Текст книги "Выкорчеванная (ЛП)"

Автор книги: Наоми Новик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Он неверно понял мой критичный взгляд.

– Полагаю, твой отец землепашец?

– Лесоруб, – ответила я.

Он отмахнулся, словно это не имело ровно никакого значения.

– Тогда, могу смело утверждать, ты ничего не знаешь о дворе. Когда у меня нашли талант, король посвятил моего отца в рыцари, а после того, как я завершил обучение, он стал бароном. И по отношении к тебе он будет не менее милостив. – Он наклонился ко мне, я сильнее прижалась к лошадиному боку, и животное фыркнув, напустило в воду массу пузырей. – Что бы вы не слышали, живя в этом болоте, Саркан не единственный могущественный волшебник в Польне. Уверяю тебя, тебе не обязательно киснуть рядом с ним из чувства благодарности за то, что он нашел, не могу не отметить, любопытный способ тебя использовать. Уверен, найдутся и другие волшебники, с которыми ты можешь устроить свою жизнь. – Он протянул в мою сторону ладонь, что-то прошептал и над ней взвился, завертевшись спиралью, язычок пламени. – Может попытаешься?

– С тобой? – довольно недипломатично буркнула я. Он чуть сощурил глаза. Но я не чувствовала ни капли сожаления. – После того, что ты сделал с Касей?

Он изобразил на лице удивленную обиду, словно накинул второй плащ:

– Ведь я оказал ей и тебе услугу. Кто бы еще мог поверить Саркану на слово, что она исцелена от скверны? Твоего покровителя, со всей снисходительностью, можно было бы назвать эксцентричным, с учетом того, что он заперся здесь и появляется при дворе лишь по приказу, мрачный словно буря, грозясь неминуемыми несчастьями, которые почему-то все никак не случатся. У него там совсем нет друзей, а те немногие, кто мог бы высказаться в его пользу, такие же мрачные предсказатели катастрофы, которые сами же и настаивали на том, чтобы немедленно казнить твоего приятеля. Если бы принц Марек не вмешался, вместо нас король отправил бы за палачом и призвал Саркана в столицу, чтобы тот сам держал ответ за то, что позволил девушке прожить настолько долго.

По всей видимости именно он и оказался бы тем самым палачом, но все равно не переставал уверять меня, что оказал мне услугу. Я не знала, как ответить на подобную наглость. Единственное, на что хватило бы моей находчивости, это нечленораздельно фыркнуть, но он не довел меня до этой грани. Он лишь произнес вкрадчивым голосом, подразумевающим, что я веду себя глупо:

– Поразмысли о том, что я тебе сказал. Я не могу винить тебя за гнев, но не позволяй ему заставить тебя отказаться от доброго совета, – с этими словами он элегантно поклонился и величественно удалился, когда ко мне подошла Кася. Солдаты вновь садились в седло.

Лицо подруги было печальным, и она потирала запястья. Дракон направился к своей лошади. Я обернулась к нему, размышляя, что он мог такого ей сказать:

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась я у Каси.

– Он сказал мне, чтобы я не боялась того, что до сих пор осквернена, – ответила она, чуть шевельнув губами в призрачной улыбке. – Он говорит, что раз я этого опасаюсь, значит скорее всего со мной все в порядке. – Потом она неожиданно произнесла: – Он сказал, что ему жаль, что я его боялась… точнее, боялась избрания. Сказал, что больше не станет никого брать.

А ведь я просто накричала на него, но никак не ожидала, что он прислушается. Я уставилась на нее, но мне не оставили времени на потрясение. Янос уже был на коне, и оглядывая своих людей вдруг резко спросил:

– А где Михай?

Мы пересчитали людей и лошадей, громко звали во всех направлениях. Но никто не отозвался, как не осталось ни следов, ни сломанных веток, ни даже потревоженной листвы, чтобы узнать, в какую сторону он направился. Лишь пару минут назад его видели с конем в очереди на водопой. Если его умыкнули, то сделали это бесшумно.

– Довольно, – наконец сказал Дракон. – Он погиб.

Янос возмущенно обратился к принцу, но помолчав мгновение Марек изрек:

– Отправляемся. Ехать по двое и не упускать соседа из виду.

Янос помрачнел и с недовольным видом потуже затянул на лице шарф, но кивнул паре солдат в голове отряда, и спустя мгновение они направились дальше по тропе. Мы снова въехали в Чащу.

Под кронами деревьев было тяжело сказать, какой сейчас час, и сколько мы уже едем. Чаща хранила безмолвие, какого не услышишь ни в каком лесу: ни жужжания насекомых, ни хруста нечаянной веточки под заячьей лапой. Даже наши лошади издавали очень мало шума: их копыта ступали по мягкому мху, траве и поросли, а не по сырой земле. Тропа постепенно исчезала. Нашим товарищам в голове все время приходилось вырубать ветви, чтобы позволить отряду проехать дальше.

Из-за деревьев мы услышали тихий звук падающей воды. Внезапно тропа вновь резко расширилась. Мы остановились. Я поднялась в стременах и над плечом находившегося впереди солдата увидела просвет среди деревьев. Мы вновь оказались на берегу Веретянницы.

Мы вышли из леса на пологий берег всего в каком-нибудь футе от воды. Деревья обступили воду, их ветви склонялись почти до самой воды. Ивы свесили свои длинные побеги, теряясь в прибрежных камышах, толпящихся у кромки воды, и между бледными клубками обнажившихся во влажной почве корней деревьев. Веретянница была достаточно широкой, чтобы солнечный свет проник сквозь плотный навес ветвей. Он блестел на поверхности воды, не в силах проникнуть глубже, и судя по нему можно было сказать, что большая часть дня уже миновала. Несколько длинных мгновений мы сидели в полной тишине. В том, что мы очутились на берегу реки, пробиваясь сквозь чащу, было нечто неправильное. Мы все время ехали на восток и должны были двигаться вдоль нее.

Когда принц поднял свою руку и направил ее в сторону реки, фиолетовое свечение приобрело голубой оттенок, направляя нас на другую сторону, но течение было быстрым, и было непонятно, насколько тут глубоко. Янос сорвал небольшую веточку и бросил в воду. Ее мгновенно унесло течением, и она скрылась из вида за слегка мерцающей зыбью.

– Ищем брод, – приказал принц Марек.

Мы развернулись и по одному двинулись вдоль берега. Солдаты начали прорубать себе дорогу в пышных зарослях, чтобы позволить лошадям пройти. Пока что нам не попадались следы того, что к берегу выходили животные, а течение Веретянницы по-прежнему оставалось быстрым и берега не становились уже. Здесь река была совсем не такой, как я ее знала в долине – она текла быстрее и тихо под деревьями, как и мы, скрытая тенью Чащи. Я знала, что река не появляется из Чащи на другой стороне – у Росии. Она пропадала где-то в дебрях, полностью исчезая в каком-то мрачном месте. В это было почти невозможно поверить, учитывая ширину темного течения.

За моей спиной кто-то облегченно вздохнул, словно сбросив тяжелый груз. В гробовой тишине Чащи это прозвучало очень громко. Я оглянулась. Его шарф был опущен. Это был тот самый дружелюбный солдат с перебитым носом, который помог мне у водопоя. Он потянулся одной рукой и поймал голову едущего впереди солдата, другой рукой, в которой был острый, сверкнувший яркой серебряной искрой, нож, он глубоко полоснул его по горлу от уха до уха.

Всадник умер, не издав ни слова. По лошадиной шее хлынула кровь, закапав на листву. Когда наездник вывалился из седла, лошадь испуганно присела на задние ноги и заржала. Потом она бросилась в подлесок и скрылась из виду. Молодой солдат, широко улыбаясь, сидел с ножом в руке. Потом он спрыгнул с лошади прямо в реку.

Мы застыли в полной неожиданности от случившегося. Далеко впереди отряда принц Марек резко вскрикнул, быстро соскочил на землю и бросился вниз к воде, поскальзываясь и разбрызгивая в стороны грязь из-под сапог. Он попытался дотянуться и поймать солдата за руку, но тот и не подумал протянуть свою в ответ. Солдат проплыл мимо принца, лежа на спине, как уносимое течением бревно, сопровождаемое плывущими позади шарфом и плащом. Его ноги уже начали погружаться, едва его сапоги наполнились водой, потом все его тело утонуло. Мы еще заметили, как в последний раз промелькнуло его белое круглое лицо, уставившееся в небо. Потом над его головой, над сломанным носом, сомкнулась вода. Следом с поверхности воды зеленым пузырем исчез плащ. Солдат пропал бесследно.

Принц Марек поднялся на ноги. Он стоял на берегу, держась чтобы не упасть за тонкий ствол какого-то деревца, и смотрел, пока солдат не исчез под водой. Наконец он повернулся и вскарабкался вверх по склону к нам. Так же спешившийся Янос стоял, придерживая коня принца под уздцы. Он наклонился и протянул руку, чтобы помочь принцу взобраться. Какой-то из солдат успел схватить повод оставшейся без седока лошади. Она дрожала, раздувая ноздри, но стояла смирно. Вновь все стихло. Река текла, ветки склонялись к воде, солнце отражалось от воды. Мы даже не слышали ни звука от лошади, которая убежала в лес. Как будто ничего не произошло.

Дракон верхом протолкнулся вдоль строя и посмотрел сверху вниз на принца:

– Оставшиеся спятят к ночи, – напрямик сказал он, – возможно, и ты вместе с ними.

Марек поднял голову и впервые он выглядел озадаченным и неуверенным, словно только сейчас заметил нечто, неподдающееся его разумению. Я заметила, что Сокол немигающим взглядом оглядывает солдат одного за другим. Его пытливый взгляд пытался увидеть то, что было скрыто из виду. Марек повернулся к нему, они переглянулись, и Сокол едва заметно кивнул утвердительно.

Принц вскочил в седло:

– Расчистите для нас место, – приказал он солдатам в голове отряда. Они принялись вырубать растительность вокруг нас, потом к ним присоединились остальные, пока вокруг не образовалась поляна, на которой оказалось достаточно места для всех. Лошади норовили сбиться в кучу, поближе друг к другу.

– Итак, – обратился Марек к гвардейцам, которые обратились во слух. – Вам всем известно, зачем мы здесь. Вы все до одного добровольцы, северяне, мои лучшие из лучших. Вы шли за мной, не взирая на колдовство росиянцев, и стояли стеной под их кавалерийскими атаками. Нет ни одного, на ком не было бы боевых шрамов. Каждого из вас перед отъездом я спросил, отправится ли он со мной в это проклятое место. И каждый ответил «да».

– Что ж, не стану обещать и клясться, что вы вернетесь назад живыми. Но вот вам мое слово: каждый, кто выживет и вернется со мной, может рассчитывать на любой почет, который я способен ему оказать, и каждый станет рыцарем с земельным наделом. А теперь мы прямо здесь переправимся через эту реку и отправимся дальше все вместе – на смерть или к чему похуже, но как настоящие мужчины, а не пугливые мыши.

К настоящему моменту они уже должны были понять, что Марек и сам не имел ни малейшего представления, что может случиться. Что он не был готов к коварству Чащи. Но я заметила так же, что его слова убрали часть тени из их лиц. Они просветлели и обрели второе дыхание. Никто не попросил повернуть назад. Марек снял с седла свой охотничий рог – он был медным, довольно длинным, свернутым в кольцо и ярко начищенным. Принц поднес его к губам и дунул в него изо всех сил. Раздался оглушительный боевой сигнал: четкий и звонкий, который не должен был тронуть мое сердце, однако всколыхнул. Лошади били копытами, шевелили ушами, солдаты выхватили оружие и поддержали звук рога голосами. Марек развернул коня и помчался вниз по склону прямо в холодную темную речную воду. Все лошади последовали за ним.

Когда мы погрузились в реку, я почувствовала сильный удар по ногам, но основная часть воды раздавалась в стороны перед грудью моей лошади. Мы двигались вперед. Вода дошла мне до колен, взобралась по бедрам. Моя лошадь, раздувая ноздри, старалась держать голову повыше, перебирала ногами по дну, перескакивая вперед и пытаясь устоять.

Где-то позади одна из лошадей споткнулась и оступилась. Она мгновенно упала и увлекла за собой соседку. Река снесла их в сторону, и они погрузились с головой. Мы не остановились: мы просто не могли. Я лихорадочно подыскивала нужное заклинание, но ничего не приходило в голову. Вода рычала на меня, и внезапно пострадавшие исчезли.

Принц Марек снова протрубил в рог. Его лошадь уже выбиралась на другой берег реки, и он пришпоривал ее, увлекая в лес. Один за другим мы выбирались из воды промокшими насквозь и без остановки бросались следом. Все как один мы неслись следом за фиолетовым свечением над головой Марека, следом за его зовущим рогом. Нас нещадно секло ветвями. На этом берегу подлесок был реже, а стволы деревьев толще и стояли реже. Мы больше не двигались одной колонной. С каждой стороны я видела несколько других несущихся вскачь между деревьями лошадей, удирающих, удирающих от того, что позади, и несущихся чему-то навстречу. Я оставила надежду справиться с поводьями, просто вцепилась в лошадиную гриву и пригнулась пониже, чтобы укрыться от встречных ветвей. Я заметила неподалеку Касю и яркий проблеск плаща Сокола где-то впереди.

Лошадь тяжело дышала, дрожала, и я понимала, что долго она не продержится. Даже сильный и тренированный боевой конь может свалиться с ног после подобной скачки сразу после купания в ледяной воде. Я прошептала на ушко своей лошади: «Nen elshayon», – и передала ей немного сил, немного тепла: – «nen elshayon». Она повернула ко мне свою красивую голову и благодарно ею встряхнула. Я закрыла глаза и постаралась распространить это заклинание на остальных: «Nen elshayon», – выбросив в сторону Касиной лошади руку, словно забрасываю воображаемую леску.

Я почувствовала, как незримая леска натянулась. Я забросила новые, и лошади стали сближаться, их бег выровнялся. Дракон бросил на меня через плечо короткий взгляд. Мы продолжали скачку, мчась следом за трубящим рогом, но теперь между деревьями я заметила что-то, что двигалось за нами следом. Это были ходоки. Множество ходоков, и они быстро к нам приближались. Их длинные похожие на палки конечности перемещались в унисон. Один из них вытянул свою длинную переднюю лапу и выхватил одного из солдат из седла. Но чудовищам приходилось догонять нас, словно они не ожидали от нас такой сумасшедшей прыти. Мы все вместе прорвались сквозь стену сосновой поросли на широкую поляну. Лошади перемахнули через последние кусты, и перед нами оказалось очаговое дерево чудовищных размеров.

Его ствол в ширину был больше лошади. Над деревом разросся огромный шатер из веток. На них росли серебристо-зеленые листья и небольшие золотистые фрукты, от которых шла невыносимая вонь. Из-под коры на нас смотрело человеческое лицо – заросшее и сгладившееся, всего лишь намек. Ниже, как у трупа, виднелись перекрещенные на груди руки. Два огромных корня, похожих на ноги, расходились в стороны и во впадине между ними лежал полускрытый под мхом и прелыми листьями скелет. Один из корешков пророс сквозь пустую глазницу черепа, а между ребер и остатков ржавой кольчуги проросла трава. Поверх останков лежали куски щита, на которых еще сохранился едва заметный черный двуглавый орел – королевский герб Росии.

Мы остановили своих фыркающих запыхавшихся лошадей почти у самых его ветвей. За спиной я услышала внезапный шлепок, словно захлопнулась дверца печки, и в тот же момент меня внезапно выбила из седла что-то очень тяжелое. Я очень больно ударилась о землю. Удар вышиб из меня весь воздух, я поцарапала локоть и сильно ушибла ноги.

Я повернулась. На мне лежала Кася. Это она выбила меня из седла. Я увидела, что происходит за ее спиной. Моя лошадь, без головы, висела в воздухе. Огромное, похожее на богомола, чудовище держало ее на весу двумя лапами. Богомол почти сливался с очаговым деревом: его узкие глазки были похожи на золотистые фрукты, а тело имело тот же серебристо-зеленый оттенок, как у листвы. Чудовище откусило голову лошади одним махом, одним движением. Позади упал на землю обезглавленный солдат, а еще один закричал, оставшись без ноги, и забился в хватке еще одного богомола. Из-за деревьев на поляне появился десяток этих тварей.

Глава 15

Серебристый богомол уронил животное на землю и выплюнул лошадиную голову. Вскочившая на ноги Кася потащила меня в сторону. Мгновение мы все находились в шоке от ужаса, потом принц Марек крикнул и швырнул свой рог в голову монстра.

– Сомкнуть ряды! – прокричал он, выхватив меч: – Волшебников в тыл! – Он пришпорил коня, заслоняя нас собой от богомола, и нанес удар. Меч скользнул по панцирю, срубив длинный полупрозрачный лоскут, как бывает при чистке морковки.

Сейчас боевые кони проявили себя во всей красе, доказав, что они стоят потраченного серебра. Они не испугались, как сделали бы обычные животные. Вместо этого они, издавая пронзительное ржание, вставали на дыбы и били врага передними копытами, издавая копытами гулкие удары по панцирям богомолов. Солдаты построились вокруг нас в просторный круг, прикрывая нас со всех сторон лошадьми. Воины уже зажали поводья в зубах – половина из них уже успела выхватить мечи, выставив перед нами колючую стену, в то время как другие первым делом схватились за щиты.

Вокруг нас из леса выползали богомолы. Их по-прежнему было плохо видно на пестром фоне шевелящихся деревьев, но они перестали быть невидимками. Движениями они не были похожи на ходоков – таких медлительных и неуклюжих. Они быстро перемещались на четырех лапах, шевеля широкими шипастыми клешнями изогнутых передних конечностей.

– Suitah liekin, suitah lang! – выкрикнул Сокол, призывая яркий белый огонь, которым уже пользовался в башне. Волшебник взмахнул им как плетью, зацепив за передние лапы ближайшего богомола, который уже тянулся, чтобы схватить новую жертву. Сокол потянул на себя жгут, словно борясь с упрямым теленком, притянув богомола вперед. Раздалось потрескивание в местах соприкосновения огня с панцирем и запахло горьким горелым маслом. Взвились тонкие струйки белого дыма. Пошатнувшийся богомол щелкнул ужасными челюстями по пустому месту. Сокол заставил его вытянуть голову, и один из солдат рубанул тварь по шее.

У меня было мало надежды на результат. В долине наши обыкновенные топоры, мечи и косы были лишь едва-едва способны поцарапать шкуру ходоков. Однако этот меч сумел сделать глубокую зарубку. В воздух взлетели осколки хитина. Находившийся с другой стороны от твари солдат вогнал острие меча в сочленение между головой и шеей. Навалившись на оружие всем телом, ему удалось проткнуть шею насквозь. Панцирь богомола громко треснул, как раковая клешня, его голова опустилась, челюсти замерли. Из его тела по лезвию вытек дымящийся гной, и я мельком заметила на стали сверкнувшие золотом сквозь дымку и исчезнувшие буквы.

И все же, несмотря на то, что богомол сдох, его тело подалось вперед, прорвав защитное кольцо и едва не сбив лошадь Сокола с ног. В открывшийся разрыв сунулся другой богомол и потянулся к волшебнику. Тот успел натянуть зажатые в кулаке поводья, не позволив лошади отступить, и снова взмахнул своим огненным кнутом, впечатав его в морду твари.

С земли мы с Касей почти не видели остальной схватки. Я слышала принца и Яноса, которые подбадривали солдат, и резкий скрип металла об панцирь. Вокруг творилось что-то непонятное и шумное, и так быстро, что я почти не могла ни дышать, ни думать. Я испуганно посмотрела на Дракона, сражающегося со своей перепуганной лошадью. Он что-то тихо прорычал, высвобождая ноги из стремян. Бросив поводья одному из оставшихся без лошади солдат – та, уже издыхала от ужасной открытой раны на груди – и очутился на земле возле нас.

– Что мне делать? – крикнула я ему, беспомощно перебирая заклинания: – Murzhetor…?

– Нет! – прокричал он в ответ, перекрывая всеобщую какофонию, и взяв за руку, развернул меня лицом к очаговому дереву: – Мы здесь ради королевы. Если потратим силы на бесполезную драку, то все будет напрасно.

Мы стояли спиной к дереву, но богомолы постепенно по чуть-чуть оттесняли нас к нему, под его ветви. В носу щипало от вони его плодов. Ствол дерева чудовищно толстым. Никогда не видела такого большого дерева, даже в самом глубоком лесу. В таких размерах было нечто гротескное, словно это был напившийся крови клещ.

На сей раз одними угрозами не обойдешься, даже если я взбешусь настолько, что сумею вызвать «fulmia»: Чаща не отдаст королеву даже ценой спасения столь большого очагового дерева, особенно зная, что мы все равно способны его сжечь после обряда очищения. Я не имела ни малейшего представления, что еще мы можем с ним сделать. Его кора поблескивала словно металл. Дракон пристально смотрел на дерево, что-то шепча и двигая руками, но еще до того, как кору дерева лизнуло первое пламя, я уже инстинктивно знала, что ничего не получится. Кажется, даже несмотря на волшебные мечи, солдатам не удалось бы повредить это дерево.

Дракон не прекращал системно перебирать заклинания: разрушения, открывания, холода, молнии – оставаясь ученым, не взирая на бушующую битву. Он искал уязвимость, щелочку в обороне. Однако дерево устояло перед всем, а вонь плодов только усилилась. Солдаты успели убить еще двух богомолов, потеряв при этом четверых товарищей. Кася чуть слышно вскрикнула, когда что-то подкатилось ко мне под ноги: это оказалась голова Яноса, и его ясные голубые глаза навечно остались хмурыми. Я отпрыгнула от нее в ужасе, упала на колени, мгновенно утратив все силы, и меня стошнило на траву.

– Нашла время! – прикрикнул на меня Дракон, словно от меня в этом деле что-то зависело. Я никогда не видела сражения, тем более подобных мясорубок. Солдат убивали словно скот. Я расплакалась, стоя на четвереньках, роняя слезы в грязь, потом ухватилась за самые толстые ближайшие ко мне корни дерева и произнесла заклинание: «Kisara, kisara, vizh».

Корни дернулись. «Kisara», – повторяла я снова и снова, и на поверхности корней медленно начали образовываться капли, вытягиваемой из них влаги, одна за другой скатываясь и сливаясь в крохотные лужицы. Вскоре они разрослись, образовав лужу между моих рук. Висящие в воздухе тончайшие корешки принялись извиваться. «Tulejon vizh, – настойчиво шептала я: – kisara». – Теряющие влагу ручьями корни в земле начали медленно шевелиться и отползать словно толстые дождевые черви. Под моими руками образовалось уже грязная жижа, которая стекала и отступала от крупных корней, обнажая их все сильнее.

Дракон присел рядом со мной и затянул заклинательный напев, показавшийся мне знакомым, как будто уже слышимый мною ранее. Я вспомнила: это было весной после Зеленого года, когда он появлялся, чтобы помочь восстановить поля. В тот раз он подвел к разоренным и опустевшим полям воду от Веретянницы с помощью каналов, которые вода прокладывала сама. Но на этот раз вода бежала узкими ручейками от очагового дерева прочь. И по мере того, как мое заклятие вытягивало влагу из корней, она ручьями стекала подальше, и вот уже земля вокруг дерева начала высыхать пятнами, а грязь превратилась в пыль и песок.

Внезапно Кася схватила нас обоих за руки и фактически приподняла над землей, увлекая нас за собой. Те ходоки, от которых мы сбежали в лесу, наконец добрались до нас и всей ордой выбрались на поляну. Создавалось ощущение, что они нас поджидали. Серебристый богомол продолжал наседать на солдат, несмотря на потерю одной ноги, покачиваясь из стороны в сторону и выбрасывая свои клешни в образующиеся разрывы в обороне. Боевые кони, о которых так переживал Янос, уже почти все погибли или разбежались. Даже принц Марек сражался пешим плечом к плечу с оставшимися на ногах шестнадцатью гвардейцами, образовавшими перекрывающую друг друга стену из щитов. Укрывшийся за их спинами Сокол продолжал стегать огнем врага, но мы были окружены и еще сильнее оттеснены к стволу очагового дерева. Его серебристая листва шелестела на ветру все громче и громче – и это был пугающий шепот. Мы стояли почти у самого ствола. Я втянула в грудь воздух, и меня едва снова не стошнило от удушающей вони его плодов.

Один из ходоков попытался пробраться в обход строя, наклонив голову набок, чтобы лучше нас видеть. Кася подхватила с земли меч, выпавший из руки одного из павших солдат, и принялась им яростно широко размахивать. Клинок достал бок ходока, и он раскололся будто треснувшая ветка. Создание повалилось мешком на землю, подергиваясь в конвульсиях.

Стоявший рядом Дракон закашлялся от вони плодов, но мы снова отчаянно начали напевать заклинания, и сумели вытянуть еще больше воды из корней. Тут, рядом со стволом, самые толстые корни сперва нам сопротивлялись, но наши общие усилия все равно выжали воду из них и из почвы, и земля вокруг ствола начала оседать. Ветви дерева начали дрожать, и вниз по стволу обильными зелеными струями тоже потекла влага. Листья начали на глазах высыхать и дождем осыпаться на землю, но внезапно я услышала ужасный крик: серебристый богомол выхватил еще одного солдата из строя, но на сей раз не убил его. Существо откусило ему руку с мечом и отбросило его тело ходокам.

Ходоки подхватили его и принялись впихивать в рот своей жертве сорванные с дерева плоды. Раненный солдат кричал, плевался, но они впихивали еще и еще, залив все его лицо соком, и заставили его закрыть рот. Все тело бедолаги, содрогаясь в их хватке, выгнулось дугой. Ходоки перевернули его вверх ногами, и богомол ткнул солдата в горло острым концом своей клешни. Хлынувшая из раны кровь пролилась на пересохшие корни.

Красные тонкие струйки потекли по корням, впитываемые серебристым стволом, и все дерево издало шелестящий вздох. От ужаса я снова расплакалась, и увидела, как мертвеет лицо солдата – его сердце пронзил кинжал, брошенный рукой принца Марека.

Но большая часть наших трудов оказалась уничтожена, а ходоки сжимали вокруг нас кольцо, казалось с жадным видом выжидая момент. И действительно – солдаты жались вместе, тяжело дыша. Дракон вполголоса выругался. Он повернулся к дереву спиной и воспользовался заклинанием, которое я видела раньше, когда он создавал свои эликсиры. Он произнес его, прикоснулся к высохшему песку у нас под ногами и принялся тянуть из него веревки и нити расплавленного стекла. Он бросал получившиеся клубки на опавшие листья и обнажившиеся корни. Вокруг нас начали заниматься огоньки пламени, взвились струйки дыма.

Я была потрясена, ошарашена от ужаса и вида крови. Кася задвинула меня за спину, защищая меня, пока я обливалась слезами, с мечом в руке.

– Берегись! – крикнула она, я обернулась и заметила, как над головой Дракона треснула толстая ветка. Она тяжело ударила его по плечу и сбила с ног, бросив вперед.

Инстинктивно он ухватился за ствол, выронив стеклянную веревку. Он попытался выпрямиться, но дерево уже успело его поймать, и поверх рук начала нарастать кора.

– Нет! – бросаясь к нему, выкрикнула я.

Ценой одной руки, он ухитрился высвободить другую руку – кора успела добраться уже до локтя, корешки выскользнули из земли и обвились вокруг его ноги, подтягивая его ближе. Дерево старалось продраться сквозь его одежду. Волшебник дотянулся до кошеля на поясе, ослабил завязки и всунул в мою ладонь что-то булькнувшее. Это оказался флакон, светившийся ярким красно-фиолетовым светом. Пекло, всего капелька, и он передал его мне.

– Давай же, дуреха! Если оно поглотит меня, вы все покойники! Поджигай и бегите!

Я перевела взгляд с флакона на него. Он хотел, чтобы я сожгла дерево, поняла я. Сожгла дерево… вместе с ним.

– Думаешь, мне сильно этого хочется? – спросил он напряженным и натянутым тоном, словно борясь с ужасом. Кора уже покрыла одну из его ног и почти добралась до плеча.

Бледная Кася стояла рядом с потрясенным видом:

– Нешка, – сказала она: – Это хуже смерти. Гораздо хуже.

Я сжала в руке сиявший между пальцами флакон, потом положила руку на плечо волшебника и произнесла: «Ulozishtus. Очищающее заклинание. Давай вместе».

Он уставился на меня. Потом быстро кивнул:

– Отдай ей флакон, – процедил он, сквозь сжатые зубы. Я передала пекло Касе, сжала руку Дракона, и мы вместе произнесли заклинание. Я в постоянном ритме шептала: «Ulozishtus, ulozishtus», и потом он присоединился ко мне, тщательно пропев весь речитатив. Но я не позволяла силе вытекать, наоборот, я ее сдерживала. Мысленно я возвела барьер на ее пути, позволяя, благодаря нашим общим усилиям по мере создания заклинания, разлиться внутри меня широкому озеру волшебства.

Его нарастающий жар наполнил меня обжигающим свечением, почти невыносимым. Я с трудом могла дышать. Мои легкие распирали грудную клетку, сердце билось с трудом. Я ничего не видела вокруг. Схватка происходила где-то за спиной всего лишь как далекий шум: крики, жутковатое потрескивание ходоков, гулкий звон мечей. Но она приближалась. Я чувствовала спину прижавшейся ко мне Каси. Она стала моим последним щитом. В ее руке довольно и нетерпеливо пело пекло, надеясь, что его вот-вот выпустят на волю из флакона. Надеясь, что оно поглотит нас всех – что почти утешало.

Я сдерживала силу сколько могла, пока голос Дракона не осекся, и тогда я открыла глаза. Кора взобралась по его шее и доползла до его щеки. Она почти запечатала его рот и начала наползать на глаза. Он сжал мою руку, и я прогнала весь поток силы сквозь него в полу-сформировавшийся между ним и наступающим деревом канал.

Он напрягся, застыв с широко раскрытыми невидящими глазами. Его рука цеплялась за мою в немой агонии. Вдруг кора, покрывавшая его рот отслоилась, как слезшая кожа чудовищной змеи, и он заорал в полный голос. Я сжала его ладонь обеими руками, прикусив губу от боли от его ответной мощной хватки. Он кричал, наросшая кора обуглилась и отваливалась. Листва у нас над головой занялись огнем. Они осыпались на землю, на лету превращаясь в пепел. Отвратительная вонь поджаривавшихся и растекающихся плодов усилилась. По веткам потек сок, из наростов на стволе и из-под коры начала сочиться вскипающая пузырями смола.

Корни дерева загорелись словно хорошо высушенный хворост. Мы выжали из дерева достаточно влаги. На крупных сучьях лопалась и отслоилась кора. Кася схватила Дракона за руку и оторвала его обмякшее обожженное и покрывшееся язвами тело от ствола. Я помогла ей оттащить волшебника сквозь собирающийся дым. Потом она повернулась и бросилась сквозь дымку обратно. Смутно было видно, как она оторвала от ствола крупный кусок коры и принялась рубить ствол мечом – отделяя от него все более и более крупные щепки. Я опустила Дракона на землю и поковыляла ей на помощь. Ствол дерева оказался настолько горячим, что до него было почти не прикоснуться. Тем не менее, я положила на него руки и пробормотала: «Ilmeyon!» – «Выходи, выходи», – повторяла я словно Яга, призывающая кролика из норы себе на ужин.

Кася нанесла еще один удар и древесина с треском расщепилась, и я увидела внутри серебристого ствола бессмысленное женское лицо с открытыми голубыми глазами. Кася потянулась внутрь сквозь трещину и стала отламывать края, расширяя пролом. Внезапно королева выпала наружу: ее тело безжизненно нагнулось вперед из образовавшейся в стволе ниши, оставив за собой женский силуэт. Обрывки ее истлевшей одежды осыпались с тела, загораясь на лету. Она повисла, застыв на месте: ее невероятно длинные золотистые волосы паутиной вросли в дерево и не позволили ей освободиться. Кася провела мечом вокруг этого облака, тогда королева наконец освободилась и упала к нам на руки.