Текст книги "Я не ваша, босс (СИ)"

Автор книги: Надежда Борзакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Еще один въедливый взгляд. И еще несколько секунд во время которых я не дышала и тряслась от страха, что он меня сейчас просто выгонит и все.

– Две минуты.

Меня вежливо обыскали. А потом я шла по мрачному, окрашенному серой краской коридору в сопровождении полицейского. Он завел меня в какую-то маленькую комнату без окон. Там стоял квадратный стол с двумя стульями напротив друг друга. Когда садилась поняла, что стул прибит к полу. Было душно, воздух спертый.

Полицейский вышел и запер дверь. Я ждала. Пыталась справиться дрожью от нервов. Во рту пересохло, в носу щипало от летавшей в комнате пыли.

Через несколько минут дверь открылась, впуская Марка в наручниках в сопровождении двух конвоиров. Я едва не вскрикнула от его вида. На брови запекшаяся кровь из-за увеличивающегося отека заплывает глаз, губа разбита…

Он едва держался на ногах. Увидев меня, кажется даже не сразу узнал.

– Марк! – вскочила на ноги, готовая подбежать к нему.

– Сиди на месте, – приказал один из охранников.

Они подвели Марка к столу. Поведя плечами, чтоб стряхнуть их руки, он сел. Смотрел только на меня и так, словно боялся, что я сейчас растворюсь в воздухе.

Охранники стали возле стола с таким видом, словно мы какие-то опасные преступники.

– Марк, нужно позвонить адвокату… Скажи мне номер телефона и что говорить! – затараторила я.

Он назвал имя и номер телефона. Дрожащими пальцами я вбила его в свой мобильный.

– Может, кому-то еще?

– Нет, этот все сделает.

– Хорошо, – я встала и направилась к двери физически ощущая все тот же взгляд. Пробирающий словно до самой души.

Сразу как вышла из комнаты набрала номер. Мне ответили через пару гудков. Приятный спокойный мужской голос. Я обрисовала ситуацию. Константин, так звали адвоката, обещал “сейчас быть”.

Я ждала его на улице возле участка. Меряла шагами мокрый асфальт то и дело включая дисплей телефона. “Сейчас” настало через восемнадцать с половиной минут. Приехала свеженькая “ауди” серебристого цвета и из нее вышел мужчина среднего роста в деловом костюме под распахнутым пальто.

– Вы Константин? – я подошла к нему.

Умные карие глаза окинули меня с ног до головы, но не показали никаких эмоций.

– Да. Это вы мне звонили?

Я кивнула.

– Я сейчас все улажу, – сказал Константин и деловым шагом направился в участок.

А я… Глупо постояв еще немного перед участком – словно решение подобных вопросов может занимать несколько минут – я вызвала себе такси. Сил тащиться общественным транспортом до мой не было. Слишком устала.

Написала Саша.

Alexandra Zhuk:”Ну что там?”

Alexandra Zhuk:”Лер, если вдруг тебе интересно, того что ты рассказывала мне, я никому не говорила ”.

Alexandra Zhuk:”Я вообще особо ничего не говорила. Только то, что вы не были знакомы до того, как ты устроилась сюда. Сплетни что ты с ним спишь слушала, да. И не опровергала. Разозлилась, что ты мне не рассказала. Завидовала, что у тебя так в жизни – развестись решилась, нового шикарного мужика нашла. А я так не могу. У меня Ромка где-то пропадает вечерами. Последний раз когда такое было, оказалось на сторону пошел. А я глаза закрыла… Ну прости ты меня, Лер. Мне тебя не хватает”.

Valeria Skliar: “Саш, ты могла мне рассказать. Это не значит “трясти грязным бельем”, это доверие. Я бы всегда тебя поддержала.”

Alexandra Zhuk:”Может встретимся? На кофе?”

Valeria Skliar:”Давай. Когда?”

Alexandra Zhuk:”Я бы и сегодня могла”.

Valeria Skliar:”Я тоже могу. Где?”

Alexandra Zhuk:”Может, у меня? Малую оставить не с кем”.

С облегчением согласившись я назвала таксисту ее адрес. От объяснений подруги потеплело на душе. Мне ведь тоже ее не хватало. А кто не совершает ошибки?

Купив в магазинчике ее любимый чизкейк, я позвонила в домофон.

– Лерка, прости меня, дуру, – открыв дверь в квартиру, Саша обняла меня. – Гадостей тебе наговорила да и вела себя как сука. Прости, пожалуйста. Но я правда девочкам ничего не рассказывала. А после того, как ты уволилась вообще себя мразью последней чувствую.

– Я тебе верю, ладно? Давай съедим примирительный чизкейк и проедем это?

Несколько минут спустя, мы сидели у нее в кухне и пили чай.

– Ты бы ни за что не простила измену, Лер. А я испугалась. Янке годик, куда я одна. Да и люблю его ведь. Он клялся, что было только один раз, что все потому, что я ему время не уделяю из-за ребенка. Что больше так не будет и что любит нас.

– Саш, не важно, как бы поступила либо не поступила я. Что делать со своей жизнью решать только тебе. И любой твой выбор правильный на тот момент, когда ты его сделала. Потому, что ты в этот конкретный момент не могла поступить иначе. Так Лена говорит. И я с ней согласна.

– Но вот, сейчас я решила:если поймаю, то уйду. Ничего, работа есть, перееду к родителям. Справлюсь.

– А ты пробовала с ним поговорить?

– Нет, – она замотала головой, закрыв лицо руками. – Страшно..

– Иди сюда, – я обняла ее. – Мне тоже было страшно. Но изводить себя – это не дело. Как и жить в неведении. К сожалению или к счастью, от реальности не спрячешся, сколько ни пытайся.

*****

Облегчение от нашего с Сашей примирения временно затмившее все остальные чувства померкло сразу же, как я вышла из ее квартиры. В которые раз за те два часа, что просидела в кухне у подруги, проверила телефон. Там ничего. Мысленно отругала себя. И зачем только полезла? Что, Войт сам бы адвокату не позвонил? Чуточку протрезвел бы и сам бы порешал. А до тех пор не съел бы его там никто. Как бы там ни было, а полицейские уж точно знают чем чревато поднятие дубинки на миллионера и не важно по какой причине. Он не какой-то там никто и звать никак. Таких не избивают в обезъянниках.

Несмотря на то, что начался снег, я упрямо топала к метро. Хватит с меня такси – сильно жирно для безработной дуры, считающей, что без нее не справятся.

– Где ты была так долго? – едва ступила на порог, спросил папа.

– На психотерапии, потом к Саше заехала, – родители не знали ни о нашем конфликте, ни о моем “расставании” с Войтом. – А что?

Многозначительно посмотрела папе в глаза. Мы же договаривались. Причем совсем недавно…

– Ничего, просто спросил. И тут еще такие новости, – показал мне экран своего телефона.

Там про драку в офисе, задержание и “смену руководства” Войтовского холдинга. Мысленно выругавшись, я зажмурилась.

– Дочка, ты уверена, что тебе нужен такой мужчина? Не пойми опять неправильно, но мало того, что он начал с тобой общаться будучи еще в браке, так еще и ведет себя как какой-то малолетний хулиган с окраины…

– Папа, у Марка сейчас крайне тяжелый период. Что-то подобное может случиться в жизни абсолютно любого человека, понимаешь? Разве справедливо его судить за то, как он его переживает?

– Где гарантия, что в очередной “тяжелый период” он не поднимет руку на тебя?

От моего гневного ответа и нашего нового скандала спасла трель телефона. Гневно зыркнув на папу, я скинула с ног ботинки и ушла в свою комнату разговаривать.

Номер был незнаком.

– Да?

– Валерия, это Константин. Вы извините за беспокойство, – он запнулся, словно обдумывая, не стоит ли положить трубку. – но Марк Александрович… не в лучшей форме. Я опасаюсь, чтоб не натворил еще чего-то. И так еле уладили сегодняшний инцидент…

– Где он? – выпалила я.

– Был у себя дома.

– Я все поняла. Спасибо, что позвонили. До свидания, – отчеканила в трубку и, прервав соединение, развернулась обратно.

– Ты куда? – поймал меня в прихожей папа.

– Марку нужна моя помощь. Я еду к нему, – надевая ботинки, говорила я, – Когда вернусь, не знаю. Буду на связи. Пока.

И юркнула за дверь. Поскакала вниз по ступенькам так, словно папа мог погнаться следом. На бегу вызвала такси. И вот, спустя час – черт бы побрал пробки – я очутилась возле двери Марка. Только подошла, он сразу открыл. В реглане и джинсах, словно собрался куда-то, мокрыми после душа волосами, разбитым лицом и точно таким же взглядом, как в участке.

– Привет. Или как там говорят – с освобождением! – усмехнулась я. – Как не стыдно, Марк Александрович. Взрослый человек, бизнесмен, а ведете себя, как…

Я не договорила. Один рывок и я внутри квартиры и прижата к стенке. А в синих глазах – в нескольких сантиметрах от моего лица – яростный огонь.

– Как же ты достала меня! – прорычал мне в губы. – Что день, что ночь без тебя – одно и то же. Долбанное чистилище! Сколько можно?

Растерявшись я не знала, что ответить, но ему ответ и не был нужен. Захлопнув дверь, Марк набросился на мои губы. Не церемонясь, протолкнул между ними язык глубоко в рот. Схватил мои запястья одной рукой и задрал их над головой. А второй дернул вниз молнию на пуховике и забрался под него. Сжал грудь сквозь свитер, с нажимом прошелся по талии к бедрам.

Я не могла дышать. Я потерялась в этом неистовом напоре и яростном голоде. Они подчинили и покорили меня. Остатки трезвого разума, велели вырываться, но их приказы были едва слышным шепотом, тонувшем в оглушающем и ослепляющем… Желании? Оно может вспыхивать вот так резко, внезапно? Сменяя тревогу и беспокойство, затмевая абсолютно все?

Мои руки оказались на его плечах, груди животе и я почувствовала, как от моих прикосновений подрагивают стальные мышцы.

Марк сдернул с меня пуховик, а за ним свитер. Глухо зарычал увидев, что под ним ничего нет. Подхватив под бедра оторвал от пола, вынуждая обхватить его талию ногами. Накрыл горячими губами сосок. Обвел его языком, слегка прикусил, сорвав с моих губ стон. Царапнув нежную кожу щетиной, добрался до второго.

Я была почти раздета, прижата к холодной стене, а ощущение, словно каждая клеточка моего тела горела огнем. Особенно между ног, куда сейчас упирался просто каменный стояк.

Марк отнес меня на диван и опрокинул на него. Глядя прямо в глаза безумным, горящим чистой похотью взглядом, снял с меня ботинки с носками, джинсы, трусики. Накрыв своим телом, нашел губы и снова принялся терзать их. Бродил по всему телу жадными руками, сминая и прижимая крепче к себе.

Я залезла руками под его реглан, потянул ткань вверх и он его отбросил. Взгляд наткнулся на синяки на ребрах, но в этот момент мужские пальцы накрыли мои мокрые складочки и, проведя по ним зигзаги, нырнули внутрь, заставляя со стоном выгнуться навстречу.

Войт принялся таранить пальцами мою дырочку, одновременно скользя губами и языком по скулам, изгибу шеи к груди. Горячие и влажные касания сменялись прохладой, когда он спускался ниже, донельзя обостряя ощущения.

В какой-то момент они достигли пика и я закричала. Впервые в жизни закричала от оргазма.

Сквозь стук сердца в ушах услышала, как звякнула пряжка ремня. А потом почувствовала, как в меня упирается обжигающе горячая головка члена.

Войт не медлил, не мог. С рыком вошел сразу до упора, до сладкой боли растягивая меня внутри и стал двигаться. Опирался на локти, чтоб не давить на меня весом, целовал припухшие и стертые губы. Прижимался лбом к моему, глядя своими поплывшими от вожделения бездонными синими глазами. И одним только взглядом еще сильнее распаляя меня.

Мы оба задыхались в унисон.

Я ощущала себя плавящимся воском в сильных мужских руках. Вся превратившись в ощущения, льнула к нему, готовая позволить все, чего он захочет.

В какой-то момент, Марк перевернул меня на живот. Заставил прогнуться и принять жутко развратную позу – на коленях и лежа грудью на диване. Я сжимала пальцами кожаную обивку, когда он снова вошел в меня. Очень глубоко, до боли. Лизал спину, слегка прикусывая выпирающие позвонки, сжимая бедра, насаживал на себя.

Я снова почувствовала, как приближается оргазм. Марк намотал мои волосы на кулак и потянул, вынуждая прогнуться. Впился в губы и ускорился еще сильнее.

Сладкая боль взорвалась во мне ослепительным оргазмом. Последний толчок, хриплое рычание в мой рот и я ощутила сильную пульсацию внутри. Она словно растягивала оргазм, делая его головокружительно сильным и долгим. Я утонула в удовольствии, позабыв себя.

Глава 20

Я проснулась в темноте. Не сразу поняла, что нахожусь в спальне Войта, а не в своей. его самого рядом не было. От воспоминаний о вечере запылали щеки. Мы делали это трижды. На диване, на полу, в душе, куда я сбежала хоть немного остыть. У меня никогда не было столько секса и никогда он не был… Таким! От которого все тело плавится, горит, пылает, качается на волнах крышесносного удовольствия.

Теперь оно болело, исцарапанную щетиной кожу жгло. Но и это было приятно и доставляло удовольствие. Когда тебя так сильно хочет желанный тобою мужчина, когда не может насытиться, а потом тело об этом помнит – это чистый кайф.

Чистый кайф, который отпускает, когда понимаешь, что именно произошло. Мы переспали. Он получил то, чего хотел. Так еще и сделали это без презерватива. Не то чтобы я боялась получить от Войта букет не из цветов. Как-то слабо верилось, что он не из брезгливых мужиков, способных связаться со счастливыми обладательницами венерических болезней. Но вероятность залета даже от одного раза имеется. И что тогда?

А на этот случай есть утренняя таблетка.

Жаль, нет никакой таблетки от разбитого сердца. А то, что мое непременно будет разбито я не сомневалась. Потому, что дура и влюбилась. А он… Где он вообще?

Встала с кровати и пошатнулась. Ноги абсолютно не слушались. Схватилась за стену, выпрямилась. Включила ночник на тумбочке. Потом оттолкнулась от стены и сделала пару шагов.

Вся моя одежда осталась внизу. И, хоть Марк уже все у меня видел, ходить голой по его дому я не была готова. От этой необходимости я, к счастью была избавлена – в кресле лежала его футболка. Надев ее, я на несколько секунд прижалась носом к плечу и, закрыв глаза, вдохнула запах.

М-м-м-м!

Рукава были до локтей, подол – до середины бедер. Отлично.

Когда вышла из спальни увидела тусклый свет за приоткрытой дверью одной из комнат. Насколько помнила, там домашний кабинет Войта. Подойдя туда увидела Марка за столом. Он что-то внимательно читал на ноутбуке. Но увидев меня, встал и пошел навстречу. Мягкий свет подчеркивал точеные рельефы мышц его мощного тела, на которомы были только боксеры.

В доме тепло.

Синяки, разбитое лицо парадоксально шли ему. Делали еще более опасным, мужественным, сексуальным.

Без слов он притянул меня к себе, накрыл губы в голодном поцелуе, а руками залез под футболку. Сжал ягодицы, нырнул между ног, где все горело после предыдущих раз. Прижал крепче, давая почувствовать, что уже хочет меня. Снова. И я ощутила тоже самое.

Мне тоже хотелось.

Целуя, он подталкивал меня к столу. Посадил на него, пристроился между бедрами. Стянул футболку и на несколько секунд замер, пожирая глазами. Кончиками пальцев смял губы, спустился по шее, обвел ключицу, полушарие груди…

– Ты нереальная, – прошептал за секунду до того, как снова поцеловал.

Подтянул к себе за бедра, вошел. Заставил лечь на стол, широко развел бедра. Смотрел туда, когда двигался и это было так… Порочно.

Его ноздри раздувались от тяжелого дыхания. Губы кривились в зверином оскале. Толчки становились все резче. Быстрее. Мужские руки сжимали все крепче. Удовольствие закручивалось внизу живота, грозя затянуть, словно ураган. Мы снова кончили вместе, смешав стоны.

Войт снял меня со стола, прижал к покрытой испариной груди. Взяв за подбородок, запрокинул голову и взглянул в глаза. Мне не хотелось верить тому, что увидела в его.

– У меня в бизнесе пиздец, а я о тебе думаю, – прохрипел, сминая большим пальцем мои губы. – Что с этим делать, а?

Снова поцеловал, но на этот раз едва касаясь губами. Словно впервые, пробуя на вкус, исследуя каждый миллиметр.

Прервав поцелуй, снова взглянул так же. Неотрывно, словно желая дать возможность прочесть в них что-то. Такое, чего не мог сказать.

А может, это только казалось.

Я осторожно притронулась кончиками пальцев к его лицу. Прикрыв глаза, Марк прижался крепче. Как-то только сейчас я увидела, что он очень уставший. Речь не об истоме после секса. В принципе.

Проблемы в бизнесе. Алкоголь. Драка. Взгляд снова упал на синяки на ребрах. Что если есть трещины? Насколько серьезные ушибы внутренних органов? Несостоявшийся врач внутри меня насторожился.

– Давай еще поваляемся? Полпятого утра, – сказал Войт.

Взявшись за руки, мы вернулись в спальню. Улегшись, Марк привлек меня к себе. Зарылся лицом в волосы, прижался к затылку. Охнул, вероятно, задев синяки.

– Сильно болит?

– Это фигня, – отмахнулся он. – Я раньше знаешь как дрался? Что ты…

– Могу себе представить, – фыркнула я.

– Аж ностальгия по юности накрыла.

– Не смешно, Марк. Ты даже у врача сто процентов не был. А если ребра сломаны?

– М-м-м, переживаешь за меня, да? Как приятно, – промурлыкал, притягивая меня сильнее. В ягодицу уперся затвердевший член.

И не мечтай.

– Конечно переживаю, ведь ты идиот, – я завозилась, отодвигаясь.

Перевернулась на бок лицом к нему. Марк с довольным видом любовался тем, как я хмурюсь.

– Да нормально со мной все, Лер. Я все же военный, не забывай. Нас учили оценить повреждения. Поверь мне, опыт не пропьешь.

– Угу, тебе виднее, – хмыкнула я.

– Хочешь, я вообще больше никогда пить не буду? Вот вообще?

– А хочу, – сощурилась я. – А то годы-то вспять не идут, сам понимаешь. Еще не приведи господи, вставать перестанет.

– Я не понял? Уже есть предпосылки?

Я пожала плечами с задумчивым видом, а Марк подмял меня под себя и следующие полтора часа наглядно демонстрировал отсутствие предпосылок к импотенции из-за употребления алкоголя.

Потом он задремал. Мне тоже хотелось, но лучше было привести себя в порядок и приготовить завтрак. Смыв в ванной с лица остатки косметики, выжившей после вчерашних приключений, я надела чистую футболку Марка и пошлепала на кухню. В холодильнике мышь повесилась, потому пришлось идти в магазин. В лифте зашла в телефон. Там сообщения от родителей и несколько пропущенных звонков. И это с тем, что я “в перерыве” отписалась, что домой не приеду. Внутри похолодело и возникло с юности знакомое чувство вины и паники от последствий. Но я напомнила себе, что сообщила куда иду, хоть не должна была этого делать, являясь взрослым человеком.

– Привет, мам!

На том конце линии возня.

– Лера, ну наконец-то, мы же волнуемся, – ответил мамин телефон папиным голосом. – У тебя совесть вообще есть?

– Пап, я сообщила, что все нормально и что я не буду ночевать дома. Что здесь про отсутствие совести? – максимально спокойно сказала я.

Пауза.

– Дело твое. Не говори, что мы тебя не предупреждали.

– Не скажу.

– Когда ты будешь дома?

– Пап, у меня будет много дел сегодня. Не могу сказать, когда буду.

– Ладно, пока, – и отключился.

Я закатила глаза. Нет, Лена права, нужно переезжать, причем как можно скорее.

Купив продукты, я вернулась обратно и на скорую руку сообразила завтрак. Марк, словно почувствовав готовность, явился в кухню сразу как я выключила плиту.

– Доброе утро.

В ответ он притянул меня к себе и поцеловал долгим неторопливым поцелуем.

– Что-то случилось? – спросил, начав есть.

– Да нет…

– Лер? – многозначительно глядя.

– Папа бесится, что дома не ночевала. Это смешно, Марк. Точнее печально.

– Я с ним поговорю. Уточню свои серьезные намерения, – подмигнул он.

Я фыркнула. По большей части на себя из-за вспышки счастья внутри от словосочетания “серьезные намерения” из его уст.

Стоп. Серьезные намерения. Секс без презерватива. А я не купила таблетку.

– Я сейчас вернусь, – промокнув губы салфеткой, выскочила из-за стола.

– Куда ты? – удивился Марк.

– Мне… Нужно купить кое-что.

– Ну давай доедим. Потом же гулять поедем, вместе и купим.

– Нет, это нужно… Чем быстрее, тем лучше, – я знала, что час или два мало что решат, но справиться с паникой не могла. Если вдруг… Куда мне ребенка?

– Так стоп, – Марк подошел ко мне. – В чем дело?

– Мы не предохранялись, – выпалила я.

– И что? Я здоров, ты, судя по твоей медицинской карте тоже.

Я многозначительно взглянула в его глаза.

– Ну сына мне родишь, – он пожал плечами. – Либо дочку, тоже хорошо. Я не против.

В носу защипало. И в глазах тоже. Захотелось заплакать, завизжать, полезть целоваться. Но я сдержалась. Я же взрослая.

Сын. Или дочка. От него.

Вернувшись за стол я чувствовала, как сладко млеет сердце.

Глава 21

Они полчаса уже “вели мужской разговор”. Марк и папа. За закрытой балконной дверью, а это означало, что ни слова не услышишь, хоть сиди не дыша. И не холодно им там? Балкон застекленный, но зима же на дворе.

А мы с мамой сидели в зале, пили чай и ели торт. Высокий, красивый и неимоверно вкусный – в меру сладкий и с фруктами. Его испекли для нас на заказ и доставили как раз к шести часам вечера, на которые Марк договорился с папой встретиться.

У Марка проблемы в бизнесе. А он вместо того, чтоб их решать провел весь день со мной в кровати, а вечер – дома у моих родителей просто затем, чтоб избавить меня от неприятностей.

А бывший никогда с папой напрямую не общался по серьезным вопросам. Все через меня. Даже о свадьбе рассказывала я. Тогда мне это казалось нормальным. Всю жизнь страдая от папиной авторитарности, я была рада и счастлива как можно меньше сталкивать с его с ним из страха, что родитель все испортит и я останусь одна. Не понимала тогда, просто не могла осознать в силу юности, прошедшей с токсичным родителем, что папа просто человек. Не бог. И не может мне сделать абсолютно ничего такого, чего я сама не позволю. Ни мне, ни кому другому. Паше это было удобно. Лишний раз не заморачиваться и не брать на себя ответственность. Хотя, как мой будущий муж, он должен был поступить именно так – взять на себя всю ответственность, но и этого я не понимала.

Я спрашивала у Лены, нормально ли вспоминать прошлое и мысленно сравнивать поступки возможного нового мужчины с бывшим. Не значит ли это, что я не отпустила ситуацию. Она сказала, что да, нормально, если, конечно ты не начинаешь маниакально выискивать в новом партнере сходства с бывшим и не ставишь крест на будущих отношениях обнаружив малейшее. Полученный опыт никуда не деть и главное сделать из него выводы. Например, чего точно не хочешь в новых отношениях.

Мужчины вернулись. Оба выглядели безмятежно настолько, что казалось обсуждали футбольный матч, а не то, что я, о ужас, провела ночь с Марком.

– Благодарю за ужин, – сказал Марк маме. – Я должен ехать.

– Я провожу, – подорвалась с дивана я.

Попрощавшись с родителями, Марк направился в прихожую.

– Все хорошо? – прошептала я ему.

– Никто меня не съел, – заговорчески склонился ко мне мужчина. Потом коснулся губами щеки. Но, не выдержав, на несколько секунд крепко прижал к себе, и поцеловал уже в губы.

А после ушел. И я поняла, что за день ни слова не было сказано про его дела. Мы занимались только моими и друг-другом.

Вернулась в залу.

– Не смотри так, – сказал мне папа. – Твой Марк не то, что этот самый, перепуганный вечно. Вот, знаешь, не думал, что такое скажу, после всего, что вы нам устроили, но я рад, что ты с ним.

Я тоже не думала. И мне бы радоваться, что, судя по всему, от папы больше не будет претензий из-за наших с Марком отношений, но я не могла. Потому, что помнила, как дрожащими руками вызывала Марку скорую помощь, в ужасе гадая, не случился ли у него инфаркт в тридцать четыре года просто потому, что дурацкий бизнес и бешеная сука Алеся довели его. Знала, что он сейчас на грани потери бизнеса, который строил сам много-много лет. Помнила и знала, но абсолютно ничем не могла помочь и ничего не могла изменить. Разве только не добавлять дополнительных проблем.

Остаток недели мы не виделись. Каждое утро курьер привозил мне букет цветов, каждый вечер мы подолгу говорили по видеосвязи абсолютно обо всем, кроме бизнеса.

“Потому, что это не твои проблемы, Лера, а мои. И я их решу. Или ты сомневаешься?”

Я не сомневалась. Решит. Вот только какой ценой это произойдет? В среду Марк скинул мне результаты своих медицинских обследований и номер телефона врача. “Чтоб ты не волновалась”.

По всему получалось, если Марк будет осторожен с алкоголем, избытком физических нагрузок и балансом работа-отдых, то с его сердцем будет все в порядке. Осталась сущая мелочь – организовать это.

Одно радовало: полицейские получили “компенсацию”, Олег “не имеет претензий, но с поста генерального уволился по собственному”, так что никаких проблем с полицией у Марка не будет.

Что до должности генерального…

– Ле-е-ерка! – завизжала в трубку Саша. – Мне предложили стать исполняющим обязанности директора! Мол, я знаю всю кухню, обладаю организаторскими способностями и прочее-прочее! Ты постаралась? Признавайся?

– Не я, Саш. Пойми правильно – я тебя люблю, но из меня та еще бизнес вумен, так что я не могу оценить твои способности в плане управления, да и просить у Марка протекцию… Ты же знаешь меня, я бы могла, но только в крайнем случае. А это не он.

– Точно не ты? – насторожилась подруга.

– Точно!

Я и правда не просила Марка о таком. Но рассказала ему о ситуации с Ромой, которая пока что в подвешенном состоянии. Мог ли это быть акт поддержки ей или подарок мне? Вряд ли, учитывая, что Марк – бизнесмен прежде всего. Хотя, кто знает. Но, в любом случае, Саша должна справиться. А если все-таки окажется, что Рома изменяет, то сложности на работе – это то, что нужно при разводе. Почему-то я была уверена, в этот раз она мужу уже не простит.

Через два дня, вечером в пятницу – я как раз собирала сумку, чтоб поехать на выходные к Марку – она позвонила снова.

– Лер? – прохныкала в трубку подруга.

– Что случилось? – в моей голове пронеслось с десяток вариантов.

– Я поговорила с Ромой…

– И что он? – уточнять предмет разговора не было смысла. Как и результат, но…

– А он вещи собрал, – и разрыдалась.

Я сказала, что сейчас приеду. Написала Марку короткое сообщение с описанием ситуации, уточнив, что позднее уточню, когда смогу у него быть. Вызвала такси, чтоб не таскаться с сумкой в общественном в час-пик.

Пара Сашиных слов мигом воскресили мои собственные воспоминания об аналогичном эпизоде трехмесячной давности. Злость, обида, боль, растерянность – именно это я ощущала в тот момент, когда приказала бывшему убраться из моего дома и он так и сделал. Сейчас я почувствовала лишь легкую тоску вроде той, что бывает, когда вспоминаешь какой-то фильм с грустным финалом. И все.

Яна, как мышка, сидела с планшетом в детской. В квартире был полнейший бардак, словно шкафы с одеждой взорвались. Саша рыдала не переставая, рассказывая мне о том, что, оказывается, любовница у него давно, несколько месяцев. То есть в том момент, когда она думала, что забеременела, Рома уже ходил на сторону. То есть спал и с той, и с той. А не уходил сугубо ради ребенка. Думал, что сможет и дальше так жить, но не смог.

– Я ее видела, Лера. Ей двадцать лет всего! Двадцать! Молодая длинноногая девчонка! Студенточка! Блондинка с патлами до талии! Сейчас тебе ее в инсте покажу, – и закопалась в телефоне.

– Господи, Саш, да плевать, как она выглядит!

– Нет, ты посмотри! – ткнула мне в лицо телефон. Там фотография миловидной молодой девушки в купальнике на пляже в Египте. Красивая стройная фигура, длинные волосы, юношески пухлое личико.

– Ну и что, Саш?

– Все потому, что молодая! – рыдала подруга, – Он просто взял и променял меня на молодое мясо и все! И это после всего, что было! Да мы в однушке в хрущевке ютились первое время. Он работу найти не мог, на мою зарплату жили. Взялся потом идеи генерировать. Одна провальнее другой. Я ждала. Поддерживала. Пахала за двоих. А потом у него выгорело. Поднялся. Мы ипотеку взяли. Я Янку родила. А потом…

Продолжить она не смогла из-за слез. Я налила подруге воды, накапала туда капель. Саша сделала глоток и закашлялась. Замахала рукой перед лицом, хватая ртом воздух. Приступ вскоре прошел, вместе с истерикой.

– Что мне делать, а, Лер? – спросила, шмыгая носом.

– Сейчас я сбегаю и куплю несколько больших коробок и мы туда упакуем все Ромины вещи…

– Да есть коробки. С переезда. Еще же ипотека, – и разрыдалась опять.

– Есть? Отлично, – игнорируя ее слезы, сказала я. – Неси.

А потом мы планомерно и методично складывали в коробки все вещи, которые не вывез Роман и которые Яна не хотела видеть в доме. Обмотав их скотчем поставили у входной двери. После меняли постельное белье и мыли все в квартире. Проветривали до тех пор, пока не начинали дрожать от холода, уничтожая малейший намек даже не запах ее теперь уже бывшего мужа.

– Лер, а может… Может он еще вернется? – всхлипнула Саша, когда мы закончили.

– Может и вернется. Позвонит такой в дверь. Или даже откроет своим ключом. Попросит прощения, а потом оправдает свой поступок чем-то вроде ошибки, помутнения, того, что ты его пилишь, редко даешь и т.д. и т.п.. Ты пустишь обратно. Но не от большой любви. А просто потому, что ты к нему привыкла. И к себе в качестве его жены тоже привыкла. Вы будете жить… Ну как? Примерно как жили. Еще он, может, цветочки приносить начнет, посуду за собой мыть. Вину заглаживать. Месяц-второй, скорее всего. И ты будешь думать, что поступила правильно. Ну, все же ошибаются, да? А у вас семья, ребенок и много лет вместе. Нельзя такое разрушать, тебе же не двадцать лет. А то, что внутри грызет обида, что он бесит тем, как быстро перестал ценить что ты его простила и как мало уделяет тебе внимания и, наверное, совсем не любит – это ничего… Ты же тоже не любишь. Все же так живут. А еще через пару-тройку лет будет новая блондинка. Или брюнетка. Не суть. Но тебе уже будет тридцать пять. И тогда ты посчитаешь, что в тридцать два была еще молодая и вот тогда надо было…

– Хватит! – зажмурилась Саша. – Хватит!

– А если не вернется, либо если ты его пошлешь, то у тебя будет другая жизнь. Порыдаешь ночами недельку-другую по привычке любить и якобы одиночеству. Хоть ты давно уже одна, но только в браке. А днем будешь работать и следить за ребенком. Постепенно обрастешь новыми привычками, уже не связанными с Ромой. Своими, личными, которые выбираешь сама и по своему желанию. Делать будешь что хочешь. И в какой-то момент заметишь, как много вокруг других мужчин. С которыми можно строить отношения, либо не строить. Как хочешь. В этот момент, Саш у тебя начинается новая жизнь. И только от тебя зависит, какой она будет. Все в твоих руках, понимаешь?

Размазывая слезы по щекам, она закивала.

Глава 22

От Саши я уехала только утром, когда приехала ее мама. Подруга периодически срывалась в слезы, но то, что она спала ночью, а утром привела себя в порядок и приготовила завтрак, спокойно взаимодействуя с Яной ободряло. Впрочем, не было такого, чтоб я сомневалась – Саша переживет. Но вот сумеет ли отказать, если роман вернуться надумает?

Первую неделю после ухода бывшего я в самой себе в этом плане слегка сомневалась. И это при том, что эмоции, связанные с ним, были далеко не такими, как у подруги, у нас не было детей и прощенного эпизода измены в прошлом. Но тут я поделать абсолютно ничего не могла. Решать только ей.