Текст книги "Журнал Наш Современник №11 (2004)"

Александр ЦИПКО • Россия устояла. Надо закрепить победу (Наш современник N11 2004)

АЛЕКСАНДР  ЦИПКО

РОССИЯ  УСТОЯЛА. НАДО  ЗАКРЕПИТЬ  ПОБЕДУ

Выступление Егора Семеновича Строева, прекрасное и по форме и по содержанию, заставило меня отказаться от первоначального желания ещё раз сказать всю правду о наших либералах, о русофобии и национальном нигилизме наших так называемых реформаторов, или либералов-революционеров. Это действительно уже неинтересно – не заслуживают все эти люди так много внимания. Что умерло, то умерло.

Наступила пора не обличать, а понимать. Наступила пора задавать трудные вопросы для патриотов. Чем больше обнаруживается цинизм либералов, их духовная, моральная бессодержательность, тем больше начинаешь удивляться нашему населению, нашему русскому народу. Как могли так долго, почти пятнадцать лет, находиться на российской политической сцене люди, которые относились к народам России так, как колонизаторы относятся к туземцам, которые откровенно заявляли, что они пришли не для того, чтобы строить, а для того, чтобы разрушать, чтобы разрушить СССР, чтобы бороться с традициями российской государственности и державности, чтобы бороться с ВПК, с генералитетом, с российским патриотизмом, чтобы разрушить русский архетип, чтобы разрушить русскую деревню и т. д.

Почему народ не смог выдвинуть своих национальных героев, способных организовать моральное, идейное и политическое сопротивление разрушительной работе либералов-революционеров? Среди участников ГКЧП так и не нашлось ни одного человека, обладающего волей и способного взять под свою личную ответственность непопулярные решения.

Парадокс состоит в том, что люди, которых я и другие все эти годы разоблачали, никогда и не скрывали своих планов, никогда и не скрывали своего пренебрежения ко всему, что дорого любому нормальному русскому человеку. И тем не менее наш народ шёл за этими разрушителями – он поддержал “Демократическую Россию” на выборах на Съезд народных депутатов РСФСР, он не отторгнул беловежские соглашения, он, и это самое страшное, в трагические дни 3 и 4 октября 1993 года был равнодушен к судьбе им же избранных депутатов. Помните, тогда, после расстрела Белого дома, была у многих, у меня в том числе, вера, что Ельцину, его команде так просто не сойдёт убийство ни за что ни про что нескольких сотен невинных людей, которые пришли просто защитить закон, защитить свой парламент. И самое главное, что всё сошло. И почти  никто не знает, не вспоминает об убиенных.

Вот что страшно, вот что заслуживает серьёзного внимания, если мы всерьёз озабочены судьбой России. Можно сотни и тысячи раз обличать различные “заговоры”. Но если мы всерьёз не займёмся анализом причин поражения патриотов в борьбе с либералами, то у нас нет будущего. Самая главная задача состоит сегодня в моральном и духовном оздоровлении населения России, и в первую очередь русской, титульной нации, в преодолении тех слабостей русской души, которые весьма эффективно, с пользой для себя используют либералы-революционеры.

Ведь очевидно, что наши либералы с их разрушительными программами могли появиться, процветать только у народа, лишённого инстинкта самосохранения, с очень малоразвитым национальным сознанием. Надо отдавать себе отчёт, что во время распада СССР русские “сбрасывали” с себя не только “чужие территории”, но и свои, освоенные трудом и потом Крым, всю Новороссию; русские “сбросили” русскую Белоруссию – землю, окроплённую кровью миллионов и миллионов русских солдат. Нельзя себе представить, чтобы во Франции появилась партия, которая бы призывала бороться с традициями национальной государственности, передоверять международным организациям защиту своего суверенитета и безопасности. А у нас всё можно.

Поэтому сейчас, когда Бог нам помог и наши либералы с их либеральным движением оказались в яме, когда, по меткому определению Егора Семёновича, Россия выстояла, осталась сама собой, важно всерьёз и без спешки прояснить для себя ситуацию и собственные возможности.

Совсем недавно на VIII Всемирном русском народном соборе мне пришлось говорить, что чудо начавшегося перелома пришло не сверху, не от официальных лидеров нашего патриотического движения, а снизу, от самого народа, от околоцерковной, провинциальной интеллигенции. Растерянность, вызванная распадом СССР, крутыми переменами начала 90-х, прошла, люди увидели, что всё же они у себя дома, живут на своей земле, что им есть что защищать: своих детей, школы, музеи, что им надо рассчитывать только на себя, на свои силы. Оздоровление произошло во многом оттого, что провинция, провинциальная интеллигенция отделились от столиц, от назойливого постмодернизма, покушающегося на остатки духовного здоровья общества. Россия как национальное образование выстояла благодаря русской провинции. На мой взгляд, наиболее прочным, устойчивым, самодостаточным оказался южнорусский тип. Вообще, регионы с так называемой “частнособственнической идеологией”, которые во времена СССР не поддавались коммунистической перековке (речь идёт прежде всего о центральной и южной России), сегодня оказались меньше подвержены маргинализации, депрессивным настроениям.

Кстати, само сохранение Союза писателей России, во многом благодаря усилиям Валерия Николаевича Ганичева, также свидетельство того, что Россия выстояла. В условиях нынешнего кризиса политического или партийного патриотизма громадную роль приобретает духовный патриотизм, который у нас ещё в советские времена олицетворяли писатели-почвенники. Но сохранение духовного патриотизма в России невозможно без консолидации художников слова вокруг Российской православной церкви. Валерий Николаевич прав. На протяжении более десяти лет, после краха планов ГКЧП, либералы пытались вытеснить Союз писателей России, всех патриотов России на обочину политической жизни. Вместо этого Союз писателей России стал центром консолидации духовной, совестливой России. И теперь на организованные Союзом писателей России совместно с РПЦ Всемирные соборы стремятся попасть не только лидеры всех российских партий, но и все государственные деятели России. Сам по себе этот факт свидетельствует о кардинальном изменении морально-политической ситуации в России. Обратите внимание. Сегодня уже русского интеллигента, преданного своей стране, своему народу, мало волнует, что думают и пишут о нем либералы, так называемые западники. На сегодняшний день вся эта либеральная тусовка, которая кормилась из рук олигархов, полностью утратила какой-либо значимый, общественный авторитет. Всем стало ясно, что так называемое либеральное сообщество не в состоянии сформировать нечто общественно значимое, что оно всегда и во всех случаях преследует свои эгоистические, групповые интересы. Кстати, это обстоятельство, то есть нулевая общественная значимость оценок, формируемых либеральным сообществом, пугает его больше всего. Как выяснилось, Россия обладает большей упругостью по отношению к “либеральному нажиму”, чем страны Запада. Лидеры либерального сообщества проявляют нервозность, не знают, как себя вести в новой, непривычной ситуации, когда их способы отбрасывания политического противника перестали работать. И сам по себе этот факт дает основание для оптимизма.

Как-то неожиданно мир либеральных московских тусовок, презентаций, где шампанское лилось рекой и вокруг которого долгие годы “вертелось” телевидение, политика, вдруг стал обочиной, местом сбора проигравших политиков. Сейчас оборонным сознанием страдают не патриоты, как было десять лет назад, а, напротив, либералы.

Столыпин был прав. “Сила России таится в её губерниях, в её глубинах”. Неужели всё, что мы увидели в городе Орле, в регионах орловской области, не даёт оснований для оптимизма? Жизнь везде, где мы были, бьёт ключом, везде всё чисто, строится много нового. На улицах преобладают здоровые, одухотворённые лица. Значит, дело не в системах, а в русских лидерах, которые хотят работать для своего народа. Значит, всё дело в энергии, воле, разуме, во внутренней дисциплине самого русского человека. Всё зависит от воли, настроения людей. Дурные обстоятельства на то и существуют, чтобы люди научились их преодолевать.

Но я сейчас не о том, что вселяет оптимизм и даёт надежду, а о том, что тревожит, что нам мешает более эффективно противостоять наступлению революционеров от либерализма на остатки русского национального сознания.

Первое. Имеем ли мы адекватное представление о нашем противнике, имеем ли адекватное представление о природе, родословной нашего посткоммунистического либерализма? На мой взгляд, нет. Я считаю, что было бы ошибкой сводить всю борьбу между либеральной революцией и Россией к борьбе между западным, протестантским индивидуализмом, который покоится на частной собственности, и нашей русской соборностью, которая покоится на общественной собственности.

На мой взгляд, в рамках такой трактовки и сущности наших либералов и сущности России мы обречены на вечное поражение. Всё это мифы, создающие искаженный образ и о нашем идейном противнике и о нас самих.

Либерализм Гайдара, Чубайса и Бориса Березовского не имеет ничего общего ни с дореволюционным русским либерализмом, ни с классическим европейским либерализмом. Классический русский либерал Павел Милюков прежде всего был русским человеком, включённым в русскую историю и переживающим её драмы как личную драму. Милюков обладал русским национальным сознанием. Сама свобода для Милюкова не имела смысла вне России, более того, вне Российской империи, чьи интересы он отстаивал как министр иностранных дел Временного правительства. Русские либералы были не только патриотами, но и державниками. Наши же постсоветские либералы выросли из марксистского интернационализма и из ненависти к России как к “тюрьме народов”. Наш нынешний либерализм является продолжением марксистского классового расизма. С той только разницей, что нынешний либерализм расширил фронт борьбы с “несознательными” и отжившими классами. Марксисты в основном боролись с русским крестьянством, а сейчас борьба объявляется девяноста процентам страны, подавляющему русскому большинству, которому хотят, как говорит Березовский, “сломить волю”, сломить “русский архетип”.

Классический европейский либерализм отличается от нашего постсоветского тем, что он делает акцент на свободе равных индивидов, – он признаёт только ту свободу, то гражданское общество, которое строится на равных равными членами общества. Либерализм Локка, Милля несовместим с расизмом, с насилием меньшинства над большинством.

И второе – самое главное. Идеологи европейского либерализма говорили не просто о частной собственности, а о трудовой частной собственности. И Локк и Гегель определяли понятие “собственность” как поле, орошённое потом работника. И не выступал никогда русский человек против трудовой частной собственности. И не надо во имя корыстных идеологических и политических целей насиловать русское сознание и утверждать, что русский человек не имеет ничего общего ни с частной собственностью, ни с рынком.

Всё это глупость, идущая от незнания России. У меня иногда складывается впечатление, что наши идеологи особой русской соборности ещё более далеки от русского народа, чем так называемые революционеры-либералы. Общину ввели после Петра I во имя фискальных целей, более удобного собирания налогов для казны. Тут ничего нельзя добавить к тому, что сказал ещё в 1902 году в полемике с Тихомировым патриот и оборонец Георгий Валентинович Плеханов в своей работе “Наши разногласия”.

Русские крестьяне в своей истории работали лучше всего, с наибольшей отдачей тогда, когда получили землю в частную собственность. То есть в период нэпа. Если бы большевики выступили со своей программой общественного труда на общественной земле, то тогда никто бы их не поддержал. А они победили благодаря эсеровскому лозунгу “Землю – крестьянам”.

Поэтому согласен с Егором Семеновичем, что к концу восьмидесятых объективно назрели перемены и в советской экономике, и в советском укладе жизни. Была необходимость и в переходе к свободе как свободному выражению своих мыслей и мнения и в признании частной собственности, рынка, свободы товаропроизводителя.

И беда не в так называемых “чуждых нам ценностях Европы”, а в том, что назревшие преобразования были подменены практикой разрушения и страны, и экономики, и народного быта. В реформах, которые проводились в России, не было не только ума, но и элементарного уважения к её гражданам, к их интересам. Реформы проводились не для своего народа, а, наоборот, против этого народа. Верно сказал Егор Строев: “Как для Маркса крестьянин был непонятным “иероглифом для цивилизованного ума”, так и для некоторых наших политиков “неправильность”, в кавычках, России служит безупречным оправданием их глупости, а может быть, и преступления”.

Я уже обращал внимание на то, что, на мой взгляд, легче всего пережили лихолетье реформ, распада промышленности те люди, которые в советское время обладали предпринимательской жилкой, кто был связан с остатками частной собственности. Только теперь выясняется, что советская индустриализация, разрушение крестьянского уклада жизни были не модернизацией, не рождением нового человека, а просто маргинализацией. Теперь выяснилось, что, когда старая система разрушилась, старые системы советского принуждения к труду отпали, когда многие, очень многие бывшие советские рабочие и колхозники стали предоставлены самим себе,  у них не оказалось ни навыков самоорганизации, ни волевых, моральных качеств, необходимых для того, чтобы взять ответственность за себя и свою семью. Старый русский крестьянин ни на кого не рассчитывал, а потому научился выживать и работать при всех неблагоприятных условиях. А постсоветскому человеку очень не хватает патернализма, всех тех моральных начал, которые давали стимул к ежедневному, систематическому труду. Теперь выяснилось, что патриархальный русский крестьянин обладал куда большей внутренней самодисциплиной, большей жизненной стойкостью, чем советский индустриальный рабочий. И совсем не случайно после распада СССР, после распада советского производства и рабочие, и крестьяне утратили свою классовую принадлежность и превратились в выживающих людей.

Но всё же самое трудное позади. Маргиналы поневоле уходят. А остаются те, кто выстоял, кто сохранил в себе начала осмысленной духовной жизни. Для того чтобы закрепить нынешний перелом в настроениях, закрепить победу устоявшей России, необходимо сейчас уделить величайшее внимание качеству нашего патриотического движения и патриотической борьбы. Никаких криков, никакой ругани и брани. Ум и достоинство уверенного в себе патриота, который в открытой и честной борьбе отстаивает интересы своего народа, своей культуры – вот что нужно. Величайшее значение приобретают человеческие качества лидеров патриотического движения, их мастерство и авторитет, как людей, умеющих делать своё дело. Можно по-разному относиться к Никите Михалкову. Но однажды он сказал фразу, которая навсегда засела у меня в сознании: “Патриот, любящий Россию, может победить только на поле работы, доказывая, что русский человек умеет делать своё дело не хуже других”. Лучше всегда доказывать свой патриотизм талантом, бесспорными достижениями.

Теперь выясняется, что среди наших идеологических противников очень много поверхностных людей, мыслящих либеральными штампами, не способных к качественному мышлению. Если мы преодолеем мифологические представления и о своём противнике, и о себе, то тогда лучше поймём смысл и суть борьбы. Речь не идёт о борьбе между европейским индивидуализмом и русским коллективизмом, о праве России на свой особый путь развития. К сожалению, в критические минуты русской истории русский человек иной раз проявлял даже избыток индивидуализма. Русский крестьянин бросил фронт ещё весной 1917 года, чтобы успеть к расхвату земли. Многие русские голосовали за суверенитет РСФСР в 1991 году в надежде отколоть и украинцев, и белорусов, не говоря уже о республиках Закавказья и Средней Азии, от запасов нефти. Конечно, к таким решениям их подталкивали многие дурные обстоятельства. Но говорить, что русскому человеку не свойственен индивидуализм, не стоит.

Речь идёт, на мой взгляд, о другом. Речь идёт о праве русского человека сохранить и укрепить своё, особое, неповторимое русское сознание. Речь идёт о борьбе русских за национальную память, за сохранение и укрепление позиции православной церкви, за сохранение права на патриотизм, национальное достоинство, за право гордиться воинской славой и величайшими достижениями русской культуры. Смысл всей борьбы, которую с конца восьмидесятых ведут против России либералы, состоит в искоренении остатков русского национального сознания.

Помните, как в полемике со мной во время передачи “К барьеру!” Владимир Соловьёв сказал: “Александр Сергеевич, а может быть, и не стоит прививать русским национальное сознание, если, как Вы говорите, оно у них слабое; может быть, лучше сразу переходить к гражданскому сознанию?”. В этом вопросе весь сказ. Либералы считают русское или российское сознание помехой на пути их процветания. Мы считаем пробуждение русского национального самосознания главным условием процветания страны. При этом, конечно, надо понимать, что русскость прежде всего предполагает моральный выбор, восприятие России, её истории как своей страны, своей национальной истории. Правильно говорил Фёдор Михайлович: “Чтобы быть русским, необходимо, прежде всего, перестать презирать свой народ”.

Под видом строительства гражданского общества и политической нации в России уже пятнадцать лет ведётся целенаправленная борьба на уничтожение опорных точек русской национальной идентификации, которая всегда носила государственнический, конфессиональный и культурно-бытовой характер. Русскость проявляется, говорил ещё Фёдор Михайлович, прежде всего в отношении к своему русскому народу, к российскому крестьянству. Русскость – это органическое, глубокое ощущение единства своей жизни с судьбой русского государства, когда и старую Россию жалко и распад СССР воспринимается как историческая драма. Я не могу назвать русским человека, который считает распад СССР и, прежде всего, отделение РСФСР от Украины и Белоруссии благом.

Когда я говорю, что Россию пора доверить русским, то имею в виду тот печальный факт, что до последнего времени судьба России решалась людьми, которым было не жалко своей Родины, которые получали удовольствие от запущенного ими процесса самораспада страны.

И третий вопрос, третья проблема, которая требует прояснения. Это, конечно, причины прежней, да и нынешней слабости патриотов, защитников России. Конечно, существует множество объективных причин, которые как раз и проявились в последние годы жизни СССР. Большевистская революция была направлена прежде всего против русской национальной элиты, против той части русской интеллигенции, русского народа, которая обладала национальным, патриотическим сознанием. У русских как имперской нации не успело сложиться развитое национальное сознание. Помните: “мы тамбовские, до нас немец не дойдёт”? Далее. Не забывайте, советская власть, советская пропаганда, за исключением короткого периода Великой Отечественной войны, боролись не только с РПЦ как опорой русскости, но и с традициями русского патриотизма. Во всех республиках создавалась и укоренялась национальная, этническая элита, а в рамках РСФСР велась прямо противоположная работа, искоренялись всяческие попытки говорить и писать о специфических особенностях, интересах, проблемах подавляющей части населения, то есть великороссов.

Не забывайте: организованное Сталиным дело против так называемой “ленинградской группы” на самом деле было делом против возрождающейся в рамках СССР русской национальной элиты. Только спустя два десятилетия, в конце шестидесятых, вокруг журнала “Молодая гвардия”, а потом вокруг издательства “Молодая гвардия” и журнала “Наш современник” снова начала объединяться русская национальная интеллигенция.

К моменту распада СССР Российская Федерация, в отличие от всех других республик, оказалась без сплочённой и организованной русской национальной элиты.

Нельзя забывать и то, что русские не имели опыта защиты своих особых интересов в рамках Российской империи. Они, великороссы, конечно, никогда не были привилегированной нацией в рамках империи, созданной Петром I. Но тем не менее они никогда не были и самой страдающей нацией. И только после распада СССР, особенно после расстрела Белого дома в октябре 1993 года, выявилась во всём своём драматизме правда, о которой говорили все без исключения выступающие на нашем съезде, – правда, состоящая в том, что русские ощущают себя чужими в русском государстве. Никто не защищает русских детей от насилия либерального телевидения, прославляющего нигилизм, предательство, безыдейность и бездуховность. Никто не интересуется последствиями (для русской нации) ускоренной и разрушительной приватизации. Никто не интересуется судьбой русской провинции, русской деревни и т. д.

На протяжении пятнадцати лет представители либеральной элиты открыто глумятся над достоинством российской нации, о русских говорят только в уничижительном тоне. Изобличение так называемого “русского архетипа” в “косности”, “авторитаризме” и даже “ксенофобии” и “антисемитизме” стало признаком хорошего тона, пропускным билетом в так называемое либеральное сообщество. С экранов телевидения – в равной мере это относится и к радиостанции “Эхо Москвы” – мы слышим, что “русские не хотят частной собственности потому, что не умеют работать”. Даже якобы патриотический ТВЦ приглашает экспертов, которые настаивают на том, что воровство является характерной чертой русской нации.

И самое страшное состоит в том, что у представителей патриотической интеллигенции, как правило, нет ни воли, ни умения корректно, с достоинством отстоять честь и русской нации, и просто русского человека. Порой всё сводится к ругани, к ярлыкам, что подтверждает излюбленное утверждение наших оппонентов о маргинальности российских патриотов и патриотического движения в целом.

На мой взгляд, именно европейская христианская система ценностей, с которой воюют сторонники особого русского пути, даёт все возможности для корректной, даже политкорректной защиты интересов русской нации. Решающее значение здесь имеет христианская, европейская идея равного морального достоинства и каждой человеческой личности, и каждой нации. Для нас в нашей борьбе с либералами огромное значение имеет гегелевская идея, согласно которой высшим достижением нации, высшим достижением её политического развития является создание национального государства.

Что из этого следует? Очень многое. Во-первых, признание того, что при всём формальном равенстве всех граждан Российской Федерации необходимо учитывать, что русские являются государствообразующим этносом. Это не дает особых политических и социальных привилегий русским, но русскость русского государства обязывает все другие народы, населяющие нашу многонациональную страну, считаться с природой, исторической особенностью нашего государства.

Да. У нас все традиционные конфессии равны. Но одновременно все должны считаться с тем, что православие сыграло решающую роль в формировании и русского государства, и русской нации, и русской культуры. Все народы нашей страны должны считаться с тем, что наше главное достижение – русская культура – сложилась под влиянием православия, православной этики; что и татарин Державин, и полуполяк Гоголь, и еврей Шестов творили и создавали православную культуру.

Оставаясь в рамках европейского учения о национальном государстве, легко доказать, что нигилистическое отношение к православию равносильно покушению на достоинство русского, государствообразующего этноса. Оставаясь в рамках европейского гуманизма, легко доказать, что у русской нации, несмотря на то, что она составляет большинство, есть свои специфические проблемы, интересы, что эти проблемы и интересы должны быть предметом публичного обсуждения.

В своих статьях я показал, что фобии малой нации по отношению к большой тоже являются ксенофобией и подлежат осуждению.

Наша задача сегодня состоит в том, чтобы использовать все наши возможности, в том числе и возможности европейского гуманизма, возможности европейской христианской культуры для защиты интересов и достоинства русской нации.

Настало время думать, работать; настало время для полнокровной духовной жизни.