Текст книги "Слуги паука 2. Пленники паука"

Автор книги: Морис Делез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава пятая

– Где этот трижды проклятый Сетом варвар?! – Тефилус не мог устоять на месте и как заведенный бегал вдоль строя своих воинов.– Я прикажу шкуры спустить со всей сотни твоих козлов! У тебя не воины, а шакалье дерьмо! Вонючий киммериец, обезьяний выкормыш, отравил моих псов! Я хочу лично выпустить из него кишки! – Он грозно уставился на сотника.– Ты доставишь мне его к полудню, или, клянусь зубами Сета, я всех отправлю к Нергалу!

Тефилус был зол настолько, что ничего вокруг не замечал. Брун и его воины безмолвно и мрачно взирали на своего хозяина, боясь слово молвить поперек. Даже Сиотвия, несмотря на ранний час стоявшая здесь же с дочерью и внучкой, не находила слов. Десять огромных мертвых псов, уложенных в ряд позади дома, выглядели угнетающе, а непрерывные крики Тефилуса лишали окружающих способности здраво мыслить.

Конан, позевывая, стоял в дверях небольшого флигеля, уютно расположившегося в кустах сирени, позади дома. Никто не обращал на него внимания, и некоторое время он молчал, пока, наконец, ему не надоело слушать бредни Королевского Дознавателя.

– Кром! Я слышал, ты обвиняешь меня в отравлении?!

Тефилус осекся, словно с разбегу налетел на каменную стену, и тупо уставился на невесть откуда взявшегося варвара. Лицо Мелии, как, впрочем, и Сиотвии с Аниэлой, осветилось улыбкой, а в глазах всех троих Конан без труда прочел искреннее облегчение – этого ему было вполне достаточно.

– Кто же тогда?

Киммериец пожал плечами, досадуя на очевидную бессмысленность вопроса.

– Тот, кому они мешали.

Он посмотрел в лицо Тефилуса и разочарованно покачал головой: тот не верил ни одному его слову. Больше того, киммериец понял, что в покрытой сединой голове зреет какая-то мудрая мысль, готовая вот-вот вырваться наружу, и почувствовал, что сейчас последует новый взрыв ярости.

Для Конана стало совершенно очевидно, что отец Мелии не собирается прислушиваться к голосу рассудка, а здравый смысл не относится к числу его советчиков, а потому не стал дожидаться очередной порции ругани.

– Тебе нужен отравитель? – Он поймал взгляд Тефилуса и понял, что опередил его всего на миг, но этого хватило, чтобы остановить новую вспышку гнева.– Изволь.

Варвар шагнул внутрь флигеля и, ухватив валявшегося на скамье верзилу за шиворот, вытащил его наружу. Он увидел, как побледнела Мелия, а Аниэла закрыла рот рукой, сдерживая готовый вырваться крик. Лишь Сиотвия, единственная из трех женщин, выглядела спокойной. Она одобрительно кивнула Конану, давая понять, что он вполне оправдал ее надежды.

На самом деле она была не просто удовлетворена. Старуха терпеть не могла своего зятя и была рада, что не он, а именно Конан захватил незваного гостя. Она знала, что удача киммерийца вызовет неизбежную злость Тефилуса, но надеялась, что она же вынудит его помалкивать и, стиснув зубы, переживать свою неудачу.

– Надеюсь, у тебя есть люди, умеющие развязывать языки?

Северянин вопросительно посмотрел на Бруна. Тот молча кивнул.

– Тогда оставляю его тебе, а я что-то проголодался за ночь.– Он собрался уходить, но в последний миг обернулся. – У меня только одно условие – он должен остаться жив.

– Зачем это тебе? – подозрительно покосился на него Тефилус.

– Смерть – единственное, чего нельзя исправить, – спокойно ответил варвар.

– Ну и что?

Конан пожал плечами:

– Если он ничего не скажет, пока жив, то мертвым уж точно не заговорит. Вчера ты мог сам убедиться в этом.

Конан вернулся через полквадранса. Еще на подходе к флигелю он услышал сдавленное мычание, перемежающееся стонами, и понял, что люди Бруна времени даром не тратили.

Войдя во флигель, он обнаружил яростно расхаживающего взад и вперед Тефилуса и красного от злости Бруна. «Человек, умеющий развязывать языки» взмок от непрерывной получасовой работы, но, судя по хмурому выражению его лица, добиться ничего не сумел.

Пленник висел на вывернутых назад руках. Время от времени ему задавали вопросы, но он упорно молчал. Так же молча он получал очередную порцию плетей и выслушивал вопрос – тот же самый или другой. Потом все повторялось сначала.

– Как успехи?

Конан остановился в дверях, критическим взглядом окинув присутствующих.

– Никак! – огрызнулся Тефилус.– Если бы не твое непонятное желание оставить этому мерзавцу жизнь…

– То что? – равнодушно спросил киммериец, ковыряясь щепочкой в зубах.

– Он бы у меня живо заговорил! – зло прошипел Королевский Дознаватель.– И не таким языки развязывали!

– Интересно – как? – все так же равнодушно поинтересовался молодой варвар.

– Я бы его на куски нарезал!

Тефилус хмуро уставился на пленника. Конан поморщился:

– Не любишь ты людей, Тефилус! Клянусь Кромом, все можно сделать гораздо проще.

Он подошел к висевшему на импровизированной дыбе и вынул из его рта кляп.

– Ты знаешь, кто я? – миролюбиво спросил он, не переставая жевать свою щепочку.

– Ты Конан. Слышал о тебе,– помолчав, отозвался пленник.

– От жрецов? – уточнил Конан.

– Я сам жрец,– невесело усмехнулся пленник, и крупная капля пота сорвалась с его мокрого лица и упала на пол. Он со злостью посмотрел на молодого варвара.– Ты Конан,– повторил он, словно лишь теперь эта мысль дошла до его сознания.– Мне следовало быть осторожнее.

Киммериец искренне удивился.

– Тебе не следовало приходить, – сказал он убежденно, – но теперь это неважно, раз ты здесь.

– Я ничего не скажу.– Жрец упрямо поджал губы.

Конан усмехнулся и выплюнул щепку на пол.

– Ты говоришь, что слышал обо мне, значит, должен знать, что я слов на ветер не бросаю. Так вот, обещаю: ты мне скажешь все,– проговорил он убежденно.

– Ты обещал не убивать меня! – воскликнул жрец и тут же замолчал, со злостью уставившись на варвара, ибо понял, что своей несдержанностью выдал себя.

– Не совсем так,– ухмыльнулся Конан,– я просил их не убивать тебя до моего прихода.

Киммериец повернулся к людям Бруна:

– Снимите его.

Те посмотрели на своего сотника. Брун утвердительно кивнул. Тотчас груз с ног был срезан, а еще через мгновение и сам пленник безвольно повалился на пол.

– Поставьте его на ноги.

Двое подхватили жреца под руки и подняли, но стоять он был не в состоянии. Наверное, если бы его сейчас отпустили, он бы и шагу ступить не смог.

Конан молча выхватил из болтавшихся на поясе Бруна ножен кинжал и подошел к пленнику сзади.

– Я не стану тебя убивать, по крайней мере, пока.

Он просунул кинжал под пояс пленника и рванул на себя. Одежда повалилась на пол, и тело жреца оголилось по пояс.

Конан кивнул воинам

– Бросьте его на скамью.

Те исполнили приказ, но бедняга жрец не удержался и соскользнул коленями на пол. Тефилус молчал. Лицо Бруна не выражало ничего, кроме удивления. Конан с усмешкой протянул ему кинжал и вновь кивнул воинам:

– Держите его, чтобы не вырвался.

Те, не понимая, что он собирается делать, выполнили приказ, гадая, что же сейчас последует. Конан шагнул вперед и неожиданно выхватил из-за спины меч. Холодная острая сталь коснулась тощего зада жреца.

– Мне стоит сделать лишь одно небольшое движение, и тебя с удовольствием возьмут в любой из гаремов Турана.

– Во имя Затха! Ты не сделаешь этого!

Он попытался оглянуться, но, придавленный к скамье, не мог сделать этого. Брун поморщился.

– Во имя Крома, я сделаю это,– спокойно возразил Конан.– Ну? Будешь говорить?!

– Да! – выкрикнул тот, и державшие его воины сдавленно гоготнули.

– Так-то лучше.– Конан убрал меч.– Зачем понадобилась Мелия Затху?

– Ее собираются принести в жертву.

– Когда?

– В ближайшее новолуние.

– Что еще?

– В Аренджуне наняли людей.

– Сколько?

– Не знаю, но им дали два дня.

Жрец оставался в прежней позе и старался говорить как можно быстрей и лаконичней.

– Так мало?

– Да, и это предельный срок.

– Пожалуй, это все, что я хотел знать. Теперь ваш черед спрашивать.

Он кивнул Тефилусу и собрался уходить, но тот остановил его.

– Ты по-прежнему настаиваешь, что он должен жить?

– Да.– Конан обернулся и серьезно объяснил: – Я еще не повидался с пославшим его.

* * *

– Я никуда не пойду.

– Поздно упорствовать, ты уже рассказал нам все, что знал.

– Ты не понимаешь,– жрец ненавидяще посмотрел на Конана,– если я появлюсь в храме, меня ждет смерть.

– Смерть – серьезная неприятность, клянусь жвалами Затха! – расхохотался Конан.– Ты меня убедил, жрец.– Он на миг задумался.– Давай договоримся иначе: ты доведешь меня до места и скажешь, как найти… этого… Харага. А чтобы по дороге ты не потерялся, с нами отправится четверка воинов Бруна.

Киммериец вопросительно посмотрел на Тефилуса, и тот кивнул, показав, что не возражает, а Конан продолжал:

– Тебя отпустят, как только я выйду из храма.

При упоминании об этом условии жрец мгновенно сник.

– Тебя не пропустят в святилище.

– Ничего. Надену твой плащ, и разницы не заметят.

– Ты не знаешь пароля.

– Но его знаешь ты!

Жрец кивнул и обреченно сник.

– Хорошо.

Конан хорошо знал святилище Затха – старинное здание в центре города, украшенное бесчисленными изображениями бога-паука, в разных позах и с разных сторон, когда-то роскошное, а теперь запущенное, загаженное птичьим пометом.

– Ждите.

Он коротко кивнул на прощание бледному как смерть жрецу и, перейдя уже шумевшую в этот час рыночную площадь, начал подниматься по выщербленным мраморным ступеням широкой, во все здание, лестницы.

По правде говоря, ему вовсе не нужен был жрец, для того чтобы совершить задуманное. Со свойственной молодости самоуверенностью, помноженной, правда, на трезвую оценку и опыт, он не сомневался, что, стоит лишь ему назвать себя, Хараг появится без всяких паролей. Он лишь опасался возможных пакостей со стороны ночного гостя, отпусти он его раньше времени.

Киммериец вошел в огромный круглый зал и подумал, что прежде, похоже, здесь бывало людно, но времена эти давно в прошлом. Он был один. Он оглядел ряд колонн серого мрамора, подпиравших тянущийся по периметру балкон и, шагнув вперед, оказался у чаши для жертвоприношений. Варвар бросил серебряную монету, и мелодичный звон наполнил огромное помещение.

Это было удивительно, но Конан так и не заметил, откуда взялся служитель. «Видно, стоял за одной из колонн»,– решил он.

– Я рад раннему посетителю.– Жрец, улыбаясь, оглядел гигантскую фигуру киммерийца, но во взгляде его хитрых глаз варвар заметил настороженность.– Не видел тебя здесь прежде.

– Немудрено,– проворчал Конан,– я здесь впервые.

– Затх рад каждому новому приверженцу.

Лицо жреца расплылось в слащавой улыбке, как жидкое тесто на сковороде

– Я почитаю только Крома, запомни это, жрец.

– Так зачем же ты пришел сюда, варвар? – прошипел служитель, и лицо его мгновенно сделалось злым.

– Я Конан,– киммериец сбросил на пол позаимствованный плащ,– и если тебе мое имя ничего не говорит, назови его Харагу и скажи, что я хочу встретиться с ним.

– Хараг занят важными делами! – надменно ответил жрец.

– Скажи и увидишь, что для меня он время найдет!

Жрец еще раз внимательным взглядом окинул гиганта-незнакомца, и что-то подсказало ему, что тот действительно пришел не просто так.

– Жди меня здесь.

Конан кивнул, и жрец удалился.

Ожидание продлилось недолго. Киммериец еще не успел соскучиться, когда почувствовал слабый ток воздуха, словно где-то рядом открылся невидимый проход, и мгновенно обернулся.

В паре локтей от него отворилась потайная дверь, и в проеме показался коротышка толстяк в жреческой мантии.

Чутким слухом киммериец уловил едва слышное бряцание оружия внутри, но никто больше не появился, и дверь закрылась, так что Конану осталось лишь гадать, что случилось бы, не обернись он вовремя.

– Гостю Харага нечего опасаться в храме Затха! – словно угадав мимолетные мысли молодого варвара, поспешил успокоить его коротышка и с любопытством посмотрел на молодого варвара.– О чем ты хотел говорить со мной?

– Меня наняли охранять Мелию.

– Никогда не слышал о такой.

– Брось юлить, паук! – Лицо Конана посуровело.– Сегодняшней ночью я уже выловил одного. Он умер нехорошо, но перед смертью рассказал много чего интересного.

– Ты поднял руку на жреца Затха! – взревел толстяк, и лицо его побагровело.

Конан спокойно кивнул, недвусмысленно давая понять, что да, поднял.

– Значит, слышал о Мелии,– заключил он.

– Ее должны принести в жертву в нынешнее полнолуние, иначе все пропало! – вдруг выпалил жрец.

– Что ты вдруг разоткровенничался? – удивился киммериец.– Странно это.

– Я просто хочу, чтобы ты понял: ее ничто не спасет! – прошипел он.– Пусть приходит сама. Этим она облегчит жизнь всем!

Конан наклонился к жрецу, и тот испуганно отпрянул. Если с головы Мелии упадет хотя бы волос, клянусь Кромом я разорю вашу поганую паучью нору в Йезуде!

– Твоя девка все равно умрет! – зло прошипел коротышка, который, похоже, нормально говорить не умел вовсе.– Ты ничего не сможешь сделать, хвастун!

Еще никто не называл Конана хвастуном. Кровь прихлынула к его лицу.

– Я могу всех нас избавить от проблем.

Он шагнул к жрецу. Лицо киммерийца было страшным, и толстяк, почувствовав недоброе, попытался скрыться в потайную дверь, из которой вышел, но было уже поздно. Руки Конан стальным капканом сомкнулись на голове жреца и резко рванули ее в сторону. Раздался хруст, показавшийся оглушительным в огромном, пустом зале, и Конан разжал руки. Безжизненное тело комком тряпья упало на пол.

– Прекрасно проделано! – Раздавшийся откуда-то сверху голос был молодым и веселым.– Затху нужны умелые воины. Почему бы тебе не сменить нанимателя?

Конан вышел из-за ряда колонн. Молодой высокий жрец, стоявший на кольцевом балконе, был совершенно не похож на низкорослого толстяка, явившегося на зов варвара. Вероятно, он и был Харагом. Впрочем, Конан не жалел о сделанном: одним пауком стало меньше, а значит, воздух в Шадизаре станет лишь чище.

– Вероятно, ты и есть Хараг?

– Конечно.– Весельчак ухмыльнулся.– Неужели ты думал, что я лично выйду выслушивать объяснения какого-то вора?

– Однако ж ты здесь, клянусь лапами Затха! – усмехнулся киммериец, и улыбка сползла с лица жреца.

– Ты не ответил на мой вопрос! – резко бросил он.

– Отчего же не наняться? – Конан посмотрел в лицо Харагу.– Однако не раньше, чем закончу нынешнее дело. Всему свой черед. – Он сделал паузу и усмехнулся. – Если, конечно, ты к тому времени будешь еще жив.

Гнев исказил довольно приятное лицо Харага.

– Ты смеешь говорить это мне, варвар?!

В голосе его послышалась угроза, но Конан не отвел взгляда.

– Ты слышал, что я сказал этому мешку с дерьмом?– он указал на валявшееся на полу тело толстяка.– Выбирать тебе!

– Значит, ты не уйдешь отсюда!

Едва услышав эту угрозу, Конан отпрыгнул в сторону и обернулся. Меч будто сам собой вынырнул из-за спины и привычно улегся в ладонях. Похоже, за каждой из колонн была спрятана потайная дверца, потому что Конан оказался вдруг окруженным кольцом воинов и понял, что если дать им сойтись, они просто задавят его массой.

– Убейте его!

Свой приказ Харат сопроводил картинным жестом.

Конан замахнулся на двоих воинов, стоявших ближе всех к выходу, и тотчас услышал сзади топот бегущих.

Воины загородились щитами и отвели мечи для удара, но Конан не стал ждать, когда они нападут, не стал нападать и сам. Вместо этого он кувырнулся через голову и, проскочив, таким образом, между ними, совершенно неожиданно для нападавших оказался за их спинами. Мгновенно вскочив, он как-то по-особому крутанулся на правой ноге. Последовали два молниеносных удара, слившихся в одном движении, и две головы в шлемах, беспорядочно вращаясь, разлетелись в стороны.

Кровь брызнула двумя фонтанами, окрашивая алым мрамор зала и доспехи воинов, которые на миг замерли в оцепенении, но этого мига хватило Конану, чтобы двумя прыжками выскочить наружу.

* * *

До полудня было далеко, дневная жара еще не вступила в свои права. В таверне Абулетеса было пусто, царила приятная прохлада, и, пользуясь утренним затишьем, хозяин подсел к Конану, чтобы поделиться с ним последними новостями.

– Слышал я, что Маргаб ищет тебя. Похоже, все-таки он прибыл по твою душу.

Абулетес вопросительно посмотрел на молодого киммерийца, но тот лишь равнодушно пожал плечами:

– Мне сейчас не до него.

– Если меня об этом спросят, я могу так ответить.

Северянин кивнул:

– Чего еще слышно?

– Говорят, появились аренджунцы.

– Что значит – говорят? – удивился Конан.– Сколько их? Зачем прибыли? Где остановились?

Абулетес недовольно поморщился. Он любил показывать свою осведомленность во всем, что касалось событий, происходящих в Шадизаре, и терпеть не мог, когда что-то оказывалось не до конца ясным. В упомянутом же им деле вопросов было больше, чем ответов.

– Не знаю, Конан. Несколько человек видели их мельком. Никто не обратил на них особого внимания, а они, едва появившись, тут же пропали, словно и не было никого. Это-то и настораживает. Появились и исчезли! Ты ведь знаешь, у меня везде свои люди, но, сколько я ни старался, так ничего узнать и не смог. Ни где остановились, ни зачем приехали! Как в воду канули!

– А Маргаб? – поинтересовался киммериец.– Этот тоже прячется?

– Маргаб? Нет. Тот приехал раньше и живет себе спокойно. Хочет тебя видеть.– Абулетес значительно посмотрел на Копана, но тот думал о своем, и кабатчик вздохнул.– Встреться с ним, Конан, может, у него дело какое?

– Мне недосуг, – отмахнулся северянин.

– Ну, недосуг так недосуг,– согласился Абулетес,– тебе виднее.

– Ясно одно,– заговорил о своем варвар,– интересы у них разные.

– Это верно,– кивнул кабатчик.

– Впрочем, куда они подевались, я знаю, важнее, кто и сколько их.

– Ну,– Абулетес помялся,– думаю, их около десятка. По крайней мере, так говорят те, кто их видел,– поспешно добавил он,– а что касается имен, так в лицо узнали только двоих: Эль-Карама и Бен-Сауфа. Ты знаешь эту пару.

Конан действительно знал обоих. Похитители людей. Два партнера, долгие годы работавшие вместе, они не останавливались до тех пор, пока не выполняли порученного им дела. Пожалуй, более опасных противников Конан найти бы не смог. По крайней мере, среди тех, кого знал. Не то чтобы он испугался. Киммериец вообще не боялся никого и ничего, но и недооценивать опасности положения он не хотел.

– Что ты знаешь о Тефилусе? – вдруг спросил он.

– Отце Мелии? – уточнил Абулетес.

– Да.

Кабатчик ненадолго задумался, видно припоминая, что ему известно. Конан терпеливо ждал.

– Где он родился, не знаю, но он из черни. Плод любви какого-то заезжего туранца и немедийки. От папаши он унаследовал вспыльчивый, необузданный нрав, а от мамочки невероятную дотошность, непомерное самомнение, ну и все такое. Кстати, имя ему при рождении дали отчего-то не туранское и не немедийское – Викторин. Похоже, за этим что-то кроется, потому что младенцу не исполнилось и месяца, когда молодой папаша прирезал мать своего ребенка, а младенца подкинул жрецам Митры.

– Откуда ты все это знаешь? – удивился Конан.

– Ну,– Абулетес снова помялся,– видишь ли, такие дела не всегда удается удержать в тайне. Важно другое. Мальчишка подрос и сменил имя: решил, что старое приносит ему несчастье. И что ты думаешь, удача действительно улыбнулась ему. Он стал Королевским Дознавателем. Сперва младшим, но быстро пошел вверх, женился на Аниэле, и если бы не злобный нрав…

– А, так вот отчего он взъелся на меня, – проворчал Конан, только теперь связавший профессию Тефилуса с той давней кражей.

– А ты как думал! – ухмыльнулся Абулетес.– Обокрасть Главного Королевского Дознавателя – это не шутка!

Он продолжал что-то говорить дальше, но это уже не интересовало киммерийца, который надолго задумался.

Учитывая то, что продержаться, судя по всему, нужно только три дня, самым надежным было бы нанять побольше людей и расставить их живым забором вокруг дома. Вероятно, Тефилус и рассчитывал на это. С другой стороны, и Хараг не может не видеть этого простого и надежного средства и, если хочет добиться своего, должен что-то предпринять.

Объяснять это Тефилусу Конан не собирался, а значит, рассчитывать ему придется лишь на себя: на свои силы и на свои деньги. Ну и ладно! Не привыкать!

Он еще раз подумал о предстоящем дне и предстоящей ночи. О дальнейшем пока не стоило беспокоиться, слишком многое к тому времени неизбежно должно измениться.

Видя, что Конан собирается уходить, Абулетес забеспокоился:

– Эй, Конан! За тобой должок!

Киммериец положил на стол золотую монету. Сказанное стоило того. Кабатчик схватил ее, попробовал на зуб и с довольной ухмылкой сунул за пояс.

– Спасибо, конечно, но это не все!

– Что же еще? – удивился молодой варвар.

– Ты забыл сказать, где остановились аренджунцы!

Конан на миг задумался и решил, что вреда от этого не будет никакого. В конце концов, именно таким способом Абулетес и добывает факты, которыми пользуется и он тоже.

– Они остановились в святилище Затха.

– Вот как! – Лицо кабатчика вытянулось от удивления.

– Может, тебе и ни к чему это знать, но я только что оттуда, и тремя паучьими выродками теперь стало меньше. Так что, если придет кто-то от них, скажешь, что я все знаю и мои планы не переменились.

* * *

У Конана было еще одно дело в городе, и ему пришлось потратить на него пару часов. Оно не требовало большого времени, но варвар не мог просто так уйти от людей, от доброго расположения которых зависело слишком многое в его планах.

Киммерийцу пришлось влить в себя не один кубок вина, пока он рассказывал, зачем ему потребовалось имущество хозяев и какой опасности оно может подвергнуться, но, когда история была рассказана до конца, он не пожалел о потраченном времени. Ему дали не только то, о чем он просил, но и кое-что еще, объяснив, что это пригодится ему ничуть не меньше.

Затем он осушил еще один кубок за здоровье почтенного Тулгун Сада, потом еще один за здоровье и богатырскую силу Могучего Северного Барса. После этого он не мог не выразить уверенности в процветании дела хозяина, который тут же велел вновь наполнить кубки, и они выпили за успех предпринятого Конаном дела.

Следующие несколько тостов он забыл и, возвращаясь, старательно пытался припомнить их, пока, наконец, не осознал тщетности своих усилий. Опомнился он уже у ворот дома Мелии и, войдя внутрь, остановился, словно громом пораженный. Что-то произошло, но что именно, сразу понять он не мог.

Потом он увидел Мелию с заплаканным лицом, склонившуюся над маленьким неподвижным телом, и в груди у него похолодело. Хмель и благодушие мгновенно выветрились из головы. Он бросился на колени и подхватил на руки маленькое тельце.

– Лисенок, что с тобой? Скажи хоть слово!

Но рыжеволосая голова мальчишки безвольно моталась из стороны в сторону, глаза оставались закрытыми. Он и не смог бы открыть их: лицо мальчика превратилось в сплошной синяк. Конан рванул рубаху, припал ухом к маленькой детской груди – сердце билось тихо-тихо, словно отсчитывало последние удары, перед тем как окончательно остановиться.

Варвар поднял голову и тяжелым взглядом обвел трех плачущих женщин и десяток воинов, с мрачными лицами стоявших тут же, и каждый, на ком останавливался его яд, невольно отступал на шаг, так велика была ярость, горевшая в глазах варвара.

– Что с ним случилось?! – прохрипел Конан.

Но женщины не могли говорить, лишь тихо плакали вперед вышел пожилой воин, имени которого киммериец не знал.

– Только что, как раз перед самым твоим приходом, у ворот остановилась карета. Из нее выбросили мешок и крикнули, что это подарок тебе от Маргаба.

Конан не видел, как при упоминании имени Маргаба, Тефилус вздрогнул и тихо, не замеченный никем, ушел в дом.

Брун неслышно подошел сзади.

– Я послал за лекарем, но мальчика нужно устроить поудобнее. Позволь, – он протянул руки, – я сумею о нем позаботиться.

Конан с сожалением отдал ему мальчика и повернулся к воину, рассказавшему о Лисенке.

– Пойдешь в таверну Абулетеса, найдешь человека по прозвищу Тушка и приведешь его сюда.

Тот кивнул и без лишних разговоров вышел за ворота.

Киммериец повернулся к женщинам:

– Мой друг позаботится о Мелии.

– Куда ты? – забеспокоились те.

– Маргаб хотел видеть меня. Клянусь клыками Hepгaла, я отправлю этого ублюдка на Серые Равнины!

– Когда ты вернешься?

– О том ведомо лишь Крому! – мрачно ответил варвар.

* * *

Тушка вошел внутрь усадьбы и остановился.

Одежда его не отличалась изысканностью. На нем были просторная белая полотняная рубаха и заправленные в невысокие сапоги мягкой кожи синие шаровары. Длинные черные волосы, узлом завязанные на затылке, придавали его облику и вовсе странный вид.

Открывшие ворота воины сразу почувствовали, что места рядом с ними поубавилось. Не то чтобы он занимал собой все свободное пространство, но размеры его невольно поражали воображение. Воины стояли сзади, смотрели на необъятную фигуру и улыбались, не понимая, какая польза может быть от этого человека где бы то ни было, кроме как за столом.

Лицо вышедшего из дверей Тефилуса налилось кровью.

– Кто такой? – спросил он, хотя прекрасно знал это.

Лицо Тушки сморщилось в характерной улыбке.

– Ваш человек пришел за мной и передал просьбу Конана заменить его на время отсутствия.

Он учтиво поклонился, ожидая, что сейчас ему все объяснят и покажут – короче, введут в курс дела, но вместо этого услышал совсем иное.

– Что?! – совершенно неожиданно взревел седовласый незнакомец, и лицо его исказилось непонятным Тушке гневом.– Избавиться от одного вора и тут же взамен получить другого? Вон отсюда!

По простоте душевной Тушка подумал, что человек неправильно понял его, приняв за кого-то другого.

– Прошу прощенья, но мне сказали, что я должен делать работу Конана, пока он не вернется.

Кровь отхлынула от лица Тефилуса, сделав его бледным, как полотно. Он лишь сейчас увидел, что, привлеченные его криками, начали собираться люди. За спиной его стояло уже примерно три десятка воинов Бруна, а значит, сила была на его стороне.

– Взять мерзавца!

Тушка растерянно оглянулся – ворота оказались уже запертыми. Когда он повернулся назад, то увидел, что на него идут плотной стеной никак не меньше двух десятков воинов. Правда, никто из них не потрудился взять в руки оружие, считая это явно излишним.

Тушка был человеком благоразумным и в отличие от Конана, который всегда охотно бросался в драку, старался избегать потасовки, если к тому была хотя бы малейшая возможность, но путь к отступлению был отрезан, а это значило, что возможности такой ему не оставили. Он быстро осмотрелся: врагов было слишком много, и у одного из них, стоявшего где-то далеко за спинами наступавших, он увидел копье.

– Живее! Шакальи отродья! За что я вам деньги плачу?!

К нему бросились как раз в тот миг, когда он сам, с оглушительно нараставшим криком, который переходил в низкий рев, рванулся навстречу противникам, расставив руки, больше похожие на кабаньи окорока. Их оказалось, пожалуй, около трех десятков – небольшая толпа вооруженных людей, сквозь которую Тушка пробежал, сметя их со своего пути, как набежавшая морская волна смывает валяющийся на берегу мусор.

Совершенно неожиданно он остановился возле воина, державшего в руке копье, и, взявшись за его древко, толкнул парня в грудь. Тот никак ни ожидал, что легкий толчок может придать ему ускорение, подобное выстрелу из катапульты.

Нелепо размахивая руками, он побежал спиной вперед, но шагов через десять споткнулся и повалился на спину, очумело тряся головой, тщетно силясь понять, как такое с ним могло произойти?

Тушка обернулся и, уперевшись древком копья в землю, замер в расслабленной позе, насмешливо взирая на поверженное воинство.

Второй день Тефилус находился в Шадизаре, и второй раз с ним происходила одна и та же история – он вновь прошел через все стадии ярости. Вновь, как и при первой встрече с Конаном, лицо его сперва покраснело, потом побледнело, а теперь пошло багровыми пятнами. Только что он с таким трудом избавился от проклятого варвара, так теперь на смену ему пришел его дружок!

– Убейте его, потомки шелудивого верблюда!

«Убейте его!» Вот это да!

Тушка понял, что дело принимает серьезный оборот, но виду не подал. Однако, когда наемники повскакивали и бросились на него, стремясь окружить со всех сторон, а в руках у них блеснули мечи, Тушка вдруг преобразился.

Теперь он никому уже не казался не только смешным обжорой, но даже просто толстым человеком. Он вдруг стал могучим бойцом, а копье – оружие, безусловно, грозное, но малополезное против полусотни вооруженных мечами воинов – завращалось в его руках, превратившись в полупрозрачный диск, с грозным гулом застывший над головой великана.

Нападавшие остановились в десятке локтей, боязливо поглядывая на грозного одиночку, который замер в центре круга воинов. Казалось, ничего не стоит наброситься на него сзади, но что-то подсказывало нападавшим, что это лишь кажущаяся простота.

Они боялись ослушаться Тефилуса, но еще меньше им хотелось нападать на друга Конана, который обязательно вернется, и тогда… На что способен киммериец, рассказал один из четверых, сопровождавших его в храм Затха.

Он стоял у входа и видел, как молодой варвар, даже не ввязавшись в схватку, которой, казалось, было не избежать, вдруг без всяких видимых усилий с его стороны прорвался сквозь цепь храмовых охранников и очутился за спинами окруживших его воинов, мимоходом снеся головы двоим, по несчастью оказавшимся рядом. А ведь все знают, что жрецы бога-паука не нанимают, кого попало!

– Вперед, дохлые клячи! Или каждый пятый сядет на кол!

Толпа пришла в движение. Самые отчаянные рванулись вперед, но копье бойца-одиночки разило без промаха, награждая каждого ударом, от которого он либо падал, либо поспешно отбегал, выронив меч и потирая ушибленную руку.

Тушка закрутился, стараясь никого не пропустить: ни тех, кто бросался под ноги, ни нападавших сзади.

Низкий грозный вой перешел в визг, и едва заметный круг над головой великана стал насыщенней и темнее. Временами словно темная молния вырывалась из его невесомой плоти, и очередной нападавший получал удар.

Удары не были смертельны или опасны для здоровья. Оборонявшийся вкладывал в них ровно столько сил, сколько нужно было, для того чтобы остановить очередного нападавшего. Вскоре это поняли все, а когда эта простая мысль дошла до Тефилуса, он не оценил ни искусства, ни благородства гостя. Он понял лишь одно – его оскорбили. Оскорбили и смыть это оскорбление можно лишь одним способом… Он открыл, было, рот, чтобы отдать приказ, но сказать ничего не успел.

– Что здесь происходит?

Все невольно обернулись на голос. Почтенная Сиотвия неслышно подошла и остановилась рядом с Тефилусом.

– Этот выродок перекалечил половину моих воинов! Он махнул рукой в сторону застывшей в неподвижности фигуры.

– Вероятно, это тот человек, о котором говорил Конан?