Текст книги "Жить и умереть в Париже"
Автор книги: Надя Лоули
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Надя Лоули
ЖИТЬ И УМЕРЕТЬ В ПАРИЖЕ
Дождливым осенним утром в отделении полицейского участка маленького уютного города Келя раздался телефонный звонок. Звонили из бизнес-отеля «Кель». Сообщили, что из окна там выбросилась женщина. Свидетелям – поджидающему клиента водителю такси и пожилой даме, выгуливавшей в соседнем садике собачку, – показалось, что упала она с одного из верхних этажей. Звук был глухой. Очевидцы сначала решили, будто ветром сорвало что-то с крыши.
Подоспела полиция. Но осмотр места происшествия ничего не дал. В администрации гостиницы выдали информацию обо всех, снимавших на ту ночь номера в отеле. Выяснилось, что номер 925 был оформлен на имя Габриэль Мутти, туристки из Швейцарии. Администрация гостиницы подлинность гражданства и имени погибшей гарантировать не могла, так как оплата за номер была произведена наличными. Следствие с самого начала зашло в тупик.
Обыск подтвердил, что произошло преступление: никаких вещей (кроме тех, что были на погибшей) в номере обнаружено не было, так же как, впрочем, и документов. Отпечатки пальцев отсутствовали. Все было тщательно убрано, все следы уничтожены. Чистая, профессиональная работа.
Следователь криминального отделения Центрального полицейского участка города Келя Гюнтер Рауф не знал, с чего начать и как подступиться к этому загадочному делу. В его двадцатилетней практике такого еще не было.
Результат судебно-медицинской экспертизы тела погибшей показал, что следов физического и сексуального насилия не было. Смерть наступила от удара при падении с высоты девятого этажа. В крови погибшей было обнаружено большое количество алкоголя, то есть на момент падения женщина находилась в состоянии сильного опьянения. Алкоголь попал в организм погибшей приблизительно за двадцать-тридцать минут до падения.
Это было все, что смогли внести в досье, которому дали кодовое имя «Габби», от Габриэль.
Группа расследования сделала фото– и видеосъемки места падения и номера отеля. Сняли слепки зубов и отпечатки пальцев погибшей. Данные передали в полицию соседних государств.
Рауф понимал, что расследование будет трудным и нужно набраться терпения не на месяц-два, а, возможно, на несколько лет. Он связался с Центральным отделением криминальной полиции Швейцарии, откуда получил ответ, что предполагаемая гражданка Швейцарии Габриэль Мутти в розыске пропавших не числится, отпечатков ее пальцев в компьютерном банке криминального архива не нашлось. Спустя какое-то время делом заинтересовался Интерпол и файл под кодовым названием «Габби» был передан этому ведомству.
* * *
Середина осени в Париже выдалась теплой, но дождливой. Вот и сегодня вечером шел мелкий, монотонный дождь. Ольга закрыла ставни. Хорошо, что французы даже в современные дома встраивают окна с обязательными закрывающимися ставнями. В любой момент можно отгородиться, закрыться от внешнего мира, чтобы не слышать, не видеть, что происходит за пределами твоего личного маленького, ограниченного четырьмя стенами пространства. Особенно когда совсем не хочется, чтобы кто-то позвонил или постучал в дверь или заглянул в окно.
Заглянул в окно… Смешно. Семнадцатый этаж стеклянно-бетонного здания, возвышающегося на набережной Сены. Из окон открывается вид на Большую арку Дефанс. Ольга так любит смотреть по вечерам на освещенное, парящее каменное облако в Арке, на сверкающие небоскребы «парижского Нью-Йорка»…
Но сегодня ее порадовал сам факт, что окна можно закрыть ставнями. Впервые за последние годы ей было по-настоящему страшно этим вечером.
Яркая, красивая блондинка, Ольга была из тех женщин, о возрасте которых долго говорят «между тридцатью пятью и сорока». Ее светлые, с платиновыми прядками волосы спускались на худенькие плечи. А глаза были того неопределенного коричневого цвета, который в зависимости от освещения менялся от зеленого до бархатисто-карего. Невысокая, легкая, с тонкой костью, она была похожа на актрис, которые и до пенсионного возраста могут играть героинь на выданье. С годами у таких женщин в лице появляется, как говорится, «сюжет», и это делает их только еще более загадочными и привлекательными.
Она пошарила привычным жестом на полке. Вот черт! Дернуло же ее так не вовремя завязать с курением и выбросить все сигареты заодно с пепельницами! Сейчас в самый раз было бы закурить. Неужели прошлое и впрямь постучало в ее налаженную жизнь? Или это все фантазии, разыгравшееся воображение? Разве могут люди из той жизни проникнуть сюда, в мир, где она свободна, богата и защищена?
И все же… Кто был тот спортивного вида мужчина с холодными глазами и волчьим оскалом улыбки? Почему он весь вечер посматривал на их столик в банкетном зале отеля «Риц»? Она сидела в небольшой компании вместе со своим другом, аристократом Бертраном Лонганом. Это был изысканный раут. Светское общество собралось послушать известного джазового пианиста. Роскошная сервировка, свечи, фрукты и шампанское на столиках.
Незнакомец дважды приподнял бокал, когда пили за ее здоровье. Но взгляд мужчины не сулил ничего хорошего. Этот взгляд, казалось, говорил: «Ну что, дорогуша, попалась?» И кто был его спутник, который таращился в окно, словно ничего лучше Вандомской колонны в своей жизни не видел? А в туалете средних лет дама, случайно задев ее, почему-то извинилась по-русски… Хотя мало ли сейчас русских в Париже?
Ольга нервно сдвинула ставни. Неужели все-таки сегодня была весточка «оттуда»?
Нет, невозможно допустить, что они вышли на ее след. Это почти из области фантастики. Во-первых, прошло много времени. Не могли же они в самом деле почти двенадцать лет не выпускать из виду женщину, изменившую имя, страну, национальность, язык, привычки, женщину, которая сумела забыть, вычеркнуть, выдавить из себя свое прошлое, свою прежнюю жизнь, ведь все, что было доее исчезновения, было не с ней, а с какой-то другой, посторонней женщиной, с которой у теперешнейОльги не было почти ничего общего.
Уверенная в том, что заснуть ей не придется, она начала искать в аптечке снотворное и опять разозлилась: ну не дура ли, и снотворное выбросила! Думала, ничто не нарушит ее покоя, ее размеренной, счастливой, наполненной жизни. Думала, что все незыблемо, что все есть: и прекрасная квартира на набережной Президента Думера, в престижном районе Парижа, и верный доход (через своего брокера Ольга играла на фондовой бирже, часть денег у нее была вложена в ценные бумаги). Немалые деньги приносила недвижимость на юге Франции – две квартиры Ольга приобрела семь лет назад и теперь сдавала. Был и постоянный друг, Бертран Лонган, с которым она познакомилась семь лет назад в Каннах, где покупала ту самую недвижимость. Никакой безумной привязанности между ними не существовало, однако время в обществе друг друга они проводили с удовольствием и вместе совершали ежегодные туры по всему миру (она открыла в себе уже здесь, во Франции, страсть к путешествиям).
А теперь оказалось, что даже дома, в своей маленькой крепости, она не чувствует себя защищенной.
Вчера, попросив Лонгана извинить ее и ничего толком не объяснив, она, заставляя себя не оборачиваться, быстро прошла по роскошным галереям и лестницам отеля «Риц» к выходу. На парковке дрожащей рукой повернула ключ зажигания в своем «рено» и, как в старых фильмах про шпионов, долго петляла и кружила по вечернему Парижу, пока наконец не притормозила возле парка Монсо.
Оставив машину, Ольга спустилась в метро и тут же пожалела об этом. Она самой себе показалась инопланетянкой: ее длинное вечернее платье, тонкая меховая накидка, высокие каблуки и маленькая театральная сумочка не очень-то вязались с мрачноватой парижской подземкой. С опозданием понимая, что не вписывается в окружающий интерьер, Ольга растерянно отводила глаза от попутчиков: видавшие виды парижане рассматривали ее, как какой-нибудь манекен в витрине «Галери Лафайетт».
Выскочив через остановку, на «Терн», она поймала такси и назвала улицу неподалеку от своего дома. Возле знакомого кафе попросила остановить машину. Ольга зашла внутрь, опять удивив завсегдатаев, сидевших у барной стойки, своим не подходящим случаю видом.
Посидев в кафе около получаса и просчитав, что преследования нет. Ольга немного успокоилась и осторожно двинулась в сторону дома. Однако по дороге ей пришла в голову мысль поехать в отель «Конкорд Лафайетт» на Порт-Майо и заночевать там: вдруг ее все же выследили, – тогда она лишится последнего своего верного убежища, своей квартиры…
Значит, она не должна сейчас возвращаться домой, в свою маленькую крепость, в свое последнее пристанище, где она чувствует себя в полной безопасности. Никто не знает этого адреса, даже полиция, ведь зарегистрирована она в другом городе, а на почтовом ящике значится имя мадам Дювалье, съемщицы, на которую в префектуре оформлена ее квартира. Городской телефонной линии нет. Связь с миром она осуществляет по мобильному телефону и электронной почте, консьержка находится в здании напротив, объединенном с этим внутренним двориком-садом.
Понимая, что на все эти полубезумные поступки ее толкает, возможно, всего лишь разыгравшееся воображение, Ольга вызвала к кафе такси и поехала в направлении Порт-Майо.
Всю ночь она, боясь пустого номера и понимая, что заснуть все равно не сможет, просидела в баре, спасаясь от посягательств поздних посетителей тем, что притворялась в стельку пьяной. Правда, сначала она сунула гарсону сотню евро, сказав, что покинута любимым. Гарсон, проявив полное сочувствие к сей трагедии, стойко оборонял ее от назойливых подвыпивших клиентов и подносил выпивку.
Под утро, когда в опустевшем баре стихла музыка и уставшие официанты начали убирать столики и мыть посуду, Ольга решилась перебраться в только что открывшееся угловое кафе.
Она находилась в том состоянии напряжения, когда не чувствуешь усталости, и только раздражалась на свой вечерне-парадный вид: ну куда она сейчас в вечернем платье и на шпильках в рабочее деловое утро Парижа, когда выспавшаяся братия рабочих и служащих спешит на работу, забегая в многочисленные кафе выпить чашечку кофе и пролистать утренние газеты.
Покинув кафе, она зашла в огромный холл торгового центра «Порт-Майо» и увидела только что открывшийся спортивный бутик. Продавщица, расставлявшая в витрине товары, приветливо улыбнулась Ольге, и та не задумываясь, решительно направилась в магазинчик. Привыкшая ко всему молоденькая продавщица сделала вид, что совсем не удивлена вечерним нарядом клиентки в столь неподходящее время. Она помогла Ольге выбрать незатейливые классические джинсы, пару спортивных тапочек, футболку неприметного цвета хаки, спортивную сумку и курточку-«унисекс». Облачившись во все это тут же, в примерочной кабинке, и собрав волосы в хвостик, Ольга почувствовала себя значительно лучше. Сложив вечерний наряд в купленную сумку, она вышла из магазина, ощущая себя почти «человеком-невидимкой», так как с этого момента на нее больше никто не обращал внимания. Сейчас ей хотелось одного: раствориться в толпе и понять, что же все-таки происходит.
* * *
Марина Фольер, в девичестве Никитина, спешила на свое рабочее место – в кассы «Аэрофлота», находящиеся в самом центре Парижа, на Елисейских Полях. Вот уже семь лет она добросовестно выполняла обязанности агента по продаже авиабилетов знаменитой компании, бывшей советской гордости. Теперь это было всего лишь представительство одной из многих компаний, которые расплодились за последние несколько лет на ее бывшей родине и претендовали на свое место под солнцем французской столицы, составляя конкуренцию друг другу не только в ценах и сервисе, но и в рабочих местах. Работали там в основном симпатичные молодые русские женщины, говорившие на нескольких языках, в большинстве своем жены французских граждан.
И вот на днях Марине предложили место в только что открывшемся агентстве «Пулковских авиалиний», которое тоже было в пяти минутах от Триумфальной Арки, на авеню Фридланд. Зарплату ей обещали значительно выше той, что была у нее в «Аэрофлоте». Это привлекало и в то же время настораживало: просто так, ни за что, денег не платят, в этом Марина была уверена. Возможно, там меньше служащих, и значит, будет больше работы. В «Аэрофлоте» тоже хватало своих проблем. Взять хотя бы интриги, сплетни, зависть – в общем, все прелести отношений в женском по преимуществу коллективе. Тут исключений из правил не было. И вот теперь, прежде чем принять предложение, Марина должна была взвесить все «за» и «против».
Она вышла из метро на «Франклин Рузвельт». Ее агентство было еще закрыто. Слава богу, есть пятнадцать минут, чтобы выпить чашечку кофе на углу Елисейских Полей и улицы Марбеф. Марина с удовольствием огляделась по сторонам: столько лет ходит она на работу в одно и то же место, а никогда не перестает любоваться Елисейскими Полями. Вот и сейчас, в яркий теплый день самого начала осени, они по-особому хороши: листва деревьев чуть тронута золотом, синее небо отражается в окнах домов, запах бензина и хорошего парфюма немного кружит голову, прямо на тротуарах за столиками бесчисленных кафе уже сидят люди…
Знакомый гарсон, зная пристрастие Марины к двойному эспрессо, кивнул ей через головы завтракающих у стойки клиентов и протянул чашечку с маленьким кусочком сахара.
Подходя к дверям своего офиса, она обратила внимание на двоих стоявших у входа русских мужчин. В том, что они русские, Марина ни секунды не сомневалась. Было в русских что-то особенное: и в мужчинах, и в женщинах, и в молоденьких девушках, и в детях; «особенное» даже не в манере одеваться (многие одевались дорого, а некоторые и со вкусом), а что-то в выражении глаз, в походке, в неуверенных движениях рук. Если бы Марину попросили объяснить толком, как в толпе она отличает своих бывших сограждан, что в них есть такое особенное, она не сумела бы, наверное, выразить это словами. Точно так же Марина всегда могла отличить русских «отсюда» и русских «оттуда». Так вот эти, стоявшие у входа в ее бюро, были «оттуда». На вид лет сорока, подтянутые, коротко стриженные, они словно были скроены по одному лекалу. Мужчины внимательно рассматривали входящих в бюро служащих и о чем-то тихо переговаривались.
Оказавшись на своем рабочем месте, Марина тут же забыла о них. Разложив бумаги и включив компьютер, она приняла первую клиентку, худенькую француженку, которой была нужна информация о рейсах на Москву. Марина занялась подбором данных и не заметила, как те двое мужчин зашли в помещение и заняли очередь. Очередь была небольшая, обычная для начала туристического «межсезонья», – человек пять-шесть.
Наконец подошел черед этих мужчин. Ее удивило, что, на вид довольно обычные, «среднестатистические русские», посетители оказались вежливыми, даже учтивыми. Манеры и правильная русская речь, нечасто встречающаяся у заезжих «бизнесменов», – все это говорило о том, что они столичные гости. Мужчин интересовали билеты в Монако и вся сопутствующая информация: нужна ли специальная виза, на какой рейс удобнее купить билеты, из какого аэропорта вылет. Посетовав, что не говорят по-французски и испытывают в связи с этим определенные затруднения, они попросили Марину помочь им и незаметно положили на компьютерный столик русскую шоколадку.
Марина улыбнулась и поблагодарила за подарок, добавив, что это совсем необязательно. Она забронировала билеты прямо в аэропорту «Шарль де Голь», сказала, что французская виза распространяется на княжество Монако и они смогут выкупить билеты непосредственно перед полетом, аэропорт прибытия – в Ницце, а время в пути один час. Собираясь уходить, они вежливо осведомились у Марины о местах, где собираются местные русские. Их интересовали адреса каких-нибудь клубов и ресторанов. Свой интерес они объяснили тем, что им хочется пообщаться с соотечественниками, так как порой чувствуют себя здесь довольно одиноко.
Марина порекомендовала несколько мест, которые прекрасно знала сама. Она хорошо понимала их состояние, помня свой переезд из России к мужу десять лет назад. Ее тогда тоже тянуло к своим. А вот сейчас – нет, уже не тянет. «Русских» мест в Париже было много, особенно в Шестнадцатом округе – исторически «русском», но русские «второй» и «третьей» волны селились уже в Пятнадцатом и Семнадцатом округах, у метро «Курсель». Мужчины еще раз очень вежливо поблагодарили ее за помощь и удалились.
На Марину они произвели приятное впечатление. Однако она тут же полностью переключилась на следующих клиентов. А шоколадку она отдаст вечером сынишке. Избалованный, как все французские дети, он любил сюрпризы и внимание, особенно перед сном. Марина улыбнулась и незаметно посмотрела на часы. До перерыва оставалось около часа. За работой время летит быстро, а в перерыв она сбегает на авеню Фридланд взглянуть на новый офис «Пулковских авиалиний». Кто знает, может быть, она переберется туда. Мужчина возле ее стола раздраженно кашлянул. Марина увлеклась своими мыслями и забыла, что французы не любят ждать, а в том, что этот клиент француз, Марина не сомневалась.
* * *
Ольга налила воды в ванну, добавила душистой пены, легла и расслабилась в приятном тепле. Она словно перелистывала страницы книги, которую давно прочитала, закрыла, поставила на дальнюю полку и постаралась забыть. История, в ней рассказанная, была мучительна. Однако сейчас, вернувшись мысленно в прошлое, Ольга попыталась спокойно все проанализировать.
Влад. Итак, Влад… История одиннадцатилетней давности. Откуда люди из прошлого, если это действительно они, узнали, что в ту страшную ночь, в отеле, в Монако, с Владом была убита не она, а случайная девица из дешевого ночного клуба, нелепая маленькая блондинка, прилетевшая на огонек легкого заработка и заплатившая за это своей короткой непутевой жизнью.
Они с Владом прилетели в Монако из Москвы и почти год вели довольно странную, но вполне соответствующую обстоятельствам жизнь на этом роскошном мировом курорте, куда были неожиданно занесены судьбой.
Последние месяцы Влад часто срывался, пускаясь в загул в самое неподходящее время. Ольга терпела все не только потому, что они были связаны теперь общей тайной, но и потому, что в совсем недавнем прошлом осталась их многолетняя любовь-страсть. Тогда Влад действительно был, что называется, «мужчиной ее жизни». Они могли ссориться, расходиться, даже заводить интрижки на стороне, но неизменно оказывались вместе, все прощая друг другу и все начиная с начала.
Однако теперь поведение Влада все сильнее беспокоило Ольгу. Им надо было что-то кардинально менять в сложившейся ситуации: начать выстраивать нормальную жизнь или расстаться окончательно.
Тогда, в Монако, Ольга поняла, что пора ставить точки над i. Настало время обсудить, что они будут делать с огромными деньгами, которые оказались в их распоряжении. Как закрыть счет в банке, оформленный на имя Ольги, ведь из страны Влад убегал с наскоро состряпанным фальшивым заграничным паспортом на чужое имя (чего только не делалось тогда за довольно смешные деньги в постперестроечной Москве) и не мог им пользоваться в банках и отелях. У Ольги же паспорт и виза были в порядке, поэтому при бронировании гостиниц или проведении банковских операций действовала она.
Часто Ольга задумывалась: знай она еще тогда, в России, о той злополучной чековой книжке, бежала бы она с Владом? А он сам? Повел себя как эгоист, подвергнув и ее жизнь смертельной опасности. Но с другой стороны, если бы не это, какое жалкое существование влачила бы она одна в постперестроечной разоренной стране…
И вот накануне решительного разговора Влада опять «повело». Ольга решила дать ему возможность выпустить пар, разрядиться. Что поделать, если женщины все же более стойко выдерживают удары судьбы.
Повинуясь какому-то звериному чутью, уже не раз выручавшему ее в самых неожиданных ситуациях, она собрала кое-какие вещи, документы и перебралась в маленькую уютную мансарду недорогого отельчика в пяти минутах ходьбы от места их постоянного проживания, отеля «Интерконтиненталь». (Они предпочитали останавливаться в огромных безликих гостиничных комплексах, где легче затеряться в толпе туристов и деловых людей.)
Сидя ночью у распахнутого окна своего номера и глядя на тихо сияющее в лунном блеске Средиземное море, Ольга думала: что они, собственно говоря, ломают комедию. Столько лет вместе, столько всего их связывает, что им еще надо? По воле фантастических обстоятельств они оказались богаты. Остались позади потери близких, друзей, дом…
Столько всего перенести и сейчас, когда жизнь, кажется, только начинается, расстаться?.. Ольге захотелось сказать Владу все хорошее, что она о нем думала, поблагодарить его за верность и дружбу, за то, что он вытащил ее «оттуда», сказать, что незачем им расставаться. Она вспомнила его красивое лицо, упрямый подбородок, сильные руки и поняла, что совсем не поздно начать все с начала, как уже бывало не раз.
Утром Влад не пришел к ней, хотя и обещал. Отсыпается после бурной ночи, с досадой решила Ольга. Но ближе к полудню она поняла, что случилось что-то непредвиденное, так как, несмотря на свои загулы, Влад был очень щепетилен в делах и слово свое всегда держал. Она решила дождаться полудня, время оплаты номера, и сходить в «Интерконтиненталь».
Ольга заставила себя принять душ, позавтракать и накраситься. Включив телевизор, она начала собирать вещи, краем уха слушая, что говорит диктор. Было время новостей. Ее французский находился тогда в том зачаточном состоянии, когда, не умея толком ничего сказать, понимаешь все прекрасно. Английский выручал в экстренных случаях.
Выпуск местных утренних новостей подходил к концу. Пошли сообщения «о погоде, о природе…». Ольга уже протянула руку, чтобы выключить телевизор, как вдруг на экране появился отель «Интерконтиненталь» и толпящиеся рядом полицейские. На секунду камера показала два распростертых на полу тела – мужчины и женщины. Она сразу все поняла. Машинально выключила телевизор и опустилась на ковер.
* * *
Вода уже остыла и холодила кожу. Ольга поднялась, зябко поежилась и, закутываясь в мягкий махровый халат, опять почувствовала острое желание закурить.
Ночь опустилась над Парижем. Ольга выключила свет и заставила себя открыть ставни. Что бы это ни было – разыгравшееся воображение или действительно реальная опасность, – ничто не заставит ее отказаться от этого города, а тем более от возможности еще и еще раз взглянуть на огни ночного Парижа, возможности увидеть за аркой Дефанс далекий освещенный силуэт Триумфальной Арки и мерцающую перспективу Елисейских Полей, а за ними, уже дорисованные воображением, сад Тюильри и арку «Карусель». Ольга завороженно разглядывала ночные огни, будто стояла на мостике космического корабля, летевшего в вечность.
Потом она закрыла ставни, включила свет, налила себе чаю, и прошедший день, точно лента кинохроники, поплыл перед ее глазами.
Что она сделала не так? Может, не следовало, сбежав из «Рица», метаться по городу, а надо было рвануть куда-нибудь подальше из Парижа? Да и не куда-нибудь, а в Страсбург, где живет ее бывший французский муж, Жан-Марк Дитрон. Он остался ее настоящим другом. Вот кто и приютил бы, и успокоил, и научил, что делать в этой ситуации.
Надо сказать, что с мужчинами ей везло. Из разряда возлюбленных они без ссор и лишних выяснений отношений переходили в разряд верных друзей. Было что-то такое легкое и светлое в характере Ольги: она и влюблять в себя мужчин умела (и именно тех, кого хотела), и расставаться умела достойно. Не была стервой, обладала широкой душой и неизменной порядочностью…
Вот и Бертран Лонган не переставал удивляться. Зная наперед, что он никогда не разведется с женой, которая после автомобильной аварии уже несколько лет была прикована к постели, бывшие подружки постоянно трепали ему нервы, то требуя развода, то претендуя на его деньги или, на худой конец, на все свободное время. С Ольгой же не происходило ничего подобного. Она была приятным компаньоном и хорошей любовницей. При этом не хотела ограничивать свою свободу, но и его не держала на коротком поводке. Она принимала с достоинством то, что давала ей судьба, и сама умела быть благодарной.
Но что сделано, то сделано. Она не поехала в Страсбург к Жан-Марку. В магазине возле спортивного бутика она купила парик и в образе стриженой брюнетки почувствовала себя еще увереннее. Она решила вернуться к парку Монсо и забрать брошенную там машину, чтобы перегнать ее в большой подземный паркинг на Шатле. Проделав все это и оставив в машине сумку с вещами, Ольга решила просто, ни о чем не думая, бродить по Парижу. Это решение ее успокоило. Да и что было еще делать? Ни на Бертрана, ни на своих немногочисленных французских друзей (а друзей из бывших соотечественников она не заводила) «сгружать» проблему, которая может показаться им более чем странной, Ольга не хотела.
Периодически накрапывал легкий осенний дождь, удивительный парижский дождь, который не оставляет пятен на брюках и светлых плащах. По Риволи, мимо Лувра, под аркадой «Галери Лафайетт» она шла в сторону Больших Бульваров. Слева мерцали золотистые кроны деревьев в саду Тюильри. Сюда в первые годы своей жизни в Париже Ольга часто приходила специально, чтобы покормить обитающих в пруду огромных зеркальных карпов. Совсем ручные, точно голуби, они высовывали из воды открытые рты и клянчили еду.
По рю Ришелье Ольга повернула к Пале-Рояль и вскоре оказалась на пятачке между улицами Маленьких Полей и Святого Августина. Здесь находился один из ее любимых парижских пассажей – пассаж «Шуазёль». Она частенько заглядывала сюда в пасмурные осенние и зимние дни. Век назад, в непогоду, весь центр города можно было пересечь, кочуя из пассажа в пассаж. Высокие стеклянные крыши пропускали дневной свет, а внутри было тепло и уютно. Здесь, в «Шуазёле», было чем занять себя. К твоим услугам и самые разнообразные бутики, и салон красоты, и ресторанчики, и книжные развалы. Неторопливо пройдя вдоль витрин, перелистав несколько книг и альбомов по искусству, заглянув в ювелирную лавочку, перекинувшись парой слов с торговцем антиквариатом, Ольга вышла из пассажа, как выходят на свет из кинотеатра – с немножко измененным чувством реальности.
Дойдя до Оперы, она спустилась в метро и с одной пересадкой доехала до площади Клиши. Здесь, у подножия Холма, начинался один из ее самых любимых уголков Парижа: многолюдный, богемный, уютный, всегда новый, никогда не приедающийся Монмартр.
По улице Лепик Ольга пошла наверх. Двери многочисленных магазинчиков и недорогих бутиков были открыты. От фруктовых и рыбных лавочек невозможно было отвести глаз. Ольга почувствовала, что безумно проголодалась, и завернула в «Две мельницы», подумав с улыбкой, что не грех ей, привыкшей к дорогим ресторанам и изысканной кухне, «спуститься на землю». Приближалось время обеда, святое для французов время, и все ресторанчики и кафе уже были полны неспешно, с чувством и толком жующей публикой. С удовольствием поедая какое-то дежурное блюдо, Ольга решила, что ни одна холера, в том числе и из прошлой жизни, не возьмет ее, пока она даже в состоянии стресса может есть с таким аппетитом.
Спустившись в метро, она от Аббатис доехала до Сен-Жермен-де-Пре. В «Одеоне» не просмотрела, а, скорее, продремала какую-то картину и вышла на улицу уже совершенно разбитая и обессиленная.
Петляя по улочкам Латинского квартала, она свернула к набережной Вольтера, спустилась по каменной лестнице к Сене и зашла в плавучее кафе. Уже темнело. Грея руки о чашку с кофе, она смотрела на отражающиеся в реке огни Лувра, на проплывающие мимо экскурсионные речные трамвайчики «Бато-Муш», и чувствовала, что цепенеет от безысходности. Будь что будет, решила она и на первом попавшемся такси поехала домой.
* * *
На площади Трех вокзалов царила обычная суматоха раннего утра. Приходящие поезда дальнего следования, в основном в это время из Петербурга, и местные электрички выбрасывали из себя сотни и сотни приезжих, которые вливались в обычную московскую суматоху, привнося в нее свои маленькие и большие, важные и не очень дела. Этих людей разного рода занятий, профессий, званий и титулов Москва, как всякий мегаполис, притягивала к себе магнитом со всех концов огромной страны. Кто-то еще только надеялся найти свой шанс в столице, кто-то торопился на уже назначенные деловые и личные встречи, переговоры и консультации. Кто-то садился в черные министерские машины, кто-то в поджидавшие их навороченные иномарки, другие шли на остановку такси или сворачивали налево, в метро «Комсомольская».
На площади пахло дешевой восточной едой, прогорклым кофе. Но те, кто имел хорошее чутье, сразу чувствовали запах денег, больших денег, которые без устали и все с большей скоростью крутились в этом городе.
Раскаты забубенной музыки и запахи из шалманов, толкучка у входа в метро, суета привокзальной площади – все это обрушилось на заспанных и мрачных пассажиров фирменного поезда «Красная Стрела», который только что прибыл из Питера.
Шагая по замусоренному асфальту, Игорь Проханов раздраженно думал, что все-таки в Питере потише и поприличнее. Нет этой безудержной разлюли-малины. За годы, прожитые в «северной столице», он успел слегка отвыкнуть от московской суматохи и шума.
Взяв частника у Ярославского вокзала, он, хорошо зная город и его законы, назвал маршрут, цену и откинулся на сиденье. Багаж в виде спортивной сумки и портфеля-дипломата не занял много места. Машина двинулась по Садовому кольцу к центру. Было серенько, дождливо, даром что только конец лета.
Игорь подумал, что неплохо бы принять душ и позавтракать, но нет, в забронированный номер в «Балчуге» он поедет потом. Сначала дело, которое не терпит отлагательств. На Смоленской площади он вышел из машины и направился к правительственной высотке. Там, в Министерстве внешней торговли, один из кабинетов занимал Андрей Дубцов, его школьный, а потом и университетский товарищ. На его-то помощь и рассчитывал сегодня Игорь. Разговор предстоял серьезный и конфиденциальный.
Игорь был из той категории мужчин, которые выглядят моложаво до глубокой старости. И в пятьдесят он был подтянут, сухопар, седеющие у висков волосы были подстрижены бобриком, а осанка выдавала хорошую спортивную подготовку. Все это должно было работать на его имидж удачливого бизнесмена. Неприятное впечатление оставляли, пожалуй, только тонкие губы да холодный блеск серых, никогда не улыбающихся глаз.
Десятый «Б», в котором учились Игорь и Андрей, был типичным классом советской средней школы. Однако их самих нельзя было назвать строго типичными представителями поколения. Оба они очень рано поняли, чего хотят и как этого следует добиваться.
