Текст книги "Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Эпилог

Примерно через десять лет.

Высокий мужчина спокойно крутил педали горного велосипеда, виляя по дорожкам между сосен, приглядывая за своей спутницей на меньшем велосипеде, которая то и дело останавливалась, вела велосипед рядом и выражала всем своим видом недовольство. Она хмурила брови и носик, от чего образовывались смешные морщинки. Светло-пшеничные волосы были собраны в растрёпанный хвост, лицо без макияжа.

Мужчина махнул рукой в сторону виднеющейся полоски моря и быстро поехал к пляжу, где, доехав до воды, бросил велосипед и нырнул в холодную воду. У берега было мелко, так что, окунувшись, мужчина быстро пошёл к глубине, зная, что пока его спутница догонит его, он успеет хорошенько размяться. Немного задержавшись с «разминкой», он всё же вышел из воды под недовольным взглядом своей жены.

– Что это такое, большой дядя?

– Море, – беспечно, – тут пляж, там вода…

– Я спрашиваю, зачем ты, распаренный, в холодную воду полез и вообще, зачем?

– А каким же ещё в такую-то воду? – дразня.

– Никаким.

– О нет, Мурочка, большой дядя не согласен повторять подвиг Антона на нашей свадьбе, здоровье не то, да и возраст…

– Скажите, пожалуйста, возраст… где возраст у тебя? Несёшься, словно в попу ужаленный, как велосипед ещё не сломал, тебе мало зала и пробежек?

– Так охота же размяться в выходной день, неужели тебе не хочется?

– Не знаю… мне не охота, так – не охота.

– А кто мне недавно  на короткий бабий век жаловался, про лишний вес чего-то там говорил?

– Я передумала.

– Ну уж нет, зачем мне старая да ещё и толстая жена?.. Найду себе моложе, такую, чтоб, – он мечтательно закатил глаза и стал изображать руками форму будущей жены, пока не получил по этим самым рукам своей же сырой футболкой, в которой нырнул в море, а теперь снял.

– Я тебе найду! Женилку оторву, бегать удобнее будет, – продолжая хлестать футболкой.

– Погоди, погоди, может и пригодится ещё женилка-то, – он легко поднял женщину, которая выронила кусок ткани.

– Знаешь, у меня всё просто, если кому-то – значит не мне, если не мне – значит никому, – заглядывая в глаза.

– А если только тебе?

– Если только мне… то не стану отрывать.

– Ох, спасибо, – наиграно вздохнул. – Мурочка, мне так нравится, что ты меня ревнуешь…

– Я не ревную.

– Ревнуешь-ревнуешь.

– Хорошо, ревную, а как тебя не ревновать? Кааааааааак, только прикидываешься старым, а сам вооооон какой. А на меня вообще никто не смотрит, – обиженно.

– Здоровьем дорожат, потому и не смотрят, – усмехнулся. – Будешь купаться? Я взял тебе смену одежды.

– Ага, – обрадовано.

Она долго заходила в море, фыркала, как кошка, и визжала, когда окунулась, для того, чтобы выйти практически сразу, быстро переодеться, надеть огромную толстовку мужа и двинуться в сторону дома.

– Пойдём, дети потеряют.

– Пойдём, пойдём.

Дома, где менялись игрушки, цвет стен или портьеры, по сути, мало что изменилось с тех пор, как в его жизнь вошла на мягких лапах, как и полагается Мурочке, Агата.

Железную дорогу заменил автодром через всю комнату, погремушки заменили драконы всех мастей и цветов, на столиках стояли пластиковые «ведёрки» с фломастерами и карандашами, а в самом углу возвышались конструкции из лего.

Поцеловав мужа немножко дольше, чем позволяли приличия, к чему привыкли все домочадцы, она пошла на кухню, собирать на стол для своей большой семьи.

– Машенька!

– Да, мам, – девочка-блондинка, почти с маму ростом, и было видно, что она вырастет выше.

– Помоги мне, и Владу со Славой Вторым позови.

– Угу.

У Влады были светло-пшеничного цвета волосы, убранные в растрёпанные косички, и невысокий рост, она была точной копией своей мамы, а вот Слава Второй, когда-то бывший Вячеславом, был точной копией отца, и, несмотря на разницу со старшей сестрой в два года, был выше, и смотрел на блондинок снисходительно. Агате порой казалось, что он и на неё так же сморит, но это не мешало мальчику обниматься с мамочкой при первом удобном случае, благо их было очень много.

– Так, быстренько носим это на стол, только аккуратно.

Пока дети дружно переносили приборы, еду и салфетки в столовую, где был поставлен большой овальный стол, потому что за кухонным большая семья перестала помещаться, на кухню вошёл Людовик. К удивлению родителей, он подтянулся почти до среднего европейского роста, мамины гены немного сгладили ярко-выраженную «восточность», и парень вырос привлекательным, вызывающим интерес у противоположного пола, только вот сам он никакого интереса к нему не проявлял.

– Это же странно, что у него нет девочки.

– Хорошо, что у него нет мальчика, Мурочка.

– Шутник…

– Перестань волноваться, у меня в его возрасте тоже не было девочки… да и когда ему? То тренировки, то строчит ночами… всё у него будет, нормальный парень.

Лютик набрал стакан воды и выпил залпом.

– Где вы были?

– На велосипедах катались.

– Ого, завтра опять будешь вздыхать и требовать к себе усиленного внимания, как пострадавшая от спорт-терроризма мужа?

– Поуделяешь внимание, ничего страшного, полезно вспомнить, что мама есть. И я сегодня аккуратней, чем в прошлый раз.

– Уфу… – смотря в окно.

– Лютик, что случилось?

– Нууууууу…

– Лютик? – Агата села рядом, в уме перебирая всё горести, которые только могут произойти с её сыном, у Мурочки было очень богатое воображение, и через пару минут она почти плакала.

– Ты чего? Знал же, что с папой нужно говорить, ничего не случилось, просто тут такое дело… Рассказ мой, что я написал…

– Про драконов? Заразив Славу Второго драконоведением?

– Ну да… его напечатать хотят, и вроде им продолжение нужно, знаешь, как серия.

– Оооооооооо, – глаза Агаты широко открылись, и она с восхищением посмотрела на сына. – Ты отправил в издательство, как советовал папа?

– Давно, и уже забыл, а тут вот…

– И что тебя смущает, ты продолжение не можешь придумать.

– Не, продолжение у меня придумано и уже записано, мне вроде как юридический представитель нужен, мне же нет восемнадцати… Да и страшно самому-то, это же не сказки младшему брату выдумывать.

– Папа будет твоим представителем.

– А?

– Лютик, вы уже давно усыновлённые, целиком и полностью наши, со всеми вашими болячками, нервами и успехами – наши, а ты каждый раз удивляешься, как маленький, – она сокрушённо покачала головой и отвернулась к плите, чтобы выключить газовую конфорку. Улыбаясь.

Им пришлось ездить в Москву, чтобы усыновить всех троих, но даже поздний срок не мог остановить Агату, она во что бы то ни стало хотела, чтобы у всех детей была одна фамилия к рождению дочки. Ярослав бы предпочёл, чтобы Агата сначала родила, а уж потом занималась формальностями, но спорить с женщиной не стал. Видя же лица мальчишек, когда им торжественно вручили документы, он уже не сомневался и не жалел, что позволил Мурочке, хоть и с его помощью, но проходить инстанцию за инстанцией, преодолевая  преграды  бюрократов и дармоедов.

– Класс, – сказал Арни, – у нас теперь с Лютиком одна фамилия, а то никто не верит, что он мой брат.

– Я бы тоже не поверил, парень.

– Так-то да, – он раскатисто засмеялся, комплексы по поводу цвета кожи стали проходить, для окружающих он был просто мальчишка, такой же, как и все остальные. К нему присматривались, иногда оборачивались на улице, но маленькие города не богаты на новости, а те, что случаются, перетираются столь тщательно и так активно, что вскоре никому уже не было дела до чернокожего подростка.

Подростка, который сейчас превратился в высокого мужчину с белозубой улыбкой, и слушал разговор младшего брата с мамой.

– Молодец, – он лаконично поздравил брата, не будучи любителем высоких слов, он выражал свои мысли коротко, и то, если считал нужным ими делиться.

Оставшись один, Арни ёрзал на стуле и дёргал за нитки бамбуковую салфетку.

– Божечки мои, – Агата схватилась за сердце. – Что у тебя? Тебя побили? – она внимательно осмотрела его лицо на предмет повреждений. – Тут появились скинхеды? Ты заболел? Ты чего такой бледный?

– Маааа, я не могу быть бледным, я же чёрный, – он улыбался, позволяя женщине внимательно осмотреть себя, шею и даже руки, тщательней всего – костяшки рук.

– Не говори ерунды, матери виднее, какой ты можешь быть!

Арнольд ещё раз вздохнул и продолжил рвать салфетку, что было очень не похоже на него.

– Арни? – тихо-тихо.

– Тут такое дело…

«И у этого такое дело» – подумала Мурочка, но терпеливо сидела и ждала, когда же сын наконец-то расскажет, что его гложет.

– Тут… в общем, Катя беременна, и я думаю – нам надо пожениться.

– Раз беременна, значит, надо, – Ярослав.

– Раньше надо было жениться, – Агата, – это теперь девчонка с пузом в загс пойдёт? Вот олух-то!

– Я…

– Что «я»? О контрацепции не слышал?

На этих словах Ярослав громко засмеялся:

– О, даааааааааа, Мурочка, самый ненадёжный способ – это прерванный половой акт, его надо избегать всеми силами.

– Нееет, – Арни поморщился от намёка на интимную жизнь родителей.

– Ладно, если серьёзно, парень, ты её любишь?

– Да.

– Ну так женись… тем более, права мама, нехорошо, если живот будет виден, кому какое дело, конечно… только вот, боюсь, твои планы на этом рухнут, ты готов?

– Готов, конечно, не повезу же я беременную жену туда.

– А то, что столько сил и времени потратил, изучая теологию, сектоведение?..

– Так я юрист, буду этих уродов на юридическом поле душить, посмотри на меня – я ж вылитый правозащитник, – он улыбался, – всех угнетённых и потерянных. А если серьёзно – всех не спасёшь, кому-то мы уже помогли, кому-то ещё поможем, и знания мне пригодятся, но семья важнее.

– Это правда, семья важнее… Семья всегда важнее.

Ауттейк 1. Ярослав.

Он посмотрел ещё раз в протянутый паспорт и всё, что смог сделать – это, молча повернувшись, выйти.

Никогда ещё Ярослав не ощущал себя настолько глупо. Как он мог даже на секунду подумать, что девушке перед ним хотя бы тридцать лет?

«Это мои дети».

Для него было абсолютно очевидно, что девушка не найдёт работу в этом городе, даже местные уезжали на заработки в большие города, шансов, что приезжая, никому неизвестная женщина с тремя детьми, очень странными детьми, найдёт себе работу, не было.

Сам же Ярослав уже какое-то время подыскивал себе помощницу по хозяйству и никак не мог остановиться на ком-либо. Он категорически не хотел никого из местных женщин, оставались знакомые знакомых, согласные на переезд, но таковых не находилось. Так что вариант взять Агату показался вполне приемлемым, нужно было лишь проверить документы.

Мурочка была приятной блондинкой, привлекательной, с ней было интересно говорить, а ещё лучше – просто сидеть рядом и поглядывать на её улыбки и на то, как она занимается второй блондинкой на своих руках, но это не исключало того, что девушку нужно «пробить».

Начальник службы безопасности через пару дней зашёл в кабинет Ярослава:

– Всё чисто, документы её, диплом, всё чисто. Всё, как и сказала… квартиру сдаёт, с банком были проблемы.

– А дети?

– Вот дети – не знаю, Слав. Если нужно – пробьём и детей, конечно. Опека, детские дома, дальние родственники… но нужно время, ты же хотел раньше.

– Ну да, ну да.

– Так спроси её сам, делов-то.

– Если бы она горела желанием сказать правду, она бы сказала.

– Надави на неё, не знаешь – как? Девка размером с цыплёнка. Хочешь, я надавлю, сразу всё расскажет.

Ярослав смерил взглядом начальника службы безопасности, решив, что он точно не хочет, чтобы кто-то, а тем более этот не слишком приятный тип, «давил» на Мурочку, для этого она была слишком молоденькой и слишком блондинкой.

Он надавил сам, даже чуток перестарался, к его сожалению, потому что Агата сидела с бледными губами и казалась испуганной не на шутку. Но, переведя разговор в деловое русло, почувствовав там зону комфорта девушки, ему удалось сгладить некоторую свою агрессию и, договорившись об оплате и проживании, Мурочка незаметно вошла в его дом.

Она очень старательно подходила к своим служебным обязанностям и не давала Ярославу поводов для недовольства. Всегда вовремя приготовленный ужин, прибранный дом и полный холодильник – именно к этому каждый вечер приезжал в свой просторный и одинокий дом мужчина. Лишь иногда он находил в своём доме следы присутствия Мурочки и Машеньки: пару раз забытые игрушки, яркую помаду на кухонном столе, обувь рядом с обувницей и пахнущую духами диванную подушку.

Однажды, заехав домой днём, он увидел, как на диване крепко спит Машенька, а рядом, свернувшись вокруг маленькой девочки, лежит блондинка. Мужчина тихо обошёл диван, кинув взгляд на мирно сопящих блондинок, взял то, за чем приходил, и так же тихо вышел.

Подушка пахла чем-то цветочным, пудровым и лёгким.

Они гуляли почти каждый вечер, когда у Ярослава не было гостей, чаще всего – на пляж. Мурочка любила море, даже когда похолодало, она одевала теплее детей и восхищённо смотрела на бескрайнюю шелестящую гладь воды. Он садился рядом и смотрел на Мурочку, иногда нагибался к ней, чтобы почувствовать уже знакомый аромат цветов, пудровый и лёгкий.

Иногда Мурочка вздыхала или смотрела заинтересовано на мужчину, он видел это, но опасался… Слишком молоденькая и слишком блондинка была не для него. Её хотелось оберегать или согреть, укрыв от колючего ветра… И, вопреки всему, иногда невыносимо хотелось поцеловать Мурочку, как бы глупо это не выглядела в глазах мужчины.

Он никогда не любил блондинок. Молоденьких блондинок не любил вдвойне. Молоденькие блондинки, которые работали на него, не могли представлять для него интерес, скорее уж источник проблем, которые решаются простым увольнением. Увольнять же Мурочку он не собирался, не хотел, да и не мог.

Накануне вечера, когда мужчина быстрым шагом зашёл на кухню, сделал глоток воды и достал из небрежно перекинутого через спинку стула пиджака то, зачем пришёл, он уже принял решение, о котором, скорее всего, пожалеет, потом, но сейчас он хотел этого всем сердцем. Ярослав не видел Агату несколько дней. Всё было убрано, приготовлено, подушка пахла духами, помада стояла на полочке рядом со специями, но самой Мурочки он не видел.

Живя в маленькой доме на его участке, она уходила раньше, чем приезжал Ярослав, и он не видел её даже в окно. Мальчишки проводили вечера во дворе, по очереди играли с Машенькой, иногда забегал Лютик и спрашивал разрешения, чтобы выпустить Цезаря. Ярослав разрешал при условии, что Машенька будет дома. Выпускать собаку при маленькой девочке он мог позволить только в своём присутствии. Цезарь слушался его беспрекословно, а вот Лютика воспринимал скорее, как напарника по играм.

Утром, когда Мурочка не появилась, чтобы приготовить завтрак, мужчину что-то неприятно кольнуло. Беспокойство. Накинув куртку, он пересёк лужайку между домами и негромко постучался в дверь маленького дома, открыл Арни.

– Она спит, Машенька всю ночь плакала, и мы не стали её будить, – он виновато посмотрел на мужчину. – Лютик, давай быстрей! – в сторону. – Если надо, я сам могу приготовить.

– С ней точно всё в порядке? – отчего-то не верилось, уж слишком тихой, какой-то потерянной казалась девушка в последнее время, а сейчас и вовсе исчезла из поля зрения.

– Да, точно, пройди, – Арни посчитал возможным пропустить его в дом и указал на дверь, где была комната Агаты.

Мужчина тихо открыл дверь и так же тихо сел на край кровати, разглядывая личико блондинки без макияжа. Пушистые ресницы отбрасывали тень, рот был приоткрыт, губы были розовые и сухие, их хотелось облизнуть, а тело Мурочки – в обычной футболке, которая задралась, показывая маленькие трусики из трикотажа, не оставляющие шансов воображению, – прижать к себе.

Ярослав хотел Мурочку, и если поначалу это был скорее спортивный интерес – новая женщина в их городке, – то сейчас это стало чем-то большим. Не навязчивой идеей, нет, он вполне мог абстрагироваться, не думать и не вспоминать о девушке, но вполне сформированным желанием, которому он не давал ходу, понимая, что ничем хорошим, в первую очередь для Агаты, это закончиться не может.

Однажды он чуть было не сорвался, не произнёс это вслух, совсем недавно, когда долго смотрел на сидящую на крыльце дома Мурочку из окна своего дома, в какой-то момент ему показалось, что она плачет, и захотелось утешить блондинку. Подойдя, он увидел, что не ошибся, на щеках были следы слёз. Агата пододвинулась на крыльце, он молча сел и почувствовал, как она положила голову ему на плечо. Быстро подняв её к себе на колено, он гладил Мурочку по волосам и уговаривал, уговаривал, уговаривал, что всё у неё будет хорошо.

– Ты красивая блондинка, Мурочка, у тебя всё наладится.

– Хм, – она вздохнула.

– Перестань, просто момент такой… всё будет хорошо.

– Правда? – она подняла к нему личико, и тут Ярославу захотелось сказать, что это чистая и абсолютная правда, сказать, что Мурочка теперь будет с ним и только с ним, и на этом все её проблемы закончатся. И, главное, глядя на Мурочку, он испытывал неимоверное желание поцеловать её, перекинуть её стройные ноги через себя, прижать, прижаться. Захотелось пройтись руками по женской спине, расстегнуть пуговицы на кофточке и найти языком маленький сосок, захотелось оказаться на ней сверху, именно так, чтобы видеть её лицо, и долго ласкать девушку, пока она сама не попросит о большем, а потом войти в неё, быстро, сильно, разом, и держать её крепко, слушая её крики наслаждения.

Но всё, что сделал Ярослав, это сказал:

–Правда, – и пропускал свои пальцы сквозь волосы Мурочки. – Это всего лишь минута слабости, у каждой блондинки бывают такие минуты…

– Бывают, – всё, что ответила Агата, удобнее устроившись у него на руках.

Сидя на краю её кровати, он ощутил то же самое желание, пожалуй, ещё сильнее, потому что женщина перед ним лежала, и мужчина имел возможность как следует рассмотреть то, чем никогда не будет обладать.

Он вышел из комнаты, сказав Арни, чтобы не будили маму, если она понадобится, он сам ей позвонит, а сейчас пусть спит.

Ближе к вечеру Агата понадобилась, вернее – её услуги. Заехавший Антон привёз двух шлюх, и хотя Ярослав был явно не в том настроении, чтобы устраивать пирушки,  одна из них показалась мужчине довольно приятной. Во всяком случае, она не была блондинкой, не была такой уж молоденькой, и ей не страшно было причинить боль. Чего Ярослав не любил – так это причинять боль или неудобство своими размерами. Быстро поняв, что размеры его органа превышают средние, он не испытывал по этому поводу восторгов, скорее – неудобство. Женщины у него, за исключением одной-единственной и забытой за давностью лет, были непостоянные и опытные.

– Ты чего-то нервный, подгон тебе сделал.

– Спасибо сказать?

– Ага, сказать.

– Спасибо, – раздражённо.

– Не, серьёзно, что-то случилось? Ты сам не свой в последнее время, я решил, что хорошенько снять напряжение тебе не помешает, ты когда последний раз?

– Не помню… да, когда сидели…

– Это давно было.

– Нормально.

– Да ты гонишь, – Антон смотрел насмешливо, он был в курсе аппетитов друга, и подобное «постничество» не могло не удивлять. – А ты, часом, не свою новенькую? Серёга говорил – она красотка.

– Не говори ерунды.

– Чего это «ерунды», я вон всех своих работниц и нянь детей шпилил, удобно, кстати.

– Ты бы и тёщу отдрючил, дай тебе волю, – Ярослав поморщился.

– Нууууууу… лет пятнадцать назад.

– Тьфу на тебя, – Ярослава передёрнуло.

– Так чего с новенькой-то?

– Ничего. Работает. Всё.

– Пусть так… тем более – надо расслабиться, посмотри на меня, я всегда до-во-лен  жизнью. Чего и вам желаю.

Посидев для виду в ресторанчике, в ВИП-зоне, без свидетелей, Ярослав открыл дверь своей машины, чтобы пропустить свою на всё согласную спутницу. После нехитрой беседы выяснилась степень согласия, и осталось только проверить на деле опытность данного экземпляра.

Стол накрыла Агата, как обычно – безупречно, подойдя со вкусом к обстановке, Ярослав даже поморщился, когда увидел убранство, «красотка» могла бы обойтись и без прелюдий.

Он столкнулся глазами с Мурочкой, от чего проглотил противный комок из желчи, и жестом пригласил спутницу к столу. Пока та ела и вела светскую беседу, не обращая внимания на степень включения своего собеседника, Ярослав следил за передвижениями Мурочки в большой комнате, она что-то убирала, потом исчезла из виду, и мужчина решил, что девушка ушла, тем более – до этого он дал ей понять, что в её услугах больше не нуждается. Зато он определённо нуждался в услугах другого плана, потому что у Мурочки были уж слишком обтягивающие попку джинсы и полупрозрачный топ.

Он поманил рукой спутницу и сказал, что именно он хочет, она тут же опустилась на колени и, облизнув головку, взяла всё, что перед ней предстало, в рот, и старательно обхватывала языком и губами, поглаживая его по ногам и между. Уже на диване, решив убедиться, что он не доставит неудобств женщине, он провёл несколько раз по уже влажным складкам, ещё немного возбудил, слушая довольный стоны, впрочем, не придавая им большого значения, она могла и виртуозно играть, и стал входить в неё со всех сил, уже нимало не заботясь о комфорте женщины, поняв, что рядом выносливая и опытная шлюха, как и пообещал Антон. Начав на диване, он снимал собственное напряжение на многих поверхностях дома, пока не перебрался в спальню и не уснул, перед этим выставив девицу из дома, заплатив ей, как за хорошую групповуху, посчитав, что по тому, как пришлось ей попотеть, оказывая так же услуги орального и анального характера – это вполне можно приравнять к групповому сексу, если не к изнасилованию. Потому что, в конце концов, профессионалка устала, что уже не слишком заботило Ярослава.

Сегодняшний день, тем не менее, не был более расслабленным, наоборот. Утро началось с выяснения отношений с Мурочкой и холодным потом по спине мужчины, который узнал, чему свидетелем стала молоденькая блондинка. Сам факт того, что она это видела, не мог не вызывать какой-то внутренний протест, но то, как это выглядело и было – было ещё более отвратительно. Потом блондинка его ошарашила своим признанием, что хочет «секса, мужчину, а что такого?» В этом не было ничего удивительного, если подумать, то мужчина вполне понимал, что молодая женщина, имевшая раньше, по всей видимости, регулярную половую жизнь, вполне может нуждаться в этом… Как и в желании ощущать себя желанной. Отвратительно было то, что Мурочка хотела не какого-то конкретного мужчину, а вообще мужчину, и самое отвратительное, что не его.

Что бы он делал с признанием, что Мурочка хочет именно его, Ярослава, он не знал, отчётливо осознавал, что хочет этого, даже нуждается. Он хотел любви Мурочки, но она была слишком молоденькой и слишком блондинкой.

Весь вечер в голове звучали набатом обвинительные речи Мурочки, её обида и злость на собственную участь, которую Ярослав никак не мог сгладить или помочь ей.

Он был хмур и мрачен, смотря, как соловеют глаза Антона, когда он смотрит на блондинку. Единственное желание Ярослава было – выставить вон всех, включая партнёра, и, прижав к себе Мурочку, целовать её долго и пьяно. Но помня её упрёки, на вопрос Антона:

– Я подкачу?

Ответил:

– Я ничего не решаю за Агату.

Его не удивил оставшийся друг, который иногда проводил время в комнате для гостей и сейчас был намерен сделать то же самое.

Ярослав вряд ли бы сказал, что он смотрит по каналу «Анимал Планет», когда бросил взгляд в широкий дверной проем, где увидел спину Антона, обхватившие его руки Мурочки с красным лаком на ногтях и то, как самозабвенно она целуется. Он было решил, что Мурочка против, но не тут-то было, она прижималась и тёрлась о мужчину, выражая полную готовность, от которой его едва не стошнило. Краем глаза он видел, как она стояла перед мужчиной, оголённая, широко расставив ноги, и даже успел где-то внутри съёжиться, зная пристрастие друга к анальным забавам, и уже повернувшись, услышал крик возмущения Мурочки. Даже если бы он не слышал слов, он бы понял, что Агата полна гнева, он был прекрасно знаком с такой Мурочкой, такая Мурочка нравилась ему и даже возбуждала.

Кое-как уладив недоразумение, успокоив Антона, который, кажется, первый раз в жизни встретил отказ, да ещё там, где точно не ожидал, успокоив Мурочку, почувствовав странную усталость после разговора, когда, казалось бы, всё было объяснено и выяснено, Ярослав хотел было отправиться спать, но вместо этого сейчас стоял с коробкой презервативов в руке, ещё раз прокручивая последний разговор.

Мурочка была права, слишком молоденькая и слишком блондинка оказалась права, имела ли значение их разница в возрасте на данный момент, если всё быстротечно, а всё, чего хочет Ярослав именно сейчас – это любить Мурочку, быть с ней, быть в ней. Он хотел узнать, какие на вкус губы Мурочки, хотел прижать её к себе, не заниматься с ней сексом, даже не любовью, а именно любить эту блондинку, быть с ней во всех смыслах, защитить её от досужих разговоров и проблем, от домогательств или от собственных желаний, которые могут далеко завести слишком молоденькую блондинку.

И он, конечно, опасался. Что бы ни говорили про опыт, какой бы ни был опыт у Ярослава, он всегда старался избегать хрупких девушек, Мурочка же была хрупкой, как снаружи, так и внутри. Он боялся причинить ей боль, как душевную, так и физическую. И если с душевной у него ещё было время разобраться, то боль физическая пугала его прямо сейчас.

Ярославу было видно, понятно, что девушка, которая стонет ему в губы, извивается и трётся, которая царапает ему кожу головы, пока он целует и слегка прищипывает её соски, гладит по спине, пояснице, ногам, начиная с каждого пальчика, заканчивая мягкостью возле влаги, девушка, которая в нетерпении перевернула его на спину и мягко обхватила головку члена, вбирая в себя немного, но настолько мягко, помогая рукой, что он буквально задохнулся от ощущений, девушка, которая целовала его в ответ, прикусывала, буквально втиралась в него, как кошка, эта девушка – уже женщина, женщина, которая знает, чего хочет её тело или она сама, и не стесняется просить это. В Мурочке не было жеманности или излишней скромности, она хотела ласк мужчины, она истосковалась и просила ещё и ещё, радуясь тому, что Ярослав и не думал отказывать ей. Но, когда, его палец скользнул в девушку, проведя одновременно большим пальцем по клитору, он почувствовал такое сжатие, такую пульсацию и тесноту, что усомнился, а не обманывает ли его Мурочка?.. Он не верил сам себе и своему опыту, но всё же решил поверить уверениям и нетерпению девушки.

Он стал жалеть, что не сбрил бороду, нежная, недавно эпилированная кожа Мурочки никак не предназначалась для грубой растительности, но постепенно она расслаблялась, открываясь больше, от пальцев внутри и снаружи и, наконец, уступив не столько её практически требованию, сколько своему желанию, он вошёл в Мурочку… Аккуратно, теряя себя, отдавая, растворяясь в женщине рядом. Если когда-то Ярослав и испытывал нечто подобное, то забыл это. И сейчас он углублялся, с каждым толчком, с каждым встречным движением, смотря в это время в мерцающие глаза блондинки, на её открытую улыбку, на то, как расширились её глаза в первые моменты и как потом стали закрываться и, наконец, зажмурились, когда она, откинув голову, изогнулась дугой и закричала, отдаваясь своему оргазму и забирая в ответ такой же мужчины.

Потом, когда Мурочка влажно и довольно шептала: «Такой большой, такой мой», Ярослав, почти бездумно, ответил: «Конечно, твой», ещё не зная, насколько он прав, и насколько он стал её – Мурочкин.

Ауттейк 2. Арни

Он привык к смешкам, к молчаливым и к громким вопросам, а то и к агрессии.

Переезд и новая школа не сулили ничего хорошего и почти оправдали ожидания, но в целом парень мог признать, что всё складывалось неплохо. Если не хорошо, а это было невозможно, то хотя бы не плохо.

Он мало переживал за себя, чаще за младшего брата, который мало того, что пошёл в школу не со своими ровесниками, так ещё и внешность имел «экзотическую», впрочем, не более, чем была у него самого. Выше сверстников на голову, он выделялся ещё и цветом кожи. Любой, кто более-менее понимал, сказал бы, что парень – мулат. Но кто в маленьком городе это понимает, да и какое это имеет значение, если кожа тёмная,  улыбка белозубая и волосы, как пружины? Несколько раз ему говорили, что он «красивый, как все мулаты», или что-то подобное, в этом духе, но это было не то, что волновало парня.  Как не волнует зверя, что о нём думают посетители зоопарка, так и он ощущал себя всё время.

Сидя вдали ото всех, перекинувшись парой слов с новыми приятелями, он обедал. По социальным талонам кормили не бог весть чем, но у Арни было чувство, что он голоден всегда, так что особо не привередничал. Бывали времена и хуже, и еда тоже. Небольшой наличности, что давала Агата, ему хватало ещё на пару пирожков или пиццу и сок. Так что до конца учебного дня вполне можно было продержаться, а дома, можно не сомневаться, обед будет. Новый парень Агаты, похоже, не считал еду, но они старались придерживаться каких-то норм. Лютику в этом плане повезло больше, он почти всегда не хотел есть, а если и возникало такое желание, то он походил на Дюймовочку с половинкой зёрнышка.

Школьная столовая была небольшая, мест не всегда хватало, часто к нему подсаживалась девочка. Она, молча спрашивая глазами, можно ли, садилась на краешек стула, быстро съедала такой же обед, как и у Арни, и так же быстро уходила, молча и незаметно. Девочка была похожа на тень. Молчаливую и незаметную. Как-то он увидел её на заднем дворе школы, она сидела на низкой скамейке и смотрела вдаль. У неё были светлые волосы, не такие, как у Агаты или Машеньки, а просто светлые – русые, решил парень, – и очки в отвратительной оправе, которая ей не шла. Тяжёлый тёмный пластик на светлом лице смотрелся грубо, к тому же они явно были неудобны девочке. Она часто их поправляла или просто снимала. Стоптанные балетки, странного вида свитер и длинные волосы.

Сегодня девочка так же тихо подошла и так же тихо съела свой обед, но отчего-то продолжала сидеть и иногда бросать взгляды на раздатчицу – компота не хватило, догадался парень. Прозвенел первый, предупреждающий звонок, но компота так и не было. Свой компот Арни уже выпил, поэтому он молча протянул девочке сок, и, секунду поколебавшись, добавил пирожок с картошкой. Он думал, что девочка откажется, не надеялся, просто ему так казалось, но услышал тихое «спасибо», настолько тихое, что ему пришлось нагнуться и переспросить.

– Спасибо, – сказала девочка громче, у неё были зелёные глаза, с вкраплением серого, и светлые ресницы.

– Тебе не вредно курить? – он в удивлении смотрел на девочку, которая пряталась на заднем дворе во время урока и, сидя на корточках, чтобы не увидели учителя из окна, курила.