Текст книги "Снежинка для бандита (СИ)"
Автор книги: Натали Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 6.
Демид
Всю дорогу Лера спала. Пару раз сонно открывала глаза, но потом снова засыпала.
Припарковавшись на подземной парковке, я ее разбудил:
– Просыпайся, приехали.
Она открыла глаза, потянулась и спросила:
– Где мы?
– Я здесь живу.
Неплохой жилой комплекс, просторная квартира за 40 миллионов – когда-то я о таком только мечтал, ложась спать, голодный и избитый. Но уже 3 года я являлся собственником этой недвижимости. И меня мало волновало, как я на это заработал.
Главное – результат.
Или можно хлестать самогон в такой же коммуналке, в которой я нашел Леру. И ругать жизнь, что не засунула в рот золотую ложку.
Я забрал сумку из машины, взял девушку за руку – она попыталась тихим сапом вытащить ладошку, но у нее ничего не получилось. Подъехал серебристый лифт, и мы поднялись на 20 этаж. Я открыл дверь и пропустил Снежинку вперед. На часах было три ночи.
– В душ пойдешь?
– Да, я бы хотела помыться.
Я показал ей ванную, дал чистое полотенце. И вышел. Отнес ее вещи к себе. Конечно, можно было поселить ее отдельно, но мне не хотелось. Постоял, как дурак, посередине комнаты, представляя ее обнажённое тело под струями воды. Член в штанах сразу же приготовился. А действительно, что теперь мне с ней сексом заниматься раз в месяц и под одеялом?
Нет, так не пойдет. Снял с себя одежду и тут только до меня дошло, что те два раза мы не предохранялись. Ругнулся на себя. Надо ее к гинекологу на прием отвезти. Дети в мою программу не входили.
Я вспомнил себя шестилетнего на пустыре вместе с отцом, который, молча, стоял над разрубленными телами моей матери и моего старшего брата. А потом он кинул меня в машину и отвез в детский дом. Просто оставил там у калитки. На мне был комбинезон с изображением снежного барса, имя свое я помнил, отчество мне дали от балды. Документов у меня при себе никаких не было. Так я и стал Демидом Михайловичем Барсом. Отца я больше никогда не видел.
После того дня я разучился бояться.
Какие-то мысли в голову лезут, надо пойти потрахаться. Я подошел к тумбочке у кровати, открыл верхний ящик и достал презерватив. Надорвал фольгу, раскатал его по члену привычным движением и пошел в душ.
Дверцы кабины были закрыты. Через них был виден неясный силуэт. Слышался шум льющейся воды. Яйца напряглись, а член налился еще сильнее.
Я открыл кабинку и шагнул внутрь. Лерка вздрогнула и обернулась.
– Мы же недавно... – залепетала она.
– Я люблю много трахаться, Лерочка.
Я подхватил ее под ноги и оторвал от пола. Вот честно, не до прелюдий мне.
– Обхвати меня за шею руками, – скомандовал девушке, так как сама она инициативу проявлять не собиралась.
Но послушалась. Я приподнял ее еще повыше, при этом она опиралась спиной на стенку кабинки, и начал медленно опускать ее на член. Мне хотелось насадить ее до матки сразу же, но нужно, чтобы она перестала бояться.
Какая же эта сучка тугая!
Я зашипел сквозь зубы. И заметил, что она зажмурилась.
– Глаза открой! – потребовал я.
Когда я увидел, что она снова на меня смотрит, приказал:
– Смотри вниз, – она не послушалась, – Лера, вниз, я сказал, посмотри!
Только тогда ее взгляд опустился туда, где мой член проникал внутрь нее.
–Видишь, как я тебя е*у? Ты такая изнутри горячая и нежная. Такая узкая! Я буду делать это много и часто. И скоро ты сама будешь меня об этом просить. Расслабься. Не надо зажиматься.
Я лизнул ее в шею и толкнулся в нее так, как хотел. Ощутил, как ее тело сотрясла дрожь.
Сам остановился.
–Не больно? – спросил на всякий случай.
– Нет, – пискнула малышка.
Сверху лилась вода, а в крови разливалась жаром похоть. Я снова приподнял ее вверх, почувствовал, как она увлажнилась внутри.
– Если будет больно, скажешь.
Я стал двигаться мощно, резко, вгоняя член в нее со шлепком. Каждый толчок сопровождали ее всхлипы. И она смотрела туда, куда я приказал. Да, малышка, секс – это грязь. Но какая же сладкая.
Ее бархатные стеночки слишком сжимали мою плоть, чтобы я продержался долго. В глазах даже потемнело, когда кончил.
Но, похоже, что кончил только я.
Я продолжал держать ее на весу.
– Ты не кончила?
Опять краска залила нежные щеки.
– Нет, – понял я сам.
Не разогрел девчонку. Приблизил губы к ее рту, провел языком по нижней губе.
И спросил:
– Тебе куни понравился?
– Что?
–Когда я тебе лизал киску?
– Я...– а глазки-то забегали.
Прямо говорить стесняется. Ничего, это пройдет.
Не выходя из нее, я понес ее в спальню.
Демид
Я зашел в спальню с Лерой на руках, опустил ее на кровать. Член выскользнул из ее дырочки. Я стянул презерватив и швырнул его на пол. Лег рядом с девушкой. На ее молочной коже поблескивали капельки воды. Щеки были красные.
Она попыталась отодвинуться. Я взял ее ладошку и положил себе на грудь.
– Погладь меня.
Рука осталась на том же месте, куда я ее поместил.
– А если я не хочу?
Она собирается отстаивать свои границы?
– Руку не убирай, -велел я, надо все же с ней поговорить, – А чего ты хочешь?
Мне нестерпимо хотелось ее трогать, мять тело, вдыхать запах, целовать розовые губы, хотелось, слышать, как она стонет подо мной и просит, чтобы я не останавливался.
– Мне хочется, чтобы того дня никогда вообще не было, – ровный спокойный голос тихо разносился по спальне.
Наши желания явно не совпадали. Малышка решила включить папину принцессу.
Придется продолжить разговор. Я положил свою ладонь поверх ее руки и опустил себе на живот.
– Но он был. Зачем ты так оделась? Ради кого?
Я догадывался, но теперь решил спросить:
– Ради Власова?
Девушка вся замерла:
– Это не имеет никакого значения.
Значит, из-за него. Мне это не понравилось. Да, что там! Я разозлился.
– То есть ты пришла к нему в таком виде? И думала, что он с радостью засунет в тебя свой хрен?
Она хотела другого, не меня. И, может быть, до сих пор хочет?
Я сам отбросил ее руку, встал с кровати, натянул штаны.
– Только вот ты ему не нужна. Даже на раз, чтобы отъе**ть. Вместо него это буду делать я. Столько, сколько захочу. Пока ты мне не надоешь.
Я вышел из комнаты, хлопнув дверью. Маленькая вертихвостка. Дотрагиваться до меня она не хочет. Вышел на балкон, покурил. Но легче не стало.
Пошел в гостиную, выцепил из бара бутылку виски, плеснул в стакан, выпил залпом. Чуть отпустило. Налил еще.
Значит, она хотела, чтобы ей сбил целку Рома. Даже сама к нему пришла. А я её ещё уговаривать должен. Внезапно, захотелось вернуться в спальню и загнать член ей в глотку, чтобы все мысли о Власове разом вылетели из ее головы.
Но я сдержался.
Остался в гостиной, пил и зверел. За каким **** я ее привез! Пусть бы ее драли эти алкаши, если я ей так противен. Что я не найду девок себе? Стоит только свистнуть, как они в очередь выстраиваются.
Мысли были не радужные. Бутылка опустела наполовину. Не знаю, чем бы все закончилось. Я бы, кажется, снова напортачил.
Но тут из спальни послышался крик. Я бросился туда, плохо понимая, что могло случиться.
Влетев в спальню, увидел девушку на кровати. Она ногой отпихивала кого-то невидимого, руками вцепилась в простыню. Глаза были закрыты. Потом тело девушки выгнулось дугой, и она закричала:
– Хватит! Не надо! Пусти меня! Хва-а-тит!
Я схватил ее за плечи и встряхнул. Она не просыпалась. Ее скрутило судорогой еще раз. Крики перешли в плач. Это все напоминало какой-то припадок.
Хорошо, что я не успел нажраться сильнее. Надо ее разбудить. Шлепать по щекам не хотелось. Я встряхнул ее несколько раз подряд.
Наконец она открыла глаза. В комнате горел светильник. Увидев, что ее держу я, они сильно побелела. И продолжала плакать.
Было видно, что не может остановиться.
– Тихо, маленькая, тихо. Все будет хорошо.
Я подхватил ее на руки и отнес в ванную, опустил в джакузи и включил теплую воду, стал разминать плечи. Не знаю, сколько я с ней провозился, где-то около часа. Только тогда рыдания стихли.
Лера спросила:
– Можно я вылезу?
Я, молча, помог ей выбраться, вытер, завернул в свой халат, который был велик.
– Спать пошли.
Разбираться уже ни в чем не хотелось. Навалилась усталость.
Я хотел ее отнести в спальню, но она буркнула:
– Сама дойду.
В комнате устроилась на краю кровати. Я сплю без одежды, но тут снял штаны, трусы решил оставить. Не хватало еще одной истерики.
Посмотрел на девушку. Нет, так не пойдет. Еще с кровати свалится.
–Лерка, иди сюда. Ладно, я козел. Иди, кому говорю.
Она тихонько вздохнула. Перекатился сам, подвинул ее. Обнял, вдохнул запах. И вырубился.
Проснулся в постели один. Пошел в туалет. После – на кухню. Лера была там, сидела на подоконнике. На лице – апатия ко всему, взгляд потухший. Сидит в комок сжалась, свитер с горлом натянула, какие-то мешковатые штаны, темные носки.
Она обернулась на звук моих шагов и сразу же сфокусировалась на бугре в моих трусах.
– Я...
– Я...
Мы заговорили одновременно, перебив друг друга. Потом так же одновременно замолчали. Тишина повисла вязким туманом, не давая выпутаться каждому из своих мыслей.
– Дай мне немного денег, пожалуйста. Я вернусь домой.
– Куда домой? В коммуналку? И дальше что?
– Мне всё равно.
Я напряженно ее рассматривал. На лице усталость и безразличие.
– Лучше с ними, чем со мной?
Она поднесла ладошки к лицу и потерла его.
– Лучше – ни с кем.
Вот сейчас можно избавиться от проблем. Не забивать себе голову чьей-то поломанной судьбой. Продолжить жить так, как привык.
Просто отпустить. Дать нормальную сумму. И пусть катится. Хоть к Власову. Хоть...
А я не смог.
– Нет. Денег не дам. И не поедешь никуда. С подоконника слезь.
Подошел и сдернул ее оттуда, притянул девчонку к себе и поцеловал в висок.
– Ты привыкнешь. Перестанешь бояться. Тебе понравится, вот увидишь.
Все оказалось не так, как мне хотелось. Когда вечером Лера разбила кружку и обожглась, хотя я просто подошел к ней, я решил дать ей немного времени, чтобы привыкнуть. Сам свалил в гостевую спальню. И одежды у нее с собой было мало. И телефон допотопный. Не скажешь, что дочь состоятельных родителей. Вообще они дикие какие-то у нее.
Пару раз повторялись кошмары. Из дома она предпочитала не выходить. Я заказал ей банковскую карту, но не знал, стоит ли отдавать. Ведь ломанет от меня. Только куда?
Так прошла неделя. Без секса. Нужно что-то менять. И к гинекологу ей надо. Она могла и залететь. Что тогда делать, не представляю. Она сама еще как ребенок.
Утром проснулся рано. Ворочался, ворочался. Не могу больше.
Поднялся и пошел туда, где спала Лера. Включил светильник. Одеяло она сбросила, шортики задрались, открывая аппетитные ягодицы. Золотистые локоны рассыпались по подушке. Длинные реснички подрагивали во сне, кожа ото сна порозовела. Клубника со сливками.
Я стянул трусы и залез на кровать. Она перевернулась на спину, но не проснулась. Я ей ничего плохого не сделаю, просто чуточку приласкаю. Из майки показался холмик груди, увенчанный розовой ареолой и сосочком. Девушка манила меня как запретное лакомство.
Я перецеловал ей пальчики на ногах. Потом заскользил поцелуями по стройным ножкам. Лера вздохнула. Я касался губами и языком ароматной кожи. Меня к ней тянуло как магнитом.
Я лег с ней рядом и запустил руку в шортики, погладил по лобку, который был выбрит. И возбудился еще сильнее. Потом просунул палец между ее нижними губками и надавил на клитор. Она чуть слышно застонала и развела ноги шире, однако продолжила спать. Я приспустил шорты, трусиков на ней не оказалось. Потом стал двигать пальцами ритмичнее. Девушка приоткрыла глаза, и в них появилось такое выражение, что будь я обидчивым, я бы ушел. Но я им не был.
– Лер, я так тебя хочу! – даже голос охрип.
– И ты тоже хочешь. Ты влажная.
Я перевернул ее на живот.
И тут же услышал:
– Демид! – в голосе были явно заметны панические нотки.
– Лер! Это просто другая поза. Встань на коленочки.
Она послушалась. Какой мне открылся вид! Меня тряхнуло.
Я провел руками по ее попе и, сжав ее за бедра обеими руками, рывком вошел в податливое девичье тело.
– Бля! – выругался я, когда по моему позвоночнику прошла волна удовольствия.
По телу девушки тоже прошла ответная волна.
–Малышка! Если бы знала, какой кайф – быть в тебе.
Мои рывки, ее стоны, пот, струящийся по нашим разгоряченным телам, влажные чавкающие шлепки наших соприкасающихся тел, наслаждение от каждого движения – все это заполнило мое сознание. Да так, что отключило мозг.
Я замер на несколько секунд и в этот момент услышал:
– Демид! Пожалуйста! Не останавливайся!
Я мял ее бедра, проводил руками по ребрам, подхватывал ладонями резко подскакивающие мячики грудей.
Еще несколько сильных рывков и она закричала, стискивая кулачками ткань постельного белья, оттопырив попу, чтобы я мог проникнуть, как можно глубже. В ней стало еще более тесно из-за сокращающихся мышц влагалища. Я напоследок несколько раз дернулся и кончил.
Пробыв в ней некоторое время, ловя отголоски ее и собственного оргазма, я растянулся на кровати. Девушка лежала рядом, но ко мне не повернулась.
– Лер, что опять не так? – прервал я наше молчание.
– Не знаю.
– Тебе что – плохо было? – в моем голосе сквозило явное недовольство.
– Нет. Мне было хорошо. И за это я себя ненавижу. И тебя. Как я вообще могла с тобой поехать? Я для тебя что-то вроде унитаза. Только туда ты писаешь, а в меня сперму сливаешь.
Что у нее в голове творится?
– Лер, чушь не городи.
Я повернул ее на спину и впился своим ртом в губы, потом отпустил, просунул руку ей между ног, толкнулся двумя пальцами ей во влагалище. Затем поднес их к своему лицу и облизал. Ее вкус остался у меня на языке. И я снова поцеловал девушку.
А потом объяснил этой дурехе:
– Ты не вызываешь у меня ни капли отвращения. Ты обалденная. Причем здесь унитаз? Зачем ты сама себя унижаешь? Разве тебе не нравится, когда ты кончаешь?
– Я... Ты меня не поймешь. Ты делал со мной ужасные вещи. Такое никому нельзя прощать. И быть с тем, кто так с тобой поступил, тоже нельзя. А я с тобой. И иногда мне так хорошо, что... Ты бы знал, как я себя в такие моменты ненавижу.
В голове у малышки полный кавардак. Похоже, ей нужен не только гинеколог, но и хороший психолог. Иначе из этого дерьма мы не выгребем.
– Лер, давай я специалиста хорошего найду? Ты сама не можешь справиться. И кошмары эти. Это ж ненормально, когда я тебя ночью по часу в ванной отмачиваю.
Это ее состояние мы еще ни разу не обсуждали.
– Так не помогай мне! Что ты со мной возишься?!
– Нравишься ты мне. Вот и вожусь.
Я притянул ее к себе, голову устроил на плече, одну ее ногу положил поверх своих.
– К психологу пойдешь?
Помолчала. Но должна же она понимать, что с ней что-то не то творится.
– Пойду, – с тяжелым вздохом согласилась Снежинка.
Глава 7
Лера.
Просыпаюсь от того, что меня целуют в щеки, в нос, в лоб, в подбородок. Мне хочется отмахнуться и продолжить спать.
Но рядом раздается:
– Лер! Вставай. Нам пора.
Демид. Что ему опять надо? С неохотой открываю глаза. Он, одетый, сидит на постели. А я голая сплю на спине. Да еще и ноги развела. Меня заливает жар. Он печет меня особенно сильно по щекам. Я, наверное, опять красная как свёкла.
Тут мое внимание привлекает странный звук – это он смеется? В нем такие бархатные переливы, и глаза у парня делаются добрее.
– Ты напоминаешь клубничку. Такая красненькая!
Зачем он меня разбудил?
– Вставай, – повторяет он, – У нас дела.
– Что ты еще придумал?
– Тебя через час ждет гинеколог. Ты ведь к врачу не ходила?
Он, что, меня к доктору записал?
– Нет.
– Тебя надо осмотреть. Мы несколько раз не предохранялись.
Я застонала от отчаяния. А ведь и правда. Насчет первого раза я была спокойна – у меня после были месячные. Но потом в коммуналке он не пользовался презервативом. У меня похолодели руки и ноги. Что делать, если я забеременела? От него?
Мне кажется, он прочел мои мысли.
– Такое ощущение, что ты от меня снежного человека родишь, а не ребенка.
– Я не собираюсь никого от тебя рожать, – отчеканила я.
За время нашей беседы я села и натянула на себя одеяло. С тех пор как он меня к себе привез, он не сделал мне ничего плохого. Единственный раз, когда Демид разозлился, это когда речь зашла о том, почему я была в тот день в таком виде, и о Власове. Но несмотря на это, парень внушал мне безотчетный ужас. Я вздрагивала от его прикосновений, стремилась отойти, когда он приближался. Он это замечал. И бесился. Ночью меня часто мучали кошмары. Правда, он все время меня будил.
Не знаю, на что он рассчитывал, привезя меня к себе.
После моих слов он отобрал у меня одеяло и придавил собой к постели.
– Это легко исправить. Если я недостаточно хорошо постарался в прошлый раз. И куда ты денешься? И залетишь. И родишь.
Что это еще за разговоры?
– Демид! Какие дети? Ты о чем?
Он вернул одеяло на место.
– Не хочешь? Тогда поехали к врачу. Нужно решить вопрос с предохранением. Мне не нравится е**ться в резинке.
Меня все время коробило от того, что он ругался.
– Можно какое-нибудь другое слово использовать?
– Ага, и другое слово надо использовать, и заниматься сексом под одеялом. Лер, тебе несколько часов назад было плохо? Ты же взрослая, а ведешь себя как ребенок. Тебе как-то по другому нравится? Так ты говори. У меня третьего глаза нет.
Разговор возвращался к тому, что я обсуждать не хотела.
– Можно, я в душ пойду?
Демид насупился.
– Хоть раз бы сказала, что я безумно хорош.
Его уверенность, что я должна пищать от восторга из-за того, что он обратил на меня внимание, меня раздражала. Может, стоит перестать быть пай-девочкой?
– Безумно хорош ты был в мой первый раз. Вряд ли сможешь себя перещеголять. Я в душ.
На него даже не посмотрела. Как была – обнаженная, пошла в ванную. Пусть смотрит.
– Лер!– раздалось вслед тихое.
Я сделала вид, что не расслышала.
Вода расслабляет тело, успокаивает разум, смывает грязь. Я хожу в душ несколько раз в день.
Когда возвращаюсь в комнату, то Демида там нет. Наверное, ушел на кухню. Одеваюсь и иду на его поиски. Он прав, нужно сходить на прием к гинекологу. И к психологу тоже надо. У меня после изнасилования появилось слишком много странностей. Мне стало тяжело жить. Если бы Демид постоянно не маячил перед глазами, случившееся постепенно, день за днем уплывало бы в прошлое. Но его присутствие не дает ничему забыться. Однако и отказаться от его поддержки я не могу. Я сейчас не в том состоянии, чтобы заботиться о себе самостоятельно. Я не знаю, как это делать.
Демида я нашла на кухне. Он пил кофе.
Увидев меня, спрашивает:
– У тебя другой одежды нет? Такое впечатление, что тебе с собой собрали вещи прислуги.
Я замираю. С трудом нахожу что ответить.
– Это мои вещи. Извини, если ты ожидал, что мне с собой отдадут папин бизнес, то ты просчитался.
– Какой бизнес? Они тебе даже телефон нормальный не отдали!
– Видимо, посчитали, что ты все купишь. Раз уж...
И обрываю себя на полуслове. Невыносимо хочется разрыдаться и вернуться в комнату. Только как оказалось, под кроватью нельзя спрятаться от монстров.
Он делает всего один шаг и оказывается возле меня.
– Я куплю. Это не проблема. И карту банковскую тебе дам. Ты ведь не сбежишь? А?
Пока он говорит, его руки оказываются на моих плечах. Он держит меня и всматривается в мое лицо, как будто ищет там что-то важное для себя. Но не находит.
Демид убирает руки от меня и холодно бросает:
– Поехали.
Серое пасмурное небо, такие же улицы, грязная жижа на дорогах – все это не добавляет мне оптимизма. Машина подъезжает к современному зданию. Из вывески следует, что это медицинский центр. Демид, молча, помогает мне выбраться из салона и ведет в здание. Видно, что он не раз здесь бывал. На ресепшене оформляют необходимые документы, говорят номер кабинета.
Мы подходим к двери, и я спрашиваю:
– Я надеюсь, ты не собираешься идти вместе со мной?
Уверенность, с которой он все делает, не прошибаема.
– Именно так я и хочу поступить. Потому что я сомневаюсь, что ты скажешь мне правду.
– Я не хочу, чтобы ты шел со мной. Хоть здесь ты можешь оставить меня в покое?
Он напрягается. В глазах загорается нехороший блеск.
– Лера! Не спорь со мной.
Я не успеваю ему возразить, как он подхватывает меня за локоть. Мы оказываемся в кабинете. В присутствии посторонних продолжать выяснять отношения не хочется.
Гинеколог – мужчина. Из-за этого дискомфорт от происходящего усиливается. Врач задает обычные вопросы, на которые я отвечаю смущаясь. Демида он будто не замечает. Клиника частная, счета немаленькие, а кто платит – тот и заказывает музыку. В ходе беседа с врачом я говорю, что у меня были незащищенные половые акты, и я бы хотела выяснить, не беременна ли я. А также определиться со способом контрацепции.
Гинеколог выписывает направления на анализы, а потом предлагает пройти в смежное помещение для осмотра. Демид ни во что не вмешивается. Я, уговаривая себя, что это всего лишь врач, раздеваюсь и забираюсь на кресло.
Доктор проводит свои не слишком приятные манипуляции и спрашивает:
– Половые акты не вызывают болевых ощущений?
Как же это всё невыносимо! Неужели нельзя было меня хотя бы к врачу-женщине записать?!
– Иногда. А что такое?
– У Вас во влагалище несколько небольших разрывов. Они почти зарубцевались. Зашивать не нужно. Я выпишу местные средства для лучшего заживления. Но месяц необходимо будет соблюдать половой покой.
И доктор, когда все это мне объясняет, отводит взгляд. Ему прекрасно известно, как появляются подобные повреждения. Но это не его дело.
Он выходит из смотровой, я спускаюсь с кресла и одеваюсь. Мне так обидно за себя. Вот бы выйти, а Демида там нет.
Но он никуда не делся. Доктор протягивает мне листок с назначениями.
–Анализы будут готовы через три-четыре дня. Полностью исключить беременность сейчас я не берусь. По результатам анализов будет ясно, – тут он переводит свой взор на Барса, – И еще, молодой человек. Я уже говорил Вашей подруге, теперь скажу Вам. У нее во влагалище почти зажившие разрывы, поэтому советую воздержаться от половых актов. Пока месяц, затем осмотр, и там уже будет видно. Лечение я назначил. Препараты подбирал, чтобы не навредить плоду, если девушка все же беременна.
Теперь я хочу провалиться сквозь землю от стыда. Пусть гинеколог – врач, но он мужчина. А обсуждать интимные отношения я не готова. Да еще и все это он говорит Демиду. У меня только одно желание – покинуть кабинет.
И я почти дошла до двери.
–Когда прийти на следующий прием, Вам сообщит медсестра, – догоняет меня в спину фраза, уже адресованная мне.
–Спасибо. До свидания, – бормочу я, вылетая из помещения.
Барса даже не жду. Выбраться бы отсюда поскорее.
Он догоняет меня возле гардероба. Ловит за руку, тормозит.
–Да стой ты! Куда собралась? Без куртки? Номерки у меня.
Точно, одежду сдавал он. Он забирает куртки, помогает мне одеться. Застегиваясь, замечаю, как у меня дрожат руки. Парень это тоже видит. И в этот момент на его лице я вижу ... Жалость?
Как своевременно. Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву.
Этого мне от него не надо. На меня давят стены, не хватает воздуха. Цепляюсь непослушными пальцами за собачку молнии. Она заела. Зачем я вообще так застегнулась? Как будто это может защитить от боли...
Выбегаю из зданию. Прочь от него и его жалости.
Не смотрю по сторонам, хоть дорога рядом, машины. Поворачиваю голову на звук движения. А может и на самом деле? Хватит? Может там хорошо? Ведь недаром оттуда не возвращаются?
И я готова сделать шаг не туда. Всего лишь один шаг. И больно не будет.
Но меня хватают сильные руки, вжимают в твердое тело.
–Ты, что, дурная, хочешь?
Он внезапно отстраняет меня от себя и слегка встряхивает. Он все понял.
Что-то в моем лице заставляет его испугаться. Я отчетливо ощущаю его страх. Он боится ... За меня? Зачем? Мне самой не страшно.
Там, наверное, темно. И тихо. Хочу туда.
Он встряхивает меня еще раз. И рычит.
–Не смей! Даже думать об этом!
Потом снова стискивает меня и шепчет:
–Лерка! Прости меня! Прости...
Он прощения просит? Он же говорил, что никогда не извиняется.
И тут я слышу всхлип. Потом еще один и еще. И уже не могу остановиться. Я плачу.
Отупение отпускает. В темноту не хочется. Это пройдет. Всё проходит.
Демид ведет меня к машине, сажает в салон, что-то говорит тихо, успокаивающе, пристегивает. Он трогается с места, но в машине, утомленная истерикой, я засыпаю.
Демид
Сижу в своей спальне и смотрю на спящую девушку. Последнее время часто так делаю. Красивая... И во сне такая умиротворенная. Почти счастливая. На лице нет тех эмоций, которые она испытывает ко мне. Нет страха, отвращения, ненависти.
Разрывы. Когда врач стал говорить об этом, мне поплохело. А я ей – про радости секса. Я ведь не думал, что что-то ей повредил. Подумаешь, девственности лишил. Не всю же жизнь целкой ходить. И да, девчонки говорят, что это больно. Но я ее порвал. И медицинской помощи ей никто не оказал. Бросили все. По правде говоря, тогда я вообще не думал. Было только первобытное желание обладать. И не поверил я, что она девочка. В моем представлении, невинные девушки в таком виде не разгуливают.
Когда дорвался до нее, я обладал. Конечно, понял, что первый. Но остановиться не захотел. А она же говорила, чтобы я прекратил. И кричала так.
Как быть теперь? Днем еле успел перехватить её. Она не понимала, куда идет. Такой взгляд у нее был... Пустой. Я видел такие, когда человек за гранью, когда его на этой стороне ничего не держит уже.
Что можно сделать, чтобы все исправить? Как ее теперь одну дома оставлять? Двадцатый этаж.
Вопросы, вопросы... И ответов у меня нет. Не каждый способен выдержать, когда жизнь бьет наотмашь. Даже взрослые мужики ломаются. Женщины более сильные. Им многое приходится терпеть. Но тоже разные. Лерка – не боец. Нет в ней силы, чтобы вставать после того, как упала.
Я ее сломал. И как починить то, что сам испортил, не знаю.
Я продолжаю рассматривать спящую девушку. Нестерпимо хочется провести рукой по волосам, они у нее мягкие и шелковистые и сияют на солнце. Давно наступила ночь, и от неудобной позы затекло тело. Сбрасываю одежду и забираюсь в постель. Дотрагиваюсь осторожно до золотистых прядей, а потом притягиваю малышку к себе. Она сонно что-то бормочет, но не просыпается. Во сне льнет ко мне сама. Также нестерпимо жажду провести руками по изгибам стройного тела, ощутить тяжесть груди в своих ладонях. Но... этого лучше не делать. Зарываюсь лицом в ее волосы, вдыхаю цветочный аромат. Глаза слипаются. Почему-то вспомнилась мама. Как она пела мне перед сном. И каким тогда казался мир. Волшебным, добрым и сказочным.
Кто же знал, что он совсем не такой.
Просыпаюсь от возни у себя под боком. Приоткрываю глаза. Лера пытается выбраться из-под моей руки. Заметив, что я проснулся, пищит:
– Демид! Нам нельзя.
Соображаю, что упираюсь в нее стояком, и ее это явно не заводит.
– Можно попробовать что-то другое. Не обязательно классика. Я, например, вовсе не против минета.
Девушка перестает барахтаться, бледнеет и четко выговаривает:
– Я не буду этого делать.
Кажется, хохмить на такие темы не стоит.
– Не заставляй меня, пожалуйста! – голубые глаза наполняются слезами.
И я понимаю, что настало время серьезного разговора.
Но для этого нужно идти на попятную.
– Ладно, не буду, – вижу, как часто она дышит, пытаясь успокоиться.
Жду какое-то время, потом предлагаю:
– Лер, давай поговорим.
Сам отодвигаюсь от нее и сажусь на кровати. Знаю, что ей так легче.
– О чем? – задает вопрос настороженно. Похоже, она всерьез считает, что я кроме секса и обсуждать ничего не могу.
– Что будем делать дальше? Ты вчера едва под машину не попала. Я хочу быть уверен, что в мое отсутствие ты не выпрыгнешь в окно, не отравишься таблетками, не вскроешь вены. Я вижу, как ты от меня до сих пор дергаешься. И понимаю, что у тебя для этого есть все основания. Но ты в таком положении не можешь оставаться. Тебе нужна помощь специалиста.
Затем перехожу к еще более болезненной для меня теме:
– Ты ведь не хочешь быть со мной? И меня не хочешь?
Теперь уже она садиться на кровать. Причем спиной ко мне.
– Нет.
Повисает тягостное молчание. Не знаю, почему так неприятно. Другого ответа я и не ждал. Но все равно ее отрицательный ответ побуждает во мне сразу несколько противоположных порывов. Я могу ее просто заставить. Но сидеть с ней двадцать четыре часа в сутки я не могу, а она уже близка к тому выходу, который решает все проблемы раз и навсегда. Еще мне хочется помочь ей, сделать так, что ей стало лучше. Или же как-то договориться с ней.
– Тогда в том, как мы сейчас с тобой живем, нет никакого смысла.
На малышке одни трусики. Она сгорбилась, и сквозь кожу видны позвонки тонкой шеи.
– Я уеду. Только денег на билет мне дай.
Опять она за свое.
– Лера, я не об этом сейчас. Ты сама не справишься. Я могу снять тебе квартиру, оплатить лечение. Но я должен быть уверен, что ты не наделаешь глупостей.
Она по-прежнему не поворачивается.
– Зачем тебе это?
– Ты мне нравишься. Да, основным в этом является, конечно, секс. Но если выбирать между твоей жизнью и своим удовольствием, я, как ни странно, предпочту первый вариант.
Тонкие руки обхватывают ее собственные плечи.
– Да неужели?
Мне дико хочется до нее дотронуться, но только она-то этого не хочет.
– Да, Лера. Так, оказывается, тоже бывает.
– Но я материально все равно буду зависеть от тебя.
– У тебя есть какой-то выбор? Не переживай, деньги обратно требовать не стану. И отрабатывать не заставлю. Ты лучше подумай сейчас и скажи – ты сможешь жить одна?
На это раз молчание тянется и тянется как путь в пустыне, когда солнце сжигает дотла, одолевает жажда, и ноги вязнут в песке. И думаешь, что это никогда не кончится. Также я ощущаю себя и в этот момент. Тоска стискивает душу, мешая дышать, заполняет мышцы, не давая двигаться, отравляя разум, заставляя забрать свое предложение назад до того, как услышу, что решила девушка.
– Нет, не смогу, – голос звучит глухо, – Я сама себя боюсь.
Когда я слышу ее ответ, на секунду становится легче – мне не придется ее отпускать. Но всего лишь на секунду. Потому что она очень точно выражает то, что она на краю. Моя задача сейчас – не дать ей упасть вниз.
– Тогда оставайся. Я не буду к тебе лезть. И заставлять со мной спать тоже не буду. Когда тебе станет легче, сама решишь, как быть дальше.
Она оборачивается, и рассматривает меня. Взгляд такой, как будто она хочет вскрыть мне череп и потрогать мысли в моей голове.
Мне будет достаточно, если она останется. Да, где-то мелькает эгоистичное чувство, что, может быть, всё ещё изменится. Что она зависима от меня. Но я быстро глушу его.
Мне будет достаточно, если она просто останется живой.
