Текст книги "Невеста ветра"

Автор книги: Наталия Осояну

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Часть вторая
Крылья ворона, крылья голубя

Весь день ветер гонял по небу рваные серо-стальные облака, трепал кроны деревьев, вздымал на дороге тучи пыли. Ближе к вечеру Робин и Кэсса тайком сбегали на берег, к обрыву, а потом взволнованно рассказали Джайне о том, что там, внизу, бушует прибой и белые лошадки носятся по воде. «Ну-ка, быстро в дом!» – тотчас скомандовала она, и дети подчинились. По всем приметам до начала бури оставалось чуть-чуть; Джайна о многом успела позаботиться заранее, и теперь надо было лишь загнать гусей в птичник да спрятать сторожевого пса. Волкодав, успевший за последние полгода трижды отразить нападение грызохватов и один раз – оборванного субъекта, чьи намерения были написаны на немытой физиономии, забился под порог, дрожа от страха; вытаскивая его оттуда, Джайна вся взмокла.

Кто бы сказал десять лет назад блистательной госпоже Алье, любительнице танцев и остроумных бесед, что ей придется одной вести хозяйство, оберегая двух маленьких детей, – и все это случится на далеком острове, название которого она в те времена даже не слышала...

Она в последний раз обошла двор, собирая все, что мог унести ветер. Потом Робин и Кэсса помогли ей закрыть ставни и уселись рядом: свечи они берегли, а спать детям, взбудораженным приближающейся бурей, не хотелось совершенно. Джайна крепко обняла обоих, поцеловала в лохматые макушки.

Сказки и истории подождут до завтра, а перед бурей лучше молчать и молиться.

Между тем ветер стих: он больше не шумел в трубе, а сквозь щели в ставнях было видно, что крона огромного дерева, возвышавшегося поблизости от их дома, не колышется. Воцарилась тишина – неприятная, давящая, лживая. Издалека доносился голос прибоя, но больше ни один звук не нарушил молчание природы; кругом было... мертво. Джайна вся превратилась в слух, а Робин то и дело поглядывал на нее, словно не решаясь спросить: ну, где твоя буря?

И буря пришла.

Внезапный порыв ветра пронесся над землей с такой силой, что крыша дома едва не подпрыгнула. «И это только начало!» Джайна улыбнулась, скрывая внезапный страх: если дети поймут, какая опасность им угрожает, они здорово перепугаются... а так, может, все обойдется. Она вспомнила старое поверье своего клана: если в бурю спасешь хоть одно живое создание, Повелитель штормов тебя не тронет.

Только где его сейчас найдешь, это создание?..

Ветер крепчал. Он выл в трубе на разные голоса, стучался в ставни; вскоре пошел дождь. «Только бы не град...» – с тоской подумала Джайна. После града от их скромного урожая вовсе ничего не останется. Хотя, скорее всего, он и так обречен...

Дети прижались к ней, словно два котенка, – дрожали и молчали. В дальнем углу скулил пес. Джайна молилась про себя, хотя и не знала, какого бога просит о защите от Повелителя штормов, а буря тем временем пробовала на прочность их домик. «Мы ведь не умрем, правда?» – шепотом спросила Кэсса. Джайна покачала головой: «Не сегодня».

Отчего-то ее ответ успокоил девочку.

Они сидели, обнимая друг друга, целую вечность, а потом Джайна задремала. Ей привиделись тучи, словно клубы нечесаной овечьей шерсти, и сверкающие лезвия молний. В этом странном сне у нее было два огромных черных крыла, которые отчаянно болели; ветром ее бросало из стороны в строну, пока из мутного тумана впереди не вынырнули очертания большого дерева. Мелькнула крыша дома – такая знакомая! – а потом, не в силах сопротивляться ветру, Джайна залетела прямиком в спутанные ветви, которые сдавили ее со всех сторон, будто змеи...

Дети испугались, когда она внезапно вскочила и бросилась к двери – там, снаружи, бесновался ветер и сверкали молнии.

Молнии.

Любая из них могла угодить в дерево, сквозь потрепанную крону которого даже в ночной темноте отчетливо виднелись изломанные черные крылья...

– ...а что ты об этом думаешь? – спросил Кристобаль Крейн.

Джа-Джинни, вздрогнув, пришел в себя и сердито посмотрел на магуса.

– По правде говоря, я все прослушал, – сказал он, стараясь не повышать голос. – Но ваши мысли, капитан, написаны у вас на лбу. Мой ответ – нет. Я не согласен рисковать жизнью ради сокровища, которое едва ли существует.

В главном зале «Владычицы морей» – самой большой таверны Лейстеса – было шумно и многолюдно; на их компанию никто не обращал внимания, хотя любой мог увидеть разноцветные глаза Крейна, а крылья Джа-Джинни занимали полскамьи. В этом городе они могли оставаться самими собой, поскольку находились среди таких же изгоев, врагов Капитана-Императора.

Лейстес-легенда, город изгнанников, пристанище пиратов...

Они сидели за одним столом: хмурый Джа-Джинни, бесстрастный Эрдан, задумчивый Умберто и ухмыляющийся Крейн. Крылан не любил, когда на капитана находило беспричинное веселье: это был верный признак скорых неприятностей.

Ах да! Еще была Эсме.

Прошло больше двух месяцев с того дня, как целительницу приняли в команду, но он не привык считать ее своей. Казалось очень странным, что «Невеста ветра» относилась к женщине на борту спокойно – если учесть, с чего началось их знакомство. «Они заключили мирный договор, – отмахнулся магус, когда Джа-Джинни поделился с ним сомнениями. – Если хочешь знать, именно яих помирил». Это совсем не успокоило крылана, как раз наоборот – предчувствие беды овладело им с новой силой.

«Я ничего не имею против тебя, – подумал крылан, исподволь наблюдая за Эсме. Она притулилась на уголке скамьи и всячески старалась раствориться в дымном воздухе таверны. – Но останься ты в Ламаре, было бы гораздо лучше!» Целительница, словно прочитав его мысли, подняла голову, и крылан смущенно отвернулся.

Обычное грустно-сосредоточенное выражение лица мешало разглядеть, насколько Эсме красива. У нее были большие серые глаза с длинными и густыми ресницами; темно-русые волосы, выгоревшие на солнце, обрамляли худое личико с тонкими чертами. В подобающей одежде и с другой прической она вполне могла бы блистать в главном зале Яшмового дворца или, как любил говорить один из тамошних бардов, соперничать красотой с певчими птицами и цветами. «В императорских Садах Иллюзий есть немало диковинок, – подумал Джа-Джинни с кривой усмешкой. – Нет, оставайся лучше здесь!»

– Значит, ты против... – проговорил Кристобаль, словно ожидая, что крылан передумает. – Отлично. Кто еще хочет высказаться? Эрдан?

– Я тоже возражаю, – сказал мастер-корабел. – Кристобаль, всему есть мера. Мы два месяца выслеживали «Утреннюю звезду» – и я притворялся, что нам просто понадобилось носиться по морям без определенной цели... но сейчас настал решающий момент. Звездочет не в своем уме, это все знают, и ссориться с ним может только такой же безумец. Одумайся, пока не поздно.

Магус лишь усмехнулся.

Открылась дверь, впустив прохладный вечерний воздух – и четверых мужчин весьма сурового вида. Один из них – широкоплечий чернобородый здоровяк, чьи руки от плеч до кончиков пальцев покрывала густая вязь татуировок, – оглядел зал. Увидев Крейна, он зловеще прищурился и что-то вполголоса сказал товарищам.

– Вспомнишь о кракене – а он уже выпустил щупальца! – Крейн слегка наклонил голову, не сводя пристального немигающего взгляда с четверки. От этого взгляда бородач слегка стушевался и обратил все внимание на трактирщика, как раз пробегавшего мимо. – Сатто и головорезы здесь... значит, скоро появятся старик и его ручная зверушка. Ладно, не будем отвлекаться. Умберто?

– Я... даже не знаю... – неуверенно начал юноша. – Эх... опасно, конечно... кто спорит... но я все-таки соглашусь. Это... может оказаться интересным.

Джа-Джинни хмыкнул. Кто бы сомневался! Умберто, при всех своих хороших качествах, не мог усидеть на месте и постоянно ввязывался в новые авантюры – как правило, смертельно опасные. Именно благодаря одному из таких приключений он и попал на борт «Невесты ветра» пять лет назад. Промедление крылан истолковал в пользу собственной правоты: уж если отчаянный Умберто не уверен в принятом решении, значит – дело и впрямь опасное.

Итак, двое «за» и двое «против». По старой традиции «Невесты ветра», капитанский голос при решении самых важных вопросов преимущества не имел, и до сих пор Крейн не нарушал правило, придуманное им самим. «Ну-ка, друг мой. Как ты выкрутишься теперь?»

Капитан улыбнулся.

– Эсме?..

Крылан с трудом сдержал возглас возмущения: такого он не ожидал, хотя мог бы догадаться. Эрдан частенько вспоминал о времени, когда решения принимали втроем Крейн, он сам и Велин, – поэтому ничего удивительного не было в том, что Крейн решил дать целительнице право голоса. Девушка, в конце концов, рискует больше, чем кое-кто из сидящих рядом с ней...

– Эсме? Ты хочешь узнать, что скрывает карта?

Она растерянно пожала плечами:

– Я там была и слышала последние слова Делии. Было бы странно... не захотеть.

– Значит, ты поддерживаешь мое предложение? – уточнил Крейн, и Эсме кивнула.

Трое «за», двое «против».

«Это безумие, Кристобаль... но ты опять всех перехитрил».

– Итак, мы вступаем в противоборство с чокнутым стариком, который ни в грош не ставит собственную жизнь, не говоря уже о чужих... – Крылан криво усмехнулся. – Всю жизнь мечтал о таком приключении!

– Что-то ты совсем пал духом, – заметил Крейн. – Это нехорошо.

– Нехорошо?! – рявкнул Джа-Джинни. На них стали оборачиваться другие посетители таверны. – Позволь тебе напомнить кое-что! После того как мы год назад помогли «Утренней звезде» сбежать от имперских фрегатов, Звездочет пообещал, что не будет соперничать с «Невестой» и ни в чем не перейдет нам дороги, а ты...

– Он взял свои слова обратно – там, на Алетейе, – перебил магус. – Долг возвращен, нас больше ничего не связывает – так он сказал. В любом случае я не стал бы полагаться на слово Звездочета... и к тому же Зубастый уже двадцать лет не у дел, а пиратская корона все еще не нашла достойного. Мне-то на нее плевать, но рано или поздно все должнозакончиться хорошей дракой со Звездочетом. Предпочитаю сделать первый ход.

– Ты не делаешь первый ход, тебя вынуждают его сделать, – мрачно пробормотал крылан. – Смекаешь разницу?

Крейн прищурился, а между большим и указательным пальцем его правой руки проскочила искра. Этого никто не заметил, кроме крылана, а он в пылу спора едва не позабыл об опасности – но тут вмешался Эрдан.

– Решение принято, – бесстрастно произнес корабельный мастер. – Не вижу смысла дальше пререкаться. Лучше давайте обсудим план действий.

Умберто согласно кивнул, а Эсме сидела неподвижно, переводя взгляд с крылана на Крейна. Понимала ли она, чем могла закончиться их ссора?..

– Пла-ан действий... – протянул Крейн. – Что ж, слушайте.

...Они преследовали «Утреннюю звезду» два месяца. Если бы не остановка в Ламаре, от которой все равно никакого толку не было, фрегату Звездочета не удалось бы опередить их так сильно, но Джа-Джинни радовался. Он сразу почувствовал, что странная история с картой может привести к неприятностям, и все же понадеялся, что долгая погоня вымотает Крейна, успокоит его.

Получилось наоборот.

С каждым днем магус делался все мрачнее. Бард из Яшмового дворца сказал бы, что в глазах капитана разгорался огонь решимости, но Джа-Джинни предпочитал называть это одержимостью. Крейн все больше проникался идеей отнять карту у Звездочета и разыскать то, что на ней обозначено, а когда на магуса находило, ему никто не мог перечить: хотя лишь четыре человека в команде доподлинно знали, к какому клану принадлежит Крейн и что может сделать с ослушником в пылу гнева, остальным хватало и простой интуиции. К тому же после появления на борту «Невесты ветра» целительницы матросы возликовали и готовы были следовать за капитаном в огонь и воду, не догадываясь, что именно это, возможно, им и предстоит.

Когда они потеряли след, Крейн и вовсе перестал разговаривать, а только ходил по палубе; матросы старались убраться с его дороги поскорее. Вскоре после того, как на горизонте показалась Благодатная бухта, капитан заговорил впервые за три дня: «Зайдем в Лейстес. Надо почистить дно... да и отдохнем немного...» Джа-Джинни успокоился, но каково же было его удивление, когда в гавани их встретила «Утренняя звезда»!

Фрегат Звездочета выглядел ужасающе: от парусов на бизань-мачте остались одни лохмотья, почти все крючья по правому борту были сломаны или вырваны... а еще у «Звезды» была оторвана часть кормовой надстройки. Джа-Джинни показалось, что это была как раз та часть, где располагалась каюта капитана. Ненадолго все, кто увидел это жуткое зрелище, лишились дара речи, и даже «Невеста» закрыла глаза. Кристобаль первым нарушил тишину, обратившись к Эсме: «Смотри, это работа кракена».

Целительница едва не упала без чувств.

А Кристобаль повеселел и воспрянул духом...

– ...вы сами убедились в том, что «Утренняя звезда» не останавливалась надолго ни в одном из портов, – сказал Кристобаль. – Что бы сделал я на месте Звездочета, окажись в моих руках такая карта? Она ценная, поэтому ее никому нельзя доверить. Она старая и непонятная, поэтому ее придется расшифровывать, сравнивать с другими картами. Думаю, он изначально собирался привезти ее сюда, поскольку другого безопасного места не существует... сами видели, что случилось с его каютой. Не думаю, что карта погибла... – Он на мгновение помрачнел. – Не могу даже допустить подобной мысли. Звездочет скорее даст отрубить себе правую руку, чем позволит какому-то паршивому кракену отнять такое сокровище. Так или иначе, «Утренняя звезда» в Лейстесе. А ведь здесь у Звездочета дом и, как говорят, большая библиотека...

– Только не говори, что ты собрался проникнуть туда и похозяйничать в его кабинете... – с иронией начал Джа-Джинни и осекся. Крейн смотрел на него улыбаясь. – Кристобаль?..

– Именно это я и собираюсь сделать, – тихо проговорил магус. – Правда, пока не знаю, каким образом. Есть идея получше?

Крылан онемел от возмущения. Вместо него ответил Эрдан:

– Пока что и впрямь не видно других путей. Он одинок – ни жены, ни любовницы. Даже зверей не держит, если не считать Змееныша. Не подступишься... – Корабельный мастер поморщился. – Кристобаль, я прошу тебя об одном – не торопись. «Утренняя звезда» простоит в доках не меньше месяца. Тебе хватит времени на раздумья.

Умберто закивал, соглашаясь.

Магус ничего не ответил.

«Вот мы сидим, как бывало раньше не раз, – вдруг подумал крылан. – И задумка Кристобаля ненамного безумнее, чем достославное путешествие на юг. Он не стал бы тем, кто он есть, если бы боялся каждой тени. Отчего же мне кажется, что скоро произойдет большое несчастье?» Предчувствие беды сделалось необычайно сильным – ему еще не бывало так неуютно в этой таверне, где их всегда принимали с радостью.

Джа-Джинни огляделся и увидел, что девушка с гитарой, устроившаяся у очага, не сводит с него глаз.

Когда они вошли в зал некоторое время назад, она уже сидела там. В таверне не было постоянного музыканта, и люди давно привыкли, что заезжие барды поют сезон-другой, а потом исчезают в неизвестном направлении. Кто-то из них оставил после себя приятные воспоминания и хорошие песни, кого-то вспоминали со смехом; некоторые даже возвращались, но эту девушку Джа-Джинни здесь раньше не встречал. Она перебирала струны гитары с отсутствующим видом, наигрывая мелодию известной песенки о легкомысленной невесте моряка, которая, не дождавшись возвращения своего суженого, закрутила интрижку с мерром и стала одной из очарованных морем. Музыкантша выглядела молодо, не старше Эсме; ее длинные темно-рыжие волосы были заплетены во множество косичек, в которых то и дело проглядывали ленты, монетки, кольца и даже маленькие колокольчики. Но самой примечательной деталью ее внешности оказалось нечто другое: Джа-Джинни сразу заметил, что гитару незнакомка держит неудобно, как-то странно ссутулившись, и лишь потом понял – она горбата.

За разговором крылан совершенно позабыл о девушке, лишь краем уха прислушиваясь к мелодиям, разносившимся по залу, но теперь встретил ее взгляд и почему-то растерялся. Незнакомка смотрела так, словно они раньше виделись и теперь он должен во что бы то ни стало ее узнать. Крылан не любил такие взгляды – как, впрочем, и любые другие. А смотрели на него часто – с интересом, искоса, думая, что он не замечает; нередко смотрели боязливо, потому что о его похождениях пятилетней давности не слышал, кажется, только глухой. Он все это видел и тянулся к оружию, в который раз забывая, что не вооружен.

«Может быть, она встречала меня... раньше? Нет, ей не больше двадцати лет. Она тогда еще не родилась. Все-таки это странно...»

Музыкантша улыбнулась и слегка наклонила голову, окончательно смутив крылана, – а потом откинула со лба длинную челку и запела впервые за вечер.

У нее оказался приятный, чуть хрипловатый голос.

 
Давным-давно погас очаг на башне.
Остыли угли. Пепел носит ветер.
Но призрак, стерегущий день вчерашний,
Без устали твердит: «Лишь ты за все в ответе!»
 

Ее пальцы ласково трогали струны, мягкая лиричная мелодия ненавязчиво вплеталась в шум таверны. Мотив не был знаком крылану, но слова показались ему странными. Барды пели разные песни, но это...

 
Ведь в том костре твое сгорело имя —
Рассыпалось и сгинуло. Печально...
А ты восстал из пепла, и отныне
Удел твой одинок. Я знаю эту тайну.
 

По загривку Джа-Джинни пробежал холодок. Крылан перевел взгляд на капитана и успел заметить, как тот прячет под стол правую руку – от пальцев к запястью бежали голубоватые искорки. Лицо Крейна оставалось отрешенно-задумчивым, но Джа-Джинни понял: магус весь превратился в слух.

Эсме и Умберто растерянно переглядывались – они чувствовали, что происходит что-то странное. Эрдан оставался бесстрастным, хотя он, как и Джа-Джинни, знал о Кристобале все и долженбыл заметить.

«Что еще ты нам споешь?»

И она спела.

 
Перебирая острова, моря, восходы и закаты,
Лишь одному себе всецело доверяя,
Ты цену этому пути поймешь когда-то.
Ее заплатишь, все на свете проклиная.
 
 
Взглянуть в слепые очи вечной бездны,
Испить до дна нектар измены горький —
Твой жребий предрешен, и мольбы бесполезны.
Мне жаль тебя, надежды рыцарь стойкий...
 

– Как мило! – хмыкнул Крейн. – Дождался! Глупых сказок обо мне насочиняли предостаточно, а теперь вот песни поют. Эй! – Он привстал и махнул рукой, приглашая девушку с гитарой подойти. Она с наигранным удивлением подняла брови и беззвучно спросила: «Я?!»

Магус кивнул.

Вдобавок к горбу на спине, музыкантша еще и прихрамывала. На ее лице застыло учтивое выражение, но взгляд был настороженным.

– Я пришла, – сказала она негромко. – Вам не понравилась песня?

– Напротив! – Крейн улыбнулся, хотя в его взгляде веселья было маловато. – Мне она понравилась настолько, что даже захотелось узнать – кто ее сочинил?

Пальцы горбуньи дрогнули, и гитарные струны жалобно тренькнули.

– Я.

– Это интересно... – магус старался говорить спокойно. – Но скажи мне, о чемтвоя песня? Она не похожа на баллады или веселые песенки, которые обычно поют в тавернах.

Мимолетная улыбка тронула узкие губы.

– Я не пою обычные песенки.

– Но что-то подсказало тебе... эти образы? Или, может быть, кто-то? – ровным голосом спросил Крейн.

Крылан отчетливо почувствовал, что капитан теряет последние крохи терпения. Горбунья с тяжелым вздохом произнесла:

– Да, вы тот самый... он предупреждал, что так будет...

«Тот самый?»

Лицо магуса сделалось озадаченным.

– Два дня назад я пела, как всегда, а потом вышла ненадолго на улицу, – начала рассказывать девушка. – И тут ко мне подошел... некто. Я не разглядела его лица – было очень темно, – да к тому же он кутался в плащ с капюшоном. Этот человек сказал, что хорошо заплатит мне, если я напишу песню о том, что ему нужно, и буду петь ее каждый день. Это должна быть песня об одиночестве, сказал он. И о пламени, обязательно...

– И о предательстве, – тихонько проговорил Крейн.

– Да, – кивнула музыкантша. – Он несколько раз повторил: предательство! Страшное предательство! Он... просил не удивляться, если кто-то попросит спеть еще раз или начнет выведывать, зачем я сочинила эту песню. Я спросила, надо ли скрывать его просьбу... он ответил – нет. Больше я ничего не знаю.

Магус покачал головой.

– Все это слишком странно...

– Она не врет, капитан! – впервые подала голос Эсме и тотчас смутилась. – Я... я бы почувствовала...

– Барды редко врут, но зачастую приукрашивают истину. – Горбунья снова улыбнулась, на сей раз чуточку теплее. – Сейчас я и впрямь говорю чистую правду. Этот незнакомец... видите ли, я запоминаю голоса всех людей, с кем когда-либо встречалась. Он ни разу не появлялся здесь. Впрочем, я работаю всего-то полгода... – Она обернулась к Джа-Джинни. – Поэтому мне не доводилось видеть вас раньше, ведь «Невеста ветра» – редкий гость в Лейстесе.

– Так ты знаешь, кто мы, – проронил крылан. Он ощущал себя совершенно сбитым с толку.

– Считаете меня дурочкой? Есть всего один капитан с разноцветными глазами. Я давно хотела сочинить балладу для Кристобаля Крейна, но не думала, что это получится таким странным образом. Да и песня вышла невеселой...

«А еще он мог тебя превратить в горстку пепла, и незнакомец об этом, похоже, знал», – подумал Джа-Джинни, и его кулаки сжались.

– Зато она, без сомнения, талантлива. – Крейн протянул музыкантше кошелек, и он тотчас исчез в складках ее одеяния. – Если вдруг вспомнишь что-нибудь еще...

– Конечно, я дам знать. – Она опустила взгляд и вдруг проговорила очень быстро, словно стремясь опередить собственные мысли: – Меня зовут Лейла!

Лейла.

Странное имя показалось крылану нежным и мелодичным, словно перезвон бубенчиков. Пока он несколько раз повторял его в мыслях, девушка исчезла, проявив неожиданную для хромой прыть.

Крейн сидел, опустив подбородок на сплетенные пальцы.

– Странно, – сказал Умберто. – Ты ей веришь?

– А как не верить? – ответил магус, криво улыбаясь. – Она спела об одной истории, все участники которой давно мертвы. Все, кроме меня. – Он вздохнул. – А раз так, то есть основания полагать, что вторая часть песни – предупреждение... или предсказание. Значит, черный человек? Хотелось бы знать, что ему нужно от меня...

Джа-Джинни пожал плечами.

– Ну, пока что он нам помог... вроде бы.

– Помог? – странным голосом спросила Эсме. – Я бы так не сказала.

Целительница сильно побледнела и, как показалось крылану, задрожала, словно в песне Лейлы было что-то предсказано и ей.

– Капитан, разве вы не понимаете? « Нектар измены горький»! Нет даже намека, кто и почему совершит предательство, – значит, подозревать можно всех!

«А ведь и в самом деле...»

Джа-Джинни обвел собравшихся взглядом, а потом посмотрел на капитана.

– В чем-то ты права, – сказал Крейн с явной неохотой. – Но давай поразмыслим. Страшное предательство может совершить тот, кому доверяешь больше, чем другим. Тот, кто много знает. Круг таких людей в моем случае весьма узок – если не быть многословным, все они собрались за этим столом. Включая тебя, конечно.

Целительница зарделась.

– Как видишь, пальцев одной руки вполне хватает. Справлюсь как-нибудь наблюдать за вашей дружной компанией... – Он снова помрачнел. – Как там она пела? Жребий предрешен...

–  И мольбы бесполезны,– прошептала Эсме.

– Да-да. – Магус с каждой секундой все больше удалялся от своих собеседников, словно его уносило течением, – и унесло бы совсем, не появись в таверне новый посетитель.

Дверь приоткрылась; в зал вошел высокий седой мужчина в простой одежде. Завидев Крейна, незнакомец тотчас заулыбался и поспешил к нему.

– Добрый вечер, капитан! Господин Скодри послал меня, чтобы передать поздравления с удачным завершением похода...

– Я этому рад, – торопливо перебил магус. Из сидевших за столом только Эсме не поняла, в чем причина его неучтивости, а Крейн так поступил именно из-за нее, поскольку целительница до сих пор не знала о причинах визита «Невесты ветра» в Тейравен. Джа-Джинни покачал головой: он не сомневался, что скрытность Крейна в итоге приведет к болезненной ссоре, потому что рано или поздно Эсме осознает, что находится на корабле бандитов... и сама в некотором роде пребывает вне закона.

– Как он поживает? – спросил магус, чтобы как-то сгладить неловкость.

– Э-э... – слуга замялся. – Вы можете спросить его самого. Господин Скодри приглашает вас на ужин и передает, что вы можете взять с собой кого-то из команды... – Он перевел взгляд на Эсме. – Господин Скодри также надеется... весьма надеется, что новая целительница «Невесты ветра» будет вас сопровождать.

Эсме ошеломленно подняла брови; Джа-Джинни усмехнулся. Он мог представить себе, что чувствует девушка, которую пригласили на ужин к совершенно незнакомому человеку, да к тому же таким странным способом. Знай она, кто такой этот «господин Скодри», – удивилась бы куда сильнее. А пригласить ее напрямую не мог никто, поскольку Крейн мог расценить это как попытку переманить целительницу на другой фрегат.

– Эрдан?

Корабельный мастер покачал головой и пробормотал что-то вроде «я слишком стар для поздних ужинов». Умберто тоже отказался, сославшись на какие-то важные дела, и тогда Крейн перевел взгляд на Джа-Джинни.

– У тебя тоже дела?

Крылан скривился.

– Ты же знаешь, я не люблю быть украшением стола...

– Передай Скодри, мы обязательно будем. – Магус повернулся к слуге, который терпеливо ждал ответа. – Я, Эсме и Джа-Джинни. Рад буду увидеть госпожу Агнес и Люса...

Старик, пряча взгляд, пробормотал что-то учтиво-бессмысленное и скрылся. Умберто посмотрел на капитана и, получив молчаливое согласие, откланялся.

– Может, кто-то объяснит мне, что произошло? – поинтересовалась Эсме с еле заметным раздражением. – Кто такой этот Скодри?

– Очень милый человек, – ответил ей Эрдан совершенно серьезно, а Джа-Джинни хмыкнул: ему бы не пришла в голову мысль назвать того, кто двадцать лет назад наводил страх на весь океан, очень милым человеком.

Хотя Эрдан был прав – в определенном смысле...

Утро после грозы было свежим и чистым.

Джайна выпустила на волю исстрадавшегося волкодава, открыла в доме все окна, чтобы прогнать ночные страхи, а потом прошлась по двору, собирая сломанные ветки и листья, занесенные ветром. Робин и Кэсса помогали ей. Мальчику с трудом удавалось молчать – ребенок всегда остается ребенком, и клан не имеет значения.

– Его прислали за нами? – наконец спросил Робин. В спокойном голосе не было ни малейшей нотки страха. Кэсса бесстрастно наблюдала. – Он нас выслеживал и нашел, да?

– Не думаю, – ответила Джайна не очень уверенно. – Он просто... пролетал мимо.

– Мимо, как же! – мальчик рассмеялся совсем по-взрослому. – Ты видела, какой он черный? Чернее, чем полночь в безлунную ночь. Я даже не думал, что... в человеке может быть столько ненависти.

Джайна безотчетно отметила, что Робин запнулся на слове «человек». Ей нечего было возразить: ночью, затащив незнакомца в дом, она первым делом сняла с него перевязь с метательными ножами, но теперь понимала – без толку. Таким людям, как он, не нужно оружие, чтобы нести смерть. Он сам был ею – когтистой темнокрылой смертью с безжалостным взглядом.

– У него в глазах угольки, – прошептала Кэсса чуть слышно. – А еще у него серебряная игла вот здесь! – Она приложила ладошку к груди, напротив сердца. – Он страшный. Он плохой. Но мы не сможем отсюда уйти...

– Нам некуда уходить, – кивнула Джайна и услышала странный звук – как будто кто-то скреб когтями по дереву. Она оглянулась и увидела ночного гостя.

Крылан остановился на пороге дома; его крылья волочились по полу, исцарапанное лицо казалось маской. Бирюзовые глаза внимательно оглядели двор, Джайну и детей, а потом остановились на дереве, которое ночью раскололо молнией на три части. Джайне было немного жаль дерева – оно давало приятную тень летом и мелодично шелестело листвой.

«Вырастут другие деревья...»

– Как ты меня спасла? – Его голос был низким и хриплым. – Как ты сумела?..

Джайна пожала плечами, потерла запястья. Работа была и впрямь непростая, особенно если вспомнить про молнии. Но что она могла ответить?

– Залезла и сняла тебя оттуда. Ты легкий.

Это было равносильно признанию вины, поскольку двое взрослых мужчин едва ли смогли бы сделать то, с чем она справилась в одиночку.

– Магусы. – Крылан моргнул по-птичьи, перевел взгляд на Робина и Кэссу. – В этих краях? Вы изгнанники, скрываетесь от Империи.

Он немного помолчал, потом добавил:

– Как и я.

Когда отзвонили вечерние колокола в портовой часовне, они уже приближались к жилищу Скодри. Старый пират обитал в отдалении от шумных улиц – в небольшом особняке, оплетенном виноградной лозой по самую крышу, посреди цветника, где бурно разрослись розовые кусты.

– Красивое место, – сказала Эсме с легкой улыбкой. Джа-Джинни хмыкнул, Крейн промолчал. От самой гостиницы, где пришлось остановиться на время ремонта «Невесты ветра», они шли в молчании, которое тяготило целительницу, но нарушить его она решилась только сейчас. – Я бы хотела жить в таком доме.

– Я давно говорил капитану, что не мешало бы купить в Лейстесе какое-нибудь жилище, – сказал крылан. – Но ему, верно, нравится останавливаться в гостинице и кормить тамошних клопов.

Магус одарил его косым взглядом – и опять промолчал. Впрочем, Джа-Джинни не нуждался в ответе, он и сам знал: даже если Кристобаль поддастся когда-нибудь на его уговоры, он не станет в этом доме жить, как и во многих других, купленных по случаю и пустующих. Он не признавал другого дома, кроме «Невесты ветра».

– Может, все-таки расскажете мне, кто такой этот Скодри? – осторожно спросила целительница. – И отчего ему понадобилась я? Как-то не хочется выглядеть полной дурой...

Выдержав паузу, Джа-Джинни убедился: Крейн по-прежнему не желает разговаривать. И тогда он принялся объяснять сам:

– Ты слыхала о лирийском мятеже?

Она покачала головой.

– Это случилось... э-э... точно не помню, кажется, лет через двадцать после вступления на престол Капитана-Императора Аматейна. Кланы Орла, Скопы и Ястреба не поделили между собой Лирию – большой процветающий остров. Сейчас уже точно не скажешь, кто первый начал – кланы несколько лет валили вину друг на друга, – но когда жители Лирии, измученные тем, что с них снимают дань в трехкратном размере, да еще и Император постоянно требует подарков, подняли восстание, его подавляли сразу три клана, которым помогали имперские войска. Не вдаваясь в подробности, скажу: от богатого острова осталось пепелище. Я не преувеличиваю – города сровняли с землей, виноградники вырубили...

– Заступница! – ошеломленно пробормотала Эсме. – Я теперь припоминаю, Велин об этом рассказывал. Но почему с ними обошлись так жестоко?!

– Капитан-Император решил преподать урок, – встрял Крейн. – Как говорится, чтобы другим неповадно было.