Текст книги "Рыцарь моих снов"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Мсье Тиньяк! Шеф полиции города Люанвиля!

– Хорошо, Арман. – Этому-то что от меня надо? Принесло же в такую рань! – Через десять минут я спущусь к нему. Я должна одеться.

– Мои извинения, мадемуазель де Бельшют. – Голова Тиньяка уже заглядывала в дверь. – Но дело не терпит отлагательства! Мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

– Проходите, мсье Тиньяк.

А что мне оставалось делать? Шеф полиции вошел, без приглашения плюхнулся в ближайшее кресло. Арман беззвучно закрыл дверь со стороны коридора.

– Вы бы тоже присели, мадемуазель, – посоветовал Тиньяк с сочувствием в глазах и в голосе.

Я последовала его рекомендации.

– До разговора с вами, мадемуазель де Бельшют, я еще не беседовал ни с кем, но, как я понял, мсье Жердоля нет в замке?

– То есть вам нужна не я, а мой брат? Но вчера вечером он уехал домой со своей невестой. Я могу дать вам его телефон.

– Мадемуазель, я полицейский, все телефоны граждан имеются в компьютерной базе, – усмехнулся Тиньяк. – Дело в том, мадемуазель, что в пять часов утра мои люди, осуществляя объезд территории, обнаружили пустую машину мсье Жердоля. В кустах, примерно в километре от вашего замка. Мне хотелось знать, не угоняли ли ее?

– Нет. Я же говорю, что вечером они уехали. На ней!

– Видите ли, есть одна деликатная деталь, потому я сам и занялся этим делом, зная вас, вашего отца… Не могли бы вы сами позвонить брату? Домой, в офис, на мобильный? Чтобы никого не напугать преждевременным вмешательством полиции. Не исключено, что машина действительно угнана.

Я позвонила брату по всем возможным телефонам, но его не было нигде, а секретарь был взволнован исчезновением патрона: в приемной мсье Жердоля ожидали клиенты.

– Надо организовывать поиски, – подытожил шеф полиции. – Не заметили ли вы чего-нибудь необычного при их отъезде?

– Необычного… Что с моим братом, мсье Тиньяк?!

– Возьмите себя в руки, мадемуазель де Бельшют. Пока я знаю меньше вас, но, клянусь, все закончится благополучно! Помогите же мне, вспомните, что вчера было не-о-быч-но-го?

– Ничего. Разве что Моник, невеста брата, странно повела себя. Видите ли, мсье Тиньяк, они собирались ночевать в замке, но у брата возникли какие-то непредвиденные обстоятельства и потребовалось срочно уехать домой. Нет, мсье, я не знаю, что за обстоятельства. Так вот, Моник устроила сцену, лишь бы только ночевать здесь. И я уговорила брата остаться.

Рассказывать или нет про ключ? – засомневалась я. Лучше не буду: глупо получится, если он лежит где-нибудь на полу.

– Я думала, что Моник будет рада, но она вдруг вспомнила про какую-то кузину, которая якобы приехала в гости и ждет под дверью. Сто часов возбужденно рассказывала всем подряд про эту кузину и уволокла брата домой, дескать, кузина обидится. В грозу! Вы же помните, мсье, какая вчера была ужасная погода?

– А вы не знаете, что это за кузина? Кто она?

– Мсье Тиньяк, я вообще уверена, что никакой кузины не существует. Просто Моник захотелось показать, что мой брат у нее под каблуком! И, скажу я вам, вела она себя просто неприлично. В замке столько посторонних…

– Посторонних? – перебил Тиньяк.

– Я неудачно выразилась, мсье. Вы же знаете, что я продаю замок. Так вот, телепродюсер мадам Бенорель, одна из потенциальных покупателей. А все остальные – ее обслуга.

– Но вы вроде бы собирались передавать замок Министерству культуры? Впрочем, это не мое дело. Как вы сказали, мадам Бенорей?

– Бенорель. Жозефина Бенорель. Достаточно популярная персона. Владелица канала «Мажестик».

– Великолепная Жозефина! Моя жена – ее страстная поклонница. Как вы думаете, удобно попросить у нее автограф для супруги?

– Вполне. – С ума они, что ли, все посходили?

– И еще один вопрос, мадемуазель де Бельшют. Весьма, весьма деликатного свойства. Напомню, что из уважения к вашей семье я взял это дело на себя. Все останется между нами. Скажите, вы не замечали или, допустим, предполагали, что ваш брат или упомянутая Моник употребляют наркотики?

– Наркотики?!

– Когда мои люди обнаружили машину, я лично обследовал находящиеся там вещи. В дамской косметичке, которая почему-то лежала в кейсе вашего брата, я обнаружил шприцы с некой жидкостью и некое количество белого порошка и таблеток. Препараты и таблетки я пока не отправлял на экспертизу, повторяю, из уважения к вашей семье, но порошок не вызвал у меня ни малейших сомнений. Возьмите себя в руки, мадемуазель. Вы сильная девушка. И постарайтесь вспомнить все, что могло бы, по вашему мнению, быть полезным.

– Что с моим братом?! Где он?!

– Успокойтесь. Мои люди уже начали поиски. А я пока опрошу ваших гостей. Может быть, кто-то случайно видел вашего брата или его подругу уже после их отъезда. Честь имею.

Тиньяк галантно кивнул, щелкнул каблуками и удалился.

Боже мой, мой брат и наркотики… Моник?..

Чтобы справиться с шоком, надо привести себя в порядок и одеться. Еще лучше – принять горячую ванну. Я поплелась в ванную комнату. Проклятье! Толпа Жозефины истребила всю горячую воду! Баста! Я сейчас же выставлю из моего замка эту свору. Я потеряла отца, теперь – неизвестно что с братом. Я не обязана терпеть людей, равнодушных к моему горю!

Я влезла в черное платье, набросила шаль, спустилась вниз с полной решимостью избавиться от оккупантов. И потеряла дар речи. В гербовом зале проходила съемка! Юпитеры, камеры, микрофоны, какие-то люди в наушниках… Шеф полиции, возбужденный и приосанившийся, давал Жозефине интервью! Клялся оправдать надежды нации – при чем здесь нация? – улыбался, целовал птице-фрегат коготки. Полный бред!

Я вышла из оцепенения, только когда Тиньяк, щелкнув каблуками, отбыл. А Жозефина начала рассылать своих вассалов по замку и окрестностям, одновременно давая указания по мобильному кому-то, кто уже снимал замок с вертолета. А ее свита тем временем брала интервью друг у друга, рассуждая про инопланетян, грозу, полночь и тому подобное. Я коршуном двинулась на птицу-фрегат и заорала прямо ей в ухо:

– Судьба моего брата не шоу! Как вы посмели! Какие еще инопланетяне!

– А вот и хозяйка замка! – радостно сообщила в камеру Жозефина, а одна из ее приближенных тем временем замахала пуховкой с пудрой по моему лицу.

– Оставайтесь с нами, дорогие телезрители! – Жозефина сунула микрофон мне почти в рот. – Баронесса, расскажите нам, что вы пережили в эту ночь? Вы видели одну тарелку или две?

– Прекратите! – Я резко отмахнула микрофон, чуть не заехав локтем в лицо гримерше. – Убирайтесь отсюда!

– Баронесса чересчур возбуждена, – прокомментировала мои действия Жозефина. – Она принимает нашу съемочную группу за десант инопланетян, похитивших сегодня ночью ее брата и его невесту! Оставайтесь с нами! Мы продолжим интервью с баронессой после того, как наш доктор даст несчастной успокоительного! – И замахала руками, чтобы эстафету приняла другая камера, перед которой откровенничал не кто иной, как предатель Герен, солидно вещая о временах гран-барона!

Я метнулась к нему и открыла рот, но путь преградили двое дюжих молодцов с креслом и рюмкой коньяку!

– Успокойтесь, милая баронесса, – благодушно изрекла Бенорель. – Вы теперь – моя новая звезда. Будьте умницей. Присядьте в кресло! Выпейте, моя милая, коньячку, и давайте спокойно побеседуем об инопланетянах.

– Это не инопланетяне! – Вдруг откуда-то перед Бенорель возник Винсент. – Это привидения! В этом замке привидения!

– Камера! – скомандовала Жозефина. – Живо!

Всё засуетилось и пришло в движение. Такой полной и всеобщей заинтересованности я не видела никогда в жизни!

– Как тебя зовут, мальчик?

– Винсент Фюже из Прованса, мадам Бенорель. Вы забыли? Мы же познакомились вчера!

– Итак, дорогие телезрители, с нами юный мсье Фюже из Прованса! – Жозефина продемонстрировала безупречную фарфоровую улыбку. – Ты видел привидения?

– Я слышал голоса!

– Как тебе не стыдно, Винс! – Дед появился так же внезапно, как и внук. – Какие еще привидения? А ну пошли! Извините, мадам, но я не позволю забивать голову ребенку!

И увел его! Этот щуплый старикашка вовсе не боялся ни птицы-фрегат, ни ее стаи! Так почему же струсила я?

– Вам лучше, милая баронесса? – как ни в чем не бывало поинтересовалась Бенорель.

– Убирайтесь, – тихо, но решительно произнесла я. – Убирайтесь из моего дома.

– Вас к телефону, госпожа баронесса. – Вместо нее передо мной вырос Герен. – Мсье Брунар.

Я не стала особенно раздумывать о том, как дворецкий умудряется одновременно давать интервью и подходить к телефону, а просто побежала в охотничью гостиную.

– Хорошие новости, Нана, – сказал Брунар.

– Нашли моего брата?

Брунар изумился, он ничего не знал об исчезновении. Я сбивчиво поведала ему все, что знала от Тиньяка, и пожаловалась на Жозефину, устроившую шоу из моего горя.

– А вот по этому поводу переживать не стоит. Пригрози иском за незаконное вторжение в частную собственность. Поняла, Нана? Или дождись меня. Я буду минут через сорок.

Терпеть Жозефину еще сорок минут я не могла! Но, пока я разговаривала с Брунаром, съемка ускакала во двор замка, причем над замком кружил вертолет. Я бросилась туда и пригрозила Жозефине слово в слово, как научил меня папин друг. Но птица-фрегат лишь презрительно ухмыльнулась.

– Вы номинальная хозяйка, милочка! Ваш замок выставлен на торги. А я готова купить его хоть сию секунду! Вы не владелица – вы банкрот! Работаем, работаем! Меня и баронессу – общий план без звука!

– Я продам замок кому угодно, но не вам!

– Очень неблагодарно взвинчивать цену до небес, пользуясь тем, что я сама же создаю вам рекламу! – как бы обиделась Жозефина. – Да после показа по телевидению покупатели и туристы повалят к вам валом! Мистическое исчезновение! Инопланетяне!

– У вас нет сердца! Это мой брат! Я переживаю за него!

– Куда он денется, ваш брат. Найдут. И вы еще будете благодарны мне: полиции придется постараться, ведь вся Франция переживает за вашего брата, похищенного инопланетянами. А не сами ли вы подстроили это исчезновение в день моего приезда? – Она прищурилась. – Вы неплохо рассчитали: эта телевизионщица не устоит перед такой историей. Реклама замку обеспечена! Я не права?

– Делайте, что хотите! – в сердцах бросила я и ушла.

Пусть Брунар разбирается, это его племянница все устроила. Может, правда ради рекламы? Вот и не показывается мне на глаза. Но тогда она должна была сговориться с моим братом. А что? Логично, он ведь совершенно неожиданно собрался уезжать, а потом был готов остаться из-за моего ключа. Но Моник все-таки увезла брата. Значит, действительно ради рекламы замка? Бред какой-то. И вообще, если так, могли бы поставить меня в известность. Понятно, я бы возражала… А почему в машине брата Тиньяк нашел наркотики? Лучше не думать до приезда Брунара. Пока же у меня есть два простых дела: нагреть воды для ванны и поискать в коридоре ключ.

Я спустилась в подвал, включила насос, потом – нагреватель, а на обратном пути захватила в кухне бутылку вина. Если так пойдет дальше, я наверняка сопьюсь, размышляла я. Но как мне согреться, если даже огонь в моем камине снова не желает гореть? Весь мой мир разваливается на куски: умер папа, теперь непонятно что с братом, а в замке хозяйничает птица-фрегат. Хоть бы поскорее приехал Брунар. Все-таки он папин друг. Папочка, как же плохо, когда обо мне больше некому позаботиться! Между прочим, «я позабочусь о баронессе», – заверял Дюлен моего дворецкого, забирая у того фонарь. «Я позабочусь о баронессе»… Если бы!

Я внимательно изучила ковер в коридоре возле дверей моих апартаментов. Нет, ключа нигде не видно. Вошла. Удивительно, в моих комнатах тепло! Милый старина Арман догадался растопить камин. Я опять, как ночью, забаррикадировала входную дверь креслами – дворецкий постучится, когда приедет Брунар, – прошла в спальню.

И застыла на пороге, чуть не выронив бутылку вина. В моей кровати лежал торговец недвижимостью! Как он посмел?! Что это еще за новости?!

Дюлен улыбался и манил руками, широко распахнув объятия. Он определенно был под одеялом без одежды – красивый торс и плечи, загорелое открытое лицо, голубые глаза, светлые непослушные волосы…

Иди ко мне, скорее! Я так соскучился! – звал он меня, но вслух не произносил ни слова!

Я тоже! – безмолвно ответила я, расстегивая «молнию» на платье. Но ведь наш «день через неделю» еще не наступил и мы разговариваем без слов, значит, это сон?

Это лучше! Иди скорее! Он приподнял край одеяла.

Я избавилась от платья, скинула туфли и нырнула к нему под одеяло. Он лежал на спине и был замечательно горячий и радостно-сильный! Я прижалась к его груди и животу, а его руки ловко расправились с застежками моего бюстгальтера и проворно побежали ниже, ликвидируя остатки моего туалета. А его губы тем временем покрывали поцелуями мой рот и лицо.

Я закрыла глаза, зарылась пальцами в его волосы и тоже целовала. Его губы приятно пахли мятой, а щеки – тем самым юношеским огуречно-укропным лосьоном, зато волосы – и это было совершенно потрясающе и неожиданно – пахли морским ветром! Или – «ожиданно»? Я ведь видела его во сне на борту яхты… Я отстранилась, чтобы уже с открытыми глазами всмотреться в его лицо и запомнить – навсегда запомнить лицо рыцаря моих снов. Я же собираюсь жить долго, а сон про «день через неделю» вряд ли повторится еще…

– Ты хочешь сверху? – вопросительно прошептал он, заглядывая мне в глаза. – Садись, садись! Это хорошо! Я буду видеть тебя всю!

Его руки поправили мои бедра и сжали их, а его губы коснулись моих колен, которыми я тут же из всех сил стиснула его бока. И внутри меня все заклокотало и забурлило таким бешеным жаром, от которого наверняка растаяли бы все снега Антарктиды…

– Еще моя наездница! Сильнее! О-о-о… Еще! О…

– Молчи, молчи… – тоже задохнулась я, откидывая голову назад и своей ладонью зажимая его рот: во мне стремительно нарастала вторая мощная лавина. – Нельзя разговаривать во сне!

– Ты потрясающая! О, как я тебя хочу! – целуя мою руку, зашептал он. – Ты самая потрясающая женщина на свете! Я хочу запомнить тебя всю! Всю! Всю!

– Я тоже запомню… Навсегда… Только ничего не говори! Не говори во сне!

– Это не сон! О… Это лучше чем во сне! Боже мой, сильнее, моя зеленоглазая баронесса! Ну… – Он заскрипел зубами, зажмурив глаза. – Еще! Еще! Я держусь! Я хочу, чтобы ты первая! Ну, не стесняйся! Кричи! Я хочу, чтобы ты закричала!

– Заткнись! Ты мне… О… О… Ты мне мешаешь! Фонтан-Дюлен! – Я изо всех сил стиснула пальцами его запястья: моя лавина неслась с гор, сметая на пути валуны, деревья, крыши, почему-то пингвинов, и рухнула в море… Я тоже рухнула на его грудь. – Боже мой…

– Все хорошо? – из-под снега заботливо спросил он.

– Болтун. – Я лизнула его плечо. – Ты всегда такой болтун?

– Не знаю. – Он поцеловал мой лоб у кромки волос. – Но всегда мы будем вместе.

– Всегда?

– Да. Ты и я. Тебе так лежать удобно?

Очень, хотела ответить я, но пошел снег. Я сразу узнала этот теплый снег, и сон я тоже узнала: белый шатер во дворе нашего замка, увитый лентами и цветами.

Это не снег, сказал мой папа. Это шуба из ягуара.

Никакая это не шуба, папочка, сказала я. Это рыцарь в серебряных доспехах с ягуарами и в белом плаще. Помнишь, мы все вместе летели на самолете? У него выгоревшие волосы.

Это хорошо, сказал папа. Только, похоже, нам пора прощаться. За мной пришли. Слышишь, как в дверь стучат?

Я прислушалась: правда, настойчивый стук в дверь. Я глубоко вздохнула и открыла глаза. Но тут же снова опустила веки: то, что я увидела, было слишком неправдоподобно! В моей комнате – сероватый полумрак, и часы показывают половину третьего – значит, я уснула днем, чего прежде со мной не случалась никогда. Я абсолютно голая, но ни капельки не мерзну! Рядом, опираясь на локоть, лежит и восторженно рассматривает меня мужчина с выгоревшими на солнце волосами, которого я только что опять видела во сне, где мы страстно любили друг друга. Но я не знаю его имени! А в дверь настойчиво стучат, и это единственное нормальное обстоятельство, хотя с тем же успехом стук в дверь может мне и сниться.

– Привет, – осторожно произнес мужчина. – Ты ведь уже не спишь? На всякий случай: я Люк.

– А я Анабель… – Я открыла глаза, не особенно, впрочем, доверяя реальности. – В дверь стучат.

– Стучат, – согласился Люк.

– Давно?

– Давно. Открывать будем?

– Надо бы. – Я встала с кровати, набросила шаль и подошла к двери. – Что случилось, Герен?

– Это я, Брунар, – ответили с той стороны. – У тебя все в порядке? Ты так долго не отзывалась, я даже хотел звать старика Армана с ключами!

– Все хорошо! – Уточнять про ключ я не стала. – Я принимала ванну. Сейчас приду. Посиди в охотничьей гостиной.

Я вернулась в спальню. Люк торопливо одевался.

– Ты уже уходишь? – растерянно спросила я.

– Конечно, я вовсе не хочу компрометировать мою невесту, пока мы официально не объявили о помолвке.

Я оторопела.

– То есть ты… Я… Если я правильно поняла…

– Да, да, все правильно, – согласился он, застегивая брюки. – Я делаю тебе предложение.

– А если я откажу?

– Вряд ли.

– Почему?

– Сейчас некогда объяснять, Анабель. Тебя ждут, одевайся! Поговорим потом.

– Когда?

– Когда у меня на руках будет двести тысяч, чтобы выплатить твои долги. – Заглянув в зеркало, он поправил свою прядь и характерным мужским жестом провел ладонью по щеке, как бы проверяя, не пора ли бриться. – Одевайся скорее, здесь достаточно прохладно.

Какая прелесть! Он все решил!

– Ты хочешь купить меня?!

– Я хочу, чтобы ты не продавала замок из-за каких-то паршивых двухсот тысяч евро! Он стоит миллионы!

– Матримониальная сделка?

– Свадебный подарок.

– Торгаш!

– О-о! Тем более мне лучше поскорее уйти. – Он придирчиво осмотрел свои белоснежные брюки и стряхнул с них невидимую пылинку.

– Подожди… Ты сказал – двести тысяч? Всего двести?

– Примерно. Даже меньше. А ты не знала?

– Но ведь одни только латы в вестибюле стоят дороже!

– Ты действительно не знала? Милые люди тебя окружают.

– Всего двести тысяч… Как же так? – Я в изнеможении опустилась на кровать. – Я была уверена, что, продав замок, мне едва-едва хватит средств, чтобы расплатиться с долгами.

– Пожалуйста, одевайся, Анабель, – жалобно попросил он. – Иначе я не смогу отпустить тебя к твоему визитеру.

– Почему?

– Ну…

Он откровенно засмущался, одернул свой джемпер и покраснел! Взрослый мужчина! Это умиляло.

– Не придумывай, Люк, – тем не менее строго сказала я. – Отправляйся в охотничью гостиную. Я хочу поговорить с Брунаром при тебе. Он друг и поверенный моего отца. Мне трудно представить, что он умышленно скрывал от меня истинное положение дел.

– Годится! – повеселел Люк. – Значит, ты выйдешь за меня!

– С чего ты взял?

– Ты ведь доверяешь мне больше, чем этому Брунару! – Вскинул свою прядь и вышел из спальни.

Я услышала, как он разбирает «баррикаду». Потом деликатно открылась и закрылась дверь.

В охотничью гостиную я пошла самым коротким путем – через библиотеку. Представшая моим глазам сцена среди книг была не менее умилительной, чем красный от смущения Дюлен. Старик-историк, мсье Фюже, про которого я, кстати, начисто забыла, громко и счастливо читал вслух какую-то древнюю книгу на латыни. А в кресле напротив мирно дремал Герен, убаюканный торжественной латинской речью.

– Ах, госпожа баронесса! – Заметив меня, Фюже вскочил из-за стола. – Ах, какие сокровища! Ах, как я вам благодарен!

Он достаточно долго изливал свои восторги по поводу библиотеки и милости госпожи баронессы, позволившей ему насладиться всеми этими раритетами, поэтому, когда я добиралась до охотничьей гостиной, Люк давно уже был там и успел познакомиться с Брунаром.

– Огромное спасибо, Эдуар, – поблагодарила я юриста, не решаясь с ходу спросить папиного друга про долги. – В замке тишина и спокойствие. Как тебе удалось это сделать?

– Удивляюсь, что ты не справилась сама. Что-то на тебя не похоже, – ласково попенял Брунар. – Стоило только припугнуть иском о незаконном вторжении в частные владения и потрясти перед носом бумажкой в роли искового заявления, как мадам Бенорель испарилась мигом. Три часа назад, – многозначительно уточнил он. – Что же вы, Дюлен, не помогли нашей баронессе избавиться от оккупантов? Вы, я так понял, давно в замке.

– По правде говоря, мне самому не хотелось попадаться баронессе на глаза, – вывернулся Люк. – Я ведь тоже не очень законно полазил тут с видеокамерой.

– И где же ваш инструмент?

– Отнес в машину.

– Так это ваш «ягуар» у замка? А я-то переволновался: чье еще авто? Вроде бы все папарацци бежали, неужели кто-то умудрился остаться?

– Чтобы доснимать привидений? – предположил Люк.

– Вот именно, – усмехнулся юрист и уже серьезно добавил: – Неприятная история с нашим Аленом.

– Куда уж там, – вздохнула я, хотя сейчас его исчезновение больше не казалось мне такой уж необратимой катастрофой и вопрос о том, почему Брунар не известил меня о сумме долга, волновал значительно сильнее. – От шефа полиции никаких известий?

– Никаких. – Брунар покряхтел. – Но будем надеяться на лучшее. Не так ли? Кстати, Нана, у тебя, оказывается, кроме Бенорель еще гости? Наш старина Герен просто очарован этим учителем истории, как его?

– Мсье Фюже. Ох, я ведь обещала мальчику показать вид с Капустной башни!

– Какому еще мальчику?

– Внуку этого мсье Фюже.

– Так он не один?

– Нет, с одиннадцатилетним внуком. – Я удивленно посмотрела на адвоката. – Вы же сами сказали «гости» во множественном числе.

– Мсье Фюже и мсье Дюлен. Я не видел никакого внука. Еще одно таинственное исчезновение? Извини, Анабель, но на месте мальчишки я бы уже давным-давно самостоятельно побывал на любой башне.

– А в сегодняшней неразберихе особенно, – добавил Люк.

– Как насчет кофе, господа? – предложила я, все еще не решаясь задать главный вопрос.

– Дружочек, только позволь мне похозяйничать на кухне самому, – взмолился Брунар. – Ваш услужающий уже пытался напоить меня жуткой отравой, пока ты полдня спасалась в ванне от Бенорель.

Брунар сосредоточенно варил кофе в трех турочках одновременно. Это походило на священнодействие. Люк был поражен, что в замке нет нормальной кофеварки.

– Кстати, Эдуар, – спросила я, глядя на турочки, – а где наша крошка Пат? Я не видела ее с самого утра.

– Крошка Пат! – хмыкнул Брунар. – Боюсь, что она теперь в жизни не простит меня. Я ведь гнусно и бестактно обошелся с мадам Бенорель! Наша разобиженная Патрисия покинула замок вместе со своей клиенткой. А жаль. – Брунар как-то особенно взглянул на Люка. – Я бы познакомил вас с ней, Дюлен. Моя племянница очень хорошенькая. И у вас, так сказать, родственный бизнес.

От откровенного сватовского тона Брунара мне стало не по себе. Но Люк не повел и бровью!

– Кстати, мсье Брунар, если не секрет, сколько Бенорель была готова выложить за замок? – небрежно спросил он.

– Секрет, – игриво отозвался Брунар. – Коммерческая тайна. Только мадемуазель де Бельшют вправе разгласить ее.

– Эдуар, но я тоже не знаю.

– Неужели? Разве вы с Патрисией не обсуждали цену?

– Нет. Мы как-то больше говорили о другом. Но мне хотелось бы знать. Сколько?

– Видишь ли, Нана, замок находится в весьма запущенном состоянии, да и бытовые удобства весьма далеки от требований современного человека. Взять хотя бы ванные комнаты. Всего четыре! И этот допотопный водонагреватель, я уж не говорю об электричестве и единственном номере телефона. О, господа! Наш кофе готов. Анабель, тебе не трудно подать мне чашки?

– Эдуар, сколько? – Я поставила перед ним три чашки.

– Видишь ли, Нана, сами постройки, так сказать каменные стены, плюс земля стоят миллионов сорок, не больше.

Сорок миллионов! Я не поверила своим ушам. И ради каких-то двухсот тысяч я должна продавать замок? Терпеть издевательства Бенорель, других покупателей? Но я ничего не сказала, Люк тоже молчал.

– Конечно, кое-какие коллекции, гобелены, мебель, портреты… Но ведь здесь нет ни одного настоящего шедевра, Нана, просто старинные вещи. Ну, на круг, с учетом, так сказать, обстановки и сада, цена раза в полтора, в лучшем случае – в два побольше. Но вообще-то, Нана, мне не хотелось бы обсуждать это при мсье Дюлене. Надеюсь, вы не обидитесь, мсье? Вы же меня понимаете?

– Естественно. – Люк кивнул. – Девяносто шесть.

– Что девяносто шесть? – Не поняла я.

– Девяносто шесть миллионов по оценке экспертов Министерства культуры. Они – чиновники, ни на грош не завысят цену. Не скрою, японский бизнесмен Сикаруки-сан, уверен, господа, это имя вы знаете, выложил бы и все сто, а при умелом подходе – сто три, сто четыре. Мадам Бенорель, с учетом ее снобизма, наверняка подписала бы купчую не на меньшую сумму. Похоже, мсье Брунар, гонорары вашей племянницы измеряются миллионами? Не так ли?

– Боже мой… – прошептала я.

– А-а-а! Там привидения! – Вдруг в кухню со стороны подвалов выскочил Винсент и прижался ко мне, обхватив за талию, словно я была его мамой.

– Где?

– На Капустной башне! В башне! В подвале! Везде!

Общими усилиями мы кое-как успокоили внука мсье Фюже. Сейчас это был просто перепуганный до полусмерти ребенок, а вовсе не вчерашний исторический вундеркинд.

Брунар угостил его кофе, а Люк, присев рядом на корточки, очень убедительно уговорил мальчика сходить туда всем вместе еще раз, чтобы удостовериться в отсутствии каких бы то ни было сверхъестественных существ.

Идти подвалом Винсент отказался категорически, поэтому мы отправились по крепостной стене. Низкое небо было по-прежнему затянуто тучами, но дождь перестал. Деревья и цветники под нами выглядели очень грустно – всюду сломанные ветви, погубленные цветы, кое-где валялись куски сорванных крыш. Хорошо, что вовремя появился Винсент, думала я. Плохо, конечно, что он напуган, но мы поможем ему справиться со страхами и переживаниями. А что делать мне с моими переживаниями? Как вместить новый образ папиного друга и его племянницы?

Мы вошли в Капустную башню, поднялись по лестнице. Все было тихо. На верхней площадке Винсент успокоился окончательно и виновато произнес:

– Госпожа баронесса, я вообще-то был тут ночью. Только, пожалуйста, не говорите деду! Он будет смеяться. Я ведь и ночью слышал разные голоса! Я нарочно пришел сюда снова, чтобы убедиться, что мне тогда показалось. Но я опять услышал голос! Может, потому что я был один? Да, госпожа баронесса?

– Может быть, – сказала я, понимая, как мальчику нужна поддержка. – Когда я одна, я тоже иногда слышу голоса моих любимых людей и даже разговариваю с ними.

– Но это были чужие голоса, госпожа баронесса, мне совсем не хотелось с ними разговаривать! Но я все равно пошел посмотреть, кто это, но ничего не увидел, кроме штыря. А теперь нет и штыря.

– Какого штыря? – удивилась я. – Нет тут никакого штыря!

Винсент вздохнул и рассказал про какой-то штырь, якобы торчавший ночью из пола площадки башни, который на его глазах за сто шесть секунд опустился вниз и слился с полом.

Я не понимала ровным счетом ничего! Люк и Брунар – явно еще меньше.

– Почему ты утром не рассказал об этом госпоже баронессе? – спросил юрист, пытаясь извлечь хоть какую-то здравую подробность.

– Я говорил всем! Я всем сказал про привидения! Но мне никто не поверил, а дед даже обругал! Вы же мне и сейчас не верите? Правда, госпожа баронесса? Не верите? Но штырь был. У него шляпка в виде квадратика. Я его найду!

Мальчик опустился на колени и стал ползать по плитам. Я проследила за ним глазами и вдруг возле скамьи увидела сечку для капусты. Я еще не успела подумать, откуда она тут взялась, как Винсент радостно сообщил:

– Нашел! Вот этот квадратик! Чем бы поддеть? – Схватил сечку, подцепил одну из мелких плиток и потянул вверх.

Удивительно, плитка поддалась, вытягивая железный штырь за собой. Мы смотрели на штырь как завороженные. Потом вдруг раздался скрежет, лязг, и за спиной мальчика начали расходиться плиты. А он все тянул и тянул вверх этот самый штырь.

– Вот видите, а вы мне не верили, – с гордостью произнес внук историка, распрямился, намереваясь сделать шаг назад – прямо в проем между плитами.

Мы оцепенели. Первым отреагировал Люк, прыгнул на мальчика, на лету резко отбрасывая его от разверзшейся дыры, из которой вдруг послышались вопли и стоны. Винсент благополучно откатился к скамье, а я узнала голос моего брата! Однако Люк не удержал равновесие, обрушиваясь прямо в проем, но тем не менее успел вовремя зацепиться за край плиты и повиснуть на руках.

– А! О! О-о-о! – неслось из глубины.

– Ален! – закричала я. – Братик!

Тем временем штырь начал медленно врастать обратно в пол, а плиты-створки – сходиться, норовя вот-вот раздавить Люка. Теперь уже не растерялся Винсент, заклинив шляпку штыря сечкой, а Брунар шагнул к проему и протянул руку.

– Держитесь, Дюлен!

Я тоже приблизилась. При дневном свете было видно, что между раскрывшимися плитами вниз ведут ступени деревянной лестницы, древней и гнилой. Темнота в самом низу, но на глубине метров трех над черной бездной на каком-то одиноком качающемся куске лестницы полусидит-полулежит Ален и выкрикивает что-то бессвязное. Из дыры тянет жуткой гнилью и вековой затхлостью. Боже мой, подумала я, вспомнив, что у Люка аллергия, только бы он не задохнулся! Все происходило молниеносно и как под водой одновременно.

– Лучше найдите фонарь и веревку, – ответил Брунару Люк, и по лицу и голосу я убедилась, что его уже мутит от вони.

– Вот фонарь, мсье. – Винсент протянул ему почти игрушечный фонарик. – Я сбегаю за веревкой!

– Люк! Пожалуйста, – хрипло зашептала я, потому что мешал комок в горле. – Вылезай! Ты задохнешься! Вызовем спасателей, они…

– Некогда, лучше свяжи свою шаль с пиджаком Брунара и еще с чем-нибудь подлиннее, – перебил меня Люк и закашлялся, а его глаза уже слезились от вони. – Деревяшка под твоим братом может обломиться в любой момент.

Мы связывали вместе все, что могли, из одежды, со страхом наблюдая, как Люк уверенно спускается по выступам камней к останкам лестницы. Наконец он подобрался к моему вопящему брату, с ловкостью иллюзиониста обмотал его нашей импровизированной веревкой, и мы втроем – Брунар, Винсент и я – выволокли Алена наружу. Кошмар! Брат едва держался на ногах, уверяя, что он уснувшая Белоснежка, и ругался, зачем мы его разбудили, ведь еще не приехал прекрасный принц…

Брунар и Винсент водворяли Алена на лавку, а я с «веревкой» метнулась к дыре: я больше не могла слышать надсадный кашель Люка, доносившийся из недр башни.

– Вылезай скорее! – закричала я вниз, кидая туда «веревку».

Но или я сделала что-то не так, или Люк устал, но он сорвался и поехал вниз по каменной стене. Я чуть не умерла! Но он опять умудрился быстро зацепиться за что-то. На наше счастье, «веревки» еще хватало, но Люк лишь крикнул: