Текст книги "Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Это мои племянники, и у меня оформлено официально опекунство.

– Хорошо, племянники, но почему нет фотографий с ними… совсем, ведь они не с неба свалились, правильно?

– С неба.

– Да что ты?

– На борту МЧС… Моя сестра, старшая сестра, она странная…  Она кочует из одной секты в другую, из одного течения в другое… Дети у неё, сам видишь… разные. Последний раз мы видели её десять лет назад, я почти не помню, Арни только, – она улыбнулась. – А семь месяцев назад нам поставили на порог племянников, их вывезли из африканской страны… там революция какая-то, там постоянно кого-то свергают… я так и не разобралась – кого и кто.

Их привезли и оставили, потом пришли из опеки и сказали, что либо мы их забираем, либо детский дом. Только папа не захотел забрать своих внуков, понимаешь? Захотела я… вернее, а что я могла ещё? Отдать их в детский дом, вот таких? И я не жалею, совсем не жалею… просто это всё изменило. Я не смогла работать по специальности, а пособие просто смешное, у меня не стало друзей, кому я нужна с таким «прицепом»? Даже в магазин не сходить, не то что в клуб или… Потом скинхеды, потом я не смогла платить по ипотеке, и меня стали угрожать выселить из квартиры, и однажды я подумала, что всё нужно изменить и, найдя на карте этот город, мы переехали сюда, только ничего не меняется… Скинхедов только нет… это же хорошо, правда?

Он молча слушал, пока Агата сбивчиво выговаривала ему своё несчастье, доказывая поминутно, что она вовсе не жалеет о своём решении, рассказывая, как сложно было добиться опеки, но, в конце концов, им помогли в комитете по защите прав несовершеннолетних. И что самое большое чудо – это Машенька, её Машенька, которую привезли малюсеньким кричащим комочком, и которая провела в детской больнице по социальным показаниям целый месяц, пока Агата собирала документы, и самое большое удивление – как её сестрица умудрилась родить в африканской стране светленькую девочку.

– И я не откажусь от своих детей, – резюмировала блондинка.

– И не надо, – он всё ещё приходил в себя, ругая собственную вспыльчивость и невнимательность. С первого взгляда было ясно, что перед ним молоденькая девушка, а не мать троих детей.

– Почему они называют тебя мамой?

– Чтобы Машенька привыкла, и так удобней.

– Понятно… извини меня, мне нужно было поговорить с тобой спокойно.

– Ничего… правда, ничего страшного.

– Ты говорил по поводу работы, – она замолчала, отводя глаза в сторону.

– А, да, по поводу работы, – всё ещё пытаясь прийти в себя от полученной информации. – Всё просто, мне нужен человек, который будет поддерживать порядок в доме и готовить.

– В каком смысле?

– В прямом. Я живу один, у меня нет жены или подруги, которая занималась бы этим, но, как и любой мужчина, я люблю домашнюю еду. Ты ведь умеешь готовить?

– Конечно, у меня дети.

– Воооот, люблю домашнюю еду и уют, вот это неуловимое, что ощущается, когда в доме есть хозяйка, это и будет твоей работой.

– Прислуууууга? У тебя? – недоверчиво смотря, собираясь встать. – Спасибо, – вставая.

– Сядь-ка, – дёргая, немного не рассчитав силу, так, что девушка упала прямо в его руки и замерла там, на мгновение ему показалось, что она принюхивается к нему, уткнувшись носом в шею, – сядь, – он усадил её рядом, придерживая одной рукой две её, в запястьях. – Не прислугой, а помощницей по хозяйству. Мурочка, ты поможешь мне, я – тебе, подумай.

– Хм…

– Послушай, в этом нет ничего унизительного, к тому же, я предоставлю тебе жильё, дальше на участке есть домик, там четыре комнаты, иногда живут сезонные рабочие, но сейчас никого нет, и тебе не придётся платить аренду…

– Я уже оплатила.

– Вернут, – небрежно. – У тебя будет нормированный рабочий день, переработки я оплачиваю отдельно… И зарплата, – он назвал сумму, уточнив, – в евро.

– Скооолько? – Ярослав никогда не видел таких удивлённых глаз. – Я должна буду расчленять и закапывать трупы? Должна признаться, у меня нет опыта такой работы… Серьёзно, какие услуги ты ещё попросишь за эти деньги?

– Те, которые ты подразумеваешь, я просить не стану, если бы я был заинтересован в этом, я бы получил это от тебя бесплатно.

– Да как ты!.. Ты… просто самоуверенный бабуин!

Он раскатисто засмеялся.

– Да ты скандалистка, смотрю.

– Я серьёзно, это ненормальная плата …

– Послушай, конечно, это ненормальная плата, но я плачу не только за уборку или готовку, это ты верно заметила, я плачу за молчание. Это маленький городок, я не хочу, чтобы кто-либо говорил обо мне или о том, что происходит в этом доме.

– Все-таки трупы…

– Да хоть бы и трупы, хотя чаще просто пьяный разврат… Я стремлюсь сохранить свою жизнь приватной, поэтому плачу достаточно, чтобы мотивировать работника на молчание.

– А?..

– Что ещё?

– Ты же не уволил предыдущую помощницу из-за меня?

– Нет, конечно. Я бы ни за что от неё не отказался, она работала здесь пятнадцать лет, но у неё родился внук, и она уехала. Уже месяц я без помощницы, и это надоело.

– Ты можешь найти любую другую.

– Могу, но я хочу тебя. Во-первых, ты не местная и обременена заботами о детях, а значит, у тебя не скоро появятся подружки, чтобы посудачить. Во-вторых, ты очень заинтересована в деньгах, прости, Мурочка, но это правда… А значит, будешь хорошо выполнять свою работу, в нужных местах молчать, в нужных – говорить.

Она молчала, словно уговаривала себя.

– Пойдём, я покажу тебе фронт работ,  и ты спокойно подумаешь.

Он взял её за руку и повёл через большое помещение куда-то влево, через широкую дверь, в просторную кухню, где всё сверкало алюминием и сталью. Серая столешница, серый гранит…

– Это кухня, вот тут, – он открыл шкафчик, оттуда мягко выехал металлический поддон для посуды, – кастрюли, дальше – сковороды, дальше, – ещё один шкафчик, – какие-то ковшики, не знаю, как эти штуки называются, вот тут, – легко надавливая на дверцу, отчего она плавно открылась, – посуда на каждый день, фужеры, бокалы тут, дальше…

Экскурсия по дому затянулась, Ярослав показывал комнату за комнатой, рассказывая, что именно он ждёт от помощницы по хозяйству, когда нужно убираться, в какой последовательности. Всё казалось не слишком сложным.

– Я встаю в семь утра, завтракаю в восемь, это значит, что в восемь ты должна быть уже на кухне… Но если форс-мажор, дети заболели или нездоровится – я могу сам позавтракать, не конец света и никак не карается, – он ухмыльнулся. – Прихожу к семи вечера, твой рабочий день до шести. К шести ужин должен быть готов, всё убрано. Если я приеду в обед, а здесь разгром – ничего не скажу, к шести должен быть порядок и готов ужин. Если я приезжаю не один – предупреждаю заранее, если потребуется, чтобы ты задержалась – оплачу сверху. Полотенца в ванной меняются каждый день, постельное бельё – раз в четыре дня, если забудешь – не катастрофа, через неделю – напомню, но лучше помнить самой… Так, Машенька… знаешь, она же скоро пойдёт, я думаю вооон там, – он показал в свободный угол большой комнаты с диваном, – можно поставить манеж, хороший, большой манеж… чтобы ей было место. Всякие качельки и что там малышам нужно… это ты сама реши. Скажешь мне, я куплю. Вот, в общем, и все обязанности. Накормить большого дядю, дядя скажет, где покупать продукты и какие, убраться в доме, дядя не мусорит много, он живёт один, и молчать, если дядя или его друзья ведут себя неприлично… Подумай.

–  Что тут думать, – блондинка вздохнула, оправила красную юбочку. – Я согласна, мне нужны деньги, и это лучшее и, на самом деле, единственное предложение, которое я получила, так что, когда приступать?

– Завтра, Мурочка. Пока поехали за детьми, будем переезжать. И, главное забыл сказать, этот диван, – он показал на огромный кожаный диван, – дорог мне по ряду причин, и я хочу, чтобы он всегда был чистым. Никаких пятен, крошек, ворсинок…

– Ты очень любишь свой диван, – оглядывая часть интерьера из светлой кожи. Почти белой.

– Да, большой дядя не без странностей, – усмехнулся.

Глава 3

Агата ловко делала коктейль для Ярослава, она довольно быстро привыкла к его требованиям, которые были вполне разумны, и она всегда знала, что со своим работодателем можно договориться. Он не был слишком требовательным или взыскательным, всегда чётко озвучивала свои требования, которые он лояльно называл просьбами, и она всегда их выполняла.

Как и сегодня, борясь с раздражением и недосыпом.

Ярослав появился на кухне раньше времени, молча сел за стеклянный стол и смотрел, как перед ним появляется салфетка, посуда, утренний кофе, завтрак.

– Где «приятного аппетита», Мурочка?

– Приятного аппетита, – громко, со злостью.

– Не с той ноги встала?

– Ага, сегодня с левой!

– Хм… – он смотрел уже на спину удаляющейся блондинки. Сегодня она забрала волосы в высокий хвост, но по кромке шеи вились светлые волоски, выбиваясь и дразня Ярослава. Иногда хотелось подуть на эти волоски, поцеловать длинную шею блондинки…

Он молча продолжил завтрак, потом поставив грязную посуду в посудомойку, встал и столкнулся с девушкой, которая врезалась в него почти с наскока. Он машинально придержал, всматриваясь в злое лицо:

– Что случилось? Я начинаю ощущать себя виноватым мужем, топаешь всё утро, хлопаешь дверями, бокалами… Мурочка, остановись, а.

– Пусти меня.

– Не пущу, – всё ещё удерживая, – ты скажешь, в конце концов, в чём дело?

– Вооооооооот, – она быстро подняла руку в резиновой перчатке и просто ткнула в бороду нечто кружевное, розового цвета.

– Тьфу ты, убери это!

– Это я и собираюсь сделать. – Он уже отпустил блондинку, наблюдая, как она открывает дверцу и выкидывает кружево, громко хлопая при этом крышкой мусорного ведра. – Мне прям интересно, она без трусов ушла или запасные с собой носит? Или, может, в твоих, а?

– Откуда я знаю… Слушай, что ты завелась-то, первый раз, что ли… Не веди себя, как злая неудовлетворённая жена, это нервирует.

– Нервирует его, меня тоже нервируют эти ваши попойки!

– Мурочка, совесть имей, мы пили-то всего пару раз и то… И ты, между прочим, получила хорошую доплату за сверхурочные, и сегодня тоже получишь, – похлопал по карману в поисках бумажника. – Не злись, Мурочка, ну… не злись.

– Спасибо, благодетель, – она наигранно поклонилась в пояс и развернулась, демонстрируя пятую точку в узкой юбке, что-то бурча себе под нос.

– Чего шепчешь?

– Ай, ну тебя!

– Мурочка!

– У меня есть имя – Агата, перестаньте называть меня Мурочкой!

– Ого, – почёсывая бороду, – сильно обиделась…

Она в раздражении, с брезгливым выражением лица, протирала диван, присматриваясь, не осталось ли разводов или пятнышек.

– Мурочка… – он виновато стоял сзади и всем своим видом выражал раскаяние, в которое не верила Агата, как и в свои претензии тоже. Её дело маленькое: дядя намусорил – убери. Дядя попросил приготовить поздний ужин на двоих – приготовь… Дядя имеет сексуальную жизнь – смотри…

– Всё, – бросая салфетки под ноги здоровяку, – потом уберу. Злой неудовлетворённой жене пора собирать детей в школу.

– Обещай, что не будешь больше злиться.

– Не буду я ничего обещать, – уже накидывая куртку, чтобы пробежать задний двор, мимо большой беседки и стационарного мангала, и зайти в небольшой домик, где сейчас Арни кормит Машеньку, а Лютик сонно бродит по дому в поисках своих учебников – он никогда не кладёт учебники в одно место.

– Ну почему? – взгляд кота из Шрека  почти удался, мешали только борода и огромный рост, но выглядело всё равно комично. Но в этот раз Агате было не смешно.

– Да потому что я и есть – неудовлетворённая!

– Чего-чего? – он уставился на блондинку перед ним, как будто она только что, на его глазах, доказала теорему Ферма.

– Того! Неудовлетворённая. У меня, знаешь, сколько мужчины не было? Это же целая вечность… вообще ничего, никаких отношений, даже на разик… Вон, приятель твой, Сергей, подкатывал ко мне, что ты сделал? «Я запрещаю какие-либо отношения со своими работниками». Обалдеть! Запрещает он… так бы мне, может, хоть что-то перепало, – она топнула ногой со злости. – А сам? Приводишь домой всяких шалав, да это ладно, я понимаю, я бы тоже водила на твоём месте, но зачем на моих глазах-то? Специально, что ли?

– В смысле – на твоих глазах?

– В прямом. На своём драгоценном диване, поставил её и давай по заднице… этим своим шлёпать, а потом… прямо 3D-анимация, а ключи у тебя в штанах, мне дверь не открыть, свои-то не взяла… Так по стеночке и пробиралась на кухню под ваши шлепки и оханья! Изверг! Как так можно с живым человеком, я что, по-твоему, железная?

– О, мой бог… скажи, что ты пошутила.

– Конечно, я пошутила, ай, ну тебя, эксгибиционист!

– Подожди, – он удержал её перекрыв дверь. – Ты сейчас мне сказала, что я на твоих глазах... хм… имел отношения, и тебя это вроде как возбудило, Мурочка?

– Я это пыталась сказать? Ну да… наверное, это, – она вздохнула. – Выходит так, и теперь я злюсь… я вообще часто злюсь, когда… вот.

– Да ты вуайеристка, Мурочка, – он нагло улыбался.

– Наверное… – делая попытку пройти, – меня дети ждут.

– Подождут ещё две минуты. Так ты хочешь секса, мужчину? – он удивлённо оглядывал девушку в красной футболке, которая выгодно облегала окружность груди, обтягивающую трикотажную юбку, подчёркивающую маленькую упругую попку, на которую любил смотреть Ярослав, и ноги в обуви на каблуке.

– Хочу, – она обиженно уставилась в пол. – Что тут такого?

– Ничего такого, просто ты… не маленькая, хотеть этого?

– Чего? Мне двадцать два года, я вполне половозрелая женщина, между прочим, или ты считал меня девственницей?

– Да я как-то вообще ничего не считал… – пропуская девушку, которая проскользнула мимо. – И извини меня, больше такого не повториться, только в спальне, окей? – уже в спину.

– Отлично! – издалека.

Агата быстро собрала детей в школу, поиграла с Машенькой, потом смотрела, как открываются ворота, и машина медленно выезжает со двора, и только тогда, одев Машеньку, пошла приступать к своим служебным обязанностям. И чистить диван – от пятен. Она была довольна своей работой, у неё оставалось много времени на детей. Конечно, это не было тем, о чём она мечтала даже год назад, но это определённо было меньшее из зол. Угнетал Агату не сам факт того, кем она работает, а на кого.

Став работодателем, Ярослав больше не смотрел заинтересованно на девушку. Он так же разговаривал с ней, с каким-то особым удовольствие занимался с Машенькой, запускал с мальчишками модель самолёта на радиоуправлении, ходил вечером на пляж, где иногда обнимал Агату, но при этом она не чувствовала себя интересной девушкой, а скорее племянницей или дочкой лучшего друга.

Ей не хватало мужского внимания, иногда они скатывались с Ярославом на пошлые шуточки, но он всегда держал дистанцию и контролировал свои слова.

– Не зли меня, Мурочка, – улыбаясь, смотря, как на ребёнка. – Нельзя злить большого дядю.

– Ой, ладно, большого… так уж и большого? Я слышала, что у качков совсем-совсем не большое, влияют стероиды-то?

– Заноза ты, Мурочка, давай, это останется загадкой для тебя.

 – Да уж, лучше бы осталось загадкой, не очень-то хочется разочаровываться в таком большом и умном дяде.

– Ты мудра не по годам, – он тут же перевёл тему на что-то незначительное.

Вчера Агата всё-таки увидела эту загадку и… оказалось, что врут про стероиды, или Ярослав не принимал никогда ничего подобного, но то, что увидела Агата, было под стать росту и стати мужчины. Она даже загляделась в первый момент – огромный член в большой ладони. Она успела хорошо рассмотреть и само достоинство и его хозяина в столь пикантный момент. Вопреки всем представлениям о «качках», Ярослав не ходил по дому с обнажённым торсом, только пару раз она видела расстёгнутую рубашку на нём и заметила поросль волос на груди, которая сбегала вниз, к пупку, и пряталась под брюками.

К удивлению Агаты, там поросль была если не сбрита, то убрана под машинку… что ещё больше подчёркивало размеры и то, как методично он входил и выходил под вздохи своей подружки.

Она закатила глаза от воспоминаний, смакуя их, возбуждаясь и злясь. На него и на себя, что её не только не возмущает такое поведение, но и даже оказывает вот такое влияние… В этот момент ей хотелось плакать от того, что этот член и всё, что к нему прилагается, получила этой ночью не она.

Звонок телефона вывел Агату из транса собственных мечтаний, она быстро провела по экрану.

– Мурочка, у меня сегодня будут гости, в восемь, я тебя попрошу приготовить примерно на четыре человека и, возможно, мне понадобится твоя помощь, это возможно?

– Опять гости?

– Хм, я могу на тебя рассчитывать?

– Да, конечно, – Агате нужны были деньги, и такие вечера, когда она быстро накрывала на стол и следила, чтобы не заканчивался алкоголь, всегда хорошо оплачивались. Она никогда не прислушивалась к разговорам за столом, если приходили женатые приятели Ярослава с любовницами – никогда не обсуждала это, не выражала своего мнения, была безликой тенью на их празднике жизни. Именно это и оплачивалось настолько щедро.

Иногда с ней заговаривали досужие до сплетен торговки на рынке, узнав, на кого она работает, но Агата всегда вежливо уходила от темы, и вскоре они поняли, что жизнь в доме за высоким забором так и останется загадкой. Ходили сплетни, домыслы, жизнь в маленьком городке не щедра на развлечения, но кто и когда бывал в доме Ярослава, доподлинно не знал никто, кроме самих гостей и помощницы по хозяйству.

Поэтому, быстро собрав Машеньку, она отправилась на рынок за мясом, зная более чем здоровый аппетит своего работодателя. На всякий случай она купила экзотических фруктов и клубнику, неизвестно, кого в этот раз приведёт Ярослав, и хотя единственным желанием Агаты было растереть по довольной волосатой морде эту клубнику, она, конечно, поставит её на стол, а если надо – на маленький столик возле кровати…

Клубника не понадобилась, пришедшие оказались мужчинами, которые предпочитали мясо и калорийные салаты, они почти не пили, громко разговаривали, не замечая Агату, быстро привыкнув к «новенькой Славки», ей казалось, что она слилась с серой кухней.

– Мурочка, сядь, посиди с нами.

Иногда, когда они заканчивали разговаривать о делах, Ярослав усаживал рядом с собой Агату, небрежно положив на неё руку в защищающем жесте, а то и вовсе усаживал её на одно колено. В этот раз он отодвинулся подальше, давая ей личное пространство.

– Агата, ты же не знакома с этими двумя? – он показал на двух мужчин, сидящих напротив. – Это мои партнёры, редко приезжают, поэтому вы ещё не успели познакомиться… Андрей, – он показал на светловолосого мужчину, не больше тридцати лет. – И Антон, – на брюнета чуть постарше. – А это Агата – моя помощница. Кстати, натуральная блондинка.

– Домработница?

– О, нет, я бы не стал называть домработницей женщину, которая полностью контролирует весь этот дом и питание его владельца, к тому же, она бывает агрессивной, так что не подставляйте меня, парни, мне с ней, можно сказать, ещё жить.

Блондинка недовольно потряхивала ногой, потому что ей совсем не нравилось, как брюнет смотрит на неё, ей, конечно, хотелось секса… утром, а сейчас совсем не хотелось, да и брюнетов она никогда не любила, к тому же какой-то худенький… Она покосилась на огромную руку, согнутую в локте, отчего мышцы немного напряглись, а самой Агате захотелось спрятаться от лапающего взгляда Антона. Никто бы не осмелился смотреть так на Агату, сиди она рядом с Ярославом, а не как сейчас, как будто они чужие люди.

«Хотя мы и есть чужие люди», – противная мысль.

Все расходились, Ярослав был хмурым почти весь вечер, он поглядывал на девушку, на распущенные волосы, закреплённые только двумя прядями сзади в какой-то странный узелок, как будто она завязала на бантик собственные пряди – блондинка. На красное – а какое ещё? – короткое платье, которое как-то слишком открывало ноги Мурочки, хотя до этого платье ему казалось самым обычным, видел и более вызывающие наряды. Он был бы не прочь посмотреть на Мурочку в том платье, с фотографий, и чтобы она станцевала для него, как на видео, где какой-то молоденький хмырь, не выдержав, забирается под подол, едва прикрывающей причинное место, а Мурочка продолжает извиваться, закинув руки за шею парня… Смотрел на невообразимую обувь на ней и на то, какой же она была маленькой, даже на этих чудовищных сантиметрах. Он не любил, когда по дому ходят в подобной обуви, сам предпочитал ходить босиком, благо полы были тёплые, но Мурочке разрешил и даже любовался ею, пока она не видит.

Девушка раскраснелась от выпитого алкоголя, несколько раз она звонила – проверяла детей, казалось, её что-то заботит, она впадала в транс, как это бывало с ней, в какие-то свои воспоминания или мечты, и этот момент казался слишком интимным, и Ярослав никогда не отвлекал её. Он понимал, что девушке сложно принять свою новую реальность, стать в одночасье  из обычной студентки матерью троих детей, столкнуться с проблемами сына-подростка, когда сама едва вышла из этого возраста, штудировать книги по психологии, пытаясь стать лучшей мамой своим мальчишкам и Машеньке. Если она убегает в свои мечты – так ли это плохо? Пусть хоть где-то её мир останется прежним.

Закрывая посудомойку, Агата почувствовала, что сзади неё стоит человек, быстро повернувшись, она посмотрела на Антона, который, не стесняясь, разглядывал, практически раздевал взглядом, недвусмысленно показывая свои намерения. Он протянул руку и убрал воображаемую прядь волос, очень лёгким прикосновением.

– Такая молоденькая, красивая… Агата.

Она молча смотрела на мужчину рядом, думая о сегодняшнем утре, вчерашнем вечере и своём каком-то глупом отчаянии и желании, она позволила провести по своим губам и даже почувствовала некоторое волнение, вчерашняя сцена, которая помимо воли взбудоражила и возбудила Агату, снова встала перед её глазами. Она почувствовала, как мужчина прижал её к себе, а так же ощутила, что она действительно красивая и молоденькая, твёрдость в мужских брюках однозначно давала это понять. Уже очень давно она не ощущала себя молодой и красивой, какой и являлась на самом деле. Она была мамой, ходила в школу, боролась с ошибками Лютика, подозревала Арни в курении, она погрязла в детском креме и подгузниках, готовила ужин и меняла постельное бельё раз в четыре дня, а ей хотелось хоть на какое-то время снова стать молодой и красивой, хотелось почувствовать себя желанной, в конце концов, а не племянницей с добрым дядей.

Через минуту она уже целовалась с мужчиной, который очень умело это делал, обещая своим поцелуем много удовольствия для истосковавшейся Агаты.

Краем глаза она видела Ярослава, который зашёл на кухню и, немного постояв, вышел, что разозлило и даже как-то разочаровало блондинку. Она целовалась в его доме, с его партнёром, и этот здоровяк молча вышел? Человек, который, не смущаясь, водит женщин и дошёл до того, что занимался сексом прямо у неё на глазах, проявил невиданную для себя деликатность? С чего бы? Всё это она думала, пока расстёгивала рубашку мужчины.

«Теперь твоя очередь смотреть, большой дядя»

– Ух ты, голенькая, – мужская рука скользнула в её трусики, – влажная… Ух, я смотрю, наш общий друг знает толк в женской красоте… неожиданно.

– Какой общий друг?

– Хозяин твой, конечно, ты же для него такая… хм… нарядная, не бойся, он разрешил, а я, как джентльмен, унесу эту тайну с собой. – Он резко развернул Агату к себе спиной, нагнул, и так же резко снял трусики. – Нда… жалко, что в попку ты не даёшь. Не даёшь же, я не ошибаюсь? Но, думаю, у тебя и дырочка…

Он не договорил, потому что Агата уже вырвалась и одёргивала платье.

– Отвали!

– Что? Как – отвали? Агата, так не делается.

– Молча отвали, – она развернулась, – на вот тебе, на память, – она бросила свои трусики, которые лежали на полу, – и ищи себе другую молодую и красивую.

– Ты понимаешь, что делаешь, девочка?

– Говорю оборзевшему ублюдку, чтобы он валил отсюда, вот что я делаю!

– Ты понимаешь, что у тебя могут быть неприятности?

– Испугал бабу хреном! Какие же неприятности у меня будут? Работу потеряю? Квартиру? Может, в тёмном переулке буду убегать от скинхедов? Какие такие неприятности у меня ЕЩЕ могут быть, вали. И ты вали, – на Ярослава, который зашёл на крик.

– Славик, я чего-то не понимаю, урезонь свою девку.

– Во-первых, она не девка, во-вторых, она не моя, в-третьих, чего ты хочешь от меня? Она тебе не даёт, я-то тут причём?

– Да ты же сам…

– Что я «сам»? Я сказал, что не вмешиваюсь в личную жизнь своих работников, захочет – её дело, не захочет – тоже её. Она взрослая женщина и вправе выбирать, она выбрала… Ты что-то не так понял, успокойся.

– Успокойся?

– Что ты, как младенец, ей богу, она что, последняя баба на земле? – он говорил снисходительно, кинув пустой взгляд на блондинку. – Езжай, сними шлюшку, две сними, к жене езжай, ради разнообразия, ЭТА девушка сказала «нет».

– Она не может сказать «нет», – Антон выглядел скорей растерянным, чем взбешённым.

– Эта? Эта может. Я же говорил – боюсь её, правда, успокойся, езжай домой, произошло недоразумение, всё…

– Ладно, ты прав.

– Видишь… всё нормально, и только знаешь, что… ещё раз заговоришь с Агатой в таком тоне, ещё раз твои руки коснуться её, и клянусь, я проломлю тебе голову, ты прекрасно знаешь, что проломлю… – Он говорил негромко, но даже Агате стало очевидно, что он проломит голову своему партнёру.

– Ты пытался подложить меня под своего партнёра? – она просто визжала и была в цвет своего платья, когда Ярослав переступил порог дома, благополучно усадив Антона в такси.

– Произошло недоразумение.

– Какое недоразумение? Он русским языком сказал: «Хозяин разрешил».

– И какое слово тут ключевое? Хозяин или разрешил?

– Разрешил… И хозяин.

– Начнём с «разрешил», значит, садись.

Как несколько месяцев назад, он усадил её на диван, но в этот раз сел не рядом, а напротив, так, что девушка практически терялась на фоне огромного роста и объёмов тела мужчины.

– Антон спросил меня, может ли он… кхм… поухаживать за тобой, назовём это так, что я должен был ответить?

– Что угодно, но не разрешать ему ухаживать, – «ухаживать» ехидно.

– А не ты ли, Мурочка, сегодня говорила, что хочешь мужчину, что секса у тебя давно не было, не ты ли выговаривала мне за Серёгу, от которого тебе хоть что-то  бы перепало? Кто я, чтобы решать за тебя? И тут мы переходим ко второму слову – я тебе не хозяин. Ты вправе сама решать с кем тебе ложиться в постель, а с кем нет. Соглашаться на «хоть что-то» или всё же подождать чего-то стоящего, это тебе решать, – он глянул на массивные часы на руке. – Конечно, мне следовало догадаться, что этот мешок с  дерьмом не будет… ласков, но, может, он бы понравился тебе, кто я, чтобы лишать тебя и этого тоже? Ох, Мурочка, Мурочка, подводишь ты меня под монастырь… Иди-ка ты спать, – он резко встал.

– Я ещё не убралась.

– Завтра уберёшься, иди.

– Мне удобней сегодня…

– Хм… ко мне сейчас приедут, не нужно тебе на это смотреть, насмотрелась уже, достаточно.

– Ладно, – она дошла до двери и даже переобулась, бросив в угол босоножки, и уже открывая дверь, всё-таки сказала, что хотела.

– Почему не я?

– Что «почему не ты»?

– Почему не я? Почему всегда кто-то? Я чем-то хуже? Чем? Почему? Тебе блондинки не нравятся, или я толстая, или наоборот, худая, почему не я? Скажи мне, – всхлипывая, – всегда кто-то, но не я…

– Агата.

– И имя у меня какое-то нелепое, на Мурочку вечно заменяешь! – она окончательно расплакалась и даже не давала себе труда скрывать это, усталость от событий последнего года, алкоголь  и какое-то свалившееся отчаяние сыграли свою роль, девушка плакала уже почти навзрыд. Стоя в дверях, с хлюпающим носом и потёками туши на лице, она приводила в растерянность мужчину рядом, который, как самый обычный представитель сильной половины человечества, не знал, что делать с плачущей женщиной. Что делать с отчаянно плачущей блондинкой он и вовсе не представлял, поэтому он просто поднял её на руки и, отнеся на диван, усадил себе на колени.

– Хорошее у тебя имя, не плач, Мурочка.

– Ааааааааапяяяяять, – она вцепилась руками в шею, и он чувствовал, как рубашка у него на груди становится влажной от её слез.

– Мне просто нравится называть тебя Мурочкой, но если тебя это так расстраивает, я больше не буду, только не плачь больше.

– Почему не я? Скажи мне, я пойму, – всё ещё всхлипывая, высморкнувшись в протянутый носовой платок.

– Ты меня без ножа режешь… Почему не ты?.. Как ты думаешь, сколько мне лет?

– Тридцать три, а выглядишь на тридцать пять или тридцать шесть… борода старит, хотя я вроде как привыкла, мне даже нравиться начинает.

– Тридцать три… Мне сорок два года, Агата. Сорок два, а тебе двадцать два, вот поэтому это не ты.

– Сорок два? – она разглядывала мужчину перед собой, есть морщины у глаз и на лбу… и даже седину, кажется, видела, но он никак не выглядел на сорок два года. Это лицо, Агата вспомнила Ярослава без рубашки, вспомнила, как легко он бежал по пляжу, играя с Цезарем, вспомнила даже вчерашний инцидент… Мужчины в сорок два так не выглядят, наверное, не выглядят.

– Сорок два, я легко мог бы быть твоим отцом, понимаешь? А мне не нужна дочь… если бы я хотел детей, я бы родил своих в своё время, но я не хочу детей, и поэтому тоже – это не ты. Тебе нужен мальчик своего возраста или немного постарше, а не взрослый мужик, старше тебя на двадцать лет, и уж конечно, тебе нужно не хоть что-то, что перепадёт, а постоянное. Чтобы у вас совпадали интересы, чтобы вы слушали одну и ту же музыку и смотрели одни и те же фильмы… Я не понимаю и не знаю, что ты смотришь… этот сериал, когда я прихожу, про каких-то борцов с нечистью.

– «Сверхъестественное». Дииииииииин, он классный.

– И музыка эта… что ты там слушаешь сейчас?

– Фол Аут Бой. Они слааааавные, хорошенькие такие.

– Прекрасно, – он потёр переносицу, – классные, славные, хорошенькие… Мурочка, у тебя всё образуется, ты найдёшь своего славного и классного, но это точно буду не я, потому что я уж точно не хорошенький и не славненький.

– Но… даже на разик?

– О чём я с тобой сейчас говорил? Забудь ты эти разики и «хоть что-нибудь», ты красивая молодая женщина, не марай себя этим, не надо… Все эти разики проносятся сплошной чередой, и не остаётся ничего, не нужно тебе это, поверь мне, я тебя старше на...

– На двадцать лет, я помню, и это всё ерунда, всё, что ты говорил про одну музыку или сериалы. Как-то же мы общались всё это время? Мы разговаривали… о разном. И про мальчика, которого я найду – тоже ерунда, зачем мне мальчик? Мальчики они… они… – на глазах навернулись слёзы.

– Ох, Мурочка, только не говори, что тебя обидел какой-то мальчик.