Текст книги "Журнал Наш Современник №8 (2004)"
Автор книги: Наш Современник Журнал
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
10 Климович Е. К. – директор Департамента полиции с февраля по сентябрь 1916 года.
11 Сто сантимов составляло один франк.
12 Мастер стула – управляющий масонской ложей.
13 Профан – всякий человек, не посвященный в масонские таинства.
14 Великий Восток Франции – масонская система, учрежденная в 1773 году. Ее характерной особенностью является отсутствие догмата о Великом Архитекторе. Иерархия Великого Востока Франции включала лишь три ступени посвящения, поэтому рассуждения С. П. Белецкого об отсутствии иудеев “33-й наивысшей степени” свидетельствуют о его поверхностном знакомстве с излагаемым предметом.
15 Долгоруков Павел Дмитриевич (1866—1927) – общественный и политический деятель, один из основателей и лидеров Конституционно-демократической партии. Сведений о его масонском посвящении не имеется. Будучи в Женеве, еще в середине XIX в. был посвящен в масоны его старший брат – известный генеалог и публицист Петр Владимирович Долгоруков.
16 Ковалевский Максим Максимович (1851—1916)– общественный и политический деятель, историк, один из создателей и руководителей Партии демократических реформ. Находясь в Париже, вступил в масонскую ложу “Космос”, принадлежавшую к системе Великая Ложа Франции. Вернувшись из эмиграции, стал одним из инициаторов учреждения в 1906 году масонских лож в России. Правда, являлся сторонником распространения шотландского устава, а не ритуально и структурно упрощенной системы Великого Востока Франции. Занимал руководящие посты в Верховном Совете русского масонства.
17 Маклаков Василий Алексеевич (1869—1957) – общественный и политический деятель, юрист, один из основателей и лидеров Конституционно-демократической партии. Был посвящен в “Вольные каменщики” в парижской ложе “Масонский Авангард”, принадлежавшей к системе Великого Востока Франции. В 1906 году вступил в российскую масонскую ложу “Возрождение”. На квартире Маклакова в 1908 году состоялось открытие первой официально признанной Великим Востоком Франции российской масонской ложи “Полярная Звезда”.
18 Астров Николай Иванович (1868—1934) – общественный и политический деятель, один из основателей и лидеров Конституционно-демократической партии. Утверждение С. П. Белецкого о его принадлежности к “Вольным каменщикам” не соответствует действительности. Астров являлся принципиальным и последовательным противником масонства.
19 Муромцев Сергей Андреевич (1850—1910) – общественный и политический деятель, один из основателей и лидеров Конституционно-демократической партии. Сведения о его масонском посвящении отсутствуют.
20 Семенов (Семеновский, Коган) Евгений Петрович – общественный и политический деятель, журналист, социал-демократ. После революции оказался замешан в скандале, связанном с похищением из Смольного группы документов, подтверждающих связи большевиков с Германией. Подозревался Департаментом полиции в принадлежности к “Вольным каменщикам”.
21 Рисорджименто – национально-освободительное движение итальянского народа за объединение раздробленной Италии в единое государство.
22 Кавур Камилло Бенсо (1810—1861) – лидер либерального крыла в итальянском Рисорджименто, премьер-министр Сардинского королевства, глава правительства в объединенной Италии.
23 Опечатка, правильно Криспи. Криспи Франческо (1819—1901) – лидер левого крыла в итальянском Рисорджименто, занимал в объединенной Италии различные министерские посты.
24 Мадзини Джузеппе (1805—1872) – лидер республиканско-демократического крыла в итальянском Рисорджименто, основатель “Молодой Италии”.
25 Гарибальди Джузеппе (1807—1882) – народный герой Италии, возглавлял вооруженные силы итальянских повстанцев во время национально-освободительной революции 1859—1860 гг.
26 Виктор Эммануил (1820—1878) – король Сардинского королевства и первый король объединенной Италии.
Сведения о членстве лидеров Рисорджименто в масонских ложах соответствуют действительности.
Гарибальди достиг 33-й степени масонского посвящения. Занимал посты великого мастера Великого Востока Палермо, великого мастера Великого Востока Италии, великого мастера устава Мемфис.
27 Наименования “арийская” и “семитическая ложи” в масонской понятийной системе отсутствуют.
28 Джавид-бей и Назим-бей – представители младотурецкого движения, члены организации “Единение и прогресс”.
29 “Единение и Прогресс” (“Иттихад ве теракки”) – основанная в 1889 году в Стамбуле организация младотурок, возглавившая младотурецкую революцию. Среди лидеров младотурок действительно было много представителей масонских лож.
30 Брат английского короля Георга III.
31 В действительности наиболее непримиримую позицию по отношению к вопросу о посвящении в ложи иноконфессиональных членов занимал “Эклектический Союз”, с чем и было связано его постепенное угасание.
32 Франкфуртский договор – мирный договор, подписанный 10 мая 1871 года во Франкфурте-на-Майне представителями Франции и Германии, по которому последняя получала Эльзас, Восточную Лотарингию и контрибуцию в 5 млрд франков.
33 Вильгельм I Гогенцоллерн (1797—1888) – прусский король с 1861 года и германский император с 1871 года.
34 Наполеон III (1808—1873) – император Франции (1852—1870 гг).
35 Сражение при Седане 1—2 сентября 1870 года во время франко-прусской войны завершилось окружением и капитуляцией французской армии, вместе с которой попал в плен и император Наполеон III.
36 Под Великим Зодчим масоны подразумевали, с одной стороны, Демиурга, с другой – мифического строителя Иерусалимского храма мастера Адонирама (Хирама).
37 Шотландский обряд – масонская система, включающая 33 степени посвящения, характеризующаяся актуализацией ритуала и мифологической составляющей. С. П. Белецкий смешивает масонство Шотландии с масонством шотландского обряда.
38 Верховный Совет – по шотландскому уставу наименование руководящего в рамках одной страны масонского органа, который состоит из “Вольных каменщиков” 33-й степени.
39 Иоанновские ложи – система английского трехстепенного масонства (голубое масонство).
40 Ареопаг – масонский совет (мастерская), объединяющий представителей “Вольных каменщиков” 19—30-й степеней.
41 Ложа “Космос” была основана в Париже в 1887 году усилиями русского изобретателя П. Н. Яблочкова, ставшего ее первым великим мастером. По замыслу основателя, ложа должна была объединить деятелей науки, литературы и искусства – выходцев из Центральной и Восточной Европы.
42 Вильгельм II Гогенцоллерн (1859—1941) – германский император и прусский король (1888—1918 гг).
43 Булэ Гастон (1855—1920) – промышленник, видный представитель масонства Великого Востока Франции, в 1905—1907 гг. – вице-президент Совета Ордена, в 1908 году – великий канцлер Великой коллегии ритуалов. Вместе с Б. Сеншолем в 1908 году официально открыл ложи Великого Востока Франции в России.
44 Опечатка, правильно – Сеншоль. Сеншоль Бертран (1844—1930) – инженер, видный представитель масонства Великого Востока Франции, с 1890 года – член Совета Ордена, с 1892 года – член Великой коллегии ритуалов, в 1908 году – вице-президент Совета Ордена. Вместе с Г. Булэ в 1908 году официально открыл ложи Великого Востока Франции в России.
45 Пишон Стефан (1857 – дата смерти неизвестна) – французский политик, депутат парламента, занимал пост министра иностранных дел Франции.
46 Барту Луи (1862—1934) – французский политический деятель, примыкал первоначально к партии прогрессистов, затем к Демократическому альянсу, неоднократно занимал министерские посты в правительстве, в 1913 году – премьер-министр.
47 Жорес Жан (1859—1914) – французский политический деятель, социалист-реформист, один из лидеров французской социалистической партии, прославившийся выступлениями против милитаризма и войны.
48 Дело Дрейфуса – сфабрикованное в 1894 году судебное дело по обвинению офицера французского Генерального штаба Альфреда Дрейфуса, еврея по происхождению, в шпионаже в пользу Германии.
49 Думерг Гастон (1863—1937) – французский политический деятель, радикал-социалист, неоднократно занимал министерские посты в правительстве, в 1924—1931 гг. – президент Франции.
50 Рибо Александр (1842—1923) – французский политический деятель, примыкал и левому центру, неоднократно занимал министерские посты в правительстве (министр иностранных дел, 1890—1892), премьер-министр (1917).
51 Вивани Рене (1863—1925) – французский политический деятель, социалист, неоднократно занимал министерские посты в правительстве, в 1914—1915 гг. – премьер-министр Франции.
52 Пуанкаре Раймон (1860—1934) – французский политический деятель, неоднократно занимал министерские посты в правительстве, премьер-министр (1912—1913, 1922—24, 1926—1929 гг.), президент (1913—1920 гг.).
53 Людовик XIV (1638—1715) – французский король с 1643 года, принадлежавший к династии Бурбонов.
54 В 1906 году в г. Алжезирасе испанской провинции Кадикс происходила конференция представителей европейских держав для улаживания конфликта между Германией и Францией о разграничении сфер влияния в Марокко.
55 Агадирский инцидент – обострение франко-германских отношений, связанное с направлением 1 июля 1911 года германской канонерской лодки в атлантический порт Марокко Агадир, что поставило Францию и Германию на грань войны (“Марокканский кризис”).
56 Дата неразборчива.
57 Жоффр Жозеф Жак (1852—1931) – маршал Франции, главнокомандующий французской армией (1914—1916 гг.).
Андрей СНЕСАРЕВ • Литература и война (вступление А. Воронцова) (Наш современник N8 2004)
Андрей СНЕСАРЕВ
К 90-летию начала Первой мировой войны
Литература и война
(Из фронтового дневника 1916 г.)
Мне уже доводилось писать в “Нашем современнике” о творческом наследии генерала Андрея Евгеньевича Снесарева (“Разорванная цепь”, 1997, № 6). Речь шла, главным образом, о его дневниках 1918—1919 годов и работах 20-х годов, позднее положенных в основу советской военной доктрины. Но это была лишь часть обширного архива Снесарева, заботливо хранимого его дочерью Евгенией Андреевной, ныне, увы, уже ушедшей из жизни. Отдельные историки (например, В. М. Дудник) работали со снесаревскими документами, начиная с 60-х годов прошлого века, но использовали их фрагментарно и выборочно, что объяснялось, в частности, идеологическими ограничениями тех лет. Тем не менее сборник “Андрей Евгеньевич Снесарев (жизнь и научная деятельность)”, выпущенный издательством “Наука” в 1973 году, стал серьезной вехой в деле популяризации идей выдающегося военного ученого. Правда, наиболее интересный материал в этом сборнике, по-моему, принадлежал перу не историка или ученого, а С. М. Буденного (“Слово о старшем друге”).
Со временем А. Е. Снесарев занял достойное место в нашей науке как географ и востоковед. Менее известен он был как военный геополитик и совсем неизвестен – как автор дневниковых воспоминаний, имеющих безусловную историческую ценность. Во всяком случае, не меньшую, чем дневники историка Ю. В. Готье, публиковавшиеся некогда из номера в номер в “Вопросах истории”. В 1996—1997 годах я пытался восполнить этот пробел публикациями в “Московском журнале”, “Красной звезде”, “Нашем современнике”. Но я – историк-любитель, меня интересовали преимущественно “минуты роковые”, события смутных времен начала ХХ века, в которых фигурировали такие известные личности, как Ленин, Сталин, Троцкий, Свердлов, Антонов-Овсеенко, М. Бонч-Бруевич, Вацетис, С. Каменев, Миронов, Смилга и многие другие. Между тем хранившиеся у Е. А. Снесаревой дневники велись с самого начала ХХ века вплоть до ареста Снесарева ГПУ в 1930 году. Многие из них не были расшифрованы (своеобразный почерк Снесарева, смахивающий на клинопись, читается не так легко). Сохранились эти дневники и письма чудом: как рассказывала мне Евгения Андреевна, их спас от ГПУ ее дедушка, знаменитый военный востоковед Василий Николаевич Зайцов, проживавший со Снесаревыми в одной квартире, но имевший отдельную комнату и отдельный, как тогда говорили, “счет”. Весь снесаревский архив лежал в комнате тестя, а чекисты, придя за Снесаревым, проявили несвойственную им обычно деликатность и не стали делать обыск у старика Зайцова.
Но с исследователями и издателями дневникам Снесарева не очень везет, если не считать моих скромных попыток популяризировать их. Например, воспоминаниям отца Сергия Сидорова, о которых мне тоже доводилось писать в “НС” (“Потаённая русская литература”, 2000, № 7), повезло больше: их опубликовало книгой издательство Свято-Тихоновского православного богословского института.
До сих пор не изданы незавершенные работы Снесарева “Огневая тактика” и “О чем говорят поля сражений”.
Недавно профессор МГУ В. А. Буевич (Е. А. Снесарева многие годы преподавала в МГУ английский язык) передал в редакцию фронтовой дневник Снесарева 1916 г. Мне доводилось его просматривать в пору знакомства с Евгенией Андреевной, но в каком виде его можно опубликовать, я тогда не представлял. Дело в том, что Снесарев заносил в дневник все, что ему было интересно и важно – и как человеку, и как военному, и как ученому. Здесь и портреты сослуживцев, и служебные заметки, и тезисы будущих работ, и пересказ фронтовых сводок, и впечатления от прочитанных книг (с неизменным кратким изложением содержания)… И так – 150 страниц машинописного текста. Картина весьма пестрая, если не иметь привычки к чтению такого рода литературы – а ее имеют далеко не все. Очевидно, что для публикации нужно выбирать одну из тем дневника Снесарева. Но какую? Что в данном случае более важно, а что менее? Работая в историческом журнале, я, естественно, останавливался на том, что представляло бы интерес для любителей истории. Но что выбрать из дневников Снесарева для читателей литературно-художественного журнала? Ознакомившись снова с дневником 1916 года, я подумал, что это могли бы быть впечатления от прочитанных Снесаревым на фронте книг. Есть много критериев ценности художественного произведения, но один из них довольно редкий: “испытание” книги, что называется, в боевых условиях. Мы можем, например, выяснить, правдиво ли писатель пишет о смерти – об одной из главных тем мировой литературы. Снесарев предоставил нам такую возможность, разрушив, между прочим, некоторые литературные штампы. Писатели-баталисты часто заставляют своих героев-генералов читать на фронте Л. Тол-стого – преимущественно “Войну и мир”. Толстой, таким образом, стал негласным чемпионом по “окопному чтению”. А вот Снесарев несколько иного мнения о Толстом: “Человек, всласть поживший, боится смерти и изо всех сил “спасается”, как это понимает. Много упоминает о болезнях. Заканчивает: “Е. б. ж.” (“Если буду жив”)… словом, кликушество, подсказанное боязнью смерти. И странно: природная злоба, самоуверенность и непогрешимость все же просвечиваются сквозь пиетизм”. Можно соглашаться или не соглашаться с этим мнением, но факт остается фактом: русский боевой генерал, один из образованнейших людей своего времени, воспринимал моральное учение Толстого именно так.
В целом же литературные оценки Снесарева подкупают своей точностью и лаконичностью. Вот, к примеру, Кнут Гамсун, “Мистерии”: “Многое а la Достоевский. Интересное, остроумное и причудливое сочинение”. А вот характеристика “другого Толстого” – Алексея Николаевича: “Манера вроде Шмелева, но г0
Кирилл ТИТОВ • Новый «либеральный конструктивизм» (Наш современник N8 2004)
КИРИЛЛ ТИТОВ
Новый “либеральный конструктивизм”
Наше общество (в самом широком смысле этого слова) устало от “либеральной демократии”. Устало от бесконечной фальши, политкорректности, пустословия, бездействия. Устало от бессмысленной игры в жизнь вместо жизни. Это настроение так или иначе владеет всеми: патриотами и либералами, левыми и правыми. И так же для всех оно очевидно.
Совершенно естественно на этом фоне стремление наиболее здоровой его части к истинным, искони присущим человеку национальным ценностям. Хорошей иллюстрацией этому может послужить положение дел в гуманитарных науках. Это одна из немногих областей, где русские национальные силы во многом задают тон. Работы С. Г. Кара-Мурзы, В. В. Кожинова, К. Г. Мяло, А. С. Панарина, И. Я. Фроянова и многих других авторов-патриотов востребованы читателями и не залеживаются на полках магазинов. А наиболее ярким примером того, какое влияние оказала национальная мысль и на академическую науку, является книга В.В. Кожинова “Черносотенцы” и революция”1. Эта публикация, без преувеличения, произвела свою маленькую “революцию”, сняв табу на тему “черносотенных” организаций и вызвав целую лавину профессиональных исследований правомонархического движения в России начала XX века.
Теми же причинами вызван и интерес к истории русского национально-патриотического движения в СССР, или, как называют его наши западники, к “Русской партии”. Ведь без нее картина последних десятилетий советской власти – картина медленного сползания к “перестройке” и “реформам”, “погружения в бездну”, по точному выражению И. Я. Фроянова, – была бы скучна и безысходна. Поэтому в последние несколько лет число публикаций на эту тему постоянно увеличивается. Только в 2003 г. вышли в свет: том “Русский патриотизм” под ред. О. А. Платонова в серии “Святая Русь. Большая энциклопедия русского народа”; воспоминания М. П. Лобанова, Л. И. Бородина; книга Г. М. Шиманова “Спор о России”, с публицистикой 1972—2003 гг.; переиздана работа Е. С. Евсеева “Сионизм в системе антикоммунизма”, выпущенная ДСП (для специального пользования) в 1977 г. тиражом 500 экземпляров. Тема национально-патриотического движения в СССР впервые(!) вошла и в новый учебник отечественной истории “История России. 1938—2002”, написанный профессорами исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова А. С. Барсенковым и А. И. Вдовиным. Он был официально рекомендован в качестве учебного пособия для студентов: историков и политологов. И все это не считая публикаций в периодике. Впрочем, в этой радужной картине есть небольшой изъян. Все публикации о русском национально-патриотическом движении в СССР, созданные патриотами, – это, как правило, воспоминания, размышления на тему, обзоры, публицистика, документы. Как ни странно, патриотическое сообщество не представило пока что серьезной научной работы с анализом этого, столь важного для нас, явления. Здесь первенство принадлежит нашим оппонентам.
В апреле 2003 г. в издательстве “Новое литературное обозрение” вышла книга Н. А. Митрохина под названием “Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953 – 1985”. Это первая отечественная научная монография, посвященная данной проблеме. О ней, а также о проблемах истории русского национально-патриотического движения и пойдет речь.
То, что к данной теме обратилось издательство, основной круг интересов которого замыкался доселе в бесконечном постмодернистском анализе местечковой повседневности, безусловно, знак времени. А ведь жизнь была более чем благополучной: издательство, в лице генерального директора И. Прохоровой, было отмечено за свое безбедное существование на средства Потанина и Сороса Государственной премией. Но “НЛО” скучно стало. Все-таки для постмодернистских игр нужно нечто реальное, истинное, а не затертые либеральные фигуры и клише.
Факт появления в “НЛО” данной работы наводит и еще на одну мысль: уже в который раз с “либеральной” стороны де-факто признается русская национальная альтернатива (насколько вообще допустимо говорить об исторических альтернативах) той системе, в рамках которой наше государство жило все последние десятилетия. Пожалуй, именно от такой альтернативы наши западники и отталкиваются, пусть неосознанно, в своих идеологических построениях.
Но не только этим монография Н. А. Митрохина важна и интересна. Поэтому в первую очередь мы обратимся к положительным сторонам данной работы. Во-первых, историю русского национально-патриотического движения в целом как явления общественной и культурной жизни Отечества даже в патриотической среде представляют себе более чем смутно. Не говоря уже о более широкой аудитории. Таким образом, сам факт появления книги, где эта история изложена систематически, а не как совокупность разрозненных фактов, имеет огромное просветительское значение. В книге весьма квалифицированно использована большая часть литературы по данной теме из существовавшей ко времени окончания работы (конец 2001-го – начало 2002 г.)1. А многочисленные “белые пятна” истории русского национально-патриотического движения, не описанные в опубликованных источниках, были с успехом заполнены автором с помощью методики “устной истории”. Н. А. Митрохин провел более полусотни интервью с участниками движения и с теми, кто с этим движением соприкасался (например, с диссидентами). Такое сочетание традиционной для истории методики работы с письменными источниками и методики устных опросов “живых свидетелей” этой самой истории позволило автору написать наиболее полную на сегодняшний день (с фактической стороны) версию “жизни” русского национально-патриотического движения в СССР.
Автору впервые удалось квалифицированно и полно описать несколько ключевых эпизодов из истории национально-патриотического движения. В качестве примера приведем лишь один. Это деятельность так называемой “группы Павлова”. В середине 1960-х гг. в СССР возникло Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, в журнале ЦК ВЛКСМ “Молодая гвардия” на весь Союз прогремели статьи молодых литераторов В. А. Солоухина, М. П. Лобанова, В. А. Чалмаева, в которых авторы призывали современников наполнить народную душу через “единую “кровеносную систему” традиций” верой в будущее России и “высокой гордостью ее исторической славы”. Тогда же была сформирована система военно-патриотического воспитания на образцах героизма Великой Отечественной войны. Итак, практически как во времена Карамзина, советские люди, в первую очередь интеллигенция, “открыли” для себя свою собственную Родину. Возникла мода на старину, на поездки по городам исторической России, интерес к изучению отечественной истории и культуры. Впервые многие смогли оглянуться на опыт Великой Отечественной войны как на нечто целое и осознать все его величие и свою сопричастность ему. Был порван порочный круг, когда, как писал С. Н. Семанов, “пробуждающемуся русскому сознанию предлагались на выбор либеральный “Новый мир” или консервативный “Октябрь”, но куда бы ни пошел тут несчастный русский человек, он в равной степени оказывался далеко-далеко от подлинной своей духовной Родины”1. И у всего этого колоссального процесса были конкретные творцы, которые и составляли так называемую “группу Павлова”. Без них выход “русской идеи” из подполья на страницы легальной печати и в самую гущу общественной жизни вряд ли бы состоялся. В первую очередь – это сам первый секретарь ЦК ВЛКСМ С. П. Павлов. Затем А. В. Никонов, главный идеолог движения (в 1963—1970 гг. главный редактор журнала “Молодая гвардия”); Ю. С. Мелентьев (в 1961 г. переведен из Свердловска в Москву в ЦК ВЛКСМ, в 1961 – 1965 гг. директор издательства “Молодая гвардия”, в 1965 – 1971 гг. гл. зам. зав. отделом культуры ЦК КПСС); Председатель Комитета Молодежных организаций ЦК ВЛКСМ П. Н. Решетов; главный редактор журнала “Техника – молодежи” В. Д. Захарченко; В. Н. Ганичев (с 1960 г. сотрудник ЦК ВЛКСМ, с 1965 г. член редколлегии, зам. главного редактора “Молодой гвардии”, в 1965 – 1968 гг. зав. отделом агитации и пропаганды ЦК ВЛКСМ). Именно “павловцы” привлекли к своей деятельности патриотических “звезд” того времени – М. А. Шолохова, Ю. А. Гагарина, Л. М. Леонова, И. С. Конева, а также молодых гуманитариев, составивших впоследствии интеллектуальное ядро национально-патриотического движения: В. А. Чалмаева, М. П. Лобанова, В. А. Солоухина, И. С. Глазунова, В. В. Кожинова, О. Н. Михайлова, Ю. Д. Иванова, С. Н. Семанова, В. В. Петелина и др.
Впрочем, вернемся к книге Н. А. Митрохина. Все вышесказанное – это ложка меда в бочке дегтя. Несмотря на фактическую достоверность его работы (далеко не абсолютную), концепция, которую он строит на основе подлинных фактов, более чем уязвима для критики. В общем-то эта схема такова. Большая часть(!) советского партийно-государственного аппарата, состоящая из людей, пришедших во власть в последний период правления И. В. Сталина – в период борьбы с космополитизмом, – осознает падение собственного влияния на общественно-политические процессы в стране. А осознав, объединяется с националистически настроенной гуманитарной интеллигенцией для того, чтобы противодействовать этому. Это и есть “Русская партия”. В обществе же на деле идет “объективный процесс вестернизации менталитета советских людей”. Он был вызван реальными потребностями общества, пережившего ускоренную модернизацию и урбанизацию “и нуждавшегося в мощном слое высокообразованных людей для нового качественного рывка”. “Естественно, что интеллектуальные и бытовые потребности у этого слоя были неизмеримо выше... и удовлетвориться они могли... только(!) за счет продуктов западной культуры”2. “Русская партия” пыталась противостоять этому процессу, не понимая его объективного характера. И была сметена широким волеизъявлением масс, “выбравших свободу”, так как все попытки навязать им маргинальные традиционные ценности провалились.
Охарактеризовать эту схему можно известной поговоркой: “С больной головы – на здоровую”. Впрочем, нового здесь ничего нет. Это старый “либеральный” миф о “черносотенной” КПСС, которая прикидывается “марксистской” и “интернационалистической”, а на самом деле лишь маскирует до поры до времени свою “погромную” сущность. Ему отдал должное в свое время А. Янов. Митрохин же перевел его на современный научный язык и снабдил соответствующим научно-справочным аппаратом. Причина тому, на наш взгляд, – как собственно “либеральные” ценностные установки автора, так и соответствующий заказ. Для нас же важнейшей задачей является обратить на этот “идеологический подкоп”, содержащийся в целом в объективно полезной и ценной работе, внимание широкой патриотической аудитории.
Для того чтобы лучше понять источники сочетания достоверной исторической информации и “либеральной” мифологии в книге Н. А. Митрохина, нам представляется необходимым сообщить читателям некоторые сведения из биографии автора. В 1990 году – активист Российского союза молодых демократов. С 1991 г. он сотрудничает в НИПЦ (Научно-исследовательский Правозащитный центр) “Мемориал” и в ИИЦ (Информационно-издательский центр) “Панорама” под руководством В. В. Прибыловского. На протяжении последующих лет Митрохин принимает участие в программах основных московских “либеральных” центров по изучению (и “конструированию”) новейшей отечественной истории, где значительное внимание уделяется так называемому “русскому национализму”. Кроме уже упомянутых организаций это еще и Фонд Карнеги.
Теперь обратимся к основным положениям Митрохина и к тому, насколько они соответствуют действительности. Он пишет: “Начиная эту книгу, автор предполагал, что в партийно-государственном аппарате у движения русских националистов имелись отдельные сочувствующие и покровители. Однако оказалось, что отнюдь не меньшинство, а, наоборот, большинство сотрудников аппарата, включая членов Политбюро, в той или иной степени разделяли этнонационалистическую мифологию)”1. На этом двусмысленном утверждении все, собственно, и строится.
Первое, что бросается в глаза, – это странная формулировка. Что значит “разделяли этнонационалистическую мифологию”? Ну и что? Важно ведь, в соответствии с какой идеологией или, если угодно, “мифологией” они действовали? На самом деле за этой “странностью” стоит принципиальная подмена понятий, которая, в сущности, и составляет всю методологическую основу работы Н. А. Митрохина. Заключается она вот в чем. В ключевых местах автор попросту ставит знак равенства, с одной стороны, между консерватизмом в его советском понимании (будь это марксистско-ленинская ортодоксия, безыдейный этатизм, желание сохранить status quo или же любая другая не “либеральная” позиция), а зачастую, и простой неполиткорректностью, в понимании современных ортодоксов “либерализма”, и, с другой стороны, политически активным “русским национализмом”. Путем этой нехитрой операции факт рассказа “еврейского анекдота” или акцентирование внимания на национальных проблемах неким ответственным работником (на материале воспоминаний!) трактуется как проявление “русского национализма” или же, по крайней мере, по мысли автора, свидетельствует об этнической ксенофобии, распространенной во всем центральном партийно-государственном аппарате2.
Столь далеко идущие “обобщения” не покажутся странными, если мы посмотрим на то, как Митрохин определяет, кто же, собственно, такие “русские националисты”. Итак:
1. Это люди, ощущающие “себя русскими, вне зависимости от того, к какому этносу (народу) относили себя их предки”.
2. Это люди, выражающие “негативное отношение к людям другой этнической принадлежности (в любой форме) только на том основании, что этот этнос им не нравится (по любым причинам)”.
3. Это люди, действующие “по собственной инициативе, а не по принуждению”3.
Да! Широк получается круг “русских националистов”. Практически необъятен. Ведь согласно этим критериям в ряды пресловутых “националистов” смело можно зачислить и Ельцина, и Жириновского. Даже Михаил Сергеевич Горбачев весьма националистичен, ведь, согласно мемуарным источникам, он позволял себе неполиткорректные высказывания о “пятом пункте” своего помощника А. Черняева (то-то его в 1991 г. демократы не поддержали!). Как это ни смешно, Митрохин включает М. С. Горбачева в список “русских националистов”4.г. Вот до чего доводит неумеренное посещение семинаров по национализму в Фонде Карнеги! Этак и до мании преследования недалеко: всюду проклятый “национализм”!
Если серьезно, то данная методология восходит к постмодернистской теории нации и национализма Э. Геллнера, которую у нас активно лоббирует В. А. Тишков, директор Института этнологии и антропологии РАН (он же руководитель семинара в фонде Карнеги, где с 1997 по 2001 гг. занимался Н. А. Митрохин). Возникла эта теория в 1970—1980 гг., на волне ожиданий, связанных с процессами глобализации и формирования постиндустриального общества. Национализм (и нации), которые в соответствии с главенствующими в западной науке теориями принадлежат исторической эпохе Модерна (ХVIII – XX вв.), казалось, должны были исчезнуть. Однако взрыв этничности, национализма и религиозности, произошедший в 1980—1990 гг., похоронил надежды на быстрое достижение “постнационалистического мира”. С тех пор постмодернистская теория используется как инструмент для борьбы с любыми проявлениями национального. Ведь согласно ей все национальное и “реакционно”, и “регрессивно”.
