Текст книги "Журнал Наш Современник №8 (2004)"

Александр МЕЛЬНИКОВ • Олегу Куваеву – 70 (Наш современник N8 2004)

Александр МЕЛЬНИКОВ

Олегу Куваеву – 70

Двенадцатого августа 2004 года писателю Олегу Михайловичу Куваеву исполнилось бы 70 лет. В это трудно поверить, трудно представить его семидесятилетним. Каким был бы он?

...Роман Олега Куваева “Территория” я прочитал за одну ночь, а потом кто-то принес мне старый номер “Юности” без обложки с двумя его рассказами и сказал: “Ты знаешь, кажется, он давно умер”.

И действительно, предисловие к этим рассказам начиналось со слов: “Вот Судьба...” Было ощущение обиды. Ну почему всегда так? Вот ведь только появился новый, потрясающий писатель, и его уже нет.

Я понял, что должен обязательно побывать на его могиле, поклониться, что ли. Но где он жил, где похоронен? Вот что записал я тогда:

“Решил съездить в “Юность”. Пожилая женщина в отделе прозы сказала, что не знает, где похоронен Олег Куваев, “он ведь был очень одинокий человек; где-то далеко живет сестра; но вот в “Современнике” работает Леонид Фролов, они были очень дружны”. Рассказала, что за два дня до смерти Олег Куваев звонил им, сказал, где можно взять его фото. “А потом такая ужасная весть...” Взял телефон Фролова. Звоню – он в отпуске. Дождался, когда выйдет, приезжаю в редакцию. Встретился с Фроловым, объясняю, зачем пришел. Кричит: “Володя, иди сюда на минуточку!” Входит какой-то человек. Объяснил ему мою просьбу. “Пойдемте ко мне!” Заходим, начинает звонить куда-то: как называется кладбище, на котором похоронен Олег Куваев (он забыл, но хоронить ездил, помнит только, что “старое”). Узнал. Рассказал, что есть еще один роман Куваева, но, к сожалению, опубликовать его пока не удалось; что Куваев был невысокого роста, очень крепкий, типично “северного” типа: молчаливый, замкнутый... Велел позвонить через неделю, он узнает о сестре, где она теперь. Это был Владимир Кривцов”.

Так у меня появился адрес сестры. Почему-то был уверен, что это где-то на Севере. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что Олег Куваев жил совсем рядом с нашей Черноголовкой, в городе Болшево Московской области.

Написал большое письмо. И самое удивительное – получил ответ. Мало того, приглашение (телеграммой!) приехать 8 апреля 1978 года в Болшево, в день памяти Олега.

Волновался страшно. Приехал на электричке в Болшево, нашел (не без труда) ничем не примечательный дом, старой, наверное, еще довоенной постройки, каких множество в наших провинциальных городах, поднялся на нужный этаж. Позвонил.

Так состоялось мое знакомство с сестрой Олега Куваева, Галиной Михайловной. И так я впервые оказался в комнате, где он жил.

Наверное, невозможно передать словами, что чувствует человек, оказавшийся в комнате любимого писателя, увидевший его рабочий стол, кресло, в котором он работал, пишущую машинку.

Все в этой комнате говорило о том, что здесь жил настоящий полярный исследователь, проведший долгие годы на дальнем Севере: огромная шкура белого медведя на стене, мощные бивни, амулет (Олег носил его на цепочке на шее) из зуба какого-то дикого зверя, бинокль геолога Олега Куваева, поразительного мастерства резные фигурки из кости, большое количество охотничьих ножей, гарпун-трезубец для охоты на нерпу и т. д., и т. д. И еще множество трубок: из кости, из разных пород дерева и просто обычных мундштуков. И фотографии, фотографии, фотографии. И книги. Много книг: по истории Севера, просто истории, философии, геологии, энциклопедические словари в потемневших от времени переплетах и, конечно, “наша библия” – толстый, зачитанный том “Моби Дика” на полке.

Рядом со шкурой медведя висела на стене одна из последних фотографий Олега, известная теперь, наверное, всем: усталое лицо, грустные глаза, смотрящие внутрь вас, трубка в зубах. Под фотографией стояла полная стопка водки, накрытая кусочком черного хлеба.

Нет конца непогоде —

Дело к лету, а снег.

Что-то скучно в природе,

Выпей с нами, Олег.

Не пытайся, не надо,

Все понятно без слов,

Нам достаточно взгляда

С фотографии рядом,

Ты больной и усталый,

Жить осталось так мало,

Вот и трубка погасла

У тебя меж зубов.

Вот уж третий апрель

Мы стучим в эту дверь,

Всё на что-то надеясь...

Не откроешь теперь.

В тот день, восьмого апреля 1978 года, вспомнить Олега собралось много интересных людей (за весь вечер я не произнес, наверное, и двух слов, а только, разинув рот, слушал): академик, геолог, участник экспедиций Билибина, Герой Труда, один из начинателей Магадана и “Дальстроя”, В. А. Цареградский (ныне уже, к сожалению, ушедший), бывшая главный редактор Магаданского радио Л. Н. Стебакова (тоже, к сожалению, ушедшая) и много других людей, знавших и любивших Олега. А чуть позже я уже познакомился и с Андреем Петровичем Поповым, “крестным отцом” писателя Олега Куваева и его ближайшим другом, с которым они подружились еще в первую чукотскую экспедицию Олега, и с мужем Галины Михайловны, Георгием Семеновичем Бортишвили, интереснейшим человеком, с которым Олег вел когда-то длинные разговоры на философские, научные и просто житейские темы, и с Г. Б. Жилинским, прообразом инженера Катинского в романе “Территория”, и, наверное, с самым близким человеком Олега в последние годы, Светланой Афанасьевной Гринь (“сероглазым чудом”, как называли ее друзья писателя), и с двумя племянниками Олега, Сашей и Димой (тем самым “младенцем Димкой” из рассказа “Устремляясь в гибельные выси”), и еще со многими, многими интереснейшими людьми, с которыми у нас до сих пор теплые, дружеские отношения.

А потом я смогу прочитать рукопись “Правил бегства”, напечатанных самим Куваевым (“...почерк у него был очень неразборчивый...”), и буду чинить магнитофон Олега Куваева.

Побывал я тогда, конечно, и на могиле Олега Куваева. У надгробного камня и корабельной цепи на могиле писателя интересная, хотя и немного невеселая история. Их нашли в Певеке близкие друзья Олега и с большим трудом переправили на материк Северным морским путем, которым так мечтал пройти на яхте, но так и не прошел Олег.

Каменную глыбу отдали на обработку здешним мастерам, и они вырезали из нее (якобы “случайно” разбив) самую ценную часть – очень красивый массив амазонита, камня, который так любил Олег. Бог им, как говорится, судья, но кто теперь восполнит эту потерю?

Осенью 1979 года в ЦДЛ прошел первый вечер, посвященный сорокапятилетию Олега Куваева. Потом, к пятилетию кончины, еще один. К сожалению, пока и последний.

Прошло много лет. Комната-музей из старого дома переехала в новый просторный дом. Все здесь сохранено таким, как было на прежнем месте. А на старом доме осталась мемориальная доска. Приезжайте, посмотрите, побудьте там, в этой комнате, прикоснитесь к вещам писателя, посидите в его кресле, поставьте локти на его рабочий стол, пока это еще не запрещено, подумайте немного над тем, что тревожит вас. Если вы человек пишущий, может быть, что-то дрогнет, повернется в вашей душе, найдет, наконец, нужные слова.

Похоронен Олег Куваев на старом Болшевском кладбище, до которого три остановки автобусом от станции Подлипки Ярославской ж. д.

Комната-музей Олега Куваева находится по адресу: Московская область, г. Королев, Болшевское шоссе, д. 31. Добраться сюда можно так: станция Подлипки, меньше пяти минут пешего хода до Болшевского шоссе. Налево от светофора, на противоположной стороне шоссе, сразу за АЗС, будет большой красный кирпичный дом. Там ждут вас.

На кладбище долго не тает

Сырой, оседающий снег,

И я будто ладан вдыхаю,

И слышу, как здесь затихает

Всесильного времени бег.

И вновь я вступаю в тот дальний,

Пронзительно-яркий апрель,

Где крик электрички прощальный

И с веток тяжелых капель.

И крышка еще не забита,

И можно погладить висок,

И еще не шуршит деловито

Под грубой лопатой песок.

На надгробном камне Олега Куваева изображены гусиное перо и геологический молоток.

Михаил ШЕЛЕХОВ • «Я изменю мир!» (Наш современник N8 2004)

Михаил ШЕЛЕХОВ

“Я изменю мир!”

Наше время – трагическое отсутствие политической воли, на фоне чего воля Лукашенко выглядит вызовом. Путин сейчас фактически калькирует то, что сделал Лукашенко, но результатов немного. А это значит, что, несмотря на 500 церквей в Белокаменной, воз и ныне там. Оказывается, церкви строить проще, чем держать вожжи власти, хранить цитадель народа. Вертикаль власти, которую создал Лукашенко, именно та мистическая вертикаль – с небом во главе, исторический намек на то единственное, что делает земную власть оправданной и человечной.

Кто-то говорит, что на него надо молиться, кто-то по слепоте кидает в него камень. Такова судьба всякого народного гения. Но уже сегодня можно сказать: Александр Григорьевич Лукашенко – крупнейшая политическая фигура белорусского народа за последние столетья. И в любом раскладе – самородок XX века. И дело вовсе не в сроках его правления – все это лукавство малых сих, которые не видят за процедурой истины. Вождь служит народу столько, сколько нужно народу. Так было, есть и будет под небесами и на Беларуси.

Александр из Александрии

Короля делает свита. Это высокомерное выражение явно придумали лакеи. И короля, и царя, и всякого достойного человека делает его детство. Где родился – там и пригодился.

Эта народная мудрость ближе к правде: родился Лукашенко в Александрии – ей и пригодился, если понимать под Александрией – всю Беларусь. Ничего натянутого нет в этом образе – Александрия плоть от плоти и кость от кости исконной Белой Руси. В самом высшем смысле Александрия – метафора республики.

Каков сегодня портрет малой родины Президента? Председатель сельсовета Леонид Анатольевич Умецкий говорит веско:

– Александрия – центр колхоза “Днепровский”. 164 двора плюс 60 домов временно проживающих – дачников из Шклова, Могилева и Орши. 392 жителя. 113 – до 18 лет, то есть молодежи ровно половина. Есть старожилы и за 80, и за 90 лет. Анастасии Анисимовне Пасалович из соседней деревеньки Просалы 101 год. Работают александрийцы и на железной дороге. 72 человека держат коров и имеют не менее чем по 1 гектару земли на  двор, но есть  и  такие,  у кого и по  3  да плюс 3 гектара, взятые в аренду .

Я слушал Умецкого и хмуро тосковал, вспоминая набившую оскомину клевету очередного российского чиновника, весьма далекого от села, в газете “Известия”, который ничтоже сумняшеся утверждал, что Лукашенко по-советски приказывает народу, когда пахать и сеять. На родине Президента люди живут и трудятся как хотят, вольно, по-божески…

А живут тут настоящие люди, которые умножают исчезающий белорус-ский народ. 10 детей у Валентины Владимировны Галушко, 6 – у Светланы Анатольевны Румянцевой... Семейный детский дом у Афанасьевых, Галины Алексеевны и Леонида Алексеевича: своих 5 детишек родили да 15 взяли. Дети растут на Днепре охотниками и рыбаками. Самая распространенная фамилия в Александрии – Рыбаков. Сам Умецкий – знатный охотник, член президиума районного общества охотников и рыболовов. Стрелял лося, завалил 3 “дика”, что по-белорусски означает дикого кабана. В Александрии можно получить лицензию на кабана, косулю...

Местные леса славятся малинниками. В последние годы сельчане стали разводить много винограда. Галина Ефимовна Гришанова, учитель биологии и сельхозтруда, устроила у школы настоящий ботанический мини-сад из редчайших растений, установив связи с лучшими ботаническими садами страны.

Валентина Александровна Савкина, бывший председатель колхоза, славится вышивками и рукодельем. Она – главный виноградарь Александрии, прославилась этим еще 20 лет назад. А какие чудеса у нее на огороде! Кабачки – чистые медовые груши, дыни в виде бутылки. Савкина и пчельница, вообще же пчеловодов тут не счесть – Афанасьевы, Пискуновы, Толкачи, Исаковы, Крупины, Смотрицкие, Новицкие...

В год справляют 2—3 свадьбы, прибавились к ним “золотые” – только в этом году отпраздновали по полвека счастья семьи Поборцевых, Сидоровичей, Ермоловичей. Пасечники тут исстари добрые – ведут род от дворянской пасеки. Густо в деревне от добрых людей – много цветов, много пчел, много меда, много сладкого достатка.

Каждый с детства знает, что редкая птица долетит до середины Днепра... А в Александрии Днепр перелетит и пчела. Ширина древнего Славутича – 60 метров. Присмирел богатырь – с 1957 года не было разливов. А старожилы помнят, что когда-то Днепр гулял по улицам соседней Копыси вовсю.

Должно быть, имя накладывает на лицо местности неизгладимый отпечаток: хочешь не хочешь, веет от имени Александрия духом античности, вот и спорт выглядит тут вполне естественной координатой жизни. Сейчас в деревне 5 (!) волейбольных команд. И Умецкий их с удовольствием перечислил – учителя, ученики, котельная, железная дорога и колхоз “режутся” за чемпионство всерьез. А кроме этого – футбол, хоккей. Лукашенко знал, где родиться...

Веселая зима в Александрии – точно сам Гоголь, описывая свои вечера на хуторе близ Диканьки, заглянул птичьим глазом и сюда! И у Саши Лукашенко всякая зима была такой же раздольной, как и сейчас в деревне: на тройках по атласному насту, а на масленицу под окна – колядовать. Выворачивали кожухи и играли на Святки во всяких зверей – медведей, рысей и зубров. И еще очень любили кататься по льду.

Расчистят зеркало сверкающего льда, врубят шест с тележным колесом, приделают крестом шесты, а к их концам санки – и давай вертеть... Со свистом летит карусель, отрываются санки с хлопцами и барышнями, разлетаются ракетами. Лови, лови красавиц! Ковзаться – по-белорусски значит “скользить”. Потому зима в Александрии своя, особая – зима-ковзуха.

…3нал, где поселиться и народный поэт Янка Купала.

Из окна школы виден лес на том берегу, где находилась его дача в Левках. До сих пор помнят его в Александрии – когда машина поэта ехала по деревне, в столбе пыли мчалась веселая ребятня, желая прокатиться на сверкающей диковинке. А мужики крутили усы и знали: будет заработок. Купала заказывал местным рыбакам рыбу и платил хорошо. А как-то на выпускной вечер в Александрийскую школу привез ящик водки... Память о купаловской водке – добрая предвоенная быль. Даже в те суровые времена умела Александрия радоваться.

Учитель

В александрийском периоде биографии Президента и его шкловских путях-дорогах много светлого, настоящего, крупного. На родине он пробовал свою молодую силушку, искал себя, проходил житейские университеты. Состоялся в самых разных ипостасях – как бы играючи примерял социальные роли: организатора, пропагандиста, лектора, учителя, хозяина.

Царь Петр когда-то для “разогрева” построил потешный флот и, шутя, дорос до императора. И у Лукашенко ворочалась, оформляясь, сила народного вождя. Высокие у него были звезды, но нужно было пройти земные дороги, чтобы встать за весь народ.

Профессиональные клеветники из всего диапазона его трудов выбрали только один совхоз “Городец”, причем совершенно бездарно. Очень нужно было оскорбить происхождение Лукашенко – его крестьянство, на фоне высоколобого доктора физики Шушкевича и чешского литератора Гавела, которым любили в свое время тыкать в глаза и в Москве. При этом лукаво старались забыть, что у Лукашенко два высших образования с двумя отличными дипломами – историка и экономиста. А компьютеры в своем “Городце” он поставил первым на Могилевщине и одним из первых в республике. Всегда был впереди, и это понял и оценил народ.

– И чего они к совхозу прицепились? – недоумевают местные жители. – Сколько себя помним, во все времена “Городец” стоял по сводкам в районной газете “Ударный фронт” в верхней части списка .

Впрочем, “Городец” писаками уже забыт – гонорары за “отстрел” получены, другие у них заказы.

Лукашенко-учитель – фигура совершенно неизвестная, а жаль. В родной школе он отработал один учебный год – 1978/79. Лидия Ивановна Титова, нынешний директор, с удовольствием вспоминает те времена.

– Пришел в школу – высокий, красивый, элегантный. Что поразило – эрудированный, сложные уроки, множество дополнительного материалa. Память исключительная – никогда в руках тезисов не держал. А сколько читал: даже на перерывах в учительской со стопкой книг. Между прочим, в ту пору у него уже был малыш – сын Витя. Школа маленькая, чтобы набрать 18 часов, Александр Григорьевич преподавал всю мировую историю и географию. А как вел уроки! Глаза горят, пламенная речь, сам очень увлекался, не говоря о детях, – такой педагогический штрих. Притягательная сила общения – она осталась у него и сегодня .

Мне довелось говорить со многими людьми, которые учились с Лукашенко в Могилёвском педуниверситете и Горецкой академии, работали с ним в разных местах. Все утверждали в один голос: феноменальная память, уникальная работоспособность, скромность, милосердие. Вот главные черты характера. Он человек мягкого сердца и всегда стоял за обиженных – в школе, на погранзаставе, на студенческой скамье, в совхозе, ПМК, в депутатстве.

Как-то само собой вышло, при его богатырском росте и горячем сердце, что он рано стал ходатаем за людей. Что резко выделяет его среди руководителей всяких рангов. Да и среди многочисленного самодовольного “постобщественного” племени, обреченного на безлюбие.

Безлюбие – страшная печать нашего века, века эгоизма нового глобального человека, который, не мучая себя излишней рефлексией, делает свое дело – попивая кофеек, нажимает на гашетку бомбосброса, чтобы на мониторе увидеть пораженные цели – церкви, школы, мосты Сербии и прочих ненужных Западу стран.

Этот глобальный человек, человек без лица, держит на прицеле и Лукашенко, и весь западный рубеж Русской державы, который спасается пока милостью Божьей – больше нечем. Диво дивное: размололи на жерновах СССР, державу Сталина, смешали с пылью страны Варшавского договора, расколотили соцлагерь, персонально отшибли все печенки у восточных православных славян, купили на корню власть и скупают красоту русских девочек для борделей и гениальные мозги русских мальчиков для компьютерных монстров, а Беларусь – стоит. Против всей Империи зла, какой был и остается Запад со всеми его первыми, вторыми и прочими Римами.

Никогда не понимал я холопского восторга и слюнявой заединщины, которая использовала очень странные и, по-моему, лукавые слова некоего якобы монаха, который сказал, что Россия – третий Рим. С какой стати Руси становиться палачом-Римом, который съел бы ее живьем и сейчас? И что это за бредовая гордость великоросса, который должен равняться на координаты инквизиторов всех времен и народов?

Какое нам дело до Римов и высокоумных Владимиров Соловьевых и иже с ним, всей рати любителей наводить мосты между Западом и Востоком! Но мосты уже навели. И будут строить Вавилонскую башню на костях старины – башню Германии и Франции чуть не в 100 этажей в центре Москвы, возле Манежа. Башню победителей, которых в свое время останавливал русский штык. А теперь остановить некому. Старые враги должны обняться в сердце России. И поставить символ своего присутствия. Об этом заявил очередной гражданин мира в облике российского президента.

Дикая полоса в истории России – на престоле сплошь граждане мира. Тяжко зыблется над Москвой воздух Вавилона. Некогда русского града  с сиротливым памятником Минину и Пожарскому в углу Красной площади, где глашатаи конца света – эстрадная мразь, педерасты и ёрники попирают страну под гогот и улюлюканье пивной толпы.

Что за бред в русских мозгах? Тяжелый и неизбывный.

Все это знал, предчувствовал Александр Лукашенко, читавший горы книг и высчитывавший путь для народа. Потому он рвался из могилевской глубинки в депутаты Верховного Совета СССР. Не пустила партийная номенклатура! Но он все-таки прорвался к Горбачеву – в числе новаторов из села. Прорвался, чтобы сказать в лицо: надо укреплять власть, спасать страну!

Горбачев вспыхнул: лукавому бонзе бросал вызов мужик. “Читайте мои выступления”,– спесиво процедил он и отвернулся. Мертвый, тупой, чудовищный, заваливающийся на бок Кремль времен заката горбачевской пятилетки подмял всех. Не подмял одного Лукашенко. Он понял, что надо брать власть в республике. И взял. Но до этого был его путь – долгий путь гражданина.

Персональная война Лукашенко – против безлюбия, за человека доброго, весьма красноречивым образом которого и был много десятилетий советский человек, облаянный и охаянный всем зарубежьем, в том числе и русским, не видевшим за деревьями леса, пока не грянула Священная война.

И мы до сих пор блуждаем, на радость черни поплевывая в свое недавнее прошлое, а на самом деле – унижая дедину и отчину, совершенно как библейский Хам, посмеявшийся над наготой отца. Отчего ненависть к Лукашенко? Не хочет смеяться над отцами, не видит случайной наготы бедной родины, великого Союза, который растерзала и отдала на потребу зверью злоба малых сих? Он с детства жалел сирых и убогих и однажды восстал за них – не спас великую страну, но спас от шельмования и распятия осколок державы.

Непростое дело – основать страну, впервые суверенную Беларусь! Силу для своего подвига он собирал по капле, среди народа.

До школы Лукашенко был освобожденным секретарем комитета комсомола в горпищеторге Шклова. Это помогло ему вскоре: тогда популярны были “Дни школы” в трудовых коллективах. Учителя шли в поле, на фермы – строго по графику. Политинформации молодого историка были самыми яркими и полемичными, ШЛИ НА ЛУКАШЕНКУ, а ведь собирались люди после рабочего дня... Собери попробуй! Артистизм нужен, незаурядный дар рассказчика. Вот и разгадка его таланта. Истоки народности речи и поведения Лукашенко – на теплых закатных полях и на вечереющих фермах.

Галина Васильевна Говоркова, заведующая магазином “Александрия” – бывшая ученица Александра Григорьевича. Она ходила в третий класс, а он заканчивал школу. Она была в выпускном классе, а Лукашенко уже пришел учителем. Поразила его начитанность. Вел не уроки – лекции. Подтянутый, стройный, веселый, общительный... Его часы были праздником, их ждали – он никогда не повторялся, очень умело сочетал собеседования с дискуссиями.

– В расписании Лукашенко – значит, жди новое! – так говорили мы тогда, – вспоминает Говоркова. – К истории он подходил и глубоко, и масштабно, подавал материал блоками. Уважал свой предмет, спрашивал строго. Но, знаете, делал это красиво, справедливо. Александрия в ту пору звенела от молодежи, жили дружно. Все помогали матерям...

И он мальчишкой доил коров без стеснения. Работали руками, при коптилочке: вырезали картофелину, в нее втыкали фитиль и – в пол-литровую банку с керосином. 3—4 коровы выдоил из материнской группы – и свободен. Работал, чтобы разгрузить мать. А после тяжкой дойки – спорт: летом – футбол, зимой – ледяное поле с клюшкой.

– Мы среди старших бегали, как цыплятки, – смотрит, улыбаясь, в сиреневый туман прошлого Галина Алексеевна. – А ребята постарше нас берегли, охраняли. Было уличное рыцарство: они жгут костры на старинном петровском земляном валу – и мы при них, не гнали нас.. .

Прошли десятки лет, а Лукашенко не изменил отрочеству – до сих пор на страже возле тех языкастых, пахнущих романтикой дозорных костров, которые горели в Александрии на месте укреплений русского войска Петра I, сражавшегося против шведов. Там, на петровских бастионах, услышал он голос звезд, медный глас истории. На зеленых валах нашей старины...

Вертолет с неба

Два года назад летом в Александрийской школе собирался выпускной класс Президента – спустя 30 лет. Главу страны увлекли неотложные заботы, приехать не смог, прислал поздравление однокашникам, но, не желая быть в должниках у школы, внезапно осенью прилетел в гости. В школе об этом узнали за полчаса.

Вертолет с ало-изумрудным стягом Беларуси сел на футбольном поле. Высокий гость полюбовался новой школой, остановился у старенького деревянного здания, в котором преподавал... Хризантемы, георгины, розы смотрели на него. Президент взял за руку второклассницу Аню Муштакову и сказал: веди, показывай! Побывал в каждом классе, а затем направился в музей.

– В музее у него глаза загорелись – историк же, – вспоминает директор. – Осмотрел каждый экспонат, а мимо своего стенда прошел, даже не глянув. Перелистал книгу отзывов, выбрал место, присел и, не спеша, раздумывая, оставил свои пожелания. Я смотрела на этого могучего мужчину, который по-детски сидел у деревянной ступы, плавно ходила его большая рука... Как серьезно отщипнул он от нашего хлеба-соли, как вдумчиво жевал александрийский хлебушек! “Чувствуете дух родины, Александр Григорьевич?” – спросили мы. “Еще бы”, – ответил.

Перед Новым годом Президент прилетал с рождественскими подарками. Одет был в светлый спортивный костюм, на руках варежки – материнские, мама всегда хорошо вязала. Земляки вышли навстречу.

– А теперь я хочу посетить свою родину, – сказал гость и пешком по снежку отправился на хутора. Без охраны, один – по деревне, дорогами, через переезд, зимнее поле... Прошел тропинками детства. А назавтра как всколыхнулась Александрия!

Представляете, притемками стук в окошко бабы Шуры.

– Кто там? – отозвалась старая.

– Это я, Сашка...

Глядь, из синих сумерек входит улыбаясь в сени. Президент – один-одинешенек. Не знала, чем угощать-чествовать. А он только молока из горлача выпил – и пошел по хатам выслушивать жалобы земляков: про мост, автолавку и дороги... Все наказы уже выполнены, только асфальтирование дорог висит на шее сельсовета .

Сочинение на вольную тему

Писал Лукашенко в школе хорошие сочинения, писал и стихи. Его сочинения сегодня разошлись по рукам, как реликвии, их уже не сыскать. Но школьная учительница Александра Григорьевича – Нина Алексеевна Рыбакова помнит их хорошо:

– Каждое слово как отчеканено! И это не мой запоздалый пафос, я вовсе не подгоняю память под мечту. Была у него уже тогда стилистика оратора, трибуна. В концовке одного сочинения на вольную тему написал он такую фразу: “О, люди, дайте мне свободу! И я изменю мир”. Удивительная сила росла в нем с детства.

Отличником не был – 4—5, сочинения писал чудно. Улыбался красиво, чистая душа. Разборчивый веский почерк. Одевался скромно, с достоинством. Это сейчас не молодежь, а клоуны. В ушах и в носу кольца, а в сердце – родина? Так не бывает. А у Лукашенко еще в школе был один рефрен – патриотизм, любовь к людям, защита слабых. Был очень активен на вечерах, утренниках. Не выскочка – просто любил быть со всеми, работать для всех.

И еще: жила в нем какая-то святая тревога, чувствовалось это... Много думал он, потому и стал историком. А сейчас многим, приученным к крови и катастрофам, на все наплевать. Не такой был Лукашенко – неравнодушный, таким и остался – себя не предал .

Фантастическое предчувствие подростка: пришел час, и люди дали ему власть, вверили судьбу державы. Стоит он один, высокий, прямой, в пустом, просвистанном политическими ветрами поле страны. Как будто закольцевала жизнь дорогу: старый класс, парта, непроливашка с замерзшими чернилами... И опять сочинение на вольную тему – пишет его Лукашенко круглым неторопливым почерком – как Президент суверенной державы.

Вологодские кружева

Классная руководительница Саши Лукашенко Татьяна Николаевна Карпеченко (Зажигина) родом из Вологды, в 1946-м приехала в Александрию. В прошлом году, на 30-летии класса, она была счастлива: многие уже стали бабушками и дедушками, а для нее они – любимые дети. Все состоялись в жизни – военные, инженеры, бухгалтеры, кондитеры, экономистов много, две девчонки стали пекарями. В школьные годы она многим, кому не хватало дома ласки, была за маму.

– Я вам покажу, какой он у меня был. – Сходила за старыми фото. – В 6-м классе мы ездили в Оршу, по местам боевой славы, в музей Константина Заслонова. Вот и Саша Лукашенко, самый крупный, светлый. Но прямо скажу – единоличным вожаком в классе он тогда не был – сильных ребят хватало. Чем выделялся? Любил исторические романы. Муж у меня историк, так он всегда говаривал: “Лукашенко у меня хорошо идет, очень хорошо идет!” Библиотека у нас дома большая, и Саша был ее усердным читателем. И когда в Могилев поступал, брал у нас книги. У меня-то предмет трудненький, математика, и оценки у него были разные. Но 10-й класс он закончил без троек. Эх, знала бы, что станет Президентом, вела бы дневник, – смеется Татьяна Николаевна.

Старая учительница вспоминает живой, веселый характер мальчишки: любил художественные мероприятия – и стихи расскажет, и в пьеске выступит. В классе “А” было 24 ученика, в ту пору в Александрийской школе были еще параллельные классы. Мама Лукашенко, как ни была загружена, а классные собрания всегда посещала.

– Член партии! – подчеркнула Татьяна Николаевна. – Помню Екатерину Трофимовну всегда живой и веселой. Конечно, мальчишки тянулись к военному делу, машинам. Но уже не вспомню интересов Лукашенко – военруки, учителя рисования, музыки у нас менялись часто – Могилев под боком. Сегодня детей в школе все больше стараются развлекать, а тогда они много трудились – с любовью... Весной – скворечники, картошку в буртах перебираем, а осенью ее же копаем. Лен брали, расстилали – и, заметьте, все ручками-ручками! А еще весной убирали лес – стаскивали сухостой в груды. А сколько леса, сосняка и березняка, понасадили на берегу Днепра – уж 40 лет ему!

В те поры не разбрасывались наградами – у Татьяны Николаевны только медаль “За доблестный труд” во время войны, в Архангельске. Судьбой она довольна: четверых детей вырастила, пять внуков, все в вузах, дочка в МИФИ, в Москве, преподает программирование. Последние 16 лет живет одна, всегда глядит из окошка, ждет с дороги детей...

Приехал и Президент – обнял, сфотографировался. Помянул старого учителя-историка, Григория Степановича, простенькие вологодские кружева в доме, добрые книги из домашней библиотеки, на которых вырос...А глав-ное – сердечность тех лет. Старая хлеб-соль не забывается!

Трудяжечка

Русые волосы, прямые ясные глаза, высокий лоб, волевой подбородок, твердые губы, лучики морщин по доброму лицу... В грамотах колхоза “Днепровский” труд Е.Т. Лукашенко назван самоотверженным – то есть таким, когда человек отвергает себялюбие, горит на работе, как свеча. И это не красивый штамп, не риторическая фигура – такой запомнила Александрия Трофимовну. Высоко держала она голову, хотя жила труднехонько.

– Медаль ветерана-труженика в нашей местности давали немногим, – подчеркнул председатель сельсовета. – На деревне не принято выставляться. Что заметили, то и отметили. Вручили медаль, провожая Екатерину Трофимовну на пенсию. Но и на пенсии она не оставила колхоза – позвали, и пришла: подменяла доярок, выручала во всякую неудобицу. Работала на совесть – как всегда. И сына воспитала под стать – все корни от матери и от земли.