Текст книги "Там, где ты (СИ)"
Автор книги: Надежда Борзакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Я знаю, – она лукаво улыбнулась, – Ну, пора, все уже ждут.
Втроем с присоединившейся к нам Добравой, мы прошли к берегу Славутича. Солнце сияло, на чистом синем небе парили несколько белесых облаков. При нашем появлении, взгляды всех присутствующих сосредоточились на мне, но я едва заметила это. Взгляд еще издалека выхватил среди других фигуру Стаса. Высокий и широкоплечий с отливающими золотом волосами он двинулся ко мне со своей особой ленивой и величественной грацией льва. Его рука была холодной, но я едва замечала это, поскольку моя была, кажется, еще холоднее. Мы медленно прошли меж рядами гостей. Крепимир и Веда благословили нас, затем пришел черед церемонии.
Я вслушивалась в слова жреца, пытаясь разобрать хоть что-то.
– Под взором Солнца, в объятиях ветра, пред водами Славутича, – тихо перевел для меня Стас, – Сии жизни теперь едины.
Затем мы стали напротив. Хотен поднял клинок и он засиял, отразив на миг солнечные лучи. Глубокий поре на ладони, но я не чувствую боли. Возможно от того, что миг спустя рука Стаса нежно сжала мою. Хотен повязал наши переплетенные руки алой тканью и принялся не спеша произносить слова клятвы. Сперва Стас, а после я, причем практически похоже, повторили их. Затем мы слились в поцелуе.
– Теперь ты моя, – лишь слегка отстранившись от моих губ, прошептал Стас.
Внезапно в толпе произошло какое-то движение. Несколько человек позади нас подбежали к кому-то, с моего места было не разглядеть.
– Что случилось? – спросил Крепимир.
– Великий Сокол, – раздался сиплый детский голос, – Берсерки….
Глава 6.
Кошмарный сон. Как много всего можно описать подобным определением. Как мало событий реально под него подходят. Раньше я никогда не смотрела на дорогу – ту, что уходит в лес, ту самую, по которой вез меня Стас всего-то три месяца назад. Изнутри городища ее вообще видно только с голубятни, чердака терема Главы и, конечно с башен часовых. Часовые…. Забавные краснощекие дядьки, подшучивающие над нами при каждой просьбе открыть ворота, сменились пятнадцатилетними, похожими издали на юные деревца мальчишками. В обиде за то, что их не взяли «в дружину» ребята устроили форменно детскую истерику, за что Стас пригрозил – с таким поведением, им места в дружине десяток лет не видать.
Дорога от забора до леса длиной две тысячи шагов, если хоть пытаться соблюдать одинаковое расстояние меж ступнями. Вопреки настойчивым требованием Ярополка, смирившимся с ролью «десятника стражей городища», не ходить одной за ворота, я делала это чуть не каждый вечер. Чаще я только бегала смотреть на дорогу – прерывая работу чуть ли не ежечасно, всегда тайком, пробегала к голубятням и, забравшись наверх, несколько минут всматривалась, вслушивалась в шум леса. Листья, кстати, постепенно желтеют. Я ждала, когда они опадут и обзор станет лучше, но всякий раз одергивала себя – к тому времени они вернуться, обещали ведь лишь пару дней. А минуло уже пятнадцать. Пятнадцать дней, долгих, словно пятнадцать десятилетий. Я жалела, что завершилась жатва – тяжелая работа помогла бы хоть немного отвлечься. А так я в основном занималась тем, что под Вединым руководством осваивала прялку и в случае надобности оказывала медицинскую помощь оставшимся жителям городища. Дни становились заметно короче, уже холодало, от того мы начали топить печи и купаться в бане, вместо речки. Ну, вернее в баню переместились те, кто вообще купался, ведь многие этим пренебрегали.
Берсерки выжгли Койотово городище, находящееся от нас в неделе пешего пути на юго-запад. Я не переставала удивляться, как Зиновий – юноша, принесший весть, сумел не только сбежать от них со сломанной рукой и помятыми ребрами, но и добраться до нас. Крепимир тут же отправил гонца в Киев, но ждать дружину Ратибора, разумеется не стал. Я часто вспоминала тот день. Так ясно, ярко, будто это происходит сейчас.
Они седлают лошадей. Все уже в кольчугах, вооруженные до зубов, готовые прямо сейчас вступить в бой. Я бегаю меж теремом и конюшнями, собирая необходимые воинам вещи. Постоянно что-то забываю. Не могу собраться….
Еда, питье, бинты для перевязок, виски…. Что еще?
– Стас, слушай меня, – отдав ему сверток, говорю я, – Вот здесь виски. Если кто…. Пораниться, рану нужно им промыть. Обязательно, иначе потом будет плохо, понимаешь? Ты… ты видел, как я это делала?
Он обнимает меня, прижимает к груди, прерывая сбивчивый монолог.
– Элина, все хорошо. Я клянусь тебе, – берет мое лицо в ладони, вынуждая посмотреть на него, – Я лгал тебе когда, а?
Я отчаянно стараюсь не плакать при нем, но слезы застилают глаза. Лицо Стаса расплывается перед глазами.
– Я знаю, – как могу твердо, отвечаю я, – Но, прошу, сделай, как я сказала если…. Если что.
– Сделаю, – Стас подмигивает мне, – У тебя не будет повода считать, будто я не способен освоить твое ремесло. Не надейся, девица!
Я смеюсь, но слезы текут по щекам. Он целует меня, прокладывая губами дорожки вслед за слезинками.
– Не проливай слез, – шепчет Стас, – у меня сердце болит, если ты плачешь. А так мне труднее биться. Обещай мне!
– Обещаю, – тыльной стороной ладони я тру глаза.
– На вот, – он протягивает клинок, тот самый, которым учил меня пользоваться, – Пусть защищает тебя, пока я не рядом.
– Но тебе он нужнее, – возражаю я. Кинжал теплый. От того, что лежал у него за поясом.
– У меня есть еще, а этот пусть будет у тебя.
Я лишь киваю в ответ. Сунув кинжал за пояс, обнимаю Стаса. Кольчуга неприятно царапает кожу, но мне все равно.
– По коням, – командует Крепимир. Стас вскакивает в седло, затем, склонившись, целует меня.
– Стас, – я буквально вцепилась в его руку, державшую поводья, – слова клятвы… Что они значили?
– «Ты кровь от крови моей и кость от кости моей,
Я тело свое отдаю тебе, чтобы двое мы стали одно,
И душу мою отдаю тебе в залог до конца моих дней»
Я смогла лишь кивнуть в ответ.
– Вернись ко мне! Поклянись, что ты вернешься!
– Клянусь, – он широко улыбнулся, – Клянусь вернуться к тебе.
А потом они поскакали прочь. Едва всадники скрылись в лесу, ворота захлопнулись. Так гулко во внезапно наступившей тишине. Я сдержала слово – с тех пор не проронила ни слезинки. Оставалось надеяться, что и он сдержит свое.
Новости не доходят. Здесь попросту нет подобного и от этого лишь хуже. Единственным, о чем мы узнали была отправленная Киевом подмога. Княжья дружина, человек триста проезжала наше городище всего лишь два дня спустя после отъезда наших. Они задержались лишь настолько, чтоб поесть и напиться самим и напоить лошадей. Но даже за такой короткий промежуток времени я узнала некоторые подробности благодаря тому, что рыцари за едой переговаривались с нашими юными стражами городища. Берсерк пополняет свои ряды варяжим войском. Опытные безжалостные наемники, воевавшие за тех, кто больше заплатит. Еще они говорили – Берсерк хочет Киевский трон.
Сейчас я особенно жалела, что так плохо знала историю. Вдруг учись я усерднее, знала бы сейчас хоть что-то о нынешних событиях, даже не смотря на скудность и искаженность дошедших до нас данных.
Веда иногда гадала вечерами. Не раз я заставала ее непрерывно вглядывающейся в зеркало, покрытое водой или сидящей неподвижно в окружении свечей и дымящихся трав, глядя в пустоту. Она видела лес и поле, битву, но ничего конкретного. Говорила, будто знает – Крепимир и Стас живы и мне оставалось лишь надеяться, что это так.
Об особенностях ее даре мы разговаривали мало. Я знала, например, что иногда она может увидеть будущее. Еще спросила однажды, способна ли она исцелять больных. На что Веда ответила утвердительно, но с оговоркой о воле богов, травах и настоях. Последние, впрочем, имели хоть какую-то эффективность, от того я внимала ее знаниям столь же, сколь она моим. Тем немногим, что могло пригодиться в реалиях девятого века и при отсутствии большей части знаний анатомии. В завязавшейся меж нами дружбе, мы обе находили хоть немного утешенья. Что до остальных – Оляна, к примеру, проводила дни в слезах, срываясь на детях, Вера с головой ушла в домашние хлопоты, Добрава помогала мне в «клинике». Со стороны повседневность выглядела почти по-прежнему. Не хватало лишь шумных голосов, звона мечей во время тренировок, ударов молота из кузницы, топота лошадиных копыт, предвещавшего возвращение охотников из лесу. Нас окутала тишина. Ледяная, гнетущая, жуткая….
Огненная вспышка ворвалась в комнату, распахнув ставни. С нею вместе до нас донеслись крики и звон оружия. В ярком свете Ведино лицо казалось бледнее мела. Эту ночь, как и несколько предыдущих мы провели в одной комнате. По крайней мере рядом с ней кромешная темнота пугала чуть меньше. Соскочив с кровати, мы выглянули в окно. Весь видимый участок заграждения пылал огнем. И сражающиеся на его фоне мужчины походили на фантастических персонажей. Вот только передо мной не фантастический боевик на экране, а сражение в реальности.
Сухие срубы. Они ведь быстро сгорят и городище останется как на ладони. Как потушить долбаный пожар с одним колодцем и, что хуже всего, в разгар битвы?
Прихватив клинок Стаса, с которым не расставалась и в ночи, я рванула к дверям, но Веда удержала меня.
– Пусти, я должна….
– Должна что? – перебила она, – Биться наравне с мужчинами? Ты это можешь?
Не могу. Вообще ничего не могу, кроме как стоять и беспомощно смотреть. Ждать вестей, не могучи ничего изменить.
Я не знала, сколько мы так простояли, слушая биение собственных сердец, заглушающее шум битвы. Звон клинков вскоре стал стихать.
– Сдавайтесь! – прогремел странно знакомый голос. Владислав? Не может быть, что киевскому княжичу делать здесь? Выскользнув из рук Веды, я выбежала из комнаты и, едва не свалившись со ступенек, выскочила на улицу. От зарева пожарища было светло как днем. Перепуганные женщины рыдали, прижимая к себе рыдающих же детей. Повсюду лежали окровавленные тела – в до боли знакомых кольчугах и черных, отороченных мехом плащах. Лошади без всадников носились вокруг. С десяток дружинников теснили нескольких берсерков. Те уже побросали мечи, их глаза с одинаковой бессильной злобой блестели на грязных бородатых лицах.
– Все равно конец вам, поляне, – выплюнул один из них, – Берсерк теперь княжит в Киеве, переловит вас как псов и….
Договорить он не успел – синхронными взмахами мечей рыцари, словно по команде, обезглавили пленников. Я даже не содрогнулась от ужасной сцены. В голове вертелись слова пленного. Если он прав…. Если Киев смогли взять.
– Тушите пожарище, – я не ошиблась. Вот он – княжич Владислав, всего-то в паре шагов от меня. Уцелевшие воины бросились выполнять его распоряжение, а сам княжич подошел ко мне.
– Элина? – став вплотную он взял меня за подбородок. Я отшатнулась, ощутив запах крови. Тошнотворный и резкий, как я раньше могла этого не чувствовать. Он не разгневался, но и руки не убрал. Безо всякого намека, не применяя силу, Владислав скорее просто касался, а не держал.
– Княжич, – просипела я.
– Не бойся меня, – проговорил он, – Я слово дал брату по оружию – если с ним что случится, ты под моей опекой.
Жуткие вести приносят по-разному. К примеру, на практике в больнице я видела, как мой куратор сообщает родственникам пациента, что тот умер на операционном столе. Несчастный случай и черепно-мозговая травма не совместимая с жизнью. Я до сих пор помню, как доктор прятал глаза, кровь на его операционном костюме, который тот даже не снял. Беззвучные рыдания худенькой женщины средних лет. Я тогда тоже плакала, навзрыд. Оплакивала незнакомого мне мальчишку и свою первую встречу со смертью.
– Стаслав? – услышала я чей-то хриплый шепот, не сразу поняв, что он принадлежит мне, – Он….
– Теперь раб Берсерка, – раздалось откуда-то снизу, – а брат его – союзник.
Я практически упала рядом с окровавленной грудой тряпья. Тяжелая рана – проникающая в брюшную полость, его трясло от шока и кровопотери.
– Говори! – заорала я, – Отвечай, тварь, где он.
– В Киеве, – просипел мужчина, – раб Владыки, такой же, как и вы….
Он отключился. Чьи-то сильные руки подняли меня с земли, слегка встряхнули.
– Девица, если Стаслав жив, мы вызволим его, – проговорил княжич, – Но этот пес мог и солгать.
– Не перед смертью, – Веда коснулась моего плеча.
– Владислав, где остальные? – я слышала себя словно со стороны. Словно это не я, а какая-то другая женщина распрямила сгорбленную спину и со спокойным достоинством задала вопрос. Так и было. Это не я. Я рыдаю в его руках, обезумев от горя.
– Лагерем к востоку, – тихо ответил он, – те, кто остался. Мы разделились, дабы найти берсерков. Они неуловимы, словно тени, от того отец решил….
На небе вспыхнула молния. Раздался жуткий раскат грома и полил дождь. По-осеннему ледяной, но я не чувствовала этого. Раздались ликующие крики – в борьбе с пожаром перевес теперь на нашей стороне. Владислав на миг запнулся, обратив невидящий взгляд на затухающее пламя.
– … Разделиться. А они сумели нас обойти…. Окружили, ударили с флангов…. Не всех, конечно, быть может, кто еще плутает в полях. Берсерк сумел взять Киев. Как? Я не понимаю…
Он продолжал говорить. Хрипло, отрывисто, уже не с нами, а словно с самим собой.
– Где ваш отец? – тихо спросила Веда.
– Мертв, – коротко бросил Владислав.
Я приблизилась и положила ладонь на его плечо. Оно подрагивало.
– Я соболезную, – тихо сказала я, – Давайте с дождя уйдем. Всем прикажите следовать в терем. …
– Нет, – отрезал он, – Мы вернемся в лагерь прямо сейчас, а вам оставим воинов для защиты.
– А не лучше ли переместиться сюда? Я лекарь и смогу помочь раненым, да в общем всем вам нужны кров и еда. Берсерки какое-то время сюда не сунутся – видели ведь пожарище со стен, решат, что ждать им вскоре возвращенья своих с явствами да рабами. Они ведь не знают исход сражения…. А пока рассудят, вы восстановите силы и решите, что делать дальше.
Он согласился. Возможно, попросту слишком устал, иначе навряд ли прислушался к мнению девицы.
– Я не упомянул еще одно, – сказал Владислав, – Крепимир тоже в лагере. Ранен, но держится.
Мы с Ведой отправились с ними. Но перед тем, как сесть на лошадь, я отдала некоторые распоряжения. Командовать было странно, но сейчас не имелось выхода. Нужно было начинать готовить еду, перевязочный материал, восстанавливать изрядно пострадавший забор. Впрочем, последним занялись немногие из оставшихся для защиты мужчины. От Владислава я узнала, что несколько человек отправились на поиски так неудачно разделившихся отрядов, дабы собрать их воедино.
До лагеря несколько часов езды – стоило спешить, от того я ехала вместе с Владиславом дабы не рисковать сломать шею свалившись с лошади. Мы мчались под дождем в кромешной темноте, освещаемые лишь вспышками молний. День все не наступал из-за сплошного покрывала темных облаков, скрывших солнце. Мое сознание погрузилось в какую-то странную пустоту. Ледяную – похуже ливня, под которым мы промокли до нитки. Темную – страшнее самой темной ночи, проведенной в одиночестве без сна.
– Кто? – источник голоса я не могла бы различить.
– Свои, – бросил Владислав.
Дальнейшее слилось одну сплошную вереницу последовательных действий. Самых серьезных ран – проникающих в брюшную полость я не обнаружила и уже почти порадовалась неожиданной удаче, но вдруг осознала – отсутствие тяжелых пациентов означает не то, что воины легко отделались. Но то, что некоторые просто не дожили до лагеря. Хотя, что я могла бы поделать, даже оказавшись рядом с кем-то из них раньше? Без операционной, инструментов, обезболивающих и даже не будучи настоящим врачом.
С помощью Веды и под удивленными взглядами рыцарей, я промывала виски и перевязывала раны, дабы предотвратить или хотя бы попытаться предотвратить инфицирование и максимально снизить кровопотерю до тех пор, пока мы не прибудем в городище.
У Крепимира глубокая – почти до самой кости рана на бедре. То, что не задета артерия, иначе как чудом не назвать. Рану кое-как перевязали, более того, сумели наложить нечто вроде жгута, но кровопотеря все равно пугающе велика. Сознание спутано, пульс слаб и учащен, я опасалась, что мы не довезем его до городища. Но, разумеется, сдаваться не собиралась. Наложив по новой жгут – довольно неплохо учитывая, что материалом послужил ремень, я промыла и перевязала рану. Затем мы тронулись в путь.
Дождь перестал только к вечеру, как раз когда перед нами замаячили очертания городища. Там я приступила к операции, приказав себе отбросить неуверенность. Тяжелая процедура длилась несколько часов. Один из помощников, державших моего пациента, грохнулся в обморок на середине операции, и мне пришлось прерваться, пока второй отлучался позвать другого. Из Добравы получилась отличная ассистентка – девушка не только мужественно выдерживала жуткое зрелище, но и ловко справилась со своей задачей.
Я сшила разрезанные мышцы. Крепимир терял сознание несколько раз. Но все же приходил в себя. Боролся. Если рана не загноиться, то он должен поправиться. Конечно, потребуется длительная реабилитация, более того, возможно бегать или даже просто ходить не хромая он никогда не сможет. Но какая разница, если он выживет?
Оставив Главу на попечение Веды, я сразу же занялась другими. Еще раз осмотреть, приказать держать крепче, напоить виски. Еще раз очистить рану, хорошенько промыть, наложить швы и повязку, приказать унести или помочь дойти до кровати. Продезинфицировать инструменты, сменить простыню и протереть стол, велеть занести следующего и все начать сначала.
Пока что все шло хорошо. Я восхищалась мужеством дружинников, терпевших мои неумелые хирургические манипуляции с одним лишь виски в качестве анестезии.
Но было еще одно чувство. Вытеснявшее все остальные, помогающее держаться, не содрогаться, когда в лицах пациентов вновь и вновь чудится его лицо, продолжать работать, отрешившись от всего.
– Пульс? – не отрываясь от наложения швов на правое плечо пациента, спросила я.
– Слабый и частит, – отрапортовала Добрава.
Я посмотрела на лежащего передо мной мужчину. В полузабытьи, бледный и в холодном поту, взгляд направлен куда-то вверх. Что-то не так! Едва уловимое чувство сродни интуиции. Кивнув Добраве, чтоб она сменила меня и прижала салфетку к наполовину зашитой ране, я склонилась к пациенту.
– Эй, – я взяла его лицо в ладони, – Смотри на меня. Уже почти все!
– Пить, – просипел он. Я уже кивнула одному из ребят, чтоб подали воды, как внимание привлекло что-то темное в прорехе сорочки. Когда я приподняла ткань, чтоб осмотреть его бок, рука дрогнула. Весь левый бок представлял собой жуткий синюшный кровоподтек. Селезенка!
Наверное я качнулась, поскольку сильные руки Ярополка, вызвавшегося помогать, поддержали меня под локоть.
– Элина?
Я покачала головой. Вновь склонилась к раненому.
– Это просто синяк, – отозвался он, – Повезло напороться на тыльную сторону топора.
Мужчина даже попытался улыбнуться. А может это только показалось от того, что его лицо поплыло перед глазами.
– Как давно? – рассеянно и едва слышно прошептала я.
– В бою…, – он закрыл глаза.
Сутки…. Минимум сутки, пронеслось в голове. Почему, ну почему я его не осмотрела, списав слабость и головокружение на последствие потери крови? Оно так и было, в общем-то, вот только кровотечение было внутри.
– Сятослав, Ярополк, держите крепче, – чужим голосом скомандовала я.
Операций на брюшной полости я делать не умела. Принцип знаю, но и только. Но это не дает мне права хотя бы не попытаться. Я поднесла нож прямо к кровоподтеку.
– Элина, пульса нет! – пискнула Добрава.
Нож выпал из руки и с глухим стуком упал на земляной пол.
– Давай же! Давай! – вновь и вновь нажимая на грудную клетку в бесплотной надежде, повторяла я, – Дыши!
– Элина, – словно сквозь вату, до меня донесся голос Ярополка, – Элина, он мертв!
Он попытался оттащить меня прочь.
– НЕТ! Нет, я сумею его спасти!
– Ты говорила три по шестьдесят, – всхлипнула Добрава, – Уже прошло пять.
Она приблизилась и обняла меня вместе с Ярополком. Только сейчас я ощутила собственную дрожь – столь сильную, что без их поддержки, я не устояла б на ногах.
Хотелось плакать, но слез не было. Теперь-то я ясно ощущала, каково было Виктору Богдановичу в тот далекий день. Злость на собственное бессилие, чувство вины, тяжким грузом упавшее на плечи…. Я не смогла спасти его! Не смогла….
Протянув руку – такую до ужаса маленькую и бледную, я закрыла остекленело глядящие в сторону глаза.
– Скажите Веде…., – я кашлянула, чтоб хоть немного прочистить горло, – Чтобы….
– Конечно, – Ярополк кивнул трем другим парням, и они вынесли тело прочь.
– Что ж, продолжим.
– Быть может тебе отдохнуть? – в заплаканных глазах Добравы светилась забота.
– Я не устала, – я качнула головой, – А вот ты можешь. Попроси только Веру сменить тебя.
– Я останусь, – тихо сказала она.
Еще раз осмотреть, приказать держать крепче, напоить виски. Еще раз очистить рану, хорошенько промыть, наложить швы и повязку, приказать унести или помочь дойти до кровати. Продезинфицировать инструменты, сменить простыню и протереть стол, велеть занести следующего и все начать сначала….
Я лишилась ощущения времени. Сколько прошло с тех пор, как мы вернулись в городище? Сутки? Неделя? Все смешалось, спуталось, утонуло в кровавом кошмаре.
– Элина, – нежные руки Веды коснулись моего лица, едва я открыла глаза. В окно лился свет луны, прохладный воздух приятно освежал, – Хвала богам. Как ты?
– Я…. Я здорова, – я подскочила так резко, что закружилась голова. Как очутилась в своей кровати, я не помнила – Сколько я проспала?
– Лишь пару часов, – тихо сказала она и положила ладони мне на плечи.
– Как Крепимир? Остальные?
– Спят сейчас. Все хорошо, – она улыбнулась, – И есть еще вести – Владислав решил не ждать, пока прибудут остальные. Они выступят на рассвете.
– Куда? – бестолково пролепетала я.
– На Киев. Князь вернет его
Ага, конечно – вернет. Укрепленный город, полный вооруженных до зубов воинов вот так просто падет от атаки кучки уцелевших дружинников.
– Нельзя этого допустить. В лучшем случае часть дружины сможет просто удрать, в худшем погибнут все. А пленным грозит смерть в обоих случаях, – удивленный взгляд Веды свидетельствовал о том, что последнюю мысль я озвучила.
– Элина, Владислав знает….
Не дав ей закончить, я поднялась с постели, наплевав на возникшее головокружение, сунула ноги в лапти, накинула шаль и выскочила за дверь. Что именно сделаю, чтоб предотвратить заведомо провальную атаку на город, я пока не знала. Знала только, что не могу ее допустить.
– Элина, ты ведь не собираешься перечить князю? – выскочила за мной Веда.
– Нужно придумать другой план, – упрямо проговорила я, – Этот обречен. Где они сейчас?
– В зале, – рассеянно ответила женщина.
Я сбежала по ступеням, кивнула Вере, уже трудившейся в кухне, и постучала в двери залы.
–…. Подземный лаз завален и незаметно город не покинуть, – донеслось из залы, когда, не дождавшись ответа, я толкнула створки дверей и вошла.
– Князь Владислав, – я поклонилась, – простите мне мою бесцеремонность!
Все четверо – Владислав и трое его десятников, имена которых вылетели из головы, разом обернулись ко мне. К счастью, Владислав выглядел скорее обеспокоенным, чем разозленным.
– Стряслось что?
Со двора донеслись крики и топот копыт. Один из мужчин подошел к окну глянуть, что случилось.
– Ай да Делибор, – засмеялся он, – все старается совладать с Золотинкой.
Золотинкой звали норовистую тонконогую кобылку с пушистой каштановой гривой. Делибор – одиннадцатилетний мальчишка, помощник конюха, очевидно, решил под шумок прокатиться на ней. Судя по тому, что он сейчас носился по двору за лошадкой, мальчик не пострадал. Этак картина почему-то вызвала воспоминание. Троянская война, о которой я читала еще в школе, хитроумный Одиссеев план легко завершивший победой семилетнюю осаду…. Решение пришло так внезапно, что я едва удержалась от радостного восклицания.
– Да, князь, кое-что стряслось, – улыбнулась я, – прошу разрешенья говорить с вами наедине. Умаляю, это очень важно.
Несколько долгих секунд он смотрел на меня, потом сделал знак десятникам и они вышли.
– Князь Владислав, – вделав глубокий вздох, произнесла я, – Я предлагаю вам способ попасть внутрь городища….
Я изложила ему свой план. На словах все было столь просто, что я удивилась как подобное не пришло мне в голову раньше.
– Не бывать этому! – прогремел Владислав.
– Почему? – он сверкнул глазами, – Имея своего человека внутри, вы сможете попасть в городище через парадный вход, вместо того, чтоб осаждать его и терять людей из-за берсерковых лучников. Еще там пленники – если их освободить, у нас будет….
– Я знаю, что ты хочешь, девица, – тихо произнес князь, – Но ты не сможешь вызволить своего Сокола так.
– Я все равно попытаюсь! – прошипела я, – Не важно, с дружиной за спиной или одна.
– Я слово дал беречь тебя.
– Так сбереги, – я посмотрела ему в глаза, – без него мне не жить.
– Ты знаешь, что на самом деле делали берсерки здесь? – выпалил он, – Они за тобой явились и не отправься мы сюда по Крепимировой просьбе….
– Значит я права, – тихо сказала я. Эйфорическая волна радости захлестнула, грозя лишить остатков самообладания, – Захар хочет меня получить, а значит, план подействует.
– Ты понимаешь, на что идешь? – внутренняя борьба отражалась на лице князя, – Что с тобой могут сотворить и вероятно сотворят?
– Понимаю, – прошептала я, – Но я не могу не попытаться, Владислав. В случае моей неудачи будете действовать по вашему плану – вы ничего не потеряете в любом случае.
Внутренняя борьба ясно читалась на лице князя. Несколько минут он молчал.
– Мы должны будем держаться вдалеке дабы они не заподозрили обман, – сказал Владислав наконец, – Как ты подашь знак, хоть о том, что попала внутрь?
– Об этом я позабочусь, – в зале появилась Веда, – Вернее попытаюсь.
– И я должен рассчитывать на фокусы, – начал было Владислав.
– Только если они точно сработают, – улыбнулась Веда
Мы с ней приступили к подготовке. Веда наполнила глиняный таз какими-то травами, зажгла лучины вокруг него, затем сделала мне знак опуститься на пол рядом с ней.
– Ты делала раньше нечто подобное? – как я не пыталась, недоверие в голосе не очень-то получилось скрыть.
– Ты не веришь в колдовство, да? – вопросом на вопрос ответила женщина.
– Не то чтобы, – я почувствовала, что вспыхнула до корней волос. Разумеется, мои убеждения на предмет сверхъестественного изрядно пошатнулись за три прошедших месяца. Но поверить, что с помощью трав и лучин можно создать магическую рацию все еще было трудно.
– Сейчас сама увидишь, – к счастью, мое недоверие не обидело ее, – Дай руку.
Я послушно протянула ей левую ладонь. Веда взяла в руки кинжал – тот самый, что дал мне Стас и несильно резанула мой указательный палец. Выдавив несколько капель крови на травы, прикрыла глаза и, не выпуская моей руки, произнесла речитативом заклинание. Слов было, увы, не разобрать.
– Настал час проверить, – закончив, произнесла Веда, – Скажи мне что-то в мыслях.
«Кукушка кукушонку купила капюшон», – нелепая детская скороговорка стала первым, что пришло на ум.
– Что такое капюшон? – наслаждаясь моим удивлением, спросила женщина.
