Текст книги "Жить и умереть в Париже"
Автор книги: Надя Лоули
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Его личная жизнь не отличалась от той, которой жили и живут большинство мужчин. Была первая безответная любовь в студенческие годы, потом беспечные подружки молодости, романтические увлечения. А потом он встретил умную, волевую, не очень красивую, но хваткую женщину, умеющую разбираться в мужчинах. Клер была старше его на пять лет. Она преподавала философию на той же кафедре в Сорбонне, где он защищал свою докторскую диссертацию.
Клер сразу приметила красивого, молодого, подающего блестящие надежды ученого, за которым восхищенные студенточки ходили толпами.
Женившись, Франсуа первое время пытался отстаивать собственную независимость. Но потом родилась дочь, сразу же ставшая любимицей отца, последовал выход нескольких успешных книг, защита докторской диссертации, публикации в солидных журналах, работа на телевидении, поездки за рубеж. Было, правда, одно серьезное увлечение, о котором бдительная Клер вовремя узнала и приняла меры…
Франсуа оказался заботливым и внимательным отцом. Он постарался, чтобы дочь получила прекрасное образование, возил ее с собой по всему миру, ревниво наблюдал за ее ухажерами. Потом она выросла, вышла замуж и уехала жить в Канаду.
Франсуа и Клер больше ничего не связывало, тем более что в ее жизни появился другой мужчина. Они не разводились, но перезванивались, когда того требовали дела, и, в общем, не досаждали друг другу.
Несколько лет назад ему позвонил приятель и сказал, что в Рибовиле продается симпатичный дом. Долго не раздумывая, Франсуа оформил нужные документы и через неделю уже был владельцем не только двухэтажного особнячка, но и потрясающего вида на горы, на холмы, засаженные виноградом, на вдохновляющие закаты цвета охры.
Франсуа обустроил дом по своему вкусу и дважды в год приезжал сюда в добровольное заточение. Тут прекрасно работалось. Он любил свой просторный кабинет на втором этаже, любил шум листвы за окнами, любил, поднимая глаза от экрана монитора, скользить взглядом по очертаниям окрестных гор.
Жизнь его была ровной и стабильной. И все же где-то в глубине души теплилась надежда на то, что в его возрасте можно было бы назвать чудом, – на настоящую взаимную любовь.
И вот теперь он повстречал эту женщину, обворожительную, трогательную и немного странную. Сейчас, когда он почти перестал ждать, это было настоящим подарком.
Франсуа легко взбежал по лестнице на второй этаж, в спальню, открыл дверь гардеробной и начал придирчиво выбирать рубашку, готовясь к вечернему свиданию.
* * *
Подходя к машине, Марина заметила, что Аркадий и Алик о чем-то ожесточенно спорят. При ее приближении они замолчали, но раскрасневшиеся, злые лица говорили сами за себя.
Марина села на заднее сиденье, и Аркадий, не поворачиваясь, глядя ей прямо в глаза через зеркальце заднего вида, начал давать инструкции.
Она должна была объяснить Жан-Марку, что его бывшая жена – аферистка, убившая человека и укравшая большую сумму денег, что на ее след вышли люди из российской криминальной группировки (при этих словах Марина вздрогнула, но Аркадий засмеялся и заговорщицки подмигнул ей в зеркальце), а она, Марина, поговорив с Ольгой, поможет ей избежать больших неприятностей, но для этого они должны встретиться.
Алик обернулся и подбадривающе пожал Маринины холодные от волнения руки, сказав, что все справедливо и зло должно быть наказано, а сегодня вечером они отправятся в самый роскошный ресторан Страсбурга и проведут вдвоем чудесный вечер.
Ужасно волнуясь, Марина поднялась на лифте на пятый этаж, позвонила. Почти тут же она услышала шаги, и дверь распахнулась. Перед ней стоял невысокий мужчина лет сорока пяти в халате и пижамных брюках. Горло его было обмотано шарфом. В глазах читалось крайнее изумление. Она по фотографии узнала Жан-Марка. Похоже было, что он ожидал увидеть кого-то другого, однако мигом справился с секундной растерянностью и пригласил Марину войти.
Вся квартира пропахла лекарствами, кругом царил беспорядок, а судя по кашлю, ясно было, что Жан-Марк плохо себя чувствует и ему сейчас не до визитеров. Он провел Марину в гостиную и указал на кресло, осведомившись о цели ее визита.
Марина, смущаясь, сказала, что хочет поговорить об одном очень деликатном деле, касающемся его бывшей жены. И без того бледное лицо Жан-Марка приняло серый оттенок. Своим абсолютным слухом он узнал голос с автоответчика и понял, какая опасность грозит Ольге. Однако он решил выслушать все, что ему скажут, извинившись, что сам говорить не может – болит горло.
Он предложил Марине напитки, чай, но та отказалась, не желая утруждать больного. Ей был очень симпатичен этот мужчина, который, похоже, неосторожно доверился в свое время российской преступнице.
Понимая, что режет по живому, она сказала Жан-Марку все, что велел ей Аркадий.
У Жан-Марка глаза округлились от изумления. Ольга – убийца? Чушь какая! Она только жертва криминальных разборок! Волнуясь и поминутно вытирая влажный лоб, он попросил Марину передать людям, ее пославшим, что ему совершенно нечего сообщить о своей бывшей жене, кроме того, что она ни в чем не виновата.
Жан-Марк поднялся с кресла и попросил Марину оставить его. Но та, понимая, что провалила задание, в отчаянии твердила свое, мол, он глубоко заблуждается, Ольга и вправду убила из-за денег своего любовника, что она видела документы, неоспоримо подтверждающие правоту ее слов, и что люди, которые разыскивают Ольгу, хотят всего лишь вернуть свои деньги…
Жан-Марк сделал угрожающий шаг в сторону Марины и сказал, чтобы она убиралась, иначе он сейчас вызовет полицию.
Алик и Аркадий увидели, как из подъезда быстро вышла Марина и почти бегом, натыкаясь на прохожих, бросилась в противоположную от них сторону. Они медленно тронулись следом и нагнали ее уже на другой улице. Выскочив из машины, Алик почти силой, под изумленные взгляды прохожих, затолкал Марину на заднее сиденье. Через десять минут они уже были в гостинице.
Заливаясь слезами, Марина рассказала, что Жан-Марк очень болен, что в доме полно лекарств, пересказала разговор с бывшим мужем Ольги. Повторила несколько раз, что он был просто взбешен и пригрозил полицией. Говорила, плача, что чувствует себя почему-то настоящей мерзавкой, хотя вроде ничего плохого не сделала. Снова и снова просила извинить ее, если вышло что-то не так.
Аркадий молча курил у окна. Он уже созвонился с Игорем, рассказал о последних событиях и получил указание: следить два дня за домом бывшего мужа Ольги, вдруг Жан-Марк решит как-то с ней связаться. На прощание Игорь грязно выругался, пообещав, что спросит с них по полной за провал операции.
Алик уложил Марину на диван, поднес ей стакан с водой и, слушая, как стучат о край стакана ее зубы, успокаивающе гладил по волосам: ничего страшного не случилось, все в порядке, все образуется.
…После ухода Марины первым желанием Жан-Марка было набрать номер полиции. Но, уже взяв трубку, он задумался. Ольга просила ни с кем о ней не говорить. Она была явно взволнована и напугана. Значит ли это, что его звонок в полицию может повредить ей? Что если он этим звонком сделает только хуже?
Жан-Марк с досадой бросил трубку и, едва дойдя до кровати, даже не приняв обычного снотворного, погрузился в тяжелый, горячечный сон.
* * *
Все это больше походило не на реальность, а, скорее, на какую-то голливудскую мелодраму, если учитывать обстоятельства, которые способствовали их встрече, и опасность, нависшую над главной героиней. Об этом думала Ольга, отправляясь на романтическое свидание, в возможность которого еще вчера и поверить не могла.
Около восьми часов уже начало смеркаться. В небе зажигались крупные южные звезды, и их становилось с каждой минутой все больше. Они, точно виноградные гроздья, свисали с неба. И Ольга подумала, что это, наверно, потому, что горы действительно приближают небо к земле. В Париже таких звезд она никогда не видела.
Теплым осенним вечером на улицы вышел, казалось, весь Рибовиль.
Люди прогуливались, сидели на скамеечках возле своих домов, потягивали молодое вино на открытых террасах маленьких кафе. Ольга смотрела в лица прохожим, и ей казалось, что таких милых людей в таком количестве она давно не встречала. Хотя, может, дело было просто в ее хорошем настроении и ощущении покоя в душе, примиряющего со всем и вся покоя, которого Ольга не испытывала уже многие годы…
Франсуа ждал ее за «их» столиком. В широком плоском бокале плавала маленькая зажженная свечка. Возле Ольгиного прибора стояла в узкой изящной вазе прекрасная, почти черная роза.
Франсуа поднялся навстречу Ольге. Лицо его вспыхнуло от радости. Первые мгновения оба испытывали некоторую неловкость, но милого, непосредственного Кадо, который мог разрядить обстановку, на сей раз не было. Ольга в смущении поднесла к губам прохладную, с капельками воды на лепестках розу. Какая красавица! Она посмотрела Франсуа в глаза и протянула ему через стол руку. Он благодарно пожал ее тонкие пальцы. Напряжение прошло, и они почувствовали себя вполне в своей тарелке.
Ужин был легкий и изысканный. Пили они местный рислинг. В меню так и было написано – «самое знаменитое эльзасское вино». За большими, во всю стену окнами кафе было совсем темно. Ольга и Франсуа отражались в них, точно в окне поезда, увозящего их в неведомую чудесную даль. Ольга чувствовала себя девочкой, которая впервые в жизни влюблена. Она поверить не могла, что нечто подобное сможет пережить снова. Такое было с ней только в начале их романа с Владом.
Вспомнив о Владе, Ольга вспомнила и о тех обстоятельствах, которые привели ее в Рибовиль. Видимо, что-то в выражении ее лица изменилось, поскольку Франсуа обеспокоенно спросил, что с ней. Она взяла себя в руки и продолжила непринужденный разговор.
Ольга смотрела на милое, доброе лицо Франсуа, слушала его голос, видела его внимательные, полные участия глаза и лихорадочно думала, что же ей делать. Она понимала: вот перед ней сидит он, то, что в романах называется «мужчина ее жизни». Такого с ней уже точно больше никогда не случится. Она чувствовала, что очень, очень нравится ему. Даже больше, чем нравится, – он совершенно поглощен и покорен ею. И в то же время она сознавала, что не имеет права начинать эти отношения со лжи, что должна рассказать Франсуа о своей жизни все, как есть. А потом – будь что будет. Пан или пропал.
Они закончили ужинать и вышли из кафе, держась за руки, словно парочка подростков. Стало прохладно. Улицы Рибовиля были почти пусты. Вершины гор тихо светились в ночи, озаряемые луной.
Ольга почувствовала, что ее бьет озноб. То ли от холода (на ней поверх открытого шелкового платья была только тонкая кашемировая шаль), то ли от волнения, потому что собралась все рассказать Франсуа и, стало быть, сейчас решалась ее дальнейшая жизнь. Либо он испугается, и тогда все кончено, либо…
Жутко волнуясь, она попросила Франсуа выслушать ее. Ольга говорила сначала сбивчиво, потом ровно и почти спокойно, словно полностью отдала себя на волю судьбы.
* * *
Двое суток, попеременно сменяясь, Аркадий и Алик следили за домом Жан-Марка. Тот не выходил, и Ольга у него не появлялась. Впрочем, на последнее и рассчитывать было бы смешно. Хорошо еще, хоть полицию не вызвал, иначе тут уже поднялась бы возня. Во всяком случае дом был бы под наблюдением. А ничего подобного явно не произошло, Аркадий, спец по подобным делам, заметил бы любое шевеление.
Но все равно делать с этим бывшим мужем что-то надо. Слишком много он знает. Если дело закрутится и ввяжется Интерпол, вот тогда им точно несдобровать, тогда не французы, так Игорь с них шкуру живьем спустит. И еще вопрос: что делать с Мариной. Эта барышня теперь превратилась для них в бомбу замедленного действия. Аркадий искоса взглянул на компаньона. Тот сидел молча, погруженный в какие-то свои мысли. Лицо его было осунувшимся и усталым.
Алик, откинув голову на спинку сиденья и одним ухом слушая Аркадия, думал о том, что в первый раз он убил человека, когда служил в Афганистане. Но то была война, и там приходилось убивать не раз. Потом, в конце девяностых, он убил бандита, перешедшего дорогу его шефу. Теперь, спустя годы, Игорь снова направил их на «деликатное» задание, и Алик согласился, потому что очень нуждался в деньгах, да и личность бывшей комсомолки не вызывала у него особой симпатии. Однако сейчас речь шла о жизни абсолютно невинных людей. И одной из них была Марина. Алик в бессилии сжал кулаки.
Аркадий догадывался, что происходит в душе приятеля. Ему хотелось врезать хорошенько этому слюнтяю, но сейчас не время для эмоций и выяснения отношений. Сейчас надо было любым путем выйти из дела с наименьшими для себя потерями.
Итак, они должны проникнуть в квартиру Жан-Марка, заставить его рассказать, не звонила ли Ольга и где предположительно она может находиться. А потом они избавятся от лишнего свидетеля, сымитировав его самоубийство. Это несложно. Ослабленный болезнью организм не выдержит ударной дозы снотворного и алкоголя.
Сложнее дело обстояло с Мариной. Обойтись без нее они не могут: им нужен переводчик. Но как она поведет себя, поняв окончательно, во что они ее втянули? Вдруг поднимет шум и все испортит? Нет, ей ничего нельзя рассказывать до самой последней минуты, это ясно.
* * *
Взглянув в холодные, немигающие глаза Аркадия, Алик поспешно сказал, что не стоит волноваться, в Марине он уверен. Во всяком случае все, что связано с ней, он берет на себя. Аркадий криво улыбнулся и кивнул.
Вместе они до мелочей обговорили детали проникновения в квартиру бывшего мужа Ольги, не забыв и о непредвиденных ситуациях. Потом Аркадий, оставив Алика в машине, купил бутылку дорогого виски.
Ближе к вечеру они позвонили на мобильный Марине. Аркадий велел ей быстро собрать их вещи и на автобусе отправляться в какой-нибудь ближайший от Страсбурга городок. Там ей надлежало снять номер в отеле, оставить вещи, вернуться в «Холидей Инн» к полуночи и ждать их указаний. Еще он велел купить по дороге упаковку хорошего снотворного.
Марина попросила дать трубку Алику, но Аркадий, сказав, что у них впереди будет еще много времени для общения, прервал разговор.
Отмахнув от себя тревожные мысли, Марина набрала свой парижский номер: сынишка скоро ляжет спать, и она успеет пожелать ему спокойной ночи. К телефону подошел муж. Сдержанно поблагодарив за присланные деньги, он осведомился, когда же закончится Маринина командировка. Марина ответила, что скоро, и попросила позвать сына. Услышав нежный голосок Кирилла, она почувствовала ком в горле. Слезы мешали ей говорить. Она быстро сказала, что очень любит его и что они скоро увидятся.
Спустившись вниз, Марина переговорила с администратором, оставив за собой номер еще на сутки. Автобусная остановка находилась рядом, на площади. Служащий отеля помог ей отнести вещи, и через полчаса она уже выезжала из Страсбурга, стараясь не думать о неумолимо надвигающейся ночи.
* * *
Ольга замолчала, обессиленно прислонясь к дереву. Она даже не вытирала слезы, градом катившиеся по лицу.
Ни слова не говоря, Франсуа обнял ее за плечи и повел к машине. Через несколько минут они были у него дома…
С этого вечера и этой ночи для Ольги начался новый отсчет времени. Она осознала, что долгие годы до этого и не жила вовсе, а просто существовала. Теперь она словно встретилась сама с собой и окружающий мир заговорил с ней на своем волшебном языке.
Она лежала в объятиях уснувшего Франсуа, слушала биение его сердца, смотрела, как тихо колышутся занавески на окнах… Ей казалось, что кровать – это лодка, на которой они тихо плывут по вечности. Потом она услышала, как сначала робко, а потом все громче запела в саду какая-то утренняя пташка. А потом она уснула.
Спала Ольга крепко и без сновидений, пока не почувствовала, как кто-то стягивает с нее одеяло. Проснувшись, она в первую секунду не сразу поняла, где находится, а вспомнив все, счастливо засмеялась.
Просочившийся в спальню Кадо только этого и ждал. Поскуливая от радости, он запрыгнул на постель и комочком свернулся возле Ольги. Она подтянула одеяло, укрыв себя и щенка, и решила еще немного понежиться в тепле.
В кабинете, плотно прикрыв дверь, чтобы ей не мешать, Франсуа разговаривал с кем-то по телефону, и звук его приглушенного голоса доставлял Ольге почти физическое наслаждение.
Она вспоминала подробности прошедшей ночи, и улыбка блуждала по ее успокоенному, точно светящемуся изнутри лицу.
Франсуа на руках, точно девочку, отнес ее в спальню, опустил на кровать, бережно раздел, склоняясь, начал покрывать поцелуями ее тело, пока она, застонав, не стала стягивать с него рубашку. Ольга давно не испытывала таких острых ощущений от близости. Полностью подчинившись силе Франсуа, она потянулась ему навстречу.
И сейчас, вспоминая, Ольга почувствовала, как сладко ноет внизу живота. Она засмеялась и уткнулась лицом в подушку. Потом скинула одеяло, легко соскочила с кровати, сунула ноги в домашние шлепанцы Франсуа, укуталась в его махровый халат и вышла на балкон.
Было прохладно. Сквозь тучи проглядывало неяркое солнце. Листва была мокрой. Видно, под утро прошел дождь. Франсуа стоял на крыльце дома и раскуривал трубку.
Точно почувствовав взгляд Ольги, он поднял голову. Несколько секунд он молча смотрел на нее, потом повернулся и быстро вошел в дом. Через минуту Франсуа был уже наверху. Выдворив из спальни возмущенного Кадо, он прижал к себе Ольгу.
Она с наслаждением вдыхала запах его табака, дорогого одеколона и утренней прохлады. Касаясь теплой щекой его гладко выбритой холодной щеки, она чувствовала, что от желания у нее подкашиваются ноги. А через минуту Ольга уже не видела ничего, кроме склонившихся над ней потемневших глаз Франсуа.
* * *
Двое суток Жан-Марк провел в добровольном заточении, слоняясь из угла в угол квартиры, перебирая книги и бумаги и решительно не зная, что же ему следует предпринять. Состояние его то улучшалось, то опять ухудшалось. После визита непрошеной гостьи нервы его были взвинчены. Ночью он не мог заснуть, воображение рисовало картины одну страшнее другой, и все они касались Ольги. Чтобы хоть на время отключиться, Жан-Марк прибегал к проверенному средству – снотворному.
Аньес не забегала и не звонила. Обиделась. Ну что ж, он и вправду ведет себя с ней как свинья. Жан-Марк сокрушенно покачал головой. Ничего, вот прояснится ситуация с Ольгой, он окончательно поправится, возьмет себя в руки и придет к Аньес с повинной. Она добрая девочка, все поймет.
Спал Жан-Марк очень плохо. Снотворное подействовало на него расслабляюще, но полноценный сон не наступал: обрывки сновидений, дневные беспокойные мысли, видения – все перемешалось в его сознании, окружило вязким мороком. Временами он вставал, чтобы прополоскать горло и выпить воды, так как начинал задыхаться.
Потом ему приснился странный, явно под воздействием лекарства, сон: будто он, маленький мальчик, один в темном лесу на поляне играет на скрипке, а вокруг собрались лесные звери. Они подступают все ближе и ближе, жарко дышат ему в лицо… И вот над лесом взошло яркое солнце, яркое, ослепляющее. Оно бьет прямо в глаза. Бросив скрипку, он начал закрывать лицо ладонями, но руки не слушались, будто кто-то навалился на него сверху. Он хотел закричать, но почувствовал, что рот его чем-то залеплен. Тогда Жан-Марк проснулся и открыл глаза.
Ничего не понимая, он увидел склоненных над ним двух незнакомых мужчин. Они светили ему прямо в лицо карманным фонариком. Руки у них были в перчатках. Жан-Марку показалось, что это продолжается кошмарный сон. Рот его был залеплен пластырем.
Потом он различил тихие голоса, говорившие что-то на непонятном языке, увидел молодую женщину, ту самую, что уже приходила к нему. Глаза ее были полны ужаса. Она задавала ему вопросы, суть которых уже не доходила до его сознания. Он только хрипло стонал в ответ.
Потом женщина пропала. Отодрав пластырь, мужчины всыпали ему в рот пригоршню каких-то таблеток и поднесли к губам стакан. По запаху он понял, что это виски. Он попытался оттолкнуть от себя стакан, но запястья его были связаны. Сопротивляться ему больше не хотелось, страшная слабость навалилась на него, во рту пересохло. Тогда он закрыл глаза и приготовился к самому худшему.
* * *
Алик и Аркадий поочередно дремали в машине. Около двенадцати позвонила Марина, сообщила, что все сделала, как они велели, номер в гостинице, в маленьком городке неподалеку от Страсбурга, забронирован, и что через полчаса она к ним присоединится.
Когда в конце слабо освещенной улицы показалась тоненькая фигурка Марины, Алик почувствовал, что сердце у него сжалось. Милая, доверчивая, беззащитная. Во что втянул он эту девочку… Скорее бы уже все закончилось, а там он найдет выход.
Вокруг все было тихо. Иногда начинал накрапывать мелкий дождь, небо затянули тучи. Идеальная для них погода.
Прошлой ночью Аркадий еще раз прошел во двор, проверил код и поднялся по запасной лестнице на площадку под крышу, снял навесной замок, осмотрел крышу и пожарную лестницу. Все было готово для проведения операции.
Сейчас Аркадий взял сумку с необходимыми инструментами и велел Алику и Марине, дождавшись его звонка, подниматься. Сигнала не было довольно долго, Марина сильно нервничала. Алик как мог успокаивал ее, говорил: что бы ни случилось, они теперь всегда будут вместе.
Когда наконец раздался приглушенный телефонный звонок, оба вздрогнули. По черному ходу они поднялись на пятый этаж и через минуту уже были в квартире Жан-Марка. Аркадий шепотом сказал, что проблем не было: Жан-Марк спал и даже не сопротивлялся, когда он связал его.
Войдя в спальню и увидев Жан-Марка со связанными руками и залепленным ртом, Марина едва подавила крик. Лежащий мужчина показался ей мертвым: закрытые глаза, почти белое лицо… Аркадий грубо схватил Марину за руку и сказал, что ничего страшного не происходит и она должна всего лишь перевести несколько вопросов. Он направил луч фонарика прямо в лицо Жан-Марка. Веки Жан-Марка дрогнули, и на Марину посмотрели помутневшие, страдающие глаза.
Марина начала переводить. Но на вопросы Жан-Марк не отвечал, а к угрозам отнесся с явным равнодушием, хотя порой Марине казалось, что смысл сказанного не вполне доходит до него. В какой-то момент Жан-Марк закрыл глаза и как будто уснул, точно все происходящее его не касалось.
Алик нашел автоответчик и нажал кнопку, чтобы прослушать последние записи. Услышав взволнованный голос Ольги, они все поняли. И поняли, что ничего от ее бывшего мужа не добьются. Чуть раньше Алик обнаружил и Маринин звонок и моментально стер обе записи.
Аркадий велел Марине уйти в кухню и тихо ждать: она выполнила свою миссию и теперь им больше не нужна. Марина покорно вышла, горло от волнения пересохло, а ноги были совсем непослушными. В темноте она нашла стакан и выпила холодной воды из-под крана. Потом, сама не зная, почему это делает, взяла салфетку и тщательно протерла стакан, из которого пила.
Марина не знала, сколько прошло времени, ей показалось, что очень много. Она сидела на табуретке, прижавшись спиной к холодной стене. Шума никакого не было, лишь в какой-то момент до нее донеслись глухие стоны, но вскоре все затихло.
Через какое-то время Алик появился в дверях кухни и сказал, что они могут спускаться. Проходя мимо двери в спальню, Марина увидела, как Аркадий быстро и аккуратно протирает тряпкой предметы. У кровати на полу стояла бутылка виски. Неужели они выпивали, удивилась Марина.
Все было тихо, как только может быть тихо в четвертом часу утра. Незаметными тенями Марина с Аликом выскользнули из дома. В машине Алик сразу включил печку: Марину била дрожь, она даже говорить не могла. Через полчаса к ним присоединился Аркадий. Он бросил сумку в багажник, сел за руль, и скоро их машина выехала за пределы Страсбурга.
* * *
Телефон Жан-Марка все не отвечал, и сам он не звонил. Его недельный тайм-аут вчера кончился. Аньес начала волноваться, а ночью и вовсе проснулась в холодном поту. Сердце бешено колотилось. Она не могла вспомнить, что конкретно ей приснилось, но что-то очень страшное. Каким-то образом в этом сне фигурировал Жан-Марк.
Аньес встала и включила светильник, часы показывали четыре часа утра. Посидев на кухне минут тридцать, она выпила стакан минеральной воды, немного успокоилась, но сон был нарушен. Она думала о Жан-Марке. Может быть, ему плохо сейчас?
Потом опять легла в постель: она не должна так распускаться, надо держать себя в руках, ведь теперь их двое. Она погладила свой еще почти плоский живот. Как-то сложится жизнь этого малыша? Переключившись мыслями на будущего ребенка, Аньес незаметно заснула.
Утром, при ярком солнечном свете, ночные страхи показались ей смешными. Аньес с аппетитом, не свойственным ей, плотно позавтракала, удивясь количеству поглощенной пищи. Она улыбнулась: малыш проголодался. Потом подумала, что сегодня пойдет на урок в последний раз. Она не станет рисковать долгожданным ребенком. Завтра она отправится к врачу: уроки, репетиции, спектакли – все это теперь отменяется, и, может быть, навсегда. Во второй половине дня она купит какие-нибудь любимые пирожные Жан-Марка (он ведь сладкоежка!) и забежит к нему. Хватит быть отшельником.
Однако класс продлился дольше обычного и вырваться не удалось. Она позвонила Жан-Марку. Телефон опять не отвечал. Вечером Аньес без сил рухнула в кровать и проспала как убитая до утра.
На двенадцать дня она была записана к врачу: необходимо представить справку, подтверждающую беременность. В конце концов, Жан-Марку она не сегодня завтра все скажет, а от коллег по работе и так не скроешься.
От врача она направилась в театр. Там царила легкая паника. Жан-Марк не пришел на важную репетицию, а вечером он был задействован в очередном спектакле, причем без дублера. На звонки он не отвечает. Даже во время затяжных депрессий он себе такого не позволял.
Сердце Аньес замерло. Через минуту она уже сидела в машине. Руки у нее дрожали, и она долго не могла справиться с ключом зажигания.
Она поднялась на лифте на пятый этаж и позвонила. Жан-Марк не открывал. Она продолжала звонить. Потом вспомнила, что в машине у нее лежит ключ от его квартиры. Спустилась и опять поднялась.
Задыхаясь и ничего не соображая от волнения, она несколько раз повернула в замке ключ. В квартире было полутемно. Пахло лекарствами, алкоголем и еще чем-то страшным, неведомым Аньес…
Потом она увидела безжизненно свисающую с кровати руку Жан-Марка.
Очнулась Аньес от собственного крика. В квартиру вбежали соседи. Вскоре появились врачи и полиция. И Аньес поняла, что жизнь ее кончилась в эту минуту.
* * *
Прошла всего лишь неделя, а Ольге казалось, что она прожила в доме с видом на горы целую долгую и счастливую жизнь. Они просыпались утром в одной постели с ощущением радости и засыпали, радуясь близости, тоже в одной постели. Они чувствовали себя счастливыми, даже когда в дождливые вечера просто молча сидели рядом возле камина, она – с книгой, он – с ноутбуком на коленях, и лишь изредка поднимали друг на друга глаза.
Ольга любила поспать подольше, а Франсуа вставал очень рано. Он принимал душ, заваривал крепкий кофе и в халате садился работать, не закрывая двери между кабинетом и спальней.
Сейчас вдохновение сопутствовало ему, как никогда. Он чувствовал, что еще месяц такой работы, и книга будет закончена. Попутно он делал заметки для двух следующих книг.
Услышав, как Ольга, проснувшись, потягивается, он бросал фразу на полуслове и шел к ней. Они проводили в постели вместе еще около часа. Это была фантастическая утренняя любовь, когда Ольга, в пограничном состоянии сна и яви, не открывая глаз, блаженно отдавалась ему, а потом снова засыпала на его плече. Он благодарно целовал ее, осторожно вынимал руку из-под ее головы и возвращался за письменный стол.
Раньше, до Ольги, большую часть работы он оставлял на вечер, часть дня посвящая прогулкам с Кадо по окрестным горам, деловой переписке или мелким хозяйственным нуждам. С появлением в его жизни любимой женщины он изменил свой график и перенес всю работу на утро, отдавая Ольге большую часть дня и все вечера.
Франсуа было хорошо с Ольгой каждую минуту. Всю свою предыдущую жизнь он провел в явной или скрытой борьбе с женщинами: за свою свободу, за право заниматься своим делом, за право говорить или молчать, когда того хочется, за право не ходить в гости, когда не хочется. Всю жизнь его жена и другие женщины хотели подчинить его себе, постоянно доказывали, какие они сильные, красивые и умные. Слишком часто ему хотелось побыть одному, насладиться одиночеством. Он и вправду начал верить, что вся жизнь – это война полов.
И вот он встретил ее, ту единственную, о которой мечтает, наверно, каждый мужчина, но которую не всем дано дождаться.
С появлением Ольги все встало на свои места, все сошлось, точно фрагменты пазла. Не надо было ничего доказывать, стараться быть лучше или хуже. Все это оказалось не важно. Они просто идеально подошли друг другу. И это было настоящим чудом.
Они часами бродили в окрестностях Рибовиля, осматривали средневековые замки, говорили об истории и политике, о живописи и музыке, о своей дальнейшей жизни. Расставаться они больше не собирались. Слишком высоко оба ценили шанс, данный судьбой.
Прошлое Ольги меньше всего беспокоило Франсуа. Он знал, что в любой ситуации сможет защитить любимую женщину. Его связей вполне хватит для этого. У него были друзья и в политической, и в юридической элите страны. Ему ничего не стоило поднять на ноги всю полицию Франции. Но как искать иголку в стоге сена? Никаких четких сведений о преступниках у них не было, даже лиц их Ольга толком не запомнила. И потом, какие обвинения они могли им предъявить? По какой статье заводить уголовное дело? Ольга и Франсуа решили не форсировать события и ждать.
Вот и еще один день настал, со своими радостями и заботами. Гостиная наполнилась запахом кофе и горячих тостов, Кадо нетерпеливо поглядывал на висящий возле двери поводок, намекая о своем желании побегать по лесу. Впереди был обычный и прекрасный – длиною почти в целую жизнь – день.
После завтрака Ольга, облачившись в старую, не по размеру большую, с капюшоном куртку Франсуа и в такие же огромные резиновые сапоги, решительно вышла из-под навеса в дождь и туман. Счастливый заждавшийся Кадо, не обращая внимания на мокрую траву и моросящий дождик, радостно ринулся в лес, увлекая за собой Ольгу. Кто сказал, что в плохую погоду хороший хозяин не выгонит собаку на улицу? Оба в равной, кажется, степени были счастливы. Франсуа, стоя на балконе, проводил обоих смеющимися глазами и вернулся за компьютер, чтобы закончить намеченную на сегодня главу.
