Текст книги "Выкорчеванная (ЛП)"

Автор книги: Наоми Новик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

Солдат заглянул внутрь и тут же, вскрикнув, отпрянул, потянувшись к рукояти меча, и едва не упал, запутавшись в собственных ногах. Иржи был прислонен к задней стене, и солнце во всей красе осветило оскал его перекошенного лица. Глаза статуи смотрели прямо на нас.

– Какая отвратительная рожа, – спокойно отметил принц Марек, – Ладно, Янос, – обратился он к капитану своей гвардии, покидая седло: – отправляйтесь с остальными и лошадьми на деревенскую площадь, и найдите, где их укрыть. Не думаю, что твари, едва почуяв чары и вопли, будут сидеть смирно.

– Слушаюсь, ваше высочество, – ответил Янос и махнул головой своим людям.

Не только солдаты, но и лошади были рады оказаться подальше от этого места. Они увели с собой наших верховых, настороженно косясь в сторону амбара. Я заметила, как побледневший Михаль несколько раз оглядывался через плечо.

Никто из них ничегошеньки не знал о Чаще. Они были не из долины… как я упоминала ранее, Дракону не требовалось отправлять рекрутов в королевскую армию… и не жили где-то по соседству. На их щитах был всадник, значит их набрали из северных провинций у Таракая, откуда родом была королева Анна. Все, что они знали про волшебство это разряд молнии на поле боя: чистый и смертельный. Они не имели представления, с чем им придется встретиться.

– Подожди, – сказал Дракон вслед Яносу, который уже повернул коня, чтобы следовать за остальными. – Пока будете в деревне, купите два мешка соли и разделите между собой на кульки, по одному каждому. Потом, найдите шарфы, чтобы можно было завязать поверх носа и рта, и скупите все топоры, которые сможете. – Он оглянулся на принца: – Не будем терять времени зря. Если даже наша задумка сработает, все, что мы получим, это временное преимущество. Может день или два, самое большее, пока Чаща будет оправляться от урона.

Принц кивнул Яносу, подтверждая приказы:

– И проверь, чтобы все по возможности хоть немного отдохнули, – приказал он. – Как только мы здесь закончим, сразу отправимся в Чащу.

– И молитесь, чтобы Королева оказалась не слишком далеко, – спокойно добавил Дракон. Янос бросил на него короткий взгляд, потом обратно на принца, но Марек лишь шлепнул его коня по крупу и, заканчивая разговор, повернулся спиной. Янос отправился догонять ушедший по тропе отряд и скоро скрылся из виду.

Мы впятером остались одни у самого входа в амбар. Сквозь солнечные лучи была видна летевшая пыль, тепло пахло сеном, но с легким душком подгнивающей где-то листвы. Я заметила в стене дыру с торчащими щепками, где в амбар проникли волки, покусавшие и осквернившие коров. Я обхватила себя руками. День начинал клониться к закату. Выехав до рассвета, мы пересекли всю долину прямо до Дверника, делая лишь вынужденные остановки, чтобы дать отдых лошадям. В двери подул ветер и по шее повеяло холодом. Солнце на лице Иржи приобрело оранжевый оттенок, освещая его невидящие каменные глаза. Я помнила холод и чувство покоя, когда сама была каменной. Интересно, видит ли Иржи своими неподвижными глазами, или Чаща держит его глубоко в дебрях.

Дракон повернулся к Соколу и сделал насмешливый широкий приглашающий взмах рукой в сторону Иржи.

– Может быть окажешь любезность и поможешь?

Сокол в ответ слегка поклонился с улыбкой, подошел к статуе и воздел руки вверх. С его языка очень велеречиво слетели слова заклинания снятия заклятия окаменения, и вслед за словами начали чуть подрагивать кончики пальцев Иржи, когда окаменение начало проходить. Его скрюченные руки до сих пор были растопырены в стороны, так что мы надели на них цепи, которые приколотили к амбарной стене. Оскверненный пошевелился и металлические звенья цепи заскрежетали. Сокол по-прежнему улыбаясь немного попятился. Окаменение постепенно отступало: ушло с темени Иржи, он начал вращать глазами и стрелять ими из стороны в сторону. Когда открылись губы из его рта сперва донесся тихий хриплый смешок, а когда от окаменения освободились легкие и смех достиг визгливой ноты, с лица Сокола полностью сошла улыбка.

Кася неловко пододвинулась ко мне, и я схватила ее за руку. Она стояла рядом, окостенев вспоминая, сама похожая на статую. Иржи завывал, хохотал, завывал – снова и снова, словно стараясь потратить все, накопившееся за это время в его груди вопли. Он выл, пока не иссяк воздух, а потом поднял лицо с зеленоватым оттенком кожи и улыбнулся нам почерневшими гнилыми зубами. Принц Марек молча смотрел, положив руку на меч, а Сокол занял место рядом с ним.

– Приветик тебе, принцушка, – хмыкнул Иржи, – соскучился по мамочке? Хочешь послушать ее вопли тоже? Марек! – внезапное отчаянно крикнул Иржи женским высоким голосом. – Спаси меня, Маречек!

Принц пошатнулся, словно что-то ударило его в живот, и успел на целую ладонь вытащить лезвие из ножен, прежде чем спохватился.

– Прекрати это! – рявкнул он. – Заставь эту тварь заткнуться.

Наблюдавший и по-прежнему выглядевший потрясенным Сокол поднял руку и произнес: «Elrekaduht!» Громогласные вопли Иржи стихли, словно доносясь из-за толстых стен, осталось доносившееся лишь еле слышно далекое: Маречек! Маречек!

Сокол повернулся к нам:

– Не может быть, чтобы вы решили будто в состоянии исцелить подобное…

– А! Что, теперь почувствовал брезгливость? – сухо и резко произнес Дракон.

– Посмотри на него! – ответил Сокол. Он повернулся к Иржи и произнес: «Lehleyast palezh!», и взмахнул рукой, словно протирал запотевшее стекло. Я отшатнулась. Кася до боли сжала мою руку, и мы в ужасе уставились на Иржи. Его кожа стала полупрозрачной тоненькой пленкой, похожей на луковую чешуйку, а под ней копошилась, бурлила, кишела сплошная черная масса скверны. Она была похожа на тени, что я видела у себя, только эти разрослись настолько, что заполнили внутри Иржи все, даже на лице. Его зловещие, покрытые желтыми пятнами глаза едва выглядывали из-под копошащихся облаков теней.

– И тем не менее, вы готовы беззаботно лезть в Чащу, – ответил Дракон. Он повернулся. Принц Марек наблюдал за Иржи серый как зеркало. Его губы сжались в бесцветную тонкую линию. – Послушай меня. Вот это, – он указал на Иржи, – еще ничто. Эта скверна приобретена через третьи руки, и благодаря эликсиру окаменения лишь трехдневной давности. Если бы скверна была получена через четвертые руки, я бы сумел исцелить ее простым заклинанием очищения. Королева же пробыла внутри очагового дерева двадцать лет. Даже если мы сумеем ее найти, даже если сумеем привезти ее назад, и сумеем ее очистить от скверны – а каждое из этих «если» под большим вопросом, все равно – она двадцать лет прожила в худшем кошмаре, который могла устроить Чаща. Она не примет тебя. Она тебя даже не знает.

– Сейчас у нас есть прекрасный шанс нанести Чаще ущерб, – продолжил он. – Если мы преуспеем в очищении этого человека, если сумеем уничтожить еще одно очаговое дерево, нам не следует, рискуя всем, использовать предоставленную возможность ради глупого самоубийственного броска в самые дебри Чащи. Нам следует начать с границы и от рассвета до заката прорубить просеку вглубь Чащи насколько сумеем, а перед отходом зажечь эликсиром пекла лес. Тогда бы мы отвоевали у Чащи целых двадцать миль долины и ослабили ее на три поколения.

– И сожгли бы при этом мою мать? – спросил принц Марек, повернувшись к волшебнику.

Дракон кивнул на Иржи:

– Разве тебе понравилось бы жить таким?

– Уж лучше чем сгореть! – ответил Марек. – Нет. – Он тяжело вздохнул, словно его грудь сдавили железные обручи. – Нет.

Дракон заиграл желваками:

– Если бы нам удалось настолько ослабить Чащу, то наши шансы отыскать ее…

– Нет, – еще раз повторил Марек, рубанув рукой. – Мы вернем мою мать, и опустошим Чашу настолько, насколько сможем. А потом, Дракон, когда ты ее очистишь и сожжешь очаговое дерево, в котором ее держат, клянусь, ты получишь всех лесорубов, кого сможет тебе выделить мой отец, и мы не только выжжем Чащу на двадцать миль. Мы испепелим все, вплоть до Росии, и избавимся от нее навсегда.

Почувствовав уверенность, он выпрямился и расправил плечи. Я закусила губу. Я не верила принцу ни на грош, так как он думал только о себе, но не могла не признать, что кое в чем он прав. Если мы опустошим Чащу на двадцать миль, это будет огромное достижение, но временное. Мне хотелось сжечь ее дотла.

Конечно, я всегда ненавидела Чащу, но подспудно. Случались и град перед сбором урожая, и нашествия саранчи, просто Чаща была страшнее – вроде кошмара, только действовавшего по-своему. Сейчас же она превратилась в нечто иное: живое существо изо всех своих злобных сил пытающееся причинить вред мне, всем, кого я любила, угрожающая моей деревне, готовясь проглотить ее как Поросню. Я вовсе не воображала себя великой героиней, в чем обвинил меня Дракон, но я желала вторгнуться в Чащу с огнем и топором. Хотела вырвать королеву из ее хватки, созвать армии из обеих держав и уничтожить Чащу до конца.

Дракон молча покачал головой. Он перестал спорить. Вместо него подал голос Сокол. Волшебник не был уверен настолько, как принц. Его взгляд по-прежнему был прикован к Иржи, и одной рукой он прижимал к лицу полу своего плаща, словно ему было видно нечто, чего не видели мы, и он опасался вдыхать отравленный воздух.

– Надеюсь, вы простите мои сомнения. Возможно, я просто слишком неопытен в подобных вопросах, – произнес он саркастично, что было отчетливо слышно даже сквозь плащ: – но я бы назвал этот случай довольно ярким примером скверны. Его даже небезопасно обезглавливать перед сожжением. Может будет лучше сперва убедиться, что вы сумеете его исцелить, а уж потом строить грандиозные планы, которым не суждено сбыться.

– У нас уговор! – возмущенно воскликнул принц, поворачиваясь к нему.

– Я соглашался, что стоит рискнуть, если Саркан изыскал способ исцелять скверну, – ответил Сокол. – Но нечто подобное…? – Он снова посмотрел на Иржи. – Я отказываюсь, пока не увижу, как он это сделает, и даже после этого еще дважды подумаю. Все, что мы знаем, мы можем сделать вывод, что девушка вообще не была осквернена, и он всего лишь распускает о себе фантастические слухи, чтобы сильнее прославиться.

Дракон презрительно фыркнул и ничего не ответил. Он отвернулся, выдернул клочок соломы из давно упавшего и рассыпавшегося по земле снопа и, быстро переплетая соломинки, принялся бормотать на ними заклинание. Принц схватил Сокола за руку и оттащил в сторону, попутно что-то яростно ему шепча.

Потерявший дар речи Иржи что-то неслышно напевал сам себе. Он принялся биться в цепях, максимально бросаясь вперед, повисая на них, сильно отводя руки назад, тянулся, далеко вытягивал шею, щелкая зубами в воздухе, покачивался и закатывал глаза. Его язык свисал набок словно раздувшееся почерневшее, похожее на слизняка существо, забравшееся ему в рот.

Дракон не обращал на него внимания. В его руках солома утолщилась и превратилась в небольшой, кривоногий столик всего в фут шириной, потом волшебник взял кожаную сумку, которую принес с собой и открыл. Он осторожно извлек оттуда «Призывание», блеснув закатным лучом по золоченному шрифту, и положил книгу на столик.

– Итак, – произнес он, поворачиваясь ко мне, – приступаем.

До сего момента, я совсем не думала о том, как на глазах у всех, у принца с Соколом, которые крутились вокруг нас, возьму Дракона за руку и объединю с ним наши чары. При этой мысли мой желудок скукожился как высохшая слива. Я бросила взгляд на Дракона, но он стоял с невозмутимым выражением на лице, словно его мало беспокоило то, чем мы занимались.

Я покорно встала рядом. Взгляд Сокола сосредоточился на мне, и я была уверена, что он смотрит не только обычным хищным и пронзительным взглядом. Мне претила сама мысль настолько открываться перед ним, перед принцем. И хуже всего мне было оттого, что здесь была отлично меня знавшая Кася. Я почти ничего не рассказывала ей о той самой ночи, как и прошлом разе, когда мы с Драконом пытались работать сообща. Мне не удалось облечь это в слова, и не хотелось даже думать на эту тему. Но, не могла отказаться помочь Иржи, который выплясывал между цепями как смешной игрушечный акробат между двух палочек, которого давным-давно мне сделал отец.

Я проглотила ком в горле, положила руку на обложку Призывания, и открыла книгу. Мы с Драконом начали читать.

Стоя рядом мы были скованны и неуклюжи, но наше волшебство соединилось, словно оно и без нас, знало, что делать. Мои плечи расслабились, и голова просветлела. Я с удовольствием вдохнула воздух, и ничего не могла с этим поделать – мне было плевать, даже если весь мир на меня смотрит. Призывание разлилось вокруг нас словно река. Голос волшебника звучал рябью на ее поверхности, которую я наполняла перекатами и всплесками рыб, блеском яркой и чистой воды как окружающий нас закат.

Из глаз Иржи выглянула Чаща и в беззвучной злобе оскалилась на нас.

– Работает? – поинтересовался у Сокола принц за моей спиной. Я не слышала ответ. Иржи тоже заблудился в Чаще, но в отличие от Каси он сдался. Он одиноко сидел с отвисшей челюстью, скорчившись у ствола дерева, вытянув перед собой окровавленные ноги и бессмысленно уставившись на сложенные на коленях руки. Когда я позвала его по имени, он не пошевелился. «Иржи!» – позвала я его. Он отрешенно поднял голову, взглянул на меня и снова уронил ее.

– Я вижу… создался канал, – произнес Сокол. Когда я обернулась к нему, он вновь был в своей повязке с оком. С его лба взирал тот самый странный расширенный птичий зрачок. – Вот как скверна проходит из Чащи. Саркан, если я прямо сейчас воспользуюсь им и произнесу очищающее заклинание, то…

– Нет! – быстро ответила я. – Иржи умрет. – Сокол бросил на меня уничижительный взгляд. Ему не было дела, выживет или умрет Иржи. Но Кася выбежала из амбара и умчалась по тропинке. Через некоторое время она вернулась в сопровождении настороженной Кристины, которая принесла на руках младенца. Увидев волшебство, она попыталась сбежать, но Кася что-то настойчиво ей шепнула. Кристина крепче сжала в руках младенца и медленно подошла ближе на шаг, потом еще на один, пока не оказалась совсем рядом с Иржи. Она тоже переменилась в лице.

– Иржи! – крикнула она. – Иржи! – и протянула к нему руку. Касе удалось оттянуть ее назад до того, как она прикоснулась к его лицу, но там, в глубине Чащи я заметила, как он снова поднял голову, и потом медленно поднялся на ноги.

Свет Призывания больше не щадил Иржи. Теперь это чувствовалось словно на расстоянии, будто меня это не касалось, но для всех для нас он был весь словно на ладони: переполняющий его гнев, крохотные могилки детей, расстроенное лицо Кристины, посасывание голода в желудке, кислый привкус от вида корзин с подачками, которые он предпочитал не замечать в углу комнаты, прекрасно зная, что она ходила побираться. Сильная волна отчаяния при виде оскверненных коров, ускользнувшая нить надежды вырваться из нищеты. Он почти хотел, чтобы чудовища его убили.

Лицо Кристины сверкало собственным отчаянием, беспомощными темными мыслями. Ее мать, которая предупреждала не выходить замуж за бедняка, ее сестра, живущая в Радомско замужем за ткачом и родившая четверых детей. Дети ее сестры выжили все, они не знали ни холода, ни голода.

Рот Иржи широко вытянулся от стыда, губы задрожали, он сжал зубы. Но Кристина, лишь раз всхлипнув, вновь протянула к нему руку, ребенок проснулся и заплакал. Это был ужасный звук, и вместе с тем совершенно чудесный, такой обычный и не замысловатый, состоящий лишь из чистой необходимости. Иржи сделал первый шаг.

И вдруг все пошло куда проще. Дракон был прав: несмотря на его жуткий вид, скверна была слабее, чем в Касином случае. Иржи не так сильно углубился в Чащу, как она. Как только он пошел, он быстро стал выходить навстречу к нам, и, хотя ветви пытались преградить ему дорогу, это были лишь тоненькие прутики. Он вытянул перед собой руки, отводя ветки в сторону, и побежал к нам.

– Прими заклинание, – сказал мне Дракон, когда мы почти довели дело до конца. Я сжала зубы и перехватила заклинание, пока он высвобождал свою силу. – Приступай, как только он приблизится, – сказал он Соколу, и когда Иржи почти полностью показался из собственного лица, они одновременно произнесли: «Ulozishtus sovjenta!»

Проходя сквозь очищающее пламя Иржи закричал, но все же проскочил. Из уголков его глаз и ноздрей просочилось несколько пахнущих смолой капель и, задымившись, упали на землю. Его тело повалилось, извиваясь в цепях.

Кася быстро закидала упавшие капли землей. Дракон подошел, поднял лицо Иржи за подбородок, и держал, пока я не закончила читать заклинание.

– Давай, – сказал он Соколу.

Сокол взял лицо Иржи в свои руки и принялся читать похожее на стрелу заклинание. Оно выстрелило из него с последней наиярчайшей вспышкой Призывания. На стене между цепями над головой Иржи отворилось окно, и мы на мгновение увидели в нем высокое старое очаговое дерево вдвое шире в обхвате чем то, в котором оказалась Кася. Его ветви дико метались, охваченные потрескивающим пламенем.

Глава 14

Покидая тихий Дверник на рассвете следующим утром, солдаты беспечно шутили друг с другом и смеялись. Все вооружились и выглядели очень эффектно в сверкающих кольчугах, в длинных зеленых плащах, и с перьями на шлемах. Красочные щиты висели у седел. Они и сами это прекрасно знали, и гордо вели своих коней по темной улице. Даже кони старались держать головы грациозно, выгибая дугой шеи. В маленькой деревушке было не легко найти три десятка шарфов, поэтому большинство гвардейцев достались зимние из колючей шерсти, которые они, следуя распоряжению Дракона, небрежно намотали на шеи и вокруг лиц. Так что им довольно часто приходилось нарушать гордые позы и залезать под них, чтобы почесаться.

Я привыкла ездить верхом на медленных отцовских тяжеловозах, которые лишь удивленно остановились бы, если бы я встала на руки на их широкой спине, и категорически отказывались перемещаться не только легким галопом, но и рысцой. Однако принц Марек предоставил нам заводных лошадей, которых привели с собой его рыцари, и те оказались совершенно иными животными. Когда я случайно как-то неправильно потянула повод, лошадь встала на дыбы, взмахивая копытами, и начала перемещаться вперед нервными скачками, пока я старалась удержаться на ней, вцепившись в гриву. Через какое-то время она, по все так же непонятным мне причинам, успокоилась и бежала вполне довольная собой. По крайней мере, пока мы не миновали Заточек.

Не было какого-то одного места, где бы заканчивалась дорога. Полагаю, когда-то она проходила дальше – на Поросню, и наверное куда-то еще дальше к другим безымянным давным-давно поглощенным Чащей поселениям. Но не успел еще стихнуть за спиной скрип мельничного колеса на мосту, как дорога начала постепенно уступать зарослям сорняков и через милю почти затерялась, так что мы едва могли сказать, что у нас под ногами. Солдаты пока оставались веселы, но животные, наверное, оказались умнее нас. Без каких-либо понуканий они замедлили шаг. Лошади нервно фыркали, дергали головами, стригли ушами, и вздрагивали, словно им докучали кусачие мухи. Но никаких мух не было. Нас ждала стена темного леса.

– Остановимся тут, – сказал Дракон, и лошади, словно поняв его слова и обрадовавшись выпавшей оказии, почти мгновенно встали. – Если хотите, выпейте воды и поешьте. Когда окажетесь под кронами деревьев, вы не возьмете в рот ничего более. – С этими словами он спешился.

Я тоже очень осторожно спустилась на землю.

– Я ее приму, – пообещал мне один из солдат, светловолосый парень с дружески открытым круглым лицом, которое чуть портил дважды сломанный нос. Он весело и умело пофыркал, обращаясь к кобыле. Солдаты сводили своих лошадей к реке на водопой, а потом пустили по кругу несколько караваев хлеба и фляг с наливкой.

Дракон подозвал меня к себе:

– Наложи на себя защитное заклинание и самое сильное, – посоветовал он: – А потом, если сумеешь, попробуй то же самое сделать с солдатами. И еще я наложу на тебя свое.

– Это спасет нас от теней? – с сомнением спросила я. – В Чаще?

– Нет. Но поможет их задержать, – ответил он. – На окраине Заточек есть один амбар. Я храню в нем свои эликсиры для очищения, если требуется навестить Чащу. Как только мы выберемся, нужно будет отправиться сразу же туда и принять их. Десятикратную дозу, вне зависимости от того, насколько будешь уверена в том, что все чисто.

Я посмотрела на весело беседовавших, шутивших за закуской солдат:

– Там хватит на всех?

Он словно косарь на страде обвел их холодным уверенным взглядом:

– На тех немногих, кто выживет, – ответил он.

Я поежилась:

– Ты все еще считаешь это глупой затеей, несмотря на Иржи. – Из глубины Чащи с того места, где сгорело очаговое дерево, до сих пор поднималась тонкая струйка дыма. Мы заметили ее еще вчера.

– Это ужасная затея, – ответил Дракон. – Но отпускать вас туда с Мареком во главе и с Солей одних было бы еще хуже. Я хотя бы представляю, чего ожидать. Ступай, у нас не так много времени.

Кася молча помогла мне собрать для заклинания несколько горстей сосновых иголок. Сокол уже сплел собственный весьма запутанный щит вокруг принца, который был похож на кирпичную стену, и когда он вложил последний кирпичик в кладку, заканчивающуюся над головой Марека, все сооружение замерцало как единое целое и опало на принца. Если посмотреть чуть скосив глаза на принца, то было заметно легкое свечение на его коже. Сокол тем временем наложил аналогичное заклинание на себя, но, как я отметила, не стал делать ничего подобного для солдат.

Присев, я зажгла кучку, сложенную из веточек и иголок. Когда всю поляну наполнил горький, удушливый дым, я посмотрела на Дракона:

– Наложишь свое первым? – попросила я. Ощущение от заклинания Дракона, опустившегося на мои плечи, было сравнимо с нахождением в шубе перед камином: щекотно, неудобно, и не отпускает мысль «как это мне пригодится?». Я пропела свое заклинание одновременно с его, воображая, что собираюсь в поход в зимнюю стужу, надевая не только шубу, но и варежки, теплый шарф, завязываю под подбородком уши шапки, натягиваю штанины поверх сапог. Все тщательно и плотно подтянуто, и, наконец, не оставляя морозу ни малейшей щелочки, наматываю шарф.

– А теперь все дружно натягиваем на лицо шарфы, – скомандовала я, не сводя глаз со своего дымящего костерка, забыв, что я обращаюсь ко взрослым мужчинам, солдатам. Что самое странное, они все подчинились. Я чуть развеяла дым вокруг себя, дав ему впитаться в одежду, в складки шерсти и хлопка, привнося с собой дополнительную защиту.

Наконец, последние иголки стали пеплом. Огонь потух. Чуть шатаясь, я поднялась на ноги, закашлявшись от дыма и потерла слезящиеся глаза. Когда я проморгалась и смогла снова видеть, я вздрогнула от неожиданности. Сокол следил за моими действиями внимательно и жадно, хотя и прикрыл нос полой своего плаща. Я быстро отвернулась и отправилась к реке чтобы напиться, и умыть лицо и руки. Мне очень не понравился его пронзительный взгляд.

Мы с Касей перекусили на двоих хлебом с таким бесконечно знакомым вкусом выпечки из Дверника: с серо-коричневой хрустящей корочкой, чуть кисловатый, но такой родной вкус дома. Солдаты начали отряхиваться, убрали фляги и направились к своим лошадям. Над верхушками деревьев уже показалось солнце.

– Ну хорошо, Сокол, – произнес принц, когда все уже сели в седла. Он стянул латную перчатку. Почти на кончике мизинца у него оказался крохотный женский перстенек – изящное тонкое колечко с небольшим голубеньким камнем: – Показывай дорогу.

– Держите большой палец над кольцом, – сказал Сокол, наклоняясь к принцу. Он уколол его палец драгоценной булавкой и чуть надавил. На кольцо упала крупная капля крови, окрасив золото в красный цвет. Сокол пробормотал заклинание поиска.

Голубые камни превратились в темно-пурпурные. Над рукой Марека появилось фиолетовое свечение, оставшееся видимым даже, когда он снова натянул на нее латную перчатку. Он поднял сжатый кулак перед собой и повел им из стороны в сторону. Когда он повернул его в сторону Чащи, свечение стало светлее. Принц повел нас вперед, и наши лошади одна за другой пересекли выжженную границу и вошли в Чащу.

Весенняя Чаща была совсем не похожа на зимнюю. Было ощущение общего оживления и ускорения. Едва первая тень от ветви коснулась меня, я почувствовала мурашки на коже от ощущения чужих взглядов. Звук лошадиных копыт по мху звучал приглушенно среди подлеска, проросшего между колючим кустарником, который тянул к нам свои ветки с длинными шипами. С ветку на ветку, оставаясь почти невидимыми, следом за нами порхали какие-то безмолвные черные птицы. Внезапно я поняла одну вещь: если бы я пошла за Касей весной одна, я бы вряд ли сумела до нее добраться. Особенно без боя.

Но сегодня с нами было три десятка солдат, все вооруженные и в доспехах. При них были длинные мечи, факелы и, как приказывал Дракон, мешки с солью. Те, что двигались в голове отряда, рубили ветки, торя тропу, по которой двигались остальные. Остальные поджигали колючки по обе стороны и солили землю на тропе, чтобы мы могли вернуться той же дорогой, что приехали.

Но шуток больше не было. Мы ехали почти в полной тишине, не считая приглушенного позвякивания сбруи, тихого перестука копыт по тропе и редких слов шепотом, которыми перекидывались то один, то другой. Даже лошади не ржали. Они следили за деревьями своими большими глазами с белым ободком. Все мы чувствовали себя выслеживаемой добычей.

Кася ехала рядом со мной, низко наклонив голову к конской шее. Я ухитрилась дотянуться до ее руки и пожать руку.

– Что такое? – спросила я ее.

Она посмотрела в сторону от дороги и указала на дерево вдалеке – древний дуб, расколотый давним ударом молнии. С его мертвых ветвей свисал мох, и дерево было похоже на старуху, присевшую в поклоне, раскинув юбки.

– Я помню это дерево, – ответила она. Она уронила руку и уставилась на тропу между ушей лошади. – И тот красный камень, что мы проехали, а так же серую колючку… все это. Как будто я осталась здесь. – Она тоже шептала. – Словно вообще не покидала это место. Нешка, я даже не знаю, реально ли это. Что если это всего лишь очередной сон?

Я беспомощно сжала ее ладонь, не зная, как ее утешить.

– Здесь что-то есть рядом, – продолжила она. – И что-то поджидает впереди.

Капитан услышал ее и обернулся.

– Это нечто – опасное?

– Что-то мертвое, – ответила Кася, и опустила, вцепившись в повод, взгляд к седлу.

Вокруг нас стало светлее, и тропа под ногами лошадей стала шире. Копыта зазвучали звонче. Я посмотрела вниз и увидела почти заросшую мхом мостовую. Когда я подняла голову, то вздрогнула: издали между деревьев на меня смотрело призрачное серое лицо с огромным пустым глазом над громадным квадратным ртом: заброшенный амбар.

– Съезжайте с тропы, – резко приказал Дракон. – Объезжайте вокруг с севера или с юга, не важно. Но не выезжайте на площадь, и не останавливайтесь.

– Что это за место? – спросил Марек.

– Поросня, – ответил Дракон, – или то, что от нее осталось.

Мы повернули лошадей и направились севернее, выбирая дорогу среди колючего кустарника и руинами небольших домов: осевших срубов, провалившихся соломенных крыш. Я пыталась не смотреть на землю. Мох и трава затянули ее толстым ковром, а молодые высокие деревья вытянулись навстречу солнцу, и начинали заслонять свет бегающими тенями. Но подо мхом виднелись и иные формы: тут и там из дерна торчали кости, сквозь зеленый ковер выглядывали и холодно светились кончики белых пальцев. Если посмотреть туда, где должна была находиться деревенская площадь, над домами возвышался густой серебристый навес, и слышался отдаленный шепот листвы очагового дерева.

– А мы не можем задержаться и сжечь его? – как можно тише шепотом я спросила Дракона.

– Разумеется, – ответил он. – Если бы мы сейчас воспользовались пеклом и тут же отступили. И это был бы разумный ход.

Он и не подумал говорить тихо. Но принц не обернулся, хотя на нас обернулось несколько солдат. Лошади заволновались, принялись вытягивать шеи, и мы постарались проехать это мертвое место побыстрее, оставляя его позади.

Чуть погодя мы ненадолго остановились дать животным отдых. Они успели устать от страха и от дороги поровну. Тропа чуть раздавалась, огибая заболоченный участок – сюда стекал ручей, подпитываемый тающим снегом, который начинал пересыхать. Оставалась лишь тоненькая струйка, втекающая в широкий прозрачный прудик с каменистым дном.

– Можно здесь дать коням напиться? – спросил принц Марек у Дракона, который только пожал плечами в ответ.

– Если хочешь, можешь даже сам напиться, – ответил он. – Ничем не хуже, чем оставаться здесь, под этими деревьями. Все равно потом придется их прирезать.

Уже спешившийся Янос поглаживал нос коня, успокаивая животное. Услышав Дракона, он резко вскинул голову и повернулся:

– Это же обученные боевые кони! Каждый из них ценится на вес серебра!

– Золото, потраченное на очистительный эликсир, так же окажется равно их весу, – парировал Дракон. – Если вам их настолько жаль, то не следовало брать их в Чащу. Но не слишком переживайте. Шансы вернуться такие, что вопрос может отпасть сам собой.

Принц Марек одарил его мрачным взглядом, но не стал спорить. Вместо этого он отвел Яноса в сторону и сказал ему что-то утешительное.

Кася стояла на краю поляны, где обнаружилось множество оленьих следов. Она смотрела в другую сторону от прудика. Я старалась понять, видела ли она уже этот пруд во время своего долгого скитания в заключении. Она уставилась в темную чащу. Проходивший мимо нее Дракон остановился и заговорил. Я заметила, как ее голова повернулась к нему.

– Интересно, известно ли тебе, как он должен с тобой поступить, – произнес Сокол, оказавшийся неожиданно за моей спиной. Я вздрогнула и обернулась. Моя лошадь жадно пила. Я сжала повод и, не ответив, прижалась к ее теплому боку.

Сокол лишь приподнял одну черную узкую и ухоженную бровь.

– У нашего королевства не так уж много волшебников. По закону твой дар ставит тебя над вассальной присягой. Теперь ты имеешь право быть представленной ко двору, и рассчитывать на покровительство самого короля. И прежде всего, он не должен был удерживать тебя в этой долине и обращаться с тобой как со служанкой. – Он взмахнул рукой, показывая на мой наряд. Я сама оделась так, словно направляюсь на свою лесную охоту – на мне были высокие сапожки для ходьбы по грязи, холщовые шаровары, и коричневый кафтанчик сверху. Волшебник же по-прежнему был в своем белоснежном плаще, хотя зло Чащи оказалось сильнее его заклинания, какие бы чары он не использовал, чтобы поддерживать его чистоту в обычном лесу, сейчас его полы уже обтрепались.