Текст книги "Марк Твен"

Автор книги: Морис Менлельсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Артемус Уорд (Чарльз Браун).

Когда в Неваду приехал писатель Артемус Уорд, присвоивший себе имя своего главного героя, Сэм познакомился с ним одним из первых. В Вирджиния Сити Уорд с огромным успехом прочел комическую лекцию. Собственно говоря, лекции в обычном смысле этого слова не было. Писатель выступил с комическим монологом, играя роль хитрого простака Уорда. Публика начинала смеяться, едва завидев «лектора» на эстраде.

Уорд-Браун был лишь немногим старше Клеменса, но он уже стал популярным писателем, автором книги, выдержавшей два издания. Выдуманный Брауном владелец путешествующего зверинца и музея восковых фигур Уорд стал известен всей стране. Локк создал тип скверного старикашки Петролеум Б. Нэсби. Сам Линкольн хохотал над похождениями Уорда и Нэсби, над выведенными Брауном и Локком типами рвачей, поддерживавших президента только для того, чтобы получить выгодную должность, над типами трусов и неразоблаченных изменников. Во время войны Браун, Локк и другие нашли нужные для защиты демократии слова; они тоже по-своему дрались за победу северян.

Артемус Уорд был первым признанным писателем, с которым познакомился Твэн. Уорд, Феникс (Дерби), Локк и многие другие юмористы, получившие известность примерно с начала гражданской войны, не претендовали на роль моралистов или ученых собирателей фольклора. Это были профессиональные юмористы, жившие на доходы, которые приносили им газетные фельетоны, книги и «лекции». За исключением отдельных сатирических рассказов, в которых защищалось дело Севера, они посвящали свое творчество одной цели – смешить, смешить во что бы то ни стало, не стесняясь в выборе средств.

Линкольна осаждают искатели легкой работы. Современная карикатура.

Марк Твэн знал уже все тонкости ремесла американского юмориста, владел всем его инструментарием… Он умел нанизывать остроты, придумывать фантастические, лживые истории, представляться простаком, делающим все невпопад. Он даже превзошел Уорда и Нэсби. Чтобы вызывать смех, ему не приходилось пользоваться любимым трюком юмористов – неправильной орфографией, искажением слов. У Смита и Лоуэлла неточности в выражениях, неправильное правописание в какой-то мере отражали подлинный характер ошибок малограмотных людей из американского захолустья. Но позднее искажения в орфографии, испорченные обороты речи приобрели виртуозный характер, стали фокусом. Сам Уорд признавал, что люди «смеются больше над моей эксцентричной фразеологией, нежели по поводу содержания».

В лучших произведениях юмористов все же сохранилась некоторая связь с фольклором Запада, в них чувствовалось что-то от передаваемых из уст в уста «охотничьих» рассказов, небылиц, от легенд о полубогах «границы».

Твэн больше, чем кто-либо из американских юмористов, воспринял подлинный народный юмор Запада, воспринял его от лоцманов, матросов и грузчиков на великой реке Миссисипи, от золотоискателей, фермеров-переселенцев и рудокопов, познавших каторжный труд, от негров, воспевающих победы слабых зверьков над страшными медведями, волками и львами.

Твэн знал жизнь, умел подмечать смешное, но, чтобы доказать это, нужно вырваться из дикой глуши Невады. Подлинное признание и слава приходят в старых штатах, на Востоке.

Уорд прочитал некоторые работы Твэна и выразил свое одобрение. Он даже предсказал ему большое будущее.

По совету Уорда Марк Твэн послал несколько юмористических сценок в одно нью-йоркское издание; их напечатали. На этом пришлось остановиться – Твэн был слишком занят повседневной работой в Неваде.

Война между Севером и Югом уже подходила к переломному моменту. В начале 1864 года Линкольн назначил командующим войсками еще недавно совсем неизвестного Гранта. Президент решился также – наконец-то! – предпринять некоторые шаги для освобождения негров. В Неваде вспоминали о войне лишь в связи со сборами денег на медицинскую помощь раненым. Жизнь здесь шла своим чередом.

В газете «Энтерпрайз» Твэн занимал уже такое положение, что, отправившись в поездку, Гудман оставил его своим заместителем. Новый редактор сразу же выступил с довольно оскорбительными замечаниями по адресу редактора газеты «Кроникл» Лэйрда, осмелившегося взять под защиту лиц, раскритикованных газетой «Энтерпрайз».

Лэйрд не остался в долгу. Марку Твэну было нанесено ответное оскорбление.

В дело вмешался Стив Гиллис – Твэн до сих пор не дрался на Дуэли, теперь ему представилась возможность показать себя; он должен послать своему оскорбителю вызов. Сэм отнесся к предложению Стива без особого энтузиазма, но отказаться от защиты своей чести, когда даже посторонним видно, что она оскорблена, невозможно. Вызов послали. Лэйрд не торопился отвечать. Возмущенный Твэн послал вторичный вызов. Наконец, дуэль назначена.

Целую ночь Твэн усердно учился стрелять из пистолета. Утро. Пора ехать. На поле чести Лэйрд со своими секундантами тоже тренировался в стрельбе. Секундант Гиллис решил преподать Сэму последний урок. Он выстрелил в птичку. Подошли Лэйрд и его секунданты. У птички была начисто отстрелена голова.

– Кто это сделал? – спросил один из секундантов.

– Сэм, – ответил Гиллис.

– На каком расстоянии?

– О, около тридцати ярдов.

– Может ли он повторить это?

– Сколько угодно раз. Он умеет так стрелять даже на вдвое большем расстоянии.

– С этим человеком драться нельзя. Это будет самоубийством, – заявил Лэйрду его секундант.

Редакторы конкурирующих газет города Вирджиния-Сити решили отказаться от всех нанесенных друг другу оскорблений.

Все сошло отлично. Сэм вошел во вкус дуэлей. Когда он получил оскорбительное письмо от некоего Кэтлера, он немедленно вызвал его на дуэль. Кэтлера не оказалось в городе, но о предстоящей дуэли стало известно городским властям. Невада к этому времени уже была штатом; закон против дуэлей предусматривал тюремное заключение для дуэлянтов, и власти искали случая доказать всем гражданам, что законы будут строго соблюдаться. Сэм и Стив узнали, что через несколько часов они будут арестованы.

Сидеть в тюрьме из-за дуэли, к тому же несостоявшейся, отнюдь не казалось романтичным. Первым же дилижансом Сэм и Стив отправились в Сан-Франциско. Так, благодаря случайности, установившаяся жизнь журналиста Твэна в стране серебра и золота пришла к концу.

В Сан-Франциско Твэн получил работу в калифорнийской газете «Колл». Он поселился со Стивом, по-прежнему неутомимым инициатором всевозможных приключений. Жили весело, много пили, не упускали случая сыграть шутку над соседями, ссорились и не могли расстаться.

Но жизнь в Сан-Франциско не давала удовлетворения. Теперь Марк Твэн был только простым репортером в большой газете, одним из многих. Из полицейского участка на пожар, из одного конца города в другой в погоне за материалом – так складывался день репортера. Ночью нужно было забежать во все театры, побывать в каждом несколько минут и дать заметки о спектаклях. Тяжелый, неприятный, бездушный труд.

Золотоискатели на Дальнем западе. Рисунок худ. М. Галагера

И все вокруг Твэна в этом большом городе жили такой же тусклой жизнью, занятые только одним – борьбой за кусок хлеба. Богачи строили роскошные дома, выезжали в красивых колясках. Полиция, мэр, власти города и штата считались с каждым их желанием. А какого-нибудь несчастного китайца можно было затравить собаками – за него никто не заступится. Марк Твэн написал статью об этом – ее не напечатали. Попробовал писать другие статьи против полиции, против городских властей – они тоже не были помещены. Работать в газете стало неприятно. Тем временем и хозяева газеты «Колл» решили расстаться с репортером Твэном. Он подал в отставку. Твэн, лучший журналист в Вирджиния-Сити, оказался в Сан-Франциско без работы.

На помощь пришел Гудман из «Энтерпоайз». Марк Твэн стал корреспондентом этой газеты в Сан-Франциско. Теперь он мог писать всю правду о коррупции, царящей в этом городе, – Гудман издавал газету в штате, жестоко конкурировавшем с Калифорнией.

В конце концов начальник полиции Сан-Франциеко подал в суд на редактора «Энтерпрайз», обвиняя его в клевете. Но Марк Твэн выступил с новой, еще более резкой статьей, бичующей полицейские нравы города Сан-Франциско.

В это время Твэна пригласили участвовать в, журнале «Калифорниец», редактором которого стал новый приятель Твэна – Брет Гарт. Сан-францискские журналисты, не довольствовавшиеся одной репортерской работой или сочинением анекдотов, печатали в «Калифорнийце» сценки, статьи, стихотворения, рассказы, рассчитанные на более взыскательного читателя. Марк Твэн поместил в журнале несколько юморесок. Его и Гарта считали «подающими надежды». Но Брет Гарт был опытнее, он лучше зиал требования культурной Новой Англии, умел «подавать» материалы о Дальнем западе. Его рассказы о грубых, жестоких, не очень опрятных золотоискателях без опасения читали в лучших гостиных. Редакторский карандаш Гарта прошелся не по одной рукописи плебейского юмориста Твэна.

Марк Твэн в хижине Джеймса Гиллиеа. Рисунок худ. Уорда, 1910 г.

Жизнь в Сан-Франциско уже приобрела было какой-то порядок, но вмешалась новая случайность. Однажды ночью неугомонный Стив Гиллис ввязался в драку и изувечил кабатчика, оказавшегося другом начальника полиции. Стива арестовали по обвинению в покушении на убийство. Чтобы вызволить друга, Твэн дал за него поручительство. Гиллис немедленно же исчез из города и не явился к судебному разбирательству. Тогда начальник полиции взялся за поручителя. Пришлось бежать и Твэну.

К счастью, Сэму встретился брат Стива – Джеймс Гиллис, старый золотоискатель, живший в одиночестве в горах. Он предложил Сэму устроиться у него.

В избушке Гиллиса было спокойно и хорошо. Старый Джим разрабатывал заброшенные золотые россыпи. На них оставались только чудаки-неудачники, не терявшие надежды найти несколько самородков и обеспечить свою старость.

У Джима Гиллиса нашлись хорошие книги, он оказался замечательным рассказчиком.

Джим был кладезем народных «западных» сказок, передаваемых из уст в уста такими же обойденными судьбой старыми американскими охотниками, фермерами или золотоискателями.

В дождливые вечера Сэм слушал рассказы Джима и его приятелей. От ветерана боев с индейцами Джима Бриджера пошел рассказ про замечательное эхо. В тех местах, куда забрался Бриджер, была видна вдалеке гора. До горы так далеко, что звук голоса долетает до нее и возвращается эхом лишь через шесть часов. И вот, чтобы не проспать, нужно только крикнуть перед сном: «Вставать пора!», и эхо разбудит тебя утром, как раз во-время. Бриджер знает также место, где растут окаменелые деревья, которые приносят каменные плоды.

Клеменс снова стал искателем драгоценных металлов. Стояла зима 1865 года. Сэм таскал воду для промывки породы; казалось, вот-вот блеснет самородок, но время шло, а золото не попадалось.

Наконец, устав от бесполезной траты сил, Сэм категорически отказался продолжать работу. Джим и его компаньоны оставили участок на произвол судьбы. Позднее они узнали, что под тонким покровом пустой породы было золото. Его обнаружили и захватили другие люди.

В кабачке на Дальнем западе. Рисунок худ. М. Галагера

Согреться в ту холодную зиму можно было только в кабачке, куда часто заходил старый лоцман с реки Иллинойс, по имени Бен Кун. Монотонным голосом он рассказывал длиннейшие истории. Однажды Кун рассказал собравшимся о лягушке, – он очень ценил внимательных слушателей, а день был серый, тягучий, делать все равно было нечего. Это не новый рассказ, неизвестно кто его (дочинил. У человека по имени Кольман была дрессированная лягушка. Кольман пошел с каким-то незнакомцем на пари, что его лягушка прыгнет выше любой другой. Когда Кольман вышел из комнаты, незнакомец накормил его лягушку дробью. Понятно, она не смогла сдвинуться с места, и пари выиграл незнакомец.

Стив уладил свои дела в Сан-Франциско, и Сэм мог туда вернуться. Снова началась шумная жизнь корреспондента «Энтерпрайз» и сотрудника «Калифорнийца», снова разоблачения, литературные драки, веселые вечера и ночи с неизменным Стивом.

В Нью-Йорке должен был выйти новый сборник Артемуса Уорда. Слава его продолжала расти. Уорд полюбил Твэна, веселого шутника и талантливого юмориста. По его предложению издатель книги попросил Твэна прислать что-нибудь для нового сборника. Марк Твэн написал рассказ о «прыгающей лягушке». Но «лягушка» дошла в Нью-Йорк с опозданием – книга уже была готова к печати. Издатель предложил рукопись «Вечерней почте». Юмореска «Джим Смайли и его знаменитая прыгающая лягушка» была там напечатана в ноябре 1865 года. Сэмюэлю Клеменсу было уже тридцать лет.

Рассказ о лягушке в разных вариантах не раз появлялся в печати и до этого. Он был опубликован еще десяток лет тому назад. Истории о хитреце, обманувшем хвастуна, часто рассказывали негры. О лягушках с животами, наполненными дробью, известно было на Миссисипи. Это – любимая тема народных сказок людей «границы», горняков, лесорубов. Но в больших городах восточного побережья о «лягушке» не знали.

Твэн сделал одним из действующих лиц самого рассказчика Саймона Уиллера. Саймон Уиллер уютно пристроился у печки убогого кабака в полуразрушенном шахтерском лагере. Он толст, лыс, на его спокойном лице написаны простота и добродушие.

Уиллер начинает свой неторопливый рассказ. Он не сразу приходит к теме, он рассказывает, как старый, простодушный шахтер, забытый жизнью в глухом уголке страны. И сразу возникает мир беспокойного Запада с характерными для него типами грубых и бесшабашных искателей драгоценных металлов, хвастунов и азартных спорщиков. Джим Смайли, о котором рассказывает Уиллер, одержим страстью держать пари. Стоило заспорить при нем о чем угодно, как Джим предлагал биться об заклад. Он прибегал ко всяким уловкам, наивным и хитрым, лишь бы втянуть людей в пари.

Читатель, как живых, видит киллера и глупого хитреца Смайли, который «стоял и почесывал голову» после того, как его надули таким остроумным способом.

Юмор Твэна в рассказе о лягушке мягкий, человечный; Твэн реалистичен и наблюдателен. Из широко известного анекдота писатель сделал яркую картинку народной жизни.

Рассказ о лягушке сразу приобрел популярность. Он был перепечатан в ряде газет. Лоуэлл отметил связь этого рассказа с фольклором. Нью-йоркский корреспондент «Сан-Франциско Альта» сообщил, что у него «раз пятьдесят справлялись об авторе смешной сказки. Все сходятся во мнении, что это лучшая вещь дня».

Но Твэн не был рад. Вот оно – признание. Он написал столько хороших статей и рассказов, он даже собирался выпустить книгу совместно с Гартом, а газетам Восточных штатов больше всего понравился простоватый, захолустный скетч. В этом рассказе мало выдумки, в нем нет блеска. В письме к родным Сэм жаловался: «Я не знаю, что писать; в моей жизни так мало событий. Я хотел бы снова быть лоцманом на реке. Воистину все – суета и ничего не стоит, кроме лоцманского дела».

Твэну надоело писать ежедневные письма для «Энтерпрайз». Он метался, был недоволен собой, своей работой, городом Сан-Франциско, всей Америкой.

«ПРОСТАКИ ЗА ГРАНИЦЕЙ»

Продолжать прежнюю жизнь стало невозможно. Люди, которых видел Твэн вокруг себя, измучены вечной погоней за деньгами, вечным опасением остаться без средств к существованию. Орион снова был без работы, – когда Невада стала штатом, секретарь Клеменс оказался не у дел. Жизненный опыт друзей, знакомых, казалось, учил одному: прежде всего нужно обеспечить себя постоянным доходом, надо отложить в сторону все, что мешает достижению основной цели – иметь хороший заработок.

Но Твэн чувствовал, что он не может быть рабом газетной полосы или рассказчиком анекдотов. Снова стать лоцманом? Нет, это ушло в прошлое. Твэн не плавал почти пять лёт. На реке выросли новые люди. К Миссисипи протягиваются нити железных дорог, на ней устанавливают путеводные огни, берега реки укрепляют, и лоцманское дело перестает быть свободным искусством.

После того, как сломлена сила рабовладельческого Юга, тормозившего экономическое развитие страны, повсюду с бешеной энергией строят железные дороги, добывают золото и серебро, железную руду, и уголь. Предприимчивые люди, не считаясь ни с чем, рвут, где только можно, задабривают непокорных или уничтожают их; они заставляют правительство отдавать им государственные земли, десятками тысяч сгоняют бессловесных рабочих-китайцев и обманутых белых иммигрантов, принуждают их работать с утра до ночи, надувают недругов и друзей, прибирают к своим рукам сенаторов, мэров и начальников полиции. Новые законы о централизованной системе банков, о защите имущественных прав, о широкой иммиграции, о высоком протекционистском тарифе – все это на руку предпринимателям, капиталистам. Многие из них еще не умеют грамотно писать, но корявая их подпись решает судьбы десятков и сотен тысяч долларов, целых армий рабочих.

Лучше умереть, думал Твэн, нежели жить в этой тюрьме, в этом мрачном мире безрадостного труда и забот.

Примерно в это время Твэн написал свои рассказы о' скверном и о хорошем мальчиках. Это злые пародии на проповеди, которыми пичкают детей в воскресных школах. Вопреки слащавой морализации школьных хрестоматий, в которых порок всегда наказан, у Твэна порок чувствует себя превосходно. Когда «скверный мальчик» забрался на чужую яблоню красть яблоки, «сук не подломился, и мальчик не упал и не сломал себе руки, и, его не терзала огромная собака фермера, и он не чах потом на одре болезни целые недели, не раскаялся и не стал паинькой. О нет! Он нарвал столько яблок, сколько ему хотелось, и благополучно спустился вниз. Когда собака подбежала к нему, он хватил ее кирпичом. Это было очень странно – ничего подобного никогда не случается в этих милых книжках с корешками под мрамор… Ничего подобного не бывает ни в каких книжках для воскресных школ!».

Жизнь полна несправедливости – никакие вездесущие добродетельные «развалины-судьи» не появляются в последнюю минуту, чтобы добиться наказания виновного и торжества добродетели. Нет, обычно торжествует порок. «Примерный мальчик Джордж получил порку, а Джим радовался этому, ибо Джим, надобно вам знать, ненавидел добродетельных мальчиков. Джим говорил, что «ему наплевать на этих молокососов». Так грубо выражался этот скверный, безнадзорный мальчик!».

Твэн кончает повесть о «скверном мальчике» в духе «западной», «дикой» пародии, но с явной сатирической ноткой:

«Так он вырос, и женился, и вырастил большую семью, и в одну прекрасную ночь размозжил им всем головы топором, и разбогател всевозможными плутнями и жульничеством; и теперь он является самым отъявленным негодяем в своей родной деревне, но пользуется всеобщим уважением и состоит членом законодательной палаты».

«Хороший мальчик», напротив, нарушает все веления здравого смысла: он честен до смешного и всегда слушается родителей, какие бы нелепые требования они ни предъявляли. По существу он – маленький, расчетливый честолюбец, хвастающий своей противной добродетельностью, мечтающий нажить на ней капитал.

В жизни, этому мальчику не везет так, как везет добродетельным детям в книжках для воскресной школы. «Однажды, когда несколько злых мальчиков столкнули слепого в грязь и Джекоб подбежал помочь ему и получить его благословение, слепой не благословил, но Треснул его своей палкой по голове и сказал – пусть он еще раз попробует толкнуть– его, а потом прикидывается спешащим ему на помощь! Этого не было ни в одной из книжек! Джекоб нарочно перелистал их все, чтобы проверить».

Твэн смеется над ханжеством, лицемерием. Он – трезвый, прямой, здравомыслящий человек и хочет видеть действительность в ее подлинном свете. А действительность Твэну не всегда по душе.

Его тянет в горы, в лес, хочется побродить вдали от людей, вдыхать прозрачный, незагрязненный воздух.

Пароходная линия соединяла Сан-Франциско с Сандвичевыми островами. Там дикая, прекрасная природа, чудесный климат, совсем иная жизнь, далекая от Америки шестидесятых годов. Может быть, уехать туда? На Сандвичевых островах растет тростниковый сахар, которым чрезвычайно интересовались калифорнийские дельцы. Марк Твэн уже пользовался известностью как журналист. Почему бы не послать его газетным корреспондентом на Сандвичевы острова? Он опишет положение туземной сахарной промышленности.

Предложение Твэна было принято одной из калифорнийских газет. В марте 1866 года он прибыл в Гонолулу. Все здесь нравилось Твэну: и вечно голубое небо, и зелень, и таинственные вулканы, и «поющие девушки». Здесь листья никогда не вянут и небеса не плачут.

Сэм решил честно облазить все вулканы, проехал сотни миль по островам, пережил много опасностей. И он был счастлив, радовался жизни, солнечному свету, своему душевному спокойствию.

В Гонолулу Клеменс познакомился с группой соотечественников. Это были люди высокого положения – он добрался до них, благодаря своим статьям, благодаря «Лягушке», которую прочитало бесчисленное множество американцев; Это были послы США в страны дальневосточной Азии; в Гонолулу они находились проездом. Веселый журналист особенно понравился Бэрлингейму, послу в Китае. Клеменс далеко пойдет, он создаст себе славу. Конечно, в нем еще чувствуются бывший лоцман и рудокоп. Бэрлингейм посоветовал Клеменсу поскорее отойти от того мира, откуда он поднялся. «Никогда не имейте дела с людьми более низкого уровня… Всегда карабкайтесь вверх».

Вскоре представилась возможность добиться большой репортерской победы. На гавайский остров прибыла лодка с людьми, спасшимися после гибели большого судна. Твэн был болен. Но с помощью Бэрлингейма ему удалось получить хорошее интервью. Статья была написана за одну ночь и поспела на судно, отходившее в Сан-Франциско на другое же утро. Корреспондент Твэн первый сообщил о гибели судна от пожара, описал переживания потерпевших кораблекрушение. Из Сан-Франциско сообщение было по телеграфу передано во все концы страны.

Только в середине августа Твэн вернулся в Сан-Франциско. В его чемодане лежала обстоятельная статья о том же кораблекрушении – он предложит ее солидному журналу. Это будет началом большой карьеры журналиста.

Письма Твэна, написанные с Сандвичевых островов, – это статьи знающего свое дело корреспондента, который непрочь время от времени шуткой облегчить чтение серьёзного материала.

Итак, сын Джона Маршала Клеменса, виргинского джентльмена, отправившегося покорять Запад, не только Дошел до западного побережья страны, но пересек пол-океана, до Сандвичевых островов. Как верный корреспондент газеты, представляющей интересы грубоватых Сан-францискских джентльменов с миллионами, Твэн, конечно, выступил за присоединение этих райских Сандвичевых островов к Соединенным Штатам.

Большая статья о кораблекрушении была принята. Но это не разрешило вопроса о дальнейшей судьбе специального корреспондента Твэна. Что же делать теперь – приниматься за поденщину репортерской работы? Хорошо бы снова очутиться на океане! Юмористу Твэну не нравилась жизнь в условиях жестокой борьбы за место под солнцем. Ему хотелось бы отправиться в кругосветное путешествие на много месяцев. Но пока это была только мечта. А для того, чтобы прокормить себя, приходилось спешно подыскивать занятие.

У Твэна появилась мысль составить на основе своих статей книгу о Сандвичевых островах, но не было уверенности, что ее напечатают. Родилась и другая идея – по примеру Уорда, Твэн прочтет лекцию об островах. Он хорошо владеет искусством рассказчика, он поведает слушателям много забавных историй, опишет красоты островных вулканов.

Это предприятие сначала пугало своей смелостью, казалось рискованным. Кто же согласится заплатить по доллару или по пятьдесят центов за билет только для того, чтобы послушать какого-то журналиста?

Все же Твэн решил пойти на риск.

Афиша была составлена в комически-завлекательном стиле. После указания, где, когда и какая будет лекция, крупным шрифтом было напечатано:

и т. д.

В конце афиши было сказано, что двери открываются в семь часов, а неприятности начнутся в восемь.

В этот вечер лектору действительно приходилось конкурировать с такими признанными аттракционами, как дикие звери и фейерверк. Он должен так увлечь публику, чтобы не заметили отсутствия оркестра. Умеет ли он развлекать?

Оказалось, что умеет. Зал был полон – на Тихоокеанском побережье уже знали юмориста Твэна. Твэн перенял многое из эстрадной манеры Уорда. Он сыпал остротами и сохранял при этом наивное выражение лица,

Так у Твэна появилась новая профессия. Был привлечен импрессарио, и вдвоем с ним Твэн пустился в турне по Калифорнии и Неваде. Лектор растягивал слова, как только мог, – одно это вызывало смех. Вид у него был нарочито непрезентабельный – людям «границы» это нравилось. Подмышкой Твэн держал рукопись с текстом своей лекции. От долгого употребления рукопись вконец растрепалась, у нее был словно взъерошенный вид.

Успех лекций все возрастал. Твэну завидовали. Постепенно добавлялись комические эффекты. В Вирджиния-Сити Твэн начал свое выступление так: занавес поднимается, Твэн – точно у себя дома – сидит за фортепиано и напевает песенку о лошади по имени Мафусаил. Вдруг Твэн замечает, что занавес поднят, и выражает крайнее удивление. Зрители в восторге.

Вместе с другими веселился и Стив Гиллис. Однажды, когда после лекции Сэм возвращался домой, неся солидную выручку, на него напали бандиты.

– Осторожнее с пистолетами, – попросил Твэн.

Он поднял руки вверх и продержал их в таком положении столько, сколько ему было приказано. Потом вернулся в редакцию «Энтерпрайз» без денег, без часов и без записных книжек. Сейчас же составили статью о наглом грабеже и послали телеграммы в другие газеты.

Главным бандитом оказался Стив. Твэн был взбешен, как никогда. Он уже начал отвыкать от «практических» шуток славного штата Невада.

Марк Твэн стал известным лектором-юмористом, гордостью Дальнего запада. Перед ним лежала широкая дорога – нужно добиться славы в старых штатах, нужно ехать на Восток. На пароходе по пути из Сан-Франциско в Нью-Йорк Сэм познакомился в капитаном Уэйкманом, знатоком библии, автором изысканных ругательств, вершителем судеб на своем судне, богохульником и, если угодно, поэтом. С капитаном Уэйкманом время проходило быстро. От Никарагуанского перешейка Твэн следовал на север на другом судне. На следующий же день после отплытия на пароходе были обнаружены два случая азиатской холеры. Заболевшие умерли; по странному совпадению внезапно испортились машины, и пароход никак не мог добраться до ближайшего порта. Число заболеваний росло. Не хватало лекарств. Наконец, судно прибыло во Флориду. Многие пассажиры бежали. Твэн остался на судне, хотя на борту еще были больные. В январе 1867 года он прибыл в Нью-Йорк.

Первым делом Марк Твэн решил выпустить книжку. В нее должны были войти его юмористические рассказы во главе, конечно, с «Лягушкой». Он предложил книгу солидному издательству. Издательство от книги отказалось – в этих краях имя автора не было достаточно известно, чтобы итти на риск. Это – Нью-Йорк, а не «дикий Запад». Но Твэн приехал побеждать Америку, и ему во что бы то ни стало была нужна книга. Один из приятелей в конце концов согласился взять на себя издание книги «дикого юмориста с Тихоокеанского побережья». Артемуса Уорда называли «диким юмористом прерий». Твэн как бы становился теперь на один уровень с этим удачливым «человеком, который смешит».

Из Нью-Йорка Твэн отправился в родные места. Лекция в Ганнибале прошла с огромным успехом. Орион был все еще не у дел. Мать по-прежнему жила у сестры.

В Сэнт-Луи Твэн увидел объявление о необычайном путешествии. В Средиземное море отправляется специальный корабль «Квэйкер-Сити», который повезет людей, едущих ради удовольствия, экскурсантов. Разумеется, такое путешествие могут предпринять только очень состоятельные люди. В поездке примут участие известные журналисты и видные священники. Экскурсанты повидают «священные места», а также Италию, Грецию, Черное море и т. д.

Твэн предложил калифорнийской газете «Альта» свои услуги в качестве специального корреспондента на пароходе «Квэйкер-Сити». Предложение., показалось хозяевам газеты необычайно смелым – ведь билет стоил 1250 долларов. Все же несколько дней спустя заведующий нью-йоркским отделением газеты получил телеграмму: «Отправьте Марка Твэна в экскурсию в святую землю и заплатите за билет».

Теперь все остальное потеряло значение. Время тянулось медленно. До отхода «Квэйкер-Сити» приходилось писать письма из Нью-Йорка для той же газеты «Альта». Это была неприятная работа, и самому Твэну письма казались глупыми, неинтересными. Ему надоело писать для газет. Он стремился к такой работе, которая доставляла бы подлинную радость. В письме к родным он написал, что презирает себя; он найдет успокоение, только когда судно выйдет в море. Душа его устала.

Знаменитости, о которых твердили рекламы «Квэйкер-Сити», в последнюю минуту отказались ехать. Вероятно, их имена были объявлены пароходной компанией лишь для привлечения публики.

Марк Твэн неожиданно оказался одним из наиболее видных персонажей на борту «Квэйкер-Сити». Но компания собралась не плохая. Тут были журналисты, священники, с замиранием в голосе говорившие о «святой земле», и просто приятные обыкновенные американцы, без особых познаний, без претензий, грубоватые, здоровые, насмешники и балагуры.

Веселая мужская компания состояла, кроме шумного Марка, из Дана – судового врача и циника, Джэка и Джулиуса. На пароходе большую часть времени, как и полагается мужчинам, они проводили. в курилке, на берегу первыми пускались в длительные путешествия, не боясь трудностей и опасностей. От этой компании, в особенности от Твэна, веселье шло по всему пароходу.

С беспечностью человека, который живет в свое удовольствие, Твэн отпускал остроты, дурачился. Даже старых священников Твэн смешил до слез.

Пароход «Квэйкер. – Сити», на котором совершили путешествие «простаки».

Путешествие оказалось не столь размеренным и спокойным, как предполагали. В Грецию туристов не пустили ввиду карантина. Но группа смельчаков пробралась в Афины незаконным путем. В летнюю жару они же проделали трудный путь из Бейрута в Иерусалим. По дороге Твэн заболел холерой, но в легкой форме.

Путешествие рекламировали, главным образом, как «экскурсию в святую землю». Но на пути в Палестину лежали Италия, Греция, Турция; экскурсанты посетили также Крым. Всюду было много красивых видов, архитектурных редкостей.

В своих письмах Твэн описал путешествие на «Квэйкер-Сити» шаг за шагом. Это как бы отчет о «путешествии ради удовольствия». Твэн рассказывает о всем мало-мальски интересном из того, что экскурсанты видели на пути от Азорских островов до Палестины. Чудеса Гибралтара, Везувия, Афин, Севастополя, Милана – «поэмы в мраморе», Булонского леса в Париже и Смирны с ее прекрасными девушками описаны живо, занимательно и в основном в соответствии с фактами. Все же Твэн не просто репортер, у него дар юмориста. И он намеренно сгущает краски, утрирует, вставляет в ткань повествования анекдоты, пародии. Таков, например,» рассказ о том, как компания весело пообедала в одном португальском городе. За обед был предъявлен умопомрачительно большой счет; друзья уже решили, что они разорены, но оказалось, Что португальцы ведут счет на очень мелкую монету – рейсы. Твэн лукаво рассказывает о посещении могилы Адама. Он снисходительно вышучивает хвастливость и скупость американцев. Это вызывало смех громкий, без стеснения.