Текст книги "Повседневная жизнь инквизиции в средние века"

Автор книги: Наталия Будур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Баронам папа сказал: «Вы обязаны верностью и присягой служить королю против всех, кто нападает на королевство, а государство не имеет более опасных притеснителей, как еретики – люди инаковерующие и инакомыслящие. Кто не будет огнём и мечом искоренять еретиков, тот сам еретик. Кто укрывает еретиков, кто не доносит на них, – тот вместе с ними достоин наказания».

В те времена мало кто сомневался в учении католического святого, блаженного Августина, доказывавшего, что еретиков надлежит преследовать, что насилие необходимо и полезно, благословлено Богом. «Разве не сказано в Писании, – поучал Августин, – принуждайте войти всех, кого встретите? Разве апостол Павел не был приневолен насилием со стороны Христа почитать истину? Разве Сам Христос не говорил: «Никто не приходит ко Мне, кого не приведёт ко Мне Отец?» Наконец, Сам Бог не пощадил Своего Сына и отдал его ради нас палачам. Значит, человек, преследующий еретиков, следует Писанию – подражает Богу. Начальник же – есть Божий слуга, отомститель в наказание делающему зло».

Мнение святого Августина было мнением господствующим, и, не вникая в его существо, это мнение разделяла и была убеждена в его справедливости не только толпа – «тёмная толпа, паства, стадо», но особенно же пастыри – люди, возвышавшиеся над толпой.

И слова папы не могли остаться гласом вопиющего в пустыне. Они нашли отзвук и сочувствие и у знати, и у простого народа. Тем более что среди поддержавших папу было много людей, видевших в учреждении инквизиции и борьбы с еретиками выгоду практического свойства.

Папа ничем не брезговал, чтобы воздвигнуть на еретиков огонь и меч. Он писал французскому королю, что христиане – должники евреев, отправляясь на войну против альбигойцев, могут не платить своим кредиторам процентов не только текущих, но и прежних, а уплата капитала, по повелению папы, может быть отсрочена. Он писал, что все отправившиеся на борьбу с катарами получат полное отпущение грехов. А затем папа разрешил склонять еретиков к сдаче ложными обещаниями.

Инквизиторы также не особо утруждали себя и доказанием вины катаров. «Если вы спросите еретиков, – пишет святой Бернар, – то окажется, что они самые лучшие христиане; в речах их вы не найдёте ничего предосудительного, а дела их не расходятся со словами. Согласно своему нравственному учению, они никого не обманывают, никого не притесняют, никого не ударяют; щёки их бледные от постоянных постов, они не сидят сложа руки и трудами снискивают себе хлеб». У нас в руках – невероятный в своём цинизме документ, подтверждающий невинность гонимых. Добавить тут нечего.

Гений и злодей Иннокентий III

Кем же был папа Иннокентий III?

В миру он звался Лотарио де Сеньи и был человеком весьма просвещённым. Он получил два образования: теологическое – в Парижском университете, а юридическое – в Болонском. Время правления Иннокентия III – пик политического могущества папства.

Он был очень честолюбив и на деле претворил в жизнь идею единого государства, в котором в руках папы сосредоточились и высшая светская, и духовная власти. Он стал верховным правителем всех католиков. Он был прекрасным дипломатом и блестящим руководителем.

Он был необыкновенно умён и объективен, ибо прекрасно видел не только ересь других, но и недостатки в организации католической церкви. Он говорил, что именно духовенство несёт главную вину за все беды христианского мира. Чтобы успешно противостоять ереси, клир должен пользоваться уважением и доверием в среде верующих, чего он давно уже не достоин.

Все эти качества позволили папе создать настоящую империю, для защиты границ которой были организованы не только Крестовые походы, но и Тевтонский орден (1199 год), и орден меченосцев (1202 год). Братья-меченосцы не отличались нравственностью и присущим монахам смирением и любовью к ближнему: так, первый же магистр ордена был убит одним из братьев-рыцарей. Но не это было главным для папы. Гораздо важнее другое – ордены ставили своей целью защитить католические Германию и Польшу от славянских и прибалтийских язычников.

Однако скоро распространение христианства для папских посланцев отошло на второй план. Возобладало другое – захват новых территорий, прежде всего прибалтийских. К счастью, соединённые силы литовских язычников и православных христиан разбили меченосцев в 1236 году под Саулисом (Шяуляем). В противном случае с прибалтийскими государствами произошло бы то же самое, что случилось с югом Франции.

Но если забыть о неудавшихся попытках напасть на русское и прибалтийское государства, в целом завоевательная кампания папы Иннокентия III была очень успешной.

Папа именовал себя не только «наместником святого Петра» [17]17
  «Наместником святого Петра» папа римский назывался потому, что, по Священному преданию, первым епископом Рима был глава апостолов Пётр.


[Закрыть], но и «наместником Иисуса Христа». Именно в его время появилась двойная тиара – особый головной убор римских пап. Тиара символизировала соединение в руках папы двойной власти: духовной и светской. Иннокентий III выступал с доктриной о превосходстве папской власти перед королевской.

В начале своего правления он установил папскую власть над Северной Италией, изгнав оттуда императорских чиновников, а в 1198 году стал регентом малолетнего сицилийского короля Фридриха II (1194 – 1250).

Интересен тот факт, что именно при короле Фридрихе борьба между Священной Римской империей и папством достигла исключительного ожесточения. Надо полагать, что опекун Иннокентий III, давший малолетнему Фридриху прекрасное воспитание, сумел-таки досадить ему своими доктринами и восстановить его против власти духовной. Фридрих был даже отлучён от Церкви и объявлен Антихристом.

Образ императора Фридриха II – воинственного рыцаря, покровителя науки и искусств, борца с римским папой – был столь привлекателен для современников, что после его смерти возникла легенда о том, что он не умер в 1250 году, а скрылся, чтобы появиться в конце времён, реформировать Церковь и установить царство всеобщего мира. Во второй половине XIII века в Италии и Германии постоянно появлялись самозванцы, выдававшие себя за почившего императора. Одним из таких самозванцев был Фридрих Деревянный Башмак, который в 1285 году был сожжён инквизицией как еретик.

Но вернёмся к папе Иннокентию III.

После подчинения, как мы теперь знаем – на время, малолетнего короля Сицилии папа получил возможность интриговать, надо заметить – необыкновенно талантливо, в Германии, ибо Фридрих II вскоре был избран королём и этой страны.

Потом папа поссорился с королём Англии Иоанном Безземельным [18]18
  Иоанн был прозван Безземельным потому, что не смог удержать владения династии Плантагенетов на континенте, прежде всего Францию.


[Закрыть]и смог подчинить его себе старым как мир способом всех церковников: он отлучил английского короля от Церкви, а на саму Англию наложил интердикт – запрещение отправлять богослужения и обряды. Быть может, без церковных служб англичане бы и прожили, хотя это и весьма сомнительно, а вот существовать без свершения крестин, похоронных обрядов, венчания и причащения люди не могли. Кроме того, папа призвал христианских рыцарей отправиться Крестовым походом на Англию. А потому хитрому, но абсолютно бесталанному Иоанну ничего не оставалось, как примириться с папой. Англия была отдана Церкви в лён, а сам Иоанн объявил себя вассалом папы. Вассалами Церкви за короткое время признали себя и короли Португалии, Арагона, Венгрии, Дании и даже – на недолгий срок – царь православной Болгарии Калоян.

Альбигойские войны

Иннокентий III был очень умным, хитрым, изворотливым политиком, прекрасным дипломатом и очень решительным человеком. Именно такой папа и мог учредить святую инквизицию. Королей и страны он подвергал отлучению и индикту, если не помогало – объявлял Крестовые походы. Затем дело дошло и до физического уничтожения непокорных – то есть еретиков.

Первые его усилия были направлены, как мы уже говорили, против альбигойцев, ересь которых сильно укрепилась на юге Франции.

Заметив, что еретики-катары не поддаются никаким увещеваниям и пренебрегают папскими буллами, недовольный к тому же способом борьбы, применяемым против них епископами, Иннокентий III принял решение послать в заражённые местности особых эмиссаров, уполномоченных искоренить то зло, против которого епископы (до этого времени лишь они имели право на искоренение ереси) оказались бессильными.

В 1203 году папа поручил Пьеру де Кастельно и Раулю, монаху из Сито в Нарбонне, в своих проповедях вести борьбу против альбигойской ереси – что ими и было успешно исполнено. Ободрённый этой первой победой, папа решил, наконец, привести в исполнение свой проект и ввести в католической церкви институт независимых от епископов инквизиторов, которым, как делегатам папского престола, было бы поручено преследование еретиков.

В обязанность эмиссаров входило именем папы, короля Франции Филиппа II и старшего королевского сына Людовика призывать графов, виконтов и баронов всего королевства к преследованию еретиков и в награду за их услуги давать им индульгенции.

Три папских эмиссара были наделены неслыханными полномочиями – они обладали всей полнотой власти в провинциях Экс, Арль, Нарбонн и во всех тех епископствах, где находились еретики.

Король Франции отнёсся к этому призыву весьма холодно и воздержался от участия в этом Крестовом походе, так же как графы Тулузский, Фуа, Безье, Каркассон и Коммэнж, отказавшиеся изгнать из своих владений большое количество спокойных и покорных подданных, ибо их изгнание было бы настоящим разорением для всего края. С другой стороны, епископы, недовольные ущемлением своих прав, тоже чинили всевозможные препятствия появившимся эмиссарам-инквизиторам. Посланники папы действовали слишком решительно, и в результате сопротивления, оказанного их вовсе не миротворческой миссии, папский легат Пьер де Кастельно был убит.

Папа не смог снести подобного оскорбления и организовал второй Крестовый поход против еретиков, прежде всего против Раймонда VI, графа Тулузского, которого он считал покровителем альбигойцев.

Он обещал крестоносцам, шедшим сражаться против своих же братьев-христиан, неслыханные милости. Папа говорил о следующем: все, кто примет участие в этой кампании, берутся под немедленную защиту папского престола; крестоносцы освобождаются от уплаты всех процентов по своим долгам и выходят из-под юрисдикции гражданских судов. Уже с самого начала похода папа даровал его участникам полное прощение всех их грехов и преступлений, при условии, что они прослужат минимум 40 дней.

Голосу папы вняли рыцари и бароны и все те, кто жил грабежом и войной. В 1209 году огромные силы крестоносцев во главе с бароном Симоном де Монфором ворвались в Лангедок. Решающую победу они одержали в 1213 году при Мюрэ.

Многих благородных рыцарей, бывших в войске де Монфора, прельстила возможность разбогатеть так быстро и так просто: стоит лишь взять да и отнять всё добро у тех, от кого отнимать дозволено и во имя Христа, и во имя короля. Поэтому поход сопровождался грабежами и резнёй мирного населения. Печально известна бойня в Безье, произошедшая 22 июля 1209 года. Жители крепости не захотели выдать Добрых людей – альбигойцев, и «войско веры» взяло город. Его население было перебито до последнего человека. Только в одной церкви города было убито около семи тысяч человек.

Ужасно? Конечно, тем более что убивали везде, даже в Доме Божием – храме, где с древних пор люди искали мира. И ещё ужаснее слова папского легата Арно-Амальрика, который приказал: «Убивайте всех, Бог признает своих!» Слова, поражающие своей первобытной жестокостью, были произнесены человеком, который должен был бы проповедовать мир на земле, а вместо этого «санкционировал» массовое убийство мирных людей, намереваясь посеять ужас в стране, чтобы было легче ею овладеть. Можно ли удивляться, что «защитники» католической веры возбуждали в населении юга Франции ненависть и желание сражаться с ними, несмотря на заранее предрешённый исход этой неравной борьбы?!

Большая часть захваченных земель досталась Симону де Монфору – так Церковь вознаградила его за труды праведные – избиение тысяч несчастных ни в чём не повинных людей.

В 1224 году в войны с альбигойцами вмешался король Людовик IX и в 1229 году присоединил к своим владениям Тулузское графство и ряд прибрежных земель. Волнения еретиков подавлялись им немедленно.

Таинственный Монсегюр

Однако последний оплот катаров – крепость Монсегюр – был взят лишь в 1244 году, почти после девятимесячной осады! Мы уже упоминали о его хозяйке, графине де Фуа, и о несметных богатствах катаров, хранившихся в крепости.

Монсегюр был прекрасно укреплённым замком, стоявшим на вершине горы. Для Добрых людей он являлся пристанищем, в котором они могли обрести покой после своих многочисленных поездок по стране. Но Монсегюр был и символом – святым ковчегом, настоящим замком Монсальват из легенд о короле Артуре, замком, в котором хранился святой Грааль.

Крепость пала, но знаменитые «материальные» сокровища Монсегюра – золото и драгоценные камни – исчезли. Осаждённые смогли вывезти сокровища во время осады и спрятать их в пещерах Сабарте, где позднее укрылись последние катары. С тех пор об этих сокровищах ничего не известно, хотя попытки отыскать их неоднократно предпринимались, в том числе и в наши дни.

Известно также, что уже во время двухнедельного перемирия, заключённого между войсками инквизиции и катарами, четверо Добрых людей покинули Монсегюр, вывезя ещё некое сокровище. Предполагается, что оно было «духовное» и сохранялось в замке до конца осады. Его спасли лишь в последнюю минуту. Историки предполагают, что сокровищем был Грааль.

Священный Грааль – чаша, в которую, по преданию, собрал кровь распятого Иисуса его ученик Иосиф Аримафейский, или чаша, из которой Христос причащал апостолов на Тайной вечере. Грааль хранится в невидимом замке Монсальват и показывается лишь достойному из достойных, ибо являет собой символ нравственного совершенства. Грааль приносит вечную молодость, счастье, утоляет голод и жажду.

В «Парсифале» – эпической поэме Вольфрама фон Эшенбаха (конец XII – начало XIII века) храм Святого Грааля стоит на ониксовой горе, стены его сложены из изумруда, а башни увенчаны пылающими рубинами. Своды блистают сапфирами, карбункулами и изумрудами. Сам Грааль, по мнению миннезингера, – это камень из короны Люцифера, падшего ангела, превратившегося в князя тьмы.

В средневековой Европе «Граалями» именовалось несколько потиров (чаш). Существовала также легенда, что чаша Грааля хранится где-то в Азии и охраняется рыцарями ордена Храма, организованного по типу рыцарских монашеских орденов.

По одной из легенд, когда Монсегюр был в опасности, под стенами его собрались неисчислимые рати Люцифера. Им нужен был Грааль, чтобы заключить его в корону властелина, из которой он выпал, когда падший ангел был повержен с небес на землю. В момент наивысшей для Монсегюра опасности с неба явился белый голубь – символ Святого Духа – и клювом расщепил находящуюся неподалёку гору Табор. Эсклармонда, хранительница Грааля, бросила бесценную реликвию вглубь горы. Гора сомкнулась, и Грааль был спасён. Когда воины дьявола ворвались в замок, они поняли, что опоздали. В гневе они предали всех Добрых людей огню на Поле костров, но Эсклармонда поднялась на вершину Табора, обратилась в белую голубку и улетела в горы, в земной рай.

Грааль для католической церкви был символом ереси, и именно поэтому она столько сил положила на организацию Крестового похода против катаров. Кстати, поход этот был первым и единственным походом, направленным против христиан.

Историки отмечали, что крестоносцы вели себя с жестокостью, которая не имела себе равных, даже с учётом суровых нравов эпохи и религиозного фанатизма. Объясняя зверства инквизиции и крестоносцев, исследователи пишут, что они были вызваны угрозой самого существования Церкви, которая заключалась в быстром распространении катаризма в Романии. Кроме того, большая часть учёных склоняется к мысли о том, что католическая церковь стремилась любой ценой вырвать у окситанских катаров некое тайное знание, заключённое в Граале. Согласно преданию, катары утверждали, что власть человека над природой и над самим собой может стать безграничной, что бессмертие и контроль над силами природы в его власти и что всё, происходящее во Вселенной, может быть ему известно.

Последние открытия в области психологии достаточно убедительно свидетельствуют о том, что существует высшее состояние сознания, отличное от сна и бодрствования, – состояние, в котором интеллектуальные способности человека многократно возрастают.

Гениальность – это лишь один из этапов того пути, который предстоит пройти человеку до полной реализации всех своих способностей. Известно, что в повседневной жизни мы не используем и десятой доли возможностей нашего внимания, памяти, интуиции. Если бы до нашего времени дошли фрагменты тайных знаний древних цивилизаций о материи и энергии, то они неизбежно были бы выражены на языке символов, понятном лишь для немногих посвящённых. Учёные предполагают, что одним из таких символов и был Грааль. Так ли это, предстоит понять в будущем.

На сегодняшний же день историкам удалось доказать, что замок Монсегюр имел сложную и последовательную символику и был построен в соответствии с правилами астрономии. Он представлял собой, по сути, своеобразную астрономическую лабораторию, подобную Стонхенджу в Британии.

Катары смело защищали свой замок, который одновременно был и храмом Грааля. Они всегда видели перед собой смерть на костре инквизиции и считали этот мир адом. Когда же большая часть гарнизона Монсегюра приняла «утешение», они умерли для земной жизни, а потому с радостью встречали смерть как избавление. Именно искренней верой и стремлением к свободе и объясняется лёгкость, с которой катары принимали приговор инквизиции после падения Монсегюра.

Гибель замка Грааля стала смертельным ударом для катаров, однако не положила конец их сопротивлению. Убежищем для последних катаров стали леса и горные пещеры. Чтобы добраться до несчастных, инквизиторы предприняли попытку уничтожить густые заросли ежевики и утёсника. Это ответственное дело поручили некоему Бернгарду, которого народ немедленно окрестил Рубщиком кустарника. Но, в соответствии с прованской легендой, он нашёл свою смерть на виселице.

Чтобы облегчить поиски еретиков, «добрые» инквизиторы стали натаскивать на них псов. Катаров травили в их родных горах, как диких зверей.

В 1325 – 1328 годах 500 катаров укрылись в пещере Ломбрив на левом берегу Арьежа. Там находилось святилище, алтарь которого представлял собой огромный плоский камень, густо поросший свечами сталактитов. Беглецы почти не выходили наружу, ибо свирепствовавшая инквизиция окончательно убедила их в том, что земной мир – порождение сатаны.

В 1328 году сенешаль короля Франции во главе большого военного отрада прибыл к пещере. Заметив опасность, катары предприняли попытку скрыться, взбираясь по отвесным склонам горы в верхний скит по лестницам, которые потом втаскивали наверх. Сенешаль, которому не удалось схватить Добрых людей, приказал замуровать вход в пещеру. 500 человек умерли медленной смертью от голода и жажды.

Трагедия Ломбрива положила конец существованию церкви катаров.

Псы Господни

Во время первого похода в Окситанию сотни тысяч людей были вырезаны. Оставшиеся в живых признали власть папы и короля. Могущественные владельцы отдали себя, всех баронов и людей своих, и всю землю свою в полную волю возлюбленного господина своего, славного короля французов.

Но вот что было для папы особенно неприятно: еретиков сжигали, а ересь оставалась. Мечи и копья её не искоренили, а лишь загнали куда-то глубоко-глубоко в души тех, кто спасся. Кровь и гонения не разубедили еретиков в их учении. «Одно дело меч и гонения, – говорили они, – а другое дело – истина». И всё глубже и глубже хоронили они в себе свои искренние убеждения.

Впрочем, папа не оставлял в покое и души людей. Его духовный меч искал способы победить душу и овладеть ею. А вслед за мечом духовным в душу человека вгонялся меч стальной.

Испанский проповедник и подвижник, монах святой Доминик, учредитель особого монашеского ордена и изобретатель чёток, предложил, а папа благословил устроить особое судилище для искоренения ереси. Так возник святой трибунал – Sanctum Officium, то есть инквизиция, и «святое дело искоренения ереси» было предоставлено монахам ордена святого Доминика.

На столь полезное для государства дело, разумеется, тотчас же отыскались и большие средства. Один богатый человек, тулузский гражданин Челлани, проворачивавший выгодные дела и с духовенством, и со светскими властями, откликнулся на призыв святых отцов-доминиканцев и подарил им прекрасный обширный замок, так называемый Нарбоннский дом, и этот дом сделался главным и центральным гнездом святого судилища.

Нарбоннский дом был старинным и мрачным замком, и вид его вполне соответствовал святому судилищу. Над воротами замка прибили надпись «Дом инквизиции». На том же здании появился и герб доминиканского ордена – изображение голубя, несущего в своём клюве символ мира – масличную ветвь. Злой насмешкой казался и этот голубь, и эта масличная ветвь тем еретикам – жителям Тулузы, которые ещё осмеливались считать «святое, благочестивое судилище» вовсе даже не святым и не благочестивым. Вскоре подобные же судилища стали учреждаться и в других городах Южной Франции.

Вот какими словами оправдывал их возникновение святой Доминик: «Сам Иегова [19]19
  Иегова – одно из имён Бога.


[Закрыть]исполнял обязанности инквизитора, когда громил возмутившихся против него ангелов. Сам Иегова продолжал поступать так и здесь на земле, когда наказывал тех безумцев, которые создали башню Вавилонскую [20]20
  Вавилонская башня, по библейским преданиям, была построена представителями разных племён, решивших воспротивиться решению Господа о рассеивании потомков Хама, который был непочтителен к отцу своему Ною, за что был отцом проклят. Вавилонская башня задумывалась как центр всех племён и знак их равенства. Люди в те времена, по преданию, говорили на одном языке, потому и смогли договориться о строительстве башни. Господь же смешал их язык так, что они не смогли общаться друг с другом и были вынуждены прекратить строительство башни.


[Закрыть]. Затем Бог передал то же святое дело инквизиторства апостолу Петру, и тот прежде всего применил кару против Анания [21]21
  Ананий – по библейским преданиям, один из обратившихся в христианство вследствие проповеди апостолов. Когда последователи Христа, владевшие землями, продавали их и приносили вырученные деньги апостолам, Ананий, продав имение, утаил часть денег и солгал апостолу Петру. Обличённый в тяжёлом грехе лжи святому апостолу, Ананий пал бездыханным.


[Закрыть]. Первосвященники же римские – папы – непосредственные преемники святого апостола. От этих преемников и получают свою власть и свои права над людьми и святой Доминик, и другие монахи его ордена. А если и сам Бог тоже был инквизитором, и к тому же ещё таким жестоким, почему бы и людям не подражать ему?»

И правда, как же не признавать за святым трибуналом полного права делать и с телами, и с душами людей что угодно, если признано это право и за теми, кто повыше их?

«Не будучи достаточно сильными, чтобы остановить поношение Создателя, – так пишет папа настоятелю-доминиканцу, – но желая прекратить эту опасность гибели для душ заблудших, мы просим, убеждаем и приказываем сим апостольским посланием, дабы ты тех из братьев, вверенных тебе, которые научены закону Господню и которых ты признаёшь склонными к этому делу, разослал по равным сопредельным местам твоего надзора, дабы они поучали клир и народ общею проповедью, где сочтут её удобною. Пусть для основательного исполнения этого дела они изберут себе разные местности и займутся с особенным старанием еретиками и отлучёнными. Если же виновные и заключённые, будучи допрошены, не захотят вполне подчиниться приказаниям Церкви, то пусть тогда братья исполнят относительно их наши справедливые постановления против еретиков, вновь обнародованные, направленные на укрывателей, защитников и покровителей еретиков, действуя, однако ж, в пределах этих постановлений».

Доминиканцы были призваны «действовать»; местные же епископы, светские власти и люди всех состояний – «содействовать». Епископам внушалось, что они могут заседать на суде рядом с инквизиторами, если они сами того пожелают, а светским властям предоставлено было право посылать в трибунал своих уполномоченных, заседателей – «асессоров» и получать треть имущества осуждённых еретиков.

Статуты против еретиков, то есть истинный устав инквизиции, были написаны заранее; они разрешали доминиканцам с помощью пыток и тюрем заглядывать в самую глубину души каждого католика, искать там ереси и лжеучения и, найдя, искоренять таковые. Статуты и ещё больше сама судебная практика давали инквизиторам широкие полномочия, а именно: осуждать невинных и оправдывать виновных, если то будет полезно по высшим церковным и государственным соображениям. Это был предел их полномочий, но до более широких пределов люди не додумались и до сего дня…

И инквизиция скоро показала себя. Получив право читать во всех душах, доминиканцы очень быстро открыли огромное число нераскаявшихся еретиков. Правда, инквизиторы в большинстве случаев не могли доказать ереси многих обвиняемых, но наглядных доказательств от них и не требовалось. Для обвинения достаточно было того, чтобы инквизитор был убеждён в ереси некоего человека – и он уже имел возможность наказать подозреваемого, не доказывая его вины.

Самое ужасное, что инквизиторы не оставляли в покое не только живых еретиков, они не гнушались и преследованием мёртвых, что особенно возмущало население Прованса и Лангедока. Если умерших уличали в ереси, то агенты инквизиции производили эксгумацию их останков и публично их сжигали. Эти омерзительные расправы не раз вызывали народные волнения в Тулузе и Альби.

Как известно, историю делают сильные личности. Так вот Доминик Гусман (1170 – 1221) – испанский монах из дворянской семьи – как раз и был той самой сильной личностью.

Доминик, окончивший Валенсийский университет, отличался умом, умел трезво оценивать ситуацию и смотреть правде в лицо. Когда он был послан в Лангедок для борьбы с ересью альбигойцев, то в отличие от других представителей Церкви не стал кичиться властью, чтобы деморализовать противников и укрепить колеблющихся, не стал окружать себя роскошью и свысока относиться к еретикам.

Прежде всего он посоветовал легатам ходить по дорогам юга Франции без всякой роскоши – пешком и без охраны, всего по двое, как, собственно, делали это и проповедники катаров. Именно он основал нищенствующий орден братьев-проповедников для борьбы с еретиками. Члены этого ордена должны были иметь глубокую богословскую подготовку, для того чтобы воздействовать на прихожан силой проповеди и вести диспуты с колеблющимися. Кроме того, члены ордена должны были воздействовать на верующих силой личного примера – опять же как катары.

Не вина святого Доминика – а его канонизировали в 1234 году, в том, что он не смог завоевать сердца жителей юга Франции. Он воздействовал на умы, но не мог затронуть струны душ верующих.

Бесспорно, он иногда торжествовал в диспутах.

Бесспорно, он вёл очень строгий образ жизни – не менее строгий, чем Добрые люди.

Бесспорно, Доминик стал первым деятелем в истории Церкви, который отстаивал образованность и эрудицию в качестве неотъемлемого средства и инструмента проповедника.

Бесспорно, он искренне верил и так же искренне сражался за свою веру – он без страха в сопровождении одного только монаха пускался в дальние путешествия по дорогам Южной Франции, население которой было преимущественно критически настроено по отношению к католической церкви.

Несомненно и то, что он был почитаем большей частью французов, которые тысячами стекались на его проповеди, а после окончания службы стремились оторвать хоть крошечный кусочек от рясы Доминика, которого искренне считали святым.

Но вряд ли мы можем восхищаться сегодня методами его борьбы с еретиками, которых он «обращал» не только проповедью, но и пламенем костров. Он не раз призывал крестоносцев уничтожать инакомыслящих физически. Странный, по крайней мере, если не сказать возмутительный, призыв для слуги Божьего, не правда ли?

И именно Доминик создал орден, которому папа Иннокентий III поручил вершить суд над еретиками. Именно доминиканцы и стали настоящими инквизиторами.

В 1215 году Доминик прибыл на Латеранский собор, где рассчитывал получить согласие папы на утверждение своего ордена, но собор принял постановление, запрещающее создание новых орденов. Тогда коварный Иннокентий III посоветовал Доминику использовать один из уже действующих монашеских уставов. И Доминик взял устав Августина. В 1216 году устав был утверждён папой Гонорием III. Этот же папа сделал эмблемой ордена собаку с горящим факелом в зубах, откуда у ордена святого Доминика возникло ещё одно название – «Псы Господни» ( domini canes).

Здесь будет уместно вспомнить легенду, по которой матери Доминика, испанской дворянке Хуане де Аза, незадолго до рождения сына приснился удивительный сон: будто бы она носит под сердцем собаку, которая затем является на свет божий с горящим факелом в пасти и предаёт огню весь мир. Когда же Хуана родила совершенно нормального ребёнка, которого при крещении священник нарёк именем Доминик, его крёстной матери также было чудесное видение. Она увидела на челе младенца крутящуюся звезду, своим блеском озаряющую мир. Легенда стала явью – мальчик вырос, сжёг огнём и мечом почти всю Европу, основал орден Псов Господних и стал известен во всём мире.

«Во время обряда канонизации, последовавшего за его смертью, у тех, кто знал его лично или наблюдал его в служении, были взяты и записаны показания, – пишут М. Бейджент и Р. Ли. – Из них складывается нечто вроде его портрета.

Доминик описывается как худощавый мужчина, который без устали молился по ночам и часто при этом плакал. Днём он устраивал публичные сборища, которые давали ему возможность проповедовать против катаров, и нередко разражался слезами во время проповеди. Он неутомимо предавался аскезе и умерщвлению плоти. Молясь, он нередко бичевал себя железной цепью, которую носил на ногах. Он не расставался с грубой власяницей, пестрящей заплатами. Он никогда не спал на постели, только на земле или на досках. В то же время он был не лишён особого рода тщеславия. Судя по всему, он ясно сознавал свой образ аскета и не удерживался от того, чтобы подкрепить его, прибегая к некоторым слишком человеческим, мало подобающим святому хитростям и уловкам.

Например, подходя к харчевне или постоялому двору, где он намеревался провести ночь, он сперва делал остановку у ближайшего источника или родника и вдосталь утолял жажду, в то время, когда никто его не видел. Оказавшись в заведении, он укреплял в глазах постояльцев свою репутацию человека, ведущего строгий и аскетичный образ жизни, почти не прикасаясь к воде. Ещё в 1206 году – во время своей поездки через Францию с епископом Осмы и за два года до объявления Крестового похода против альбигойцев – Доминик основал монастырь в Пруле. Среди папских легатов, с которыми ему довелось познакомиться, был Пьер де Кастельно, убийство которого в 1208 году спровоцировало Крестовый поход. Речь, которую Доминик якобы произнёс в Пруле вскоре после вспыхнувшей вражды, проливает некоторый свет на особенности его менталитета:

«Уже многие годы я пою вам сладостные слова, проповедуя, увещевая, плача. Но, как говорят в моей стране, там, где не действует ласка, подействует таска. Теперь мы призовём на вас воинов и прелатов, которые, увы, соберутся вместе против этой страны… и заставят многих людей умереть от меча, превратят в руины ваши башни, опрокинут и разрушат ваши стены и обратят всех вас в рабов… Сила дубинки восторжествует там, где ничего не смогли поделать ласковые слова»» [22]22
  Цит. по: Бейджент М., Ли Р. Цепные псы Церкви. С. 22.


[Закрыть].