Текст книги "Повседневная жизнь инквизиции в средние века"

Автор книги: Наталия Будур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Пытки инквизиции. Тюрьмы и костры

Очень часто нам кажется, что мы можем преодолеть боль, но как было выстоять против мучений, которым подвергали свои жертвы инквизиторы? Пытки были самые разнообразные и рассчитанные на различные степени физической боли – от тупой, ноющей до острой и нестерпимой. Приходится поражаться и удивляться изобретательности «святых отцов», с которой были придуманы эти страшные орудия пыток и с которой они умели разнообразить причиняемые ими муки.

Инструкции инквизиции от 1561 года оговаривали, что пытка должна применяться в согласии «с совестью и волей уполномоченных судей, в соответствии с законом, здравым смыслом и чистой совестью. Инквизиторы должны заботиться о том, чтобы пытка в каждом случае была оправданной и сообразующейся с законом мерой». Так что руки инквизиторов фактически были развязаны, и они могли творить, что хотели.

Часто различные пытки «комбинировались», образуя целую систему, в которой истязания делились на категории, разряды, степени. Это была настоящая адская гамма мучительных терзаний. Ведьма переходила от одной степени мучений к другой, от одного разряда пыток к другому, пока не исторгалось у неё признание.

Совершенно здоровые и очень мужественные люди уверяли после пытки своих палачей, что невозможно вообразить более сильной, более нестерпимой боли, чем та, которую они испытали. Под угрозой новых пыток они были готовы признаться в самых страшных преступлениях, о которых не имели ни малейшего понятия, и согласились бы охотнее десять раз умереть, если бы это было возможно, чем дать себя ещё раз пытать.

Перед непосредственными пытками в застенках инквизиции подозреваемую подвергали некоторым испытаниям, чтобы убедиться в её виновности. Одним из таких испытаний было «испытание водой». Женщину раздевали, что само по себе уже невероятно унизительно и может лишить остатков мужества, связывали «крестообразно», так что правая рука привязывалась к большому пальцу левой ноги, а левая рука – к большому пальцу правой ноги. Естественно, что любой человек в таком положении шевелиться не может. Палач опускал связанную жертву на верёвке три раза в пруд или реку. Если предполагаемая ведьма тонула, её вытаскивали и подозрение считалось недоказанным. Если же жертве удавалось тем или иным способом сохранить в себе жизнь и не утонуть, то её виновность считалась несомненной и её подвергали допросу и пытке, чтобы заставить признаться, в чём же именно заключалась её вина. Испытание водой мотивировалось или тем, что дьявол придаёт телу ведьм особенную лёгкость, не дающую им тонуть, или тем, что вода не принимает в своё лоно людей, которые заключением союза с дьяволом стряхнули с себя святую воду крещения.

Вес ведьмы представлял весьма важное указание виновности. Существовало даже убеждение, что ведьмы имеют очень лёгкий вес.

Свидетельством виновности служило также то, что заподозренную заставляли произносить Отче наш, и если она в каком-либо месте запиналась и не могла дальше продолжать, то признавалась ведьмой.

Самым обыкновенным испытанием перед пыткой, которому подвергали всех заподозренных, а иногда и в тех случаях, когда они выдерживали истязания, не сознавшись, было так называемое «испытание иглой» для отыскивания на теле «чёртовой печати».

Существовало убеждение, что дьявол при заключении договора налагает печать на какое-либо место на теле ведьмы и что место это делается нечувствительным, так что ведьма не чувствует никакой боли от укола в этом месте, а сам укол даже не вызывает крови. Палач поэтому колол разные части тела, в особенности такие места, которые чем-нибудь обращали на себя его внимание (родимые пятна, веснушки и пр.), чтобы убедиться, течёт ли кровь. При этом случалось, что палач, заинтересованный в уличении ведьмы (так как он обыкновенно получал вознаграждение за каждую изобличённую колдунью), колол нарочно не острым, а тупым концом иголки и объявлял, что нашёл «чёртову печать». Или он делал вид, что втыкает иголку в тело, а на самом деле только касался его и утверждал, что место нечувствительно и из него не течёт кровь.

Как известно, организм человека имеет неизвестный нам «ресурс выживания» и в некоторых критических ситуациях может «блокировать» боль. Поэтому инквизиторы описывают немало случаев, когда подозреваемые действительно были нечувствительны к боли.

Прежде чем переходить к пыткам «в закрытом помещении», от подсудимых старались добиться добровольных признаний – но не простыми вопросами и уговорами, а угрозами. Обвиняемого предупреждали, что, если он не признает свою вину, судья будет вынужден добиться правды пытками. Если сломленные и обезумевшие от предварительных «испытаний» и боли люди после такой угрозы давали показания, то они считались «добровольными». Такое запугивание пыткой называлось territion, что мы бы перевели на русский как «психологический террор». Перед обвиняемым являлся палач, приготовлял все свои «инструменты» к пытке, попутно объясняя несчастному узнику их назначение, а иногда и закручивая некоторые из них на теле жертвы.

Особенно унизительна процедура «приготовления к пыткам» была для женщин, которых палач раздевал догола и осматривал внимательно всё её тело, чтобы убедиться, не сделала ли несчастная себя волшебными средствами нечувствительной к действию орудий пыток или не спрятан ли у неё где-нибудь колдовской амулет или иное волшебное средство. Чтобы ничто не осталось скрытым от глаз палача, он сбривал или сжигал факелом или соломой волосы на всём теле, как свидетельствуют Протоколы инквизиционных судов, «даже и на таких местах, которые не могут быть произнесены пред целомудренными ушами». Подсудимую, нагую и изувеченную, привязывали к скамье и переходили к самой пытке.

Одной из первых пыток был «жом»: большой палец ущемлялся между винтами; завинчивая их, палачи достигали такого сильного давления, что из пальца текла кровь.

Если это не приводило жертву к признанию, то брали затем «ножной винт», или «испанский сапог». Ногу клали между двумя пилами и сжимали в этих ужасных клещах до такой степени, что кость распиливалась. Для усиления боли палач ударял время от времени молотком по винту. Вместо обыкновенного ножного винта часто употреблялись зубчатые винты, так как, по уверению инквизиторов-палачей, боль достигала при этом сильнейшей степени. Мускулы и кости ноги сдавливались до кровотечения, и этого, по мнению многих, не мог вынести даже самый сильный человек.

Следующую степень пытки составлял так называемый «подъём», или «дыба». Руки пытаемого связывались на спине и прикреплялись к верёвке. Тело поднималось, после чего или оставалось свободно висеть в воздухе, или опускалось спиной на колья-копья. Поднималось тело с помощью верёвки, переброшенной через блок, который прикрепляли к потолку. Человека при этом так вытягивали, что нередко происходил вывих вывороченных рук, находившихся над головой. Тело несколько раз внезапно опускали вниз и затем вновь медленно поднимали вверх, причиняя жертве нестерпимые муки.

Судя по актам инквизиции, только немногие могли выдерживать пытку. И эти немногие большей частью сознавались непосредственно после пытки под влиянием увещеваний судей и угроз палача. Заключённых уговаривали сознаться добровольно, ибо в таком случае они могут ещё спасти себя от костра и заслужить милость, то есть смерть от меча. В противном же случае они будут сожжены заживо.

Если у человека и после таких ужасных пыток оставались силы отрицать свою вину, то к большому пальцу его ноги привешивали всякие тяжести. В этом состоянии узника оставляли до полного разрыва всех связок, что причиняло невыносимые страдания, и при этом время от времени палач порол обвиняемого розгами. Если и тогда пытаемый не сознавался, палач приподнимал его до потолка, а потом вдруг отпускал тело, которое падало с высоты вниз. В протоколах описываются случаи, когда после такой «операции» отрывались руки, за которые тело несчастного было подвешено.

Следующим шло испытание на «деревянной кобыле» – треугольной деревянной перекладине с острым углом, на которую сажали верхом жертву и на ноги подвешивали тяжести. Острый конец «кобылы» медленно врезался в тело по мере того, как оно опускалось, а грузы на ногах постепенно увеличивались после каждого очередного отказа сделать признание.

Была также пытка «ожерелье», когда кольцо с острыми гвоздями внутри надевали на шею. Острия гвоздей чуть касались шеи, а ноги при этом поджаривались на жаровне с горящими угольями. Судорожно извиваясь от боли, жертва натыкалась на гвозди «ожерелья».

Поскольку заключённый мог быть подвергнут пытке лишь однажды, судьи объявляли в ходе пытки частые перерывы и удалялись, чтобы подкрепить свои силы закуской и выпивкой. Заключённый оставался на дыбе или кобыле и мучился часами. Потом судьи возвращались и продолжали пытку, меняя орудия.

Кое-где пытаемым давали опьяняющие напитки, чтобы ослабить их силу воли и заставить дать показания. Вот уж истинное ханжество: тех, кого судили за приготовление колдовских напитков, инквизиторы не стеснялись опаивать тем же варевом.

Между орудиями пытки мы находим также вертящуюся кругообразную пластинку, которая вырывала мясо из спины пытаемого.

Если палач отличался особенным усердием, то он выдумывал новые способы пытки, например, лил горячее масло на обнажённое тело жертвы, или капал на неё и держал под её руками, подошвами или другими частями тела зажжённые свечи.

К этому присоединялись и другие мучения, например вбивание гвоздей под ногти на руках и ногах. Очень часто висевших пытаемых секли розгами или ремнями с кусками олова или крючьями на концах.

Но жертвам причиняли физические страдания не только «материальными способами». В Англии, например, применялась пытка бодрствованием. Обвиняемым не давали спать, их без отдыха гоняли с одного места на другое, не разрешая останавливаться до тех пор, пока ноги чудовищно не отекали и люди не приходили в состояние полного отчаяния.

Иногда арестованным давали исключительно солёные кушанья и при этом не давали ничего пить. Несчастные, мучимые жаждой, готовы были на всякие признания и часто с безумным взглядом просили напиться, обещая отвечать на все вопросы, которые судьи им задавали.

Дополнением к мучениям жертв инквизиции являлись тюрьмы, в которых содержались несчастные. Тюрьмы эти сами по себе были одновременно и испытанием, и наказанием для обвиняемых в колдовстве.

В то время места заключения вообще представляли собой отвратительные вонючие дыры, где холод, сырость, мрак, грязь, голод, заразные болезни и полное отсутствие какой бы то ни было заботы о заключённых за короткое время превращали несчастных, попадавших туда, в калек, в психических больных, в гниющие трупы.

Но тюрьмы, назначенные для ведьм, были ещё ужаснее. Такие тюрьмы специально строились с особыми приспособлениями, рассчитанными на причинение несчастным возможно более жестоких мук. Одно содержание в этих тюрьмах было достаточно для того, чтобы в конец потрясти и измучить попадавшую туда невинную женщину и заставить её признаться во всевозможных преступлениях, в которых её обвиняли.

Один из современников той эпохи оставил описание внутреннего устройства этих тюрем. Это были толстые, хорошо укреплённые башни или подвалы. В них находились несколько толстых брёвен, вращающихся около вертикального столба или винта. Брёвна развинчивались или раздвигались, в отверстия между верхними брёвнами клались руки, в отверстия между нижними брёвнами – ноги заключённых. После этого брёвна привинчивались или прибивались кольями или замыкались так плотно, что заключённые не могли шевелить ни руками, ни ногами. В иных тюрьмах находились деревянные или железные кресты, к концам которых крепко привязывались головы, руки и ноги заключённых, так что они должны были постоянно или лежать, или стоять, или висеть, смотря по положению креста. В других имелись толстые железные полосы с железными запястьями на концах, к которым крепились руки заключённых. Так как середина этих полос цепью была прикреплена к стене, то узники не могли даже пошевелиться.

Иногда к ногам вешали тяжёлые куски железа, так что несчастные люди не могли ни вытянуть ног, ни притянуть их к себе. Иногда в стенах были сделаны углубления такого размера, что в них с трудом можно было сидеть, стоять или лежать; заключённые там запирались железными затворами.

В некоторых тюрьмах находились глубокие ямы, выложенные камнем, с узкими отверстиями и крепкими дверями сверху. В них узников опускали на верёвках и таким же образом их вытягивали наверх.

Во многих местах заключённые страшно страдали от холода и отмораживали себе руки и ноги. После этого даже если их и выпускали на свободу, они на всю жизнь оставались калеками.

Некоторые узники постоянно содержались в темноте, никогда не видели солнечного света и не могли отличить дня от ночи. Они находились в неподвижности и лежали в собственных нечистотах, получали отвратительного качества еду, не могли спокойно спать, одержимые мрачными мыслями, злыми снами и всякими ужасами. Они страшно страдали от укусов вшей, мышей и крыс. К тому же они постоянно слышали ругань, злые шутки и угрозы тюремщиков и палачей.

И так как всё это продолжалось не только месяцы, но и целые годы, люди, помещённые в тюрьму бодрыми, сильными, терпеливыми и в трезвом уме, очень быстро становились слабыми, дряхлыми, искалеченными, малодушными и безумными.

Неудивительно, что во время пребывания в тюрьме многие женщины впадали в исступлённое состояние, у них начинались видения, и они представляли, что их посещает в тюрьме дьявол, который говорит с ними, даёт им советы, указания, имеет с ними половые сношения. Об этих посещениях они потом рассказывали на допросах, стремясь прекратить невыносимую муку заключений и пыток, и это служило новым доказательством их виновности. Часто дьявол являлся в лице тюремщиков, которые совершали над заключёнными молодыми женщинами зверские насилия.

Другие женщины впадали в состояние апатии и встречали мучения с удивительным равнодушием, которое судьи объясняли участием дьявола, помогающего ведьме переносить пытки без боли.

Итогом всего этого ужасного процесса было наказание – наказание в любом случае, даже если испытания пытками не приводили обвиняемую к признанию и не оказывалось достаточных доказательств к осуждению.

Но даже если свершалось чудо и несчастная получала свободу, радоваться ей было нечему. Совершенно искалеченная физически и морально, всеми презираемая и вызывающая отвращение женщина выпускалась на свободу не как оправданная, а как подозреваемая. Её чаще всего ждали новое обвинение и арест.

Нередко выпущенным на свободу узницам инквизиции запрещался вход в церковь, а если и разрешался, то им отводилось в церкви особое место, отделённое от других. Даже в их собственном доме бывшие заключённые должны были быть изолированы и жить в отдельной комнате. Нередко этих несчастных отталкивала собственная семья, которая боялась принять их к себе обратно – из страха навлечь на себя подозрение или из-за того, что всё-таки считала их во власти дьявола, несмотря на оправдание суда.

Но оправдательные вердикты были очень редки. Большей частью пытки кончались признанием, и за процессом следовала казнь. Осуждённую сжигали на костре – живьём или после удушения или обезглавливания. На практике было взято за правило сжигать живьём лишь тех из ведьм, которые упорствовали и не обнаружили признаков раскаяния; по отношению же к раскаявшимся оказывалась милость, и их сжигали после предварительного удушения или отсечения головы.

Если по отношению к осуждённым ведьмам допускалось «снисходительное облегчение наказания», то по отношению к оборотням оно считалось недопустимым, и они должны были быть сожжены живыми.

Приговор суда о предании ведьмы сожжению на костре обыкновенно вывешивался на ратуше к общему сведению, с изложением подробностей выяснившегося преступления.

Осуждённую на сожжение волокли к месту исполнения казни привязанной к повозке или к хвосту лошади лицом вниз по всем улицам города. За ней следовали стражники и духовенство, сопровождаемые толпой народа. Перед совершением казни зачитывался приговор.

В некоторых случаях костёр зажигался небольшой, с маленьким пламенем, для того, чтобы продлить мучения перед смертью. Сожжение было более или менее мучительное в зависимости от того, гнал ли ветер удушающий дым привязанному к столбу в лицо или, наоборот, отгонял этот дым. В последнем случае осуждённый медленно сгорал, претерпевая ужасные муки. Нередко также осуждённым перед казнью отрубали руки или палач во время исполнения приговора рвал раскалёнными щипцами куски мяса из их тел.

Многие имели нравственную силу ждать молча последнего удара сердца, другие оглашали воздух душераздирающими криками. Чтобы заглушать вопли несчастных, им затыкали рот. Окружающая толпа слышала только треск горящего костра и монотонное пение церковного хора – до тех пор, пока тело несчастной жертвы не превращалось в пепел…

Самые известные процессы над ведьмами

Первой известной ведьмой, которая была привлечена за колдовство в Ирландии, и первой в средневековой Европе осуждённой за колдовство и ересь стала леди Элис (Алиса) Кителер (? – 1324). И она также первой из осуждённых смогла оправдаться и отмести предъявленные ей обвинения.

Её история – эта история Синей Бороды в юбке. Три мужа леди Элис умерли, и она наследовала их имущество, став одной из самых богатых женщин в округе. Когда же занедужил её четвёртый муж, Джон ле Поэр, то он сам и его дети от предыдущих браков стали подозревать леди Элис в наведении порчи. Вскоре ле Поэр нашёл в вещах жены мешок с разными снадобьями и порошками, которые применялись в чёрной магии. В результате леди была обвинена в колдовстве.

Епископ Оссорский, Ричард Ледред, не замедлил поддержать обвинение, потому что лично был заинтересован в конфискации имущества богатой женщины. Он арестовал леди и её сына, но благодаря связям семьи Кителер дело вскоре прекратили. Однако епископ не унялся, отлучил леди Элис от Церкви и приказал ей приехать к нему. Она отправилась в Дублин, а де Ледред обвинил её сына в ереси.

Тогда влиятельная дама заставила власти арестовать епископа, но через 17 дней его выпустили. Далее последовала «дуэль» аристократки и епископа: благодаря могущественным связям они поочерёдно заключают друг друга в тюрьму.

В результате длительного противостояния леди Элис уехала в Англию, где жила в покое, а епископ де Ледред был осуждён за ересь и изгнан из епархии. Он находился в опале долгие годы. Вплоть до XVII века «ведьминских» процессов в Ирландии больше не было.

Во Франции одной из первых крупных «охот на ведьм» стало преследование колдуний в Северной Франции в Аррасе в 1459 – 1460 годах. Подозреваемых жестоко пытали, обещая взамен на признание вины сохранить жизнь, но потом всё равно сожгли на костре.

Поскольку это было одно из первых дел в Северной Франции, то процедура ведения процесса ещё не была отработана: инквизиторы не знали, какие конкретно предъявлять обвинения в колдовстве и как именно это самое колдовство определять. После недавнего преследования вальденсов инквизиторы не нашли ничего умнее, как спутать ведьм с представителями этого еретического учения.

Началось всё с ареста одного отшельника из местечка Лангре, которого обвинили в том, что он является вальденсом. После жестоких пыток несчастный признался не только в принадлежности к еретикам, но и в колдовстве, а также в участии в шабашах. В качестве своих соучастников он назвал имена двух людей. Это стало началом цепной реакции. После получения признания несчастного убили, а указанных им людей стали мучить.

Инквизиторы обещали сохранить людям жизнь, когда при помощи пыток старались вырвать у них признания: жгли им пятки калёным железом и заставляли пить уксус. По некоторым документам, доминиканцы, принимавшие участие в процессе, верили, что одна треть населения Европы является скрытыми, или тайными, ведьмами и колдунами, в том числе и некоторые католические епископы и кардиналы. Под пыткой почти все признавались в том, чего от них требовали мучители, а затем, вопреки данным монахами обещаниям, отправлялись на костёр.

Среди казнённых было много богатых и знатных людей, имущество которых конфисковывалось в пользу Церкви. В результате многие богатые торговцы и аристократические семьи спешно уехали из некогда процветающего Арраса и город превратился в почти безлюдное место.

Филипп Добрый, герцог Бургундский, был разгневан, узнав о творящихся безобразиях, и в 1460 году вмешался в деятельность инквизиции. Аресты прекратились. В 1461 году парламент потребовал освободить некоторых заключённых, а остальных освободил епископ Аррасский. В 1491 году парламент осудил деятельность инквизиции в этом городе.

В Германии невероятного размаха достигли преследования ведьм в XVI и XVII веках. Некоторые историки называют тот период «холокостом».

Небольшой город Бамберг считается местом, в котором прошло наибольшее количество процессов над ведьмами. Случилось это в 1620-х годах, когда в Бамберге правил Готфрид Иоганн Георг II Фухс фон Дорнхайм, которого прозвали «ведьминым епископом». Он создал эффективную систему уничтожения ведьм, особую структуру из судей, палачей и специально обученных людей, проводивших пытки. Была даже построена тюрьма для ведьм – «Дом ведьм».

Пытки были особо изощрёнными: людям не только загоняли иголки под ногти, дробили суставы и подвешивали на крюке, но и погружали их в ванны с ледяной водой и насыпанной туда известью, жгли перьями, намазанными серой. Пытки не прекращали до тех пор, пока измученная жертва не сознавалась во всём, что только хотели инквизиторы. По дороге на костёр жертв жгли раскалёнными щипцами, рвали куски мяса из тела и отрубали руки.

Многие богатые и знатные люди погибли из-за преступной воли фон Дорнхайма, в том числе и бургомистр Бамберга. В результате этого «холокоста» имущество «ведьминого епископа» увеличилось в несколько раз, он сказочно разбогател. Некоторые горожане бежали из Бамберга и обратились с жалобами к императору Фердинанду. Тот попытался вмешаться, но фон Дорнхайм не обратил на приказ императора никакого внимания. В результате общественного давления Фердинанд издал в 1630 и 1631 годах специальные указы против преследования ведьм.

Сын Фердинанда, Фердинанд II, в законодательном порядке регламентировал ведение процессов и проведение расследований. Он постановил, что обвинения должны предъявляться открыто и публично, у обвиняемых должны быть адвокаты, а их имущество нельзя конфисковывать.

Одна из последних вспышек истерии процессов над ведьмами произошла в конце XVII века в США, в городе Салем штата Массачусетс. Именно благодаря этой трагедии в нашу жизнь вошло понятие «охота на ведьм» в современном значении этого выражения [74]74
  В 1950-е годы в США развернулась известная, почти параноическая кампания сенатора Джозефа Маккарти по изобличению коммунистов – подлинных и мнимых. Тогда драматург Артур Миллер в своей пьесе «Салемские ведьмы» (в другом переводе – «Тигель») провёл параллель между маккартизмом и салемскими процессами. С появлением пьесы Миллера понятие «охота на ведьм» сделалось общепринятой современной идиомой для обозначения любых попыток выявления предполагаемых врагов путём внушения и распространения коллективного страха.


[Закрыть].

В ходе процесса XVII века обвинения в колдовстве были предъявлены 141 человеку, из которых 19 были повешены, а одного задавили до смерти. Сразу скажем, что до сих пор историки не могут прийти к единому мнению об истинных причинах салемских процессов. Одни связывают их с политическими и экономическими проблемами Салемской деревни. Другие – с подавляемой сексуальной, возрастной или расовой враждой. Третьи толкуют об эрготизме – отравлении хлебной мукой, в которой завёлся особый грибок, являющийся очень сильным галлюциногеном, способным вызывать самые разнообразные видения.

Всё началось с детских обвинений. Совершенно неожиданно девочки, дочь и племянница священника-пуританина, и их подружки (в возрасте от двенадцати до двадцати лет) стали страдать странными припадками, забиваться в тёмные углы и издавать нечленораздельные звуки, при этом ужасно кривляясь и корчась.

Теперь уже невозможно узнать, притворялись ли девочки, чтобы скрыть свои занятия магией со служанкой священника Титубой из одного индейского племени, или действительно на них нашло затмение. Местный врач после осмотра поставил диагноз: околдованы.

Надо сказать, что салемское дело с самого начала было непростым, потому что в течение многих лет жители Салемской деревни не ладили с администрацией соседнего городка Салем на религиозной почве.

Пуритане поселились в Салеме в 1626 году. До этого земли считались принадлежащими местным индейским племенам. В 1672 году поселенцы добились разрешения построить в своей деревне молельный дом и пригласить священника.

Пуритане, которые в достаточной степени «враждовали» с официальной Церковью, выдвигали особые требования к своим священникам. Прежде всего они были «выборные». Но местные жители никак не могли договориться, кого именно выбрать и кто вообще имеет право приглашать их в Салемскую деревню. В 1689 году в деревню прибыл Сэмюэль Пэррис, и местное общество раскололось на приверженцев нового священника и сторонников тесных связей с городом.

Когда в деревне появились одержимые, пуритане были уверены, что существует единственный способ их вылечить – убить колдунью. После многочасовых увещаний девочки, которые, по мнению многих историков, просто притворялись, начали давать показания и назвали имя колдунов, которые наслали на них порчу.

В результате было арестовано три ведьмы, среди которых, конечно, была и Титуба. Последняя признала себя виновной и обвинила в колдовстве ещё двух женщин. А затем рассказала, что в штате Массачусетс есть настоящая община ведьм, членами которой являются шестеро женщин. Так началась «охота на ведьм».

Поскольку массачусетские власти не имели права вести самостоятельное расследование, то первые полгода несчастные просто томились в тюрьме. Тем временем девочки стали называть имена новых «служительниц дьявола». Допросы у судей Дж. Хаторна и Дж. Корвина шли по одному сценарию: необоснованные обвинения, подкреплённые уликами и доказательствами; припадки девочек в присутствии обвиняемых; рассказы о нападении призраков, которые насылаются ведьмами. Под следствие попали и женщины, и мужчины – в том числе и преподобный Баррафас, который служил в Салеме до Пэрриса и не сошёлся характером с некоторыми прихожанами.

В мае 1692 года новый губернатор штата принял закон, по которому уже можно было проводить официальную судебную процедуру. Губернатор решил создать для этой цели Гласный окончательный суд, первое заседание которого состоялось 2 июня. Далеко не все члены суда были согласны с предъявленными подсудимым обвинениями, но после того, как судья Солтонстолл вышел из состава суда, его самого обвинили в колдовстве.

После осуждения ведьм и колдунов выводили на салемский Холм виселиц, а после повешения бросали их тела в яму, поскольку ведьмы не заслуживали христианского погребения.

Поскольку истерия не утихала, а осуждённых становилось всё больше и больше, заседания суда стали проводить не только в Салеме, но и в других городах Массачусетса. Но далеко не везде им сопутствовала удача. Так, в Эндовере некий горожанин, обвинённый девочками в колдовстве, не растерялся и подал на них в суд за клевету, требуя тысячу фунтов за возмещение морального ущерба. После этого обвинения с него были сняты, а обвинители отправились в другой город.

Однако судьи не переставали зверствовать, несмотря на то, что в качестве улик они имели лишь показания девочек, которым были видения. Против видений как улик восставали многие священники, но до поры до времени их никто не слушал.

Случались и совершенно ужасные казни, ужасные даже для инквизиции. Так, Джайлса Кори задавили до смерти 19 сентября 1693 года за то, что он отказался признать правомочность суда, рассчитывая, что в этом случае его нельзя будет судить и приговорить, а также конфисковать имущество. Но он ошибался. Его приговорили к «мучительной и строгой казни», привезли на салемские поля и распластали на земле. Сверху на него положили большую деревянную доску, на которую стали один за другим класть тяжёлые камни. Под ужасающей тяжестью у Джайлса вывалился язык, но шериф Джордж Коровин тростью запихал его обратно. Однако Кори не сдавался и на все обвинения отвечал требованием увеличить груз. В результате его просто раздавили.

Это была одна из последних казней.

Число обвиняемых выросло до пятидесяти человек, что заставило даже самых рьяных сторонников этих процессов призадуматься, возможно ли такое количество ведьм в одном отдельно взятом штате. У потерпевших девочек совсем пропали чувства реальности и самосохранения, и они посмели обвинить в колдовстве жену губернатора. Это уже был явный перебор, и 29 октября губернатор распустил Гласный окончательный суд, им же и учреждённый.

Однако в тюрьмах оставалось большое количество обвиняемых. Решено было провести повторные процессы, но не признавать в качестве улик видения. В результате суды стали выносить практически только одни оправдательные приговоры. Преследование ведьм было решено считать тяжким грехом, который требует искупления.

С 1703 года власти Массачусетса приступили к реабилитации осуждённых, в 1771 году впервые в государственной практике компенсировали ущерб жертвам судебной ошибки.

Надо сказать, что салемские процессы до сих пор привлекают внимание не только историков и психологов, но и простых людей. В Денвере (нынешнее название Салема) приезжают множество туристов посмотреть своими глазами на Холм виселиц и посетить Музей ведьм, расположенный в бывшей церкви. Музей ежегодно посещают 140 тысяч человек.

Потомок судьи Хаторна ( Hathorne) известный американский писатель Натаниэль Готорн ( Hawthorne) добавил в свою фамилию букву «w», чтобы избежать неприятных ассоциаций. Он использовал семейную легенду о проклятии судьи ведьмой, несколько реальных фигур из салемских процессов и собственный дом с двускатной крышей в своём романе «Дом с семью фронтонами» (1851). Дом Готорна оставался на своём месте около Салемской гавани до 1958 года. А потом его перенесли на другое место. В 1959 году в нём открыт музей.

Наиболее опасным последствием процессов над ведьмами, как салемских, так и других, проходивших по всему миру, историки считают их «заразность». На деле выходило, что те, кому поручалось искоренять колдовство, были активными миссионерами, засеивавшими семенами этого поверья ещё большие площади.