Текст книги "Невеста ветра"

Автор книги: Наталия Осояну

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Не будем, – согласилась Эсме. – Не будем...

Он встал, подобрал с земли куртку – но, хоть оделся магус быстро, Эсме все-таки успела разглядеть на его спине татуировку: две танцующие птицы, два феникса с черно-красным оперением.

Семейство Фейра, пламенные,– самый сильный противник Капитана-Императора...

Эсме уже и не знала, какая из тайн, которые ей довелось узнать, страшнее.

– Нам пора. – Пират отшвырнул остатки рубашки и с легкостью поднял Эсме на руки. – Старейшая не любит ждать.

Черный человек несет тебя на руках прямо в адское пламя – или наоборот? Может, он тебя спасает? Ты уже не понимаешь, где верх, где низ, где право, где лево. Шумит река, гудит огонь – вихри лилового пламени танцуют фарэко... нет, это живые девушки, настоящие, но с лиловой кожей. Живые? Разве у живых бывает такая кожа?

...и ходить тебе по свету до тех пор, пока не разыщешь платье цвета фиалок, что растут в императорском Саду Иллюзий.

Ты не знаешь зачем.

Черный человек несет тебя в огонь.

Черный человек стоит у костра...

Эсме пришла в себя, когда они оказались в неглубокой лощине, где лепились друг к другу бедные рыбацкие хижины, прячась от штормов и набегающих на побережье волн, после которых не остается даже следов прошлой жизни. У ствола большого дерева располагалась самая большая хижина – здесь и живет Старейшая? Неподалеку от порога – погасший костер, дымок еще курится.

С трудом разогнав туман в голове, Эсме увидела: кругом пустота. Ни одной живой души. Крейн не опустил ее на землю, он стоял совершенно неподвижно.

– Что происходит? – прошептала она, и произнесенные вслух слова разрушили магию остановившегося времени. От ствола дерева-исполина отделилась тень, и к ним стремительным шагом приблизился человек, одетый во все черное.

– Приветствую тебя, Кристобаль Крейн!

Волосы незнакомца побелели, лицо избороздили морщины, но все-таки он казался весьма крепким и сильным – словно древняя сосна, чей ствол сотню раз изгибался в поисках опоры. От него исходили странные волны: этот человек не просто привык повелевать, поняла Эсме. Он привык, что все ему подчиняются... и небезосновательно. Отчего-то лицо его вызывало причудливые ассоциации с кархадоном – волевые скулы, прозрачные льдистые глаза, седые волосы... но причиной всему было выражение, хищное, беспощадное, хотя незнакомец улыбался. И уж совсем невообразимым было то, что Эсме сразу узнала этого человека – по портрету, который висел на стене «Водяной лошадки».

Перед ней стоял не кто иной, как Звездочет.

– Как мило! – Его зубы поразили Эсме – ровные и белые, словно у шестнадцатилетнего парня. – Ты пришел, чтобы дать мне возможность тебя отпустить и сравнять счет! Я тебе больше ничего не должен, Кристобаль, это восхитительно!

Магус медленно опустил Эсме на землю, и целительница с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть, наступив на больную ногу. Звездочет с интересом взглянул на нее.

– Новый член команды, как я погляжу? Хороша, хоть и не в твоем вкусе. Или я ошибаюсь?

– Если мы в расчете, может, прикажешь своим людям не держать меня под прицелом? – тихо проговорил Крейн. – Волнуюсь, знаешь ли.

– Да ну? – наигранно удивился старый пират. – Ты ведь с легкостью можешь увернуться от стрелы. А вот твоя милая спутница не сможет, так что волноваться должна именно она. Или ты переживаешь как раз из-за нее?

Магус по-прежнему не шевелился, и внезапно Эсме ощутила, что они оба стоят в центре большой паутины и ее туго натянутые нити слегка подрагивают, готовые в любой момент лопнуть.

А паук был прямо перед ними.

Такого ей не приходилось испытывать еще ни разу в жизни: ситуация была по-настоящему безвыходная. На «Невесте» все считают, что капитан отправился беседовать со Старейшей, а если остров совершенно безопасен, то спохватиться могут только к вечеру... когда их тела уже остынут и второй фрегат будет далеко. Но как же Джа-Джинни не заметил, что они не одни, когда облетал остров? Эсме зажмурилась: ей захотелось, чтобы все происходящее превратилось в кошмарный сон и забылось поутру. Но старик в черном и его ухмыляющаяся команда никуда не делись. Мало того, Эсме почувствовала на себе чей-то очень внимательный и очень злобный взгляд.

– Не стоит так волноваться, – Звездочет махнул рукой совершенно по-приятельски. – Ваши жизни вне опасности.

Эсме не упустила из виду то, как странный человек подбирал слова: ваши жизни.

– Я, видишь ли, мимо проходил... и решил забрать у нашей общей знакомой одну вещицу. – Только сейчас Эсме заметила, что в левой руке он сжимал потрепанный свиток.

– Она у меня, так что задерживаться дальше смысла нет... хотя погоди-ка. – Старик нахмурился, а потом воскликнул: – Ох, чуть не забыл! С тобой очень хочет поговорить кое-кто. В прошлый раз вам не удалось закончить беседу, и он прямо все уши мне прожужжал о том, что осталось недосказанным...

Словно по незаметному сигналу, рядом со стариком возникло новое действующее лицо – худощавый человек с заряженным арбалетом в руках. Нижнюю часть его лица скрывал черный платок – так что были видны только глаза, и вот они-то и уставились... на Эсме. Почти сразу незнакомец перевел взгляд на Крейна, но ошибки быть не могло: именно он следил за ней все это время.

– А-а, Змееныш, – магус криво улыбнулся. – Вижу, твои кости срослись?

– Твоими молитвами. – Голос Змееныша вполне соответствовал прозвищу – тихий, свистящий шепот. Он отложил оружие и приблизился, хромая; стало заметно, что он молод – немногим старше Эсме. Она закрыла глаза и явственно ощутила, что этому человеку пришлось не раз испытывать сильную боль и от огня, и от железа, и от нечеловечески сильных рук.

– Давно мечтал это сделать. – Змееныш замахнулся и рукой в перчатке ударил магуса по лицу. Раздался отвратительный хруст, из разбитого носа Крейна потекла струйка крови.

Он даже не попытался заслониться от удара.

– Получаешь удовольствие? Не наигрался в детстве, мальчишка...

В груди Змееныша что-то заклокотало, и его новый удар опрокинул магуса на землю.

– Прекратите! – Эсме рванулась вперед, ощутив, как натянулась паутина. – Это... это же... отвратительно! Это подло!

– Подло? – переспросил старик, повернувшись к ней. Льдисто-голубые глаза уставились на целительницу с интересом. – Помилуйте! Всего лишь встреча двух старых друзей, только и всего. Поговорят и разойдутся.

– До следующей встречи! – прошипел Змееныш, одарив ее ненавидящим взглядом. – Не советую мешать!

Крейн неторопливо поднялся, сплюнул кровь. Он не смотрел на Эсме, и целительница понимала, что в происходящем есть немалая доля ее вины – будь магус один, он не терпел бы издевательства.

Но как долго это будет длиться?

Отвернувшись от усмехающегося пирата, Эсме сосредоточила внимание на Змееныше. Странное прозвище, вероятно, было ему дано из-за голоса... поврежденные связки, как у Кузнечика? Он прячет лицо... и бьет Крейна так, чтобы не просто сделать больно, а искалечить, изуродовать... значит, он уродлив сам? Руки в перчатках... следы старой боли...

Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Эсме закрыла глаза и принялась собирать все, что не попало в сундук, – все картины развороченных внутренностей и раздробленных костей, все самое страшное, что только ей довелось увидеть в своей жизни. Этот человек наверняка видел больше, но сейчас он не ждет атаки с ее стороны, и кто знает, что произойдет? Напоследок Эсме добавила отвратительную картинку, которую ей послала чайка как-то утром в Тейравене... целую вечность назад.

В тот момент, когда ее разум соприкоснулся с сознанием Змееныша, произошло нечто странное: она на мгновение потеряла контроль над собой, пугающе близко оказалась черная дыра в памяти и...

...и Змееныш заглянул туда.

Его фигура дрожала и расплывалась, он сгорбился на самом краю провала и закрыл лицо руками. Эсме не понимала, что происходит, – неужели те старые воспоминания страшны не только ей? Змееныш упал на колени, закричал тяжело и страшно, и Эсме, не в силах больше это терпеть, оттолкнула его.

– Не трогай меня!!!

Змееныш повалился на землю, из его груди вырвалось рыдание. Эсме замерла – она никак не ожидала такого результата. Крейн переводил взгляд с нее на Змееныша и тоже не шевелился.

Удивленным не казался только старик. Он подал еле заметный знак своим людям; два дюжих матроса подхватили Змееныша и поволокли прочь.

– Мило. – Пират обернулся к Эсме и Крейну. По глазам было понятно, что он прекрасно знает, кто всему виной. – Вижу, на сегодня темы для беседы исчерпаны, а на будущий раз – не забудь, Кристобаль, я ничего тебе не должен. Моя госпожа! – он шутливо поклонился целительнице. – Вы уж подлатайте ему физиономию, а не то океан лишится самого симпатичного капитана. Всего вам хорошего! Ах да – я как-нибудь дам тебе знать о том, что разыщу по карте, – тебя ведь снедает любопытство, не так ли?

– ...Сюда, скорее.

В хижине было темно и пахло сушеными травами. Эсме впопыхах споткнулась обо что-то мягкое и пушистое – и оно с диким воплем рванулось из-под ног.

На лежанке в дальнем углу едва виднелось под ворохом одеял тело женщины, и, едва приблизившись к ней, Эсме поняла: Старейшая вот-вот отправится навстречу Великому шторму считать острова. Ее голос был едва слышен, словно шелест опадающей листвы:

– Криссстобаль...

– Тише, – магус опустился на колени рядом с постелью умирающей. – Не разговаривай, тебе надо беречь силы...

– Дурачок... – На лице, больше напоминавшем череп, обтянутый желтой кожей, появилась улыбка. – Ты забыл, что я простая смертная... во мне нет ни капли божественной крови... они ушли?

– Д-да.

Разбитые губы плохо слушались магуса, и Эсме показалось, что он вот-вот заплачет.

– Хорошо... – Делия снова улыбнулась. – Теперь слушай меня внимательно... Звездочет забрал карту, но ты должен... отнять ее... и отыскать то, что на ней... так сказал Великий шторм...

– О чем ты?

– Как же? – Старейшая закашлялась, и Эсме положила ей руку на грудь, готовая передать часть своих сил. Старуха перевела на нее мутный взгляд. – Не стоит, дитя. Моя болезнь называется «старость», и от нее нет лекарства. Кристобаль... вспомни... я рассказывала тебе...

Крейн наклонился, и длинные волосы закрыли его лицо.

– Карта, конечно. Я вспомнил.

– Там корабль... – Она умолкла, словно ждала чего-то. – Нельзя, чтобы Звездочет... – Она снова закашлялась, на этот раз надолго. Эсме все-таки попробовала проскользнуть в сознание умирающей – и тотчас ее отбросило прочь.

Там, внутри, было холодно.

– Корабль, – проговорил Крейн. – Карту надо забрать. Так?

Делия моргнула – это должно было означать согласие.

– Можешь не переживать, я... мы все сделаем.

Старейшая шумно вздохнула, и, чтобы расслышать ее последние слова, им пришлось наклониться.

– Великий шторм... сказал... что вы двое придете... я теперь... спокойна...

И все закончилось.

...Постепенно рыбаки возвращались из потайных убежищ, собирались возле хижины Старейшей. Никто не вымолвил ни слова, никто не поднял глаз: им было стыдно, что в последнюю минуту рядом с Делией оказались чужеземцы.

Магус сидел поодаль на поваленном дереве – неподвижно и сурово, погрузившись в раздумья. Эсме подошла, хромая; устроилась рядом.

– Повернись.

Он послушно повернул к ней лицо, превратившееся в сплошной кровоподтек: правый глаз едва открывался, левый заплыл совсем, а на нос и вовсе смотреть было страшно. Но по сравнению с тем, что ей пришлось восстанавливать в прошлый раз, это были сущие пустяки. Даже снадобья не нужны.

– Я снова оказалась не в том месте и не вовремя. – Эсме провела раскрытой ладонью над его правым глазом – полилось золотистое сияние, отек начал спадать. – Наверное, не нужно ни о чем спрашивать... да только я впервые в жизни умираю от любопытства. Что за карту забрал Звездочет? Что вообще здесь произошло?

– Это началось давно, – проговорил магус, еле шевеля губами. – Делия как-то обмолвилась, что испокон веков ее род хранит... э-э... сведения о некоем сокровище, которое изменит лицо мира. Я тогда очень удивился, и она сказала: «Время еще не пришло, чтобы пустить его в ход, да и ты слишком мал».

– И что было дальше?

– Ничего. Я решил, что она шутит или выдает древние сказки за явь. Хотя слухи о том, что здешние рыбаки хранят какие-то секреты, ходили всегда. Я надолго об этих словах позабыл, пока не увидел, как она разглядывает какую-то очень старую карту... – Крейн тяжело вздохнул. – Я идиот. Там были изображены острова, расположенные далеко на юге, у самых границ Морского царства... она была желтая, потрепанная, но правильная. Делия быстро все спрятала и при этом явно испугалась, а я тогда был слишком занят другими вещами, чтобы хорошенько поразмыслить о случившемся...

– И когда это было?

– Лет десять назад.

Десять лет. Рубеж, когда одна жизнь Эсме закончилась и началась вторая – а теперь, видимо, настал черед третьей? Знать бы, сколько их будет всего.

– Хорошо, – сказала целительница. – Значит, Звездочет забрал карту. Но что на ней изображено? О каком сокровище говорила Делия?

– Хм. Если ей верить, то... о корабле.

– Каком?

Магус развел руками.

– Ты же слышала. О каком корабле можно говорить так?

– О Белом фрегате? – наугад предположила Эсме. – Или... – От внезапной догадки ей вдруг стало холодно. – Об «Утренней звезде»? Но... она ведь сгорела...

Крейн ничего не ответил, а потом начал думать вслух, все больше мрачнея:

– Как могла оказаться у Делии такая карта? Ни одна бумага в здешних условиях не сохранилась бы и пяти лет... значит, ее много раз перерисовывали, могли допустить ошибки... Звездочет это понимает, поэтому он не будет торопиться...

– Кто бы сказал мне десять дней назад, что я вскоре встречу сразу двух самых знаменитых пиратов океана... – негромко заметила Эсме.

– Есть еще Лайра Отчаянный, – сообщил магус. – Весьма любопытная личность.

– Да неужели? – Эсме коснулась разбитого носа, и Крейн вздрогнул. От боли? – Не дергайтесь, капитан, если не хотите заполучить еще одну особую примету.

Хрящи встали на место с таким же звуком, какой раздался при ударе, и – отражения чужой боли Эсме хватило сполна – с такими же ощущениями. Магус перенес процедуру стоически, а потом осторожно ощупал лицо кончиками пальцев, словно не веря, что все закончилось.

– Змееныш... – пробормотал пират. – Маленький ублюдок...

– Кто он такой? – не сдержалась Эсме. У нее в ушах все еще звучал отчаянный вопль: «Не трогай меня!»

– Цепной пес Звездочета. – Крейн пожал плечами. – Немного сумасшедший, как и вся его команда. Говорят, он родом с каких-то дальних островов, где поклоняются змеям, и у него все тело покрыто изображениями этих тварей... но это слухи. Мы недавно крупно повздорили, и мне пришлось научить его уму-разуму.

– А-а... – разочарованно протянула Эсме, убедившись, что Крейн то ли ничего больше не знает о Змееныше, то ли просто не хочет рассказывать. Она почувствовала, как накатила усталость, – змея, Звездочет и его головорезы, исцеление Крейна, все это не прошло бесследно. – Я вот что хотела спросить: как Джа-Джинни умудрился проморгать целый фрегат?

Магус скривился.

– Туман! Видимо, Звездочету помогает кто-то из местных, а умелый лоцман может провести между рифами целую флотилию так, что даже кончик мачты наружу не высунется. Я должен был подумать об этом раньше... Так, ладно, нам пора.

Крейн встал, и Эсме с трудом последовала его примеру.

– Капитан... я хотела бы еще раз зайти в дом.

– Попрощаться? – он вопросительно поднял бровь.

– Да... наверное... – Эсме растерянно пожала плечами. – Меня как будто ждет там незаконченное дело.

– А-а... – магус смотрел на нее со странным выражением. – Эсме, я давно хотел спросить. С чем связано то воспоминание... ну, которое...

– Которое я спрятала? – Она вздохнула. – Со смертью моей семьи. Мой отец был удачливым и богатым торговцем, ему многие завидовали – но особенно завидовал другой торговец. Этот человек – его зовут Гиссон – сумел подговорить наместника Эйдела, и тот удостоверил фальшивую долговую расписку, которую якобы дал мой отец. Подпись была поддельная, но этого доказать не удалось. У нас забрали все, а потом произошло... нечто. Говорят, это был большой пожар. Выжила только я, меня спас Велин. Я... не знаю, что на самом деле случилось той ночью, я обо всем забыла. Помню только, что накануне мой старший брат Паоло поймал маленького фрегата, и это должно было спасти нашу семью, а вместо этого погубило.

– Но зачем нужно было все забывать? – спросил магус почти жалобно. – Я не понимаю.

– Чтобы не страдать. – Эсме пожала плечами. – Не думать о мести Гиссону... ведь это наверняка он устроил тот пожар. Чтобы идти вперед не оглядываясь...

Крейн смотрел на нее так долго, что Эсме сделалось страшно – вдруг он опять поведет себя так, как тогда в каюте? Но магус сказал спокойно:

– Что ж, иди... идите.

Даже слишком спокойно.

...Ее незаконченное дело свернулось клубочком на груди Старейшей. Когда Эсме вошла, зверек повернул к ней остроносую мордочку. Он был орехового цвета и, казалось, весь состоял из пуха, сияющих оранжевых глаз и длиннейшего хвоста.

– Значит, это на тебя я наступила? – прошептала девушка. – Прости...

Зверек издал мелодичную трель, а потом в два прыжка оказался у нее на плече, уткнувшись носом в ухо. Он был теплый, пушистый, и Эсме захотелось плакать.

«Я позабочусь о тебе...»

...«Невеста ветра» безмятежно покачивалась на волнах в заливе. С борта им сбросили веревочную лестницу, и, когда Эсме и Крейн оказались на палубе, Джа-Джинни и Умберто изумленно воззрились на своего капитана – без рубашки и явно растрепанного – и целительницу – хромую, со странным зверем на плече.

– Как прогулялись? – наконец выдавил из себя Умберто.

– Просто отлично! – заверил его капитан.

Эсме благоразумно промолчала.

...в открытое окно льется солнечный свет.

Велин стоит у стола, его взгляд устремлен на тебя.

– Ну что, еще не заскучала по Тейравену?

Ты пытаешься вспомнить, когда это было, – и лишь когда учитель начинает посмеиваться над твоим растерянным видом, понимаешь: этого не было.

Это есть – СЕЙЧАС.

– Я рад, что ты жива и здорова, – ласково говорит Велин, и ты бросаешься к нему, утыкаешься лицом, мокрым от слез, в окладистую седую бороду и сбивчиво шепчешь, что не хочешь просыпаться, что останешься тут навсегда...

– Ты мне это брось. – Велин принимается вытирать твои слезы. – Ты разве исцелила всех, кого я не успел? Использовала все знания, которые я тебе дал? Или, может быть, воспитала собственного ученика?

Ты смущенно умолкаешь.

– Я всегда знал, – говорит Велин, – что не ошибся. Твоя сила сияет, словно звездочка в ночи, и лишь одно омрачает ее свет – твое желание все прятать в сундук. Ты спрятала бы самое себя, если бы сумела...

Немного помолчав, он продолжает:

– Но я все-таки надеюсь, что ты поймешь свою ошибку. Только бы не было слишком поздно.

Ты киваешь и понимаешь, что вам пора расставаться.

– Береги себя, – шепчет Велин напоследок. – И если ты решишь продолжить мое дело, то скажи Кристобалю, когда представится возможность, – я не держу на него зла. Он был прав.

Ты запомнишь этот последний урок...

Ее подушка была мокрой от слез.

Проснувшись, Эсме долго лежала неподвижно, словно боясь, что восхитительный сон растает без следа и от него останется лишь смутное воспоминание о чем-то прекрасном, но недосягаемом. Велин стоял перед ней как живой, Велин говорил с ней – такого щедрого подарка от Заступницы она не ожидала.

Или это был не подарок, а аванс?..

Эсме внезапно почувствовала, что они добрались до места назначения, – понадобилось пять дней, чтобы преодолеть под парусами то расстояние, на которое их унесло штормом, и прибыть в Ламар. Ощущение было странное: она словно видела где-то вдали высокие башни, узкие улочки, шумную пристань – и ей не хотелосьтуда. Это была очередная проделка «Невесты ветра», на сей раз непреднамеренная: Эсме была более чем уверена в желании фрегата побыстрее избавиться от гостьи. Всему причиной был целительский дар Эсме, и хоть Крейн утверждал обратное, между нею и кораблем очень быстро установилась связь, крепнущая с каждым днем, – и обоюдно неприятная.

– Чем скорее мы расстанемся, тем лучше, – произнесла целительница, хотя для того, чтобы фрегат ее услышал, достаточно было просто подумать. От звука голоса проснулся ларим... точнее, перестал притворяться, что спит. Потянулся, встряхнулся – от этого каждая шерстинка на его коричневой шкуре встала дыбом, – и прыгнул на плечо Эсме, которую с того самого памятного дня безоговорочно признавал за хозяйку. Остальных моряков, включая и капитана, он уважал, но не более того: гладить себя не позволял никому, особо настойчивых мог и укусить – и первым укушенным оказался Кузнечик.

«Сам виноват, – хмуро бросил Джа-Джинни. Крылан был единственным, кому ларим не понравился. – Это создание не любит магусов, как и его хозяйка, как ты сразу не догадался?»

У зверька не было имени, хотя он вот уже неделю разгуливал по палубе «Невесты» и, кажется, успел обследовать все закоулки. Когда Эсме и Крейн покидали рыбацкий поселок, никто из них и не подумал о том, чтоб спросить жителей, как звали любимца Делии, а когда вспомнили, было уже поздно возвращаться. На шее у ларима красовалось странное украшение – кожаный ремешок, на котором висели вперемешку костяные бусины, перья и металлические штуковины непонятного назначения. Когда Эсме, которой показалось, что ошейник слишком туго затянут, попыталась его снять, ларим оглушительно заверещал, метнулся в самый дальний угол каюты – и там начал скрести пол, словно пытаясь прокопать нору и выбраться наружу. «Невеста», к величайшему удивлению целительницы, никак не отреагировала на такое издевательство над своим корпусом, и даже наоборот – Эсме готова была поклясться, что почувствовала, как фрегат пытался успокоить зверя. Так или иначе, ларим угомонился только после долгих увещеваний и заверений в том, что его украшение никто не тронет.

Именно тогда Эсме поняла, что зверек гораздо умнее, чем можно было ожидать от бессловесной твари.

Ну а имя? С ним решили подождать, по совету Эрдана: мастер-корабел рассказал Эсме о том, что фрегатам имя дают не просто так, а в связи с каким-нибудь интересным и знаменательным событием... чего стоит повременить с именем для зверька? Целительница согласилась и как бы невзначай спросила: «А отчего тогда „Невеста ветра“ носит такое название?»

«Имя, – поправил ее мастер-корабел. – Имя...»

Тут взгляд Эрдана затуманился, он повернулся и ушел, словно сомнамбула. Эсме ничего не оставалось, как пожать плечами и отложить вопрос до лучших времен.

– Сегодня мы сойдем на берег, – сказала девушка, и ларим ткнулся ей в щеку мокрым носом. – По крайней мере, я на это надеюсь. Нас с тобой ждет новая жизнь, новый дом... новые знакомства... жаль, конечно, что в Тейравен я уже никогда не попаду, а ты не вернешься на Алетейю...

Тут она осеклась. А на самом ли деле ей жальоставлять Тейравен позади – навсегда? О чем стоило бы сожалеть?

Пепелище, да не одно, а целых два – старое и новое. Нет, туда возвращаться не хочется. Еще есть «Водяная лошадка». Пью, наверное, единственный, кто будет по ней скучать. Окрестные дети быстро все забудут, у них короткая память, благословенный дар Эльги...

...Невольно Эсме вспомнила странную сцену, свидетельницей которой оказалась три дня назад: Кузнечик выволок на палубу лохань с водой и принялся за стирку с таким рвением, словно это было самое интересное занятие в мире. Мальчишка увлекся и сам не заметил, как начал за работой напевать уже знакомую Эсме песенку – хрипло и еле слышно, то и дело срываясь на сухой кашель. Кузнечик не видел, что целительница плачет; что бы ни говорили, она продолжала считать его безвозвратно утерянный голос, как и уже побледневший шрам на лице Крейна, свидетельствами своих неудач.

А потом она поняла, что впервые слышит песню полностью.

 
Мы там, где звездный свет.
Мы там, где неба нет,
А есть лишь отраженье моря.
 
 
Взмывая к облакам,
Доверясь парусам,
Мы выбираем путь, не зная горя!
 
 
В бездонной глубине,
В прозрачной вышине
На крыльях серых птиц летают наши души.
 
 
Я не вернусь домой,
Ведь я обрел покой
Там, где шумят ветра, вдали от суши...
 

Только теперь она поняла, что песню кто-то сочинил специально для «Невесты ветра» – или, быть может, для капитана? Так или иначе, последние слова накрепко врезались в память, и ей отчего-то показалось, что забыть их будет невозможно даже с помощью сундука.

– Ну и ладно, – сказала Эсме, отгоняя воспоминание. Ларим шумно засопел и принялся умываться. – Начнем все сначала, а там видно будет.

«Невеста» ненавязчиво дала ей знать, что Ламар уже совсем близко... и что капитан ждет ее на палубе. Эсме в последний раз оглядела каюту – здесь было уютно, но это место домом ей так и не стало. Чего-то ему не хватало, чего-то очень важного.

Легко собираться в путь, когда путешествуешь налегке.

С ларимом на плече целительница вышла из каюты.

Паруса «Невесты ветра» снова побелели. На палубе было прохладно, и девушка обняла себя за плечи, а зверек, словно прочитав ее мысли, меховым воротником распластался на плечах хозяйки. Но это мало помогло – все равно ее бил озноб.

Или, может, причиной был вовсе не холод?

Эсме огляделась. По правому борту виднелся утопающий в тумане берег; с легким испугом она поняла, что куда ни кинь взгляд, везде виднеются рыбацкие хижины, верфи, причалы – Ламар был пугающе большим, он превосходил Тейравен раз в пять.

На мгновение туман разошелся, словно решив по-дразнить ее, и открылся поразительной красоты вид: высокие белоснежные башни, розоватый купол храма Заступницы на вершине холма, очертания далеких гор – и тут же все растаяло без следа, будто восхитительный мираж.

Капитан стоял на полуюте, спиной к целительнице. Она уже шагнула к нему, но остановилась: Крейн был не один. Точнее, рядом с ним никого не было... кроме «Невесты». Вокруг одинокой фигуры на корме витала еле уловимая аура, подобная той, что окружает влюбленных; Эсме даже показалось, что рядом с Крейном в холодном утреннем воздухе проступает женский силуэт. Целительница отвернулась и отошла к фальшборту. Наблюдая за тем, как фрегат рассекает волны, она подумала, что никогда не сумеет понять, каково это – не оставаться в одиночестве ни на миг.

Позади кто-то деликатно кашлянул.

– Вижу, вы уже готовы сойти на берег?

– Мне не нужно долго собираться. – Целительница обернулась и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Крейн был одет гораздо скромнее, чем обычно, – Эсме, привыкшая к тому, что пират любит дорогие ткани, даже не думала, что в его гардеробе найдется хоть одна старая куртка с неряшливыми заплатами и истрепанными рукавами, – но дело было совсем в другом.

Лицо магуса перечеркивала повязка, закрывавшая левый – зеленый! – глаз. В сочетании с трехдневной щетиной и черным платком, скрывавшим волосы, это меняло его внешность так, что никто и никогда не узнал бы щеголя-пирата в матросе с совершенно бандитской физиономией.

– Заступница! – восхищенно воскликнула девушка. – Как я раньше не вспомнила... В таверне Пью, в Тейравене...

– Я сидел рядом с Умберто и наслаждался спектаклем, – подхватил магус, улыбаясь. – Кто мог знать, к чему это приведет?

– Значит, этот маскарад – специально для имперских городов? – Эсме тоже не сдержала улыбки. – Очень интересно. Да, я понимаю теперь – как ни крути, в памяти остается только повязка... забавно...

– В маскарад входят также новые имена для меня и «Невесты», – Крейн знакомым жестом почесал переносицу. – И несколько других хитростей. В Ламаре нас знают как «Шуструю» и капитана Ристо-Счастливчика. К вашим услугам! – он отвесил целительнице шутливый поклон. – Занимаемся доставкой мелких грузов, иногда не совсем законных, но какой порт выживет, строго соблюдая законы? Вы удивитесь, узнав, насколько мы востребованы.

– Не удивлюсь. – Она перевела взгляд на город. – Я, кажется, готова ко всему.

– Что ж, тогда нам пора, – хмыкнул магус. – Можете не прощаться, мы еще вернемся на борт, а для начала я бы просто хотел показать вам один домик, который, возможно, подойдет.

– Я готова, – повторила девушка.

В город они отправились вместе с Умберто и Кузнечиком. Когда Крейн помогал целительнице сесть в лодку, полы куртки раскрылись, и Эсме увидела на его поясе саблю. Отчего-то это ее встревожило, но девушка заставила себя думать только о том, что приготовил ей Ламар.

Ламар приготовил шум.

На пристани царила сутолока, и казалось, что там собралось не меньше половины городских жителей. Эсме с некоторым содроганием убедилась, что Тейравен по сравнению с Ламаром заслуживал в лучшем случае названия городишка, а уж что творилось в столице, сколько там было народу на улицах, она даже думать боялась. Вдобавок ко всему за две недели на борту «Невесты ветра» она привыкла к качке и теперь чувствовала себя очень неуверенно на твердой земле.

– Все хорошо? – раздался хриплый шепот, и Кузнечик сжал ее локоть. – Не потеряйтесь, а то обязательно влипнете в какую-нибудь историю.

Хоть Эсме и была в смятении, она все же заметила, что мальчик чувствует себя в большом городе совершенно спокойно и уверенно – даже увереннее, чем на фрегате.

– Ну что? – Магус закончил договариваться с портовым клерком и повернулся к ним. – Идем?

– Капитан, кажется, наша гостья себя неважно чувствует, – заметил Кузнечик.

– Уже вижу, – Крейн нахмурился. – Давайте-ка сюда...

Они отошли к крепостной стене, и там Эсме усадили на камень, который уже успел сильно нагреться на солнце. Она, словно кукла, позволяла делать с собой все, что угодно, одновременно пытаясь выстроить изнутри защиту против шума и потоков чужих эмоций, страстей, мыслей. Крейн даже не догадывался, что целительнице приходилось сейчас выносить, – словно тысяча человек одновременно шептали ей на ухо все свои секреты.

Оказавшись в небольшом отдалении от толпы, она пришла в себя и увидела встревоженные взгляды Крейна и Кузнечика. Ларим жался к ее плечу, и краем глаза Эсме видела, что зверек зажмурился и прижал уши к голове.

– А где Умберто? – спросила она слабым голосом.

– Отправился по делам, – сказал магус, не скрывая облегченного вздоха. – Ты в порядке?

Она кивнула.

– Тогда вы оба посидите пока здесь, я скоро буду.

Когда магус скрылся из виду, Кузнечик примостился на камне рядом с Эсме и беспечно сказал:

– Мне лучше всех. Я могу не менять имя, когда мы приходим в новый город.

Эсме встревожилась.

– Охотно тебе верю, но... разве не опасно об этом го...

– Не-а, – мальчишка покачал головой. – Хотя нет, ты права. Надо быть осторожнее, потому что... – Он закашлялся, прижав руку к горлу, и целительница вновь ощутила укол совести: не сумела, недотянула, не доделала. Велин бы ругался... наверное.