Текст книги "Врата Шамбалы"

Автор книги: Наиль Ахметшин

Глава IX. В СТОЛИЦЕ ЦАРСТВА ШУ И ЕЕ ОКРЕСТНОСТЯХ

Вечером 10 августа 2004 г. мы добрались наконец до административного центра провинции Сычуань – 10-миллионного Чэнду. В мегаполисе намеревались прожить четыре дня, чтобы немного прийти в себя после бесконечных и утомительных переездов по горным дорогам, а также, разумеется, для того, чтобы посмотреть местные достопримечательности. Примерно год назад я уже побывал в этом городе перед тем, как отправиться в Тибет.

Мы приехали на хорошо знакомый автовокзал "Синьань-мэнь" (букв. "Новые южные ворота"), что почти в центре Чэнду. Разместились, как и летом 2003 г., в скромной гостинице "Биньцзян". Путеводители по Китаю серии "The Rough Guide" ее упорно игнорируют, в аналогичных книгах издательства "Lonely Planet" в последние годы она упоминается через раз. На мой взгляд, если администрация в ближайшее время не предпримет каких-то действенных мер, то о ней можно будет забыть. Отель быстро чахнет, а цены в нем стремительно повышаются. За год стоимость обычного двухместного номера выросла со 100 до 160 юаней.

Старинные летописи Поднебесной свидетельствуют о том, что когда-то на земле Сычуани существовали два царства – Ба и Шу, о которых известно очень мало, хотя, как показывают археологические находки, они достигли высокого уровня цивилизации. Ба и Шу, согласно древним авторам, славились железом и солью. Что же касается истории города, известного также под названием Цзиньчэн (букв. "Парчовый город"), то она насчитывает более 2300 лет.

Вскоре после свержения в Китае в начале III в. н. э. династии Хань на территории нынешней провинции возникло новое царство, которое возглавил генерал Лю Бэй. Столицей государства стал Чэнду. Военачальник не без оснований претендовал на кровное родство с правителями свергнутой династии и поэтому объявил себя ханьским императором. Ученые, правда, определили его государство как царство Шу, вспомнив древнее название области. Канцлером у него был Чжугэ Лян. Последний, согласно историческим документам (перевод В.В. Малявина), и порекомендовал Лю Бэю стать правителем Шу: "Взгляните на своего главного соперника Цао Цао. Он начинал, имея под своим командованием горстку воинов, а ныне владеет всей центральной равниной страны. Победить куда более сильных противников он смог потому, что превосходил их в полководческом искусстве. А теперь посмотрите на окрестные земли. Доступ к ним преграждают высокие горы. Но за горами лежат плодородные равнины, которые позволят содержать могучее войско. Жители этих мест сильны и выносливы и хотят иметь мудрого правителя. Если вы укрепитесь в этом районе и наладите дружеские отношения с соседними племенами и могущественными предводителями, вы сможете противостоять любому нападению. И тогда династия Хань воспрянет вновь!".

В завещании, адресованном новому правителю царства, Чжугэ Лян отмечал: "Я покорно прошу государя неустанно очищать свое сердце, умерять свои желания, сдерживать себя и любить народ, на государственные должности ставить мужей мудрых и добрых, а людей подлых и корыстных изгонять со службы. Так можно укрепить основу государства".

Сейчас в юго-западной части города расположен Храм князя У (кит. Ухоу цы). Этот титул (Ухоу) Лю Бэй пожаловал Чжугэ Ляну за его многочисленные заслуги. Храм заложили в IV в. неподалеку от гробницы основателя Шу, который скончался в 223 г. Позднее был создан единый музейный комплекс. Нынешний храм в целом сохраняет облик XVII в. За главным входом, внутри специально построенных красных павильонов, воздвигнуты две стелы, восхваляющие в основном деяния канцлера. Они установлены в 809 г. и 1547 г. На центральной аллее находятся просторные залы Лю Бэя и Чжугэ Ляна, в них обращают на себя внимание скульптурные изображения двух выдающихся деятелей.

У Лю Бэя был легендарный конь по кличке Дилу (к вопросу о знаменитых лошадях в древнем и средневековом Китае). Дилу, в частности, спас будущего правителя царства Шу, когда того пытались убить в Сян’яне (нынешний уездный центр в провинции Хубэй). Яркий и динамичный эпизод в романе "Троецарствие" представлен следующим образом:

"За воротами Лю Бэю преградила путь быстрая река шириной в несколько чжанов(1 чжан равен 3,2 метра. – Н.А.). Это был приток Сянцзяна(другое название реки Сяншуй в провинции Хунань. – Н.А.), горный поток Тань(ныне пересохшая река в провинции Хубэй. – Н.А.).

Лю Бэй придержал коня и повернул обратно, но из города быстро двигалось войско: видно было облако пыли, вздымаемое копытами коней.

– Я погиб! – воскликнул Лю Бэй и, повернув коня, бросился в реку. Сделав несколько шагов, конь припал на передние ноги, и Лю Бэй замочил полы халата.

–  О Дилу, сегодня ты погубил меня! – громко воскликнул охваченный страхом Лю Бэй и ударил коня плетью.

И вдруг – о чудо! – конь поднялся из воды и одним прыжком перемахнул на западный берег! Лю Бэю показалось, будто он вышел из облаков и тумана".

Впоследствии поэт Су Ши (Су Дунпо. – Н.А.)написал стихотворение, в котором воспел этот удивительный прыжок через поток Тань:

 
Весной на закате, когда цветы закрываются на ночь,
Гулял я по берегу Тянь, и волны ласкали мой слух.
Поднявшись в коляске своей, я дали окинул в раздумье;
На землю, по ветру кружась, ложился ивовый пух.
Я думал: "Династия Хань возвысилась до поднебесья,
Дракон и взбесившийся тигр схватились между собой.
В Сян'яне собрались на пир потачки князей знаменитых,
Лю Бэю, что был среди них, смертельной грозило бедой.
Вскочив на коня, он бежал чрез западные ворота,
Противники, вооружась, летели за ним по пятам.
Он плетью коня торопил, он мчался быстрее, чем буря,
Туда, где струился поток туманом окутанной Тань".
Я слышал, как будто воды коснулись литые копыта,
И пеной вскипела волна, и топот стоял вдалеке,
И гомон разъяренной толпы, и свист металлической плети,
И тень двух драконов в тот миг я видел в спокойной реке.
Один, что был назван потом властителем Сычуани,
Сидел на драконе-коне, оружием легким звеня.
Хрустально прозрачная Тань несет на восток свои воды,
Но где же, я думал, теперь хозяин дракона-коня?
И, стоя у тихой реки, три раза вздохнул я печали.
Пустынные горы вдали румянил весенний закат.
Три царства, что древле цвели, а ныне, как сон потускнели,
Остались за гранью веков и не возвратятся назад.
(Пер. В. Панасюка)
 

Упоминания об замечательном коне и сравнения с прекрасным скакуном Лю Бэя можно встретить в произведениях многих видных китайских литераторов. Так, известный поэт XII в., патриот и бесстрашный воин Синь Цицзи в стихотворении «Строфы о мужестве» утверждал:

 
Конь, как Дилу, конь-ветер подо мной.
Гремит, как гром, тугая тетива …
(Пер. М. Басманова)
 

В конце XIII в. в Чэнду побывал венецианец Марко Поло. По его словам, "город знатный, большой; было там много великих и богатых царей. В окружности город добрых двадцать миль…

Посреди большого города течет большая река (рукав Минь-цзяна. – Н.А.); вода пресная, и много там рыбы. В ширину река добрых полмили и очень глубока; течет она далеко, до самого моря-океана, дней на восемьдесят или сто и зовется Киан-суй (р. Янцзы, куда впадает Миньцзян. – Н.А.).По той реке городов и замков многое множество. Кто своими глазами не видел, не поверит, сколько больших судов поднимается по той реке. Кто сам не видел, не поверит, какое множество товаров сплавляют купцы вниз и верх по реке. Она так широка, словно как море; в городе через нее перекинут каменный мост (до наших дней не сохранился. – Н.А.),в ширину добрых восемь шагов, а в длину, как и река, полмили; из конца в конец, по обе стороны мраморные столбы, а на них крыша деревянная, разукрашенная и пестро расписанная. По тому месту много домиков, где и торгуют, и ремеслами занимаются. Домики, скажу вам, деревянные, утром их расставят; а вечером соберут.

Есть тут еще мытный двор великого хана, где доходы его собираются, пошлина, значит, с товаров, что на мосту продаются, и пошлина та, скажу вам, доходит до тысячи золотых безантов. Народ идолопоклонники.

От того города пять дней едешь по равнинам и долинам, и много тут городов и замков. Народ занимается земледелием. Много тут диких зверей: львов, медведей и других зверей. Народ тут ремесленный, выделывает прекрасный сандал (по мнению комментатора Г. Юла, род шелковой ткани. – Н.А.)и другие ткани; люди из самого того Синда (Чэнду. – Н.А.)".

Важным пунктом нашей программы пребывания в Чэнду была поездка в окрестности городка Дашу, где сохранились великолепные образцы средневековой скальной пластики. Местные ниши-пещеры вряд ли в чем-то уступают известным буддийским комплексам в Датуне, Лояне и Дуньхуане, тем не менее в силу исторических и географических причин они пока не столь популярны в среде туристов, приезжающих из-за рубежа.

В настоящее время Дацзу находится в пределах Чунцина – города центрального подчинения, получившего этот статус относительно недавно, в марте 1997 г. Ранее последний входил в состав провинции Сычуань, хотя в отдельные годы недалекого прошлого (1937–1946 гт.) был фактически столицей Китая. Чунцин значительно превосходит другие города центрального подчинения КНР (Пекин, Шанхай и Тяньцзинь) по размерам подведомственной ему территории и общей численности населения. Так, в конце 90-х гг. XX в. в городе и прилегающих к нему районах насчитывалось более 30 миллионов жителей, свыше 80 процентов населения проживают в сельской местности.

Добираться до Дацзу удобнее, конечно, из Чунцина. В путеводителях обычно пишут о расстоянии в 160 километров, хотя, по моим данным, оно не превышает 115. Автобусы в оба конца ходят регулярно, так что никаких проблем в однодневном (для первого знакомства вполне достаточно) туре не возникает. Другое дело поездка из Чэнду, где даже на главных автовокзалах имеют довольно смутное представление о возможных вариантах посещения удивительных пещер. Однако выбора у нас тогда не было. Выезд наметили на 12 августа.

Рассказывают, что Дацзу (букв. "Полный достаток") получил свое название вследствие материального благополучия этих мест и зажиточности населения. Во второй половине IX в. Поднебесную сотрясали бесконечные распри и междоусобицы, некогда процветавшая империя Тан разваливалась на глазах, а в Сычуани между тем было относительно спокойно. Энергичный и амбициозный военачальник Ван Цзянь (847–918 гг.), долгие годы покровительствовавший буддизму, захватил большую часть провинции и провозгласил себя правителем царства Раннее Шу (кит. Цянь Шу). Последнее просуществовало лишь 18 лет, но при жизни его создателя оно было одним из самых влиятельных и богатых в Срединном государстве.

В 1942 г. раскопали могилу Ван Цзяня, который был похоронен на северо-западе Чэнду. Следует заметить, что она существенно отличается от других погребений царственных особ. Традиционно в Китае гробницы императоров строили глубоко под землей; данный мавзолей – одно из немногих выявленных археологами исключений. Дело в том, что с давних пор грунтовые воды в Чэнду находятся близко от поверхности земли, и закопанный даже на незначительную глубину гроб с телом покойного быстро гниет.

Поэтому строители, использовав большие каменные плиты, возвели сводчатую гробницу над землей, а затем засыпали ее тоннами грунта. В результате высота холма составила 15 метров, диаметр – около 90. За тысячу с лишним лет в городе неоднократно происходили мощные землетрясения, но массивное захоронение выдержало удары стихии и сохранило свой первозданный вид. Правда, к середине XX в., когда могилу вскрыли окончательно, гроб все-таки сгнил, не оказалось там и останков Ван Цзяня.

Квадратную усыпальницу правителя держат на руках искусно высеченные из камня 12 воинов. На ее внешних стенках вырезаны две изящные танцовщицы и двадцать два музыканта, исполняющие свои партии на различных струнных, духовых и ударных инструментах. Внимательно рассматривая их, можно получить довольно целостное представление о музыкальных ансамблях эпохи Тан. Рассказывают, что Ван Цзянь был известным меломаном и у себя во дворце организовал творческий коллектив.

Мавзолей разграбили вскоре после падения царства Ранняя Шу. Однако при его раскопках археологи нашли около 400 старинных предметов, среди них имеются и уникальные реликвии. Наиболее ценной находкой стала императорская яшмовая печать, предназначенная для применения исключительно в загробном мире. На сегодняшний день в Китае обнаружены только два таких необычных символа власти. Другую печать отыскали в гробнице минского императора Шэньцзуна, правившего страной под девизом Ваньли (1573–1620 гг.) и похороненного неподалеку от Пекина, но чэндуская, понятно, намного старше.

Кстати, совсем недавно, в декабре 2005 г., неподалеку от административного центра Сычуани местные специалисты обнаружили семь гробниц евнухов, живших в период правления упомянутого императора династии Мин. Три из них находятся в хорошем состоянии, и археологи уже откопали свыше 60 ценных предметов, в том числе разнообразные изделия из фарфора, нефрита и серебра. В настоящее время раскопки продолжаются.

Внутри погребального комплекса в Чэнду есть 86-сантиметровая каменная скульптура Ван Цзяня, сидящего на троне: удивительно спокойное лицо пожилого человека, который решил вспомнить прошлое или задумался над смыслом жизни. Таких умиротворенных дедушек можно часто увидеть на скамейках в городских дворах или у деревенских домов по всему миру. Лишь одеяния старца, его головной убор и оттянутые мочки ушей выдают в нем человека, принадлежавшего к правящей элите. Китайцы высоко ценят эту статую, и, глядя на нее, прекрасно понимаешь, что не только за древность.

Ван Цзянь привечал не только музыкантов и танцовщиц. К его двору стекались талантливые люди из различных районов страны, прибыли сюда и искусные мастера-резчики. Дацзу с его живописными горами идеально подходил для строительства пещерных храмов. Неудивительно, что вскоре в его окрестностях появились замечательные произведения искусства. Высеченные в горной породе изображения буддийских божеств встречаются на территории всего уезда, его зачастую именуют "краем скальных скульптур". В декабре 1999 г. рельефы в горах Бэйшань, Баодиншань, Наньшань, Шичжуаньшань и Шимэньшань были включены в Реестр объектов мирового культурного наследия. Специализированный комитет ЮНЕСКО дал памятникам такую оценку: сохранившиеся до наших дней образцы скальной пластики в Дацзу, датируемые IX–XIII вв. и отмеченные высочайшим уровнем художественного мастерства и богатством сюжетов, являются ярким отражением жизни китайского общества того периода и наглядным свидетельством гармоничного сосуществования буддизма, даосизма и конфуцианства.

Ко времени создания пещерного комплекса буддизм в Китае уже прошел пик расцвета и в значительной степени утратил свои позиции. Заметно ослабло и влияние индийской культурной традиции на искусство ваяния в Поднебесной. Можно смело утверждать, что скульптуры и рельефы Дацзу выполнены в четко выраженном китайском стиле: налицо своеобразная гуманизация представленных образов, обилие светских сюжетов и бытовых сцен. В результате этот один из самых поздних памятников классической скальной пластики дает возможность наряду с пещерами Юньгана, Лунмэня и Могао проследить эволюцию буддийского искусства в Срединном государстве.

Осмотр скальных рельефов в Дацзу логичнее начинать с местечка Бэйшань, что всего в двух километрах от города (около 30 минут пешком). Именно там находятся наиболее древние изображения, высеченные в поздний период династии Тан и в эпоху Пяти династий (907–960 гг.). Однако в сложившейся ситуации решили в первую очередь добраться до конечной точки данного маршрута, чтобы в дальнейшем перемещаться уже в обратном направлении.

Микроавтобус привез в Баодиншань, расположенный в 15 километрах к северо-востоку от города, через 40 минут. Перед отъездом водитель и большинство попутчиков явно никуда не торопились и намеревались дождаться появления некой барышни-крестьянки, которая, как выяснилось, оставила в салоне свои сумки и спокойно ушла на неопределенное время в близлежащие магазины за очередными покупками. Пришлось подозвать дежурного и напомнить всем присутствующим о существовании расписания движения автобусов, которое никто не отменял. После краткого, но очень эмоционального выступления иностранца вещи несостоявшейся пассажирки вынесли из машины и оставили под присмотром упомянутого дежурного.

Скульптуры, барельефы и горельефы комплекса Баодин-шань, общее число которых превышает 10 тысяч, были созданы в эпоху Сун, примерно в течение 70 лет – с 1179 по 1249 г. Традиция связывает его строительство с именем буддийского монаха Чжао Чжифэна. Красочные и многофигурные композиции можно видеть повсюду на внутренних склонах зеленых гор, образующих некое подобие буквы "U".

Билет, дающий право на осмотр двух мест (Бэйшань и Баодиншань), стоит относительно недорого – чуть более 10 долларов. Вступив на территорию грандиозного храма под открытым небом, я уверенной походкой направился к ларьку, поскольку необходимо было пополнить запас фотопленок. Заодно за 20 юаней купил прекрасный набор открыток с пространными и квалифицированными объяснениями на китайском и английском языках.

В ходе беседы со словоохотливой продавщицей к прилавку подошел стоявший неподалеку китаец средних лет и задал мне вопрос, который несказанно озадачил. Он спросил, был ли я в Синьцзяне (Северо-Западный Китай) в сентябре 2002 г., в частности в городе Куча, к северу от пустыни Такла-Макан. В себя пришел не сразу, ибо действительно путешествовал в тех местах в указанный период, но потом вспомнил обаятельного господина Цяня из Шанхая. С ним и его двумя симпатичными друзьями познакомился в автобусе, следовавшем из Кашгара в Кучу. Остановились тогда в одной гостинице и вместе изучали тамошние достопримечательности, включая Большой каньон у южных склонов Тянь-Шаня и знаменитый буддийский монастырь в Кызыле, что в итоге существенно сократило расходы на проживание в старинном городе-оазисе и на многокилометровое автомобильное передвижение по его окрестностям.

Вечером 21 сентября 2002 г. в небольшом ресторане сычуаньской кухни отмечали традиционный праздник Середины осени. Последний приходится на 15-е число 8-го месяца по лунному календарю, когда наступает полнолуние. День этот помню точно, так как подробно описал соответствующий эпизод в книге "Тайны великой пустыни. Миражи Такла-Макан". Есть в ней и сделанная на площади перед городским автовокзалом фотография китайских товарищей, в том числе Цяня. Спустя почти два года новая встреча состоялась в пещерах Дацзу, тоже весьма далеких от Москвы и Шанхая. Интересно, где наши дороги пересекутся в следующий раз?

Буквально в нескольких метрах от упомянутого ларька находится ниша под номером 8, где высечена "Тысячерукая бодхисатва Гуаньинь". Специалисты уверяют, что на самом деле у богини милосердия рук еще больше – 1007. Остается верить на слово, поскольку пересчитать их, на мой взгляд, практически невозможно. Они вскинуты вверх и чем-то напоминают перья павлиньего хвоста. Поэтому весь рельеф высотой в 7,6 метра, окрашенный в основном в золотистые тона, выглядит очень эффектно и торжественно.

Будду, достигшего состояния нирваны, из ниши-пещеры 11 высекали в горной породе при южносунском императоре Сяоцзуне (1163–1189 гг.). На небольшой платформе, имитирующей ложе, изображена лишь верхняя часть тела божества, тем не менее ее длина достигает 31 метра. В полном соответствии с внутренней логикой необычной композиции ваятели поместили рядом с Учителем поясные скульптуры его последователей. Согласно утверждению историка-искусствоведа Гу Сэня, мастера использовали этот прием, чтобы передать безграничную мощь и величие Будды. По его словам, он крайне "редко встречается в других пещерных комплексах Китая".

К слову сказать, весной 1982 г. в глухом ущелье, что примерно в 30 километрах к северо-востоку от административного центра соседнего уезда Аньюэ (пров. Сычуань), археологи на отвесной скале обнаружили искусно выполненное и хорошо сохранившееся каменное изображение спящего Будды эпохи Тан длиной 23 и шириной около 3 метров. При взгляде на него возникает ощущение, что Шакьямуни, его ученики и ближайшие последователи буквально зависли в воздухе на высоте 8—12 метров. В 45 пещерах по обеим сторонам от Будды и на противоположной скале высечены тексты канонических сутр с указанием конкретных дат произведенных работ и имен резчиков. Благодаря этим надписям стало известно, что еще в 734 г. данное место было известно под названием "Храм спящего Будды". Таким образом, композиция в Аньюэ на четыре с лишним века старше аналогичной по сюжету скульптурно-рельефной группы в Дацзу.

На редкость выразительны в местечке Баодиншань барельефы, повествующие о реальной жизни китайского общества либо рассказывающие о буднях простых людей. К числу более или менее известных работ старых мастеров следует отнести увлеченную "Девушку, играющую на флейте" (пещера 17), молодую "Птичницу" (пещера 20), веселых "Пастухов" (пещера 30) и др. Много доброты, искренности и теплых чувств в цикле "Родительская любовь" (пещера 17). Очень реалистично изображен "Муж, не узнающий жену" из композиции с характерным названием "Алкогольный дурман" (пещера 20). По динамичным сюжетам, помещенным в нижнем ярусе той же ниши-пещеры, можно изучать систему уголовных наказаний в средневековом Китае.

Из комплекса Баодиншань необходимо было как можно скорее перебираться в Бэйшань. За неимением других иностранцев, передвигавшихся на собственном транспорте и отправлявшихся в соответствующем направлении, попробовали через китайского переводчика обратиться за помощью к группе японских туристов, которых в тот момент сажали во вместительный и комфортабельный автобус, но получили вежливый отказ. Местные перевозчики, увидев относительную неудачу россиян, тут же попытались их надуть. Они наперебой стали предлагать свои услуги, явно завышая существующие расценки. Пришлось опять торговаться, но в результате все равно переплатили.

Когда приехали в нужное место, над горой сгустились грозовые тучи. Даже по самым оптимистичным расчетам в нашем распоряжении оставалось минут 15–20, еще какое-то время можно было созерцать ниши-пещеры под дождем. Однако тропический ливень, весьма обычный для этого сезона, в течение получаса легко превратил бы нас в скульптурную композицию из глины под названием "Рисковые туристы".

При таком раскладе следовало действовать быстро и четко, а посему, предъявив входные билеты, мы сразу устремились к пещере 136. Специалисты считают ее "шедевром ваятелей династии Сун". На небольшом пространстве высечены сразу несколько изображений бодхисатвы милосердия Авалокитешвары, который, как известно, с годами приобрел в Китае и новое имя – Гуаньинь, и новую ипостась, приняв женский облик. Фигуры Авалокитешвары (Гуаньинь) в указанной пещере как бы синтезируют мужское и женское начала. Они держат в своих руках жемчужину и четки, меч и топор, Солнце и Луну… Нельзя не признать, что изящные и пластичные рельефы выполнены с большой теплотой.

Особое внимание привлекают высеченные из камня бодхисатвы Манджушри и Самантабхадра, их горельефы едва касаются стены. "Красивое сияние" (Манджушри) в буддийской мифологии олицетворяет мудрость. Обычно его изображают прекрасным царевичем, который в поднятой правой руке держит меч, разящий неведение, а в левой руке – книгу. Когда-то благочестивый правитель поднял дух просветления и решил быть бодхисатвой до тех пор, пока не останется ни одного существа, нуждающегося в спасении. В пещере 136 карающий меч у него отсутствует, и настроен он вполне дружелюбно в отличие от свирепого льва, на спине которого восседает, и не менее грозного охранника.

"Всецело добрый" (Самантабхадра) призван защищать учение Будды и поддерживать тех, кто следует буддизму. В монастырях и храмах его можно увидеть сидящим на слоне, при этом число рук и находящихся в них символов существенно разнятся, но в одной он всегда держит лотос. У Самантабхадры из указанной пещеры "всего" две руки: левая – пуста, а в правой – тот самый лотос. Его белый слон с шестью бивнями не уступает по стати и мощи льву Манджушри, однако первый выглядит намного привлекательнее. В данном случае Самантабхадра выступает в качестве бодхисатвы, хотя в ряде канонических текстов он упоминается и как будда.

Скульптуры и рельефы в пещерном комплексе Бэйшань создавали на протяжении почти трех веков. Изображения будд и бодхисатв эпохи Тан отличаются простотой линий и тонкой резьбой по камню, что свидетельствует о высоком мастерстве резчиков. Изысканны и гармоничны буддийские божества периода Пяти династий. Для рельефов времен Северная и Южная Сун характерны яркие образы, отточенные фигуры и пышные одеяния.

В пещере 5 (поздний период Тан) запечатлен "блаженный рай" будды Амитабы (кит. Амитофо). Культ последнего на протяжении столетий был чрезвычайно популярен в Центральной и Восточной Азии. В соответствии с религиозной доктриной, когда верующий умирает, в час его кончины перед ним является будда "беспредельного света" Амитаба в сопровождении бодхисатв. Покинувший мирскую суету буддист погружается в золотой лотос и переносится в рай. Там лотос распускается, верующий созерцает Амитабу во всей его славе и приобщается к "блаженным" в "стране счастья". Будда и бодхисатвы находятся в центре композиции, рядом великолепный дворец и устремленные в небо пагоды, повсюду волшебные лотосы. На сложном многофигурном рельефе лежит печать величавого спокойствия и исключительной торжественности.

Ливень застал на спуске с горы, так что отдельные нитки одежды удалось сохранить сухими. За буйством природы наблюдали с ларька, давно покинутого торговцем сувенирами. Навес, конечно, мог бы быть и побольше, но мы радовались и такому. Планов на будущее не строили, ибо идти пешком злополучные 30 минут не представлялось возможным, а рассчитывать на появление какого-либо транспортного средства в обезлюдевшем месте было по меньшей мере наивно.

Тем не менее случилось невероятное. Одинокий мотоциклист не доехал до нашего скромного укрытия примерно метров 200 и остановился под раскидистым деревом. С громкими криками мы бросились к нему, погодные условия уже не имели никакого значения. Андрей, правда, рассмотрев мотоцикл с близкого расстояния, засомневался в безопасности предполагаемой на нем совместной поездки, но, с другой стороны, отступать было поздно.

Владелец несколько опешил, увидев выскочивших из стены дождя иностранцев. Однако шанса подзаработать упускать не хотел и легко согласился отвезти в Дацзу. Вероятно, он намеревался показать клиентам уездный центр в минуты ненастья и поэтому вначале доставил их на главную площадь. Под раскаты грома объяснил молодому человеку, что город с огромным удовольствием посмотрим в следующий раз, а сейчас важнее всего автовокзал. Только со второй попытки добрались до нужного места.

В дальнейшем судьба была к нам благосклонна. Смена транспорта происходила без задержек, обслуживающий персонал на остановках помогал скорректировать маршрут возвращения, а водителей ничуть не смущал мокрый асфальт. В Чэнду приехали ближе к ночи.

Обычно перед ужином мы по доброй традиции посещали ближайшую лавку с целью приобретения заранее обговоренной дозы спиртного. Мягкая китайская водка (байцзю, букв, "белое вино") с блюдами национальной кухней идет просто замечательно, но для рядового россиянина все-таки нужно время, чтобы к ней приспособиться. Впервые приехав в страну на научную стажировку в середине 80-х гг… я с большим трудом входил во вкус сего напитка из-за весьма специфического запаха и необыкновенной крепости, ибо последняя зачастую достигала 60 градусов и более. К слову сказать, в настоящее время столь суровый алкоголь встречается значительно реже; китайская водка в основном уже приближена к привычным 40 градусам, что существенно упрощает процесс возлияния, поскольку индивидуальную норму потребления для себя определил давно. Андрей, надо отдать ему должное, без особых проблем приобщился к горячительным напиткам Срединного государства. Положительную роль, возможно, сыграли его настойчивое желание постичь истоки древнекитайской культуры и буржуйская привычка по вечерам принимать немного виски – своеобразного самогона для джентльменов.

Пьющие китайцы, которых на самом деле немного, предпочитают сильно ароматизированную водку комнатной температуры и совершенно не понимают прелестей прозрачного охлажденного алкоголя без запаха. Ее вполне можно употреблять вместе с пивом, не опасаясь последствий "хмурого утра", да и хмель выветривается значительно быстрее, чем после соответствующих миллилитров отечественного продукта среднего уровня. Вероятно, сказываются особенности ингредиентов, а также количество и качество перегонки. Сырьем для китайской водки служат зерновые культуры и корнеплоды, а также дикорастущие плоды с высоким содержанием крахмала и сахара. Лучшие ее сорта делают из крупного сорго – гаоляна.

В тот вечер, когда мы сумели-таки вернуться из Дацзу, остановил свой выбор на сычуаньской водке "Цзяньнаньчунь". За обычную поллитровую бутылку заплатили порядка 8 юаней (около 1 доллара). Самая дешевая водка этой марки в Пекине стоит как минимум в пять раз дороже, а о цене примерно такой же бутылки в красочном исполнении и говорить нечего. Между прочим, Марко Поло, рассказывая в конце XIII в. о местных алкогольных напитках, совершенно справедливо утверждал: "Виноградного вина у них нет, вино они делают из пшеницы и риса со многими пряностями; и питье то хорошее".

Завод по производству приобретенного нами спиртного находится в старинном городе Мяньчжу, расположенном примерно в 90 километрах к северу от Чэнду. Археологи полагают, что виноделие возникло здесь около 2400 лет назад, в период Борющихся царств. При династии Тан (VII–X вв.) данную водку поставляли императорскому двору. Классик китайской поэзии Ли Бо – общепризнанный любитель и ценитель алкоголя – восторженно писал о ней и утверждал, что "за бутылку доброго вина не жаль и собольей шубы". Поэт более поздней эпохи Су Дунпо (Су Ши) воспевал "Цзяньнаньчунь" следующим образом: "Если на три дня открытым кувшин с вином оставишь, густым ароматом наполнится весь городок".

В годы правления маньчжуров появилась изготовленная по самобытной технологии водка "Мяньчжу дацюй", всегда отличавшаяся удивительным ароматом и прозрачностью. До недавнего времени ее рекламу можно было регулярно видеть на китайском телевидении. Литератор Ли Тяоюань признавался: "Все вина опробовал я в Поднебесной, но больше всего люблю я вино Мяньчжу". Упомянутый завод под Чэнду выпускает также "Цзяньгун", "Чуньша", "Саньшэнь", "Люйхэе" и др. Не так давно надпись, восхваляющую достоинства "Цзяньнаньчунь", сделал и современный каллиграф Ци Гун.