Текст книги "Выкорчеванная (ЛП)"

Автор книги: Наоми Новик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Меня преследовал болезненный обморок. Каждое утро я, шатаясь, плелась наверх к себе. Полагаю, Дракон сам готовил себе обед, потому что это определенно была не я. Провалявшись в постели до ужина, я обычно уже была в состоянии сползти вниз по лестнице, более из чувства собственного голода, чем от заботы о нем, и состряпать что-нибудь простенькое.

Худшее во всем этом было недоумение: за что он так со мной? По ночам, прежде чем погрузиться в сон, я вспоминала худшие сказки о вампирах и инкубах, высасывавших из девушек жизнь, и обещала себе утром найти способ сбежать отсюда. Разумеется, я не сумела. Единственным моим утешением было одно: я не первая. Я повторяла себе, что он проделывал все это с остальными до меня, и они выдержали. Это не сильно помогало. Десять лет казались мне бесконечностью, но я хваталась за любую возможность, которая могла бы хоть немного облегчить мою участь.

Волшебник не давал мне передышки. Каждый раз появляясь в библиотеке, даже когда мне удавалось сохранять приличный вид, я вызывала у него раздражение – словно не он использовал меня и изводил, а напротив это я являлась, чтобы отвлекать его от дел и докучать. А когда он заканчивал на мне свои магические трюки, оставляя меня валяться на полу, то недовольно хмурился и обзывал ни на что негодной.

Однажды я решила от него спрятаться. Я подумала, если я занесу ему завтрак пораньше, то он оставит меня в покое на целый день. Поэтому я приготовила ему завтрак с первыми лучами солнца и спряталась в кухне. Но ровно в семь над лестницей появилась одна из его похожих на ос штуковин – те, что я видела летящими над Веретянницей в сторону Чащи. Вблизи она оказалась бесформенной, подрагивающей, походя на мыльный пузырь, и, если свет не отражался от ее радужной шкурки, почти невидимой. Оса потыкалась по углам, пока не нашла меня, и тогда принялась назойливо вертеться у моих коленей. Я посмотрела на нее из своего укрытия и увидела собственное лицо в призрачной дымке. Нехотя я выпрямилась и поплелась за осой в библиотеку, где он сидел над книгой, глядя на меня.

– Как бы мне хотелось позабыть сомнительное удовольствие наблюдать, как ты ползаешь после каждого слабенького заклинания будто измученный угорь, – буркнул он, – но мы уже имели удовольствие видеть, на что ты способна, если оставить тебя без присмотра. Насколько сильно ты перепачкалась сегодня?

Я старалась как могла не испачкаться, чтобы избежать хотя бы первого заклинания. Сегодня на мне было всего несколько пятнышек после завтрака и одна капелька масла. Поэтому я постаралась встать так, чтобы прикрыть их складками платья. Но он все равно смотрел на меня с неприязнью, так что я проследила за его взглядом и, к своему позору заметила, что пока пряталась по укромным уголкам кухни, где-то подцепила паутину. Наверное, единственную во всей башне! И теперь она тянулась за моей юбкой как тонкий драный шлейф.

– Vanastalem, – покорно повторила я за ним, и очутилась в беспорядочно красивой волне оранжевого и желтого шелков, быстро накатившей на меня снизу вверх, словно вернувшаяся на деревья осенняя листва. Я, тяжело дыша, покачнулась. Волшебник уселся на место.

– А теперь, – сказал он, поставив стопку книг на стол и опрокинув толчком, превратив в бесформенную кучу, – чтобы упорядочить их: darendetal.

Он взмахнул рукой над столом.

– Darendetal, – промямлила я следом, и заклинание хлынула из моей глотки. Книги на столе задрожали и одна за другой словно волшебные драгоценные птицы взмыли и закружились над столом, сверкая разноцветными – красными, желтыми, синими и коричневыми – обложками.

На сей раз я не оказалась на полу. Я лишь ухватилась за край стола и наклонилась. Волшебник хмуро разглядывал стопку книг.

– Что за идиотизм? – воскликнул он. – Погляди, в них нет ни малейшего порядка!

Я перевела взгляд на книги. Они были очень аккуратно подобраны одна к другой, каждый цвет был подобран последовательно…

– По цвету? – взвизгнул он. – По цвету? Да ты… – он разошелся так, будто это была моя вина. Может это с его волшебством, когда он опустошает меня, что-то не так? – Нет, убирайся с глаз долой! – выкрикнул он, и я в тайне довольная собой умчалась прочь. Я была так рада, словно сумела как-то испортить его заклинание.

На полпути в свою комнату мне пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание, но тут я вдруг поняла, что больше не плетусь, запинаясь. Я была вымотана, но не падала в обморок. Я даже сумела взойти наверх без дополнительных передышек, и хотя тут же рухнула в кровать, проспав половину дня, я более не ощущала себя безголовой оболочкой.

В следующие несколько недель обморок отступал все дальше, словно я окрепла от практики и стала лучше переносить все, что он со мной делал. Постепенно эти встречи стали не то чтобы приятными, но менее пугающими. Всего лишь выматывающая обязанность, как драить горшки с холодной водой. Ко мне вернулся ночной сон и мой дух окреп. С каждым днем я чувствовала себя лучше, и с каждым днем злее.

Никаким разумным способом я не могла самостоятельно натянуть на себя те дурацкие платья. Нет, я честно пыталась, но не могла даже дотянуться до пуговиц и шнуровки на спине. Так что мне приходилось просто разрезать швы и даже рвать юбки, чтобы от них освободиться. Поэтому каждую ночь я сваливала их в кучу подальше с дороги, а утром надевала новое домашнее платье, стараясь сохранить его чистым, и каждые несколько дней он терял терпение от моей неряшливости и заменял его другим. Наконец у меня осталось последнее платье.

Я подержала это последнее платье из обычной некрашеной шерсти в руках, словно держась за спасительную соломинку, и тут, поддавшись вспышке упрямства, я оставила его на кровати и втиснулась в зелено-рыжеватое платье.

Я не могла застегнуть пуговицы на спине, поэтому взяла вуаль от шляпки и, обмотав вокруг, завязала ее узлом, чтобы платье с меня не свалилось. В таком виде я отправилась вниз на кухню. На сей раз я даже не пыталась остаться чистой. Неся наверх поднос, я нарочно перепачкалась в яичнице с беконом и облилась чаем, а мои волосы торчали в разные стороны – со стороны я была похожа на сумасшедшую дворянку, сбежавшую с бала в лес.

Разумеется, не на долго. Как только я покорно повторила за ним «vanastalem», его волшебство охватило меня, упаковало внутрь корсета, очистило от пятен, привело в порядок волосы, превратив меня в подобие кукольной принцессы.

Но сегодня из-за внутреннего протеста я ощущала себя куда лучше. Я решила посильнее досаждать ему своим видом при каждом взгляде, и он вознаграждал меня своим кислым видом.

– Как тебе это удалось? – с пораженным видом он спросил меня как-то, когда я явилась с рисовым пудингом на голове и огромным пятном от джема через грудь на моем красивом платье из бежевого шелка. Просто я случайно задела локтем ложку, и пудинг взмыл вверх.

Последнее домашнее платье я спрятала в свой сундук. Каждый день после того, как он заканчивал измываться надо мной, я поднималась наверх, выворачивалась из бального платья, разбрасывая драгоценные заколки по полу, потом я натягивала мягкий хорошо сшитый летник и выстиранное собственными руками домашнее платье. После этого я спускалась на кухню, чтобы приготовить хлеб и сидела, ожидая у печи, пока он выпекался, не переживая о саже и муке на юбке.

У меня снова стало хватать сил на скуку. Я даже не вспоминала о том, чтобы еще раз взять книгу. Вместо этого я взялась за иголку, не смотря на то, что терпеть не могла шить. Чем дольше я продолжала по утрам истязать себя шитьем, тем сильнее мне хотелось порвать их и превратить во что-нибудь бесполезное, вроде простыней или носовых платочков.

Корзинка для вышивания пылилась нетронутой в сундуке. Во всей башне нечего было зашивать, кроме моих нарядов, которые я, к своему мрачному удовольствию, всегда бросала разорванными. Но когда я ее открыла, то обнаружила воткнутый клочок бумажки, написанный кусочком грифеля знакомым почерком моей подруги с кухни.

«Ты боишься? Не стоит! Он тебя не тронет. Все, что ему нужно, чтобы ты оставалась симпатичной. Ему и в голову не придет тебе что-либо покупать, но ты можешь позаимствовать отличное платье из одной из гостевых комнат и подогнать по себе. Когда он тебя позовет, спой ему или расскажи какую-нибудь историю. Ему бывает скучно, но не слишком часто: просто приноси ему поесть и старайся по возможности не попадаться ему на глаза. Больше ему ничего не нужно».

Бесценный был бы совет, если бы я открыла корзинку для вышивания и нашла его в первую ночь. А теперь я стояла, сжимая клочок бумажки, вздрагивая при вспоминании о его голосе, заглушающем прерывистый мой собственный, иссушающий мои силы своей магией, и кутающим меня в разные бархаты и шелка. Я была не права. Ни с одной из прежних девушек он не проделывал ничего подобного.

Глава 3

Всю ночь я пролежала без сна от отчаяния, свернувшись в кровати клубком. Однако выбраться из башни не стало проще, как бы сильно мне этого не хотелось. Следующим утром я подошла к огромным дверям и впервые попыталась поднять огромный засов, как бы глупо это не показалось. Но, разумеется, не сумела сдвинуть его даже на четверть дюйма.

Внизу в кладовой, воспользовавшись в качестве рычага длинной рукоятью ковша, я приподняла огромную железную крышку выгребной ямы и заглянула внутрь. Глубоко внизу поблескивало пламя. Таким путем я тоже не могла сбежать. С большим трудом мне удалось задвинуть крышку на место. Потом в поисках дыр и проходов я ощупала руками все стены и заглянула в каждый темный уголок. Даже если где-то и была дыра, мне ее найти не удалось. Тем временем рассветало все сильнее, и вниз по лестнице спустился непрошеный золотистый свет. Пришлось готовить завтрак и нести поднос навстречу своей участи.

Расставляя на поднос тарелку с яйцами, тост и консервы, я раз за разом поглядывала на торчащий напротив меня из колоды блестящий мясницкий нож. Я резала им мясо, и знала, какой он острый. Каждый год мы выращивали кабанчика, и я помогала его резать – держала ведро под сливаемую кровь – но ткнуть ножом живого человека казалось чем-то немыслимым. Так что я не стала испытывать свое воображение, а просто положила нож на поднос и направилась к лестнице.

Когда я появилась в библиотеке, волшебник в напряженной позе стоял у окна спиной ко мне. Я механически расставила по очереди тарелки, пока ничего кроме подноса не осталось. Кроме подноса и ножа. Мое платье было испачкано брызгами яичницы и бекона, через секунду он скажет…

– Заканчивай и поднимайся к себе, – сказал волшебник.

– Что? – не поняв, переспросила я. Нож лежал под салфеткой, поглощая все мои мысли, и мне понадобилось мгновение, чтобы сообразить, что меня помиловали.

– Ты внезапно оглохла? – рявкнул он. – Кончай возиться с тарелками и убирайся. Сиди в комнате, пока я тебя снова не позову.

Мое платье представляло собой измятый и грязный клубок из лент, но он даже не повернулся, чтобы взглянуть. Не нуждаясь в дополнительных оправданиях, я забрала поднос и отправилась к себе. Без гнетущей усталости на плечах я почти взлетела вверх по ступеням, вбежала в комнату и заперла дверь. Сдернула с себя шелковую мишуру, натянула домашнее платье и рухнула в кровать, обняв себя от облегчения, как избежавший порки ребенок.

Тут мой взгляд упал на брошенный поднос и валявшийся на полу сверкающий нож. Ох. Ну какой же я была дурой, что даже подумала об этом. Он был моим лордом. Если бы по какой-либо немыслимой случайности я его убила, то меня бы приговорили к смерти, и моих родителей за компанию. Убийство не помогло бы мне сбежать. Проще выброситься из окна.

Я даже повернулась и, в отчаянии, выглянула в окно. Тут я заметила то, за чем с таким неудовольствием наблюдал Дракон. К Башне приближалось пылевое облако. Это был не фургон, а большая крытая карета: целый дом на колесах. Ее тянула упряжка лошадей, перед которой скакали двое верховых в серых с ярко зеленым ливреях. Еще четверо всадников в таких же ливреях следовали сзади.

Кортеж остановился у больших дверей. На крыше кареты был зеленый знак: чудище со многими головами. Всадники и телохранители спешились, и все завертелось. Когда двери башни, которые я не смогла даже пошевелить, легко распахнулись, люди слегка раздались в стороны. Я выглянула дальше и увидела, как на порог из дверей вышел Дракон.

Из кареты, пригнув голову, показался человек в длинном плаще того же ярко-зеленого цвета: высокий, светловолосый и широкоплечий. Он перепрыгнул подставленную для него лесенку, взяв одной рукой меч, который ему на открытых ладонях подал один из слуг, и, опоясываясь на ходу, быстро, но без спешки, прошел мимо своих людей.

– Ненавижу кареты хуже химер, – обращаясь к Дракону отчетливо так, что я услышала даже сквозь окно за фырканьем коней, произнес прибывший. – Неделю провел запертым в этом ящике. Почему ты не бываешь при дворе?

– Ваше высочество должно меня извинить, – холодно ответил Дракон: – Обязанности держат меня здесь.

К тому времени, позабыв о своих передрягах и страхах, я перегнулась за окно так сильно, что легко могла выпасть. У короля Польни было два сына, но наследный принц Сигизмунд был лишь разумным юношей. Он был образован, женат на дочери одного из северных графов, подарив нам союзника и порт. Их союз уже был благословлен наследником и дочерью. По общему мнению, он был прекрасным правителем, а так же станет прекрасным королем, но до него никому не было дела.

Принц Марек был куда примечательнее. Я слышала с дюжину историй и песен о том, как он убил вандалусскую гидру. Все были разные, но, я уверена, по-своему правдивые. А кроме того, в последней войне с Росией он убил то ли троих, то ли четверых, а может и девять великанов. Однажды он даже ездил сражаться с настоящим драконом. Только оказалось, что его выдумали крестьяне, которые прятали якобы съеденных драконом овец, чтобы не платить подати. Но принц крестьян не наказал, а отчитал их лорда за жадность.

После того, как за принцем с волшебником закрылись двери Башни, эскорт начал разбивать лагерь на поле перед входом. Я вернулась в свою комнатушку и принялась мерить ее кругами. Наконец я начала красться вниз по лестнице, пытаясь подслушать их разговор, пока не услышала доносившиеся из библиотеки голоса. Удалось услышать лишь одно слово из пяти, но речь шла о войне с Росией и о Чаще.

Но я не слишком вслушивалась. Мне было все равно, о чем они беседуют. Гораздо важнее для меня была слабая надежда на спасение. Все равно, какие ужасы проделывал со мной Дракон, высасывая из меня жизнь – это было незаконно. Он приказал мне спрятаться, не попадаться на глаза. А что, если причина была не в том, что я такая неряха – что можно было исправить одним-единственным словом – а потому что Дракон не хотел, чтобы принц узнал, чем он занимается? Может мне попросить защиты у принца, и он увезет меня отсюда…

– Довольно! – прервал мои размышления голос принца Марека. Слова прозвучали отчетливо, словно принц подходил к двери. Он был раздражен. – Вы с отцом и Сигизмундом блеете хором словно овцы. Довольно с меня. Я не намерен это дольше терпеть.

Стараясь шуметь как можно меньше, я босиком быстро умчалась наверх. Гостевые покои находились на третьем этаже между библиотекой и моей комнатой. Я уселась на лестнице, прислушиваясь к звуку его шагов, пока они не стихли. Я сомневалась в своей способности напрямую ослушаться Дракона. Если он поймает меня за попыткой повидаться с принцем, то сделает со мной что-нибудь ужасное. Кася бы на моем месте, я была уверена, наверняка воспользовалась бы выпавшим шансом. Будь она здесь, то вошла бы к принцу, опустилась перед ним на колени и попросила о спасении. И вела бы себя не как испуганная заговаривающаяся девчонка, а как дева из преданий.

Я ушла к себе в комнату и до захода солнца про себя репетировала эту сцену. И вот когда совсем стемнело, я с колотящимся сердцем прокралась вниз. Но все равно мне было страшно. Сперва я спустилась ниже и проверила, не горит ли свет в библиотеке и лаборатории, но Дракон спал. На третьем этаже в щели под одной из дверей гостевых комнат тускло мерцал оранжевый отсвет горящего камина. В спальне Дракона не было ничего видно, все терялось в тенях в дальнем конце холла. Но я все равно нервничала перед тем как зайти. И тут вместо этого я направилась вниз в кухню.

Я убедила себя, что голодна. Трепеща, стоя у очага, я подкрепилась парой кусочков хлеба с сыром и отправилась обратно. На самый верх, к себе.

Ну не могла я представить себя – себя! – произносящую изысканную речь, стоя на коленях у дверей принца. Я не Кася, не какая-то особенная. Я бы только разревелась с глупым видом, так что он выставит меня за порог, или хуже, позовет Дракона, чтобы меня наказать. С какой стати ему мне верить? Крестьянка в обносках, служанка Дракона будит его среди ночи и рассказывает дикую историю про то, как ее пытает великий волшебник?

В мрачном состоянии духа я дотащилась до своей комнаты и застыла на пороге. Посредине комнаты, рассматривая картину, стоял принц Марек. Он стащил с нее покрывало. Принц оглянулся и с сомнением оглядел меня с ног до головы:

– Милорд. Ваше высочество, – произнесла я, но как бы понарошку. Слова прозвучали шепотом, так что он вряд ли расслышал что-то, кроме неразборчивого бубнения.

Но ему было все равно.

– Так-так, – произнес он, – ты ведь не одна из его красавиц. – Он в два шага пересек комнату, и она внезапно показалась мне еще меньше, чем была на самом деле. Подняв мое лицо за подбородок, он принялся его разглядывать, поворачивая из стороны в сторону. Я молча смотрела на него. Было странно, сногсшибательно, находиться так близко к нему. Он был выше меня, могучий, словно жил, не снимая доспехов, симпатичный как с картинки, гладко выбрит и вымыт. Его светлые волосы ближе к шее темнели и завивались в кудри. – Но, возможно, ты, дорогая, обладаешь иными существенными достоинствами, способными это скрасить? Разве не таков его обычный стиль?

Он говорил не грубо, скорее поддразнивая, и заговорщически мне улыбался. Я вовсе не была оскорблена, только ошарашена подобным вниманием, словно вовсе не открыв рта уже была спасена. И тут он рассмеялся, поцеловал меня и очень умело принялся шарить по юбке.

Я забилась, словно рыба, угодившая в сеть. Это было все равно, что колотиться о двери башни. Бесполезно. Он даже не заметил моих попыток. Вместо этого он вновь рассмеялся и поцеловал меня в шею.

– Не волнуйся, он не будет против, – сказал принц, словно это была единственная причина для беспокойства. – Он остается вассалом моего отца, даже если ему нравится сидеть в этой дыре и вами править.

Вряд ли он находил удовольствие в борьбе со мной. Я по-прежнему молчала, и мое сопротивление было довольно вялым, удивленным: «Неужели он, принц Марек, герой, на это способен? Неужели он в самом деле может меня желать?» – Я не кричала, не умоляла, и, думаю, ему и в голову не могло прийти, что я буду сопротивляться. Думаю, в обычном дворянском особняке в его постель уже пробралась бы какая-нибудь возжелавшая его внимания служанка, избавив его от необходимости пускаться на поиски. Если на то пошло, если бы он прямо меня спросил и дал время оправиться от удивления, то, может быть, я бы и сама была не прочь ему ответить взаимностью. Я сопротивлялась скорее рефлекторно, чем желая ему отказать.

Конечно принц со мной справился. Тут мне стало по-настоящему страшно, и захотелось сбежать. Я задергалась в его объятьях нервными рывками со словами: – Нет, принц, пожалуйста, подождите. – И все же, он не ожидал сопротивления, а встретив его, потерял терпение.

– Тише, тише. Вот так, – удерживая мою руку вдоль тела, сказал он будто успокаивал лошадь, которую нужно было взнуздать и объездить. Мое платье было перетянуто пояском с простеньким узлом. Он уже успел его развязать и задирал вверх мою юбку.

Я пыталась поправить ее обратно, оттолкнуть его, освободиться – все бесполезно. Он держал меня нисколько не напрягаясь. Тут он потянулся к своим штанам, и я в отчаянии, обо всем позабыв, громко произнесла: – Vanastalem.

Из меня хлынула сила. Под его рукой словно доспехи сомкнулись китовый ус и бисер. Между нами воздвиглась стена шелестящего бархата. Он отдернул руки и отшатнулся. Пока он глазел на меня, я, вся дрожа, оперлась о стену и поежилась, переводя дыхание.

Тут он изменившимся, непонятным мне тоном, сказал: – Ты – ведьма.

Я попятилась от него, как робкое животное. У меня кружилась голова, и я не могла как следует дышать. Платье меня спасло, но оказалось удушающе тугим. Юбки были тяжелыми, волочащимися по полу, словно они специально задумывались несъемными. Вытянув в мою сторону руку, он медленно двинулся ко мне:

– Послушай… – но я не собиралась слушать. Я схватила поднос из-под еды, который все еще лежал на сундуке с одеждой, и с размаху обрушила его на голову принцу. Поднос громко звякнул, когда край утвари встретился с черепом, заставив принца пошатнуться. Я схватилась за поднос половчее обеими руками, подняла повыше и отчаянно принялась лупить им куда придется.

Когда дверь со стуком распахнулась, и в комнате с гневным видом появился Дракон в длинном неподражаемом наряде поверх его ночной рубашки, он застал меня орудующей подносом. Волшебник сделал шаг и застыл на пороге. Я тоже замерла, отдуваясь, с занесенным подносом в руке. Принц стоял передо мной на коленях. По его лбу стекали ручейки крови, образующие узор в виде лабиринта. Глаза принца были закрыты. Наконец он с грохотом рухнул к моим ногам без чувств.

Увидев это, Дракон перевел взгляд на меня:

– Идиотка! Что ты натворила?

* * *

Нам пришлось вместе втаскивать принца на мою кровать. Его лицо уже начало чернеть от кровоподтеков. Брошенный на пол поднос был жестоко помят о его череп.

– Чудесно, – осмотрев голову принца, сквозь зубы процедил Дракон. Когда он приподнял его веки, остановившийся взгляд принца казался странным и тусклым, а приподнятая рука безвольно упала на матрац и осталась торчать в сторону.

Я стояла, наблюдая, пытаясь отдышаться в тесном корсете. Мой гнев прошел, остался только ужас. Как ни странно, прозвучит, я не столько боялась за себя, сколько переживала, чтобы принц не умер. В моей голове наполовину перемешались светлый образ героя из легенд и напавшее на меня чудовище.

– Он не… он не…

– Если не хочешь кого-то убивать, то не стоит последовательно молотить его по голове, – рявкнул Дракон. – Спустись в лабораторию и принеси мне с полки в конце желтый эликсир в прозрачном флаконе. Смотри, не перепутай, не красный и не фиолетовый. И попытайся не разбить его, поднимаясь по лестнице, если не хочешь попробовать убедить короля, что твоя невинность ценнее жизни его сына.

Он возложил руки на голову принца и тихо начал читать заклинание, при звуках которого по моей спине побежали мурашки. Я, подхватив юбки, помчалась вниз. Буквально за пару мгновений эликсир был мною доставлен, отдувающейся от спешки и стесненности моего костюма. Дракона я обнаружила за работой. Он, не останавливаясь, продолжал зачитывать заклинание. Волшебник нетерпеливо вытянул руку, подзывая меня к себе. Я вложила в нее флакон. Одной рукой он умудрился открыть пробку и капнул немного содержимого в рот принца.

Запах был жуткий, как у протухшей рыбы. Стоя рядом, я едва справилась с тошнотой. Волшебник, не глядя, протянул флакон с пробкой обратно мне, и пришлось задержать дыхание, чтобы его закрыть. Волшебник обеими руками закрыл принцу рот. Даже без сознания, раненного передернуло, и он попробовал выплюнуть снадобье. Эликсир начал светиться у него во рту так ярко, что я могла разглядеть просвечивающие сквозь плоть контуры челюсти и зубы.

Каким-то чудом мне удалось заткнуть флакон, не опорожнив желудок, и я бросилась на помощь. Я зажала принцу нос, и спустя мгновение он наконец проглотил лекарство. Яркое свечение двинулось вниз по горлу в живот. Я могла следить за его продвижением по телу. Свет перемещался под одеждой, постепенно тускнея, по мере того, как лекарство распространялось на руки и ноги, пока наконец не погас полностью.

Дракон отпустил голову принца и умолк. Он прислонился к стене с закрытыми глазами. Таким выжатым я ни разу прежде его не видела. Я нервно подпрыгивала рядом. Наконец я выпалила: – Он будет…

– Не благодаря тебе, – ответил волшебник, но и этого было довольно. Я позволила себе осесть на кучу бежевого шелка и, облокотившись о кровать, спрятала лицо в опутанных позолоченными кружевами руках.

– Полагаю, ты собираешься разреветься, – проворчал надо мной Дракон. – Чем ты вообще думала? И если ты не собиралась его соблазнять, чего ради обрядилась в это нелепое платье?

– Оно лучше того, которое он успел с меня содрать! – выкрикнула я, подняв голову. Я вовсе не плакала. Все слезы я уже истратила, и во мне остался только гнев. – Я вовсе не выбирала, каким оно окажется…

Я умолкла, уставившись на тяжелые складки шелка, зажатые в моих руках. Дракона в тот момент рядом не было. Он не колдовал, и не произносил заклинаний.

– Что ты со мной сделал? – прошептала я. – Он сказал… назвал меня ведьмой. Ты сделал меня ведьмой.

Дракон фыркнул в ответ:

– Если бы я мог создавать ведьм, то не выбрал бы для этого безмозглую крестьянку. Я ничего с тобой не делал, кроме того, что попытался вдолбить в твой непроницаемый череп несколько простеньких заклинаний. – Он с усилием, зашипев от усталости и пошатнувшись, поднялся с постели, но его шатало почти как меня в течение тех ужасных недель, когда он…

Когда он учил меня колдовать. Сбитая с толку и не готовая поверить, я стояла на коленях и смотрела на него снизу-вверх.

– Зачем же тогда ты меня учишь?

– Я был бы и рад оставить тебя протухать в твоей деревеньке размером с копейку, но мой выбор до боли невелик. – В ответ на мой непонимающий взгляд он поморщился: – Согласно королевскому указу всех, обладающих даром, необходимо обучать. В моем случае, было бы идиотизмом оставлять тебя сидеть на заднице будто перезревшей тыкве, пока из Чащи не явится что-то и пожрет тебя, превратив в нечто поистине жуткое.

Пока я со страхом переваривала эту мысль, он обратил свой хмурый взгляд на принца, который чуть слышно простонал и заворочался во сне. Он начал приходить в себя, поднимая свою ручищу, чтобы потереть лицо. Я в тревоге вскочила на ноги и отпрыгнула от кровати к Дракону.

– Так вот, – произнес Дракон, – заклинание «Kalikual» куда лучше, чем избиение любовника до беспамятства.

Он выжидающе поглядел на меня. Я переводила взгляд с него на медленно приходящего в чувства принца и обратно.

– Если бы я не была ведьмой, – спросила я, – то могла бы отправиться домой? Не мог бы ты избавить меня от этого?

Он промолчал. К этому моменту я уже разобралась в противоречивом, одновременно юном и старом, лице волшебника. За годы жизни на нем появились морщинки лишь в уголках глаз, единственная складка между бровей и резкие линии вокруг рта. Он двигался как молодой, и если с возрастом люди становятся слабее и добрее, то к нему это не относилось. Но на мгновение его глаза показались очень древними и странными.

– Нет, – ответил он, и я ему поверила.

Он покачал головой и показал, я обернулась и увидела, что принц все еще не в себе, моргая и и не понимая, пытается встать, приподнявшись на локтях. Но пока я смотрела, при взгляде на меня в его глазах появилась искра узнавания. Он меня вспомнил. И я прошептала:

– Kalikual.

Сила хлынула из меня наружу. Сонно закрыв глаза, принц Марек обмяк на подушке. Я покачнулась и осела на пол. Нож по-прежнему лежал на полу, где я его уронила. Я подобрала его и наконец-то воспользовалась им: распорола платье и шнуровку на корсете. Платье распахнулось сбоку, но я хоть смогла вздохнуть свободно.

Мгновение я стояла с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене. Потом посмотрела на Дракона, который отвернулся от меня, в отвращении к моей слабости. Он с досадой смотрел на принца.

– А его люди не станут интересоваться им утром? – спросила я.

– А ты думала держать принца Марека в моей башне спящим вечно? – спросил волшебник через плечо.

– Но тогда, когда он проснется… – начала я и остановилась. – А не могли бы вы заставить его забыть?

– Ну разумеется, – ответил Дракон. – Он не заподозрит ничего плохого, если проснется с жуткой головной болью и существенным провалом в памяти.

– А может… – я, покачиваясь, поднялась на ноги с ножом в руке, – может он будет помнить что-нибудь другое? Например, что просто ушел к себе спать…

– Не будь дурой, – сказал Дракон. – Ты утверждаешь, что не соблазняла его. Значит он явился сюда по своей инициативе. Когда у него появилось подобное намерение? Вряд ли сегодня вечером, когда он укладывался в свою постель. Скорее он обдумал все по дороге: теплая постель, жаркие объятия… да, полагаю, ты не при чем. Ты представила вполне убедительные доказательства, – резко оборвал он меня, когда я начала было возражать. – Все, что мы знаем, он собирался это сделать еще до того, как появился. Расчетливое оскорбление.

Я вспомнила слова принца про «обычный стиль», словно он все обдумал заранее и все спланировал.

– Чтобы вас оскорбить?

– Он думал, я выбираю женщин, чтобы принуждать их спать с мной, – ответил Дракон. – Так поступает большинство придворных, или поступили бы, будь у них шанс. Значит, я полагаю, он собирался наставить мне рога. И потом, я уверен, с удовольствием стал бы рассказывать об этом при дворе. Магнаты часто тратят время на подобную чепуху.

Он говорил с презрением, но, когда он ворвался ко мне, был безусловно серьезно взбешен.

– А зачем ему вас оскорблять? – робко уточнила я. – Разве он не приехал просить вас… помочь ему волшебством?

– Нет, он приехал полюбоваться видом на Чащу. Разумеется, он приехал ради волшебства, и я послал его куда подальше, заниматься своим делом. Например, порубить в капусту вражеских рыцарей, а не соваться в вопросы, в которых он ни черта не смыслит, – он фыркнул. – А то он уже начал верить собственным трубадурам. Решил попытаться вернуть королеву.

– Но королева мертва, – удивилась я. Ведь из-за этого и начались войны. Почти двадцать лет тому назад наследный принц Росии Василий прибыл к нам с посольством в Польню. Он влюбился в королеву Анну, и они решили сбежать. А когда королевские солдаты стали их настигать, они скрылись в Чаще.

Таков был конец истории. Никто из тех, кто ушел в Чащу никогда не возвращался. По крайней мере прежним и невредимым. Порой они появляются ослепшие и воющие, порой появляются изменёнными и настолько обезображенными, что их трудно узнать. Но хуже всего, когда они возвращаются с теми же лицами, но абсолютно мертвыми и с чем-то исключительно неправильным внутри.