Текст книги "Любовь под дождем"

Автор книги: Нагиб Махфуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Любовь под дождем

Перевод А. Тимошкина

Редактор И. Гурова

I

На улице шумел бесконечный людской поток. Пестрая толпа гудела, как растревоженный улей. Но даже в этой плотной массе можно было выделить молчаливо идущую молодую пару.

Девушка была одета в короткое коричневое платье. Распущенные волосы закрывали плечи, спадали на лоб. Юноша был в голубой рубашке и серых брюках. Время от времени девушка смотрела на своего спутника глазами, полными нежности. Ее тонкие ноздри нервно вздрагивали. Юноша медленно шел рядом и, казалось, не замечал волнения спутницы. «Неужели она собралась вот так бродить по улицам весь вечер?» – подумал он. Это его явно не устраивало. И он первым нарушил молчание.

– Ну и толчея! И куда только их всех несет?

– Наверняка у каждого есть какое-то дело, – с улыбкой сказала девушка.

Юноша расценил эту реплику как намек на нежелание продолжать бесцельное фланирование. В этот момент они подошли к кафе «Бедуин». Двери кафе были распахнуты, и он широким жестом пригласил свою спутницу зайти. Они выбрали свободный столик в небольшом саду, затененном плющом. Как только юноша и девушка сели, их взгляды, словно притянутые друг к другу магнитом, встретились. Жаркий влажный воздух проникал всюду, и даже здесь, в садике, было нестерпимо душно. Заказав бутылку лимонада, юноша уже хотел приступить к разговору на давно терзающую его тему, но передумал. Всему свое время, сказал он сам себе и как можно спокойнее произнес ни к чему не обязывающую фразу:

– Да, студенческие годы промелькнули как сон…

– С их трудностями и радостями, – добавила его спутница.

– И все кончается тем, что каждый из нас начинает где-нибудь служить…

Девушка тряхнула головой, как бы отмахиваясь от чего-то, и, выдержав короткую паузу, произнесла:

– И куда только идет наш мир?

Извечный вопрос! А и вправду – куда он идет, что его ожидает? Настанет ли наконец мир? А может, будет всемирный потоп?

– Куда-нибудь да придет, – нарочито безразличным тоном ответил юноша.

Официант принес лимонад. Он оказался таким холодным, что у обоих после первого же глотка заломило зубы.

– Что слышно о твоем брате Ибрагиме?

– Все в порядке, – ответила она. – Пишет он мало, но каждый месяц бывает дома. Его отпускают с передовой…

Она нашла оправдание для своего спутника, который сейчас, в такое тяжелое для родины время, находился с ней здесь, в этом уютном кафе, далеко от фронта:

– Ты ведь единственный сын, поэтому тебя и не призывают в армию… Счастливчик…

Он на это ничего не ответил. Оба замолчали. Юноша наконец решился заговорить более откровенно. Глядя прямо в глаза девушке, он произнес:

– Пожалуй, для нашей сегодняшней встречи есть более веские оправдания!

– А ты разве считаешь, что она аморальна, и потому выискиваешь оправдания?

– Я имею в виду то, что тебе рассказала моя сестра, Сания, – серьезно сказал он.

Она съехидничала:

– Насколько мне известно, у тебя нет недостатка в приятельницах.

– Послушай, очень часто нами движет страсть к развлечениям, удовольствиям. Но наступает время, когда человека полностью захватывает настоящая любовь и он начинает серьезно думать о женитьбе.

– Настоящая… любовь?!

– Именно это я и хочу сказать, Алият!

– А не рано ли ты заговорил о женитьбе? – спросила девушка после недолгого молчания.

– Я говорю совершенно серьезно. Я много думал об этом и убедился, что время здесь не имеет большого значения. Только два человека в состоянии сами решить свою судьбу…

– А ты уверен в своих чувствах?

Юноша с нежностью посмотрел на Алият.

– Один из главных моих недостатков – полная беспомощность в выражении своих чувств. Сколько раз мы встречались с тобой, и с каждой новой встречей я все больше и больше восхищаюсь твоей красотой, образованностью, а вот выразить все это словами не могу… Почему ты молчишь?

– Мне вдруг стало страшно, – сказала она со вздохом. – Сама не знаю, что со мной…

– Поверь, я тебя очень люблю! В мире нет для меня человека дороже, чем ты!

– Ну уж, скажешь…

– Это самые красивые слова, какие я знаю! – засмеялся юноша.

II

Время перевалило за полночь. Последние посетители покинули кафе «Аль-Инширах», что на улице Шейх-Камр, официант Абду Бадран остался в зале один. Чистильщик обуви Ашмави, нескладный и костлявый, примостился на пороге кафе, подслеповато щурясь в ночную темноту. Абду присел и закурил сигарету. Минут через пятнадцать рядом с кафе остановился белый «мерседес». Ашмави повернул голову и воскликнул:

– Устаз [8]8
  Устаз – обращение к образованному человеку; прямое значение – учитель, профессор.


[Закрыть]Хусни Хигази!

Абду вскочил навстречу гостю, высокому худощавому мужчине с крупной головой, одетому в элегантный белый костюм. Поздоровавшись, гость направился к своему обычному месту, а Абду принялся готовить ему кальян. Тем временем Ашмави уже начал чистить ботинки ночного гостя. Хусни Хигази любил заезжать сюда в самые поздние часы. И официант и чистильщик были его давними знакомыми. Он привык разговаривать с ними по душам. К шестидесятилетнему Абду он питал большое уважение. Ему нравилась старая, потрепанная одежда официанта, его круглая красноватая плешь, добрый взгляд усталых глаз. Внушал ему симпатию и огромный худой Ашмави, человек неопределенного возраста – ему можно было дать и семьдесят, и много больше. Хусни Хигази восхищало мужество старика, который стойко переносил все жизненные невзгоды, несмотря на возраст и плохое здоровье.

Абду готовил кальян для устаза Хигази самым тщательным образом. Он умел это делать, и у него был свой секрет. Абду не сомневался, что получит хорошие чаевые, но не думал об этом. Старый официант гордился своим умением, а уж для такого клиента был рад и постараться. Он знал, что Хусни Хигази влекут сюда воспоминания детства. Он ведь родился на улице Шейх-Камр, в одном из соседних домов. В свои пятьдесят лет Хигази отличался завидным здоровьем и моложавостью. В его волосах еще даже не пробивалась седина.

Хигази и правда с большим удовольствием приезжал в это тихое кафе, подолгу там засиживаясь за кальяном и беседой с приятелями. Разговор, как правило, начинался с обмена новостями о положении на фронте. Они делились друг с другом прогнозами на ближайшее и более отдаленное будущее, вспоминали Ибрагима, сына Абду, и толковали о призванных в армию обитателях переулка Хилла, где жил Ашмави. Хигази видел в Ашмави типичного представителя трудового народа – единственной силы, которая может добиться победы. Задумываясь над тем, почему простые люди не страшатся последствий войны, Хигази объяснял это их высоким чувством собственного достоинства и отсутствием своекорыстных побуждений. Он считал также, что наибольшие тяготы всегда выпадают на долю наиболее честных и преданных своей стране граждан.

Ашмави уже почти вычистил ботинки устаза. Доверительно наклонившись к Хигази, Абду сказал:

– К моей дочери Алият сватается один ее знакомый.

– Поздравляю! – сказал устаз с неподдельной теплотой.

Внимание Хигази тронуло старика, и он продолжил разговор:

– Дело, конечно, хорошее, но жених еще нигде не служит. – В голосе его зазвучало беспокойство.

– Нынешняя молодежь привыкла торопиться.

– Я ведь всю семью один кормлю. Вот дал образование сыну, а его в армию забрали.

– Твоя дочь – умница. Она найдет свое счастье. А кто жених?

– Отец его такой же труженик, как и я. Писарь в торговой конторе.

– А почему жених не в армии?

– Освобожден как единственный сын. Только вот поговаривают, что он привык кружить головы девушкам, – пожаловался Абду. – Совсем недавно он ухаживал за подружкой моей Алият.

Хигази глубоко затянулся. Добрый человек Абду, подумал он, да только все больше мечтает, а жизнь сложна и тяжела. И больно его бьет. Нравы у нас не слишком строги, верности никто не требует. Вслух же он сказал:

– Есть практичные девушки, которые ищут богатых женихов. Обеспеченная жизнь – вот их идеал.

Официант замотал головой.

– Ну конечно, твоя дочь не из таких… – поспешил успокоить его Хигази.

– Упаси бог!

– Да будет так! – шутливо заключил устаз.

Но старый официант был задет за живое и продолжал говорить, все больше воодушевляясь:

– Алият – девушка, каких мало: еще студенткой зарабатывала, что-то там переводила. Старалась одеться получше, чтоб не было стыдно перед подругами. Моих-то ведь денег и на самое необходимое еле хватает, где уж тут тратиться на наряды. Да и скопила она немного.

– Алият и вправду умная девушка!

– Только надолго ли ей хватит этих сбережений?

– Верно, верно! Жизнь с каждым днем дорожает.

– А она и думать об этом не хочет.

– Ничего. Нынешняя молодежь способна постоять за себя. Они сумеют устроиться в жизни как следует.

Хигази представил свою роскошную квартиру на улице Шериф. Да, одни живут в реальном, уже устроенном мире, а другие тешат себя несбыточными мечтами.

– А ты, благороднейший, еще не надумал жениться? – спросил официант.

– Ну нет! Это не для меня.

Он вдруг вспомнил журналиста, который собирался написать очерк о киностудии. Журналист тогда задал ему странный вопрос – какова его жизненная философия. Он не нашелся, что ответить. А может быть, у него попросту и нет никакой жизненной философии?

III

Те немногие часы, которые Ибрагим Абду проводил в Каире, были удивительно счастливыми. Вот как теперь, когда он с трудом проталкивается через густую толпу, всю в разноцветных отблесках рекламных огней, и чувствует, как крепко вцепилась в его руку сестра. Они с Алият очень похожи, хотя глаза у него светлее, нос чуть приплюснут, а губы крупные.

Алият задала ему традиционный вопрос:

– Скажи мне. Вот совсем недавно ты был в окопах и кругом гремели взрывы, а сейчас окунулся в шум и грохот Каира. Как действует на тебя эта стремительная перемена?

И он ответил, как обычно:

– Я уже привык.

– А нынешней ситуацией ты еще не перестал возмущаться?

– И она стала привычной. Даже смерть теперь для меня привычней многого другого, – добавил он с грустной улыбкой.

Заглядывая брату в глаза, Алият спросила:

– А какой тебе представляется наша жизнь?

– Я вовсе не собираюсь переделывать мир. Мне нужно только одно: чувствовать, что друзья встречают меня как человека, вернувшегося с фронта, где люди сражаются, защищая родину. – Ибрагим задумался, затем добавил: – Я ведь не требую, чтобы меня встречали аплодисментами и криками «ура». Достаточно простого внимания и искренней теплоты.

– Но ведь все только о войне и говорят!

– Что о ней знают эти болтуны?

– Их можно понять. Они ведь тоже переживают.

– А что толку, черт возьми! Это ведь не кино. На фронте солдаты гибнут по-настоящему.

Крепче сжав руку брата, она попросила со вздохом:

– Не надо думать о плохом! Зачем портить такие счастливые часы? Может быть, навестим кого-нибудь из друзей, а потом сходим в кино?

Ибрагим согласился и заговорил о другом.

– Странно, что я не был знаком с Марзуком, с твоим женихом.

– Он тебе не нравится?

– Да нет, симпатичный парень. А сестра у него настоящая красавица.

Они остановились под козырьком кафе. Алият внимательно посмотрела на брата.

– Ты говоришь про Санию?

– Вот именно. Она, кажется, твоя подруга?

– Самая близкая! Она кончила университет на год раньше меня. А сейчас работает в министерстве земельной реформы. Значит, она произвела на тебя впечатление?

– Еще какое!

– Любовь с первого взгляда? – засмеялась Алият.

– По-моему, и она на меня посматривала, – в том же тоне ответил Ибрагим.

– Да не может быть!

– А что тут такого?

– Нет, а все-таки?

– А может она быть хорошей женой?

– В каком смысле?

– Ты же знаешь патриархальный дух нашей семьи.

– О, достойный сын своего отца!

– Меня интересуют ее представления о нравственности.

Она кивнула на рекламный плакат с парочкой, застывшей в страстном объятии, и бросила с досадой:

– Ну о чем ты говоришь!

– Но ведь ты сама не терпишь распущенности.

– Спасибо за доброе мнение!

– А теперь расскажи мне о ней!

– Чудесная девушка! – раздраженно ответила Алият.

– Не зли меня!

– Неужели же я буду злить солдата, приехавшего домой в отпуск?

Внезапно электричество погасло. Город погрузился в непроглядную тьму. Послышались крики, гудки автомашин. Ибрагим вздрогнул. Ему почудились слова команды «по местам!». Но он был не в окопах, и рядом раздался не голос офицера, а нежный голос сестры.

– Свет часто выключают. Иногда без всякой причины.

Ибрагим пришел в себя и, взяв сестру за руку, сделал шаг назад. Их спины уперлись в степу.

– Это надолго? – спросил он Алият.

– Кто знает? Когда как…

Глаза Ибрагима быстро привыкли к темноте, и, повернувшись к сестре, он спросил:

– Так что же ты мне посоветуешь?

– Подождать, пока не дадут свет! – засмеялась Алият.

– Я говорю о Сании!

– О Сании? Женись на ней, если полюбил.

– Дело не в любви!

– А в чем же?

– Мужчина и женщина – это не одно и то же!

Алият сердито топнула ногой, но заставила себя сдержаться.

– Значит, ты мне так ничего и не скажешь?

– Но я же сказала: она чудесная девушка, ну и женись, если полюбил ее.

– Я увижусь с ней завтра, поговорю…

IV

Солнце палило нестерпимо. Парк казался пустым. Только они бродили но тенистым аллеям. «Точно Адам и Ева перед грехопадением», – подумал Ибрагим и улыбнулся этой мысли. Заметив его улыбку, Сания спросила:

– Что тебя развеселило?

– Просто я счастлив! А вон под тутовым деревом удобная скамейка. Может быть, посидим немножко?

Девушка невысокого роста, Сания была прекрасно сложена. Красивые зеленые глаза были удивительно прозрачны.

Они сели.

– Быть с тобой – это такая радость для меня! – восторженно сказал Ибрагим.

– Но ведь мы не чужие. Наши семьи скоро породнятся, – ответила она.

Вчера они многое сказали друг другу взглядами. И обоим эта их встреча представлялась вполне естественной. Заметив, что Сания внимательно рассматривает его военную форму, Ибрагим спросил:

– Кто-нибудь из твоих близких служит в армии?

Она отрицательно покачала головой. И он продолжал:

– А что мешает нам думать о будущем? Ведь так естественно думать, что мы будем жить вечно!

– Наша жизнь в руках божьих!

Ибрагим никак не мог решить, начинать ему серьезный разговор или нет. Конечно, как-то так сразу не слишком ловко, но и тянуть нельзя. Ведь снова они встретятся не раньше чем через месяц, да и то если он останется в живых.

Она, по-видимому, угадала его мысли.

– Наверное, тебе там приходится очень трудно?

Ибрагим был растроган. Ведь до сих пор никто, кроме самых близких ему людей, его ни о чем подобном не спрашивал.

– Гораздо труднее, чем ты можешь себе представить!

– Как же вам удается выдержать?

– Теперь я совершенно уверен, что человек и из ада может выбраться благополучно.

Внимательно посмотрев на девушку, он добавил:

– И помешать человеку надеяться на лучшее не может никто. Он будет стремиться к желанной цели всеми силами.

Сания улыбнулась, чуть-чуть покраснев и прерывисто дыша. Она уже не девочка, думал Ибрагим, и совсем не кокетка. В ней чувствуется твердый характер, и, кажется, она хорошо воспитана.

Первой молчание нарушила Сания.

– Как ты думаешь, война возобновится?

Ибрагим не слушал.

– Мне говорили, что ты ни с кем не помолвлена.

– Значит, ты наводил обо мне справки?

– У нас с тобой есть общий друг: Алият.

– А я-то думала, что ты такими вещами не интересуешься.

– Алият обрадовалась, что ты мне нравишься.

– Правда?

– И пожелала мне счастья! – многозначительно добавил Ибрагим.

Оба снова умолкли. Ибрагим решил, что первый шаг сделан. Успешно. Сания отвела глаза, избегая его настойчивого взгляда.

– Ты мне так и не ответил, будет ли снова война?

– Я говорил о вещах более определенных – ты мне очень нравишься.

– Но ты ничего обо мне не знаешь.

– Сердцем можно узнать больше, чем разумом.

Наступила пауза. Потом Ибрагим спросил:

– Ты что-то сказала?

– Я счастлива…

Он взял ее за руку и с благодарностью посмотрел ей в глаза.

– В следующий раз мы все решим окончательно. А до тех пор, что бы ни случилось, знай, что я счастлив.

– Да сохранит тебя аллах!

– Значит, теперь еще одно сердце будет тревожиться за нас там, на передовой.

Сания задумчиво слушала Ибрагима. И он высказал то, что мучило его постоянно:

– Мне кажется, о нас, солдатах, никто, кроме родных, и не вспоминает!

– У нас тут все по-другому. Чего ты от нас хочешь? Вот Хусни Хигази считает, что все идет по намеченному плану, – сказала Сания виновато.

– Кто это такой?

Девушка смутилась, но тут же взяла себя в руки.

– Чиновник нашего министерства. Служит у нас в отделе.

– А что он подразумевает под этим своим «планом»?

– Он говорит, что перед началом битвы мобилизуется весь народ.

– Что-то слишком туманно!

– Во всяком случае, я этого не понимаю, да и другие тоже. Но все-таки, начнется ли опять война?

– На фронте мы думаем, что да.

– А здесь в это мало кто верит.

– Как у вас тут оценивают обстановку?

– По-всякому. Каждый твердит свое.

– Ну конечно, вам хочется встать однажды утром и прочитать в газетах о победе! – насмешливо сказал Ибрагим.

Они рассмеялись. Напряжение сразу как рукой сняло. Они нежно смотрели друг на друга.

V

Хусни Хигази вскочил с дивана и направился к холодильнику. Как все-таки уютно и спокойно чувствуешь себя дома! Здесь он хозяин жизни. Кондиционер, дорогая мебель. На широких полках расставлены красивые безделушки, купленные на Хан аль-Халили, и японские статуэтки. Удобные кресла и диваны, хочешь – сиди, хочешь – лежи. Все это незыблемо, реально, несовместимо с мыслями о бренности бытия.

Он умело сбил два коктейля и вернулся с бокалами в другой конец комнаты. Один бокал он поставил на подлокотник кресла, возле самой руки Сании.

– За твое здоровье, милая! – И, выпив залпом свой бокал, Хусни произнес с чувством: – Эта комната не раз была свидетельницей расставания двух любящих!

– Ты благороден и в жизни, и в любви, – сказала Сания.

– Да, кстати! Я недавно достал новый фильм. Хочешь посмотреть? Он совсем коротенький. – И Хусни бросил на девушку испытующий взгляд.

Сания криво улыбнулась. Она вспомнила, как кричала, когда несколько лет назад впервые увидела подобный фильм. Она была еще студенткой, чуть ли не школьницей. Ее ошеломило бесстыдство того, что возникало перед ней на экране. Вздохнув, она сказала огорченно:

– С Алият все кончено. Она помолвлена и готовится к семейной жизни. Большая потеря. Как тебе кажется?

– Ну, до свадьбы она могла бы еще поразвлечься.

Зеленые глаза Сании насмешливо блеснули, и она заметила многозначительно:

– Мысль о замужестве возрождает женщину!

– А как будто замужние женщины не…

Она не дала ему договорить.

– Это уже другая тема! – И добавила со смехом: – Хоть раз ты мог бы отнестись к любви с уважением.

– Я пытался ее уговорить…

– Она правда тебе дорога?

– Женщины мне всегда дороги!

Тут Сания не выдержала:

– Когда я встречаю женщин на улице Шериф, мне так и кажется, что они направляются в твою квартиру или только что из нее вышли.

Хусни Хигази польщенно засмеялся.

– За что такая немилость к этой квартире?

– Ну что ты! Наоборот, я почтительно пришла с ней проститься!

– Как! И ты, Сания? – воскликнул Хусни.

– Да, пришел и мой черед, о царь! – весело ответила девушка.

– Его отец, Абду, мне о нем рассказывал. Он ведь солдат?

– Совершенно верно.

– Судя по твоему лицу, ты довольна.

– Он очень милый юноша!

– Короче говоря, ты по примеру своей подруги Алият решила изменить образ жизни.

– Почему бы и не пойти замуж за того, кто хочет на мне жениться?

Хусни подумал, что женщина – истинное воплощение мудрости и лишь она заслуживает поклонения. Но вслух он шутливо сказал:

– А, так это брак по расчету!

– Представь себе, я его полюбила!

– Неужели? А мне искренне жаль, что мы расстаемся.

– Ну, в этой квартире тебе одиночество никак не грозит!

– Увы, эта квартира не более чем проходной двор.

– Как будто бывает по-другому…

Хигази сел на диван, закрыл глаза и задумался. Потом начал рассказывать.

– Недавно я с группой операторов побывал в Порт-Саиде. Мы снимали фильм. Город совсем пуст. Ты когда-нибудь видела обезлюдевший город?

– Не приходилось.

– Зрелище словно из самой страшной сказки.

– В Порт-Саиде я была всего один день, еще до войны.

– Несколько лет назад мы снимали там фильм «Палестинская девушка». Город тогда жил днем, а по ночам спал, как все города мира. Но едва в порт заходил пароход, город мгновенно просыпался, будь даже глухая ночь, и вновь жизнь в нем бурлила. Открывались лавки и увеселительные заведения, улицы наполнялись народом, слышалось веселое пение.

– А теперь?

– В нем нет никакой жизни.

Сания задумалась и вдруг спросила:

– Будет ли опять война?

Хусни покачал головой.

– В ближайшее время о войне не может быть и речи. Ее возобновление нам ничего не обещает. После июньского поражения для нас главное – выстоять…

– Солдаты рвутся в бой…

– Это естественно. Народ тоже готов воевать. А вот мы не знаем, чего хотим… О родина, моя дорогая родина! – заключил он, глубоко вздохнув.

– Мы теперь ни во что не верим, – сказала Сания грустно.

– Вы дети революции, вам и следует решать все проблемы… Дорогая, еще коктейль? – спросил Хусни, чтобы переменить тему.

Она отказалась.

– Ну а великолепный фильм, который я достал?

– О священнике и булочнице?

– Нет, о двух женщинах и мужчине. Затем появляется незнакомец и присоединяется к ним…

– Почему ты не женишься? Смотри, как бы твой поезд не ушел!

– Дорогая! Мой поезд давно ушел!

– Достойную жену найти можно всегда!

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, более приятном, или помолчим.

– Тебя устраивает такой образ жизни? – смело спросила Сания.

– Я как-то над этим не задумывался.

– Иногда меня пугает страсть к вещам, к их приобретению, пусть даже они необходимы, – возмущенно сказала она.

– И напрасно! Человеческое общество строится на принципе купли-продажи.

Сания топнула ногой и крикнула:

– Ну так будем мы смотреть твой новый фильм или нет?