Текст книги "Гроб с бархатом и фиалками"

Автор книги: Н Фольдекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Джойс записал все это и спросил:

– Откуда у тебя все эти адреса?

– Я расскажу тебе об этом позже. Да, еще одно: посмотри в телефонной книге адреса слесарных мастерских Фарматсут и узнай, в каких мастерских слесари изготовляли клиенту ключи. Мы должны узнать, где был сделан ключ к дому Бервиля для его убийц.

– Будет выполнено. Скажи-ка, Никки, дело подвигается вперед, а?

– Немного. Всего несколько предложений и идей, но ничего существенного.

Кроме того, мы не знаем главного: почему был убит Бервиль.

– Если ты это сможешь узнать, то остальное детская игра. Но расспрашивать об этом людей не целесообразно. Те, у кого это дело на совести, делают вид, что ничего не знают. Остальные считают, что ты – убийца, и поэтому, не теряя времени, бегут доносить на тебя. Прими это к сведению, чтобы не опростоволоситься.

– Всегда есть возможность узнать истину, даже если все молчат. Но меня заставляет задуматься нечто другое: создается впечатление, что все, запутанные в этом деле, сами как следует не понимают, в чем же соль.

Джойс некоторое время помолчал, потом проговорил:

– Мне кажется, что нам нужно узнать побольше о жизни Бервиля.

– Согласен.

– Итак, до вечера, Никки. Мое дежурство начинается в одиннадцать часов.

Приходи пораньше домой, чтобы мы могли поговорить.

– Приду к восьми.

– Да, еще кое-что: если меня не будет дома, не ломай голову относительно сеттера.

– О чем?

– О сеттере. Это собака моей сестры. Она каждый раз доверяет мне эту тварь, когда уезжает в Бордо.

– Этого еще нам недоставало! Как его зовут?

– Пумперникель.

– Страшноватое имя. Не хотел бы я, чтоб меня так звали, будь я сеттером.

Я направился к площади Конкордия. Под аркой на остановке я ожидал автобуса и думал о Элиан Лендрю. Хотел бы я знать, верит ли она тому, что написано в газетах?

В потоке машин из-за угла вынырнул мой автобус. Он мягко подкатил к тротуару. Пассажиры сгрудились, пропуская выходящих. Я не стал проталкиваться ко входу, решив посетить Сараульта только с наступлением темноты. Закурив сигарету, я тихонько пошел вдоль улицы и стал обдумывать свое положение.

Я знал, что постоянно должен быть настороже и ничего рискованного не предпринимать. То, что Джойс узнал от Барнау, было хоть и немногим, но реальным, А именно отсюда и надо было начинать.

У памятника Жанне д'Арк я спустился в пивную и заказал у стойки стакан кальвадоса. Затем, попросив телефонную книжку, открыл список баров и ресторанов, вырвал из записной книжки чистую страницу и стал проверять названия. Я записал адрес каждого бара, имеющего в своем названии что-то швейцарское. Пепельница наполнилась окурками, а мокрые круга на мраморной стойке свидетельствовали о количестве опорожненных стаканов. После того, как все четырнадцать страниц были просмотрены, на моем листке оказались записанные:

1. "К Женевскому озеру" – ресторан-бар.

2. "Берн" – бар.

3. "Риги" – бар.

4. "Лозанна" – бар.

5. "Швейцарский" – бар.

Было мало похоже, чтобы Барнау упомянул "Озеро", "Риги" или "Швейцарский" бар, поэтому я поставил точки у второго и четвертого названия. Сунув листок в карман, я вышел из пивнушки, у станции метро купил план города и пошел к автобусной остановке.

Согласно плану, бар "Лозанна" находился в порт-Лила, на восточной окраине города. Это еще ни о чем не говорило. Бар "Берн" находился в противоположном конце Парижа. Один из этих кварталов города упоминался сегодня в связи с моим делом. А правильно! В одной из газет я видел фото здания управления урановой компании на рю де Фропей.

Двадцать минут спустя я уже входил в бар "Берн". Он был пока пуст. За стойкой стоял бармен в голубом фартуке и читал газету. Он не удостоил меня вниманием.

– У вас посетитель, – напомнил я ему. – Стаканчик кальвадоса.

– Не держим, – недружелюбно ответил человек, нехотя отложив газету.

Я заказал ему перно и предложил налить себе тоже. Он что-то проворчал и начал приготовлять напитки. Определенно, он не страдал болтливостью.

– Бар принадлежит вам? – спросил я.

– Да, – буркнул он, – паршивое дело.

Я соврал:

– Я журналист. Немного рекламы не повредит, я думаю? Что я могу сделать для вас? Затем я вытащил пятитысячную банкноту и как бы играя, сложил ее в небольшой прямоугольник. Рот моего угрюмого собеседника немного приоткрылся.

– У меня к вам небольшой вопрос, – сказал я как бы между прочим, – не сомневаюсь, что вы сможете мне помочь...

– Попробую.

– В прошлое воскресенье, приблизительно около девяти часов вечера, у вас был человек моего возраста в очках. Вот его фото.

Я показал ему карточку Поля.

– Не помните ли его?

Он мельком взглянул и отдал мне фото обратно.

– Даже если бы вы пришли сюда через сто лет, я все равно помнил бы его.

Такие вещи не забудешь. Он был белым, как мел.

– Эти деньги ваши, только расскажите мне подробно все: что он говорил, что делал. Словом, все!

Элегантным движением руки он спрятал деньги в карман и стал весьма словоохотлив.

– Хорошо... Итак, это было в воскресенье. Да, правильно, это началось со стрельбы по ту сторону сквера. Я сначала подумал, что это лопнула автомобильная шина. Короче, я не придал этому никакого значения. А потом ваш знакомый появился в дверях и буквально упал в кресло! – Ну и дела! – подумал я, – видать с ним плохо. – Я принес ему коньяк и спросил, что я еще могу сделать для него. Он покачал головой и вытер лоб. Когда он начал пить, я заметил, что стакан дрожит в его руке. Я налил ему еще и тут он начал разговаривать сам с собой. Он сказал: "Ах, свинья! Еще немного и они заполучили бы меня!" Тогда я спросил, не в него ли это стреляли? Он ответил:

"Да, из автомобиля, как раз напротив сквера". Я спросил, не позвонить ли в полицию? – "Ах, что полиция, – ответил он, – она заботится о выяснении уже происшедшего, а мне нужен друг, парень, который может показать зубы. Один я с ними не справлюсь". Затем он неожиданно попросил телефонную книгу. Я не знаю, куда он звонил, по крайней мере раз десять... Под конец он немного успокоился и попросил вызвать такси. Было похоже на то, что это человек старой школы.

Я кивнул.

– Вы заслужили свои деньги, – сказал я.

Попросив у него монету для телефона, я вдруг увидел, что его любезность исчерпана.

В телефонной будке я, вытащив из кармана ярлык с Ритиного багажа, начал набирать номер "Эр Франс". Через авиационную справочную службу я попытался узнать, когда приземлился ДС-4, прибывший в Орли из Касабланки в воскресенье. Через минуту мне сообщили, что самолет прибыл в 22 часа 23 минуты, на две минуты раньше расписания.

Погода испортилась. Сильный ветер гнул деревья в сквере Ламартин. Серая пелена туч закрывала небо.

Я уселся на скамейку и представил себе Бервиля. В воскресенье поздно вечером, после того как он закончил свою изнурительную недельную работу, он покинул бюро, свернул в сквер Ламартин и в сиянии газовых фонарей прошел по скверу. Видимо, он шел к автобусной остановке на рю де ла Помп. Пятьдесят второй автобус останавливался как раз напротив дверей его дома. В то мгновение, когда Бервиль пересекал сквер, подошла машина, из которой выстрелили по нему. Он побежал и, только попав в пивную, почувствовал, что на этот раз опасность миновала.

В баре ему пришла в голову мысль, что у него нет ни одного верного друга.

Люди, с которыми он имел дело по службе, хотя и вели себя корректно, но не заслуживали того, чтобы он мог кому-нибудь из них вполне довериться.

Больше того: он был уверен, что именно один из них и хотел лишить его жизни. Неожиданно он вспомнил о своем старом школьном товарище "проходимце", как позже он написал в своем письме. Если бы он теперь был здесь! На этот раз потребность в верном человеке была настолько сильна, что он решил разыскать Фольдекса. Он стал звонить всем бывшим школьным товарищам в поисках моего адреса. Так, наконец, он наткнулся на Барнау, который сообщил ему, где я живу. Бервиль берет такси, едет в отель "Сули" и узнает от хозяина о моей трудной жизни и о том, что я работаю пианистом в баре. Поль сел в холле отеля за стол, заполнил чек, отпечатал на машинке письмо ко мне и сунул его в конверт вместе с пятью тысячефранковыми билетами.

Но почему он написал письмо, а не приехал ко мне еще раз сам? Видимо, у него была назначена важная встреча. Где? В его квартире? Он писал в письме, что мне нужно тотчас же приехать к нему. Ясно было одно, что встреча эта была назначена не с Сараультом, не с Элиан, так как при телефонном разговоре с ними он отметил встречу. Далее, он прибыл домой, сел за письменный стол, сунул записку с адресом моего отеля в верхний ящик стола и стал ждать посетителя.

Дальнейший ход событий был для меня неясен. Быть может, ожидаемая личность не пришла. Быть может, он хотел позвонить по телефону и заметил перерезанный кабель. В случае, если к этому времени он уже был перерезан. И может быть он знал, что это означает. Во всяком случае, он тотчас же поехал в "Корсо" и узнал, что Рита и Миранда уехали вместе. И это изменило его планы.

Почему? Я не имел об этом понятия. Но одно казалось мне определенным:

Поль хотел прийти ко мне в бар "Келтик", но, к сожалению, записанный на бумажке адрес этого бара был им оставлен дома в ящике письменного стола.

Быть может, он вспомнил, что бар находится где-то на рю Пер Шарон, а по дороге туда ему пришлось бы проезжать мимо своего дома, поэтому он взял такси, подъехал к своему дому, открыл дверь квартиры, зажег свет и взял записку из стола.

– В это мгновение и раздался выстрел.

Я закурил. Мне не было жалко пяти тысяч франков, хотя они и не помогли мне разобраться в причинах убийства, но все же деньги не были выброшенными.

С помощью владельца бара было доказано, что уже в девять часов вечера, в тот день, когда Голь был убит, на него покушались. И я всегда мог доказать, что этот покушавшийся был кто-то другой, а не я, так как в это время я без передышки бренчал на рояле у себя в баре... И Рита тоже не могла этого сделать: ее самолет приземлился только в 22 часа 23 минуты в Орли...

Несколько капель дождя упали на дорожку близ моей скамейки. Я поднял воротник плаща. Чудесный день, почти весенний, Опять сменился январем.

Первые тени сумерек легли на измученные зимой газоны сквера. Я встал, пересек сквер и вышел на улицу де Фроней. Внизу у станции метро высилось здание Марокканской урановой компании. Сегодня вечером я понял, что ничем не сумел бы воспрепятствовать смерти Поля... Его неудачные попытки разыскать меня, его беспомощность растрогали меня так, что во мне проснулась долгие годы спавшая симпатия к нему. Я почувствовал, что бывший мне до сих пор Бервиль снова стал старым школьным другом Полем.

Я круто повернулся и направился к автобусной остановке. Перед рю де ла Помп я остановился: под руку с каким-то господином мне навстречу шла Элиан Лендрю. Не было никакой возможности пройти незамеченным. Да и не мог же я повернуться и убежать.

Кроме того, она уже меня узнала и направилась ко мне.

– Месье Фольдекс! Какая неожиданность! – воскликнула она. – Алекс, представляю тебе месье Фольдекса, о котором мы говорили... Это мой брат, Алекс.

Я пробормотал, что рад познакомиться.

– С тех пор как мне ставят в вину убийство Бервиля, мои знакомые стараются со мной не встречаться и в душе относятся ко мне с презрением.

– Мне очень жаль, – ответила она, положив свою руку мне на плечо. – Алекс и я очень сожалеем об ошибке полиции, поверьте мне. Мне кажется, что власти часто спешат с выводами для того, чтобы под шумок провести настоящее расследование.

– Вероятно, это делается и сейчас, – вмешался ее брат.

Это был приятный парень с широким, открытым лицом. Мне понравилось то, что Элиан не делала ничего, что могло бы повредить мне.

– Нет ли чего-нибудь нового в конторе? – спросил я ее.

– Нет, к сожалению. Но нам следовало бы побеседовать.

Не придете ли вы ко мне на чашку чая?

– Когда?

– А почему бы не сейчас же? Можно взять такси и отправиться ко мне.

Правда, перед этим мне необходимо занести в контору несколько писем.

– Очень мило с вашей стороны, но, к сожалению, сегодня это невозможно.

Мне надо поговорить с доктором Сараультам до закрытия его конторы. Давайте отложим это на завтра?

– Хорошо, завтра с пяти часов я буду дома. Приходи!? буду очень рада. По вечерам Алекс тоже часто бывает у меня правда, если этот вечер не совпадает со скачками.

Она бросила шутливый взгляд на брата и добавила:

– Без своей страсти к скачкам он был бы самым разумным молодым человеком на свете. Для того, чтобы он проявил кому-нибудь интерес, надо чтоб это был либо жокей, либо лошадь.

– Эта слабость мне знакома, – сказал я. – Совсем недавно я мог поставить последнюю запонку на скачках. Еще и сейчас, когда я бываю на ипподроме, я делаю ставки против самого себя, чтобы не рисковать. Если я выигрываю, я просто перекладываю деньги из одного кармана в другой.

– Ты тоже должен так поступать, Алекс, – засмеялась она.

Сараульт был очень удивлен, когда увидел меня. Девушка, его секретарь, покинула кабинет, закрыв за собой дверь. Я на всякий случай велел ей доложить обо мне как о месье Скольдорфе.

В течение нескольких секунд адвокат не мог обрести дара речи, я же между тем уселся в кресло.

– Не стесняйтесь, пожалуйста, продолжайте есть, – сказа-г я, вытягивая ноги. – Мне опять приходится отнимать у вас врем", но вы, конечно, поймете, что не банальные обстоятельстве" вынуждают меня к этому.

– Да... да... Конечно... конечно, месье Фольдекс, но вы могли бы представиться под своим именем.

– Для этого у меня слишком большой опыт обращения с работниками юстиции.

Вы могли бы просто не принять меня.

– Хорошо, даю вам десять минут. Но подождите минуту...

Он включил интерфон и сказал:

– М-ль Тибо, вечернюю почту.

После этого он вынул из почтового ящика несколько писем, нацарапал кое-что на конвертах и подал всю почту вошедшей секретарше. После этого он сложил руки и весь превратился во внимание.

– Ну, чем я могу быть вам полезен? – спросил он.

– Речь идет не о том, что вы можете сделать для меня, хотя вы можете многое, но я сомневаюсь, что вы захотите сделать это. Однако попробую получить от вас кое-какую помощь.

И я рассказал ему следующее:

– Вы помните, в понедельник вы говорили мне, что вначале полиция подозревала вас. Хорошо, ваше алиби было безупречно, и все представилось как глупая случайность...

– Не только это. Вся версия была лишена стройности...

– Правильно, не хватало кое-каких улик. В противовес мне, как вы подозреваете. У меня этих улик оказалось больше, чем надо. Верить мне, все равно что поверить россказням идиота.

Сараульт на минуту задумался, потом сказал:

– Если я вас правильно понял, вы не имели к оружию никакого отношения?

– Именно так, – кивнул я и рассказал ему о приглашении на виллу "Истамбул" и обо всем том, что там произошло.

– Я вынужден вам сказать, что в вашу историю действительно трудно поверить. Прежде всего, конечно, в тот факт, якобы никто из приглашенных на вечер на виллу не заметил этого инцидента Гмм... Трудно поверить!

Он иронически улыбнулся.

– Я разделяю ваше мнение, г-н доктор, – отозвался я, – но видите ли, верят ли люди в мою историю или нет, мне совершенно наплевать. С чем я не могу согласиться, так это с тем, что кто-то вбил себе в голову, что в этой пьесе я буду играть роль глупого Августина. Это меня не устраивает. Если до сегодняшнего дня я и делал в своей жизни глупости, то только оттого, что это меня забавляло и потому, что это-то было моим личным делом. Но если кто-то наступает мне на ноги, это мне не нравится, и я начинаю протестовать.

Сараульт нервно схватил кусочек пирога, и тот исчез за его золотыми зубами.

– Я понимаю. Но почему все же вы говорите мне?

– Потому, что только вы можете мне помочь. Либо вы за меня, либо – против. Вы единственный, находящийся с этими людьми в каких-то отношениях.

– Я? Но... простите, я протестую. Если вы думаете...

– Выслушайте меня спокойно... Разве вы не знаете Риту Сорас?

– Мадам Сорас? Да, конечно... Мадам Сорас одна из моих клиенток. Может быть, вы считаете, что...

– Нет, я ничего не считаю, я только констатирую, что женщина, которая пригласила меня на виллу "Истамбул", где мне была устроена засада, была именно она. Что вы на это скажете?

Он промолчал, только на шее у него набухла жила. Затем он мне напомнил моего босса Сельмера. Он встал и оперся о письменный стол.

– Попробуем поставить точки над "и". Вы приходите ко мне под чужим именем, в то время как находитесь под подозрением, и начинаете поносить моих клиентов. И так как я не желаю этого терпеть, я...

Я уже думал, что он сейчас лопнет от своей тирады.

– ...вынужден вас предупредить, что считаю себя обязанным выполнить мой гражданский долг и сообщить полиции.

– Это не входило в мои планы, – возразил я и поднялся с кресла.

Чтобы сделать свои слова более вескими, я мгновенно вытащил из кармана пистолет Риты и тотчас же спрятал его обратно.

– Надеюсь, вы поняли меня?

Он понял.

Несколько нервно Сараульт нажал на кнопку и попросил секретаршу проводить меня к двери. По всей вероятности, он был рад избавиться от меня.

Дверь конторы Сараульта захлопнулась за мной. Я остановился на лестничной площадке третьего этажа и закурил сигарету. Может быть, Джойс и был прав, когда говорил, что бессмысленно расспрашивать людей.

В паршивом настроении я спустился вниз по лестнице. Было безумно стоять здесь. Я вспомнил о пачке вечерней почты. Что он так поспешно нацарапал на конвертах?

У последней лестничной площадки я остановился и взглянул через окно на улицу. Наступили сумерки, несколько фонарей освещали улицу. Возле киоска на противоположной стороне стоял человек в плаще с поднятым воротником. Свою шляпу он надвинул на лоб и, казалось, был углублен в чтение газеты. Наконец, он сложил газету и перешел улицу. Теперь я увидел и его коллегу, который стоял перед моим окном. Они обменялись несколькими словами, после чего первый вернулся к киоску.

Несколько дождевых капель поползло по стеклу. Где-то пробило шесть часов.

Любым путем мне нужно было как можно скорей исчезнуть.

Где-то наверху открылась дверь, послышались шаги. Группа болтающих девушек и торопливых мужчин спускались вниз. Видимо, в конторе закончилась работа. Я смешался с толпой и стал любезничать с накрашенной блондинкой. Как большинство парижанок, она охотно откликнулась на флирт. На первом этаже я уже знал, как ее зовут, где она работает и то, что она в любое время может открыть мне дверь своей комнаты.

Я нахлобучил шапку, съежился, чтобы казаться меньше, и завел еще более оживленный разговор с блондинкой. Мы вышли на улицу и направились к ближайшей станции метро. Оба полицейских остались стоять на своих местах и таращили глаза на неожиданно появившуюся толпу. По всей вероятности, они посмотрели и на меня. Около метро я заметил еще одного фараона, спешившего ко мне навстречу. Дальнейшее было делом нескольких секунд: я взглянул на свои часы, удивился, что так поздно, бросил несколько слов блондинке и помчался вниз. Кассир пробил мой недельный билет и двумя секундами позже я уже находился на переполненном перроне. Эти полицейские бесили меня. Они все еще охотились за мной, даже не подозревая, какую игру ведут бандиты.

– Я вышел из метро у вокзала и вошел в телефонную будку. Набрав номер, я потребовал инспектора Гастона. Спустя некоторое время мужской голос ответил:

– Инспектор Гастон.

– Алло, инспектор. Как обстоят дела? Вы уже нашли убийцу Бервиля?

– Кто говорит?

– Говорит причина вашей бессонницы, некий Фольдекс...

Он помолчал немного, потом сказал:

– В наглости вам не откажешь. Откуда вы звоните?

– С подводной лодки. Послушайте, я спешу и мне некогда ждать, когда здесь появятся ваши торговцы шпинатом. Я хочу вам сказать следующее: экономьте время и не тратьте усилий, чтобы поймать меня. Кроме того, я этого не заслуживаю, так как это не я застрелил Бервиля.

– О... Это что-то новое... А что вы скажете относительно полдюжины улик?

– Если бы в вашем черепе была бы хоть капля мозга, вы давно бы поняли, что все эти улики специально сфабрикованы и подсунуты вам. Подумайте об одном: я, застрелив человека, по-вашему, спокойно отправился в банк и положил на свое имя и на свой адрес деньги и после этого продолжал жить в том же отеле. В довершение всего, я кладу оружие убийства, пистолет с отпечатками моих пальцев, к себе в комод. Кто делает такие вещи, тот достоин сумасшедшего. Скажите, мысль, что все это кто-то подстроил, не приходила вам в голову?

Это взорвало его.

– Как мы работаем и что мы знаем, это не ваше дело! Слышите, Фольдекс!

Для того, чтобы вам поверили, надо привести доказательства. А как вы можете объяснить то, что на пистолете были отпечатки ваших пальцев?

– Расследовать и доказывать – это не мое дело, инспектор, это работа полиции. Могу только намекнуть, удар был нанесен бандой, штаб-квартира которой находится в кабаре "Корсо". В ночь с понедельника на вторник меня заманили в ловушку и там людьми владельца ресторана я был избит и доведен до бессознательного состояния. Тогда-то мне и вложили в руку пистолет, чтобы на нем оказались отпечатки моих пальцев. Поинтересуйтесь и двумя полицейскими, которые приходили проверять мою комнату, еще кое-что: на рю Минар есть бар "Берн". Владелец его может рассказать вам кое-что интересное Может быть, это наведет вас на разумные мысли.

Я повесил трубку. Этот тупой служака думает, что дотянет до пенсии, зевая и играя в карты...

Глава 5

Сегодня был мрачный день. Погода испортилась и с девяти часов утра лил дождь. До обеда я, лежа на кушетке, читал газеты. В половине второго я схватил плащ и пошел в закусочную. Там я заказал себе яичницу со шпинатом, а позже посмотрел фильм о скачках.

Когда я вышел из кинотеатра, дождь все еще продолжался. Посмотрев на часы, я отправился к Элиан Лендрю. В дверях она взяла у меня пальто, и мы вошли в комнату, где, как и в предыдущий раз, сели у оконной ниши.

На Элиан была надета просторная домашняя курточка из розового сукна, черная узкая юбка. Она была необыкновенно привлекательна.

Элиан молча придвинула ко мне сигареты, улыбаясь мне кончиками губ.

– О чем вы думаете – спросил я.

– Меня привлекает мысль выпить чай с человеком, которого ищут как грабителя и убийцу!

– Вот как! Да, уж такие возможности, вероятно, открываются перед вами не каждый день.

Она поправила на коленях юбку.

– Расскажите, что нового вы предприняли? Буду очень рада, если вы выкарабкаетесь из этой истории.

Я рассказал ей о драке на вилле "Истамбул" и объяснил, каким образом отпечатки моих пальцев оказались на пистолете.

– Боже мой! Вы – отчаянный! – сказала она, – но лучше быть осторожнее.

Она встала и стала хозяйничать.

– Вам с лимоном или с молоком?

– С лимоном.

Она подала мне чашку, тарелочку с печеньем и сказала.

– Алекс тоже хотел прийти, но мы не станем его ждать и будем пить чай.

Брат не страдает пунктуальностью.

– Ваш брат очень симпатичный парень.

– Да, если бы не его скачки.

– Это ничего. Придет время, и он сам откажется от них. Для этого ему нужно побольше проиграть.

Она задумчиво помешивала чай.

Я вытащил сигарету и закурил, не спуская глаз с Элиан. Теперь я только понял, что ее мягкое девичье выражение лица стояло у меня перед глазами все эти дни.

– Были ли вы вчера у доктора Сараульта? – спросила она.

– Да, сразу же как ушел от вас. Он был не очень рад мне и хотя и вежливо, но решительно выкинул меня на улицу.

– Разумеется, он уверен, что вы убийца?

– Да, но я не обижаюсь на него за это. Сейчас все так считают.

– Приятно слышать, что вы так рассуждаете, – сказала она наполовину серьезно, наполовину шутя. – Но мне хотелось бы, чтобы меня вы не причисляли к этим людям, слышите?

Поколебавшись какое-то мгновение, я взглянул ей в глаза и ответил:

– Когда-нибудь я вам расскажу все, что думаю о вас. Но это будет тогда, когда закончится вся эта суматоха.

Я глотнул чая.

– Теперь же я скажу вам только то, что никакая женщина еще меня так не привлекала к себе, как вы.

Она тихо произнесла:

– О!

И при этом щеки ее немного порозовели.

Ее смущение приятно растрогало меня.

Наступило короткое молчание, я попыхивал своей сигаретой. Было видно, что она хочет что-то сказать, но не знает, с чего начать. Наконец она выпрямилась, серьезно посмотрела мне в глаза и начала:

– Думаю, что я должна вам кое-что рассказать, месье Фольдекс. Кое-что, чего до сегодняшнего дня никто, кроме моего брата, не знал. Я была замужем за Бервилем.

– И вы никому не говорили об этом?

– Нет, Поль не хотел, чтобы об этом знали. Видите ли, он конечно был добрым человеком, но во многих отношениях своеобразно замкнутым. Казалось, что его что-то угнетает.

– Вы любили его?

– Абсолютно нет, и он знал об этом, но я очень нравилась ему. Все это очень быстро прошло, и в прошлом году мы с ним разъехались в мае, во время нашей деловой поездки в Англию.

Она встала и подошла к письменному столу. Достав оттуда свидетельство о браке, она указала на строчку, из которой было видно, что брак был расторгнут в мае прошлого года в Эстере.

– Поль не дал мне удобного случая, чтобы раскаяться в своем решении. Меня всегда угнетало, что для знакомых Поля я всегда была лишь его секретарем.

Элиан умолкла и сунула свидетельство обратно в конверт. Она делала это медленно и задумчиво.

– Теперь я понимаю, почему смерть Поля так сильно затронула вас. Как вы думаете, была у Поля причина держать наш брак в тайне?

– Может быть да, может быть нет.

Зачем мне было настораживать ее. Элиан встала.

– Извините, я оставлю вас на минуту, – сказала она. – Я приготовлю еще чая. Алекс должен прийти с минуты на минуту.

Я посмотрел ей вслед. У нее была великолепная фигура. Оставшись в одиночестве, я задумался. Итак, Бервиль всячески старался сохранить втайне свою женитьбу и в то же время, видимо, в мае прошлого года почувствовал себя в опасности, постарался оградить от нее свою жену, приведя свои отношения с ней к разрыву. Не преследовал ли он своими деньгами, переведенными мне, цель защитить Элиан после его смерти?

Я услышал голоса в коридоре. В комнату вошла Элиан вместе со своим братом. Мы поздоровались, она поставила третий прибор.

– Не утруждай себя, – остановил ее Алекс. – Я пришел всего на несколько минут. У меня есть отличные данные для завтрашних скачек. Но я должен познакомиться с одним человеком и в связи с этим должен уйти. Я вернусь в половине восьмого. А пока дай мне закусить на скорую руку.

Он стоя выпил чашку чая, съел намазанный маслом сухарь, кивнул мне головой и удалился.

– Вот видите, каков мой брат, – вздохнула она. – Видимо, у каждого есть свои слабости...

– Скажите, Элиан, – перебил я ее, – была ли у Бервиля машина?

– Нет. А зачем это вам?

– Так, между прочим. Я знал, что он пользовался такси, и очень удивился, что человек с его состоянием не имеет машины.

– На это есть своя причина. Месье Степс, старый владелец компании, о котором я вам рассказывала, погиб во время автомобильной катастрофы. Это было в прошлом году, в то время как Бервиль, Алекс и я, проводили отпуск в Касабланке. Это произвело на Поля такое впечатление, что он поклялся больше никогда не садиться за руль.

– Понятно!

Я пригубил из моей чашки и замолчал. У меня была уверенность, что за всей этой историей скрывалось что-то, о чем Поль предпочитал не говорить своей жене. Уж если он сам не хотел править машиной, он мог бы нанять шофера.

Мы еще немного побеседовали. Затем я встал и попрощался. Элиан проводила меня. Одна из моих перчаток упала на пол. Мы одновременно нагнулись, выпрямились и посмотрели друг другу в глаза. Я притянул ее к себе и поцеловал.

Ревю в "Лидо" заканчивало свое очередное представление. Четыре девушки в золотистого цвета вечерних платьях, с цилиндрами на головах, выбивали чечетку. Саксофонисты, поднявшись со своих мест, так дули в инструменты, что верхняя часть их тел наклонилась вперед, как при сильном ветре.

В переполненном полутемном, освещаемом только лучами прожекторов зале я с трудом проложил себе дорогу к бару. Там я нашел Джойса. Он был занят тем, что строил глазки брюнетке за соседним столом.

Я легонько ткнул его под ребро.

– Эй, старина, опять на рыбной ловле?

– А, это ты, – сказал он и ногой придвинул мне табурет. – Ты ничего не понимаешь. Эта красотка втрескалась в меня по уши: даже просто не верится, как женщины бегают за мной! Скажи, ты оплатишь счет? За какие-то три паршивых стакана здесь требуют четыре тысячи франков!

– Надо иметь голову и не вливать в себя столько этого пойла, когда сидишь в таком дорогом кабаке Парижа. Телеграмма у тебя?

Джойс вытянул ее из кармана и дал мне. Она гласила:

"Джозеф Миранда, владелец экспортной фирмы по сбыту замороженного мяса, известен здесь как честный и порядочный торговец. Остался жив в числе тринадцати спасшихся во время катастрофы на пароходе "Изабелла". С тех пор три года живет в Европе."

Я сунул телеграмму в карман.

– Миранда честный торговец! – проговорил я.

– Это подходит к нему как одеколон к тухлым яйцам.

Неожиданно мне в голову пришла мысль, может быть, не очень блестящая, но попробовать стоило.

– Эта телеграмма меня не удовлетворила, – сказал я. – Мы возьмемся за дело основательно. Завтра утром поезжай в справочное бюро Дубли и узнай там, какому пароходству принадлежала "Изабелла". Достань также копию списка пассажиров последнего рейса. Нам нужно узнать следующее: кто из пропавших без вести имел контакт с Мирандой, делил ли Миранда с кем-нибудь из пассажиров каюту?

– Будет сделано.

– Еще одно: помнишь, что я тебе рассказывал о старом Степсе? Дулби должен дать задание своим работникам в Касабланке, чтобы они взяли автокатастрофу на прицел.

– Ты думаешь, что у Бервиля были основания не садиться в машину?

– Определенно! Хотя Поль и был гением, но сумасшедшим он, видимо, не был.

Я бы сказал, что он был на редкость наблюдательным парнем в том, что касалось его противников. А что с замком и поддельным ключом?

– Ключи к этим патентованным замкам фирмы Фарматеут очень трудно подделать.

– Тогда я не понимаю, как убийца сумел проникнуть в квартиру.

Я стряхнул пепел с сигареты. Как дальше двигаться по лабиринтам этого дела, я просто не знал.

Артисты ревю закончили свое выступление, и пары устремились на танцевальную площадку.

– Видишь по ту сторону Колетту? – спросил я у Джойса и указал в левый угол зала, где, щелкая фотоаппаратом от столика к столику, ходил фотограф.

Джойс молча спрыгнул с табурета и пригласил брюнетку на мамбу. Когда снова погас свет и началось представление, я подозвал боя и велел попросить Колетту подойти к бару. Когда она увидела меня, у нее раскрылся рот и расширились глаза.