Текст книги "Несовместимость (СИ)"
Автор книги: Натаэль Зика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
Отцы некоторое время ещё попрепирались, и пришли к общему знаменателю – до регистрации молодёжь поживёт здесь, чтобы лишний раз не дёргать младенца, а после переедет к себе, в новый дом.
После чего женщины удалились в детскую, а мужчины перешли в кабинет Андрея Геннадьевича.
– Так, сват и зять, а теперь поговорим о серьёзном, – Талов по очереди окинул собеседников тяжёлым взглядом и хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – У Гошки твоего, Андрей, в браке был рождён ребёнок. Мальчик. Да, я в курсе, что он от ребёнка отказался, а бывшая жена уже снова выскочила замуж. Но где гарантия, что через несколько лет ей не взбредёт в голову потребовать для мальчишки кусок пирога? Я собираюсь ввести Егора в Совет директоров, а в дальнейшем и выше. И категорически не согласен делиться с чужими кровью и потом заработанными деньгами.
– С этой стороны не будет проблем! – заверил Горин-старший, Егор не успел и рта раскрыть. – Мой сын оформил отказ от отцовства, так как не является родителем этого ребёнка. Мы делали ДНК-тест, если что.
– Точно не родной? – вскинул брови Талов. – Я думал, это просто уловка, чтоб не платить алименты три года на бабу и восемнадцать лет на пацана.
– Да, точно. Эта су…амка собаки пыталась навесить на нас нагулёныша, – подтвердил Андрей Геннадьевич. – К счастью, моя сразу заподозрила подставу, сделали тест, всё подтвердилось.
– Надо же! – покачал головой Талов. – Никогда бы не подумал – Анна производила впечатление порядочной женщины.
– Да откуда порядочность у нищебродов? За тёплое место они готовы мать родную продать, – фыркнул Горин-старший. – В общем, с этим мы разобрались. Более того, по моим сведениям, ребёнка признал его родной отец и уже оформил на себя официально.
– Хорошо, одной проблемой меньше, – довольно произнёс будущий тесть, а у Егора защемило сердце.
«Признал и переписал на себя? Быстро, однако. Впрочем, я тоже резину не тянул… Но Мишка – мой сын! Мой, а не Дивина! Чёрт, как же всё завертелось, перемешалось…»
И мысленно пообещал себе, что как только разберётся с родителями и навязанной женой, сразу подаст иск в суд. Анне придётся предоставить ребёнка для проведения экспертизы, а он, Егор, проследит, чтобы тест никто не подменил или не испортил.
«Мишка должен узнать, кто его настоящий отец! Дивин всего лишь отчим, и плевать, что там написано в свидетельстве о рождении. Из-за Анны мальчику придётся жить с неродным, а зачем Дивину чужая кровь? Ясное дело, любой мужик хочет растить собственных детей и не горит желанием тратиться на приблудышей. Как только у Дивина появится кровный сын или дочь, Мишка в полной мере на себе почувствует, что он там лишний. Вот тогда-то я и налажу с ним контакты, открою глаза на подлость его матери. Что, Анюта, думала отнимешь у меня сына, выставишь идиотом, посмеёшься надо мной – и всё сойдёт тебе с рук? Нет, милая, придётся отвечать».
Разошлись, довольные собой.
И каждый из мужчин был уверен, что все козыри именно у него в руках.
Расписались тихо, без шума.
Даже посещать ЗАГС оказалось не обязательным: Горин-старший оплатил выездную регистрацию, и всё произошло прямо у них в доме. Присутствовали родители с обеих сторон, сами брачующиеся и двое свидетелей – помощник Андрея Геннадьевича и домоправительница Таловых.
После посидели за праздничным столом, обсудили, когда молодая семья переезжает в теперь уже свой особняк. И померились подарками.
От Таловых новоиспечённой семье достался дом со всей меблировкой и большим участком в черте города. А также неплохой счёт на имя Олёны.
Как Макар сказал – на булавки дочке, внучке на бантики.
Горины повосхищались щедростью сватов и преподнесли свои презенты – дорогущий внедорожник и деньги. На этот раз счёт был оформлен на Егора и комментариев от Андрея Геннадьевича – на что они пойдут – не последовало. Единственно, свёкор попросил молодых не спешить с переездом.
Мол, разве вам плохо у нас? Тут столько нянек, а там ещё ни кухарки не нанято, ни горничной, ни дворника…
– Кстати, да, – быстро сориентировалась Олёна. – Лучше оставить Агашу здесь. Мама, – она улыбнулась в сторону свекрови, – присмотрит. Я ей доверяю, как себе. А мы займёмся обустройством. С ребёнком я не смогу уделять много времени хозяйским вопросам, найму персонала, а ведь ещё надо и за мужем поухаживать…
Горин-старший побагровел лицом, возмущённо крякнул и открыл было рот, собираясь эту идею разнести в пух и прах, но его опередила Меланья.
– Что же ты, дочка? А я? – всплеснув руками, возмутилась матушка. – Мы с отцом не хуже сватов могли бы присмотреть за единственной внучкой! Римма уже и так нанянчилась, ей наверняка хочется отдохнуть, а я Агату только пару раз и подержала…
– Да, дочь, странное заявление, – отец бросил на Олёну сердитый взгляд. – Нас ты, как я вижу, совсем со счетов списала? Нет, что не хочешь тащить дитя в необжитое место, это правильно, это я одобряю! Сначала обустройтесь как следует, потом и девочку перевозите. Но почему внучка не может погостить у нас? Или ты думаешь, что мы будем заботиться о ней хуже сватов?!
И тут Егор понял, что пора вмешаться.
– Стоп! – он даже руку поднял, привлекая внимание. – Никто никого обижать не собирается, что вы выдумали? Просто посмотрите – де…очка совсем крошка, для неё каждый переезд, смена обстановки – стресс. И, мама, – с этими словами он показательно обратился к Меланье Архиповне, – я ни капли не сомневаюсь, что вы обеспечите малышке самые лучшие условия. Но Агата привыкла к этим комнатам, этой обстановке и к рукам моей мамы, нашей домоправительницы и няни, а ваш дом для неё чужой точно также, как и наш с Олёной особняк. Мы не хотим травмировать ребёнка внезапным переездом, а вы предлагаете именно это и сделать, только не к нам, а к вам. Так в чём тогда смысл откладывать наше воссоединение под одной крышей?
– Да, зять, ты прав, – после секундного замешательства кивнул Талов.
– Давайте поступим так, – продолжил Егор. – Чтобы никому не было обидно, и чтобы не травмировать ребёнка, пусть Агаша живёт, как и где жила, а вы просто будете почаще её навещать.
– Каждый день! – встрепенулась Меланья. – Я стану приезжать к десяти, кормить нашу красавицу, а потом укладывать её спать.
Римма Геннадьевна уныло посмотрела на мужа и выдавила сватье кривую улыбку.
– Можно через день или дважды в неделю. В общем, обсудите это позже, – Егор подошёл к жене и взял её за руку. – И через месяц, когда она привыкнет, начнёте забирать внучку на столько, на сколько сами договоритесь. Сначала на несколько часов, а потом и на несколько дней – на все выходные или больше.
– Через месяц? – уловил важное Талов. – Вы что же, целый месяц собираетесь обустраиваться? Или планируете забрать дочь, когда ей время придёт идти в первый класс?
– Нет, папа, что ты! – инициативу перехватила Олёна. – Конечно же, мы хотим как можно скорее забрать дочку к себе, но нужно исходить из её интересов, а не из эгоистических желаний взрослых.
Обе родительские четы уставились на Олёну, ожидая продолжения.
– Я не долечилась, как ты помнишь. И если хочу через полтора-два года подарить вам ещё одного внука, то в ближайшее время мне нужно вернуться в Европу и завершить курс. То есть я едва-едва успею нанять прислугу, разложить вещи и перевезти дочь, как придётся снова собираться и отправлять малышку обратно. Она даже привыкнуть к нашему дому не успеет! Но если ты считаешь, что одной внучки вам достаточно, то я…
– Довольно, – подал голос Талов, – я всё понял! Значит, поступаем так – пока Олёна не вылечится, Агата будет жить то у вас, – он кивнул Андрею Геннадьевичу, – то у нас.
На этот раз он кивнул просиявшей жене.
– Постепенно приучим девочку и к нам, и к нашему дому, а потом составим график, чтобы никому не было обидно. Допустим, неделю у вас, неделю у нас. Так никто не успеет ни устать, ни сильно соскучиться.
– А родители что же? – недовольно заметил Горин-старший. – Они кому рожали – нам, что ли?!
– А родители пусть обустраивают гнёздышко, лечатся и работают над наследником! Это потом, когда Олёнка вернётся из своих Европ и забеременеет, семья воссоединится. Или лучше нет – беременной нужен покой. Когда родит внука, и тот подрастёт немного, тогда родители заберут Агату в свой дом. Что мы, вчетвером не справимся с одной малышкой? Это и в наших интересах!
– Справимся, конечно, – скривился Горин-старший. – Но как-то неправильно всё это. Дети должны расти рядом с родителями!
– Олька в Европе, Егор в Воронеже и Москве, а Агата где? В самолётах, летая от отца к матери и обратно?
– Но это не навсегда. Как вылечится, вернётся и…
– И новая беременность. Перепады настроения, тяжелое поднимать нельзя, нервничать нельзя, не дай бог, угроза и придётся лечь на сохранение. Так и будет девчонка перекати полем болтаться?
Андрей Геннадьевич вздохнул и развёл руками.
– Признаю, сват, ты прав – проще оставить, как есть.
– Макар, но что это за семья, когда жена там. А муж здесь? Егор… Андреевич молод и горяч, а вокруг столько соблазнов. Надо ли им разлучаться? – вмешалась Меланья. – Пусть едут вместе, заодно и поддержит Олёнушку.
– Что бы, ты, мать, понимала?! – не замечая, как покраснел от злости Егор, продолжил Макар Гаврилович. – Там соблазнов ещё больше, а присмотра меньше, нас-то там нету! Как только Олёна уедет, я зятя к себе заберу и сразу начну вводить в курс дела. У меня не забалует – на карачках домой приползать будет, чтоб ни на что левое ни сил, ни желаний не хватало.
Талов хлопнул по подлокотникам и встал.
– В общем, родственники, так и сделаем – внучка по графику, Олька – неделю на обустройство дома и марш долечиваться. А Гоша, то есть, Егор Андреевич – неделя на помощь жене и всякие новобрачные шуры-муры, а потом милости просим ко мне.
Глава 32
Олёна едва дождалась, когда родители уедут, Егор отправится с отцом в его кабинет, а Римма Евгеньевна отвлечётся на прислугу, и под предлогом внезапной головной боли ушла в выделенную ей комнату.
Свекровь надоела со своей заботой хуже горькой редьки!
Если не воркует над девчонкой, так выносит мозги невестке... Зудит и зудит – какая плохая была Анна, как та не подходила сыночку, обманула, подсунула им нагулянное дитя. И с ней, с Риммой Евгеньевной, держалась так, будто по меньшей мере царского рода, а не обычная нищебродка с задворков страны.
И тут же, почти без перехода, свекровь принималась петь дифирамбы ей, Олёне.
Какая она умница и красавица, какую замечательную внучку родила, да как чудесно они все заживут. Особенно после того, как Макар Гаврилович передаст бразды правления Егорушке. И тогда им больше незачем торчать в Воронеже, придёт время покорять столицу.
– Купим особняки на Рублёвке, – захлёбывалась от восторга Римма Евгеньевна. – Рядом участки возьмём, чтоб не далеко ходить в гости было. Познакомимся с разными знаменитостями, нас станут везде приглашать. И…, – она даже зажмурилась от предвкушения, – однажды в телевизоре покажут. Нет, а что? Кто достойнее нас? Вон, Усмановы два года назад в Москву перебрались и уже в новостях засветились, а мы ничем не хуже!
И ничего, что эти Усмановы, о которых свекровь все уши прожужжала, в хронике происшествий засветились, а не на приёме у президента?
Аж челюсти сводило сначала от кислоты, а потом от сахара! Но делать нечего – приходилось терпеть и делать вид, что такое общение ей приятно.
Ничего, ещё день, и они переберутся в особняк, а там уже она, Олёна, хозяйка.
Молодая женщина приказала горничной принести чаю и чего-нибудь перекусить, после чего села к столу и задумалась.
Как же она так просчиталась? Зачем поощрила Андрея, теперь такая Санта-Барбара закрутилась, что без пол-литры, как говорит отец, и не разберёшь. Хотя… Тут одной поллитровкой не обойдёшься.
Как дурочка повелась на старика, подумала, что раз тот потерял от молодого тела голову, то быстро бросит свою старуху и женится на ней, на Олёне. Она даже забеременеть решилась, чтоб уж наверняка ему некуда было деваться. Да не помогло. Нет, ребёнку Андрей обрадовался, тем более что она уверила его – ношу мальчика. Но сразу дал понять, разводиться не будет. И предложил выход – свести её с Егором. Мол, вон и мать мечтает, что ты станешь нашей невесткой. Дитя на Гошку запишем, жить в одном городе будем, так что ничто и никто нам не помешает продолжать встречи. А я тебя не обижу.
Пришлось согласиться – выхода-то не было. Да и Егор в мужьях ей нравился куда больше, чем разменявший шестой десяток Андрей.
Последнего после всего она люто возненавидела и твёрдо решила отыграться.
Причём на всей семейке.
«Вы мне заплатите! – шептала она, комкая пальцами край рукава. – За всё заплатите! Один Горин обманул – использовал втёмную, а теперь думает, что я по-прежнему буду его ублажать… Старый пер...ун, да кому ты сдался, счастье такое?! Спи теперь со старухой, раз не захотел с ней разводиться.
Второй мной и вовсе пренебрёг. Жаль, что сорвалась задумка с якобы его отцовством Агатки. И как только Егор догадался тайком переделать тест? Я ж специально в ту консультацию таскалась, куда его курица ходила. Бешеные деньги заплатила, чтоб нашу с ней кровь поменяли для теста ДНК. Потом по ушам Римме ездила, пока она не уверовала, что Анька от другого родила. И всё зря… Нет, поначалу идеально вышло, но почему-то свою нищенку он так и не забыл. И щенка тоже. Но всё равно сложилось по-моему – Егор, как ни кочевряжился, но жениться на мне пришлось. И девчонку на себя записать-таки ему пришлось. А отродье от Аньки теперь безотцовщина. Мучайся, заслужил!
Ещё Римма эта, дура набитая. Надоела, сил нет! Липучая, беспардонная, под своим носом ничего не видит, а туда же – учить других, как надо строить семейные отношения! Вот и расти теперь «внучку». Тетёшкай и умиляйся. Пока».
Где-то в глубине дома стукнула дверь, и донёсся сердитый детский плач. Олена скривилась – опять орёт! Что за противный ребёнок! Одна радость – на ближайшие пару лет она от неё отвязалась. Пусть кто нагулял, тот и растит, а она… она поживёт в своё удовольствие. Единственно, надо будет как-то исхитриться с беременностью. Врачи давали отцу максимум два с половиной года, и шесть, даже семь месяцев уже прошло.
«В крайнем случае, если отец уже будет лежачий и всё такое, – совру, что беременна. Мол, срок маленький, но плод отлично развивается. Куплю снимок и заключение, это не проблема. И надавлю на папу, чтобы перевёл активы и бизнес на меня. Дескать, зять может хвостом вильнуть, загулять и начать тратить деньги на любовниц, а я сберегу имущество для настоящего наследника! Слышала, что раковые больные от боли мучаются, надо будет с разговором попасть в момент, когда укол уже не действует. А то и заплатить медсестре, чтоб пропустила один, вколола витамины вместо обезболивающего, чтоб у него мозг толком не соображал. Расскажу, как Андрей меня взял силой и признаюсь, что Агата – от него, но Егор, дескать, об этом не знает. Отец непременно разозлится, но по болезни уже ничего сделать не сможет. Уговорю его оставить Егора в неведении, мол, его сына ношу, люблю-не могу, не рушь моё счастье. Девчонка так и так живёт у Гориных, нам не мешает. Просто перепиши всё имущество на меня, чтоб Горин-старший губу закатал и руки к чужому не тянул».
Она даже причмокнула, представляя, как это обыграет. Только момент нужно правильно выбрать!
Ничего, она хорошо подготовится!
А с Андреем разыграет вторую карту – как ни противно, но ещё раз переспит с ним, и потом объявит, мол, беременна от тебя. И точно мальчик.
И выдвинет ему ультиматум: «Если не перепишешь на меня контрольный пакет и не положишь на мой счёт солидную сумму, я во всём признаюсь мужу и твоей жене, а ребёнка брошу в роддоме!»
Скандала он не захочет, придётся раскошеливаться. И когда всё имущество – или большая его часть – сосредоточится у неё в руках, она отомстит.
По миру пустит – это самое малое, чем Горины должны заплатить! Все трое, нет, четверо – ещё же эта мелкая пакость.
Между тем детские вопли усилились, и Олёна в раздражении повернулась – неужели к ней несут? Зачем?!
– Ненавижу! – прошептала под нос. – Ненавижу эту дрянь! Мало того, что девчонкой родилась, спутала мне все планы, так ещё я из-за неё едва не умерла! Если бы не Агата, мне не удалили бы матку, и всё в моей жизни было бы хорошо. А теперь – кому я нужна, калека?! Сколько денег пришлось отвалить, чтобы эта тайна не вышла за пределы клиники! И сколько ещё придётся платить? Лучше бы она умерла или вовсе не родилась...
Дверь открылась, и на пороге появилась Римма Евгеньевна.
– Олёнушка, Агаша хочет к маме. Покачаешь, пока я за бутылочкой схожу?
Скрипнув зубами, Олёна взяла орущего ребёнка и выдавила из себя улыбку.
Ещё не время снимать маску!
Она потерпит, ведь месть – блюдо холодное…
***
Поначалу она чувствовала себя несколько не в своей тарелке, но Михаил держался безупречно и при каждом удобном случае подчёркивал – не словами, а делом – как бережёт и ценит жену.
А на Мишеньку фиктивный муж и вовсе надышаться не мог.
Аня про себя удивлялась – как? Ну как может мужчина так относиться к чужому ему ребёнку?! По крови чужому, но официально малыш теперь считается сыном Михаила Дивина…
И ведь Дивин не притворялся – она не раз замечала, как изменялось выражение лица, стоило ему взять мальчика на руки или просто склониться над ним, когда тот лежал в своей кроватке! Такое не придумаешь, не сыграешь – Михаил смотрел на маленького тёзку с такой любовью, так бережно и нежно с ним обращался, что материнское сердце не выдержало.
И Аня потихоньку, незаметно для себя начала отпускать прошлое: то, что случилось недавно, оставив на сердце и в душе рваный шрам, и то, что произошло семь лет назад, надвое перечеркнув всё на «до» и «после».
Жизнь постепенно начала налаживаться.
Работа в компании ей нравилась, бывший супруг и его семейка оставили их в покое, сынок рос и радовал, горничные, няня, кухарка и прочие наёмные работники не только безукоризненно выполняли свою работу, но и относились к новоиспечённой хозяйке с большим дружелюбием.
А в Мише в доме все и вовсе души не чаяли.
Все, кроме родителей Михаила.
К счастью, они жили отдельно. И единственная встреча – сразу после возвращения в Питер – хоть и оставила после себя неприятное послевкусие, но так и осталась единственной.
Аня была уверена – если бы Михаил тогда не стоял рядом и не сверлил отца с матерью тяжёлым взглядом, те не преминули бы высказать ей своё возмущение и пренебрежение.
И она не могла их в этом винить.
Не после того, что узнала, нет!
Родители просто защищали своего ребёнка. Да, уже давно взрослого, но для папы и мамы дети всегда остаются детьми, хоть пять им лет, хоть пятьдесят.
В случившемся с сыном несчастье они по-прежнему винили её, Анну. И хоть до последнего времени она о произошедшем ничего не знала, косвенно имела к тому отношение. Ведь это к ней рвался Михаил, к ней, оставленной после их первой ночи, стремился, забыв об опасности!
Родители Михаила тоже виноваты, если бы не их вмешательство, он не попал бы в аварию, не было бы семи лет разлуки и…
И не родился бы Мишутка.
Нет, на такое она не согласна! Сын – лучшее, что с ней произошло. И самое ценное, что у неё есть. Бесценное! Ради него можно было претерпеть боль предательства и разочарования.
Да, теперь она лучше понимает родителей Дивина. Они приложили руку, но не хотели сыну зла. Просто пытались оградить его, спасти от тлетворного влияния очередной охотницы за сладкой жизнью.
– Мама и папа виноваты, но они не виноваты, – объяснял ей Михаил. – Это всё Кирилл устроил, но тогда никто и подумать не мог, что Кир на такое способен! А сейчас, когда я наконец всё выяснил, им сложно это принять. Просто дай нам всем время!
Так и получилось, что по своей инициативе Дивины-старшие семью сына не навещали, а приглашать их он не спешил. Равно как и вывозить Аню с малышом в дом родителей.
Если мать, Екатерина Максимовна, ещё как-то пыталась создать видимость нормальных отношений и время от времени передавала приветы невестке и внуку, то отец, Василий Романович, всем видом показывал, насколько не принимает новых членов семьи. И пока сын не опомнится, ни о каком конструктиве речи быть не может.
– Анна Сергеевна, – горничная прервала размышления хозяйки.
– Что? – встрепенулась та. – Миша проснулся?!
– Там… Приехали Василий Романович и Екатерина Максимовна, – запнувшись, доложила девушка. – Просят вас спуститься. Их Марина Николаевна в гостиную проводила…
«Ну вот, только вспомнила», – растерянно подумала Аня.
– Они меня пригласили или это обязанность хозяйки? – решила уточнить Анна.
– Просили передать, что ждут вас, – горничная лишь подтвердила наихудшие предположения.
– Хорошо, иди, я сейчас. Пусть им подадут… не знаю – чаю, кофе? В общем, узнайте, чего им хочется, хорошо?
– Конечно, не беспокойтесь, – кивнула девушка.
И ушла.
А Аня осталась в растрёпанных чувствах: идти страшно, проигнорировать тем более.
Михаил из-за них и так поссорился с родителями, не хватало ещё ей подлить масла в огонь!
Может быть, позвонить ему? Спросить, что делать?
И сама себя одёрнула – зачем беспокоить? Наверняка бросит всё и сорвётся сюда. Что она, маленькая что ли? Сама справится.
Выдохнув – в конце концов, не съедят же они её! – Аня пригладила волосы, коротко мазнув взглядом по своему отражению в зеркале, и отправилась на Голгофу.
– Анечка! – бросилась к ней Екатерина Максимовна. – Ты прости нас, дураков старых!
И от изумления молодая женщина едва не впала в ступор – «Анечка? Прости нас?!»
– Пока тест не получили, думали, обман, – продолжала свекровь. – Ты сама мать, должна понять – мы переживали за сына, вот и наворотили дел. Не со зла, по незнанию.
Анна продолжала непонимающе хлопать ресницами.
– Были неправы, – прогудел Дивин-старший. – Мать, отстань от девочки, видишь – на ней лица нет! Эй, кто там? Воды принесите! Присядь, Аня, поговорим.
И она послушно села, чудом не промахнувшись мимо стула.
В гостиной суетились горничная и домоправительница, спешно накрывали на стол, кто-то всунул ей в руку стакан с водой, и Аня машинально глотнула.
В голове слегка прояснилось.
– А ну, кыш отсюда, – Василий Романович дождался, когда все приборы и блюда расставят и не слишком вежливо выставил прислугу вон. – Аня, хочешь чего-нибудь съесть? Выпить?
На каждый вопрос она отрицательно качала головой. Говорить почему-то не получалось – то ли голос пропал, то ли горло пересохло.
– Мы, Аня, наворотили дел, но не по злому умыслу, – продолжил Дивин-старший. – Тогда нас с панталыку сбил этот мальчишка, Жоров. Пришёл ко мне на работу и вывалил, мол, окрутила Мишку одна девица. Если б в такое верил, говорит, то решил бы, что она на друга приворот навела – Миша никого не слушает, ходит за девчонкой как под гипнозом, во всём ей потакает, собирается предложение делать. А та, разумеется, не откажется. Но девка – мало того, что из Тмутаракани и без гроша за душой, так на ней пробы ставить негде! Изображает из себя едва не святую, а на самом деле с кем только не кувыркалась! Даже с ним, с Кириллом. Но он сразу ей заявил, мол, ни на что не рассчитывай. И она мигом переметнулась к Мишке. А тот повёлся. В общем, спасать надо парня!
Дивин-старший тяжело вздохнул.
– Я не сразу поверил, для начала навёл справки. И правда – девочка приехала из далёкой провинции, родители звёзд с неба не хватают, с хлеба на квас перебиваются. Учится хорошо, но Кирилл сказал, что за отличные отметки она с преподавателями спит. А что не афиширует свои похождения – тоже понятно. Надо хоть видимость репутации сохранять, а то замуж никто не возьмёт. Но что не святая уже и так ясно – с Кириллом спала, с Максимом тоже. Это ещё один одногруппник Миши, его к нам Жоров привёл. Мол, может подтвердить. Мы схватились за голову и к сыну – опомнись, она тебе не пара! А он отбрил – не ваше дело! Никогда так с нами не разговаривал.
– И мы поняли, что нашего мальчика надо любой ценой вызволять, – произнесла Екатерина Максимовна.
– Раз он настолько загипнотизирован, то к здравому смыслу взывать бесполезно, – кивнул жене Дивин-старший. – Придётся действовать обманом. И мы придумали под выдуманным предлогом заманить сына в самолёт и увезти на недельку в тёплые края. В деканате я договорился, прогулов ему не поставили бы. А пока мы отсутствуем, Жоров должен был сделать тебе предложение, от которого невозможно отказаться.
– Какое? – шепотом поинтересовалась Аня.
– Ты бросишь институт, уедешь из Питера и больше никогда на горизонте у Миши не появишься. За это Кирилл передаст тебе щедрые отступные – карточку с крупной суммой. А чтобы не вздумала отказаться, Жоров должен был припугнуть, что в этом случае я устрою так, что тебя посадят. Подбросить наркотики легче лёгкого, параллельно менты с радостью навесят ещё пару висяков, и ты отправишься «на курорт» лет на пятнадцать.
– Ох, – Аня не удержала вздох.
– Мы защищали сына, – произнёс Василий Романович. – Думали, что спасаем его от хищницы. – И ведь поначалу всё так и выглядело: ты взяла деньги, бросила учёбу и исчезла, то есть, ни о какой любви с твоей сторон и речи не шло.
– Я не брала денег, – прошелестела Аня. – Ни рубля, ни у кого!
– Это мы сейчас знаем, – поморщился Дивин-старший. – Но тогда всё сошлось. Тем более нам было чем заняться. Ты уже знаешь, что выкинул Миша? Как только он понял, что болезнь матери – обман, он тут же бросился на выход. Я пытался его остановить, кричал ему, что он связался с недостойной, что ты продалась за деньги, что ты за его спиной спала с его друзьями… Но Мишка был как одержимый. Мы не смогли удержать его в самолёте. И когда он открыл дверь, пилотам пришлось остановить рулёжку. Сын выпрыгнул прямо на бетон и побежал к аэропорту.
Екатерина Максимовна всхлипнула, заново переживая события того страшного дня.
– Разумеется, я сразу связался со своими людьми, но никто не успел его перехватить. Сын добрался до такси, не знаю, какими словами убедил таксиста уступить ему место за рулём. И…
Дивин на мгновение прикрыл глаза рукой.
– Уже при подъезде к городу им в лоб вылетела машина, Мишка принял удар на себя. Мог отвернуть, тогда встречная влетела бы со стороны пассажира, то есть, таксиста, но он зачем-то пожертвовал собой.
Дивина снова громко всхлипнула, и Василий Романович погладил её по плечу.
– Успокойся, Катя! Всё позади, наш сын выжил, выздоровел и подарил нам внука!
После чего снова повернулся к Анне.
– Полгода он лежал, думали, никогда не сможет ходить. И год ушёл на реабилитацию. Когда в конечности вернулась чувствительность, мы увезли его в Германию, даже хотели остаться там навсегда. Но как только Миша смог внятно говорить, он сразу заявил, что жить будет только дома, только в Питере. И да, первое, что он спросил – что с моей Аней? Знаешь ли ты про аварию, где ты сейчас?
Мужчина помялся, словно собираясь с мыслями или набираясь решимости.
– Я сказал, что ты отказалась от него, думая, что он останется калекой. И потребовала от нас денег, пригрозив, если мы ей не заплатим, подать на тебя заявление в полицию. За принуждение к порнографии – сослалась на ролик, что кто-то запустил в сеть, дескать, его сняли и опубликовали без её разрешения.
– Я вам сама это сказала? – прохрипела Аня.
– Нет, это передал Кирилл, он выступал посредником. Видеть тебя мы не хотели: я боялся не сдержаться, а мать не отходила от кровати сына. Не до выяснения было, понимаешь?
– И вы передали ему… с ним деньги?
– Да. После чего Жоров сообщил – ты уехала, и я выбросил тебя из головы.
– А когда, спустя столько лет, Миша объявил, что женился – на тебе! И у вас есть маленький сын, – вступила Екатерина Максимовна, – мы испугались. Испугались, что ты опять исковеркаешь ему жизнь. Мы не верили в сказку о предателе Жорове и вашей с сыном неземной любви. Отец узнавал – через полтора, что ли, года после тех событий ты благополучно вышла замуж. Причём за состоятельного мужчину, то есть этим поступком только подкрепила версию Жорова – тебя интересуют только деньги. Мы не понимали, чего тебе не хватает – муж богат, ребёнка родила – зачем ты снова полезла к Мише, и с какого перепуга сын объявил, что мальчик от него? Мол, ты и имя ему дала в честь отца, и отчество – Михайлович. Утверждал, это вышло случайно, но он бесконечно счастлив, что в один из своих приездов встретил тебя в Воронеже. И между вами снова вспыхнули чувства, да такие сильные, что вы не нашли в себе сил им сопротивляться. Сказать, что мы опешили – ничего не сказать. Опять на те же грабли! Но на этот раз сын не дал нам ни малейшего шанса вмешаться – вы расписались до того, как отец хоть что-то успел бы сделать. Но мы не смирились.
Аня рвано выдохнула.
– Миша запретил нам тебя беспокоить. Предупредил – одно слово в твой или мальчика адрес, и он будет считать себя сиротой. Что нам оставалось? Только стиснуть зубы и молиться.
– И сделать тест ДНК, – добавил Василий Романович. – Вчера пришло заключение.
Бедное Анино сердечко испуганно замерло: вот как знала – нельзя было скрывать правду! Не сын Мишутка Дивину, так зачем Михаил настаивал на своём отцовстве?! Понятно же, что его родители ни за что не успокоятся, пока всё не проверят. А теперь… Боже, что будет теперь?!
– И вот мы здесь. Сын не знает, мы приехали по зову сердца и чтобы попросить у тебя прощения.
– И наконец нормально познакомиться с внуком, – прошептала Екатерина Максимовна. – Ты же не станешь этому препятствовать? Анечка, пожалуйста!
И она сложила руки в молитвенном жесте.
А у той в голове не укладывалось – что они говорят?! Внук?! А где тогда тест ДНК? Нет, она сойдёт с ума, если не разберётся, что, чёрт возьми, происходит!
– Но… как вы взяли у малыша его биоматериал, если никогда здесь не были? – осторожно поинтересовалась она.
– Мы были, но не в доме, а на участке… Один раз, десять дней назад. Узнали распорядок дня ребёнка и прибыли к одной из его прогулок. Собственно, мы приезжали каждый день в течение недели – ждали за забором, когда с ребёнком отправится одна няня. А потом всё было просто – деньги решают если не всё, то многое. В общем, охранник отвернулся, когда мы входили и выходили, няня, пока я проводила ватной палочкой у Мишеньки в ротике, тоже смотрела в другую сторону. Найти образцы сына было тем более не сложно.
– И вчера пришёл результат, – задумчиво повторила Анна.
– Да! – с жаром ответила Екатерина Максимовна. – 99,999%! Ты не представляешь, как мы счастливы! Анечка, можно… Можно нам увидеть Мишеньку?
И Анна смогла только ошарашено кивнуть, лихорадочно размышляя, что это только что она услышала?!
