Текст книги "Чудовищная сделка (СИ)"

Автор книги: Надежда Олешкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Хами, – произнесла я вслух, покатала это имя на языке. – Ха-ави-и.

Воздух покинул легкие. Я прижала руку к горлу, почувствовав удушающую волну ужаса.

Не может быть!

Гриан… Хави… Вольтер!

Это все имена одного человека. Лен рассказывал. Он упоминал их. А еще про три поместья, пять жен и две рабыни. И вчера во сне я точно слышала обращение к нему. Словно...

– Нет, – замотала я головой и вцепилась в юбку платья.

Сны – они настоящие? То есть, они ведь сны? Или нет?

Мысли заметались лихорадочной неразберихой. Воспоминания вспыхивали и угасали, повинуясь попыткам соединить все воедино.

Каждую ночь ко мне приходил Вольтер, вставал над кроватью темным силуэтом и уводил из комнаты в кромешной тьме: то на задний двор, то в грот, где я очистилась от его сыворотки, то в сам храм. Мужчина шел впереди, я за ним. Не сопротивлялась. Не говорила ни слова. Просто подчинялась невысказанной воле бывшего хозяина и действовала так, как тот хотел. А потом он опускал ладонь мне на плечо, подталкивая встать на колени, и заставлял держать в руке треклятый шарик. Через нестерпимый жар, стиснув зубы, не издавая ни звука.

И не было видно его лица. То тень, то капюшон, то еще что-то скрывали его от меня. Хотя я и не пыталась вглядываться. Просто повиновалась, будто не в состоянии противостоять даже не озвученным мыслям. Действовала необдуманно, самоотверженно, готовая… на все?

А потом еще одна ночь. Звучание другого имени этого же человека. Появление Лена. Наш побег, мое необъяснимое стремление уложить Ходжеса в постель, чтобы потом навсегда его покинуть, оставив на прощание скромный подарок и записку.

Сны? Такое разве бывает?

Наверное, не появись Лен, я до последнего верила бы в свои кошмары. Страх дурманит разум. Он сковывает, подчиняет, не дает мыслить здраво. А вчера…

Там была жажда, влечение, страсть. Я чувствовала, как за спиной вырастают крылья, как хочется поддаться воле бывшего жениха, убежать с ним на край света и… навечно остаться рядом. Словно он в состоянии меня уберечь от всех кошмаров. Сможет прервать эту цепочку одинаковых событий. В силах одним своим присутствием подарить мне свободу и возможность снова дышать.

И наша ночь любви. Переплетенные ноги, прикосновения, короткие слова в порыве страсти. Бесконечная лавина поцелуев и сожаление, что со всем этим нужно расстаться.

Сон? Или явь?

Но я ведь проснулась утром и тоже подумала, что ничего этого не произошло. Значит, Лен и Вольтер – плод моего воображения, или здесь творится что-то неладное. Чему верить? Кому!

Проще списать все на кошмары. Тогда не появится дополнительных вопросов, а момент, когда богиня пришла ко мне во время очищения, не станет еще одним поводом для сомнений. Была ли это она? Или мне просто привиделось? Что если тот голос – это снова настоятельница, которая…

– Нет, – замотала я головой и начала подниматься. – Нет... – попятилась к выходу из зала Шепота, впившись взглядом на икону на стене.

А тот лист с магическим договором. Я, безусловно, могла ошибаться. Возможно, просто похожий почерк, знакомый состав бумаги. Здесь нет связи!

К тому же, если Вольтер вправду приходил ко мне по ночам, то это не значит, что его сюда пускали. Вероятно, он пробирался тайком. Уводил и приводил, не оставляя следов. И никто об этом не догадывался.

Но при чем здесь найрити, которая спала со мной в одной комнате? У нее похожая история. Она тоже видела кошмары и в свое время приходила сюда, чтобы выговориться вслух, – как я!

– Нет, – развернулась и бросилась к дверям, где столкнулась с настоятельницей.

– Куда-то спешишь, дитя?

Сердце ухнуло к ногам. Я отшатнулась. Попятилась. Сморгнула, пытаясь убрать наваждение – голос и интонация такие же, как во время очищения в гроте.

– Тебя что-то тревожит, сестра?

Лицо… почему на нем нет заинтересованности или участия, которые присутствовали ранее? Лишь непоколебимая уверенность. Не может ведь матушка быть заодно с Вольтером. Зачем? Она ярая противница магии и всего, что с ней связано.

– Возвращайся к молитве, – приказала настоятельница, не дождавшись моего ответа.

– А что если я захочу уйти?

– Тебя никто не станет держать, – отступила она с прохода, да только я не смогла сделать и шага в пустой коридор. Словно приросла к полу.

– Матушка?

– Раз передумала уходить, то возвращайся к молитве, дитя, – настойчиво, строго, с примесью раздражения. – В голос!

Глава 22

Горло саднило. Казалось бы, уже наступило утро, и оно должно было перестать болеть, однако я лежала в кровати и морщилась при каждом проглатывании слюны. Эти три дня выдались сложными. Раз за разом я приходила в зал Шепота и молилась вслух. Говорила, говорила, говорила. Не пила, не ела. Самоотверженно выполняла поручение матушки, отвлекаясь лишь в моменты, когда там же появлялись другие найрити.

– Как думаешь, сегодня придет? – поинтересовалась самая молодая из нас, живущих в третьей справа комнате по коридору. – Тот мужчина столько околачивает двери храма, что мне его жалко. А когда матушка удостаивает его внимания, то сразу уходит мрачный.

– Видимо, ему кто-то из сестер приглянулся, – подметила та, чья кровать стояла ближе всего к окну – я до сих пор не знала их имен, иногда путала друг с другом, особенно когда они надевали чепцы, и почему-то не горела желанием с ними сближаться. Милые, да. В чем-то наивные. Отчаянно верящие в Лиану и матушку, озвучивающую ее слова и наставления. Такие чистые, покорные, каждая со своим прошлым…

– Найрити, ты встаешь? – наклонилась ко мне одна из сестер. – Не выспалась, поди?

Я перевела взгляд на девушку.

– Что? Тебя ночью не было в кровати – я видела.

– Как? – охнула вторая.

– Ты-то чего удивляешься? Сама тоже куда-то ушла и хлопнула дверью. Я тогда и проснулась.

– Я никуда не выходила, – заверила та.

– Конечно. И мне все это приснилось, – фыркнула найрити и направилась к выходу. – Поторопитесь, иначе накажут за опоздание. И ночные вылазки не станут вашим оправданием. Я никому не расскажу, но и при следующем нарушении правил молчать не стану – ты сама советовала мне, сестра, делиться с матушкой своими переживаниями.

Хлопок дверью. Я приподнялась на локтях, посмотрела на соседку по комнате, которая находилась в не меньшем недоумении, чем я. Как-то все странно.

– Я спала всю ночь, – произнесла осипшим голосом, точно помня, что не вставала с постели.

– И я!

На задворках сознания яркой вспышкой мелькнула мысль. Далекая, важная. Я попыталась за нее ухватиться, но в тот же миг упустила.

– Нужно молиться, – прошептала я и начала собираться.

– Помилуй Лиана, тебе долго еще? Твои голосовые связки требуют восстановления. Я слышала, что ты пытаешься избавиться от кошмаров, но чтобы так истязать себя…

– Все нормально, – просипела я и поморщилась от боли. – Матушка сказала, что немного осталось. Главное – не пропускать.

Я мотнула головой, отмахнувших от назойливых и одновременно неуловимых мыслей, надела чепец. Мне не давала покоя собственная самоотверженность. Однако также хотелось поскорее избавиться от Вольтера, неустанно посещающего меня каждую ночь. Все более наглого, довольного, все чаще дающего обещания…

Передернув плечами, я вышла на улицу и через пустой двор зашагала к храму. Внезапно услышала знакомый голос, запнулась.

Лен!

Он приходил – я знала.

Каждый день по несколько раз. То топтался у ворот, то решался заглянуть внутрь, то беседовал с матушкой, то расспрашивал других найрити обо мне. И все бы ничего, да только я никогда не показывалась ему на глаза. Тянулась, но не могла сделать последний шаг. Словно что-то мешало. Иногда нас разделяла всего стена, бывало – забор или дверь. И каждый раз появлялось внутреннее препятствие. Да еще необходимость молиться в голос…

Сегодня я рассказывала о сущих пустяках. Уже давно закончились темы, касающиеся меня. Теперь я вспоминала детали из жизни родных и просто знакомых. Много времени уделила Лену. С улыбкой, растекающимся теплом в груди и усиливающимся ощущением, что…

Я запнулась. Слова встали поперек саднящего горла.

Как-то это неправильно. Я что-то упустила. Почему вместо того, чтобы пойти к Ходжесу и хотя бы взглянуть на него одним глазком, я явилась сюда и вновь начала делиться с Лианой своей жизнью, невзирая на нарастающую боль?

Я зажмурилась, потерла висок. Голова начала раскалываться. Стало неуютно. Зародилось ощущение тревоги от понимания, что вокруг творится неладное. И я в самом эпицентре!

Мысли, воспоминания, чувства.

Взгляд устремился на икону. Рука легла на грудь, пальцы стали скрести по плотному материалу платья, словно пытаясь убрать оттуда липкую паутину окутывающих меня моментов. Подозрительных и необъяснимых.

Я медленно поднялась. Шагнула к иконе и потянулась к ней, чтобы коснуться соединенных ладоней Матери. Но не решилась. Вновь направилась к своему месту, встала на колени и заговорила тихо, через силу, превозмогая неприятные ощущения.

И вновь удушающее понимание, что так быть не должно. Оно уже много раз пронзало разум острыми иглами, будоража и вызывая мгновенное просветление, чтобы в следующий миг исчезнуть и оставить меня один на один с необходимостью делать то, что велено.

– Велено, – повторила одними губами и неосознанно почесала запястье.

Из другого конца храма тихим эхом до меня донесся крик. Я встрепенулась, едва не бросилась туда. Однако в последний момент вспомнила о своей молитве и почему-то начала повторять слова обращения к Лиане, хотя уже произносила их в самом начале. Раз за разом. Снова и снова, словно заведенный механизм. Говорила, сипела, выдавливала...

Когда голос превратился в хрип, слова стали бессвязными звуками, а горло окутало такой нестерпимой болью, что брызнули слезы и захотелось выть, я упала на пол ладонями. Но продолжала изводить себя. Надо! Нельзя прекращать. Это моя плата за то, чтобы кошмаров больше не было.

«Остановись!» – уже вопил разум. Но не могла. Не хотела. Должна была…

Кому должна? Зачем?

По телу разливалась дрожь. Я смотрела немигающим взглядом в пол, отстраненно наблюдала за капающим на камни слезы и говорила. Сейчас это больше напоминало бессвязные звуки. Но ведь надо. Я не закончила. Так велено!

Боль нарастала. Она потянулась от горла к затылку, к вискам, окутала голову, сдавила, начала разъедать и усиливаться.

А я продолжала. Все громче и громче, невзирая ни на что, потому что надо.

Нужно чем-то пожертвовать, чтобы… снова?

Перед глазами уже стояла мокрая пелена. Я не понимала, что делала, готова была до обморочного состояния повторять обращение к Лиане, как вдруг через нескончаемый поток бессвязных звуков, вырывающихся карканьем из легких, до сознания с трудом прорвалась череда торопливых шагов. Испуганный вздох. Крик о помощи. Руки, потянувшие меня вверх.

А я говорила. Иначе Лиана не поможет. Не избавит от кошмаров. Нужно рассказать – хоть что-нибудь.

Все расплывалось. Было сложно. Ничего не понятно, не видно, толком не слышно.

И лишь мои упрямые попытки произнести обращение к Матери. Я должна. Мне надо. Ведь если не скажу, то все будет зря: и заключенный договор, и капли крови, упавшие на алтарь, и драки в подворотнях, и необходимость терпеть Вольтера, и побег, и мое признание…

– Она ничего толкового не рассказала, – добралось до моего воспаленного разума.

– Предоставь решать это мне. Старшая дочь Эливар не может не знать важных мелочей, – раздраженно, шипяще, властно.

– Гриан, думаю, пришло время для твоей сыворотки.

– Нет! – зло, совсем близко. – Что она еще сказала о выскочке?

– Я тебе уже все передала вчера. Девочка выдохлась. Продолжать дальше бессмысленно, да и нельзя.

Молчание. Гнетущее, с нарастающим напряжением. Пальцы, надавившие на мой подбородок. Шорохи совсем рядом. Пара капель, упавшие на гортань, и невозможность даже покашлять.

– Он отдал уже все сбережения?

– Обещал, что достанет еще.

– Скажи, что хочешь заполучить его артефакты. Пусть добудет. С его-то связями это будет нетрудно. И раздобудь информацию о его друге. Думаю, лакомый кусочек.

– Гриан, может, хватит?

– Не тебе решать!

– Я сам решу, когда будет достаточно. А пока приведи одну из своих девочек. Самую непутевую. Мне нужна подпитка.

– Гриан! – осуждающе, громко.

– Ту, которая меня сегодня увидела. Ну, или кого-нибудь с улицы, – брошено, словно наотмашь. – Мне не принципиально. Главное, чтобы потом искать труп не стали.

Сердце ударило лишний раз и замерло. От понимания, что я сейчас услышала что-то запретное, а еще от той самой навязчивой мысли, которая неуловимо вертелась в голове: кошмары – не сны! Со мной все происходило в реальности. Я подчинялась чужой воле, по ночам встречалась с Вольтером и позволяла его шарику напитаться нужной для мужчины энергией, один раз выбралась за пределы храма и… оставила подарок настоятельницы Лену, а потом по ее же приказу рассказывала в зале Шепота сведения о семье и приближенных к отцу.

Вот как Солби выбирал следующую жертву. Околдовывал, изводил, бросал в обитель Лианы на попечение старшей сестры, как-то связанной с ним, а потом отправлялся на новое приключение, в конце которого его ждало или очередное имение, или по уши влюбленная жена.

– Жаль, что ты у меня оказалась такая деятельная, крошка, – он! Точно он!

Гриан, Хами, Вольтер…

– Еще годик, и ты поняла бы, что со мной лучше сотрудничать, как поступила Мадлен. Раба – это лучше жены, поверь. Жен я просто убивал, а вы обе… Маленькая дурочка.

Прикосновение ко лбу. Щеке. Мужчина убрал непослушные волосы, очертил мое ухо. Вздохнул.

– Жаль терять такую ценную находку, – прозвучало так близко, почти у самых губ. – Но поживешь еще немного с моими девочками и станешь смирной. Хотя мне нравился твой боевой запал. И попытки унизить меня. Твои старания похвальны, моя крошка. Но я сильнее. Всех их.

Я лишь сейчас почувствовала спиной твердость камней. Уловила влажность воздуха, знакомый запах чистоты и далекий плеск воды. Это грот? Тот самый, где меня должны были очистить от скверны магии, но почему-то сделали еще большей рабыней?

Знак на запястье – неспроста он был похож на клеймо. Его просто переделали, усовершенствовали. Поэтому я без задней мысли слушала настоятельницу, подчинялась ей, делала все до изнеможения, готовая пожертвовать собой.

– Я завтра уеду – не хочешь со мной? – прикосновение к волосам.

Вольтер намотал на пальцы мою косу, дернул вверх и все же коснулся губами моих губ. Настойчиво, омерзительно.

И сил в руках не было, чтобы оттолкнуть или ударить. Лишь безропотное подчинение. Невозможность двигаться и тупая боль, растекающаяся по телу.

– Нет? – спросил насмешливо. – И ладно. Мадлен присмотрит за тобой, пока я не вернусь. А я вернусь, обещаю. Ты ведь мое сокровище.

Я почувствовала свободу. Ветерок скользнул по щекам. Прозвучали удаляющиеся шаги, но затихли где-то возле входа.

– И не волнуйся, твой Ной больше тебя не потревожит. Я уже придумал, что с ним сделаю.

Я попыталась дернуться или хотя бы открыть глаза. Закричать вслед уходящему Вольтеру. Взмолиться, бросить угрозу или прибегнуть к торгам.

На грудь рухнула внезапная тишина.

Лен… прости, я не смогла!

Глава 23

«Помоги им, боец», – этот голос не давал покоя.

Казалось, я даже не дышала. Лежала в пустом гроте, не могла разлепить веки и даже пошевелить пальцами. Мысленно мирилась с тем, что вот-вот закончится очередной день, наступит ночь, и все это покажется сном – как раньше.

Просто жить в неведении. Обманываться. Делать вид, что тебя не заботят странности вокруг, как поступала каждая найрити. Ведь всегда можно обратиться к настоятельнице, а укажет верный путь и примет за тебя решение.

«Помоги им», – тонко, нежно, тихо.

Я вдруг подумала, что этот бесцветный голос отличался от второго. Во время борьбы с тьмой их было два, похожих по звучанию, но разных по манере. Одна называла меня дитем, в то время как другая звала бойцом. Первая хлестким словом осуждала, вторая просила, предлагала.

Лиана? Это вправду была она?

Сверху донесся шум, громкие голоса, даже крики. Сквозь плотно сомкнутые губы прорвалось мычание. Я сделала над собой усилие, попыталась сопротивляться неведомой силе. Она давила на грудь гранитной плитой, жгла разум раскаленным клеймом, сковывала толстыми браслетами.

«Помоги, мой хрупкий боец», – просьба, от которой нельзя отмахнуться.

Хотелось оправдать надежды. Ведь рано сдаваться. Всегда нужно идти до конца, что бы ни произошло, бороться, рваться вперед, сжав кулаки и стиснув челюсти. Ведь иначе жизнь превратиться в существование. В то, что происходило со мной сейчас.

Покорность, невозможность самой решать, безропотное подчинение чужой воле. А ведь я личность. Я могу. Я должна. Мне надо!..

Ресницы затрепетали. Сквозь узкую щель я смогла различить вход, увидела забежавшего сюда Вольтера и то, как он аккуратно положил на нижнюю ступень на миг заискрившийся черным камень. Его шаг в глубь грота. Злорадная ухмылка. И появившегося в проходе Лена.

– Стой! – прокричала в последний момент, но Ходжес не успел остановиться.

Прогремел взрыв. Меня ослепила яркая темно-серая вспышка.

Я еще не могла шевелиться. Ощущала слабость. Была на грани того, чтобы снова провалиться в болото тяжелого подчинения. Вот только не могла все просто так оставить. Четко разглядела в плотной дымке лежавшего на полу Лена, его взгляд, устремленный на меня, и протянутую руку.

Он улыбнулся. Что-то произнес одними губами и заметил приближающегося к нему Вольтера. Солби достал кинжал. Я дернулась, не смогла подняться, сделала еще несколько усилий, пытаясь предотвратить катастрофу, но не успела ничего сделать, как вздрогнула от внезапно упавшего тела бывшего хозяина.

Бордовый шарик выкатился из обмякших пальцев. Покатился в мою сторону. Я подняла испуганный взгляд и увидела сперва нечеткий силуэт в тяжелом плаще, а потом самого мужчину.

Он проверил пульс у Вольтера и, кивнув своим мыслям, подбежал ко мне, скинул капюшон. Достал из кармана зеленый пузырек, влил содержимое в мой рот и спросил:

– Госпожа, вы целы?

– Керн, – в неверии потянулась я к нему.

– Да, граф Эливар послал меня за вами, но я долго не мог найти ваш след, пока вы не появились на турнире. Идемте, следует поспешить. Отец ждет вас.

– Керн, – завороженно повторила я.

Дотронулась до щеки знакомого человека, провела по его коже пальцами. Казалось, сплю. Еще не очнулась. Вот-вот проснусь, и все ужасы последних месяцев и, особенно, дней в одночасье вернутся.

– Керн, – шептала.

Едва тот подхватил меня под руки, как внезапно замер с пугающим выражением лица. Открыл рот, лишаясь воздуха, начал заваливаться назад.

Я сдержала крик только потому, что горло еще болело. Посмотрела округленными от ужаса глазами на приближенного к отцу человека, затем перевела взгляд на все еще лежавшего у стены Лена, а потом на стоявшего на коленях Вольтера.

Тот выронил окровавленный кинжал, пошатнулся. Устало сел, чтобы перевести дыхание.

Как выжил?! У него на груди красовалось мокрое темное пятно в области сердца, а он почему-то еще держался. Другой на его месте давно умер бы – к тому же я точно видела, как ослабло его тело, выкатился злосчастный артефакт, который мужчина боялся выпускать из рук, как опустились его веки. И Керн проверил пульс! Не мог ведь ошибиться. Да и в лесу после удара молнии Солби тоже волшебным образом восстановился. Не ушел за грань, хотя должен был.

«Помоги им», – вспомнились слова Лианы, и я вдруг поняла, что нужно делать.

На глаза попался тот самый шарик. Я схватила его, со всей силы ударила о камень, но не смогла разломать.

– Дура! – бросился ко мне Вольтер, а я, недолго думая, покатилась к воде, но не успела.

Мужчина придавил меня своим весом, начал отбирать артефакт. Рычал, заламывал руки, отбивался от моих ударов.

А потом шарик выскользнул из пальцев и, булькнув, пошел ко дну. Солби побелел. Позабыв обо мне, последовал за артефактом, полностью погрузился под воду и исчез.

Минута…

Я смотрела на спокойную гладь подземного озера и ждала.

Вторая…

Сзади послышался кашель, меня потянуло обернуться и поспешить на помощь Лену, однако я не могла оторваться от поверхности воды. Смотрела, опасалась и надеялась.

Вдруг шарик всплыл, заставив сердце замереть от страха. Такой маленький, прозрачный.

Мне на плечо легла ладонь. Я развернулась, занесла кулак для удара и облегченно взвизгнула.

– Это я. Тихо, Ши, это я.

Всхлипнув, я бросилась к Ходжесу в объятья. Боялась обернуться. Старалась не задумываться, что только что довелось пережить, а потому не смотрела в сторону неподвижного Керна, застывшего с ужасным выражением лица.

Казалось, это безумие никогда не закончится. Сейчас кто-нибудь ворвется в грот и прервет хрупкое спокойствие. Вот-вот Лену придется выпустить меня из своих рук, чтобы встретить очередную опасность, а я… не выдержу. Сорвусь. Окончательно потеряю веру в хорошее и больше не найду в себе сил, чтобы…

– Ши? – обеспокоенный голос Ходжеса. – Ты меня слышишь?

Я едва дышала. Ощущала давление на грудь, понимая, что где-то неподалеку находится настоятельница и уже спешит сюда, чтобы снова отдать приказ. Цепи подчинения опять сковали. Теперь я ощущала их. Осознавала необходимость идти в зал Тишины и молиться. Ведь мне очень нужно. Лиана ждет моего покаяния. Я виновата…

– Ши, держись.

Но это оказалось сложнее меня. Я потеряла возможность пошевелиться. То погружалась в беспамятство, то пробуждалась от какофонии звуков. Они причиняли дискомфорт. Врывались в сознание, заставляли морщиться от боли и мычать.

В такие моменты я ощущала Лена. Тепло, сильные руки, горячие губы возле виска. Иногда был только голос. Зачастую еще присутствовал запах и ощущение, что все пройдет – нужно немного потерпеть.

Холод, плеск воды.

Нежные слова Лианы…

Я запуталась. Все смешалось в единую массу. Крики и успокаивающий шепот. Борьба кого-то с кем-то и ощущение защищенности, полного спокойствия и даже свободы.

Однако у меня не получалось очнуться. Тьма, свет, запах. Его запах. Пробирающий холод, быстрые шаги, утомляющая тряска, ряд приказов, тепло и его руки…

Открывать глаза не хотелось. Я провела языком по сухому небу и поморщилась. Замычала, отмахнулась от чего-то назойливого, лезущего в нос, и вновь попыталась погрузиться в сладкий сон.

Сладкий?..

В сознание ворвались события последних дней и, в особенности, произошедшее в гроте. Испугавшись, я подскочила, начала осматривать смутно знакомую комнату, вскрикнула от вида довольного Лена, лежавшего на соседней подушке.

Он поднял руку, заскользил пальцем по моему плечу. Тоже приподнялся и даже поцеловал в то место, где недавно гладил.

– Наконец-то очнулась, – промурлыкал этот гад и потянулся к моим губам. – Я устал ждать.

– Так не ждал бы, – фыркнула больше по привычке, чем от желания его задеть, и отстранилась.

Отодвинулась, отвернулась. Подтянула одеяло повыше, пряча помятую сорочку.

– Что… – в горле першило, и я прочистила его. – Что произошло?

Лен поднялся, налил из графина воды и подал мне. Я опасливо приняла. В непонимании посмотрела на его свободные ночные штаны, на съехавшую рубашку.

– Не думала же ты, что стану посягать на невинность женщины без сознания?

Я опять фыркнула и, отведя взгляд, сделала несколько жадных глотков. Осушив стакан до дна, попросила еще.

– Почему я здесь и-и?..

Меня больше не тянуло обратно. Я не чувствовала потребности вернуться в храм и вновь привыкать к новой, не свойственной мне жизни. Осталась лишь досада и пустота. Спокойная, которую просто заполнить.

– Что ты помнишь? – опустился на кровать Лен, едва я вдоволь напилась воды.

Он потянул за одеяло, придвинулся ко мне и заставил лечь рядом. А я не стала сопротивляться. Хотелось ощутить его заботу, уткнуться носом в грудь, расслабиться и поверить, что все позади, а дальше не придется терпеть рабство и беспрекословное подчинение. Я надеялась, что все будет так. Но не верила.

– Мало чего, – помедлив, ответила. – Сложновато вспоминать. Все смутно и неясно.

– Ясно, – обняв крепче, сказал Лен и на пару коротких мгновений прижался губами к моему виску. – Дело сложное. И я не справился бы, не помоги мне кое-кто.

– Керн?

– Он самый. Человек твоего отца следил за мной, потом вышел на тебя, но пробраться в храм не мог, потому наблюдал. Он-то и сорвал с меня твой «подарок».

– Я… – не знала, что ответить. В мыслях творился кавардак, в котором очень просто запутаться. Сны, явь.

– Знаю, тебе приказали. Скверная вещица, – указал он взглядом на скромную подвеску. – Мадлен весьма корыстная женщина, и не могла упустить человека, готового платить. К слову, я не первый. У нее налажена схема. Богатым она помогала, очищала, а несостоятельных даже не пускала в обитель Лианы, применив особый артефакт.

– Поразительно. Так осуждала магию, а сама ею пользовалась. Меня чуть из окна не выкинули из-за этого!

– О, здесь другой случай, – поднял Лен мою руку, на которой не оказалось метки. – Девушки чувствуют постороннее влияние и пытаются от него избавиться. Как я выяснил – это была усовершенствованная версия клейма. Никто не в состоянии воздействовать на раба, если того не позволит хозяин. Отсюда агрессия в твою сторону.

– Как все запутано, – покачала я головой, продолжая разглядывать чистую кожу.

– Да. И все это длится много лет. А началось все с Солби, то есть с Гриана Прая. Большинство девушек в том храме – его жертвы, которые не стали женами или рабынями. Только ты и Мадлен были связаны с Вольтером. Настоятельницу он использовал в качестве поставщика информации и средств. Из тебя пока только вытягивал жизненную энергию. Остальные же оказались особами высокого происхождения, способные принести обманными путями доход или выболтать нечто важное, секретное, что в будущем можно использовать. Жен он обычно убивал, а к рабыням относился с осторожностью. Видимо, из-за созвучности энергий, о которой говорил Видящему в лесном домике, помнишь?

Я слушала и слушала. О том, как Вольтер купил по дешевке у неразумного барахольщика свой шарик, как убил первую жертву и тем самым помолодел на несколько лет, как втянулся, использовал разные источники для подпитки жизненной энергии, раз в пару месяцев выпивая кого-нибудь досуха. Как обогащался, но из-за отсутствия нужной жилки не удерживал состояние и быстро все спускал. Как нашел позабытый всеми храм. Как обнаружил чудодейственное озеро. Как организовал служение Лиане и поставил во главу свою преданную рабыню, уничтожив перед этим всех служительниц Матери. Как подчинял через настоятельницу девушек, а через них и своих врагов. Как воскресал несколько раз благодаря все тому же бордовому шарику. Как умер…

– Значит, Лиана забрала его силы?

– Получается, что так. Мириам очистилась от его влияния и под давлением все рассказала. Я передал ее местным властям. Состоится суд. Ей грозит если не смертная казнь, то рудники – точно. Девушек уже начали отправлять к их семьям. Некоторые пожелали остаться. Одна из них, Элеонора, уже выдвинула свою кандидатуру на роль настоятельницы и пообещала приложить все силы, чтобы восстановить поруганную честь храма.

– А с них сняли метки?

– Да, каждая прошла очищение в священных водах, как и ты. Больше никто не посмеет вами управлять.

– Бедные, – взгрустнулось мне. – Жить и верить в человека, который тебя использовал. Стремиться получить знак благословления, который на самом деле является клеймом.

– Не думай об этом.

– Не могу. Слишком горько и близко. Лен, я…

Я подняла голову и встретилась с сочной зеленью глаз. На короткое мгновение утонула. Потерялась. Подумала, что этот миг стоит запомнить и насладиться им, ведь скоро все закончится.

Мы разъедемся. Я отправлюсь к отцу, поблагодарю за Керна, обрадую близких, что со мной все в порядке, вернусь к прежней жизни…

– Ты выйдешь за меня? – вдруг выдал мужчина.

– Что? – усмехнулась от неожиданности и сразу приподнялась.

– Ши, – произнес он с затаенной опаской, коснулся ладонью моей щеки. Однако вдруг улыбнулся и сказал, словно в шутку: – По старой памяти.

И как тут реагировать? Я опешила. Попыталась отмахнуться, сделать вид, будто меня повеселили его слова, однако вместо этого ощутила, как щиплет глаза. Я часто заморгала, отвернулась.

Мужчина тут же оказался рядом, обнял, поцеловал в плечо. Будто понял мое настроение и потому решил исправиться:

– Ши, я говорил серьезно.

– Не надо.

– Я хочу этого, как и ты. Посмотри на меня.

– Ной Порсэн! – попыталась я отстраниться, но получила град поцелуев в шею, потом щеку, висок. Руку… Каждый пальчик… Внутреннюю сторону ладони… Запястье…

– Понимаю, тебе сложно меня простить, но давай хотя бы попробуем. Я хочу все исправить, – тихо говорил он, медленно укладывая меня на подушку, грозно нависая, едва не придавливая собственным телом к мягкой перине.

Лен начал наклоняться. Я сумела отодвинуться к изголовью кровати, вжалась в него, но вскоре поняла, что места для отступления не осталось.

– Позволь мне загладить вину, – голос мужчины стал тягучим, вызывающим мурашки по всему телу.

– Что ты делаешь? – уперлась я ладонями ему в плечи.

Могла бы оттолкнуть. Чувствовала, что сил хватит. Вот только не стала, внезапно поняв: хочу всего, что он предлагал. И не одними словами, но и поступками.

– Позволь заботиться о тебе не только по старой памяти, – решил окончательно пробить мою броню Ходжес. – Дай хотя бы попробовать сделать тебя счастливой. Я хочу… – низко, близко, возбуждающе. – Хочу видеть улыбку на твоем лице. Уже забыл, какая она у тебя. Хочу, чтобы твои глаза сияли. Хочу слышать твой смех, Ши, а не только горечь. Я ведь помню, какой ты была. И очень хочу, чтобы снова такою стала.

– Молодость не вернуть, Лен, – замотала я головой, сглотнув от острого желания поддаться.

– И это к лучшему, – не сдавался он.

Обнял за талию, заставив лечь и оказаться безоружной против этого мужчины. Потянул за завязки на сорочке. Провел пальцами по оголившимся ключицам и вновь заглянул мне в глаза.

– Теперь мы не наделаем тех не ошибок.

– Зато наделаем других.

– Я люблю тебя, Шанри Эливар, – вдруг произнес Ходжес и наклонился, чтобы запечатать свое признание на моих губах.

Нежно, медленно, едва ощутимо. Словно целовал в первый раз и боялся, что откажу, оттолкну и в довесок дам пощечину. Делал все трепетно, немного опасливо, с горечью прошлых ошибок.

Сердце взбесилось от такого отношения. Пустилось галопом, отдало быстрым ритмом в висках. Разогнало кровь, подогрело, вскипятило, заставило ее бурлить в груди лавой.

– Лен, – простонала, едва он остановился, и обняла за шею.

Казалось, не должна была. Ведь в прошлом столько обид, пролитых слез и боли. А здесь…

Его губы стали напористей. Действия решительней. Руки наглей. Я поддалась, улеглась поудобнее, начала задирать его рубашку, попутно скользя по горячей коже. Хотелось прочувствовать мужчину, наполниться им, вобрать в себя его запах, утонуть в ласках, затеряться в поцелуях и забыть обо всем.