Текст книги "Чудовищная сделка (СИ)"
Автор книги: Надежда Олешкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Ши?
Лиана, его голос… Тревога, тепло, желание понять, что со мной произошло. После своего очищения я всецело посвятила себя новой, ранее неведомой и потому немного странной жизни, поэтому отчаянно не пускала в голову негативные мысли. Наверное, оттого сейчас не появилось ненависти. Не возникло привычного желания поставить мужчину на место и как-то напомнить, что для него я Шанри Эливар. Да и вряд ли так сделала бы. После случившегося в лесу отношение к нему разительно изменилось. Я была рада, что цел, жив, здоров. А большего и не надо.
– Простите, – следовало хоть что-то ответить, – мне не позволено разговаривать с прихожанами. Сейчас придет матушка и примет вас.
– Ши, это я, – схватил он меня за руку, и моих губ едва не коснулась улыбка.
– Знаю, – произнесла, с трудом удерживая положенную в храме маску добродушия, и добавила то, о чем должна была упомянуть: – Пожалуйста, отпустите, Ленной Ходжес. Ваше поведение неприемлемо, кем бы вы ни были для меня в прошлом.
«Все, Лен, впредь обо мне беспокоиться не стоит. Я в безопасности. А теперь уходи! Езжай в Шанай, забудь о Шанри Эливар, больше не вспоминай о недавних приключениях и, пожалуйста, позаботься о моем питомце».
– Ши, – произнес вкрадчиво, добиваясь ответа, взгляда, знака…
– Настоятельница скоро примет вас. Простите, мне пора идти.
Миг – и за мной закрылась дверь. Я судорожно выдохнула и заметила пристально наблюдавшую за мной найри. Наверное, не окажись она рядом, не сдержала бы порыв вернуться, еще раз его увидеть, обменяться хотя бы парой слов. Лен!
– Пойду позову матушку, – оповестила ее и поспешила к настоятельнице.
Улыбка так и просилась наружу. Я позабыла о ночных кошмарах, почувствовала себя значительно лучше – даже не подозревала, насколько до этого волновалась за Лена. Теперь все точно наладится.
– Простите, – приоткрыла дверь кабинета и подошла к столу настоятельницы, – к вам пришел мужчина. Я отвела его в келью. Он ждет вас.
– Спасибо, сестра, – кивнула та и, подхватив тяжелый амулет, который надевала при каждой встрече с посетителями, задела лежавшие на краю бумаги.
Я присела, чтобы собрать их. Старые свитки, сшитые папки, смутно знакомые потрепанные листы со стертыми буквами и с…
– Оставь, – перехватила мои руки матушка и потянула вверх. – Ступай, пришел час молитв. Я сама.
Я кивнула и послушно выплыла в слабо освещенный коридор, внутренне сдерживаясь, чтобы не обернуться, не бросить последний взгляд, не спросить… Что все это значит? Откуда у нее магические бумаги? Зачем настоятельнице храма, строго осуждающей Видящих и все, что с ними связано, подобные вещи? Стоит ли волноваться? Имеет ли смысл подозревать ее в двойной игре?
Пришлось усмирить любопытство, ведь всему можно найти объяснение. И здесь, я уверена, оно есть – логичное и правильное.
Я напомнила себе, какой сделала выбор, и отправилась в здание храма. От толстых стен тянуло холодом. Каждый шаг эхом разносился по пустынным залам. Я разрывалась между желанием узнать, о чем будет разговаривать матушка с Леном и зачем ей магические бумаги.
Однако это не должно меня заботить. Я здесь. Я пришла в зал Шепота, чтобы помолиться. Я ступила на указанную богиней тропу и не намерена с нее сворачивать. А прошлая жизнь осталась за стеной. Здесь же, в благословенном месте – едва не последнем если не в мире, то в Опине, следует очиститься душой. Мне предстоит долгий путь. Но я справлюсь. Тело теперь освобождено от скверны. А все остальное…
Об этом обычно были мои молитвы. Найрити научили, подсказали.
Я окинула взглядом приклонивших перед большой иконой Лианы сестер и заняла последний ряд. Встала на колени. Воззвала к Матери. Попросила о прощении, пятьдесят раз повторила заученные слова обращения, постаралась всецело отдаться моменту, но вновь окунулась в прошлое…
«Дитя…» – этот голос тогда заставил напрячься.
Помнится, тело ныло от боли, легкие разрывало, меня безжалостно тянуло вниз, на самое дно, не оставляя ни единого шанса на спасение. А вверху дребезжал свет. Медленно гас, отдаляясь.
«Ты осквернена мраком, дитя мое. В твоих жилах течет магия. На сердце все еще накинуты зловонные цепи подчинения, а душа пропитана ядом...»
Голос резко оборвался. Затих в сгущающемся мраке. Оставил меня один на один с моей болью и усталостью извечной борьбы. Я отчаялась. Позволила щупальцам тьмы окутать тело и забрать в бездонность скверны. Оттуда нет возврата.
– Шанри, – словно легкий ветерок коснулся щеки.
Хотя откуда здесь, под толщей воды, взяться ветру?
Я вдруг поняла, что перестала тонуть. Исчезла боль, тяжесть, тело вообще не ощущалось. Словно осталось одно сознание, которое плыло по неведомым волнам мрака. Непередаваемое состояние. Меня будто уже не было, однако я еще была.
– Мой хрупкий и отважный боец, – нежность сказанных слов окутала, приняла к себе, укрыла плотным одеялом.
– Кто вы?
– Помоги им, – не ответила женщина.
Или мужчина?
Сложно было понять, кто говорил. Далекий, бесцветный голос, но такой мягкий, пропитанный любовью, которая бывает только у матерей к своим детям.
– Лиана? Это вы?..
Молчание в ответ. Темнота. Бесконечная, густая, глубокая…
– Я умерла? Перешла грань, да? А как же Лен? Ему помогут? Пожалуйста, не оставляйте в неведении. Хотя бы перед тем, как окончательно уйду туда…
Я помедлила, попыталась смириться – не вышло. Не хотелось покидать этот мир. Еще столько всего не сделано, не сказано, не решено. Я не хочу. Еще слишком рано! Я не успела!..
– Он выживет? – прозвучало иначе, тише, со сталью в голосе и ощущением, что имею право знать.
Снова тишина. Однако я знала, что меня слышат. Чувствовала. Она – или он? – чего-то ждала, намеренно давала выговориться, прочувствовать в полной мере этот момент, излиться потоком переполняющей меня тревоги.
– А родители? С ними хотя бы все будет в порядке? А Мирабель? И Ши… – тоскливо добавила, желая хотя бы в последний раз увидеть свою птичку.
Как они там? И если родители справятся с напастями, то мой орел будет сильно скучать. Он остался один, без поддержки. Я отчетливо помнила, как мой пернатик ждал Лена, как увядал без него, отказывался есть и пить. Но я смогла. Приложила массу усилий, чтобы снова привить птице желание летать.
Нужно вернуться к ним. Я должна!
– Ты нарушила договор, скрепленный кровью, дитя, – прозвучало неожиданно строго, совсем близко. Как-то иначе. – Если я позволю чистым водам убрать всю магию из тебя, то все вернется…
Остальное пришлось додумать самой. Я встрепенулась, если это вообще возможно. Тут же вспомнила детали, ради чего соглашалась на постыдную и унизительную сделку. Почувствовала нахлынувшую боль, отчаянно начала бороться с ней и… грести?
– Постой, Шанри, – опять нежно и бережно. Тихо. – Послушай.
– Зачем? – получилось жестко, немного с надрывом. – Очистите меня, и тот, кто владеет договором, испортит жизнь моих родных, ведь тогда кровь смоется, появятся строки и подписанное соглашение вновь вступит в силу. А если нет… я привыкла, я справлюсь. Пусть в какой-то момент мне все показалось несправедливым, однако я не могу подвергнуть их тяжбам нищеты и унижению. Я… слишком люблю их. Маму, папу, Мирабель. Они моя кровь. Единственные близкие.
Чувства обострились. Я словно опять тонула, но уже в них. Захлебывалась, глотала, не могла добраться до спасительного воздуха… Как вдруг все исчезло.
Свет появился так внезапно, что я растерялась. Застыла в неверии, начала оглядываться, искать тьму, словно спасительное убежище от чего-то столь великолепного и чистого, чего я точно не заслужила. Стало легче. Намного! Исчезли страхи, пропало желание бороться и вырываться. Я вновь утратила связь со своим телом и поплыла, но уже вперед, к неясному силуэту, который невозможно рассмотреть.
– Прими новую жизнь, мой славный боец, и я уберегу их.
– Родителей? Сестру?
– Да, – нежно, легко, тонко…
– И… Лена? – добавила осторожно, опасаясь, что это уже будет наглостью.
Тишина. Томительные мгновения на раздумья. Мысль, что нужно выбрать одну сторону и не метаться между ними. Здесь будет главным «или». Или семья. Или Лен. Другого не дано, ведь мне и так предлагали много. Защиту, покровительство, присмотр. Я не могла просить о каждом. Я должна определиться, кто для меня важнее и имеет большую ценность, ведь…
– Новая жизнь – это что? – решила себе дать время на раздумья.
Хотя и так все ясно. Зачем мне оно? Лен – он… чужой, другой, давно не мой. Не стоит о нем волноваться. Ему обязательно помогут, вылечат, отпустят, а там мужчина сможет вернуть свою прежнюю жизнь, позабыв обо мне. Родители же и сестра не справятся. Нет, отец в состоянии отстоять свои права, однако против магического договора, о котором мне так услужливо напомнили, он не в силах ничего сделать. Разве могу обречь их на бедность? Прощу себя, если выберу любовь, хоть и призрачную, в обмен на благосостояние семьи?
Ответ очевиден, к чему сомнения? Я уже давно махнула на себя рукой. Приняла мысль о собственном одиночестве – без мужа и детей. Смирилась с уготованной судьбой и не собиралась даже надеяться или бороться.
– Помоги им, боец, – снова теми же словами ответил голос. – А я уберегу их.
Кому это, им? И кого это, их?
– Можно точнее?
– Если согласна, то ступай.
– Вы убережете родителей, я правильно поняла?
– Да.
– А помочь я должна… кому?
– Ступай. Пора!
И я тогда открыла глаза, увидела над собой настоятельницу, до конца не веря…
– Ох, опять пришел, – вырвал меня из воспоминаний встревоженный голос найрити.
– Кто? – подскочила я на ноги и подбежала к окну.
Незнакомец в плаще скользнул тенью в подворотню. Я обернулась на дверь, затем вновь всмотрелась вдаль, на безлюдную улицу, где совсем недавно кто-то стоял и так напугал одну из служительниц Лианы.
– Ты давно его видела?
– Да уж третий вечер… Он наблюдает!
– Может, это тот мужчина, который пришел сегодня к матушке? – спросила подоспевшая к нам еще одна сестра.
– Нет, – шепотом, – другой! А этот еще не покинул стены храма. Интересно, о чем так долго беседуют?
– Поговаривают, этот мужчина не первый раз здесь. Уже очищался от скверны магии, едва не умирал, был сильно поражен, и Лиана благословила его. А такое случается редко. Тут, сами видите, второй раз. И снова успешно.
– Девушки! – оклик найри, и мы отпрянули от окна.
Поспешили вернуться к молитвам. Встали на колени, молчаливо обратились к богине, взывая к ней, брагодаря за покровительство. Мысленно раздумывая над загадочным силуэтом…
– Я вот не пойму, – вечером, когда мы укладывались спать, заговорила одна из моих соседок по комнате – самая молоденькая из нас, – почему одних уже несколько раз возвращают к жизни, а другим отказывают? Ходят слухи, что…
– Не задумывайся над этим, – посоветовала вторая.
– Но как? Почтенная Элеонора ранним утром повела постороннего в грот, – я видела! – а потом упорно отнекивалась…
– Найрити, – поправила ее наша соседка. – У нас больше нет имен, забыла? И если тебя что-то беспокоит, то сходи к матушке. Старшая сестра развеет все твои страхи и опасения, а также примет меры, если кто-то нарушает правила.
С невысказанным недовольством покосившись в мою сторону, она легла в кровать и отвернулась к стене. Первая же не стала развивать затронутую тему. Заплела косу, задула свечу и тоже отправилась спать.
Было заметно, что меня они остерегались и даже опасались. Если не завидовали! Одни добивались знака благословения долгими молитвами, тратя больше года в храме, а я его получила сразу. Нет, в лицо никто ничего не высказывал, однако я чувствовала особое отношение. Найри ко мне были строже. Найрити не заводили со мной диалог.
Однако я не обращала на это внимания и просто следовала указаниям, привыкала, жила…
– Снова он, – волнение следующим вечером, от той же девушки. – Смотрит!
Я повернулась к окну, но никого не заметила. Оставшуюся часть молитвы потратила на то, чтобы угомонить взбудораженное сознание, успокоиться, отдаться процессу. Не получалось. Наверное, поэтому потом долго не могла уснуть, прикасалась к скромному украшению на толстой нити, подаренному настоятельницей накануне. Когда стало невмоготу, споро надела платье и вышла на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.
Не появилось страха. Меня не волновал тот наблюдатель. Однако ощущалась настороженность, непонимание, любопытство… Даже если это Вольтер, он не в состоянии ничего мне сделать. Я свободна. От его, от метки, от сделки.
За моей спиной тихо скрипнула дверь, закрываясь. Я запрокинула голову, втянула побольше воздуха и вдруг различила приглушенные голоса. Двинулась вдоль стены. Добралась до угла здания и побежала к храму.
– Гриан, не сегодня, – настойчивый шепот.
– Почему?
– Ты ведь просил, чтобы нейтрализовали его…
Разговор стал значительно тише. Я прислушалась, стараясь не дышать. Воровато оглядевшись, прижалась к каменной кладке и двинулась вперед, как вдруг почувствовала движение воздуха и широкую ладонь, зажавшую мне рот.
Ночной незнакомец дернул меня назад. Сковал кольцом рук и вдруг прижал к неровной стене. Но едва я собралась укусить и вырваться на свободу, как уловила знакомый запах и услышала:
– Это я, Ши, не кричи.
Глава 20
Где найти силы для сопротивления? Я зачарованно смотрела на мужчину, который без предварительных объяснений, отчасти нагло и безрассудно, вел меня мудреными путями. Что оставалось, как просто следовать за ним? Через скрытую за высоким кустарником калитку. По узкой лесной тропе. Сквозь заросли колючих роз и затем по улицам города.
Лен крепко держал меня за руку, словно боялся потерять. Первое время оглядывался. Пригибался, заставляя следовать его примеру. А едва мы выбрались на широкую мостовую, выпрямился и пошел быстрее.
– Ши, – прошептал он мне в губы, когда позади остались скрипучие ступени таверны, а моя спина оказалась прижата к двери. – Что с тобой сделали? Тебя опоили, чем-то пригрозили, выменяли служение Лиане на мое восстановление? Заставили?
Короткий поцелуй. Миг молчания. Удушливая и несвоевременная волна острого желания, накрывшая меня безжалостной лавиной.
Я подалась к мужчине. Поддавшись порыву, скользнула ладонями по плечам, обвила шею, прильнула к груди. Глаза в глаза. Тяжелое дыхание. Бешеный стук сердца, не мой – его.
Стоит ли задумываться над поступками? Надо ли сейчас останавливать себя, следует ли напоминать нам обоим о невозможности этой ночи, не лучше ли сразу открыть все карты и рассказать правду? Я улыбнулась. Поддалась минутной слабости и решила хотя бы в последний раз позволить себе безумство перед тем, как окончательно окунусь в жизнь, посвященную Лиане. Думаю, Матерь простит. Я встану на колени и день за днем буду просить прощения за свой проступок. Но не сейчас – потом. Позже, когда вернусь. Завтра!
– Лен, – шепот, со свистом сорвавшийся с губ.
Его пальцы, поправившие вылезшие из косы пряди волос. Блуждающий по моему лицу изучающий взгляд. Напряжение в мышцах, будто Ходжес еще ждал подвоха, а потому не терял бдительности и держался чуть отстраненно, с толикой подозрения и крупицей неверия.
– Ши, поговорим?
Я отрицательно покачала головой и встала на носочки, хотя была с ним почти одного роста. Остановилась у поджатых губ. Осторожно коснулась его кончика носа.
Не знаю, что мною двигало. Обычное желание близости? Переживание за его жизнь? Изматывающее волнение нескольких дней, когда я оставалась в неведении и убеждала себя, что с Леном все в порядке? Или пережитые неприятности в лесу, до конца не разрушившие между нами стену, но сотворившие в ней широкий проход?
Его признание. Заверение, что не знал. Скользнувшее в несвоевременном разговоре обвинение моего отца. Предшествующее всему этому раздражение и упрек в мою сторону, еще там, возле костра...
Я ведь в последние дни много размышляла. Когда молилась, занималась уборкой вместе с остальными найрити или выслушивала нотации старшей сестры. Предавалась воспоминаниям. Жила по ночам в своих кошмарах, а утром снова и снова думала о Лене.
Не знаю, до каких издевательств опустился бы Вольтер, не появись вовремя мой бывший жених. Возможно, сейчас я была бы сломлена и валялась в каком-нибудь загоне для животных. Снова и снова проживала бы очередные унижения. Ощущала бы себя грязной. Да, держалась бы из упрямства, язвила, старалась бы унизить Солби и уколоть, но не была бы свободной. Не вдыхала бы воздух полной грудью. Не имела бы возможности выбирать. Не почувствовала бы вкус другой жизни и ни за что не выбрала бы себе участь служительницы давно забытой всеми богини.
И стоит за это поблагодарить Лена. Сколько ни злись, ни таи в себе обиду, ни считай его причиной поломанной жизни, но придется признать очевидное. Он спас. Протянул руку, вытащил из болота, избавил от клейма раба.
Но к чему сейчас слова? Я прижалась к губам мужчины. Почувствовала внутренний трепет, а затем на короткое, будто вспышка молнии, мгновение вспомнила о командире из лагеря и его посягательствах на мое тело. Однако сразу же забыла об этом. Мысли просто оборвались и потухли в темноте сознания, потому что в памяти жили и другие моменты.
Мой первый раз.
Та лунная ночь. Тишина чужой комнаты. Мягкость перины и мое безумное увлечение им – еще совсем молодым мужчиной, который покорил за считанные минуты своей наглостью, а за следующие встречи лишь усилил впечатление.
Беспокойство по поводу нашей спешки. Заверения, что он будет ласков. Медленно скользящие по моим рукам ладони. Страх. Стойкое решение довести все до конца и попробовать запретный плод. Сделать что-то грязное, непристойное, осудительное – пойти против заложенных в голову устоев и хотя бы так проявить свой бунтарский дух. Его поцелуи. Трепетные, мягкие. Сухость во рту, едва платье скользнуло вниз. Вспыхнувшие жаром щеки, намерение немедленно все прекратить, желание прикрыться и… уже ворчливое любопытство. Что дальше? Как это происходит? Что нужно делать?
Помнится, я остановила Лена. Подняла глаза к потолку, с трудом справилась с волнением и положила подрагивающие пальцы на его грудь. Попросила не спешить. Зачерпнула горсть смелости, сама потянулась к завязкам на его рубашке и, постепенно усмиряя сбившееся дыхание, начала медленно раздевать его.
Была стыдливость. Краска, уверена, заливала меня с головы до пят. Но я ведь решила, уже сделала шаг и отступать не имела права. А потому собиралась в полной мере пропитаться моментом… Необычным, волнительным, интересным.
Это оказался восхитительный опыт. И я ни разу не пожалела о нем, даже когда Лен бросил меня у алтаря, передав записку, а потом проигнорировал в военном лагере. Да, я старалась не вспоминать. Но если погружалась мыслями в этот волшебный момент, всегда делала это с томной улыбкой, не позволив себе забыть ни малейшей детали.
– Ши, – отстранился Лен, развеяв яркие образы прошлого. – Не считаю, что это сейчас уместно.
– Почему?
– Потому что есть более важные дела, которые не терпят отлагательств, – отступил мужчина и даже успел развернуться, но я обняла Ходжеса со спины, сцепила руки в замок, отчаянно прижалась к нему.
Я знала, что уйду. Стоит ему отдалиться, лишить своего тепла и запаха, как рвану назад и уже известным путем вернусь в храм. Не посмею нарушить обещания. Во второй раз не позволю себя украсть из обители Лианы. А там упаду на колени и раз за разом начну повторять молитвы. Чтобы вытеснить неуместные мысли, убедить себя в правильности сделанного выбора, смириться с расставанием и нащупать необходимый стержень, который куда-то запропастился. Я ведь упертая. В состоянии противостоять внезапным порывам. Вот только сейчас почему-то прижималась к Лену, которого до недавних пор ненавидела, и отчаянно желала провести в таком положении еще хоть минутку. Две. Три!
– Ши, – обернулся Ходжес и поцеловал меня в пульсирующую жилку на запястье.
Так нежно и в то же время откровенно. Соблазнительно.
– Поговори со мной. Я волновался.
– Впредь не стоит. Все в порядке.
– Ши, – его брови сошлись на переносице. – Кого ты хочешь обмануть. Себя или меня?
– Просто… – шагнула я навстречу и положила ладони на его лицо.
Попыталась запомнить каждую черточку, свои ощущения, вновь зародившийся трепет, который появляется у юных девушек перед статными мужчинами. Подалась вперед. Еле ощутимо поцеловала.
– Так надо, – пояснила по мере возможности. – Я хочу, понимаешь? Сейчас.
– Лучше не стоит, – сгреб он мою ладонь и встревоженно заглянул в глаза. – Что с тобой сделали? Ши, у нас очередные проблемы, я прав?
Короткое движение головой. Далекая неуловимая мысль. Стойкое намерение довести все до конца, дожать, предложить, покорить.
Он хочет – я знаю. Не может быть иначе. В противном случае не стал бы прилагать столько усилий лишь по старой памяти, на которую пару раз ссылался. И не целовал бы. Не оправдывался бы и не объяснял бы свои поступки. Не стал бы возвращаться в храм. Не смотрел бы сейчас с подавленным желанием и превосходящей его опаской.
– Ши, – более настойчиво, громче, почти в приказном тоне.
– Лен, – выгнула я бровь и запустила пальцы в завязки тяжелого плаща.
Тот упал к ногам. Туда же полетел камзол. Мне удалось вытянуть рубашку из брюк и прижать ладони к плоскому животу. Вверх. К груди, плечам, шее.
– Это подозрительно, – перехватил он мою руку, стоило снять с него рубашку.
Поцеловал костяшки пальцев, заглянул в глаза. Позволил вновь прикоснуться к его груди и вдоволь насладиться моментом. Стуком чужого сердца под кожей. Черными завитками волос. Остающимися после моих ногтей красными полосами и пьянящим чувством, что все правильно.
Я должна. Мне надо. Иначе задохнусь, потеряюсь и потеряю. Буду помнить издевательства, насилие, грязные поцелуи и омерзительные слова. Звериную жажду в глазах чужака. И свою беспомощность.
А здесь…
Я словно была главной. Лен позволял мне. Заметно сдерживался, не напирал, молчаливо ждал. Не прикасался, хотя было заметно, как изредка подрагивали руки, тянулись ко мне, едва ощутимо задевали ткань наброшенного наспех платья и сразу падали вниз.
– И неправильно, – добавил Ходжес, стоило мне с улыбкой потянуть за завязку его брюк. – Ши, остановись, пока не поздно. Или поясни.
Длинные пальцы обвили мое запястье. Я подняла глаза. Снова проглотила правду о себе.
– Вольтер. Есть подозрение, что он здесь.
– Молчи, – замотала я головой и накрыла его губы своими. – Не надо. Просто молчи. Забудь о нем. Забудь обо всем. Так надо. Я так хочу. Сейчас!
И Лен не стал перечить. Одним резким движением прижал к себе, отнес с кровати, бросил на нее, заставив охнуть.
Медленное скольжение пальцев по лодыжке. Выше. К коленке, намеренная остановка, чтобы коснуться того же сводящим с ума поцелуем. Дальнейший путь к бедру, выбивающий воздух из легких, заставляющий смотреть на мужчину во все глаза и с замиранием ждать. Ощущать. Таять. До боли прикусывать губу. Хотеть, но сдерживаться, ведь вся пикантность именно в этой медлительности.
Как мне этого не хватало! Его, если быть точной. Нашего взаимопонимания. Податливости. Желания угодить. Он – мне, я – ему.
Искры из глаз, горячие поцелуи. Я сверху или снизу. Оголенные тела. Бисеринки пота. Переплетенное дыхании. Стон. Его или мой?
И последующая блаженная слабость…
Я ушла. Ушла, пока он спал. Оставила скромный подарок на шее и короткую записку, натянула платье, сжала ручку двери и долго не решалась повернуть ее.
Меня тянуло обратно. Под бок Лена. Уткнуться в разгоряченное тело носом, насладиться размеренным дыханием, впитать терпкий запах. Просто побыть рядом. Уснуть по размеренный стук сердца и проснуться под град легких поцелуев. Хотя бы раз. Может, даже сегодня.
Но!.. нельзя.
Я ушла. Не запомнила, как оказалась в храме. Ноги несли меня вперед, голову заполнили противоречивые мысли, а грудь – сильнейшая тоска. В какой-то момент я подумала, что совершила ошибку. Даже остановилась, обернулась. Всмотрелась в темноту, различила очертания деревьев, дернулась назад, но, сделав лишь шаг, все же пошла уже выбранной дорогой. Потом добралась до постели. Упала на холодную подушку и не заметила, как уснула.
– Найрити, – ворвался в сладкий сон противный голос. – Найрити, уже колокола отзвонили. Вставай!
Я с трудом разлепила веки. Не смогла сдержать улыбку.
– Ты куда-то отлучалась ночью?
– Нет, с чего ты вдруг взяла? – искренне поразилась я, откинув край одеяла.
– Видимо, показалось.
– Показалось, – кивнула я, ведь точно знала, что не могла никуда уходить. Зато видела во сне…
Ах, Лен. Почему эта дивная ночь – всего лишь сон? Такой сладкий, восхитительный, сводящий с ума, но все же сон…
Глава 21
– Твои кошмары, – напомнила настоятельница, вызвав меня ближе к обеду, – о чем они?
Я передернула плечами. Вспомнила сегодняшний сон с Леном, а потом обратилась к более неприятным видениям. Вольтер, окутывающий нас мрак, издевательства. Каждый раз что-то новое и одновременно похожее. Оно пугало. Не давало покоя, словно происходило наяву. Так красочно и реалистично. Живо. Неприятно. Больно…
Единственное, что успокаивало, – все это точно было сном. Простое остаточное явление. Страх пережитого и навеянные моим воспаленным сознанием опасения, воплотившиеся в подобную форму.
– Они… – взгляд устремился к сегодня ровным стопкам бумаг на столе. В голове промелькнула важная мысль, но быстро затерялась на задворках сознания. – Не представляю, с чего начать. Как вы знаете, я была рабыней, и на моей руке, вот здесь, где сейчас знак благословения Лианы, стояло клеймо. А мужчина, который раньше считался моим хозяином, теперь преследует меня во снах.
– Каждую ночь?
– А? – захлопала я глазами.
– Каждую ночь преследует? – повторила настоятельница.
– Почти, – уклончиво ответила, не собираясь рассказывать о сегодняшнем видении с Леном в главной роли. – Однако эти кошмары тревожат. И пугают. Понимаю, вы не в силах их изменить, и я бы не обращалась к вам с данным вопросом, если бы… Просто раньше сны не были столь… как бы это сказать поточнее? Они не вызывали ощущения, что случились на самом деле. Я будто не спала и спала одновременно. Помню детали, свои переживания. Помню страх.
– Спокойно, сестра, – поспешила ко мне матушка и положила ладони на плечи. Сжала, тепло улыбнулась. – Если тебя волнуют скверные видения, значит, следует усерднее молиться. Очищение не происходит по щелчку пальцев. Тело освободилось, однако разум твой не забыл. Нужно отпустить, выветрить скверну светлыми мыслями о Матери и… простить.
– Отпустить, – эхом повторила я.
– Верно, – кивнула настоятельница. – Магия нанесла раны. Они не зажили. Дай времени сделать свое дело и старайся усерднее, сестра. Покайся. Расскажи Лиане о всех своих грехах – вслух. Пусть слова прозвучат, улетят и помогут тебе освободиться.
Я закивала, собираясь последовать ее совету.
– Не скупись на излияния. Любая мелочь может быть важна. Прошлое, тайные прегрешения, даже кажущиеся глупыми мысли. Поведай богине о своей семье, о врагах и друзьях, о женихе. Кто он, какие у него слабости и достоинства? Матерь должна услышать. Она поможет.
– Я поняла.
– Тогда ступай. И пусть Лиана будет милостива к тебе, сестра.
И вновь ощущение, что я пропустила важную деталь. Стойкое, неугомонное. Неуловимое.
Покинув настоятельницу, я некоторое время постояла возле двери и отправилась в зал Шепота. Встала на колени. Устремила взор на икону Матери, в воображении добавила красок образу молодой, склонившей голову перед этим миром женщины в зеленом разлетающемся платье, представила, какой она была бы, снизойди до беседы с обычной смертной.
Молитва, покаяние от чистого сердца, желание окончательно избавиться от Вольтера. Я говорила и умолкала. Оборачивалась. Чувствовала себя неуютно.
Помещение было пустым.
Где-то за его стенами возились сестры. Для каждой находилась работа. Убрать на заднем дворе, приготовить еду на большое количество женщин, принести воды, помыть окна, почистить отхожее место, постирать вещи. Или встретить редких прихожан, провести их к главному залу или залу Подношений, проконтролировать и по возможности помочь в важном вопросе.
Я опустила руки, вновь всмотрелась в икону – единственную, которая хоть как-то украшала голую стену. Почему-то слова не находились. Ведь так много всего. Я не знала, чем поделиться. Что важно? Вдруг моя болтовня лишь помешает и сделает хуже?
– Сестра? – позвала остановившаяся на пороге найрити, которая жила со мной в одной комнате. – Ты занята?
– Да. Мне нужно… рассказать.
– Я слышала, тебя мучают кошмары, – обернувшись на что-то, поспешила та ко мне.
– Да, откуда знаешь?
Девушка пересекла пустое помещение. Приподняв подол платья, опустилась рядом со мной и посмотрела на икону.
– Меня тоже когда-то мучили. Жуткие видения приходили каждую ночь, а потом я послушала наставления матушки и начала приходить сюда и выговариваться. Делилась всем. Когда о себе было нечего сказать, начала рассказывать истории о своей семье. О причудах папеньки. О братьях, которых по моей вине больше нет в живых. Даже о дядюшке Нормансе.
Вздох. Мелькнувшая мечтательная улыбка.
– Мне помогло, – закивала найрити. – Сперва я думала, что все зря и не подействует. Не верила. Но Лиана слышит нас. Она благосклонна к своим дочерям и не оставит в беде. Нужно лишь всецело отдаться в ее руки и идти по пути, который указывает нам старшая сестра.
– Спасибо, – поджала я губы.
– Ладно, не буду мешать, – поднялась девушка и уже собралась уйти.
– А какие они?
– Кто?
– Твои кошмары.
– О-о-о!
Сестра повела плечом, нахмурилась. Было видно, что сны не из приятных, однако мне хотелось узнать. Для того, чтобы успокоить душу и не придавать своим видениям особого значения.
– О нем, – найрити понизила голос до еле различимого шепота. – О любимом, который уничтожил мою семью. О Хами…
И такая боль промелькнула в карих глазах, что мне стало не по себе.
– Прости, что заставила вспомнить.
– Ничего. Это уже в прошлом, – закивала она и сжала мою руку. – Лиана помогла, очистила от ядовитой зависимости, показала верный путь и подарила спокойствие. С тех пор я больше не вижу снов.
– Никаких?
– Да, – кивнула она и все же удалилась.
Хами… Знакомое имя. Редкое. И история весьма… знакомая.
Я посмотрела на закрывшуюся за девушкой дверь и внезапно представила на ее месте Мирабель. Что произошло бы, не предложи я себя взамен на все выставленные Вольтером условия? Как сложилась бы судьба сестры? Что ей пришлось бы пережить, стань она супругой Солби?
Кто он, этот Хави, погубивший жизнь молодой девушки? Найрити ведь младше меня чуть ли не на восемь лет. У нее все было бы впереди, не появись этот мерзавец, и не испорти ей будущее. Что он сотворил? Какие обстоятельства вынудили ее стать служительницей храма Лианы и отказаться от имени, положения в обществе, прошлого и своей семьи? Неужели в этом мире есть еще один гад, разрушающий…
