Текст книги "Моё (не)летучее счастье (СИ)"
Автор книги: Наталья Мусникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Ладно, не переживай, вернёмся домой, я найду тебе достойных учителей.
Риола охнула, метнула встревоженный взгляд на Охотницу. Арион усмехнулся жёстко, подошёл к Бригитте приказал властно, тоном, не терпящим возражений:
– Забудь всё, что услышала, и вообще всё, что случилось в этой комнате.
Короткий и резкий, похожий на выстрел, щелчок пальцев развеял магические путы, Охотница, не успев сгруппироваться, грохнулась на землю, сильно ударившись локтями и коленями. Постояла на четвереньках, ошалело мотая головой и бессмысленно хлопая глазами, словно ударенный обухом молодой бычок, и спило выдохнула:
– Что… где я?
– Вы в нашей с мужем комнате, – Риола вежливо улыбнулась, настороженно глядя на Охотницу и стараясь благоразумно держаться поближе к Ариону.
Бригитта с приглушённым кряхтением села, привалившись спиной к стене, потёрла лоб заметно дрожащей ладонью:
– Ничего не помню, голова трещит, как с похмелья. Как я здесь оказалась?
– Ты горничная моей жены. Виолетта приказала подать платье, ты пошла за ним, споткнулась о ковёр и упала, ударившись головой. Именно так всё и было.
Последняя фраза прозвучала не утверждением, а приказом, не терпящим возражений, на груди Охотницы вспыхнули чуть приметные светло-серые искры магии подчинения. Наложенное заклятие сработало моментально, Бригитта криво улыбнулась, ещё раз потёрла лоб и, облизнув пересохшие губы, хрипло прошептала:
– Прошу прощения за мою неловкость.
– На первый раз мы тебя прощаем, – тоном монарха, дарующего жизнь провинившемуся подданному, провозгласил Арион, – помоги госпоже переодеться.
Охотница встала, с трудом, едва удержав равновесие, сделала неуклюжий реверанс и подошла к Риоле:
– Чем могу вам служить, госпожа?
«Ри, займи её, пока я готовлю зелье для снятия замка со рта».
Голос Охотника, прозвучавший прямо в голове драконессы, заставил её вздрогнуть от неожиданности, но под удивлённым с лёгкой искоркой подозрения взглядом Бригитты девушка быстро взяла себя в руки. Значит ей нужно тянуть время и отвлекать на себя внимание Охотницы? Что ж, отлично, пришло время доказать, что три года курсов театрального мастерства не прошли даром и диплом талантливой актрисы, достойной выступать на подмостках театров, она получила отнюдь не за красивые глаза!
Заклинания, подавляющие волю, всегда очень сложные в использовании и муторные в плане разрушения. Неправильно подобранное противодействие не только не разрушает чары, но и наоборот усиливает их, вдобавок причиняя зачарованному мучительную боль, длительное воздействие которой вполне способно лишить рассудка даже крепкую телом и духом Охотницу. Поэтому спешить Арион не стал, сначала самым тщательным образом изучив наведённое на Бригитту заклятие. Неприятным открытием стало то, что помимо чар «рот на замок» на Бригитте красовалась паутина Тьмы, так же как и сеть Элесты высасывающая силы. Что и говорить, ал Олзерскан весьма основательно подошёл к вопросу собственной безопасности!
«Сильное заклятие паутины блокирует более слабое молчания, значит было наложено позже, – Охотник досадливо поджал губы, – придётся снимать Тьму, иначе девица так и не заговорит. А знает она немало, иначе бы рот ей закрывать не стали».
Арион убедился, что Риола вполне успешно вошла в роль госпожи, привыкшей повелевать сонмом слуг и успешно занявшей Бригитту перетряхиванием двух сундуков с нарядами (хвала свету, комната была подготовлена к приезду гостей самым основательным образом, даже платья на самый придирчивый вкус избалованной кокетки закуплены!), и решительно укрылся за безобидным иллюзом похрапывающего в кресле и довольного жизнью Грея Валтерна. Что ни говори, а с этим предком определённо повезло, никаких от него хлопот, не то, что Истребитель драконов, который даже после смерти ухитрился нагадить так, что мало не показалось!
Разрушить паутину Тьмы было непросто. Магия постоянно вырывалась из-под контроля, плевалась острыми колючими искрами, норовящими угодить в глаза, обжечь нос, изодрать в клочья щёки. Арион тихо ругался сквозь зубы, но не отступался, снова и снова выплетая контрзаклинание. Тьма недовольно кружила рядом, сладострастно урча и облизываясь. Охотник прекрасно понимал, что одно неверное движение, лишнее слово, да что там, даже излишне громкий вздох, и паутина обрушится уже на него, опутает, высасывая силы и саму жизнь.
– Давай же, давай, ты сможешь, – шептал Арион, сдувая выступившие на верхней губе капли пота. – Ради Пирии, Риолы, родителей!
Светло-серые искорки вспыхнули вокруг Охотника, закружились, к ним присоединились перламутрово-синие и нежно-розовые, усиливая его магию. Контрзаклинание становилось сильнее, паутина Тьмы зашипела, распадаясь грязными обугленными лоскутами. Бригитта дёрнулась, провела ладонью по шее, смахивая невидимые колючки, неприятно царапающие кожу. Охотница не знала, что таким простым и естественным жестом избавляется от остатков тёмного заклинания, опутывавшего её.
– Есть! – восторженно воскликнул Арион, расплываясь в широкой улыбке и по-мальчишески рукавом вытирая лицо. – Та-а-ак, сейчас будем прочищать нашей птичке горлышко. Давай, замочек, не вредничай, открывайся. Я же всё равно от тебя не отстану.
Державшая в руках целый ворох платьев Бригитта поперхнулась, а потом яростно до тошноты раскашлялась. Платья вывалились из рук Охотницы, которая, судорожно схватившись ладонью за горло, упала на пол, корчась от мучительных приступов кашля. Риола бросилась было к Бригитте, но Арион властно взмахнул рукой и крикнул:
– Не подходи, это опасно!
Драконесса сначала отпрянула к стене, на всякий случай загородившись от Бригитты криволапым столиком, а уже потом спросила, со смесью страха и жалости глядя на яростно кашляющую Охотницу:
– Что с ней?
– Я снял замок со рта, это остатки заклятия выходят, – отозвался Арион, напряжённо глядя на корчащуюся на полу Охотницу.
– И долго они выходить будут? Ей же плохо!
Изо рта Бригитты вылетел серо-фиолетовый склизкий и даже чуть шевелящийся сгусток размером с кулачок младенца и со смачным плюхом опустился на бледно-зелёное, щедро, словно торт сливками, украшенное кружевами платье. С тихим шипением он медленно растаял, оставив на платье тёмное сырое пятно. Охотница судорожно сипло вздохнула и с трудом села, привалившись спиной к стулу, чтобы не упасть. Помолчала, осоловело глядя по сторонам, и хрипло, чуть слышно выдохнула:
– Что… что случилось?
– Тебе волос в рот попал, – невозмутимо ответил Арион и тут же сам потребовал ответа, благо теперь магии подчинения ничто не мешало:
– А теперь расскажи, что именно приказал тебе ал Олзерскан.
Бригитта вздрогнула, её жёлтые глаза помутнели и остекленели, ровный, лишённый эмоций голос лишь усугублял сходство Охотницы с куклой или поднятой некромантом покойницей, Риолу даже передёрнуло от таких ассоциаций.
– Ал Олзерскан приказал мне обольстить Грея Валтерна, подчинить себе, при необходимости околдовать его с помощью артефактов.
Охотник и драконесса переглянулись.
– Зачем алу Олзерскану околдовывать моего мужа?
Бригитта равнодушно пожала плечами:
– Ал Олзерскан не сообщает мне о своих намерениях, а сама я не спрашиваю. Хозяин поместья любопытство не жалует.
Арион помолчал, обдумывая, что ещё можно спросить у Охотницы. Вопреки своим словам, девица явно знает немало, иначе Истребитель драконов не стал бы зачаровывать её заклятием «рот на замок». Охотник покусал губу, тщательно формулируя приказ:
– Расскажи всё, что знаешь об обитателях этого дома. Начни с ала Олзерскана.
Бригитта вздрогнула, задёргалась, точно марионетка в руках неопытного кукловода. Чары были разрушены, но девица и сама не горела желанием откровенничать с опасным гостем, прекрасно понимая, что за излишнюю болтливость ей могут язык и узлом вокруг шеи завязать. Только вот с магией подчинения не поспоришь, плевать она хотела на все желания, для неё существовал лишь приказ мага и ничего более.
– У ала Олзерскана хранится редкий артефакт, – хрипло выдавила Бригитта и крепко сжала зубы, чтобы ничего больше не сказать.
– Что за артефакт? Откуда ты о нём узнала? Где он находится? Говори!
– Диадема божественной драконессы. На десятый день своего пребывания в этом доме мне удалось опоить ала Олзерскана разжигающим страсть зельем, под воздействием которого он сам рассказал мне о диадеме и даже обещал показать, – по губам Бригитты скользнула бледная тень улыбки. – К сожалению, я не знала, что действие зелья носит кратковременный характер, а потому, где спрятана диадема, не знаю. Ал Олзерскан пришёл в ярость, когда узнал о том, что мне известно о её существовании, он грозился отдать меня на магические эксперименты, вырвать язык, чтобы я никому и ничего не сказала, но потом сменил гнев на милость. Он сказал, что теперь я обязана делать для него артефакты бесплатно, любые, какие он прикажет.
– И не только артефакты, – негромко добавил Арион.
Охотница повернула к нему бледное, застывшее маской лицо:
– Я была любовницей ала Олзерскана с первого дня моего пребывания в этом доме. Постель – лучшее место управления мужчиной. Я и вас хотела соблазнить, чтобы манипулировать, поэтому приказ ала Олзерскана обольстить вас оказался весьма кстати.
Услышав сердитое сопение Риолы, Охотник понял, что лучше сойти со скользкой темы, драконессы славятся своей вспыльчивостью, а ещё они известные собственницы и ревнивицы. Уж на что отец Ариона обожал свою жену, а она любила и всецело доверяла ему, а всё равно нет-нет, да и скользнёт искра ревности, взыграет ретивое, особенно если какая-нибудь эльфийка начнёт излишне приветливо улыбаться алу.
– Какие артефакты ты делала?
Охотница пожала плечами:
– В основном высасывающие силу. Плела паутину Тьмы, набрасывала сеть Элесты, втыкала иглы амиданы, ну и так, по мелочи, безделушки разные делала, насылающие болезнь, бедность, уродство.
– Все околдованные живут в этом доме?
Бригитта кивнула.
– Напиши их имена.
Риола быстро принесла бумагу и чернила, Охотница послушно взяла перо, обмакнула его в чернила и медленно, старательно выводя каждую буквы, принялась писать. Закончив выводить округлые, чуть спускающиеся книзу буквы, подула на листок, присыпала его свежим песком, быстро впитавшим остатки чернил, и протянула бумагу Ариону:
– Готово.
Охотник быстро пробежал взглядом список и невольно присвистнул: в нём были указаны почти все, за очень редким исключением, обитатели дома. На ком-то висели высасывающие силу и отводящие смерть паутины и сети, на ком-то подавляющие волю заклятия, кто-то нёс на себе тяжкое бремя несчастий. Ал Олзерскан славился безумной жестокостью по отношению к драконам, но его отношение к родственникам гуманным тоже не было. Правду говорят русалки: «Акула даже потеряв зубы не станет дельфином».
Арион передёрнул плечами, спрятал листок и приказал:
– А теперь забудь обо всём, что ты нам рассказала.
По телу Охотницы пробежала лёгкая дрожь, светло-жёлтые с вертикальным зрачком глаза на миг закрылись, а когда открылись вновь, на вульгарно-привлекательном лице не было и следа прежней отстранённой покорности. Бригитта с трудом поднялась на ноги, с силой потёрла виски, избавляясь от головной боли, – неизменного последствия длительного магического воздействия, огляделась по сторонам и хрипло спросила, борясь с волнами накатывающей тошнотой:
– Что… что случилось? Башка трещит как с похмелья.
– Ты оступилась и упала, – ложь далась Охотнику так легко, словно он никому и никогда не говорил правды. Видимо, взыграла кровь Истребителя драконов, не иначе.
Драконесса чуть заметно укоризненно покачала головой, но спорить, тем самым роняя авторитет Ариона в глазах Охотницы, не стала. Ничего, не глупый драконёнок, недавно вставший на крыло, сам разберётся в том, что делает. А понадобится помощь, драконесса всегда подставит крыло. От таких размышлений Риола сначала застыла, а потом улыбнулась неожиданно светло и радостно. Как-то так, словно бы сама собой, в её сердце бездомной кошкой прокралась любовь. Сначала оглядывалась кругом, испуганно поджимая уши и хвост, готовая в любой момент прыгнуть в сторону и удрать, а потом прижилась, согрелась, осмелела, с каждым разом занимая всё больше и больше места, громко мурлыкая, жмуря насмешливо жёлтые как у Охотника глаза и то выпуская, то втягивая острые коготки. И гнать эту кошку-любовь не хочется совершенно, ведь с ней стало так тепло и покойно, как не было давно, пожалуй, с самого детства.
– Риола? – Арион приобнял драконессу за плечи, пытливо заглянул в глаза. – Ты похожа на жертву религиозного просветления, у тебя всё хорошо?
Риола хотела сказать, что всё замечательно, она наконец-то окончательно разобралась в своих чувствах, но присутствие в комнате Охотницы, слишком старательно делающей вид, что происходящее вокруг её ни капли не интересует, заставило девушку придержать язык. Любовь – это не только сила, но и слабость, а в доме Истребителя драконов слабости показывать глупо, на них обязательно сыграют, честь и благородство тут явно не в почёте, пока, по крайней мере.
«Ничего, вернёмся домой, и тогда уже никогда своих чувств скрывать не стану», – пообещала себе драконесса и прижалась к груди Охотника:
– Всё хорошо, я просто задумалась.
Увлечённые друг другом Риола и Арион не заметили мимолётного, полного жгучей зависти взгляда, брошенного, словно камень или ком грязи, в их сторону Бригиттой. Охотница яростно пожелала заменить эту тощую девицу, не достойную такого во всех смыслах слова видного мужчины как ал Грей Валтерн. В конце концов, это несправедливо, что ей, опытному артефактору и пышногрудой красавице, предпочитают эту бледную немочь, а значит пришла пора восстановить попранную справедливость! Бригитта хищно улыбнулась, мысленно потирая руки в предвкушении победы. Охотница даже не сомневалась, что у неё всё получится. А как же иначе?
Глава 11
Три следующих дня Арион, Риола и Бригитта занимались каждый своим делом, причём Охотник и драконесса старательно скрывали свои намерения от пышногрудой артефакторщицы, а та, в свою очередь, усиленно отыгрывала роль примерной служанки, дабы никто из намеченных жертв не сорвался раньше времени с крючка. План Охотницы был прост и в то же время эффективен: нужно было отравить тощую девицу, а затем, воспользовавшись сбоем душевного состояния ала Грея, опоить его приворотным зельем, сделав своим верным псом. Всё просто, главное не вызвать подозрений, а впрочем, синеглазая ала особой наблюдательностью не блещет, дни напролёт шныряет по дому с мольбертом и красками, всё рисует, подумаешь, художница выискалась! Бригитта презрительно фыркнула, подхватила ящичек с красками и направилась следом за Риолой в очередную пустынную комнату, признанную невероятно живописной, хотя с точки зрения Охотницы ничего примечательного кроме трёхслойной паутины на стене да вековых залежей пыли в покоях не было. Для драконессы покои были интересны по двум причинам: во-первых, в том времени, откуда прибыла девушка, именно в этой комнате жил Арион, а во-вторых, тут вполне могла быть спрятана волшебная диадема, украденная у божественной драконессы. Риола в очередной раз похвалила себя за отличное оправдание своим бесконечным блужданиям по дому – занятие живописью. Нет, не зря она в детстве ходила в художественную школу, а как ей не нравилось, как хотелось бросить бесконечную нудную возню с красками и кисточками и взмыть в небо, раствориться в его бескрайней синеве, хоть на мгновение забыть о мольбертах, масляных красках и цветовой гамме! Зато сейчас, пожалуйста, весь дом от чердака до подвала к её услугам. Ал Олзерскан самолично разрешение выдал после того, как Риола, наступив на горло собственным чувствам, изобразила его на портрете отважным героем, попирающим тушу убитого им дракона. Конечно, следом за хозяином поместья пришлось изображать всех обитателей поочерёдно, но и из этого хитрая драконесса извлекла пользу: в ходе позирования ей удалось завязать множество полезных знакомств, а ещё подтвердить сведения о том, что в доме действительно хранится старинный и весьма могущественный артефакт. К сожалению, поведавший об этом ал Один, не смог даже толком сказать о том, что же это за артефакт такой, зато тощий и бледный, словно всю жизнь проведший под землёй и никогда не видевший солнечного света, ан Алиор назвал не менее дюжины мест, где точно есть тайники и укромные уголки, в которых можно спрятать что-то ценное. Ан даже с готовностью вызвался стать проводником для Риолы, но чутьё драконессы безошибочно подсказало, что доверять бледному молодцу не стоит, от него слишком ощутимо веяло похотью и подлостью. Впрочем, избавиться от его весьма навязчивого общества тоже оказалось непросто, отказывать прямым текстом было неприлично, а намёки ан Алиор игнорировал прямо-таки виртуозно, замечая лишь то, что приятно грело его болезненное самолюбие. Пришлось просить Бригитту отвадить назойливого кавалера. Могучая Охотница с презрительной гримасой, которую даже не пыталась скрыть, за ворот приподняла ана Алиора, тряхнула его, словно хозяйка пыльный половичок, а затем выкинула за дверь, метко угодив прямо на лестницу. Грохот катящегося по ступенькам тела, сопровождаемый изощрёнными, хоть и сдавленными, проклятиями, вызвал у Бригитты оглушительный и весьма обидный для поверженного мужчины смех. Риола тоже испытала прилив мстительной радости, но хохотать не стала, ограничившись мимолётной улыбкой. Во-первых, не стоит забывать о своём положении в обществе, а во-вторых, наживать себе врагов, находясь на полулегальном положении, просто глупо. Драконесса прекрасно помнила просьбу Ариона во что бы то ни стало найти диадему, а ещё дать ему возможность спокойно снимать развешенные щедрой рукой Истребителя драконов магические сети и паутины, которые давали хозяину поместья неуязвимость, граничащую с бессмертием. Риола честно исполняла просьбу Охотника, собирая всевозможные слухи и сплетни, под видом изображения живописных уголков обшаривая комнаты и отвлекая на себя внимание обитателей дома, начиная с самого ала Олзерскана. Всё шло очень даже неплохо, пока в дело не вмешалась Её Величество Любовь.
Бригитта всегда твёрдо знала, что признает своим алом лишь мужчину, равного себе, то есть тоже Охотника. Все остальные, включая прижимистых гномов и изнеженных спесивых эльфов, казались девушке недостаточно сильными, а подчиниться слабаку было самым настоящим унижением для гордой артефакторщицы. Старая бабка, обучившая её магическим премудростям, любила говорить: «Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться». Маленькая Бригитта только отмахивалась, как можно бояться того, чего жаждешь всей душой? Потом, став старше, она поняла, что каждое желание, как впрочем и всё в этой жизни, имеет свою цену, и чем больше мечта, тем выше цена, которую придётся уплатить в счёт её исполнения. Взрослая Охотница усвоила ещё одно жёсткое правило: за исполнение желаний нужно не только платить, но и бороться, вырывать их у скупой, словно гномелла-процентщица, жизни когтями и зубами, презрев такие лишние, спутывающие по рукам и ногам, давно потерявшие актуальность понятия, как честность, благородство и милосердие. А потому, когда Бригитта поняла, что возжелала ала Грея Валтерна, супруга тощей немочи, которой она вынуждена служить горничной, то сразу же стала обдумывать план его покорения, ничуть не смущаясь тем, что ал женат и вроде как даже счастлив. Сначала Охотница при каждом удобном случае (а у умной женщины каждый случай вполне удобный) демонстрировала алу Грею свои прелести, благо мать-природа пышностью форм не обидела, на них все мужчины слюни пускали, так и норовя потискать, а то и покусать. Но Валтерн подсовываемый ему прямо под нос упругий бюст игнорировал с откровенно бесящим равнодушием, всей сладости Бригитты предпочитая костлявую прозрачность своей жены. Тьфу, да что он в ней нашёл, сдыхоти бледной, её же первый ураган унесёт?! К вящему огорчению Охотницы, вызывать сильные ветра она не умела, а пробуждающая похоть красота оказалась бессильна. Другая, менее стойкая, непременно сдалась бы, рыдая в тёмном уголке и проклиная горькую долю, но Бригитта к таким особам не относилась. Не помогло одно средство? Не беда, попробуем другое!
Старательно приготовленный любовный артефакт, призванный пробудить в Грее Валтерне безумную страсть, рассыпался колючими искрами, слоило лишь поднести его к желанному объекту. Ал, который день подряд что-то старательно выплетающий из магических силовых потоков, покосился на зажатую к кулачке Охотницы длинную цепочку с пустым золотым колечком, болтающимся на ней, и отмахнулся, ступай, мол, не до тебя. Ободрённая тем, что предмет страсти ничего не понял (да и где ему, она же лучшая артефакторщица на многие земли вокруг!), Бригитта обольстительно улыбнулась и проворковала, стараясь придать голосу соблазнительную хрипотцу:
– Вы всё в трудах, заботах, может, я могу вам чем-нибудь помочь?
Грей громко и весьма неодобрительно кашлянул, глядя на чаровницу как на выглянувшую из сапога крысу, которая мало того, что изгрызла обувь, так ещё и нахально заявила, что отныне это её дом, а потому нежеланным посетителям лучше идти мимо и почтенную обитательницу сапога не беспокоить. Охотница, давно и благополучно избавившись от всех издержек хорошего воспитания, в ответ на взгляд лишь обольстительно улыбнулась, как бы между прочим проведя пальчиком по краю выреза своего платья. Охотник тяжело вздохнул, мысленно вопрошая небеса, за какие именно прегрешения они послали ему эту вульгарную липучку, и медленно, выделяя каждое слово, произнёс, пристально глядя в лицо девице:
– Слушай меня внимательно, девочка, повторять не буду. Моя жена ала Виолетта, наш брак благословили Свет и Тьма. Я люблю свою алу и никто другой мне не нужен. И да, пока не забыл: любовная магия на меня не действует, можешь даже не пытаться.
Бригитта отчаянно покраснела, совсем как в детстве, когда её застукали в прибрежных кустах за неблаговидным занятием: девочка подсматривала за купающимися голышом мужчинами. Старая бабка, которая учила Охотницу магии, долго ворчала и ругалась, конечно, где ей понять волнения молодой плоти, сама-то она юной была ещё когда драконы и Охотники едины были, а то и ещё раньше! Назло своей воспитательнице Бригитта в ту же ночь осталась на сеновале с тощим рыжим пастухом, а на утро сведения о её доступности стали достоянием всей деревни. Впрочем, Охотница переживала из-за загубленной репутации совсем недолго, быстро обнаружив, что новое положение даёт гораздо больше, чем звание целомудренной скромницы. С тех пор Охотница и краснеть разучилась, да вот сейчас, под тяжёлым пронзительным взором янтарных глаз, перечерченных бездонным разломом зрачка, утраченный навык вернулся опять. Охотник же не отворачивался, продолжая просвечивать Бригитту насквозь, до самого потаённого уголка души.
– Я… всё поняла, – промямлила Охотница, наконец догадавшись, чего именно от неё ждали. – Больше подобного не повторится.
– Очень на это надеюсь, – ровным тоном ответил ал Грей и отвернулся, словно разом вычеркнул из памяти и сам разговор, и пышногрудую красотку.
Бригитта чуть не взвыла с досады. Недоступный плод становился всё желаннее и слаще, мимолётный интерес перерастал в серьёзную страсть, а ала Виолетта вызывала уже не презрение, нет, жгучую убийственную ненависть. И зависть, ведь она обладала тем, чего нет и никогда не было у самой Охотницы: Виолетту любили, причём искренне и беззаветно, так, что даже любовные чары были бессильны.
Как известно, от любви до ненависти один шаг, пылкая Охотница и не заметила, как в её голове размышления об але Грее сменились с: «Хочу, он будет мой!» на полное испепеляющей злобы: «Пусть страдает, раз меня отверг!». Он предпочёл свою жену прелести Охотницы, сказал, что любит эту бледную немочь? Отлично, в таком случае её смерть принесёт неприступному Грею много страданий, а потом, кто знает, может быть, он и сам потянется к прелестной Бригитте. Охотница скрипнула зубами и мстительно улыбнулась, недрогнувшей рукой вливая яд в серебряный бокал с водой. Второй день подряд жара стояла просто неописуемая, даже земля потрескалась, обитатели поместья все попрятались по своим комнатам, стараясь без лишней необходимости даже носа не высовывать из купален, где нежились в прохладной воде. Ал Олзерскан отбыл к знакомому чародею-погоднику, чтобы узнать причину творящегося в природе безобразия и свернуть на сторону нос тому, кто в сём непотребстве повинен. Воспользовавшись отъездом хозяина и тем, что её никто не отвлекал, ала Виолетта перепархивала из комнаты в комнату, из одной ниши в другой в поисках «дивного вида, которого не знала прежде живопись». За прошедшее время худосочная девица опостылела Охотнице так, что она не поморщившись свернула бы ей шею и без ревности к алу Грею. Достала, честное слово!
– Выпейте, ала, – Бригитта сунула Виолетте бокал, – жарко очень.
Ала подняла на Охотницу лучистые небесного цвета глаза и улыбнулась:
– Да, ты права, пить очень хочется. Спасибо.
Увлёкшись поисками диадемы, девушка совсем позабыла предупреждение Ариона, что нужно быть очень осторожной и никогда и ничего не есть и не пить, не убедившись, что предлагаемое угощение безопасно. Риола сделала два больших глотка, удивляясь тому, что жажда не становится меньше, а наоборот, усиливается, потом пол и потолок разом ринусь к ней, словно вознамерившись поменяться местами, перед глазами поплыл багровый туман, а уши резанул отчаянный крик Охотника, зовущего её. Кубок, расплёскивая отравленную воду, зазвенел по полу, но девушка этого уже не видела.
***
В себя Риола приходила медленно и мучительно, то выбираясь из вязкого болотистого небытия, то вновь погружаясь в лишённое звуков и цветов безвременье. Что-то холодное, неприятно и болезненно царапнувшее губы, проникло в рот, с силой разжимая зубы драконессы. Риола вяло трепыхнулась, попыталась что-то сказать, но тут в горло ей хлынула жгучая, словно драконья желчь, жижа, выжигая слёзы из глаз и заставив сердце рвануться к горлу в тщетной попытке спастись от этого испепеляющего всё, с чем столкнётся, жидкого огня. Драконесса забилась, захрипела, бессмысленно молотя руками воздух.
– Ты глаза-то открой, болезная, – негромкий голос Ариона показался громом набата, возвещающего беду, девушка болезненно поморщилась и закрыла уши руками, кое-как разлепив склеенные слезами ресницы.
Сумеречный свет, с трудом пробивающийся через плотно сплетённые меж собой ветви сосен, больно ударил по глазам. Риола зашипела и зажмурилась, ещё и ладошками закрылась для надёжности.
– Как тебя, однако, припечатало. Бригитта не пожалела для тебя Смерти Охотника, редкостного яда, за малую щепотку которого платят тремя крупными алмазами и не сетуют на дороговизну.
– Не знала, что ты специалист по ядам, – прохрипела Риола, не спеша открывать глаза.
Арион удивлённо приподнял брови:
– В смысле, не знала? Я же Охотник, забыла?
Драконесса прикусила губу. Всё правильно, Охотников с младых ногтей учат всевозможным ядам, ловушкам и прочим ухищрениям, ведь их основная служба – это обнаружение и устранение. Они идеальные убийцы, не знающие усталости и жалости, так непрестанно повторяла бабушка, а следом за ней и многочисленные тётки. Только вот узнав Ариона, доверившись ему, Риола начала сомневаться в том, что смысл существования Охотников – это убийство. Или, как и в любом правиле, тут существуют исключения, тем более что Арион – Охотник лишь наполовину?
– Надеюсь, ты сейчас не вспоминаешь те страшные истории об Охотниках, на которые, даже не сомневаюсь, не скупились в твоём поселении?
Арион спросил насмешливо-небрежно, старательно маскируя колкие иглы беспокойства в душе. Конечно, Риола с каждым проведённым в прошлом днём доверяла ему всё больше, да и в постели получала явное наслаждение, но… в любви-то ни разу не призналась. Ничего против его намёков на счастливую совместную жизнь не говорила, только можно ли считать это согласием стать парой? Драконы, в отличие от Охотников, придают словам большое значение, признание в любви для них равносильно брачной клятве… Риола не готова стать его парой? Или готова, но, как и положено благовоспитанной деве, ждёт первого шага от него? Многочисленные «или, но, если» атаковали Охотника, словно рой голодных слепней. Арион стиснул голову руками и сдавленно зарычал. Нашёл время сердечным терзаниям предаваться, Риолу отравили, из-за чего они опять вернулись на ставшую знакомой до последней выбоины пустынную каменистую дорогу, зажатую между толстых стволов угрюмых, поросших седым мхом сосен, всё нужно начинать сначала, а проклятое сердце никак не хочет заткнуться!
Нежная девичья ладошка легла на плечо, согревая своим теплом и прогоняя всех демонов сомнений. Охотник медленно, словно на него опустилась пугливая птичка, готовая вспорхнуть и умчаться в любой момент, повернулся и встретился взглядом с синим ласковым взором драконессы.
– Я тебя чем-то обидела? – Риола виновато улыбнулась. – Прости, я забыла о том, что ты Охотник… Точнее, что тебя нужно бояться… То есть не нужно, а…
Драконесса окончательно запуталась, смешалась и, покраснев, опустила голову. Горло Ариона незримой петлёй захлестнула нежность, слова прорывались с хрипом:
– Не надо меня бояться, я тебя не обижу.
Риола вскинула голову и посмотрела прямо в глаза Охотнику:
– Я знаю.
Невысказанное признание повисло в воздухе, казалось, всё вокруг застыло в ожидании сокровенных, идущих из глубины сердца слов. Янтарно-жёлтые и синие, словно июльское небо, глаза вели сокровенный разговор, признаваясь, клянясь, обещая, но то ли робость, то ли врождённая сдержанность, то ли что-то ещё сдерживало рвущиеся признания. Громкий, словно выстрел, хруст ветки заставил Охотника и драконессу вздрогнуть и отпрянуть друг от друга в смятении, точно они были школьниками, застигнутыми строгими родителями.
– Нам… нужно идти, – выдохнула Риола, испытывая буквально физическую боль от того, что нужно отстраниться от Ариона.
Охотник резко выдохнул, мотнул головой, усилием воли призывая вышедшие из-под контроля чувства к порядку:
– Тебе нельзя появляться в поместье ала Олзерскана. Это слишком опасно.
– И что ты предлагаешь, оставить меня здесь? Конечно, в доме я буду мешать тебе крутить роман с этой грудастой Бригиттой!
Вырвавшееся обвинение было абсурдно, но когда ревность поддавалась законам логики? Арион застыл, ошеломлённо хлопая глазами и с каждой секундой всё отчётливее понимая, что Риола его ревнует. И, стоит признать, ему это было приятно, да что там, очень приятно! Драконесса нахохлилась, точно пичуга под дождём, укоризненно сопя и время от времени шмыгая носом, тщетно стараясь придать себе вид гордый и независимый. И такой беззащитно-трогательной была Риола, что у Ариона от прилива нежности даже руки задрожали. Наплевав на предосторожность, твердившую, что нужно уходить, пока мрак не принёс Бригитту (а ведь она появится, её шаги слышны всё громче и всё ближе!), Охотник прижал встрепенувшуюся девушку к себе и поцеловал в пушистую макушку. Драконесса сначала упрямо дёрнулась, не собираясь так быстро сдавать позицию, в конце концов, она уже встала на крыло, стала свободной и самостоятельной, но грудь Ариона была такой широкой и тёплой, кольцо рук таким надёжным, что вырываться и убегать не хотелось совершенно. Риола благостно вздохнула, прижалась щекой к шершавому от вышивки камзолу и обмякла, наслаждаясь окружившей её со всех сторон силой и спокойствием. Чёрная змея ревности недовольно вильнула хвостом и скрылась, исчезла, спрятавшись в самом тёмном и мрачном уголке души.
