Текст книги "Мальчишник. Райское наслаждение"
Автор книги: Наталия Рощина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
– Когда же он приедет… – тихо начала я. Это был не вопрос и не утверждение. То был крик моей истерзанной души.
– Скоро, Васенька, скоро. Не кисни. Я же обещала, что не дам тебе скучать. Потерпи. – Лада сделала широкий жест рукой. – Зато представь, какой будет ваша встреча?
– Честно? Не представляю, – призналась я и вдруг почувствовала резкую боль в желудке. – Лада, я есть хочу.
– Прости, прости, милая, сейчас я тебя накормлю, – спохватилась Лада.
– Нет, нет. Не суетись. Я сейчас пойду что-нибудь перекушу поблизости.
– Надеюсь, это будет не картофель-фри в «Макдоналдсе»? – поинтересовалась Лада.
– Не беспокойся. Я разбираюсь в том, что такое здоровая еда.
– Вася, там такая жара. Давай я попрошу принести тебе вкусненького из ближайшего кафе? Кстати, оно очень приличное. Меню – вполне. Мы чуть не каждый день там пасемся, – Лада явно не хотела отпускать меня одну. Такую обновленную, такую сексуальную, такую дерзкую в своих намерениях…
Но мне не терпелось выйти за пределы салона, чтобы не только его мастера оценили красоту моих вновь обретенных, отливающих шелком волос. Я хотела увидеть восхищение не только в смеющихся голубых глазах Лады.
– Я иду обедать за пределы твоего «Феникса», – заявила я. Поднявшись, я взяла сумочку, которая все это время сиротливо лежала на кресле, закинула ее за спину. Сделав несколько шагов, я запустила руки в волосы. Блаженство! Обернувшись, я спросила: – Кстати, я должна знать, сколько это удовольствие стоит?
– Это подарок от меня.
– Нет, не пойдет. Мы не у тебя дома.
– Вась, ну что ты вредничаешь? – Лада нервно погасила сигарету. – Признайся, ты ведь не собиралась ничего такого вытворять. Это я тебя надоумила.
– За это ты должна взять отдельную плату, – улыбнулась я. – Имей в виду, я должна расплатиться за все. Тогда все будет по правилам. Хорошо?
– Хорошо, – выдохнула Лада. – Ты ведь не успокоишься. Хорошо. Я дам тебе возможность оплатить все это удовольствие.
– Благодарю, – я подарила Ладе воздушный поцелуй.
– Тебя ждать к концу рабочего дня? – озабоченно, с некоторой опаской в голосе спросила она.
– Думаю, да. Сколько может длиться обед? Но ты ведь знаешь, всегда есть как минимум два варианта.
– Угомонись, солнышко, прошу тебя. Держи себя в руках. – Лада с мольбой сложила руки.
Тут я поняла, что основательно достала ее за выходные. Я поспешила выйти из кабинета. Мне казалось, Лада передумает и не отпустит меня одну. Подумать только, ее власть надо мной так велика, что я бы осталась, если бы она настояла. Отбросив эту мысль, я вышла из салона и направилась прямиком к небольшому уютному ресторанчику с французской кухней. Я решила, что сегодня буду баловать себя по полной программе. Любить себя – это всегда разорительно, но чертовски приятно!
МУЖСКОЙ РАЗГОВОР
Голубев ехал в гостиницу с дурными предчувствиями. Он точно знал, что разговор с Левой будет не самым приятным. Гордей не сразу заметил отсутствие в бассейне Лузгина, а потом было уже поздно его догонять. Да и зачем? Две девушки, предназначавшиеся для Льва, еще долго бурно обсуждали, как жестоко их отвергли. Потом они все-таки решили предложить свои услуги Гордею. Когда они подплыли и начали ворковать в два голоса, Гордей обратил на них внимание. Их сладкие голоса пытались втолковать ему, что теперь они в его полном распоряжении. Голубев запаниковал. Он совершенно ошалел, представив секс с четырьмя очаровашками. Это казалось весьма заманчивым, но он боялся переоценить свои возможности и оказаться в неприятном, прямо скажем, позорном положении. У Антонио Бандераса есть комедийный фильм «Двое – это слишком», где герой ухаживает сразу за двумя сестрами. Гордей точно помнил, что парню пришлось попотеть. Так что сложившуюся ситуацию можно без натяжки назвать критической. Девушки во всю соблазняли его, а на него, как назло, сильно подействовало отсутствие Лузгина.
Итак, партнер решил показать, что эти развлечения не для него. Такое с Лузгиным уже бывало, но почему-то Гордей был уверен, что на это раз его друг позволит себе расслабиться. Расстояние в тысячи километров, ситуация тривиальная, зачем же отказываться от наслаждения? Даже учитывая, что переговоры идут гладко, возможностью развлечься не стоит пренебрегать. Но у Лузгина – особое мнение. Голубев чертыхнулся, выругал себя за то, что не предупредил босса об этой «изюминке» в развлекательной программе. Быть может, будучи готовым к подобному, он не сделал бы столь резких выводов. Непредсказуемый, загадочный Лузгин вызывал у своего партнера не самые лучшие чувства. Как стратег, генератор идей, вникающий во все детали, что, впрочем, всегда было оправданным, Лев был незаменим, а вот все, что не касалось бизнеса… Гордей поморщился.
– Тоже мне верный супруг выискался, – негодовал Голубев.
Для него это понятие было давно и безнадежно забыто. По крайней мере, с Ларисой ему уже не удастся быть примерным мужем. Это ему не грозит. А вот ханжество Лузгина, его демонстративные страдания по поводу разлуки с Васей – это слишком. Шито белыми нитками. Не хочет развлекаться при свидетелях? Ну и пусть. Хамелеон. Он думает, что так заработает очки. Вернутся они домой, и Лева примется рассказывать о том, сколько было соблазнов, а он, как стойкий оловянный солдатик, стоял насмерть. Василиса будет в восторге. Наивная девчонка. Просто не пришло еще время для первой измены. Лузгин не производит впечатление сентиментального дурака. Он всегда подчеркивает, что жена его – единственная женщина, которая понимает и принимает его. Их постоянные телефонные разговоры напоминают воркование голубков. Даже во время производственного совещания Лев отвечает на звонки Васи. Он может сказать ей всего одну фразу, одно слово: «Перезвоню», но никогда не игнорирует. А какой победоносный вид у него в этот момент.
Никогда Гордей не поверит в такую любовь. Ни одна женщина не стоит того, чтобы хранить ей верность. Лев решил поиграть в забавную игру, правила которой он выдумывает по ходу дела. Интересно, когда же в них возникнет пункт «непредвиденные обстоятельства». Всем понятно, что это означает для супружеской пары. Мужчина женится и попадает в сети, в которые полез добровольно. Но природа рано или поздно взбунтуется. Предназначение проливать свое семя, продолжать род не должно ограничиваться одной женщиной. Пусть они, эти слабые, зависимые существа твердят о единственном и неповторимом. Это байка, на которую издревле покупаются даже самые умные мужики. Но и для них настает момент, когда близость с одной партнершей их больше не удовлетворяет.
Измена, продуманная, выстраданная, мимолетная или длительная связь обязательно войдут в их жизнь. Другой вопрос, как сделать так, чтобы это не выплыло наружу (в том случае, когда ты дорожишь браком). Еще вариант – признаться в случившемся. Тогда ты добровольно берешь на себя вину, соответственно ведешь себя. И тебя великодушно прощают и больше не напоминают о неприятном моменте (в надежде, что это больше не повторится). Как же все индивидуально, как непредсказуемо, непонятно. Секс – великое таинство, а брак способен превратить его в обременительную ношу. Какое кощунство.
Голубев нервно закурил: он сравнил впечатления, полученные от сегодняшнего общения с девушками, с тем цирком, что они с Ларисой разыгрывают в постели. Интересно, зачем они это делают, если оба давно получают удовлетворение на стороне? Обоим это прекрасно известно. Никаких сравнений. Тот страшный момент, когда впервые выяснилось, что они не верны друг другу, давно миновал. Лариса периодически меняет любовников, он – чаще. Голубев давно перестал вести счет победам на любовном фронте. В его объятиях побывали самые разные по темпераменту, общественному и семейному статусу женщины. Если это была замужняя дама, Гордей не испытывал угрызений совести. Он давно привык к роли обманутого мужа, который, правда, не остается в долгу. Пусть и другие с рогами походят. Мужская солидарность в данном случае не срабатывала.
«Пора писать мемуары», – подумал Гордей, но тут же осекся. Их пишут тогда, когда больше не ждешь уже ничего от жизни, когда в реальной жизни уже поставлена на себе жирная точка. Вот тогда и нужна иллюзия продолжения, воспоминания о горячих страстях, но, увы, чужие страсти никого не интересуют. Мимо мелькали силуэты прохожих, свечи высотных зданий. Он чувствовал себя почти уютно, почти счастливым. Лузгин мешал зачеркнуть слово «почти». Да, разговора, по-видимому, не избежать.
Предположения Гордея подтвердились. Едва он подошел к двери номера, надежды на то, что Лузгин спит, покинули его. Один из охранников передал просьбу Лузгина зайти к нему. Его номер был рядом. Голубев обреченно кивнул и вместо того, чтобы открыть свою дверь, постучал в соседнюю.
– Привет, – Гордей осторожно вошел. Свет выключен. Лишь настольная лампа освещает комнату неярким светом, интимным, ненавязчивым, что так не вязалось с предстоящим разговором.
– Твои забавы затянулись, – Лузгин проигнорировал приветствие. Он сидел в кресле, закинув ногу за ногу. В пепельнице полно окурков. Шеф много курил, когда нервничал. Голубев вдруг почувствовал себя виноватым. Это из-за него он заглотнул такую дозу никотина? Отчего бы ему так переживать? Ах, да. Пришлось отказаться от такого наслаждения и все для того, чтобы соблюсти кодекс чести. Жалеет теперь, но кто же виноват?
– Я потерял счет времени, – Гордей развел руками. – Я был полностью во власти плотских желаний. С тобой такое случается?
– Да, – Лузгин был краток. Пусть Гордей говорит.
– Сегодня ты показал пример целомудрия, Лева. Умыл меня. Ты порядочный, чистый, честный, а я, так, потереться приехал. Ты всегда и во всем первый. Ты – пример, а я… Кстати, я уже жалею, что не согласился на твое предложение. Мне было бы спокойнее одному.
– Я не осуждаю тебя, – Лузгин поднялся, включил верхнее освещение. Голубев стоял посреди комнаты, словно школьник, которого вызвали к директору. Весь его вид был протестом против несправедливых обвинений. – Присаживайся.
– Спасибо. – Голубев плюхнулся в одно из глубоких кресел. – И что ты так завелся?
– Все ничего, Гордей, все в порядке. Только меня нужно было спросить: хочу ли я таких развлечений. Я уже большой мальчик, меня трудно удивить и сбить с толку, понимаешь?
– Я всегда знал это.
– Тогда я не понимаю, – закуривая очередную сигарету, произнес Лузгин. – Мы знаем друг друга много лет. Мы – партнеры в бизнесе, здесь у нас царит полное согласие. Все остальное должно обсуждаться так же серьезно.
– Я не возражаю, – Голубев устало потер лоб. – Я хотел как лучше. Хотел развлечь тебя и себя заодно.
– Благими намерениями вымощена дорога в преисподнюю, – заметил Лев. Его голубые глаза насмешливо щурились. – С каких пор ты заботишься о моей предстательной железе?
– Ты грубо излагаешь.
– А в твоих словах сплошное «изящество». Нагнал телок в бассейн и доволен. Японки, немки, венгерки – кого я упустил?
– Ты упустил все, Лева!
– Мне эти местные утешительницы ни к чему.
– Брезгуешь?
– Тебе не понять, Гордей, – Лузгин погасил сигарету. – Именно поэтому я не стану ничего объяснять. Хочу предупредить: еще одна такая выходка, еще одно «благое дело», которое может помешать моей личной жизни, и мы расстанемся. Ты же можешь поиметь весь Лас-Вегас, я слова не скажу. Но о своем члене я позабочусь сам.
– Лева, не перегибай. Ты из меня сейчас такое сделал говно…
– «Такое» – это в самый раз для тебя, – усмехнулся Лузгин. – Ты сам это сказал, заметь. Все. Больше к этому не возвращаемся.
– Само собой.
– И последняя новость, которая тебе тоже не понравится.
– Какая? – напрягся Голубев.
– Я в субботу хочу быть дома.
– Командировка сокращена до минимума. Капец мальчишнику, – расстроился Гордей. Он уже смирился с тем, что из развлечений остается только казино, но Лузгин решил вообще улететь из Штатов. Когда еще представится возможность так здорово провести время? Надо же быть таким твердолобым, чтобы соблюдать только свои интересы. А кто подумает о несчастном Гордее? Кому нужен мужчина с нерастраченным потенциалом? Сегодня девочки довели его до полного изнеможения, но как же это было приятно. Они называли его гигантом. Понятно, что комплименты клиентам – часть их работы, но он получил все по высшему классу. Лузгин со своей верностью все испортил. Девочек можно нанять на несколько дней. Американцы так и не поняли, почему Лузгин отказался от их услуг. Голубев пытался перевести все в шутку, сказал, что отработает за себя и за того парня. Ему таки пришлось попотеть, но девочкам не пришлось жалеть. Они искренне хотели продолжения. Однако никто не знал, какая вожжа ударит под хвост обидевшемуся шефу. Значит, придется уезжать. Жаль. Лузгину что – он возвращается к любимой жене, а вот ему, Голубеву, такая перспектива не грозит. Как же все надоело…
– Ты можешь задержаться, но во вторник, максимум в среду быть на работе, – это был бальзам на душу Гордею, Лузгин решился на это, увидев, как помрачнело лицо партнера.
– Ты не шутишь? – оживился Гордей.
– Не шучу. Я сегодня займусь билетами. На какой день брать тебе?
– Дай мне максимум, – улыбнулся Голубев. – Это тебе, счастливчику, домой нужно, а мне бы век его не видеть.
– Зачем ты так живешь? Какой в этом смысл? – впервые за долгие годы Лузгин позволил себе задать эти вопросы вслух. Он подошел к креслу, и Голубеву стало совсем уж неуютно. – Кому это нужно?
На лице Голубева застыла натянутая улыбка. Лев вторгался в область, куда сам Гордей не любил захаживать. Если попытаться ответить, то получится, что он, Голубев, еще тот тип. И жена его – еще та сучка, которая гуляет от него без всякого стыда. При этом она не уходит от него потому, что привыкла к шикарной, беззаботной жизни, которую он обеспечивает, а он… Он не уходит потому… Однажды они попали в автомобильную катастрофу. Голубев был виновником происшедшего. Сам он тогда отделался легкими ушибами, синяками, царапинами, а вот Лариса угодила на операционный стол. После операции хирург сказал ему, что она не сможет иметь детей. Голубев тогда дал себе слово, что никогда не бросит эту женщину, если только она сама не захочет уйти от него.
Первое время после больницы у них словно второй медовый месяц начался. Не в плане безудержного секса, а в том трепете и нежности, которые ощущались в каждом взгляде, жесте. Ни Лариса, ни Гордей не вспоминали о том, что произошло. Как будто не было никакой аварии, больницы, приговора врачей. Голубевы словно открывали друг друга заново. Золотая пора. Воспоминания сдавили горло Гордея, стон рвался наружу, глаза повлажнели, сердце сдавило… Голубев опустил голову. Нет, Лев не должен видеть его таким. Потому что очень скоро наступили тяжелые времена. Глаза его стали сухими, как и отношения, которые с тех пор царят в их семье.
Вспыхнувшая было любовь умерла, начался период, когда было много обвинений, упреков, злости, измен. Они мучили друг друга. Лариса получала какое-то особое наслаждение от романов на стороне, а Гордей… Он не отставал. Он говорил себе, что должен терпеть все ее капризы, измены. Он должен вытерпеть все до конца. Это его крест. Признаться в этом было нелегко. Вот почему он пытался заглушить то обещание, словно наркозом, страстным, ни к чему не обязывающим сексом. Он успокаивал себя тем, что у него еще есть время начать жизнь «по-настоящему». По-настоящему. Так он подумал, когда впервые увидел Василису. Это была женщина, ради которой он мог бы нарушить свое обещание, не чувствуя за собой вины. Прошел год, но он до сих пор помнил то невероятное ощущение будущего счастья, которое переполняло его от одной мысли о возможности перемен. Рыжеволосая, не красавица, но и не дурнушка, зеленоглазая колдунья, она сразу привлекла его внимание. Как он тогда был красноречив. От волнения, кажется, он прочел Василисе целую лекцию о нэцке. Да, это его конек. Они бы еще многое узнали друг о друге, но появился Лузгин. Собственно, он уже был тогда, когда Гордей строил свои планы на песке. Надежда умерла, едва зародившись. Тогда он перестал строить планы на будущее, потому что в его будущем была лишь Лариса с постоянным лицемерием «на людях» и полным отчуждением в пределах так называемого семейного очага. В нем не было огня, ничего подобного, даже искры угасли. Сколько же они будут мучить друг друга? Лева прав, зачем все это.
Сегодня, глядя на Лузгина, он вдруг понял, что потом ничего не будет: ни семьи, ни детей. Нет и не будет того, ради чего мужчины сколачивают состояния, заключают сделки, рвутся к власти, поднимаются вверх по карьерной лестнице. Он – нищий с амбициями, единственное, что у него есть, жизнь во лжи, опутавшей его с головы до ног. Он словно в коконе из этой лжи, ему тяжело дышать. Словно паук, она оплела его своей паутиной и теперь осталось дождаться того момента, когда он не выдержит и перестанет трепыхаться.
Гордей поднялся. Встретился глазами с Лузгиным. Голубев чуть выше ростом своего шефа, только ростом, во всем остальном Лев впереди.
– Мне не безразлична твоя судьба, Гордей, – пауза затянулась, Лев решился продолжить: – Мы никогда не говорили о личной жизни друг друга. По-моему, то была ошибка. Давай изменим неписаные законы. Это в наших интересах. Поэтому мои вопросы…
– Если ты меня еще раз об этом спросишь, – сдавленно выдавил Голубев, – я отвечу на все твои вопросы. Но после этого мы уже не сможем работать вместе. Я не смогу…
– Поговорили… – вздохнул Лев.
– Расслабились, одним словом.
– Чем я-то могу помочь? – Лузгин уже сожалел, что нагородил такую гору проблем. Ситуация вполне обычная. Он не думал, что его негодование обернется для других таким тяжким разговором. Хотел мужик расслабиться, а он ему весь кайф обломал. Ну, сам решил не баловаться, а партнер-то при чем?
– Спасибо, – Гордей улыбнулся. Очаровательная улыбка, блестящие глаза. – Я со своей личной жизнью-неразберихой сам попробую разобраться.
– Как там: «Поборю я любую беду…» Ага, «бороться и искать, найти и не сдаваться».
– А что? Хороший девиз.
– Давай так. Ничего не было, – предложил Лузгин. Они уже десять лет вместе. Все у них было, хорошее и плохое, ластиком не вытрешь. Мужская дружба – словами не опишешь. Без нее нельзя, и точка. – Слышь, Голубев, ничего не было!
– Это ты о том, что Лариске о моих амурах не станешь рассказывать?
– Нет. Я имею в виду наш сегодняшний разговор.
– Договорились, – Гордей пожал протянутую руку, облегченно вздохнул.
– Спать расхотелось?
– Пожалуй.
– Тогда пойдем в бар, – Лев надел туфли. – Ты ничего не имеешь против «Кровавой Мэри»?
– Ты сможешь сказать это на английском?
– Сейчас? С удовольствием.
– Хочу услышать, – улыбнулся Гордей.
– Пойдем. Только для тебя.
Лузгин посмотрел на часы. После первого коктейля он позвонит Васе. Ему очень хочется услышать ее голос, узнать, чем она занята. Как же он скучает по ней и какой он счастливчик. Ведь в отличие от Гордея он просто мечтает поскорее оказаться дома. Дом там, где сердце, а оно с Васей. Немного терпения, чуть-чуть. Он не пробудет здесь ни на день больше, чем того требует бизнес. Собственно, все уже решено. Если останется время на отдых, на передышку, Лев проведет его с Васей. Он был уверен, что его скорое возвращение будет для жены приятным сюрпризом.
ПОПЫТКА НОМЕР ПЯТЬ
Лада была права: жара не способствовала аппетиту. Через пять минут я уже сожалела, что не согласилась перекусить в прохладе «Феникса». К тому же мне что-то попало в босоножек. Пришлось устроиться на ближайшей лавочке. Благо, в этом районе их масса – все-таки центр, парк. В хорошем месте Лада открыла салон. Вот и еще один повод, чтобы похвалить энергичную, предприимчивую подругу.
Маленький камушек был извлечен. Я вздохнула, прикидывая, сколько минут мне понадобится, чтобы дойти до кафе. И вдруг!
– Извините, пожалуйста. Я могу отнять у вас несколько минут? – На скамейку осторожно опустился мужчина в возрасте до сорока. Одним словом, как говорил Иа, «мой любимый размер».
– Что вы хотите? – не очень радушно буркнула я, разглядывая незнакомца. Я подумала, что не буду ни о чем его спрашивать. Я должна встать, мне надо в кафе. Но, наверное, жара и гормоны легко сбили меня с намеченного пути.
– Пусть моя просьба не покажется вам странной.
– Согласна.
– Будьте так добры, помогите мне определиться с костюмом? – В серых глазах мужчины застыла робкая надежда. Разрушить ее – значит убить нечто большее. К тому же образ усталого, робкого мужчины, который нуждается в моей помощи, – приятная неожиданность сегодняшнего дня.
– Я?
– Да, вы производите впечатление женщины с исключительным вкусом. Я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи. Поверьте, если бы не исключительные обстоятельства, я бы не стал вас тревожить. Это чрезвычайно важно для меня, жизненно важно.
Что мне оставалось делать? Было только одно «но». Мне нужно немного подкрепиться, но не могла же я сказать: «Подождите, я хоть булочку съем, а то у меня начинаются голодные колики».
– С удовольствием помогу вам, – улыбнулась я, грациозно вспорхнув со скамейки. Мое желание флиртовать снова проснулось. Я решила, что после вчерашних неудач и реалистично-виртуального Платона этот мужчина вполне годится в кандидаты номер пять. В голове зазвучала давняя мелодия «Виагры», когда блистала Алена Винницкая. Правда, моего пятого номера мне не за что было прощать, я не успела с ним намаяться.
– Куда мы направляемся? – на всякий случай поинтересовалась я, нежно касаясь своих волос.
– Вот моя машина. Здесь недалеко.
– Недалеко? – машинально переспросила я, не испытывая ни малейшего желания садиться в незнакомую машину с тонированными стеклами. Видимо, вместе с густой гривой ко мне вернулась прежняя рассудительность, осторожность.
– Не думайте ничего плохого. Мы могли бы пройтись пешком, но это займет достаточно времени, – начал оправдываться мужчина, и в его глазах стала гаснуть вспыхнувшая надежда.
– Как вас зовут? – не двигаясь с места, спросила я.
– Простите, я должен был представиться, – мужчина кашлянул, словно голос изменил ему, машинально провел рукой по черным красиво уложенным волосам. – Владимир Максимович Третьяковский.
При этом у него был такой важный вид, что он сразу постарел лет на пятнадцать. Наверное, он рассчитывал, что его имя мне знакомо. Может быть, он и был в городе весьма известным человеком, но мне фамилия Третьяковский не говорила ни о чем. Я закрыла лицо руками и прыснула. Сдерживаться не было сил. Чопорность, с которой мужчина представился, была уморительно смешной. Однако теперь я испугалась, что мое поведение обидит ни в чем не повинного человека. Хотел соблюсти правила игры, а я хихикаю.
– Извините, это у меня такая особенность, – быстренько придумала я. – Смеюсь по поводу и без. Вот незадача.
– Это хорошо, когда девушка веселая, – заметил Третьяковский. Я точно решила, что он зануда, но это не означало, что я не могу назвать свое имя.
– Василиса Платоновна, – сказала я, специально не называя фамилию. Лада внушила мне, что Лузгина знает любой уважающий себя бизнесмен, каждый, кто хоть как-то причастен к миру бизнеса. А этот Третьяковский, кажется, принадлежал к этому миру. Поскольку я собиралась продолжить свой эксперимент, то для чистоты опыта решила сохранить инкогнито. Мое редкое имя и не менее редкое отчество не могло, по моему убеждению, не поразить кого угодно. Мужчина волновался, не заметил, что я дала ему гораздо меньше информации, чем он мне.
– Василиса Платоновна, я прошу вас поехать со мной в магазин «Михаил Воронин».
– Отлично, – согласилась я и вскоре сидела на кожаном сиденье красавицы «Lamborghini» алого цвета. Почему-то эта красавица напомнила мне подарок моего первого мужа, что в свою очередь, навеяло грустные мысли. Это не осталось незамеченным. Мой новый знакомый, до сих пор проявлявший себя в высшей степени воспитанным мужчиной, чутко реагировал на перемены.
– Что случилось? – участливо поинтересовался он. – Я огорчил вас? Чем?
– Нет, вы здесь ни при чем, – выдавила я. – Воспоминания.
– Может, расскажете, легче станет, – Владимир претендовал на роль задушевного приятеля, но я ведь выбрала для него амплуа героя-любовника.
– Не стоит внимания, – нужно было срочно перевести разговор в безопасное русло. Я прислушалась к спокойному урчанию двигателя. – Хорошо работает, отлаженно. Вы – заботливый хозяин. Это очевидно.
– Да, – польщенный Владимир даже покраснел от удовольствия. Как легко я нащупала его слабость, можно попробовать добиться своего. Тщеславие мужчин – их слабое место. И еще все они – сладкоежки, хотя всячески это скрывают. Я решила, что последнее обстоятельство я обязательно проверю, а в ближайшей перспективе нужно было проявить отличный вкус. Чем ближе мы подъезжали к магазину, тем больше я волновалась.
Оказалось, что Владимир (мы уже успели договориться, что отбрасываем отчество) был знатоком мужской моды. Мои же познания были весьма скромны. Я боялась, что не смогу выполнить возложенной на меня миссии.
– Костюм, разумеется, будем выбирать летний, – распахивая передо мной дверцу машины, объявил Владимир.
Он галантно предложил мне руку, и мы направились в магазин. Те несколько шагов, что отделяли нас от стеклянных дверей, стали для меня сущей пыткой. Я смотрела на витрины, в которых стояли стройные манекены, облаченные в самые разные костюмы, с ужасом понимая, что не знаю, какого цвета рубашку полагается надевать к тому или иному костюму. А ведь этот вопрос обязательно возникнет. Я растерялась и решила признаться Владимиру, что моя кандидатура в качестве консультанта с идеальным вкусом вполне не удачна.
– Не переживайте, Василиса! – бодро сказал Третьяковский. Он как раз отказался от услуг, которые ему предлагала дама средних лет, по-видимому, работающая в этом отделе. – Что вас смутило, признавайтесь?
Я как на духу выдала все без утайки. Теперь пришла очередь Третьяковского смеяться. У него это получилось симпатично. Утирая слезы, он качал головой. Я же только глупо улыбалась и то и дело поглядывала на стоящих без работы консультантов. Я была уверена, что они меня тихо ненавидят.
– Василиса, мужчин всегда волнует вопрос, какого цвета рубашку надевать к тому или иному костюму и какой галстук выбрать. За много лет, что я вынужден облачаться в костюмы, так этому и не научился. Все определяется в последний момент. Важно сочетание цветов, фактуры, понимаете? Конечно, это уже относится к профессиональной сфере, но мы с вами, с нашим отменным вкусом, сами отлично справимся.
– Хорошо, – обреченно вздохнула я. Назад хода нет. – Итак, какого цвета костюм нам нужен?
– А по-вашему?
– Летний костюм, говорят, должен быть светлым. Например, светло-синий, вот как этот, – я кивнула на аккуратно развешанные образцы. – Или же светло-серый, светло-бежевый.
– Да, согласен. Вот этот мы посмотрим, – Владимир снял светло-бежевый.
– Попробуем под него белую рубашку и… темно-коричневый галстук, – предложила я.
– Отлично.
Консультант нам все же понадобился: чтобы верно определиться с размером. Владимир направился в примерочную. Я же стояла рядом с кабинкой под обстрелом взглядов недовольных продавцов. Не понимаю, почему они отнеслись ко мне так враждебно, даже не попытались замаскировать свое недовольство дежурными улыбками? Единственный плюс – приятная прохлада. Трудно представить, что за окном изнуряющая жара. Я переминалась с ноги на ногу и едва дождалась Владимира. Пожалуй, наш выбор хорош. Что ни говори, а мужчина совершенно иначе смотрится в костюме. Правда, солидного Третьяковского костюм старил, но для мужчины это не страшно.
– Ну как? – спросил он.
– По-моему, хорошо. Разве что галстук можно чуть светлее, – ответила я.
– Да, это, конечно, не Ermenegildo Zegna, – заметил Владимир. – Даже не Kiton.
– Разумеется, – я сделала умный цвет лица, как определяет это выражение Лада, боясь, что мне придется эти названия повторить. Со вторым я еще как-то справлюсь, но о фирме с итальянским названием я слышала впервые. Пожалуй, мои мужья не нуждались в моих консультациях, когда дело касалось их внешнего вида. Напрасно, потому что любая информация, любое постороннее мнение лишними не бывают. К тому же я бы себя сейчас чувствовала намного увереннее.
– Ну неплохо, согласитесь, – довольно произнес Владимир. – Галстук я все же оставлю этот.
– Вы отлично выглядите.
– Спасибо, – Владимир вдруг коротко, неловко поцеловал меня в щеку, словно клюнул, потом юркнул в кабинку и вскоре подозвал продавца. – Упакуйте, пожалуйста.
Когда мы вышли из магазина, мой аппетит сменился жаждой. Теперь я хотела только пить, я чувствовала, как слипаются губы. Я не постеснялась сказать об этом Владимиру. Но терпеть не доставало сил.
– Садитесь в машину, я сейчас, – Третьяковский помог мне устроиться на переднем сиденье, а сам куда-то исчез. Вернулся с бутылкой воды и двумя пластиковыми стаканчиками. Наливая минералку, он поинтересовался: – Надеюсь, вы не почитательница кока-колы?
– О, божественно! – простонала я только после того, как осушила предложенный стакан. Теперь я снова готова общаться. – Я не пью сладкие шипучки. Вы угадали, что я предпочитаю. Спасибо, вы меня спасли.
– Это лишь крошечная доля моей благодарности, – Владимир осторожно поцеловал мою руку.
Я решила, что самое время предпринять «попытку номер пять». Этот мужчина просто не мог оказаться ни голубым, ни импотентом, не похоже, что он женат. У меня в голове промелькнула отчаянная мысль, что я непременно заполучу этого интеллигентного, воспитанного мужчину. «Заполучу» в моем понимании означало: получу доказательства своей неотразимости, сексуальной притягательности. Я должна увидеть в его глазах нескрываемое вожделение. Лады рядом не будет. Никто не придет, чтобы нас остановить – эта мысль несколько тревожила, но я напоминала себе скорый поезд, который мчится к далекой конечной станции. Я надеялась, что мы не умчимся дальше, чем дозволено.
– Василиса, а теперь позвольте отвезти вас туда, куда вы направлялись. Вы ведь направлялись в определенное место, – предложил Владимир.
На какое-то время я задумалась: возвращаться в салон не хотелось. Пусть Лада тоже отдохнет от меня. Идти в ресторан одной – скучно. Нужно было поскорее оказаться дома. В холодильнике я наверняка найду что перекусить, учитывая мой недавний поход в супермаркет.
– Отвезите меня домой, пожалуйста.
– С удовольствием.
Пока мы ехали, Владимир не находил темы для разговора, а я вдруг почувствовала, что смертельно устала. День получился суматошным, правда, результативным. Я думала, что мои шикарные волосы сыграли не последнюю роль в том, что этот странный, изъясняющийся витиевато мужчина обратил на меня внимание. Пока мы играли в молчанку, мой телефон затрезвонил.
