Текст книги "Спэнсер Коэн. Книга 3 (ЛП)"
Автор книги: Н. Р. Уолкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Глава 10
– Что?
– Хочу повидаться с Льюисом.
Он моргнул и провел рукой по лицу.
– Ладно.
Я дал ему возможность немного прийти в себя, а потом произнес:
– Хочу поехать сегодня. Или завтра. Не хочу надолго откладывать. Я не видел его несколько лет. А вчера вечером пришел к выводу: у меня все есть здесь. И семья, и друзья. Эмилио и Лола – лучшие брат и сестра, о которых можно попросить. А ты… Ну, ты не брат, учитывая наше вчерашнее занятие, это было бы странно. Но у Льюиса никого нет. Он сказал, что остался один. Он обособился от родителей. Потерял ближайшего из братьев. Эндрю, он был так расстроен…
Эндрю похлопал меня по груди, потом перекатился и сел на краешек кровати.
– Мне нужно сделать несколько звонков.
Я был немного сбит с толку, но он отправился в ванную, а затем вернулся в спальню. Сел на постель и с телефоном в руке прислонился к изголовью.
– Сколько дней нас не будет?
«Нас?».
– Э–э… – Я присел и почесал голову. – Нас?
Он оторвал взгляд от трубки и посмотрел на меня.
– Ну, я предположил… Ты хочешь, чтоб я поехал с тобой?
– Не знаю. Не думал об этом, – сказал я и покачал головой. – Но да. Если ты сможешь.
– У меня скопилось много дней отпуска. Так что проблем не будет. – Он нахмурился. – Мы продвигаемся слишком быстро? На столь ранней стадии отношений совместная поездка – нормальная идея?
– Понятия не имею.
– Просто не хочу, чтоб ты переживал все это в одиночестве. – Он протянул мне руку, которую я безо всяких колебаний принял. – Ты точно не против, если я присоединюсь?
– Да. Конечно, да. Мне было бы приятно. – Я сжал его руку. – Мне плевать, рано это для наших отношений или нет. Знаю, поездка будет не из легких. Нахлынут воспоминания, вылезут демоны и… – Я глубоко вдохнул. – Я был бы очень признателен, если б ты был со мной.
В течение минуты он вглядывался в меня, словно успокаивался от одного лишь взгляда на меня. Затем снова начал прокручивать экран телефона, а когда нашел искомое, показал мне.
– Есть самолет сегодня в десять. Таким образом, мы приедем не очень поздно.
Я забронировал два билета, а Эндрю отправился договариваться, готовиться и паковаться. Он пообещал вернуться, как только закончит, и, томительно поцеловав меня возле входной двери, ушел.
Я послал Льюису е–мэйл с номером рейса, а после спустился вниз поговорить с Эмилио. Он был в шоке. Это было очевидно. Не отрывая от меня глаз, он положил бумаги, которые держал в руках.
– Ты же вернешься?
– Разумеется!
Он громко выдохнул.
– Тогда ладно. Хорошо. – Успокоившись, он улыбнулся. – Лоле уже рассказал?
Я вытащил телефон.
– Нет. Пожелай мне удачи. – Эмилио хмыкнул и вернулся к бумагам, а я ждал ответа Лолы.
– Привет, Спэнс, – тепло отозвалась она. – Как этим утром у тебя дела?
– На удивление отлично. Чем занята сегодня вечером около восьми?
– Э–э, ничем. А что?
– Надеялся, ты добросишь нас до аэропорта.
– Зачем? С чего бы… Куда ты собрался? В Австралию? Спэнсер, пожалуйста, скажи, что вернешься.
– Да. Конечно. Эмилио спрашивал о том же.
– Ну, а как иначе? А Эндрю нет? – поинтересовалась она. – О, пожалуйста, скажи, что ты рассказал ему о своей поездке. И из любви к Джеффу Бакли, пожалуйста, скажи, что он в курсе, что ты вернешься домой? Спэнсер?
– Я вернусь! И, разумеется, я рассказал Эндрю. Он едет со мной.
– Ой. – Она с облегчением вздохнула.
– Я рассчитывал, что ты нас довезешь.
– Конечно. Он готов к встрече с «Синди Кроуфорд»?
– Ну, я решил, что если он сможет вынести поездку в «Синди Кроуфорд», тогда мы точно переживем совместное путешествие.
Повисло молчание.
– Спэнсер Коэн, даже на секунду не думай, что со мной прокатит австралийский акцент.
Улыбаясь, я ответил:
– О другой лучшей подруге я и просить бы не стал.
– Приеду на ужин. Если до тебя вдруг не дошло, его покупаешь ты. – Она фыркнула. – И я тоже тебя люблю. – И в трубке стало тихо.
Я убрал телефон в карман и каким–то образом потерял счет времени. Я помогал Эмилио, потом Даниэле. Выполнял поручения, звонил, потом заказал пиццу и принял вызов от Хелен Лэндон. Для начала она хотела, чтоб я знал, насколько ей было жаль услышать новости о моем брате. И поинтересовалась, могла ли она что–нибудь сделать. Пришлось ее убеждать, что я был в полном порядке. Она прочла мне лекцию – ласково, но все–таки лекцию – о том, что раз уж я забирал ее сына за границу, то должен был как следует о нем позаботиться. И что я был обязан беречь себя. Потому что в последнюю нашу встречу я лежал в больнице. В заключение она спросила, был ли я по–прежнему заинтересован помочь фонду «Акация» с поиском относившихся к группе риска людей из ЛГБТКИ–сообщества.
Она упомянула конкретную девочку, и я предположил, что каждое дело требовало безотлагательного вмешательства.
– Меня не будет почти неделю, – пояснил я. – Обратно мы вернемся лишь через пять дней. Сомневаюсь, что сейчас могу быть полезен. В противном случае с удовольствием помог бы. Для меня это очень много значит.
– До твоего возвращения предложение в силе. Тогда и обсудим детали.
Даниэла распахнула входную дверь, когда в нее постучали, и вошел Эндрю.
– Он говорит с твоей мамой, – сказала Даниэла.
Эндрю вытаращился, а потом потянулся к моему мобильнику. Я поморщился.
– Эндрю здесь. Хочет с вами поговорить.
Он взял телефон и приложил к уху.
– Мам. Я сказал не звонить ему! – Он выслушал и забормотал что–то в ответ, а мы с Эмилио и Даниэлой старались не улыбаться. Закончив разговор, он вернул мне мобильный. – Извини.
Я чмокнул его в щеку.
– Это был милый сюрприз.
Он вздохнул.
– Готов? Я был на работе. Взял отпуск на восемь дней. Подумал, что после возвращения пару дней отдохнуть не помешает. Я не очень хорошо переношу смену часовых поясов. Договорился с Сарой о присмотре за квартирой. Она зайдет сюда забрать ключи. Я сказал, что оставлю их здесь. Ничего? – Он перевел взгляд на Эмилио, который кивнул, и Эндрю продолжил: – Я уже собрался и готов к отъезду, взял паспорт, погуглил погоду в Сиднее… Почему ты так на меня смотришь?
Я глянул на часы.
– Ой. Я потерял счет времени.
Он посмотрел на меня в упор.
– Я договорился с Лолой. Она довезет нас до аэропорта. Это же считается?
Он глядел на меня, будто я говорил на иностранном языке.
– Я так понимаю, нет.
– Я изо всех сил стараюсь не ляпнуть что–нибудь неловкое или оскорбительное. Ты же знаешь, я учусь не нести ерунду. – Он обратил взгляд на Эмилио и Даниэлу. – Есть у меня склонность все портить неверными словами, и я над этим работаю. Например, сейчас. – Он вернулся взором ко мне, провел рукой по волосам и протяжно выдохнул. – Через час мы уезжаем, Спэнсер, и полетим через полмира. Знаю, обстоятельства не самые приятные, и я пытаюсь понять. Но я психую, потому что никогда раньше для выезда из страны не собирался за полдня.
Чтоб заткнуть, я приложил пальцы к его губам.
– Я заказал пиццу. Должны привезти через десять минут.
– Спэнсер.
Я послал ему лучшую улыбку.
– Без паники. Она будет здесь.
Он прищурился.
– Твой австралийский акцент со мной не прокатит.
Я хмыкнул.
– Лола сказала то же самое.
– Она будет здесь? – повторил он. – Кто она?
– Никто. Австралийское выражение. Типа все будет в порядке.
Он что–то пробормотал, кажется, о необходимости лоботомии, и испустил протяжный страдальческий вздох.
– Какую пиццу ты заказал?
С ним было так легко. Привезли пиццу, следом прибыла Лола, и около часа мы болтали о нашей поездке. Эндрю поднялся, терпение его истощилось, и собрал пустые коробки.
– Я вынесу, – проговорил он и исчез.
– Он нервничает, – разъяснил я остальным. – Не ожидал, что он соберется ехать со мной, но очень этому рад.
– Отведи его наверх, – сказала Лола. – Заканчивай сборы, а я заберу вас через десять минут.
Я улыбнулся.
– Спасибо. Я… э–э… еще не паковался. Так что если услышите, как он орет…
– О, Спэнсер, – произнесла Лола.
– Что «о, Спэнсер»? – вернувшись, спросил Эндрю.
– Ничего, – ответил я, быстро поднялся и подошел к нему. – Идем. Пора собираться.
Его поведение от нетерпения перешло к взволнованности. Он перескакивал через ступеньку и уже ждал меня на самом верху, а я поднимался медленнее, наслаждался видом на его прекрасную задницу.
– Разве я не дал тебе ключ? – задал я вопрос.
– Дал. – Он посмотрел на дверь, а потом вернулся взглядом ко мне. – Не могу я пользоваться ключом, когда ты со мной. Это странно.
Я добрался до верхней ступеньки.
– Хочу, чтоб ты воспользовался своим ключом.
– Тогда ты соберешься скорее?
– Да.
Он вынул из кармана ключи, отыскал тот, что дал я, и отпер дверь.
– Теперь счастлив?
Улыбнувшись, я вздохнул.
– Еще одно «впервые» в списке «благодаря Эндрю».
Эндрю отпрянул, взглянул на дверь, потом на меня, затем на ключ в руке, и лицо у него вытянулось.
– Прости. Я должен был понять. Не хотел вести себя столь бесчувственно.
Проходя мимо, я чмокнул его в губы.
– Ты всецело и полностью прощен. Ради меня ты многое бросаешь.
Эндрю закрыл за нами дверь.
– Ничего я не бросаю. Я хочу с тобой поехать.
Я выложил содержимое карманов на кухонную стойку.
– Начальник не возражал?
Эндрю покачал головой.
– Не. Удивился, но когда я рассказал, для чего мы едем, он ответил, что все в норме. У меня скопилась целая тонна дней отпуска. Правда, Шель вышла из себя из–за того, что я бросаю ее на неделю. Во время перерывов на обед ей придется страдать с Антонио из отдела производства. Я пообещал купить ей игрушечного кенгуру, чтоб таким образом загладить свою вину.
Я прошел в комнату, вытащил чемодан из шкафа и швырнул на кровать.
– И тебя совершенно устраивает, что ты отправляешься за границу с парнем, с которым встречаешься всего пару месяцев?
Эндрю улыбнулся, но его терпение явно сходило на нет.
– Да. Не хочу, чтоб ты был один.
– Знаешь, я бы вернулся, – выдал я. Лола и Эмилио изначально решили, что я останусь там, и мне стало любопытно, пришел ли Эндрю к такому же выводу.
Он стрельнул в меня глазами.
– Что?
– Я бы вернулся. Если б поехал в Сидней один, я вернулся бы в ЛА. Теперь мой дом здесь. Если ты именно из–за этого переживал.
Эндрю вздохнул, но сумел улыбнуться.
– Знаю. Я еду с тобой, потому что ни один человек не должен в одиночку прощаться с братом. Ты не обязан быть один, Спэнсер. Ты не одинок. – Он тяжело сглотнул. – И учитывая, что существует мизерный шанс встречи с отцом, мне хотелось бы врезать ему по морде, если это нормально.
Кажется, я захохотал впервые за несколько дней.
– Прекращай спрашивать, хочется мне лететь на другой край света или нет. Где ж еще мне быть, если не с тобой? Заканчивай паковаться… Или начинай. – Он изумленно глянул на мой по–прежнему пустой чемодан. – Господи, Спэнсер, ты хоть что–нибудь упаковал? Нам скоро нужно выезжать!
Я буквально похватал три пары штанов, пять кофт, нижнее белье и носки, все сложил – типа – и запихнул в чемодан.
– Туалетные принадлежности, и я закончил.
– Так просто?
– Да, а что? – Я дотянулся до верхней полки в шкафу и вытащил металлическую коробку. Повернул ключ и вынул паспорт и черный кожаный браслет, остальные документы трогать не стал, закрыл крышку, повернул ключ и убрал обратно.
– Э–э, Спэнсер? – неуверенно позвал Эндрю. – Не думаю, что оставлять ключ в коробке – хорошая мысль. Ты ведь знаешь, для чего нужен замок? Чтоб его запереть и вынуть ключ.
Я фыркнул.
– Если кому придет охота, можно и всю коробку утащить. Там всякая ерунда. Я подумал, что если ключ вставлен, и если кто–нибудь вломится в квартиру, то сможет сразу же убедиться, что ничего ценного там нет, и воровать фиговину не будет. В наше время существуют специальные учреждения для подобных вещей, называются «банки». Ты наверняка слышал. – Я расхохотался над его выражением лица. – Здесь я держу только документы и информацию, вот и все. Коробка огнестойкая.
– И ни к чему столько сарказма.
– Да уж. – Я стащил кофту, бросил на кровать и вытащил из шкафа чистую рубашку на пуговицах. Он пялился на мою грудь. Из–за чего я припомнил: – Эй, ты все еще должен нарисовать для меня тату.
Он прокашлялся.
– Знаю. Я над ней работаю.
– Да?
– Я набросал несколько идей.
– Можно на них взглянуть?
Он вытаращился.
– Разумеется, нет. Они не закончены.
– А намекнуть?
– Нет.
Я вздохнул и, покончив с пуговицами, начал заворачивать рукава. Не спеша, одного из другим, я явил взору чернильных воронов, и мое настроение вновь помрачнело.
– Я попросил Эмилио изменить вот этого дрозда. – Я провел пальцем по тату, которая в течение многих лет символизировала моего брата Арчера. – Подумал, может, заменить дрозда на феникса, но он сомневается, что выйдет. Он проверял при помощи трафарета. Он не уверен, что получится, но решил попробовать. Видишь? – Я указал на самого маленького дрозда. – У него неподходящий хвост.
Самым заботливым прикосновением Эндрю опустил ладонь на тату.
– Посвященного ему феникса ты мог бы выбить на спине. Дрозда оставь таким, какой он есть, потому что эта тату, – он легко ее коснулся, – часть тебя.
Я улыбнулся. Из–за полнейшего принятия – или скорее даже поощрения – моих татуировок грудь наполнилась теплом.
– Вообще–то, можно.
Эндрю убрал мой паспорт в нагрудный карман.
– Ты звонил доктору? Спрашивал о перелете после аллергической реакции?
– Э–э…
Он уставился на меня.
– Спэнсер, два дня назад ты чуть не умер от анафилактического шока.
– Помню. Я там был. – Улыбка медленно растянула мои губы. – Безусловно, я звонил. А еще попросил выслать мне информацию и разрешение на вывоз «эпипена». А еще позвонил в авиакомпанию и поинтересовался их политикой в отношении аллергии на моллюсков. – Я нежно его поцеловал. – Не впервой.
– Я переживаю, вот и все.
– Знаю. – Я протянул ему черный кожаный браслет. Он был чем–то похож на часы, но вместо кварцевого циферблата была металлическая застежка.
– Твой медицинский тревожный браслет, – тихо сказал Эндрю больше себе, чем мне. Я вытянул запястье, и Эндрю осторожно его застегнул.
– Спасибо.
Он прильнул ко мне и поцеловал.
– Пожалуйста. Теперь собирай свои туалетные принадлежности. Лола будет здесь…
Раздался громкий стук в дверь.
– Такси до аэропорта, – проорал голос Лолы.
– Открою дверь. – Эндрю испарился, а я собрал необходимые вещи, бросил в чемодан еще одну пару обуви и застегнул молнию. Взял рюкзак, убрал туда книгу, наушники, распечатанные документы от врача и две упаковки «эпипена».
Я застегнул змейку, и меня обняла Лола .
– Я так тобой горжусь.
Я кивнул.
– И я.
Лола отстранилась и посмотрела на меня со слезами на глазах.
– Независимо от того, что там произойдет, ты все делаешь правильно.
– Возможно, это единственный шанс вернуть брата в свою жизнь. – Я сделал глубокий вдох. – Я обязан попытаться.
Эндрю подхватил мой чемодан.
– Нам пора ехать.
Я взглянул на часы. И правда. Мы взяли мои сумки, потом достали из машины сумку Эндрю и загрузили все в «Синди Кроуфорд». Эндрю отдал ключи Эмилио и пояснил, что за ними зайдет Сара. Мы попрощались, и я решил не придавать этому значения. Я забрался на переднее сиденье, а Эндрю уселся сзади. Поездка вышла короткой, учитывая, что передвигались мы с молниеносной скоростью. Кажется, я настолько привык к манере вождения Лолы, что, невзирая на полнейший ужас, совершенно не обращал внимания на резкие смены полос и повороты на девяносто градусов. Но я обернулся к Эндрю, и выражение его лица…
Выглядел он так, будто встретился лицом к лицу с неминуемой гибелью.
Я почти расхохотался, но вряд ли было смешно.
– Лола, сбавь обороты.
– Я и не гоню, – сказала она, а потом в зеркале заднего вида разглядела Эндрю. – Ой.
Я развернулся лицом к нему.
– Теперь ты в курсе, что я имею в виду. Если не смотреть на дорогу, станет чуть лучше.
Лола припарковала «Синди Кроуфорд» у шумной остановки возле международного терминала. Я выскочил и придержал дверь для Эндрю. Он слегка побледнел и, механически передвигая ногами, выбрался из машины. Лола уже поставила наши чемоданы на тротуар и горячо меня обняла.
– Буду скучать, – проговорила она мне на ухо. – Береги себя. И помни: когда ты вернешься, мы все будем рядом. – Потом она обняла Эндрю. – Береги его. И спасибо, что едешь с ним.
Она помчалась к водительской стороне, запрыгнула в «Синди Кроуфорд» и, вливаясь в трафик, отмахивалась от сигналивших людей.
– Святая матерь божья, – пробубнил Эндрю. – Мне казалось, мы все умрем.
– Ее манера вождения… бодрит, да?
Он протяжно выдохнул.
– Есть и позитивный момент: даже если во время четырнадцатичасового перелета мы попадем в самую ужасную зону турбулентности, все равно хуже, чем вот это, уже не будет.
Посмеиваясь, я взял наши сумки, и мы вместе вошли в здание.
***
Говорят, что, путешествуя с человеком, можно многое о нем узнать. Поначалу Эндрю напрягался, но как только мы зарегистрировались на рейс, поднялись на борт самолета и заняли свои места, он пришел в себя. Он без конца спрашивал, все ли в порядке, нервничал ли я и хотел ли перекусить. Он излучал спокойствие и поддержку. Даже когда самолет приземлился в Сиднее, а мы так толком и не поспали, в первую очередь он обеспокоился обо мне.
Таможня была одновременно благословением и проклятием. Прохождение контроля заняло приличное количество времени, что было издевательством. Льюис наверняка уже ждал нас возле аэропорта. Мне отчаянно хотелось его увидеть, но зато появилось время собраться с мыслями. Я понятия не имел, как все пройдет.
И эта пугающая надежда вновь, словно шарик, раздулась в груди. Я был уверен: никуда она и не девалась. Она все время ждала, впала в спячку, но никогда не уходила. Всеми фибрами души мне хотелось, чтоб брат присутствовал в моей жизни. Но теперь я знал, отчасти благодаря Эндрю, отчасти благодаря Лоле и Эмилио, что смогу вынести, если мы с Льюисом вдруг не сумеем заполнить все пробелы. В некоторой степени этому меня научила тетя Марви, а в некоторой степени я усвоил это сам – она придала мне сил, и мне удалось пережить худший из отказов – так что сомнений в том, что все будет в порядке, не было.
Но я все равно надеялся.
Эндрю прошел таможню, и вместе мы зашагали по коридору. Я не видел Льюиса несколько лет, а в последнюю нашу встречу он был еще ребенком. Сейчас же он превратился в двадцатитрехлетнего мужчину, и на секунду я обеспокоился, что его не признаю. А, может, он меня не признает… Когда отец заявил, что в кончине нашей семьи была виновата моя гомосексуальность, у меня определенно не было бороды и татуировок. Льюис и Арчер, остолбеневшие и расстроенные гневом отца, тоже там присутствовали. Господи, какое же выражение было на их детских лицах…
Ступив на сиднейскую землю, я утонул в воспоминаниях, которые много лет старался подавить.
Эндрю остановился.
– Все хорошо?
Я кивнул.
– Просто воспоминания.
И тут я увидел его. Парня, до безумия похожего на меня, только моложе. Без бороды, но глаза были в точности как у меня и нашей матери.
Он настороженно шагнул ко мне.
– Спэнсер?
Я кивнул, а сердце рухнуло в пятки.
Его глаза наполнились слезами, и он бросился ко мне, а следом за ним шла женщина. Льюис ничего не сказал, лишь обхватил меня руками и зарыдал.
– Я Эндрю.
– Привет, Эндрю. Я Либби.
Льюис отстранился и, смущенно рассмеявшись, вытер нос. Эндрю и Либби обменялись рукопожатиями.
– Простите, сначала нужно было вас познакомить. Либби, мой брат Спэнсер. Спэнсер, моя девушка Либби.
Он назвал меня братом.
– Счастлив знакомству, – произнес я, а потом повернулся к Эндрю. – Льюис, это мой бойфренд Эндрю. Эндрю, Льюис.
Эндрю пожал ему руку.
– Мы говорили по телефону.
– Спасибо, что приехали, – изрек Льюис. Он глядел на меня со слезами на глазах, но и с улыбкой на губах. – Как радостно тебя видеть.
Либби обняла Льюиса и улыбнулась, словно он нервничал ничуть не меньше меня.
– Готовы ехать?
Я послал Эндрю беззаботную улыбку, а потом кивнул Либби.
– Да.
И, волоча за собой багаж, мы вчетвером вышли в прекрасное сиднейское утро.
Глава 11
Мы закинули свои сумки в «ауди» Льюиса и уселись на заднее сиденье. Льюис обернулся ко мне.
– Куда?
– Мы остановимся в Бонди9. Я не отказался бы поспать, но для заезда еще рановато. Может, позавтракаем?
– Звучит отлично.
Мы нашли небольшое кафе, где по сравнению с остальными заведениями в Бонди было меньше всего народу. Эндрю взял рюкзак с «эпипеном», словно делал это каждый день. Что слегка привело в бешенство, но в то же время было очень умилительно. Наверно, моя последняя стычка с моллюсками напугала его сильнее, чем он признался. Потому что он послал мне сдержанную улыбку, говорившую «не спорь со мной».
– Спасибо, – сказал я. Но хлопоча с рюкзаками и жизненно важными инъекциями адреналина, он упускал изумительный вид на спасателей. Я его развернул. – Смотри.
Пляж Бонди был всемирно знаменит по определенной причине. Он был невероятно красив, как и патрулировавшие его спасатели.
– Неплохой видок, да?
– Да уж, неплохой. – Он таращился на двух улыбавшихся во весь рот спасателей, на которых не было ничего, кроме крошечных спидос10.
– Всегда пожалуйста, – пошутил я, взял его за руку и повел в кафе вслед за Льюисом и Либби.
Усевшись, мы заказали три кофе и чай для меня. Я вежливо уточнил кухонный протокол в отношении аллергии и, выслушав заверения, заказал полноценный завтрак из яиц, бекона, сосисок, жареных на гриле помидор и тостов. Эндрю заказал то же самое, сославшись на:
– Кормят в самолетах так себе.
Льюис и Либби тоже сделали заказ, и Льюис протянул свою кредитную карту. Когда официантка ушла, Льюис покачал головой.
– А я и забыл о твоей аллергии на моллюсков. То есть не прям забыл. Наверно, просто какое–то время о ней не вспоминал.
Я улыбнулся.
– Ничего. Я тоже пытаюсь о ней не вспоминать. – Эндрю изумленно на меня глянул, но поднятая тема поездки в больницу вряд ли растопила бы лед. – Ну, – решил я сменить тему, – что творится в старом добром Сиднее?
Льюис рассказал о старых друзьях, которых я почти не помнил. А потом о кузенах, о которых я годами не вспоминал. Наверно, когда тебя вышвыривают из семьи, то удаляют не только из списка ближайших родственников. Кузены женились, разводились, рожали детей, да и по фиг.
Он осознанно не упоминал родителей, что меня вполне устраивало.
Они расспрашивали об ЛА и внимательно слушали. Льюис завалил Эндрю вопросами о его работе и был искренне заинтересован. Меня очень радовало, что мой брат прилагал усилия, чтоб познакомиться поближе с моим парнем.
Но опять–таки Льюиса никогда и не напрягала моя гомосексуальность.
Либби рассказала об учебе на экономическом. Что, если уж совсем на чистоту, меня удивило. Она могла бы послужить ходячей рекламой для серфинг–бренда или для «колгейта», но за модельной внешностью скрывалась невероятно умная женщина. И было очевидно: она обожала Льюиса.
Ни разу в разговоре мы не коснулись Арчера или родителей. Всем было известно, что до этого мы непременно дойдем. Может, мы хотели насладиться небольшим кусочком счастья и лишь потом иметь дело с реальностью и ужасающими вещами, которые в свою очередь нас разлучили, а затем вновь свели вместе?
Но даже выпив вторую чашку кофе, Эндрю по–прежнему зевал.
– Простите. Я не дружу с джетлагом11. Говорите, сегодня четверг? Потому что улетели мы во вторник, а я почти не сомневаюсь, что между ними тоже есть день.
Я отхлебнул чаю.
– Среды больше не существует. Провели опрос, и было решено признать этот день недели устаревшим. Так что больше никакой среды.
Эндрю фыркнул и закатил глаза.
– Ага, конечно. Уверен, если б опрос проводился в действительности, то люди отказались бы от понедельника.
– Голоса распределились почти на равных. Но было решено, что в таком случае люди возненавидят вторники. А в том нет вины вторника. И по правде говоря, какой смысл в среде? И что это за слово такое «среда»?
Эндрю подавил улыбку.
– Ты закончил?
– Могу еще поболтать.
Льюис прыснул.
– Как давно вы вместе?
Я посмотрел на Эндрю. Он посмотрел на меня.
– Э–э… Несколько месяцев.
– Правда? – Улыбка Либби была широкой и изумленной. – Я могла бы поклясться, что вы вместе несколько лет.
Эндрю стал красного оттенка, даже уши порозовели. Он откашлялся.
– Всего–то два месяца.
Льюис глазел на нас, словно чего–то не мог понять, но, не дав ему возможности заговорить, я произнес:
– А что насчет вас?
– Три года, – ответил Льюис.
– Практически три года, – поправила Либби. – Мы познакомились в «Дубах». Напились и беззастенчиво флиртовали.
– И она упрямилась. Мы не виделись несколько недель.
– Пока он не пообещал идеальное свидание. Если б оно не было идеальным, он оставил бы меня в покое.
– Видимо, оно прошло идеально. – Эндрю по очереди махнул рукой на каждого из них. – Вы же до сих пор вместе.
Льюис фыркнул.
– Вряд ли. У Либби было пищевое отравление.
Либби ухмыльнулась.
– Меня рвало два дня, а Льюис был рядом. Стирал одежду, простыни, чтоб получить лекции, позвонил в университет моим профессорам. Была середина года. Готовил мне тосты и чай, когда мне стало значительно лучше, и я смогла поесть.
– Как мило, – изрек Эндрю. – Не про рвоту.
Либби захохотала.
– Да уж. И я подумала: раз уж он видел меня в самом худшем состоянии и не сбежал за тридевять земель, значит, должен быть ничего, да? И с тех пор мы вместе.
Эндрю вновь зевнул, и я понял, что пора было уходить.
– Ладно, нам пора. Нужно отдохнуть хотя бы пару часов. Ничего?
– Конечно. – Льюис поднялся. Возле выхода спросил: – Где вы остановитесь?
– В «Атолле».
Льюис стрельнул в меня глазами, Эндрю этот взгляд не упустил. Я пожал плечами и подавил улыбку. Минуту Льюис в меня всматривался, но решил оставить вертевшиеся на кончике языка слова невысказанными.
– Ты в порядке? – по пути к машине Льюиса спросил Эндрю.
– Да. – Я окинул взором синеву Тихого океана и счастливо выдохнул. Пока что все шло отлично. Мы с Льюисом могли бы поладить. – Да.
До отеля мы добрались быстро, сказать по правде, можно было бы и прогуляться. Но Льюис настоял на поездке, так что возражать мы не стали. Не то чтоб он не знал дорогу…
Льюис довез нас до входных дверей и припарковался. Мы отмахнулись от парковщика и, открыв багажник, вытащили свои сумки.
– Даем вам несколько часов. – Льюис взглянул на часы. – Что если мы вернемся в четыре?
Инстинктивно я посмотрел на часы. В запасе у нас было пять часов.
– Превосходно. – Прежде чем он успел вернуться в машину, я задал вопрос: – Мы пойдем на кладбище?
Льюис замер, и его черты исказила печаль.
– Да. Конечно.
Я улыбнулся самой обнадеживающей улыбкой, какую только умудрился изобразить.
– Льюис, я действительно рад тебя видеть.
Наконец–то он улыбнулся.
– Взаимно.
Они с Либби уехали, а мы с Эндрю зарегистрировались в номер. Я вручил свою кредитку, расписался, с радостью принял карту–ключ и направился в наш номер. Измученные, мы рухнули на кровать.
Мы оба изучали потолок, и Эндрю вслепую дотянулся до моей руки.
– Как себя чувствуешь?
– Устал.
Он засмеялся.
– Я про Льюиса. Кажется, он искренен.
– Да.
– Вы похожи, – сказал Эндрю. – Конечно, минус борода, и волосы у него чуть темнее, но да, вы очень похожи.
– Он сексуальный?
Эндрю хмыкнул, но звук быстро стих.
– Ты все еще настороже.
Я повернул голову и посмотрел на него. Он уже разглядывал меня.
– Разумеется. Но он вроде бы серьезен? Вряд ли он пригласил меня для того, чтоб в очередной раз сделать больно.
Эндрю не сводил с меня глаз.
– Он похож на парня, который отчаянно пытался связаться с единственным оставшимся у него братом. В его глазах плещется грусть. И он смотрит на тебя так, словно не может поверить, что ты в самом деле приехал. Он не играет, Спэнсер. Он тебя пригласил, потому что ты ему нужен.
Я поднес его руку к губам и поцеловал костяшки.
– Спасибо.
Он медленно моргнул.
– Сначала сон. Пару часов. Потом секс. Решил, что ты должен быть в курсе.
Я хохотнул и, чувствуя, как сон манил меня к себе, закрыл глаза.
– Спасибо, что находишься рядом.
Он перекатился на бок, подмял подушку под голову и закрыл глаза.
– Пожалуйста.
Я наблюдал, как он засыпал, до тех пор, пока мои веки не отказались сотрудничать.
***
К моменту приезда Льюиса мы уже приняли душ, переоделись, хорошенько поели и чувствовали себя человечнее, чем во время завтрака. День был погожим и теплым. Небо было таким же голубым, каким я помнил из детства.
Льюис улыбнулся букетам, которые мы держали, но ничего не сказал. Думаю, и не нужно было.
– Готовы? – спросил Льюис. Он интересовался не тем, были мы готовы загрузиться в машину или нет. Он хотел знать, был ли я готов увидеть могилу Арчера. Неужели хотя бы один человек мог быть по–настоящему готов попрощаться?
Я кивнул, и Эндрю присоединился ко мне на заднем сиденье. Льюис уселся за руль, а Либби нам улыбнулась.
– Выспались?
– Да, спасибо, – вежливо отозвался Эндрю. И не сказав больше ни слова, Льюис повез нас на кладбище Уэверли.
Припарковавшись, мы с Льюисом зашагали бок о бок, а Либби и Эндрю шли позади нас. Льюис указывал путь, а я следовал за ним. Какое–то время мы брели по бетонной тропке, похожей на венку, что бежала к сердцу кладбища, и тут Льюис заговорил:
– Э–э… Церемония была прекрасной. И приватной.
Он свернул на тропу поменьше и замедлился. Не имело смысла указывать, которая из могил была Арчера. Она была самой новой. Я протяжно выдохнул и попытался собраться с мыслями.
Либби коснулась руки Эндрю.
– Отойдем…?
Было ясно: она хотела дать нам с Льюисом возможность побыть наедине. Эндрю вопросительно на меня взглянул, безмолвно спрашивая, стоило ли ему уйти. Я кивнул, и Эндрю опустил ладонь мне на спину и чмокнул в щеку.
– Буду неподалеку.
Мы смотрели им вслед. Эндрю по–прежнему держал в руках букет цветов. Они с Либби направились к краю утеса. Кладбище Уэверли было всемирно известно благодаря виду на Тихий океан. Но мои глаза были сосредоточены на мраморном надгробии. Арчер Коэн. Я аккуратно положил цветы на могилу.
– Привет, братишка. Давно не виделись, да? – Я сглотнул ком в горле и сделал шаг назад. Несколько секунд мы с Льюисом пытались перевести дух. – Как он умер?
Льюис откликнулся шепотом:
– Он повесился.
Я опустил голову и выдохнул. В груди разливалась жгучая боль.
– Когда я спросил, связано ли это со мной, ты сказал «напрямую нет». Что ты имел в виду?
Льюис оглядел кладбище. Глаза его слезились, но слезы так и не пролились.
– Он оставил записку. – Льюис покачал головой, а потом посмотрел на меня. – Он был геем.
И словно по щелчку, появилось ощущение, будто меня ударили в сердце.
– Он сказал, что осознавал, что наши родители никогда не поймут. И ему не удастся состыковать того мужчину, которого они хотели бы видеть, и другого, которым он являлся. Он больше не мог… жить с чувством вины и разочарования.
– О, боже.
Льюис кивнул, и по щеке скатилась слезинка.
– Он винил их. О чем им и заявил. Он сказал, что теперь на их совести смерти двух сыновей. – Он сверлил меня взглядом. – Они считали тебя мертвым. Не его.
