Текст книги "Журнал Наш Современник №8 (2004)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Земля в Александрии пересыпана песочком, на такой земле собрать добрый урожай – семь потов сойдет. Вот и вся тайна фамильного упорства Лукашенко. Лучшая школа – семейная, школа детства.

Музейная справка

Екатерина Трофимовна Лукашенко родилась в 1924 г., выросла в многодетной семье (6 детей) без отца, на хуторе. Окончила 4 класса Александрийской школы, с детских лет узнала тяжелый труд. На железной дороге работала с 1944 до 1949 г., трудилась на стройке, на льнозаводе в Орше. В 1957 г. вернулась в Александрию, где работала до 1979 г. дояркой. После ухода на пенсию продолжала работать в колхозе до 1983 г. За многолетний и честный труд награждена грамотами и дипломами, медалью “Ветеран труда” .

В 4 часа вставала Екатерина Трофимовна – и на ферму. А домой – в 7—8 вечера, а то и к полуночи. Хорошо, что ферма была рядом. И медаль, и грамоты оставила Екатерина Трофимовна школьному музею Александ-рийской школы. Тут у семьи Лукашенко небольшой уголок – два альбома с фотографиями да пара портретов на стене. Вот и всё. Снопик яровой пшеницы и пучок льна в коробочках прислонились к стеклу, за которым скромная, но такая тяжелая медаль Екатерины Трофимовны.

Ядвига Егоровна Рыбакова была ее соседкой и долгие годы подругой.

– Труженица матка! – строго глянула бабушка Ядзя на меня. – Я ее еще с войны знаю, когда она путевым обходчиком на чыгунке была. Их хата после войны погорела – так она сама в лес ездила за лесом, и за плугом сама. А как хлопца своего любила – як кошка с селядцом з дитёнкам гэным. Прямо у сердца его держала. И он чувствовал – первый помощник у матери. И по жизни сам себе дорогу пробивал. Спокойный хлопец, самостоятельный, Катерина Трохимовна – трудяжка, и ён в маму .

Она с досадой махнула рукой:

– Ходят пройдисветы – пишу-уть! Абы лаять. Ты напиши, як Саша спас у мяне двенадцать поросят! Помню, дежурила я на свиноферме – заходит с собачкой и ружьем, уже позже, когда в Могилеве учился. “Скажите, вы дежурите?” У меня чагосьти сэрца ёкнуло. “Я!” – “А у вас случайно свинья не потерялась?” Поглядела я – вышла из станка свиноматка супоросная, продралась скрозь незачиненные двери – и на волю. “Пойдемте, она в лозе – покажу”. Кинулась я – а она прямо в траве и распоросилась. 12 поросят – ой, дякуй тебе, охотничек! Было бы мне от заведующей... А он ничего матери и не сказал. Это уж я к ней забежала: “Катя, твой Саша такой праздник зробил! ”

Ядвига Егоровна смотрит на цветы – на кухонном столике перед ней пышный букет пионов:

– Хорошая семья, труженики! Трохимовна и когда была президентская матерь – не считала себя кем-то. Куда посылают – работала. И так всю жизнь – 16 мешков бульбы сама сеяла! Два прицепа навозу сама вилами раскидала – я гляжу, дивуюсь: “Ой, Катя-Катя!” Любила так – чтобы сама. А пьяниц, голодранцев не любила ...

Добрые глаза Рыбаковой глядят вдаль, за горизонт:

– Пришли с войны – как и оттерпели войну такую, терпели и дальше: пахали на себе и сеяли вручную. Всякого хватило – разбитое, спаленное – скорей брались, одолевали беду. И Трохимовна горя тяпнула – отсюда и ее характер. И Саша в нее – всегда за правду. Дед Трохим у него в войну помер, бабушка после войны. Что у него за детство было – сумята, вечно в труде. Книжечки в хусточку ввяжеть – и в школку... Потому он – простой и за народ. Всем солнце одинаково не засветит: одному жарко, а другому холодно. Ты глянь, как ён старается, за всех белорусов, чтобы нам лучше жилось. Ты напиши: при Лукашенке мы не боимся! Не боимся, что пойдут наши дети под той нож !

Уже три года, как Екатерина Трофимовна уехала из Александрии в Минск:

– Как плакала она, уезжая! И бабы мне – забрали, Егоровна, подружку твою! Что ж, там внуки, там детенок, – кивает грустно бабушка Ядзя. – А все-таки жалко, разрыли у нее гнездечко... Все оставила тут. Забрала с собой только собачку и котика, – Ядвига Егоровна тихо улыбается, передает привет подруге. – Низкий поклон тебе, Катя, и поздравления. Скучаю одна. Трохимовна, напиши мне. Знать буду – как ты и что. Хоть записочку напиши. А про себя скажу: перенесла операцию по глазам ...

Егоровна вздыхает, глядит на цветы.

– Добрая была семейка... Все было в саде – и сливы, и яблоки, и вишни. Саша сам и садил. Она и тут, в Президентском поселке, огород имела хороший. Корову и двух свиней держала. Внукова свадьба была, приезжали – одну свинью зарезали. А коровку ее забрали в Городец. Эх, сидим, бывало – грубочку натоплю, – беседуем душевно. Икона у них была в доме всегда – и не одна. И детенок при иконах вырос. Батюшка к ней из Копыси, из церковки сюда часто приходил. Мы смеемся: “Трохимовна! Ухажер к тебе!” Читала она церковные книжки, читала...

А Александру Григорьевичу передай от всех нас поздравление к дню рождения. Здоровья, счастья, чтоб жил сто лет и трошку глядзел сябе. Пришел на власть, к разбитому корыту – тягнет тягло. А они вокруг него хвостами крутят  – мало помощников у него... Передай – пусть глядит сябе! Мы за войной свету не видели, босые ходили по тех загонах. Нас не подманешь – наш он, с ним не пропадем .

Мужицкая, исконная Русь – за Лукашенко. Но сколько той Руси еще жить на веку? Мы всё больше превращаемся в кислых, ущербных, безликих толерантных горожан. Толпе нужен один вождь, народу – другой. Приход Лукашенко к нам – как вызов каждому. Кто мы – народ или что-то уже другое, некая биомасса, от которой в ужасе отворачивает свой лик Небо?

Кто мы? Лукашенко знает, но молчит. Он, бесшабашно веселый, доверчивый и счастливый при своем приходе во власть, помрачнел. Журналистов не принимает – незачем, слишком многие оказались засланными полячками, американчиками или просто не слишком умными людьми. Жесткие морщины превратили головастого крестьянского выходца в сурового князя. Среди многих, ставших к рулю после развала Союза, Лукашенко практически один, кто имеет право сказать однажды: я сделал все что мог. Пусть другие сделают лучше. Но в том-то и дело, что кроме него – некому.

О, как бы хотела оппозиция, чтобы Лукашенко ушел! Вся ее мутная пресса посвящена политическому зомбированию и даже грубому черному колдовству, чтобы внедриться в ноосферу Президента и народа. Кое-что ей удается. Именно поэтому свою власть Лукашенко отдавать рано. Прочие, его смена, могут оказаться на голову ниже. Кому и зачем тогда дарить Беларусь?

Президентские хутора

Я присел у моста, близ которого сливались два ручья – обмелевшие речушки Химлянка и Копысица. Заросли они густой, щедрой зеленью. Золотился песок в карьерах, звенела чистая вода, гремел птичий хор. Роскошная, буйная природа. Все кругом полыхало жизнью – свиристело, журчало, переливалось. Тут когда-то играл Саша Лукашенко, ловил “кошиком”, как рассказывают, рыбу – на две сковородки всегда возьмешь...

Вверху надо мной стояла черемуховая гора, каждую весну как молоком облитая: там живет заведующая фермой, где всю жизнь проработала Екатерина Трофимовна, 3. М. Рыбакова.

– Я заведовала 18 лет – прехорошая она была работница! – вспоминает Зинаида Матвеевна. – И Саша такой же, труженик. Всего хватило – ручная дойка, всё руками. А то волки телят в загонах покусают... 120 коров, 200 телят. На всех – 6 доярок, 3 телятницы, 2 пастуха, истопник. Сколько Саша матери помог, сколько на плечах выносил – корма раздай, молоко отнеси. Сам собой всегда послухмяный. И чего на него брешут? Солнце и то не всем уладит. Люди, люди ...

С черемуховой горы спустился я во вторую Александрию, на Президентские хутора. И опять попал к Рыбаковым, такая уж тут это любимая фамилия, – Нина Васильевна и Василий Мартынович самые близкие соседи Лукашенко: добрейшие люди.

– Я с его маткой работала – по 100 телят на ее руках бывало. И сын всегда при ней – жалел. Она общительная и жалостливая, и хлопец весь в мать: она всегда правду в глаза – и он. Кто из этих “претендентов” нами кировать знает нашу долю? А Саша и в три часа вставал, и при коптилочке на ферме мучился, помогал ...

Василий Мартынович войну закончил на Эльбе, Европу повидал. За форсирование Одера имеет орден Красной Звезды. Живейшим образом переживал, когда выбирали Гимн Беларуси – утром и вечером прослушивал. И остался прежнего мнения: лучше слов “Мы, беларусы, з братняю Русею” ничего не придумано...

– Григорьевича поздравьте с днем рождения! – приказал он. – И пусть правит !

Григорий Сергеевич Тюрахов – сосед Лукашенко в прошлом, тремя годами его старше, сейчас – начальник исследовательской лаборатории по испытанию энергоустановок в Могилеве, на химволокне.

– Сашка коней любил, а водили тогда мы коней много – и на бульбу, и на кукурузу. Его с детства Бог не обидел – сильный, уважали. Лучше нашего детства и придумать нельзя – работа и спорт, очень много спорта. Речки были хорошие, рыба заходила из Днепра. Под бережок прыгнем, постучим – и полный кошик голавликов. Мы лет с 7 при конях были. А в 14 я уже сел за комбайн, но Сашка к комбайнам не тянулся – кони, книжки были ближе. Круглый год заняты. Учеба закончится, а у нас на лето одна задача – родителям помочь... Что любил он? На баяне играл – при школе была музыкалка. С пятого по восьмой класс учился. А мать его частушки пела ...

Владимир Михайлович Маньковский старше Лукашенко на 4 года, всю жизнь в моряках, жил в Севастополе, 75 стран объехал, 15 лет ремонтировал за границей советские суда. Он как всегда был в “загранке”, когда Лукашенко народ избрал Президентом. Маньковский прямо с борта судна послал восхищенную телеграмму.

Моряк назвал одну из важнейших составляющих личности Президента (а его характер он знает с юных лет): заядлость. Словарь определяет заядлую натуру так – завзятый, страстный, увлеченный, умеющий отдаваться делу без оглядки человек. И правда, портрет Лукашенко.

Интересные, не правда ли, люди вырастают на черемуховых хуторах, в могилевской глубинке?

Факультет государственников

Один идет в юристы, чтобы судить, другой – в учителя, чтобы учить. Конечно, учитель учителю – рознь. Но всякий историк – непременно немного философ: профессия обязывает. Александр Григорьевич Лукашенко пришел на исторический факультет Могилевского педагогического университета имени А. Кулешова, чтобы узнать мудрый мир людей. Величественные картины прошлого стали его лучшим университетом на всю жизнь. Для кого-то история – музей, а для юноши из деревни Александрия она стала проводником в большую политику. Лидер державы воспитывался здесь, в читальных залах одного из старейших вузов Беларуси, в строгой тишине, где словам тесно, а мыслям просторно .

В 1971 году попасть на истфак было весьма непросто – 10—11 человек на место. Крестьянский юноша поступил с первого раза, без всякой помощи, за него слово замолвить было некому. Он должен был сделать это – и сделал.

Нечего сомневаться, перед ним распахнулись бы двери и в Минске. Но туда он не поехал. Причина проста – каждую субботу студент Лукашенко спешил из общежития на железнодорожный вокзал до Шклова, а там на дизель – до Александрии. Вот почему он поступил учиться так близко от дома. Не мог оставить мать. Екатерина Трофимовна ждала сына, слушала стук колес на переезде... Сейчас Саша пересечет мостик через ручей Химлянку, взбежит по песчаному косогору, минует родную улицу до хаты деда Трофима, стукнет калиткой! И у сына сердце стучало сильней. Его ждало поле, крестьянская доля.

У него до сих пор шершавые ладони, сам ощутил это, когда на Рождество в нынешнем 2004-м получил из рук Президента букет цветов, премию и поздравление. Лукашенко так и не оставил родную ниву. Только поле у Президента сейчас иное – вся Беларусь.

Колядная звезда

Куда идет король – большой секрет. А куда идет будущий Президент крестьянской страны с гордым именем Беларусь? Ответ однозначен – в Горки, в царский вуз, который помнит времена Пушкина и Мицкевича. Горецкая сельскохозяйственная академия дала Александру Григорьевичу Лукашенко не только хороший диплом и обширные знания, но и статус проницательного экономиста, смелого руководителя, хозяина земли.

Отгуляли Рождество, наступили веселые Святки, или Коляды.

В это время на Полесье народ ходит под окнами со звездой библейских волхвов, одевается ряжеными медведями и цыганами и поет: “Христос родился, Бог воплотился, ангелы играют, “чудо-чудо!” – восклицают”. В такие вот январские деньки на железнодорожной станции Погодино с дизеля сошел добрый молодец и направился в сторону Горецкой академии. Выглядел он ослепительно в мундире офицера. В августе 1982 г. старший лейтенант Александр Лукашенко был уволен в запас после службы в мотострелковой роте, которая располагалась в минском Уручье, и уехал в Шклов, где весьма скоро стал заместителем директора колхоза “Ударник”. В этом качестве и приехал в драгоценную для крестьянского сердца академию.

Лукашенко запоминали с лету, он был видным, красивым, мужест-венным, веселым. У него уже тогда была харизма победителя. Он знал свою звезду, и была эта звезда высока и тяжела. Но, как мальчишка с разноцветной колядной звездой, появился в Горках, чтобы делиться праздником, который он носил в себе. Недавний замполит роты и руководитель совхоза, бережный отец и активист общества “Знание”, очень зрелый человек, он явился в БСХА именно с юной и растущей душой. Таким его и запомнили – Человеком тысячи вопросов.

Лукашенко всегда отличался прозорливостью. Он еще в те годы почувствовал перемены, которые назревали в обществе, и стал дотошно спрашивать. А когда нашел ответ, начал действовать – яростно, неукротимо, по правде.

Петровы горки

Императоры Горки выделяли. Царь Петр I во время своих походов бывал здесь не однажды, Меншиков, “полудержавный властелин”, как его звали, и вовсе купил Горы-Горецкое графство, будучи белорусским дворянином. Через 100 лет Николай I повелел в 1836 г. открыть тут Земледельческую школу, полагая интерес Петра Великого не случайным, а правительство выбрало это место благодаря хорошему поместью. Строились ударными темпами, за три года возвели 35 зданий для “земледельческих учеников” двух разрядов, которые учились по три года. Будущие агрономы должны были уметь читать-писать и знать четыре действия арифметики.

В 1848 г. школа стала земледельческим институтом с правами университета, а в 1925 г. академией. У Горок мировые приоритеты – первое в мире учебно-опытное поле, первый зерноуборочный комбайн. Не перевелись “быстрые разумом Невтоны” и хитроумные Эдисоны тут и сегодня.

Академия – целый агрогород, в котором 16 учебных корпусов, 12 общежитий, дворец культуры, спорткомплекс, библиотека с фондом около 1 млн книг, больница, столовая на 800 мест, учебный полигон, учебно-опытное хозяйство, типография, баня, биотехнологический центр. Кроме того, академгородок украшен двумя озерами, каскадом прудов, дендрологическим парком, ботаническим садом и поражает глаза гостей живописными кавалькадами своей конно-спортивной школы среди роскоши природы. Но больше всего впечатляет население городка – здесь учатся более 11 тысяч студентов и работают свыше 2000 сотрудников. На 61 кафедре 16 факультетов свыше 600 преподавателей, среди них – 43 доктора наук и профессора и 315 кандидатов наук и доцентов.

Николай I положил основание академии ради “совершенствования земледелия в империи, яко главнейшего источника богатства частного и общего”. С тех пор мало что изменилось: земля и поит, и кормит. А источник богатства, сокрытый в ней, еще ожидает нас впереди.

Свидание у танка

Есть такой сплав – электрон, из которого в античности любили изготавливать драгоценные предметы. Это сплав золота и серебра. Странное сочетание двух в отдельности благородных вещей.

Но кто разберет, что – золото, что – серебро? Истфак МГУ и экономический факультет Горецкой академии? Одинаково ценные вещи, хотя на первый взгляд малосовместимые. Но Лукашенко пошел на тяжелейший интеллектуальный эксперимент, выковывая свой характер и граня ум, превращаясь из историка в лидера-практика. В нем ворочалась народная сила, оформлялась поступками. Сложнейший сплав общественных наук и экономических.

Богиня Клио, История с большой буквы, дала Лукашенко идеальную базу, искусство пространственного анализа и аналогий на протяжении огромных временных периодов. Дала чувство сопричастности к народу и его судьбе.

Но, будучи земным человеком, он понимал, что кроме идеального и философского взгляда на мир есть взгляд практический, взгляд строителя, архитектора, материалиста, хозяйственника, которым и держится мир, держится государство. Он стал экономистом, потому что за цифрами открывалась живая реальность, судьбы людей, будущее, о котором легко мечтают поэты, но за которое обычно приходится платить слезами и кровью. За тысячами вопросов Лукашенко был спрятан 2004 год, с Беларусью, которая по индексу человеческого развития обогнала хваленых соседей, несмотря на Чернобыль и невзирая на отсутствие нефти и золотых приисков.

“Спрашивайте, мальчики!” – поется в популярной песне. Спрашивают действительно дети, самые чистые существа, растущие организмы, не спесивые, не ослепленные собственным невежеством и трусостью мещанина, у которого хата с краю. Рубеж Лукашенко был на переднем краю жизни и борьбы. Он спрашивал, потому что хотел знать. Человек растет до тех пор, пока спрашивает. Бывший задиристый директор совхоза, историк и экономист ведет славянский народ вперед, держит щит между Западом и Востоком, осуществляет миссию...

Все получилось, как в сказке. Да так и должно быть. Добрые сказки придумывал народ про Иванов-царевичей, которые спасают царевен и царства-государства. Лукашенко любили – по любви и предсказали ему добрый путь. И когда сегодня кто-то из тех, кто звезд с неба не хватает, завистливо говорит, что “Лукашенко-де нигде больше двух лет не работал”, – что ж, это была методика, которую ему некогда посоветовала его наставница Бондаренко на истфаке: учиться, набирать силу и идти дальше. Иди и смотри. И он пришел.

Лукашенко – из тех, кто звезды с неба хватает. Там их много, он долго выбирал. И в сорок лет выбрал – свою.

Сейчас мимо Могилевского университета бежит, взбираясь на мост, шумное шоссе. А в ту пору, тридцать три года назад, на месте моста стоял на пьедестале – танк. Прославленная на весь мир “тридцатьчетверка”. Поэтому этот район могилевчане называли просто – “У танка”. У танка студенты встречались, расставались, обменивались конспектами, назначали свидания.

Сделала круг жизнь, и Александр Григорьевич Лукашенко снова оказался – у танка. В Минске, где возле Администрации Президента гордо вознесся на пьедестале “Т-34”, освободитель столицы.

Довелось листать “Хронологию мировой истории”, бестселлер немца Штайна, известный по всему миру: имя Лукашенко там навеки связано c Eвропой и Россией. Сашка Лукашенко когда-то любил читать исторические романы. Кто из школьников не любит закрученных сюжетов про героев! Но в отличие от других могилевский отрок сам стал героем большой истории.

Белый сруб

Николай Иванович Смотрицкий, бывший председатель колхоза, и Александр Семашко, его сосед, – плотники. Соседи Екатерины Трофимовны по ее последнему, новому дому. Рассказы их я приберегу для следующего раза. Как и многих других из Александрии.

– Придет Трофимовна – косу поклепи, – вспоминает Смотрицкий. – Вот и вся помощь. А ведь одинокая женщина. Но сильная, с характером, никогда никого не просила. Топор в руках держала по-мужицки. 10 соток выкосит – не вспотеет. Лукашенки – крепкая порода .

Время расставило акценты. И сейчас, по прошествии времени, сильно сокрушается Смотрицкий и многие другие люди, что исчез домик Президента.

– А мы поставим, ей-богу, поставим! От народа. За свои деньги! – заявили мне плотники. – У нас и сруб готов, хоть сейчас возьмемся... Чтобы не стыдно было за Александрию. Должен стоять на родине дом первого Президента Беларуси .

Сейчас Смотрицкий работает сторожем в школе, как сам усмехается, ночным директором. Но верит, что будет сторожем домика Президента. “Домик? Это уж слишком!” – заявили сельчанам, желающим построить дом-музей, некие местные начальники. Однако недальновидно это, честное слово, и живет народ верой, что все равно сделает по-своему, ПО СЕРДЦУ.

Бродя по Александрии, видел я и тот народный сруб. И сам уверился: ДОМУ ПРЕЗИДЕНТА – БЫТЬ. Тем более что никто к этому со стороны не толкает – только память и любовь.

А в известных болотах не стихают кваканье и скрежет зубовный. И очередные гаврики мчатся, выпучив зенки, рыть землю на Шкловщине и в Минске, отрабатывать американские денежки, которые Белый дом на развал Беларуси подбросил немало. Однако господ проходимцев, рыскающих в поисках сенсаций по родине Президента, прошу не метать икру – народ им ничего не скажет. Александрийцы, обиженные бесцеремонностью, двуличием и ложью, уже молчат. Не Лукашенко “прессингуют” писаки –  топчут Белую Русь, крестьянский наш базис, корешки…

Но плюнем через левое плечо. Сегодня на нашей улице праздник! Вся страна идет в школу с цветами, у Александра Григорьевича – день рождения! Счастья Вам, радости, силы и любви – от всех сельчан, от тысяч земляков.

Цветет Александрия, цветет Шкловщина.

Был я на президентском подворье, постоял у вербы. Дятел стучал, лечил дерево. Рядом шелестела яблоня, которая глядела когда-то в окошко Сашки. Хорошая, буйная на ней завязь. Приедет Александр Григорьевич с мамой в гости, попробуют белого, сладкого СВОЕГО ЯБЛОЧКА. Ждет яблоня. Ждут люди, ждет Александрия. Родина молится и ждет.

Александрия – Минск