Текст книги "Журнал Наш Современник №8 (2004)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Формулировать требование дополнительных сведений было поручено берлинской ложе “Трех Глобусов”, которая выполнила эту задачу в такой форме: прежде всего она выразила сомнение, чтобы можно было отыскать почву для примирения между двумя, на ее взгляд, непримиримыми течениями в современном масонстве: старинным , которое ставит себе задачей духовное и нравственное усовершенствование отдельных своих членов, и новейшим , которое считает задачей масонства непосредственное участие в борьбе политических партий и общественных движениях, если таковые, по его мнению, клонятся на благо человечества.

Поэтому установление правильных братских отношений с Великой Французской Ложей возможно лишь при таких условиях: 1). Если она формально откажется от солидарности с Великим Востоком Франции, проявившим пассивное отношение к непристойной выходке 11 парижских лож, позволивших себе дерзко оскорбить франкмасонов, поставленных во главе прусских войск, Его Величество Короля Вильгельма I и Его Королевское Высочество кронпринца Фридриха Вильгельма; 2). Если она откажется от участия в борьбе политических партий и религиозных раздорах; 3). Если она согласится восстановить в этом уставе обязательство веры в Бога, а в требниках и в дипломах Его символ, в формах прославления Великого Архитектора Вселенной.

Такие условия были заведомо неприемлемы, и Великая Французская Ложа на них ни в каком случае согласиться не могла, во-первых, потому, что они были унизительны для национального самолюбия, а во-вторых, из опасения навлечь на себя обвинение в недостатке патриотизма.

На этом переговоры бы и прекратились, если бы в дело не вмешался сам император Вильгельм II. Дело в том, что среди Прусских Великих Лож самая аристократическая – это Великая Территориальная Ложа немецких “Вольных каменщиков” (“Grosse Landes loge der deutchen Frei makcrei”). Ее почетным Орденмейстером состоит принц Фридрих-Леопольд , близкий родственник императора, а в числе ее должностных чинов значится престарелый граф Дона-Шлобиттен, близко стоящий ко двору и особе Вильгельма*.

От внимания этих двух лиц не ускользнуло политическое значение возможности примирения французского и немецкого масонства, которое могло послужить началом сближения между Германией и Францией и ослабления союза последней с Россией, что всегда было заветной мечтой Вильгельма II. Ознакомившись с положением дела, он тотчас же выразил “желание”, чтобы все препятствия к примирению с Великой Французской Ложей были устранены, и на следующем же ежегодном собрании представителей восьми германских лож, происходившем в Троицын день, 3-го июня 1906 года, во Франкфурте-на-Майне, не дожидаясь даже ответа Великой Французской Ложи на поставленные ей условия, пять гуманистских лож и, совершенно неожи-данно для всех, Берлинская Великая Территориальная Ложа немецких “Вольных каменщиков”, очевидно, повинуясь внушению свыше, высказались в пользу примирения, и тогда остальные две Берлинские Великие Ложи, подчиняясь прусской дисциплине, хотя и скрепя сердце, присоединились к большинству. Ввиду сего единогласно было постановлено: “Вступить в братские сношения с Великой Французской Ложей и обменяться с ней заложниками** дружбы ”.

Вся эта история наглядно доказывает, что в Германии существуют не только “социалисты Его Величества”, но и “масоны Его Величества”.

Ликование по сему поводу среди французских масонов было чрезвычайное. Прежде всего 15 декабря 1906 года в Париже была учреждена по шотландскому обряду, под покровительством Великой Французской Ложи, новая ложа “Гете”, работающая исключительно на немецком языке. При особо торжественной обстановке 23 сентября 1907 года в ней был “зажжен свет” и, по немецкому обряду, был зажжен “нерукотворенный, неугасимый огонь” специально для этой церемонии прибывшим в Париж из Берлина Великим Мастером Великой Прусской Ложи “Royal Jork Zur Freundschaft” Вагнером . Тогда же было заявлено, что целью ложи “Гете” будет “сохранение европейского мира и установление братских отношений между народами”.

Мастером ее стула был избран вышеупомянутый Макс Дубский, бывший эксперт ложи “Космос”, правая рука вышеупомянутого Натана Финкельштейна. Секретарем и казначеем были избраны Вальтер Фишер и Пауль Бухгольц . Наплыв немцев и австрийцев в эту ложу был необычайный. Из их числа особо ретивую деятельность проявили Федор Штейнгерц , Франц Мюльнер (умер), Альфред Шарнберг и др. Едва лишь разыгралась Сараевская трагедия и в воздухе запахло порохом, все эти чужеземные “братья” как воробьи разлетелись в разные стороны, а потом оказалось, что ложа “Гете” была одним из центров немецкого шпионажа в высших правительственных сферах, преимущественно в Министерстве иностранных дел.

Таким образом, проба оказалась удачной, и установление правильных отношений между Французской Великой Ложей и Союзом Германских Великих Лож, а в особенности благосклонное отношение берлинских высших сфер к сближению французских масонов с немецкими, дало надежду Великому Востоку Франции, что и его попытка к примирению может увенчаться таким же успехом.

Тотчас же началась усиленная работа в этом направлении, причем особую деятельность проявили: Бернарден (Bernardin), мастер стула ложи “Св. Иоанна Иерусалимского” в г. Нанси, Гастон Булэ (Bouley), почетный мастер стула ложи (les Admirateurs de l’Univers) (“Почитатели Вселенной”) – тогда вице-президент Совета Ордена, заведовавший внешними сношениями43, и Бертран Сеннюль (Sineholles) – мастер стула ложи “les Renovateurs” (“Обновители”) в Париже44.

Последние двое особенно для нас интересны, ибо они же были насадителями масонства в России, куда ездили самолично в начале лета 1908 года в качестве комиссаров для инсталляции лож в Москве и Петрограде по образцу Великого Востока.

Первый шаг к сближению был сделан в начале 1907 года в Берлине, где состоялись празднества по поводу 75-летия основания Великого Востока Бельгии. На этом празднике присутствовали в качестве делегатов от своих лож упомянутый Гастон Булэ и немец Гарц, мастер стула “Великой Территориальной Ложи Немецких Вольных Каменщиков” в Берлине. На ритуальном банкете, после обмена приветственными речами, Булэ и Гарц обнялись и обменялись “братским лобзанием” при громком одобрении всех присутствующих.

Вслед за тем тот же Булэ, по приглашению некоего Иоахима , мастера стула Кельнской Ложи “Frei-muthigkeit und Warhaft” (“Откровенность и Истина”), посетил в октябре 1907 года Кельн и на банкете произнес речь на немецком языке, в которой изложил программу и учение Великого Востока Франции.

Тем не менее дело подвигалось туго. Положение Великого Востока в отношении германских лож было более щекотливое, чем положение Великой Французской Ложи. С ней не было ссоры, а тут была ссора, и приходилось не устанавливать, а восстанавливать отношения, что всегда труднее. Вопрос о выходке 11 парижских лож против короля Вильгельма и кронпринца Фридриха было довольно легко уладить, доказать документально непричастность Великого Востока к этой манифестации, которая к тому же представлялась ребяческой и нелепой, ибо не одна ложа не располагает правом исключать из масонства братьев, которые ей не подведомственны. Гораздо важнее, в особенности со стороны конфессиональных прусских лож, был принципиальный вопрос об обязательстве веры в Бога и сохранении Его символа в форме прославления Великого Зодчего Вселенной. Но самое главное происшествие, о котором говорили вскользь, но, в сущности, придавали преимущественное значение, это было организованное Великим Востоком шпионство в офицерской среде, которое послужило поводом к грандиозному скандалу, разразившемуся в Палате в 1904 году.

В Берлине отлично знали, какое значение придают французские масоны примирению Великого Востока с германскими ложами, и решили, что без серьезных уступок со стороны французов в области политики на это идти не следует.

В мае 1908 года представился удобный случай дать это почувствовать. В то время в Берлине состоялись масонские празднества в честь делегатов Великой Французской Ложи в ответ на прием, оказанный немецким делегатам в Париже в сентябре 1907 года. В числе делегатов Великой Французской Ложи оказался все тот же юркий и разносторонний Франсуа Николь, он же Натан Финкельштейн, знающий все входы и выходы в Министерство иностранных дел.

На вечернем банкете в помещении Великой Прусской Ложи “Royal Jork zur Freiindschaft” несколько влиятельных прусских масонов, в том числе вышеупомянутый граф Дона-Шлобиттен, который может считаться выразителем взглядов высших придворных сфер, имели продолжительную и обособленную беседу с Натаном Финкельштейном. Как будто случайно, зашел разговор о возможности примирения Великого Востока Франции с германскими ложами, причем эти лица дали ясно понять Финкельштейну, что все препятствия принципиального свойства – всё это чистейшие пустяки, легко устранимые, а главное препятствие в том, что французы или, по крайней мере, французские правящие круги не понимают своих истинных интересов, отклоняя всякие попытки сближения с Германской империей.

Император Вильгельм неоднократно великодушно протягивал им руку примирения, и все эти попытки встречали лишь обидное равнодушие, едва ли не пренебрежение. Германия желает Франции только добра, а французы стремятся окружить ее враждебным кольцом. Они заключили во всех отношениях противоестественный союз с Россией, который, чтобы там ни говорили, направлен главным образом против Германии. Россия умеет только вытягивать деньги, а помощницей она будет плохой, что ясно доказала японская война и последовавшая за ней внутренняя неурядица, так что французам рано или поздно придется горько разочароваться в своей союзнице. Но Россия, Бог с ней, дружите с ней, если хотите, только нас не отталкивайте. Другое дело – сближение с Англией. Это уже капитальная ошибка, ибо Англия – старинный, наследственный враг Франции. Интересы обеих держав совершенно противоположны, и если Англия теперь заискивает перед Францией, то, конечно, с затаенной целью чем-нибудь у нее или через нее попользоваться. Германия же, если только французы пожелают поставить крест на прошлом, готова для них на всякие жертвы, и при дружественных с ней отношениях французы могли бы многого достигнуть, хотя бы, например, в области колониальной политики. Теперешний министр иностранных дел г. Пишон, как слышно, масон45, и если бы его собратья по Великому Востоку, пользующиеся таким влиянием в правительственных сферах, могли на него подействовать в благоприятном для Германии смысле, то, конечно, все препятствия к примирению Союза Германских Великих Лож с Великим Востоком Франции сами бы собою сгладились и отпали.

По возвращении в Париж Финкельштейн дословно передал членам Совета Ордена сладкозвучные напевы прусской сирены, отчего заправилы немало опешили и приуныли. Влияние их в Министерстве иностранных дел было вовсе не так значительно, как полагали в Берлине, к тому же сенатор Стефан Пишон хотя действительно некогда был масоном, но давно уже от масонства отстал и порвал с ним даже всякие сношения. К тому же если масоны охотно готовы были пожертвовать Россией, то не решались выступить против сближения с Англией из опасения возбудить против себя общественное мнение.

На этом переговоры о примирении временно замялись. В начале лета 1908 года Гастон Булэ и Бертран Сеншоль, проезжая через Берлин в Россию, куда ездили открывать ложи, вздумали сделать визит “светилам” берлинских лож, но встретили с их стороны более чем прохладный прием.

На общем собрании Великих Германских Лож, происходившем 7 июня 1908 года в Троицын день в г. Байрейте (Бавария), была принята следующая краткая, но многозначительная резолюция:

“При теперешнем положении Союз Германских Великих Лож не усматривает достаточно оснований заниматься рассмотрением вопроса о возобновлении официальных отношений с Великим Востоком Франции”.

Тогда французы пошли на довольно-таки унизительную уступку. Желая чем-нибудь умилостивить немцев, члены Совета Ордена решили изъять из нового издания ежегодника Великого Востока траурную страницу, на которой значились названия восьми Эльзас-Лотарингских лож, которые в 1871 году предпочли закрыться, нежели подчиниться прусской указке. Несмотря на слезный протест брата Христиана, мастера стула ложи “Эльзас-Лотарингия”, созданной в Париже в 1873 году из обломков закрывшихся эльзасских лож, конвент Великого Востока в сентябре 1908 года одобрил распоряжение Совета “по политическим соображениям”.

Вероятно, в награду за такое предательство Общее Собрание Германских Великих Лож, происходившее в Троицын день, 30 мая 1909 года, в Берлине, постановило большинством голосов (5 против 3) возобновить с Великим Востоком Франции официальные отношения.

Таким образом, заветная цель была наконец достигнута, и обеим отраслям французского масонства удалось завязать сношения с германскими ложами. Так как в большинстве своем всё это люди весьма поверхностные и легкомысленные, то никто из них немало не сомневался, что вскоре удастся понудить французское правительство пойти навстречу заискиваниям Германии и таким образом отделаться от унизительной опеки России. С нею решено было более не церемониться, и на одном из официальных банкетов Великий Оратор Великой Французской Ложи произнес речь, в которой открыто и громогласно выразил сожаление, что “по политическим соображениям, вследствие неправильно понимаемых интересов Франции, ей приходится идти на буксире политической организации, которая является позором для всего просвещенного мира и именуется русским правительством”.

Вся деятельность лож была направлена на самую широкую пропаганду пацифизма, который вскоре принял характер открытого антимилитаризма. Всякое министерство, пытавшееся возбудить вопросы, касающиеся национальной обороны, было заранее обречено на гибель, ибо радикалы-социалисты, из коих большинство принадлежит к масонству, в союзе с социалистами неукоснительно проваливали все подобные законопроекты. Дошло до того, что при составлении кабинета президент Совета, выбирая генерала или члена парламента на пост военного министра, обязательно ставил ему главным условием сидеть смирно и “не заниматься этим самым милитаризмом”, а главное – не возбуждать вопросов об ассигновании дополнительных кредитов на вооружение, ибо из этого толку все равно не выйдет никакого, а министерству придется подать в отставку. Когда все члены Военного Совета пришли к единогласному заключению, что двухгодичный срок военной службы совершенно недостаточен и грозит для Франции смертельною опасностью, то министерству Луи Барту46 пришлось возбудить в Палате вопрос о возвращении к прежнему трехлетнему сроку. Это предложение вызвало среди масонов и социалистов величайшее негодование, и Совет Ордена Великого Востока циркуляром от 18 марта 1913 года предписал ложам вменить в обязанность своим членам, депутатам и сенаторам голосовать против законопроекта, а прочим масонам вести по этому поводу агитацию в стране. На все лады комментировали и повторяли крылатую фразу Жореса: “Безумец или негодяй тот, кто верит и стремится уверить других, что Германия будто бы питает агрессивные замыслы”47.

Министерству Барту стоило нечеловеческих усилий сплотить вокруг себя искусственное большинство и провести через Палату и Сенат закон о трехлетнем сроке службы. Как только этот закон прошел, то это большинство, ни в чем между собою не согласное по вопросам внутренней политики, распалось и кабинету Барту пришлось подать в отставку. Тотчас же в ложах поднялась усиленная агитация понудить Палату отменить только что вотированный закон, и, как во времена дела Дрейфуса48, не только члены обеих законодательных Палат, но и печать, и все общество, без различия партий, разделилось на два враждебных лагеря: двухлетников (les deuxannistes) и трехлетников (les trois annistes). В ложах был пущен слух, который быстро передался в кулуары Палаты, будто бы возвращение к трехлетнему сроку прошло по настоянию России, которая таким образом вмешивается во внутренние дела Франции, и русского Царя стали называть не иначе, как насмешливою кличкою: “Наш сюзерен”.

Двухлетники, при сильной поддержке социалистов, свалили министерство Думерга49, затем министерство Рибо50, расстроили первую комбинацию кабинета Вивиани51, и тогда для всех стало ясно, что у власти может удержаться только кабинет, который в своей программе категорически выскажется в пользу возвращения к двухлетнему сроку службы. Вторая комбинация Вивиани, с допущением в состав кабинета некоторого количества двухлетников, считалась только временною ввиду необходимости кому-нибудь сопровождать Президента Республики в его поездке в Россию, но было решено тотчас же свергнуть кабинет по возвращении Пуанкарэ из путешествия...52. Но в это время как раз грянул гром.

Таковы причины, по коим Франция была застигнута войною врасплох. Она совершенно не имела тяжелой артиллерии, у нее был крайне скудный запас снарядов и вообще нуждалась во всех предметах военного снаряжения, что и было причиною ее первых неудач.

Для характеристики того настроения, которое господствовало в ложах почти накануне войны, могу привести несколько весьма типичных образчиков.

12 апреля 1913 года, когда европейский горизонт был уже сильно обложен тучами, в ложе “Fidelite” (“Верность”) был прочитан неким Альфредом Певэ (Pevet) реферат на тему: “Об исторических и современных основаниях к франко-германскому сближению”.

Начал он с того, что несчастная для французов кампания 1870—1871 гг. была финалом вековой борьбы Германии за ее объединение, которому всегда ставили препятствия французские короли, а затем императоры Наполеон I и Наполеон III. Этот вековой поединок закончился в пользу Германии, и в этом нет ничего унизительного для Франции, как не было бы ничего унизительного для Германии, если бы победа оказалась не на ее стороне. Слушая националистов, можно подумать, что сами боги на заре человечества предоставили левый берег Рейна во владение французам. Ничуть не бывало. В XVII веке он попал в разбойничьи лапы Людовика XIV53, а в XIX столетии его отобрали назад немцы.

После разгрома Франция, затаив злобу и обиду, начала исподтишка оттачивать меч. Затем, заключив противоестественный союз с Россией и обеспечив себе за бесчисленное количество миллиардов ее поддержку, Франция подняла голову. Министры начали плести сложные интриги с целью изолировать Германию, окружить ее со всех сторон недругами. Это привело нас к Алжизирасу54, к Агадирскому инциденту55. То были суровые уроки, которые, однако, на пользу не послужили. Правительство их не поняло и ими не воспользовалось.

У нас всегда кивают на Германию, что она постоянно увеличивает воору-жения, развивает свои военные силы. Германия нам не указ. Она окружена врагами, на нее со всех сторон точат меч. Совсем в другом положении находится Франция. Никто против нее не злоумышляет, она в зените развития своей духовной мощи и материального благосостояния. Надо же кому-нибудь показать пример, и вот только Франция, пользуясь своим исключительно благоприятным положением, может сделать почин разоружения и т. д., и т. д.– все в том же духе в течение целого часа и при громком одобрении всех присутствующих.

Просто не верилось, что так может выражаться, не говорю уже француз, но просто человек в здравом уме и твердой памяти. Между тем реферат имел громадный успех и был повторен во многих ложах. Подобные речи и их успех есть непосредственный результат масонского воспитания в ложах, которые, имея претензию вырабатывать независимых свободомыслящих людей, в сущности, выделывают только граммофонные пластинки.

А вот еще подобный же пример: в феврале 1914 года секретарь Совета Ордена Великого Востока, депутат в Палате от Департамента Сены и Уазы Андрэ Лебэ (Lebey) прочитал доклад в руанских ложах. Он доказывал, что сближение Франции с Германией представляется совершенно необходимым для блага страны, что того требует и ложа, и здравый смысл, и даже исторические традиции. Поэтому представлялось бы в высшей степени желательным, чтобы Президент Республики, отправляясь в Россию, как бы случайно где-нибудь повстречался с Вильгельмом II .

Но вот самая характерная затея, с которой французы возились накануне самой войны.

Тотчас после установления официальных братских отношений между Французской Великой Ложей и Союзом Германских Великих Лож по инициативе французских масонов была организована первая международная манифестация “в пользу мира и всемирного братства”. В июне 1907 года французские, немецкие, а также частью бельгийские, голландские и люксембургские масоны съехались в Шлюхте. Это очень красивое дачное местечко на горном перевале в южной части Вогезов, как раз на полпути между французской долиной Валоньи и эльзасской долиной Мюнстера. Здесь собравшиеся дали друг другу клятву ежегодно в ту же пору собираться в каком-нибудь заранее условленном месте и устраивать шумные манифестации в пользу мира и братства народов, причем присвоили себе даже особый девиз: “Jivis pacem, para pacem”, то есть если хочешь мира, готовь мир. При этом было провозглашено, что волею или неволею, но масоны обеих стран сумеют заставить свои правительства пойти на примирение.

Вторая подобная манифестация состоялась в 190...56 году в г. Базеле, третья в 1909 году в г. Баден-Бадене. Четвертую предполагалось устроить в июне 1910 года в г. Лионе, но вследствие недоразумения она не состоялась и была перенесена на июль 1911 года в Париж, причем сопровождалась довольно грандиозным скандалом.

Заправилами были организованы пышные празднества, предполагалось, между прочим, устроить ритуальное заседание в помещении Великого Востока и заказать банкет в большой зале гостиницы “Palais d’Orsay”. В Париж съехалось несметное количество приглашенных немцев... но как раз в это время разыгрался Агадирский инцидент. В публику, уже нервно настроенную, проникли слухи, что как раз в то время, когда Германия грозит Франции войною, масоны собираются брататься с немецкими шпионами, подосланными кайзером, и т. д. и т. д. Поднялось волнение, и около помещения Великого Востока стали собираться враждебно настроенные кучки. Ввиду сего, префектура полиции поспешила предупредить членов Совета Ордена Великого Востока, что, по имеющимся сведениям, готовятся не только антимасонские, но и антинемецкие манифестации, которые при тогдашнем напряженном политическом положении представляются крайне нежелательными, а потому “посоветовала” как-нибудь избежать всяких многолюдных сборищ в помещении Великого Востока (16, rue Cadet), пригрозив, что если сему совету последовать не пожелают, то полиция снимет с себя всякую ответственность за возможные неудобные последствия.

Члены Совета Ордена струсили и накануне самого дня, назначенного для банкета, отказали устроителям празднеств в помещении, а их примеру последовала администрация гостиницы “Palais d’Orsay”. Устроители очутились в самом безвыходном положении, а немцев, как нарочно, на сей раз съехалось видимо-невидимо.

Вообще эти ежегодные манифестации в пользу мира посещались немцами весьма охотно и усердно, и по весьма понятным причинам. В дружеской “братской” застольной беседе французы, что называется, распоясывались вовсю, а так как у пацифистов разговоры обыкновенно вращаются около войны и военного дела, то эти откровенные беседы представлялись для немцев далеко не безынтересными.

Кончилось тем, что ритуальное заседание пришлось устроить в узком помещении ложи “Etoile Polaire” (“Полярная Звезда”), помещающейся где-то на задворках Парижа, в предместье Сэвр, а банкет в третьестепенной гостинице “Hotel Moderne”. Немцы уехали обиженные и раздосадованные таким негостеприимным приемом.

Пятая манифестация состоялась в 1912 году в г. Люксембурге, шестая – в 1913 году в г. Газе, седьмая была назначена на 15, 16 и 17 августа 1914 года в г. Франкфурте-на-Майне.

По поводу этой несостоявшейся манифестации были разосланы два циркуляра – немецкий и французский, которые по настоящему времени представляются весьма характерными, а потому я прилагаю их при сем в подлиннике. Благоволите обратить внимание на разницу в тоне обоих документов. Тон немцев сдержанный, у них говорится только в общих гуманных выражениях о “некой масонской работе”, об “идеале” братской солидарности и лишь вскользь упоминается о “мире всего мира”. Тон французского документа унизительно холопский, словно он написан какой-то истерической кликушей, так что французы кажутся более немцами, чем сами немцы.

Такова была маниловская греза, в которую были погружены французские масоны накануне европейской войны. Когда разразилась гроза, не могу сказать, чтобы они перекрестились, ибо они креститься не умеют, но они растерялись, как мальчишки, как старые плаксивые бабы, и не потому, что отечество очутилось в опасности, а потому, что вся их избирательная платформа рухнула и почва ускользает у них из-под ног.

А действительно было от чего растеряться. Когда неприятель подступал к столице, то оказалось, что парижский укрепленный лагерь, пространством более 30 километров в окружности, существует лишь только на бумаге. Форты давным-давно кем-то разоружены и даже не соединены между собою рельсовым путем. На моих глазах с лихорадочною поспешностью укрепляли форт в Монморанси и прокладывали рельсы. Вот по этой-то причине правительство и не могло оставаться в Париже, а вынуждено было укрыться в Бордо. Положение спас старинный доблестный воинский дух кадров французской армии, который, несмотря на многолетние упорные усилия, не могли искоренить ни масоны, ни социалисты.

Таково было отношение масонов к войне до ее начала, а теперь они ей интересуются лишь настолько, насколько она касается их личного благополучия. Война с внешним врагом – это не по их части, они специалисты лишь по организации внутренней междоусобной войны и в этом не знают себе соперников.

В общем, все притаились, жизнь в ложах совсем замерла, а Совет Великого Востока посылает главнокомандующему генералу Жоффру (который некогда, в начала своей карьеры, был тоже масоном)57 патриотические адресы с требованием, чтобы в этой борьбе “за право и справедливость” французская армия держалась “до конца”. Главнокомандующий отвечает благодарностями, а между тем не мешало бы спросить, чем бы французы держались против немцев, если бы масонов во всем слушались и не провели против их желания закона о трехлетнем сроке службы.

Вообще, не только масоны, но и в прочих политических кругах здесь свято веруют в силу слов. Словоизвержение есть язва всякого парламентского режима, а французского в особенности. Здесь каждый вынашивает в себе речь и при случае ее помещает, и когда он ее произнес, ему кажется, будто он что-то сделал, и нет никакого сомнения, что если бы сражались не пулями и штыками, а речами, то войска Вильгельма II были бы давно разбиты наголову.

Сейчас масоны озабочены совсем не войной, а защитой прав свободной торговли спиртными напитками и ограждением интересов кабатчиков от произвола военных властей. Для них это вопрос жизни или смерти, ибо кабатчики – главные организаторы выборов, и они отлично понимают, что трезвый человек за них голоса не подаст и подать не может.

ГАРФ. Ф. 102. Оп. ДПОО... 1905.

Д. 12. Ч. 2. Пр. 6. Лл. 80—101 об.

Примечания

1 Таксиль Лео (настоящее имя Габриэль Антуан Жоган-Пажес; 1854—1907) – французский писатель, общественный деятель антиклерикального направления. Опубликовал ряд памфлетов против католической церкви. Однако в 1885 году объявил о своем раскаянии ввиду разоблачения им существования мирового масонского заговора. Создал ряд мифологем о масонстве как “Синагоге Сатаны”, управляемой сатанистом А. Пайком, штаб-квартира которого находится в г. Чарлтоне, где хранится главная реликвия организации – идол Бафомета. Антимасонские выступления Жогана-Пажеса были поддержаны высшими церковными иерархами, включая папу Льва XIII. В 1897 году Таксиль выступил с саморазоблачением, сознавшись в мистификации, целью которой являлась демонстрация нелепости религиозной веры. Несмотря на это признание, созданные писателем мифы продолжали составлять основу теорий о масонском заговоре как во Франции, так и в России.

2 Доктор Батайль и Поль Розен – французские писатели, члены “Антимасонской лиги”, разоблачавшие масонство в качестве сатанинского ордена.

3 Синедрион – высшая иерократическая коллегия в Иудее (I в. до н. э. – I в. н. э.), имевшая судебные и политические функции, заседавшая в Иерусалимском храме под председательством первосвященника. Сторонники “теории заговора” утверждали, что Синедрион продолжал втайне существовать, осуществляя свои властные полномочия, и после разрушения Иерусалимского храма.

4 Символическое, или спекулятивное, масонство в отличие от оперативного представляло собой не профессиональную организацию каменщиков, а объединение, преследующее цель переустройства общества и нравственного самосовершенствования. Атрибуты профессии каменщика имели для спекулятивного масонства символическое значение.

5 24 июня 1717 года, в день Св. Иоанна Крестителя, лондонские масонские ложи “Гуся и Противня”, “Короны”, “Яблони”, “Виноградной Кисти” (по названию таверн, в которых они собирались) создали Великую Ложу, именуемую впоследствии “Ложей Матери”, что принято считать датой учреждения спекулятивного масонства.

6 Мендельсон Моисей (Мозес) – философ, просветитель, выступавший за реформирование иудаизма и эмансипацию евреев.

7 Фридрих II – прусский король (1740—1786), Иосиф II – австрийский император (1765—1790).

8 Декларация прав человека и гражданина – политический манифест Великой французской революции, провозглашавший неотъемлемыми правами человека свободу личности, слова, совести, равенство граждан перед законом, право на сопротивление угнетению.

9 В тексте опечатка, правильное написание фамилии французского политического деятеля – Кремье. Исаак Адольф Кремье – видный политик Франции, депутат Национального собрания. в 1848 году – министр временного правительства, в 1870 году – министр правительства национальной обороны, инициатор декрета о предоставлении французского гражданства алжирским евреям. В 1863 году был избран президентом “Всемирного Еврейского Союза” (АЛИТ). Созданная организация акцентировала свою деятельность на улучшении правового положения и повышении образовательного уровня евреев на Балканах, в странах Ближнего Востока и Северной Африки. Однако противники приписывали АЛИТ организацию мирового сионистского заговора. Утверждение о том, что Кремье являлся Гроссмейстером всемирного масонства, представляет собой измышление. К тому же организационное единство масонских систем и лож было утрачено еще в XVIII в.