Текст книги "Любовь под дождем"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

XI

Марзук Анвар и Алият Абду были зачислены на государственную службу одним приказом. Ее направили в министерство социального обеспечения, его назначили инспектором просвещения в Бени-Сувейф. Назначения были очень хорошие, но радость молодых людей была омрачена – ведь она остается в Каире, а он уезжает в Бени-Сувейф. А как же свадьба?

На вокзал Марзука провожали отец и Алият. Они сидели в буфете, ожидая поезда на Асуан. Отцу Марзука было шестьдесят лет, но на вид ему можно было дать и все семьдесят. Он был из тех людей, которые смотрят на жизнь просто, принимают ее такой, как она есть, и ни на что не ропщут. Сын давно уже был для него отрезанным ломтем, и, даже останься он в Каире вместо того чтобы уехать в Асуан, это ничего не изменило бы. Старик не отходил от сына. Он начал рассказывать о том, как жил в тридцатые годы, когда мировой экономический кризис захватил и Египет. Каждый день терпели банкротство все новые компании и фирмы, закрывались магазины и лавки…

Алият нагнулась к жениху и тихо спросила:

– Скажи, это твой знакомый? Вон тот, прямо перед нами?

Марзук поднял голову и увидел мужчину с трубкой в зубах, который пристально на него смотрел. Марзуку стало неловко, и он быстро ответил:

– Нет, я его не знаю и знать не хочу!

Он сказал правду, но в то же время ему почудилось, что он уже видел это почти квадратное лицо, блестящие внимательные глаза, лохматые брови, большую лысую голову. Но где и когда?

Алият снова зашептала:

– Он все это время не спускал с тебя глаз.

Увидев, что молодые люди смотрят на него, незнакомец встал и направился к их столику. Он поклонился и представился:

– Мухаммед Рашван. Кинорежиссер.

– Марзук Анвар. Служащий. Очень приятно! – Жених Алият встал и тоже поклонился.

Продолжая внимательно разглядывать Марзука, кинорежиссер спросил:

– Вам не приходилось выступать на сцене или сниматься в кино?

– Нет, – с недоумением ответил Марзук.

– А не хотите ли попробовать свои силы на этом поприще?

– Мне ничего подобного и в голову не приходило! – засмеялся Марзук.

– Могу предложить вам главную роль, – сказал режиссер.

– Как главную? – еще больше удивился Марзук.

– Я давно уже ищу подходящий типаж. И вот, увидев вас, сразу понял: это то, что мне надо. Ну, как?

– Надо подумать!

– Он едет на место своего назначения, – вмешался отец.

– У меня найдутся для него и другие роли. Я убежден, что его ждет успех, – не отступал Мухаммед Рашван.

– Но ведь он никогда в жизни не играл! – возразила Алият.

– Тем лучше! Я отшлифую его, и он заблестит, как бриллиант чистейшей воды.

У Марзука голова пошла кругом от такого соблазнительного предложения. Кто бы мог подумать? Он колебался недолго.

– Я согласен!

– Все-таки подумай, сынок! – посоветовал отец.

– О чем думать! Я согласен! Когда еще выпадет такой случай?

Мухаммед Рашван протянул Марзуку свою визитную карточку.

– Придешь завтра в десять утра по этому адресу. У тебя есть телефон?

Марзук отрицательно покачал головой.

– Твоя роль – новое слово в нашем кино, – продолжал режиссер. – В центре фильма юноша с университетским образованием, призванный в армию. Он приезжает с фронта в Каир на несколько дней и становится участником удивительных событий. В него влюбляется иностранка. Она уговаривает его уехать с ней…

– И он соглашается? – спросил Марзук.

– Вот фильм и должен ответить на этот вопрос. Только бы положение оставалось таким, какое сейчас.

– Какое положение?

– На фронте.

– А вы думаете, оно может измениться? – спросил отец Марзука.

– Так, во всяком случае, считает продюсер. Не то…

– Что же?

– Если мы потерпим еще одно поражение или даже одержим победу, фильму и его продюсеру не стоит ждать ничего хорошего! – засмеялся Мухаммед Рашван.

XII

Марзук знакомится с женщиной неизвестной национальности. Она его давно выслеживала, но он об этом не знает. И заговаривает она с ним с притворным равнодушием, задает какой-то ничего не значащий вопрос. Он отвечает ей вежливо, вовсе не придавая значения этой случайной встрече. Однако его поражает красота иностранки. Он чувствует, что влюбляется. На нем военная форма, в глазах – решимость и бесстрашие.

Среди зрителей, присутствовавших на съемке, были Алият Абду, Сания Анвар, Мона Захран, Ибрагим Абду и Салем Али. Они смотрели, затаив дыхание, боясь помешать, боясь нарушить достоверность иллюзии. Но вот Мухаммед Рашван объявил перерыв, и все ожили.

– Нет, он настоящий артист! – восхищенно воскликнула Мона.

– Просто не верится! – добавил Ибрагим Абду.

Алият безуспешно пыталась взять себя в руки, унять радостное волнение. Марзук подошел, поздоровался со всеми и обнял Ибрагима. Оба были в военной форме. Они осмотрели друг друга и весело рассмеялись.

– Ведь он тебя играет! – сказала Алият Ибрагиму.

Ибрагим еще раз оглядел приятеля и воскликнул:

– Какой элегантный! Офицер, да и только!

– Это потому, что он играет влюбленного, а не бойца, – пошутила Сания.

– Автор сценария пошлет тебя на фронт? – поинтересовался Ибрагим.

– А как же! Мой герой будет творить чудеса храбрости!

Ибрагим засмеялся, но промолчал. Подошел Мухаммед Рашван. И начал пожимать всем руки. С Алият и Санией режиссер был уже знаком. Они представили ему Мону Захран и ее жениха Салема Али. Режиссер вглядывался в лица молодых людей с дотошностью ювелира, оценивающего драгоценный камень. Потом повернулся к Ибрагиму и спросил:

– Ты не мог бы помочь нам получить некоторые сведения…

– Секретные, конечно? – улыбнулся Ибрагим.

– Да что ты! Речь идет о съемках…

– А что там снимать?

– Мы хотим прославить ваш героизм! – обиделся режиссер и, обернувшись к Моне, спросил: – Они ведь этого заслужили, не правда ли?

Она кивнула, а Рашван принялся убеждать Ибрагима:

– Мы ведь все солдаты! Только сражаемся на разных фронтах!

– Ну, сражаемся-то мы, а вы только играете!

Возражение Ибрагима вызвало всеобщий смех. Но тут перерыв кончился и Марзук с Рашваном вернулись на съемочную площадку. Мона сказала негромко:

– Что-то в этом режиссере не внушает мне доверия.

– Во всяком случае, он пользуется известностью, – заметила Алият.

– В отличие от вас я предпочитаю кинокомедии, – объявила Мона.

– Почему, дорогая? – удивился Салем Али.

– Они по крайней мере ни на что не претендуют.

– Что верно, то верно, – засмеялся Ибрагим. А Сании он шепнул: – Вчера дважды чуть не простился с жизнью.

– Да хранит тебя аллах!

Алият тихо спросила Мону:

– Ты все-таки уезжаешь?

– Нет. Он сорвал все мои планы! – Мона указала на Салема Али.

– Мы так за тебя рады! – воскликнула Алият.

– Теперь раньше чем через год я не уеду, – вздохнула Мона.

– Неужели ты можешь уехать в США? – спросил Ибрагим.

– А хоть бы в ад!

XIII

К Моне неожиданно пришли Алият и Сания. По их лицам она сразу догадалась, что у них какие-то интересные новости.

– Мы пришли к тебе с очень важным поручением! – сообщила Алият.

Это еще больше разожгло любопытство Моны.

– От кого?

– От Марзука Анвара!

– Великого артиста?

– Да. Дело в том, что с тобой хочет увидеться Мухаммед Рашван, кинорежиссер, – сказала Сания.

Мона не могла произнести ни слова, так ошеломили ее слова подруги.

– Он введет тебя в мир кинозвезд! – подлила Алият масла в огонь.

– Сказать по правде, ты для этого и создана, – добавила Сания.

– Но мне и в голову не приходило, – смущенно пробормотала Мона.

– Вот и Марзук говорил то же самое, – заметила Алият.

– Надо посоветоваться с родителями…

– О чем советоваться? Так можно упустить свой шанс! – воскликнула Алият.

– Какие могут быть сомнения? – добавила Сания.

– Но что я понимаю в актерском искусстве, что умею?

– А что ты понимаешь в любви? Но ведь любишь же! Вот так и тут, – философски заключила Сания.

За какой-нибудь час жизнь Моны перевернулась. Мысль о том, что она станет киноактрисой, была полна неотразимого соблазна. И все-таки Мона колебалась. Она позвонила Салему Али. Едва дослушав, Салем небрежно бросил:

– Это, конечно, шутка!

– Нет! Я убеждена, что это серьезное предложение.

– Так ты решила стать киноактрисой?! – вспыхнул Салем.

– Почему бы и нет?

– Я этого не потерплю.

– Не говори со мной таким тоном! – рассердилась Мона.

– Я не хочу грязи!

– Чего, чего? Да как ты… как ты смеешь!

– Все во мне возмущается от одной только мысли об этом! Я ведь хорошо знаю так называемый мир кино!

– Ты понимаешь, что ты говоришь?!

– Именно то, что ты слышишь!

Мона побледнела от злости.

– Довольно!.. Довольно, – крикнула она в трубку. – Прошу тебя… Я не хочу тебя больше видеть!

– Ты с ума сошла! – кричал Салем.

Снова помолвка Моны оказалась под угрозой. Нервное возбуждение и желание пойти наперекор жениху взяли верх над благоразумием. Мона не стала откладывать встречу с Мухаммедом Рашваном. Она только попросила Марзука Анвара сопровождать ее в контору кинорежиссера на улице Ураби. Рашван был рад их приходу и не скрывал этого. Поздоровавшись, он снова сел за стол и заговорил, не скупясь на похвалы в собственный адрес.

– Меня прозвали Колумбом, дорогая моя, за умение открывать новых кинозвезд. Я еще ни разу не ошибся. И не сомневайтесь, дорогая, вас ждет огромный успех.

– Должен подтвердить, что все это – святая правда, – вставил Марзук.

– Я предлагаю вам главную роль в фильме, которому придаю большое значение, – продолжал кинорежиссер. – Вы поете?

– Нет, – ответила Мона.

– Ну, неважно, что-нибудь придумаю. Но должен предупредить: съемки начнутся не раньше чем через полгода.

– Больше будет времени на подготовку, а у вас – на рекламу, – заметил Марзук.

– Браво, Марзук! Значит, договорились?

Дня через два Мухаммед Рашван позвонил Моне и опять пригласил к себе в контору. Ее сфотографировали в разных позах, записали голос. Кроме того, режиссер попросил ее сыграть какие-нибудь запомнившиеся ей эпизоды из его прежних фильмов. Рашван очень хвалил Мону, то и дело приходил в восторг, и это ей льстило. Тем не менее она оставалась недовольна собой. А потом все чаще ее одолевали сомнения – она чувствовала, что актрисы из нее не получится, и сказала об этом Рашвану.

– Я себе очень не нравлюсь!

Он рассмеялся.

– Слово в слово то же самое говорила в свое время Надер. Думаю, ты ее знаешь. Она тоже окончила университет. И вот стала королевой экрана.

Они встречались все чаще и много говорили об искусстве, о жизни вообще. Мона начала понимать, что, несмотря на свою известность, Рашван далеко не уверен в себе. Его часто одолевали мрачные мысли, быстро менялось настроение. Спустя какое-то время она заметила, что интересует его больше как женщина, а не как будущая звезда экрана. С каждым днем эти подозрения крепли, и вскоре она уже не сомневалась, что искусство тут ни при чем.

Ее охватило негодование, сменившееся отчаянием. А Рашван тем временем решил, что плод созрел и настала минута сорвать его, и предложил:

– Обстановка конторы не слишком располагает к искреннему разговору. Не пойти ли нам куда-нибудь поужинать?

К горлу Моны подступил комок. Но Рашван не заметил волнения девушки и вкрадчиво добавил:

– Киноактрисе полезно познакомиться с тем, как кормят в ресторане «Аль-Амария».

Мона услышала его учащенное дыхание и вне себя от гнева влепила ему звонкую пощечину. Рашван пошатнулся, но удержался на ногах, и в ярости ударил девушку. Мона упала, а он, стоя над ней, вопил:

– Мерзавка! Кем ты себя считаешь! В наш век вздумала разыгрывать из себя недотрогу?!

Мона с трудом поднялась с пола. Перед глазами ее расплывались круги, ей казалось, что она бредит. Но голос Рашвана вернул ее к действительности:

– Пошла вон, дура! Да не забудь пожаловаться своей мамочке!

Голова кружилась все сильнее. Взяв сумочку, Мона поправила прическу и медленно, неуверенно побрела к двери. Сзади опять раздался голос Рашвана:

– Приглашение к ужину остается в силе. Привет милой мамочке.

XIV

Салем Али был вне себя от ярости. Ему хотелось избить Мону, опозорить ее на весь свет. Он почти не сомневался, что она сошла с ума. Ведь он знал, что Мона – глубоко нравственная девушка из порядочной семьи. Да разве он захотел бы на ней жениться, будь это не так? Но младший брат Салема – Хамид был уверен, что его гнев скоро пройдет. Он даже позволил себе сказать:

– И тем не менее ты ее любишь.

– Вовсе нет! Ты скоро в этом убедишься.

Хамид очень любил брата и считал, что хорошо его знает, а потому рискнул пошутить:

– У тебя, милый брат, самые буржуазные взгляды на все, в том числе и на брак.

– Это вы думаете только о выгоде, о своих эгоистических интересах! Но погодите… – в бешенстве закричал Салем.

– Ты, как юрист… – пытался продолжать Хамид, но Салем не дал ему договорить:

– Вот сам увидишь!

Салем вновь впал в отчаяние, которое не раз охватывало его с тех пор, как он познакомился с Моной Захран. Чтобы отвлечься, он решил поехать в кабаре «Маркиб аш-Шамс» неподалеку от Большой пирамиды. Хотя было прохладно, Салем выбрал столик на открытом воздухе. Он попросил официанта позвать Самиру выпить с ним виски. Самира, танцовщица из кордебалета, была его давней приятельницей. Ей было за тридцать, однако фигура сохранилась прекрасно. К тому же обходилась она недорого. Самиру очень удивило внезапное появление Салема после многомесячного отсутствия. Она изобразила возмущение, и вместо того чтобы поздороваться, кокетливо бросила:

– А-а, изменник, вернулся!

Потом присела и взяла рюмку. Она сразу заметила, что с Салемом что-то произошло, – прежде у него не было обыкновения пить залпом. Вообще он ей нравился своей обходительностью и щедростью. Да и автомобиль, пусть небольшой, также играл какую-то роль. Самира шутливо заметила:

– Что-то сегодня ты пьешь, как верблюд!

– Я буду ждать тебя после представления, – предупредил Салем.

Самира вовсе не собиралась отказываться от его предложения, но решила набить цену:

– Не стоит.

Они многозначительно посмотрели друг на друга.

– Сегодня я занята.

– Ах так!

– Как-нибудь в другой раз.

– Где твоя дочка?

– У матери она, разве ты не знаешь?

– У меня появилась неплохая мысль, – сказал Салем, выпив еще рюмку.

– Это какая же?

Хотя Салем был уже пьян, он не сразу решился ответить ей. Он знал, что совершает, пожалуй, самый безрассудный шаг в своей жизни. Но тут же устыдился собственной слабости и сказал решительно:

– Я хочу, Самира, чтобы мы жили вместе!

– Надумал, нечего сказать, – пробормотала танцовщица.

– Ты не поняла, о чем я говорю!

– Чего ж тут не понять!

– Я хочу на тебе жениться, – объяснил Салем, уставившись в рюмку.

– Ты пьян! – рассердилась Самира, – Не валяй дурака.

– И мы сегодня же начнем совместную жизнь! – Взяв танцовщицу за руку, Салем продолжал: – Дочка твоя пусть остается у бабушки, а я буду давать деньги на ее содержание. Конечно, я небогат, но не так уж и беден.

– Ты серьезно? – Самира все еще не могла поверить.

– Если ты согласна, не будем терять времени.

– С чего это ты? – спросила танцовщица.

– Я хочу остепениться, связать свою судьбу с разумной женщиной, а не с капризной лгуньей. Ты готова забыть прошлое и начать новую жизнь?

– Но ведь поздно, шейх уже спит [9]9
  У мусульман брак заключают шейхи.


[Закрыть],– с нервным смешком сказала Самира.

– Подумаешь! Придем утром, когда он проснется, – заявил Салем, вставая из-за стола.

XV

Выслушав сестру, доктор Али Захран пришел в ярость. Внутри у него все кипело, но лицо его выражало только искреннее сочувствие. Пытаясь успокоить сестру, он сказал:

– Да как он посмел! Так обойтись с честной девушкой из порядочной семьи!

– Не надо больше о нем.

– Но ведь это оскорбление и мне!

– Поговорим лучше об отъезде.

– К сожалению, надо еще преодолеть столько бюрократических рогаток! Но ничего, у меня хватит терпения! Я добьюсь своего.

– А я и дня не хочу оставаться в этой стране!

– Жаль, что ты не умеешь сдерживаться. Зачем было под влиянием минутной вспышки порывать с таким человеком, как Салем Али?

Мону душили слезы отчаяния, но она только повторила:

– И дня здесь не останусь!

– Он ведь очень хороший человек и любит тебя.

– Довольно об этом! Я прошу!

– Иногда я задаю себе вопрос: почему мы всегда считаем себя правыми?

– Потому что мы правы, – улыбнулась Мона.

– Поражение слишком потрясло нас.

– Но и многое прояснило.

– Разреши мне поговорить с Салемом Али.

– Ни за что! – Мона в ужасе вскочила со стула.

– А если немного подумаешь?

– Нет и нет!

– Может быть, ты хочешь…

– Я хочу уехать отсюда! – перебила она.

Доктор Али досадливо пожал плечами, попрощался и вышел из дому. Зайдя в ближайшую аптеку, он позвонил в контору кинорежиссера Мухаммеда Рашвана. Ему ответили, что тот уехал в студию «Миср». Доктор попытался позвонить туда, но номер был занят. Али сел в машину и помчался в студию. Было уже десять часов вечера, и ему сказали, что Рашван уехал ужинать в ресторан «Ямайка». Доктор Али поехал в ресторан прямой дорогой – через пустыню. Он поискал Рашвана в саду, заглянул в зал, но тут хозяин сказал ему, что устаз Мухаммед еще не приезжал. Али решил подождать у входа. Около одиннадцати подъехала машина. Из нее вышли двое. Швейцар показал на одного из них:

– Вот устаз Мухаммед Рашван.

За режиссером медленно шел Марзук Анвар в кожаной куртке и форменных брюках цвета хаки. Доктор Али медленно пошел им навстречу через полосу света, отбрасываемую двумя фонарями у входа. Режиссер, не обращая внимания на незнакомца, продолжал увлеченно обсуждать со своим спутником съемки. Доктор молча подошел вплотную к Рашвану и изо всех сил ударил его в живот. Режиссер захрипел, закатил глаза и рухнул на землю лицом вниз. Все произошло так быстро, что Марзук не сразу опомнился. Он крикнул:

– Ты что, с ума сошел?!

К ним подбежал перепуганный швейцар и шоферы такси. Одни окружили доктора Али, другие склонились над Рашваном. Повернувшись к лежащему, Али крикнул:

– Я брат Моны Захран, подлец!

Марзук бросился на Али и вцепился ему в горло.

– Сумасшедший! Но ты от меня не уйдешь!

Доктор вырвался и гневно крикнул:

– Он грязный негодяй и получил по заслугам!

Окружавшие их люди зашумели. Кто-то прижал ухо к груди режиссера.

– Он умер… Хватайте убийцу!

XVI

Мона шла с отцом в контору адвоката Хасана Хамуды, которая помещалась на улице Сабри-Абуль-Ильм. Устаз Захран в своей беде вспомнил о нем не только как о старинном приятеле, он знал, что Хасана Хамуду называют в числе трех лучших каирских адвокатов по уголовным делам.

Они вошли в большой, красиво обставленный кабинет. Хамуда был высок, смугл. Он сердечно поздоровался с гостями, усадил их в кресла и устремил на Мону пристальный взгляд горящих глаз.

Захран рассказал суть дела. Хамуда удивленно воскликнул:

– Так это твой сын? А мне и в голову не пришло! Подробности я знаю из газет. – И добавил, обращаясь к Моне: – Рашван был негодяй и понес заслуженную кару. Тем не менее, если исходить из норм уголовного кодекса, ваш брат совершил преднамеренное убийство.

Сдавленным, полным отчаяния голосом Мона произнесла:

– Ну могла ли я предвидеть такую трагедию?

– Как все это произошло, понятно, но вообще тут столько неясного, запутанного.

– Брат никогда не был вспыльчив и несдержан…

– Ну разумеется. Настоящий убийца редко идет на такое тяжкое преступление без какой-либо конкретной цели.

Адвокат попросил Мону подробно рассказать все обстоятельства, предшествовавшие трагедии. Внимательно выслушав девушку, он спросил:

– При этом никто не присутствовал?

– Нет, мы были вдвоем.

– Разве это хоть как-то оправдывает негодяя? – спросил устаз Захран.

– Ты ведь и сам знаешь законы, – улыбнулся адвокат.

– Но ведь совершенно ясно, что у брата не было намерения убить его, – убежденно сказала Мона.

– Ну, прежде чем что-либо утверждать, я должен поглубже ознакомиться с делом. По газетам нельзя составить правильной картины. Ведь газеты в один голос утверждают, что доктор Али настойчиво искал встречи со своей жертвой. Побывал в студии, ждал около ресторана…

– Но разве этого достаточно, чтобы утверждать, будто мой брат заранее решил убить Рашвана?

– Нет, конечно. Но необходимо точно знать, какие повреждения обнаружила судебно-медицинская экспертиза.

– В любом случае смерть Рашвана – роковая случайность! – настаивала Мона.

– Охотно верю, дорогая! Но веру приходится подкреплять фактами. К тому же ваш брат – врач, и это усугубляет его вину в глазах судей.

Глаза Моны вновь заволокла пелена отчаяния. Но она упрямо стояла на своем:

– Мы должны доказать, что Али убил его случайно. Только так можно его спасти. Но есть ли хоть какая-нибудь надежда? – Из ее груди вырвался тяжелый вздох.

– Конечно, есть! Да поможет нам аллах! – успокаивал адвокат.

Мона теперь жила словно в бреду. Алият и Сания не отходили от нее. Бедная девушка без конца повторяла:

– Даже если он будет оправдан, его карьера кончена… Будь я проклята! Это я во всем виновата…

Ей удалось добиться свидания с братом. Она захлебывалась от рыданий. Но к своему удивлению, она почувствовала, что брат покорился судьбе. Али думал только о том, чтобы утешить сестру.

– Ну не плачь, Мона! Что толку в слезах?

– Но ведь ты из-за меня терпишь этот ужас, – всхлипывала Мона.

– Он покушался на твою честь, – уговаривал ее Али. – Разве я, твой брат, мог простить такое оскорбление? Я потерял контроль над собой и сам не понимал, что делаю…

Он что-то невнятно прошептал, потом снова заговорил громко:

– Всему виной слепой случай, который невозможно предвидеть… И вот человек убит, а потому…

– Этот слепой случай – я!

– Не терзай себя так! Мы не властны над случайностями. Не плачь же… не надо…

– Если бы ты хоть рассердился на меня…

– Что случилось, то случилось. Теперь я должен думать о том, как достойно встретить свою судьбу.