками.

   Закончив исследования, мумия поднялась и немного неуверенной походкой направилась к отполированной до зеркального блеска обсидиановой стене. Постояв некоторое время возле нее, она схватилась за голову, беззвучно воя от ужаса, после чего с глухим, деревянным стуком рухнула на пол.

   Оставшийся от вора светлячок еще некоторое время светил, пока не кончился заряд энергии, после чего мигнул и погас.

   В склепе вновь воцарились мрак и тишина.

   ***

   Первые несколько дней (недель?) помнились плохо. Какие-то мутные куски, вспышки прояснения сознания, странные, чужие воспоминания, вновь тьма... положение усугублялось тем, что органы чувств работали крайне слабо и непонятно, а также очень избирательно.

   Однако, все меняется, постепенно душа все сильнее сливалась с ущербным телом, в которое попала неведомым пока образом, и положение начало проясняться, и тогда обнаружилось, что в каждой ситуации есть не только минусы.

   Зрение, например, было даже не стопроцентным... невозможно было описать эту четкость и ясность... говорят, так видят орлы? Сравнить было невозможно, но вот то, что человеческое зрение отстает по всем параметрам, было совершенно ясно.

   В склепе было темно. Совершенно. Ни малейшего лучика, отблеска или самого слабого мерцания... только тьма и мрак. И, тем не менее, глаза четко различали мельчайшие детали: лежащий на полу мешок, об который она часто спотыкалась, бегая из стороны в сторону и отворачиваясь от отражения в гладких стенах; маленький скол на крышке гроба; валяющийся в одном из углов стеклянный шарик... изысканные переплетения украшений, болтающихся на шее, кистях рук, и свисающих с высохших остатков ушей.

   Однако напрягало даже не это... обзор. Угол обзора был просто неимоверным: для того, чтобы видеть, что происходит сбоку, не нужно было напрягать периферийное зрение или поворачивать голову. Ткань глазам также не мешала. Выяснилось это случайно, когда во время очередного забега на голову упал глубокий капюшон, закрывший, практически, все лицо.

   А еще напрягала чистота...

   Внутри склепа было чисто. Ни пылинки на стенах, никаких свисающих полотнищ паутины, с сидящими на них откормленными или голодающими (как повезет) хозяевами, ни соринки на гладком полу. Ничего, словно только-что прошла армия уборщиц с тряпками и вениками. Даже от пыли, принесенной подошвами вора ничего не осталось.

   Слух так же радовал. Каждый шорох казался неимоверно громким: ткань скользила по полу, постукивали босые ступни, звенели украшения, иногда поскрипывали суставы, как у артритчика со стажем.

   Есть, пить, спать не хотелось. Мысли редкими искрами вспыхивали в перегруженном мозгу, вспыхивали и... гасли. Но постепенно их количество росло, они стали множиться, разгораться, заставляя измученный всем произошедшим погасший разум вновь сначала затлеть, а затем и разгореться.

   Через часы, дни, недели она пришла в себя достаточно для того, чтобы застыть неподвижной статуей посреди помещения, задумчиво уставившись внутрь приоткрытого гроба.

   Первой мыслью было: «Что происходит?». Ответа на нее не было, но следом потянулась другая.

   Кто я?

   Яркие краски вспыхнули перед глазами, и нечто вновь беззвучно закричало: сухие легкие не могли набрать воздух, и сквозь мертвую глотку не проникло ни звука...

   Подошедший в это время к краю полянки острохвост вздрогнул, завертел головой и умчался в чащу, здраво рассудив, что ни к чему связываться с непонятным.

   Нечто вздрогнуло, метнувшись в сторону вслепую, запнулось о край постамента и рухнуло прямо на гроб, полуприкрытый крышкой, которая от удара съехала окончательно, с грохотом свалившись на пол, и полностью открывая доступ к содержимому каменного ящика.

   Начавшаяся истерика тут же сгинула без следа, вспугнутая открывшимся зрелищем.

   Каменный гроб был совершенно пуст, на первый взгляд. Если бы незадачливый вор успел снять крышку, то, скорее всего, помер бы потом от разрыва сердца: выложить кругленькую сумму за информацию о местонахождении могильника, закупить дорогостоящие амулеты, дрожать в пути, переться через наполненный опасностями Лес, надрываться, пытаясь добраться до сокровищ, и... ничего!

   Но это на первый взгляд. А вот на второй...

   В углу гроба сиротливо притулилось что-то. Что-то маленькое, металлическое, странной формы.

   Мумия плавно наклонилась, протягивая руку и доставая непонятный предмет, влекущий к себе, как сладкоежку – кондитерская.

   Залитые тьмой глаза внимательно рассмотрели предмет, зажатый тонкими пальцами. Кольцо. Из того же странного черного металла, что и украшения, болтающиеся на теле, она даже поднесла цепь-ожерелье к лицу, чтобы сравнить.

   Тот же странный маслянистый блеск, как у нефти на солнце, тот же цвет. Непонятный черный металл... железо? Вроде, в Индии что-то такое есть... колонна в Дели. Или в другом месте?

   В голове тут же завертелись ассоциации, вспыхивающие в мозгу яркими картинками слайдов. Метеорит? Самородное железо другого цвета... С трудом сосредоточившись, мумия помассировала сухими пальцами переносицу, слыша, как скрипит кожа, после чего вновь уставилась на кольцо.

   Оно поражало. Невероятная, филигранная работа: драконоподобная химера, полураскрывшая крылья, с хвостом, согнутым в кольцо. Странный гребень, веер щупалец, россыпь мелких черных камней по краям крыльев, острые зубы в оскаленной пасти.

   Странная неведомая зверушка.

   Кольцо было странно теплым, от чего его хотелось гладить, ласкать, одеть... почти просунув в кольцо палец, мумия резко остановилась, вновь зависнув. С чего вдруг такое странное желание? И почему оно вообще возникло?

   Осторожно подняв крышку, мумия с легкостью положила ее на гроб, удивившись такому подвигу, аккуратно положила кольцо на импровизированный стол, собралась с духом, и совершила то, на что не хватало решимости все это время – подошла к стене и внимательно рассмотрела свое отражение.

   Полюбоваться было на что.

   Среднего роста, о фигуре сказать ничего нельзя, кроме одного – она была. Давно. Лет, этак, тысячу назад. Теперь это был скелет с высушенными остатками мяса. Мумия неожиданно мысленно фыркнула: самая замученная диетами и анорексией модель – жирная корова по сравнению с этим. Какой размер? Суперминус ХS? Веса немного, килограмм, может, двадцать пять – тридцать, если сильно повезет – тридцать пять.

   Она со все разгорающимся интересом повертелась, рассматривая выпирающие сквозь тонкую ткань непривычного одеяния мослы, отодвинула пальцем горловину, наклонив голову и уставившись себе за пазуху. Из горла не вырвалось ничего, но внутри она заливалась хохотом.

   Грудь! У нее была грудь! Где-то... интересно, где? Поправив ткань, она еще раз себя ощупала и удовлетворенно кивнула – определенно девочка! Хоть что-то хорошее... Глаза продолжали фиксировать детали: темная, как у сухофрукта, сухая кожа, обтянувшая кости; совершенно лысая голова; длинные прямые когти, довольно острые – царапины на камне оставляли только так. Похожие на отбракованный чернослив уши.

   Судя по всему, богатая особь неизвестной расы, но явно не человеческой, так как кончики ушей были заостренными. Да и длина органов слуха навевала интересные ассоциации... Эльф?

   Залитые тьмой глаза – никакого разделения на белок, радужку и зрачок, все одинаково черное.

   Тонкие губы с трудом растянулись, продемонстрировав спрятанный за ними частокол треугольных зубов, словно у акулы. Акула?

   Перед глазами промелькнула огромная хищная рыба, рвущая на части тюленя. Хммм... акула, определенно не эльф. Хотя...

   Руки приподняли тяжелую цепь невероятно искусной работы, украшенную крупными круглыми бусинами из темного, практически черного камня, с вспыхивающими в глубине яркими вкраплениями всех цветов. Словно кусочек радуги в безлунном небе. Пальцы осторожно погладили тяжелую бусину. Опал-арлекин, вспыхнуло в сознании название.

   Цепь походила на четки, металл чередовался с камнями, все венчал крупный камень-подвеска. Покачав украшение, и рассмотрев такого же плана браслеты на тонких кистях рук, а также болтающиеся в ушах длинные серьги, мумия огляделась, прилегла на крышку гроба, предварительно бросив внутрь кольцо, вызывающее нестерпимый зуд в кончиках пальцев, заложила руки за голову, и принялась обдумывать глубину той задницы, в которую угодила.

   Ведь недаром говорят: бойся своих желаний...

   ***

   Все мы чего-то хотим. Причем безвозмездно, то есть, даром. Совсем даром, особенно на халяву, вот только реальность часто корректирует наши хотелки по-своему. Вот и она когда-то хотела стать принцессой, естественно, красавицей, умницей, богатой и счастливой. Результат?

   Поворошив блеклые вспышки воспоминаний, терзающих ее в первое время после вселения в это непотребство, оставалось только хмыкнуть, и порадоваться за себя, любимую.

   Да, она попала в принцессу. Незаконнорожденную, но кого волнуют такие мелочи?! Ведь главное, что принцесса! И не важно, что несчастная прожила только семьдесят лет – с учетом того, что Высшие Эльфы, или как их еще называли – Сидхе, становились совершеннолетними в сто, это даже не смешно. Подросток!

   Причем, мозги явно отстали, хекая и отдуваясь в попытке догнать стремительно развивающееся тело. Судя по всему, так и не догнали... И что с того, что на несчастную смотрели с большим презрением, чем на простолюдина? Да, отец у нее принц, причем, наследник трона, а вот мать... одна из целого легиона служанок, вечно вертящихся у него на пути, развлечение на одну ночь.

   Ребенка, родившегося вне брака, отец так и не признал официально, хотя все знали правду о ее происхождении. Впрочем, этого стоило ожидать, однако, принц также не поступил так, как того требовали приличия: не выдал замуж свою мимолетную страсть за обеспеченного мужчину, не обеспечил своего потомка.

   Придворные этого не одобрили, а так как проявлять неуважение и высказывать свое «Фе!» тому, кто одной ногой уже стоит на ступеньке, ведущей к трону, чревато осложнениями, все свое недовольство они выливали на девчонку, зависшую в непонятном статусе.

   С одной стороны, имеет, хотя и крайне мизерные, права на трон. С другой... она – никто, и звать ее никак. Так и росла принцесса-бастард Аиллия*, оправдывая свое имя. Может, с течением времени что-то бы изменилось в лучшую сторону, вот только девушка до этого не дожила.

   Ее дяде, принцу Эссертиалу, надоело дышать в затылок своего старшего брата, глазея на ласково манящее золотым блеском креслице с гербом на спинке. Брат портил обзор и мешал эстетическим устремлениям, а это не есть хорошо.

   Ему потребовалось пятьдесят лет, чтобы сплести надежную, крепкую паутину заговора, вырыть яму, и заботливо наточить колья, предусмотрительно вкопанные в дно ловушки. Король совершенно неожиданно подпал под действие проклятого артефакта, подаренного недругами, зачахнув и потеряв свои силы и права на трон, после чего новоиспеченного владельца трона, радостно смахивающего тряпочкой пыль с твердого сиденья так же постигло несчастье в виде ревнивой любовницы, как следует продемонстрировавшей зарвавшемуся ловеласу, что отнюдь не все могут короли.

   Оперативно похоронивший своих предшественников принц тут же примерил шикарную золотую шапочку, настоящий эксклюзив, после чего вплотную занялся подчищением различных хвостов. Эссертиалу не нужен был конкурент, пусть и с такими шаткими шансами занять его место, ведь при желании можно их укрепить, особенно если найдется небезразличный к этому разумный. Он просто обеспечивал себе прекрасное, не омраченное подозрительными тучками, безоблачное будущее.

   Глупую девчушку, не успевшую и не захотевшую удрать, просто одной не слишком погожей ночью выволокли из спальни королевские стражи, после чего скрутили в бараний рог, засунули в мешок, и куда-то поволокли, предварительно дав по голове, чтобы не брыкалась.

   Аиллия пришла в себя в подвале, стоящая на коленях в одной ночной рубашке, под презрительным взглядом дяди. Рыдания и уверения «что она никогда!» на него совершенно не подействовали. Может, он бы и оставил ее в живых, хоть это и было под большим сомнением, но дуреха стала орать, что дядя должен ее пощадить, ведь в ней тоже есть королевская кровь, пусть и непризнанная...

   ... – Значит, должен? – скептически скривился Эссертиал, брезгливо рассматривая зареванную идиотку, валяющуюся кучкой смятого тряпья у его ног. – Должен... какое ёмкое слово! И ты взываешь к родству... отвергнутая... что ж, я уважу твое стремление! Тебя похоронят, как положено Наследнице... – жуткая улыбка перекосила прекрасное, вечно юное лицо Высшего. Несколько приказов, после чего Стражи разделились: одни остались с королем и его жертвой, другие куда-то исчезли. Через четверть часа они вернулись, неся несколько свертков.

   Эльф открыл шкатулку, хмыкнув при виде ее содержимого, а тем временем девушку вздернули на ноги, стянули с нее рубаху, и буквально втиснули в дорогое, из нескольких слоев паутинного шелка церемониальное одеяние – ашутту**.