Текст книги "Снежинка для бандита (СИ)"

Автор книги: Натали Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 16

Лера

Всё вокруг меня так стремительно менялось, что я даже не испугалась по-настоящему. Паника коснулась сознания только в машине Власова, когда Демид захлопнул за мной дверцу. По его виду до меня, наконец, дошло, что он задумал что-то страшное. Прошло всего несколько минут и я, оглянувшись назад, увидела взрыв. Расстояние между нами и местом, где это случилось, быстро увеличилось. У меня закололо сердце.

Я посмотрела на сидящего рядом мужчину. Он не отвлекался от дороги.

– Он же... Надо вернуться, – нашла в себе силы выговорить я.

– Нет. Мы не вернемся, – отрезал он коротко.

– Но Демид... Может, ему нужна помощь, – не отступала я.

– Ты видела, как полыхнуло. Там некому помогать, – он был неумолим.

– Но...

– Лера, ты же его ненавидишь. Наверняка, тысячу раз желала ему смерти.

– Я...– и что ему сказать?

Он прав, но сейчас тоска разрасталась, захватывая мое существо без остатка. Это все неправильно. Всё, что случилось со мной. И с ним. Я же хотела, даже жаждала, чтобы он умер. А сейчас...

– Он... Его больше нет? – зачем этот вопрос?

Словно получив подтверждение, мне станет легче.

– Демид погиб, – отчеканил Власов.

Как же так? Я вообще не верила в такую возможность. Безбашенный, дерзкий, бросающий вызов всему, что ему мешало – как же так? Ему же 26 лет только.

Я больше не произнесла ни слова. Мне было плохо. Я молчала, когда Власов привез меня к себе домой, молчала, когда увидела его беременную жену, найдя в себе силы лишь кивнуть, молчала, когда мне показывали мою комнату. Также молча поела, когда мне принесли еду. А потом уснула. Проснулась от того, что мне приснилось, что Демид рядом, гладит меня по спине, как я люблю. И когда я открыла глаза и поняла, что это всего лишь, тогда я разрыдалась. Он ведь никогда больше не придет. У меня случилась настоящая истерика. Прибежала Ольга, потом Власов. Меня напоили каким-то успокоительным. И вот уже после него я провалилась в сон без сновидений.

И все равно находилась в какой-то прострации. Что делать дальше, я не представляла.

Через несколько дней, утром, я шла на кухню попить воды, когда услышала, как Оля и Рома ссорятся.

– Я никуда не поеду, – раздался твердый голос молодой женщины.

Она не кричала, не истерила, просто доносила свою точку зрения. Мне бы так. Хоть когда-нибудь я смогу также?

– Оля, не спорь со мной. Мне будет проще, если я отправлю тебя и Леру из страны.

– Я не поеду, Рома. Я останусь с тобой. А девочка? Куда ты хочешь ее отослать? Она же там вообще не адаптируется.

– А здесь, если вас обеих убьют, мне сразу же станет легче.

– Рома, ты же собирался встретиться с другом отца в Москве. Давай так. Если он не сможет помочь, тогда мы уедем.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы, – Тогда я сегодня же еду к нему. А ты, как положено беременной женщине, спокойно сидишь дома. И вторая беременная тоже сидит с тобой.

– Подожди, Лера беременна?

– Мгу. Предлагаю вам заняться подбором кроваток и колясок, распашонок, ползунков и прочей дребедени.

– Рома!

– Ладно, ладно. Нужных мелочей. Как раз она отвлечется.

– А тот парень, который погиб? Она от него беременна?

– Да, – прозвучало уверенно.

– Бедная девочка! Но это точно? Бывают разные случаи.

– Оль, там четыре машины столкнулись. В них было оружие, гранаты, даже, по-моему, взрывчатка. Там даже тела невозможно собрать. Только куски. И вообще не надо об этом. Ни тебе, ни ей это ни к чему.

– Она же теперь одна.

– Не одна. Я помогу.

Через несколько секунд Власов добавил:

– Все, мне пора собираться.

Мне расхотелось пить. Взрыв, останки. Как же это все тяжело. Демида  даже похоронить нельзя будет нормально. Я вернулась к себе в комнату. И там, наверное, просидела бы, глядя в пустоту, только ко мне пришла Ольга.

– Лер, так нельзя. Ты должна в первую очередь думать не о себе.

Я молчала.

– Я все понимаю, но нужно взять себя в руки. Ты любила его?

Я подняла на нее лицо. Мне захотелось рассказать, выплеснуть из себя всю ту боль, что рвала душу.

– Нет, я его ненавидела. Он меня изнасиловал. А любила я твоего мужа. Или думала, что люблю? Я пришла к Роме. Сама. Зимой. Хотела его соблазнить. Отец добивался нашей свадьбы через какой-то участок. А потом твой муж увез меня в гараж вдали от города. К нему приехали мужчины. Среди них был и Демид. Рома, я так поняла, добивался передачи ему этой проклятой земли. И добился. Ты не думай, отцу он меня вернул. Практически в целости и сохранности, попугав, правда. А потом Демид забрал меня уже от отца. И... То, что он делал, я не буду рассказывать. Не люблю это вспоминать. Когда наигрался, его увезли куда-то его дружки, а меня забрал отец. Чтобы вышвырнуть из дома. Представляешь, родители мне ни разу так и не позвонили. Зато объявился Демид, когда мне уже есть нечего было. И предложил... Полный пансион в обмен на секс. Как же я хотела тогда плюнуть ему в лицо! И выгнать. Но оказалось, голодные не выбирают. Я желала ему того, что с ним случилось каждый день. И вот вроде все правильно. А мне плохо. Плохо без него. Потому что последние месяцы он был единственным, кто не бросил и не отвернулся.

Она не выглядела ни недовольной, ни ошарашенной.

– Лер, всякое бывает. Ты жива. У тебя будет ребенок. Его ребенок.

– Может и не его. Я обнаружила, что мужчины делают то, что им заблагорассудиться. Несмотря ни на что. Захотели и испоганили чью-то жизнь, так что не знаешь, как поправить. Один парень, когда я была под снотворным, трахнул меня. И я даже не знаю, от кого беременна. А ты говоришь, надо взять себя в руки. Как это сделать?

– Не плачь. Это вредно для малыша.

По моим щекам катились слезы, а я их не чувствовала.

Ольга провела рукой по моим волосам.

– Это неважно, чей это ребенок. Он твой. И ты станешь сильной, чтобы его вырастить. Не плачь.

Она дала мне салфетки. Я стала вытирать лицо. А ведь она права, я должна стать такой. Иначе ничего не получится.

Власов

И вот я снова в Москве. Привели меня сюда печальные обстоятельства. Завтра – похороны крестного. Я его вспоминал добром. Горько было, что человек ушел, хотя мог еще пожить. Но... Он знал, на что шел. Я это тоже знал, поэтому в свое время категорично отказался во все этом участвовать. Все, что я могу сделать для него – это проводить по-человечески. Завтра слетится воронье, надеясь отхватить самые жирные куски. Но и тут Артем Денисович их уделал. Все, что может быть передано легально, он завещал Барсу. Тут тоже неувязка. Судя по взрыву, остаться в живых, можно было чудом. Однако этот парень везучий сукин сын. Его тело так и не нашли. Правда, там такой винегрет. Лере я предпочел не давать ложных надежд, потому что девчонка переживала из-за этого козла. Не собирался никого судить. Если Демид жив, они разберутся сами.

На похороны должен прийти Иван Петрович Сулугин, приятель отца, с которым они поднимались в 90-е. От чеченской диаспоры тоже будет представитель Адлан Батирович Хаджиев. С ними обоими мне надо поговорить, чтобы замять конфликт. Собственно, Гоеву не к кому иметь претензии  – Севастьянов мертв, Барс, предположительно, тоже.

Дом был подготовлен к похоронам, гроб с телом стоял в гостиной. Крестного отчитывали всю ночь. Я не смог спать и сидел в гостиной, слушая молитвы. Утром стали собираться люди на похороны. Вынесли гроб, заехали в церковь, где его отпели, потом было кладбище. Много народа высказывалось об умершем, но насколько они его знали, мне было неизвестно. На меня косились, думая, что я здесь из-за денег.

Уже на поминках ко мне подошел один из криминальных авторитетов:

– Что с бизнесом?

– Не время сейчас такие вещи обсуждать. Но раз уж спросили, отвечу, наследник легального имущества – Барс. Все остальное – я даже лезть в это не буду.

– Так ведь Демид Михайлович тоже вроде того...

– Тела нет. Мертвым он не признан. Так что наследник он.

– Вот как! – протянул любопытствующий, одарив меня волчьим взглядом.

Сюрпризом для меня стало, что на поминках к Хаджиеву присоединился Гоев. Убийца в доме убитого. Сперва я хотел его выпроводить, а потом подумал, что так будет даже лучше.

Когда народ немного разошелся, ко мне подошел Сулугин:

– Пойдем, Роман Александрович, потрещим.

Мы устроились в кабинете крестного. Гоев сверлил меня взглядом. Непростой разговор начал Хаджиев.

– То, что произошло – печально. Но все здесь присутствующие знают, как все было на самом деле. И раз уж никто не заинтересован в продолжении конфликта, – тут он бросил испытывающий взгляд на меня, – было бы неплохо решить дело миром.

Мне не понравились ни его слова, ни поведение. Все было каким-то скользким. Чеченцы явно чувствовали себя хозяевами положения.

– И что же нужно, чтобы решить дело таким образом? – спросил я.

– К тебе у меня никаких претензий нет. Раз уж ты не собираешься предъявлять мне за смерть своего крестного, – в глазах Гоева плескалось презрение, – Но с Барсом я рассчитался не полностью. Тем более что есть вероятность, что он выжил. Ты отдашь мне  его девчонку. И я тебя отпускаю.

Я усмехнулся. В такие моменты я хорошо понимал своего отца. Таким, как этот, нужно ломать хребет.

– Ты пришел на мою землю, убил дорогого мне человека. И выставляешь мне условия? Самойлова у меня, но ты ее не получишь. Если Демид выжил, ищи его и разбирайтесь между собой сами. Девушка ни при чем.

– Вот как? Ты бы лучше о своей беременной жене переживал.

Ох, зря он про Ольгу. Я скинул пиджак, остался в рубашке и, глядя  ему в глаза, произнес:

– Ты меня не знаешь. А уже сделал какие-то выводы. Это было напрасно. Сегодня ты соберешься и уедешь назад на историческую родину. Если ты этого не сделаешь, то у тебя самого жена и двое детей. Сыну – шесть, дочери  – три. И я скажу тебе при них, – я кивнул в сторону Сулугина и Хаджиева, – попытаешься причинить вред моей семье – я вырежу твою. Не пощажу никого – ни женщин, ни детей. Решать тебе.

Сулугин как-то давно сталкивался со мной таким. Он знал – я не шучу.

– Роман Александрович, не горячись. Никто не заинтересован в лишней крови.

– Я вам сказал, как будет. Остальное – не мое дело.

Я поднялся и вышел, оставив их втроем. Хаджиев впервые рассматривал меня с интересом. Я был почти уверен, что они отправят Гоева домой. Если же нет, то я не люблю бросать слова на ветер. И я, наступив себе на горло, стану на одну ступень с Гоевым.

Уже через час я наблюдал, как недовольный Гоев садится в машину. Ко мне подошел Хаджиев:

– Правильно про тебя люди говорят, Роман Александрович. Зря ты не в бизнесе.

– Нет уж, благодарствую.

– Как знаешь. А жаль. Кайс уехал. Женщин трогать не будет.

– Ему же лучше.

На этой дружественной ноте мы и распрощались.

Правда, затем я столкнулся с Сулугиным, который явно меня искал.

– Мы договорились. Гоев сегодня улетает.

– Легкой ему дороги.

– Как же ты с таким характером убийство крестного проглотил?

– Иван Петрович, вот ты живешь так всю жизнь. И когда она закончится так же как у крестного, то кто в этом будет виноват?

– То есть ты считаешь, что это заслуженно?

– А разве нет?

– Что ж ты тогда Гоеву говорил – пугал?

– Это другое. Ни моя жена, ни девочка, с которой Демид жил, к этому всему дерьму никакого отношения не имеют. И за жену я этого чеченца заставлю жрать его собственные кишки. Не такой я цивилизованный, как кажется. Много во мне от бати, Иван Петрович. Много.

– Ладно, Роман. Тогда Гоеву повезло, что Адлан твоими словами проникся.

– Даже не сомневайся.

Очевидно, что расслабляться рано. Время покажет, что задумали чеченцы.

Лера

Романа не было несколько дней. Мы с Ольгой завтракали.

– Лер, а ты узи делала?

Я замерла с ложкой у рта.

– Нет. Я собиралась, потом поругалась с Демидом и уехала. А после – сама знаешь.

– Надо сделать. Рома звонил, сказал, что все в порядке. Значит, мы можем выйти из дома. Я сейчас своему врачу позвоню, узнаю, сможет ли она тебя принять.

После завтрака она позвонила гинекологу и договорилась, что узист меня будет ждать в час дня. Ольга поехала со мной.

Сначала меня приняла врач-гинеколог, осмотрела, назначила необходимые анализы, потом мы с Ольгой пошли к кабинету узи.

– Мне можно с тобой? Или ты хочешь пойти одна?

Одна я идти никуда не хотела. С Олей было спокойней.

– Если ты сама не против, то пойдем. И если врач разрешит.

– Врач разрешит, – уверенно заявила она.

Оля переговорила с врачом, и ей действительно разрешили поприсутствовать. Мне что-то было тревожно.

Я устроилась на кушетке, а доктор, выдавив мне на живот прозрачный гель, водила по животу датчиком.

– Ну, что, мамочка, позвольте Вас поздравить, я вижу здесь два плода.

– То есть их двое? – ошарашенно переспросила я.

– Абсолютно в этом уверена. Вот бьется одно сердечко, – и я правда услышала стук, а потом доктор передвинула датчик, – а вот бьется еще одно.

Записав все необходимые данные, она отдала мне результаты узи и с довольной улыбкой проводила меня.

– Как же я с ними справлюсь?! – растерянно проговорила я в коридоре.

– Что ты паникуешь? Это же здорово! – не поддержала меня Ольга.

– Здорово-то здорово, но у меня ни жилья, ни денег. И двое младенцев. Я с одним не представляю, что делать. Кроме того, не могу же я у вас вечно жить. У вас своя семья.

– Я не буду тебе говорить, что это ерунда. Просто... Роман сам хотел с тобой по этому поводу поговорить. Демид очень не бедный человек. И твои дети – его наследники.

Само слово наследство в отношении Демида было неприятным, но кроме того был еще один нюанс.

– А что, если они не его наследники?

Оля пожала плечом:

– Я думаю, что можно сделать так, что ни у кого не возникнет никаких вопросов. Ты сможешь жить в той же квартире. У тебя будут деньги.

Она внимательно посмотрела на меня.

– Конечно, если ты хочешь, можно точно установить, чьи эти дети. И если тот второй мужчина готов принять на себя ответственность, то тогда тебе с ним надо поговорить.

Я задумалась, хочу ли я всю беременность находиться в эпицентре мирового конфликта, если начать выяснять, какое отношение к моим детям имеет Шувалов. Вряд ли, беременная я вызову в его отце более положительные эмоции. Я же таким образом буду пытаться удержать несчастного мальчика возле себя. Да, и сам Роман вызывал у меня острое неприятие. Нет, если Власов сумеет сделать так, что отцом моих детей будет считаться Демид, это будет лучше.

Я смогу вернуться в Москву и не бросать обучение. Даже после родов можно будет нанять няню и продолжать учиться. У меня должна быть профессия и возможность обеспечить своих малышей самостоятельно.

Когда вернулся Власов, то он начал тот же разговор.

– Лер, я хочу, чтобы ты меня спокойно выслушала. Тело Демида не нашли.

Сердце пропустило удар. Пусть он выживет! Я не хочу чувствовать себя виноватой в его смерти. Да что я сама себе вру? Он мне снится каждую ночь. Я соскучилась. Ведь между нами было не только плохое, но хорошее тоже было.

Роман продолжал говорить.

– Я сначала не хотел давать тебе ложную надежду, но теперь думаю лучше рассказать правду. Это не обязательно значит, что он выжил. Но такой шанс есть. Однако если он не объявится в течение полугода, я помогу тебе оформить наследство. Квартира, машины, деньги – этого должно тебе хватить, чтобы воспитывать малышей.

– А если они – не от него?

– Это уже зависит от тебя. Если ты захочешь, чтобы отцом считался Барс, то так и будет.

Я заколебалась. Это со стороны очень похоже на алчность.

– Лер, я знаю, что Демид был бы не против, даже если биологический отец на самом деле не он.

– Да, я согласна. Я не выдержу противостояния с семейством Шуваловых. И не хочу, чтобы моих детей использовали.

В конце концов, Рома Шувалов не имел никакого права поступать так, как он со мной поступил. А на что может пойти его отец, чтобы избавиться от неугодных наследников, даже представить страшно.

– И еще одно. В Москве у тебя особых дел нет. Учеба начнется только в сентябре. Я прошу тебя пока остаться у нас с Ольгой. Мне так будет спокойней. Да и Ольге с тобой веселее. Вы вроде неплохо поладили. А осенью придется пользоваться услугами охранного агентства.

– То есть ничего не разрешилось?

– Лер, береженого Бог бережет. Не нужно рисковать.

– Понятно, – мой голос звучал безрадостно.

– Бояться тоже не нужно. Это просто мера предосторожности.

Можно было конечно продемонстрировать ослиное упрямство и уехать в Москву, но я решила прислушаться, ведь мужчина явно знал, о чем говорит.

Лето было спокойным. Мы с Ольгой неплохо проводили время. И хоть я ждала, что Демид вернется, но он не возвращался.

В середине августа Ольга родила сына – Владислава. Дом наполнился детскими криками. Я впервые попробовала запеленать малыша. Получилось отвратительно. У Ольги получилось тоже не очень. Как ни странно лучше всех с этой задачей справился Роман. Чем он откровенно гордился.

25 августа я должна была возвращаться в Москву.

Утром Рома подвел ко мне рослого, крепкого мужчину, одетого в строгий деловой костюм.

– Лер, познакомься – это Степан Витальевич. Он будет заниматься твоей охраной.

Мужчина был взрослый, лет 40, может даже старше. Светлые волосы были коротко пострижены, голубые глаза смотрели цепко.

Я робко поздоровалась:

– Здравствуйте!

– Валерия Ильинична, к поездке все готово. Когда будем выезжать?

Мне было тревожно покидать гостеприимный дом Власовых, но нужно было в университет. Да и каждый из нас должен жить своей жизнью.

– Через час, – ответила я.

Затем Рома и я прошли в кабинет. Я терялась в догадках, что он хочет мне сообщить.

Я внимательно смотрела на Власова и ждала, что он скажет.

– Лер, мне хотелось бы, чтобы ты во всем слушалась Степана. Я понимаю, жизнь продолжается. Тебе нужно учиться. Но об осторожности не стоит забывать.

Пока шла за ним, я ждала, что разговор зайдет о Демиде. Однако о нем не было сказано ни слова.

Не выдержав, спросила сама:

– Ты ничего не знаешь про Демида?

– Нет. Тело не нашли. Объявляться он не объявлялся. Но даже если выжил, на это у него  есть серьезные причины.

– Понятно, – протянула я, не пытаясь скрыть разочарование в голосе, – А те люди, которых мне надо опасаться, кто они?

– Лер, я не хочу об этом рассказывать. Тебе это ни к чему. Но ты должна понимать, что твоя жизнь и жизни твоих будущих детей будут зависеть от того, насколько вы сработаетесь со Степаном. Его рекомендации – это не прихоть. Я ему вполне доверяю. Что бы ни случилось, ты должна рассказать ему. При возникновении каких-то подозрительных ситуаций звони мне. И будь осторожна.

Такое напутствие способно было скорее напугать, чем успокоить. Но и отсиживаться здесь больше возможности не было. Я попрощалась с Власовыми, чмокнула в лобик Владика и села в одну из больших черных машин. Нас сопровождали еще две, в них находились крепкие мужчины, очевидно вооруженные.

Я возвращалась  в Москву.

Глава 17

Демид

Я жив. Это поразительное открытие удивило меня, как только я очнулся в небольшой местной больнице. Меня спасло то, что в момент столкновения я не был пристегнут, и меня выбросило через лобовое стекло. А еще речка, протекавшая под местом аварии, и мужики, ловившие недалеко рыбу.

Я хорошо помню, склонившееся надо мной бородатое лицо, и его шок, когда я прохрипел:

– Телефон дай.

Боль была адской. Хотелось орать, но я четко осознавал – нельзя. Мужик оказался понятливым и набрал номер, который я ему продиктовал. Я позвонил Максу. Он согласился приехать. Мужиков удалось убедить не вызывать скорую, а привезти меня в больницу.

Собственно, первым кого я увидел, придя в сознание, и был Макс. Он разглядывал меня, как какую-то редкую диковинку.

– Здорово! – выговорил он.

Голова кружилась, перед глазами мелькали черные мушки, однако надо понять размеры катастрофы.

– Здорово, – еще и голос не слушался

Я еле разобрал, что сам сказал.

– Насколько все хреново? – вторая фраза получилась лучше.

– Левая нога сломана в нескольких местах. Переломы ребер, одно из них проткнуло легкое. Твое счастье, что слегка. Правая рука тоже сломана. Ну и сотряс, Барс. А вообще, такое впечатление, что тебе дали пинка и из ада. Не прижился ты там.

– Помирать мне рано. Сколько я без сознания?

– Неделю.

– Кто я?

– Абрамов  Лев Николаевич. Документы я им привез, все проплатил. И они тут нелюбопытные. Сказал, что мы с тобой на охоте были, и ты с обрыва упал. Пришел участковый, но он тоже... нелюбопытный. Только, сука, жадный.

– Власов, Лерка?

– А тот тоже везучий. До дома доехал. Зазнобу твою спрятал. И каким-то образом, чеченов разогнал. Связаться с ним?

Я обдумывал такую возможность, но если Гоев грохнул Севастьянова и считает, что убил меня, мне лучше побыть мертвым. Очевидно, что с такими повреждениями, реабилитация займет много времени, а мне очень хотелось встретиться с Кайсом лично. Ему мне хотелось вырезать сердце. Оставлять его в живых нельзя. Он не успокоится, я, впрочем, тоже. Из нас на этом свете должен будет остаться кто-то один.

Лерка только будет думать, что я мертв. Хотя... вряд ли она расстроится. Мне бы очень хотелось, чтобы она расстроилась. Чтобы поняла, наконец, что я не досадная помеха ее счастливой жизни, а человек, который о ней заботился. Или это ничего не значит? Но возвращаться сейчас, чтобы выяснять отношения, нельзя. В таком виде я только подвергну ее жизнь опасности, чем помогу хоть чем. Власов ее не бросит.

– Нет, Макс. Ты же понимаешь, что, если я воскресну, на  меня сразу набросятся. И будут давить на самые слабые места. Лучше мне пока побыть мертвым.

– Я тебе обеспечу охрану. Ну и помогу, чем смогу.

– Чёт ты добрый такой?

– А Сивый тебе свое добро оставил. Так что ты теперь очень небедный человек. Глядишь, на ноги встанешь и меня не забудешь.

– Макс, вот умеешь ты убить веру в человеческую доброту.

Он довольно оскалился, потом позвал врачей. Все заживало неплохо, кроме ноги.

Через месяц ко мне пришел главврач:

– Лев Николаевич, боюсь, Вы исчерпали возможности нашей скромной больницы. Вам нужен другой уровень – Москва, Питер. На ноге нужны дополнительные операции. Иначе полного выздоровления не будет. И упускать время тоже не стоит. Может остаться хромота.

Москва и Питер отпадали сразу. Ведущие больницы наверняка до сих пор шерстят люди Гоева. Да и желающие прибрать к рукам наследство Сивого мне не обрадуются.

Поэтому я спросил:

– А заграница?

– Это было бы вообще хорошо, если Вам позволят средства. У меня есть коллеги в Германии, с которыми я поддерживаю связь, и которые специализируются в нужной области. Если хотите, я все узнаю.

– Насчет финансов не беспокойтесь. Германия меня вполне устроит.

У меня были счета открытые на подставных людей специально для таких случаев. Пользоваться деньгами на оформленных на имя Барса, было невозможно. Денег должно было хватить.

Доктор достаточно быстро договорился о переводе в частную немецкую клинику. Макса я взял с собой. Правда, сумма за лечение почти полностью поглотит имеющиеся резервы. Если не будет хватать, придется выводить деньги с других счетов.

Перед отлетом Макс съездил в город, где жил Власов, и скинул мне фотографии Леры. Она казалась вполне довольной жизнью. Власов сделал необходимые шаги к объявлению меня умершим. И дальнейшему оформлению имущества на нее. А еще у меня на телефоне были данные из ее медицинской карты. Двойня. Она ждет двойню.

Я не хотел этого делать изначально, но съедаемый ревностью я попросил его привезти образцы ее крови. Это ничего бы не изменило, детей я бы все равно оформил как своих. Тем более Шувалов, как-то не рвался о ней заботиться, несмотря на мою предполагаемую гибель. Так что даже если он биологический отец, хрен ему, а не Лерка и дети. ДНК-тест сделали быстро. И, улетая в Германию в инвалидном кресле, я ловил себя на том, что улыбаюсь, как дурак. У нас с ней скоро родятся два замечательных малыша.

Я вернусь, моя хорошая. Обязательно. Вот вылечусь. И вернусь.

Лера

С началом занятий я вновь посещала университет. Степан сначала хотел отправить со мной своих молодчиков, но мне удалось объяснить ему, что так я буду привлекать лишь больше внимания. Тогда ко мне в группу зачислили Эльфию – Элю. Полное имя девушка очень не любила. Хрупкая с виду барышня была отлично подготовлена. Меня она сразу предупредила, чтобы  я все свои перемещения согласовывала с ней. Потому что по ее словам у богатых и молодых свои причуды. А потом они сильно удивляются, когда оказываются в каком-нибудь подвале. Я ее успокоила, сказав, что на четвертом месяце беременности мне не до подвигов. Беременность я переносила на удивление хорошо, токсикоз мучил меня совсем недолго, каких-либо других сложностей не возникало. Анализы и обследования я проходила вовремя. Врачи говорили, что малыши развиваются нормально. Я развлекала их тем, что пела им песенки и читала сказки.

Я опасалась встречи с Шуваловым. Но он перевелся на другой факультет, что-то связанное с управлением. И более того в университете его сопровождала яркая длинноногая девушка. Кстати, тоже блондинка.

Увидев их вместе, я немного опешила, чем сразу же воспользовалась, стоявшая неподалеку Ксения:

– Что так удивилась, Лерочка? Думала, он за тобой бегать будет? А он – вон с невестой зажигает. И как тебя зовут, уже забыл. Ты ему была интересна, пока была конкуренция. А учитывая, что этот твой...

Договорить ей помешала Эля, которая быстро шагнула к девушке и прихватила ту за руку:

– Рот закрой!

Когда хотела, Эльфия  бывала очень убедительной.

– Пусти! Молчу, я, молчу.

– Вот и молчи.

А я, поглядев еще раз на Шувалова с девушкой, взмолилась про себя, чтобы дети были не его. Я была права относительно него. Ничего хорошего мне с ним не светило. Упоминание Демида привычно кольнуло. Неужели он все-таки не выжил?!

Я и не думала расстраиваться из-за того, что Шувалов утратил ко мне интерес. Я не жаждала его внимания. Оно мне было ненужно. А сейчас все стало на свои места.

Время шло. Рос живот, который невозможно было скрыть никакой одеждой. Не знаю, что там говорили за моей спиной, но со мной обсуждать мое положение никто не стал. Только куратор поинтересовался, планируя ли я после родов переводиться на заочное. Я ответила, что нет, если в этом не возникнет какой-либо острой необходимости. В конце концов, полной посещаемости от меня никто требовать не будет, достаточно будет самых важных занятий и зачетов с экзаменами. Некоторые именно так и учились.

В ноябре я стала чаще сталкиваться с Романом. Случайно. Однако то, как он разглядывал мой живот, заставляло меня сомневаться в этом. Я его игнорировала. Свою сущность он мне уже продемонстрировал. И что меняла моя беременность? Тут я снова порадовалась своей финансовой независимости. Страшно даже представить, что было бы, если бы у меня не было денег.

Мы с Элей шли после занятий к автомобилю. Точнее я пользовалась для  перемещений двумя машинами – на одной везли меня, на второй ехала охрана. Сейчас обе машины были заблокированы такими же черными внедорожниками. А Роман Шувалов что-то оживленно обсуждал со Степаном. Кажется, затишье закончилось.

Дождавшись, когда мы подойдем, Рома обратился уже ко мне:

– Нам надо поговорить.

Что с ним опять случилось? Я понимаю, многие психические заболевания носят хронический характер, но осень почти закончилось, ему должно становиться лучше. Однако, это как-то не заметно.

– О чем? – я попыталась реагировать спокойно.

– Об этом, – кивнул он на мой выступающий живот.

Меня покоробило его "это".

– К "этому", – передразнила я его, – ты не имеешь никакого отношения. Поэтому и разговаривать, смысла нет.

– Мне нужен ДНК-тест.

– Вот так новости! А мне не нужен. С чего вдруг такой интерес? Теперь? Столько времени прошло.

– Я думал, Барс заставил тебя сделать аборт.

– Как видишь, не заставил. Но никакие тесты я делать не буду. Это дети Демида. Всё.

Я посмотрела на Степана. Почему-то была уверена, что для него не проблема разобраться со сложившейся ситуацией.

– Как у тебя просто! А если нет? Или ты наследство оформляешь, и кто настоящий отец тебя не интересует?

Надо хотя бы попытаться, чтобы он меня услышал.

– Ром, тебе это зачем? Ты готов взять на себя такие обязательства? Для чего? А как же веселая жизнь? Разве в нее вписываются младенцы?

– Какие еще младенцы? – не понял он.

– У меня будет двойня. Тебя действительно заинтересуют плачущие дети, которым надо менять памперсы?

– Если они – мои, то – да.

Нет, он непробиваемый.

– Я делала ДНК-экспертизу. Отец моих детей – Барс.

Но он на эту чушь не купился.

– Я хочу видеть результаты.

– Нет. Хватит лезть в мою жизнь.

Не знаю, чем бы все закончилось, но напротив нас затормозила машина ректора, который не поленился выйти. Наверняка, ему сообщили.

– Что происходит? – голос его звучал недовольно.

– Роман Владимирович крайне неудачно поставил автомобили, я не могу выехать, – объяснила я произошедшее.

– Господин Шувалов, девушка в положении, ей нельзя нервничать. Вы бы выпустили транспорт.

Рома выглядел злым, но распоряжение отъехать все же дал.

Отъезжая с парковки, я услышала задумчивый голос Степана:

– Может, сопляк прав? Сделать ДНК и он отвалит?

– В том случае, если дети – не его. Но что будет, если это не так?

– Результат все равно будет нужный Вам, Валерия Ильинична, – глубокомысленно заметил Степан Витальевич.

Я задумалась. А ведь, правда? Что мне мешает? Так будет спокойнее.

Демид

Закрытый клуб, куда непросто попасть, но у Макса получилось. Ринг в центре зала, полуголые мужики, мутузящие друг друга неизвестно за какие идеалы. Хотя я подозреваю, что все как всегда банально – за деньги. Вот современный бог, могущественный и беспощадный. Зрители в дорогих костюмах с шикарными девками и личной охраной.

Господин Гоев любит такие места, но сегодня я собираюсь преподнести ему сюрприз. Я долго ждал, когда наступит наша встреча. Полагаю, он тоже.

Рядом недовольно пыхтит Макс.

– Демид, скажи мне, что мешает тебе посадить снайпера на крыше и закончить со всей этой фигней? Зачем мы приперлись сюда вообще?

Отвечаю ему честно:

– Глупость.

– Что, что? – переспрашивает он.

– Ты спросил, что мешает мне покончить с семейством Гоевых общепринятыми методами. Я тебе отвечаю – глупость.

Он удивленно крякает:

– Демид, а ты точно ничего не принимаешь?

– Макс, что ты разнылся? Я хочу убить Кайса сам, собственными руками. Хочу видеть, как он подыхает. Что непонятного?

– Точно! – радуется он, – И ради твоих хотелок нас всех здесь сегодня могут положить.

– Макс, – начинаю я и сам же себя обрываю, потому что вижу Гоева.

Он сидит в ВИП-зоне, развалившись в кресле. Рядом с ним блондинка. В какой-то  момент мне кажется, что это Лера. Но присмотревшись внимательней, я выдыхаю. Это не она. У нее сейчас уже приличный такой круглый живот, который не спрячешь под одеждой. Я это точно знаю, ведь ребята Макса ежедневно сбрасывают мне отчеты. И там много фотографий, которые я могу рассматривать часами. Макс, если это видит, точно также кряхтит, как только что. Правда, говорить мне о том, что я помешался, не осмеливается. Он просто не понимает. Я тоже раньше не понимал. Именно с этой девочкой мою измученную душу охватывает состояние покоя.