Текст книги "Имя Звезды"

Автор книги: Морин Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

После этого я начал видеть людей – людей, которых больше никто не видел. Меня принудительно поместили в психиатрическую клинику и месяц за мной наблюдали. Я уверен, вы все знаете, каково это. Сам ты прекрасно понимаешь, что в своем уме, но при этом факты неоспоримо свидетельствуют об обратном.

Я видел, что Каллум слушает очень внимательно, время от времени переводя взгляд с Ньюмена на Стивена.

– Лето шло к концу, я понимал, что должен принять решение. Либо я застряну в этой клинике, либо буду жить дальше. Я решил, что лучший выход – солгать, сказать врачам, что больше я ничего не вижу и не слышу. Они пришли к выводу, что я поправился, и выпустили меня. После этой истории я решил стать психиатром. В Оксфорде я изучал медицину, а потом пошел работать в больницу Святого Варфоломея. Она находится в районе, где когда-то обитали похитители трупов. С нашим даром лучше не жить в таком районе, потому что он просто кишит призраками, причем не слишком приятными. Но я закончил ординатуру, сдал экзамены, стал психиатром. Первым местом работы стала детская колония. Мне это как раз подходило – я общался с людьми молодыми, отверженными, озлобленными. Хорошее место для постижения сути зла. Сути страха. Того, что происходит с людьми, которых в юные годы изолируют от общества и сажают за решетку. Вас, наверное, не удивит, что у четверых из моих подопечных оказался наш дар.

Стивен держался из последних сил, но тут ему пришлось сесть на ступеньку. Каллум отчаянно боролся с собой, но то, что говорил Ньюмен… я понимала, это находит отклик в его душе.

– А потом, в один прекрасный день, ко мне подошел на улице какой-то человек и спросил, не хочу ли я воспользоваться своими способностями в благородных целях. Я так и не выяснил, кто это был, какая-нибудь шишка из лондонской полиции или из МИ-5. Выяснилось, что они начали шерстить архивы психиатрических клиник в поисках людей, у которых наблюдались галлюцинации особого сорта – которые едва избежали смерти и потом утверждали, что видят призраков. Блистательный способ набрать новые кадры.

Меня отвезли на Уайтхолл, в маленький кабинет, и рассказали про работу «духов». Они знали, кто я такой. То, что я работал в тюремной системе, говорило в мою пользу. Им все во мне понравилось. Мне выдали то, о чем я после того случая мечтал сильнее всего: оружие. Защиту от видимых только мне сущностей. Я снова стал хозяином своей жизни. День, когда я сделался «духом», оказался первым счастливым днем моей жизни после семнадцатилетия. Полагаю, и с вами было так же.

Я знал, что мы, по сути, работаем мусорщиками: очищаем платформы метрополитена и старые здания от призраков, но меня это не тревожило. Впервые за всю свою жизнь я был счастлив. Однако внутренне перемениться я не мог. Другие изначально были обычными полицейскими. Я был ученым. Врачом. Исследователем.

В те времена существовал способ лечения шизофрении, который назывался инсулиновой шокотерапией. На протяжении нескольких недель пациента регулярно привозили в клинику и вводили в инсулиновую кому, каждый раз все глубже и глубже. В конце концов повторяли это каждый день, кома длилась примерно по часу. Не слишком полезное лечение, да и результаты были сомнительными. Но я воспользовался этим в своих целях. Я разработал серию опытов, позволяющих протестировать различные участки мозга, я хотел выяснить, с каким из них связано возникновение нашего дара. Но для этого нужно было воспроизводить условия, в которых впервые проявляется дар. А именно, нужно было привести пациента в состояние, пограничное со смертью. Именно это и происходит при инсулиновой шокотерапии. Это называется паранормальной нейропсихиатрией, я один во всем мире владел этими навыками.

Мое официальное положение давало мне неограниченный доступ в нужные мне сферы, в полиции уже знали, что я врач. Я вернулся туда, где работал раньше. Идея была проста. Взять знакомых мне подростков, наделенных даром, сказать им, что они подвергнутся экспериментальному лечению. Достать инсулин не так уж сложно, ввести человека в диабетическую кому еще проще. В этом есть свой риск, но я действовал осторожно, без ущерба для их здоровья. Кроме того, я ведь работал с малолетними правонарушителями, которых общество признало неисправимыми. Я проводил исследования на протяжении двух лет, с одними и теми же испытуемыми, вводя каждого в кому примерно по двенадцать раз. Я наблюдал их физическое и психическое состояние.

– Никто, разумеется, не знал о моих опытах, – продолжал Ньюмен. – Результаты я собирался раскрыть только тогда, когда они будут неопровержимыми, – я знал, что после этого мне наверняка дадут лабораторию и возможность продолжать исследования. Открыть, как возникает способность видеть умерших? Это многого стоит. Я продолжал выполнять свои прямые обязанности – освобождал здания от призраков, запускал поезда, занимался текучкой. А в свободное время я делал свою основную работу. Я как раз нашел пятую испытуемую, молоденькую девушку. Начал с ней работать. Я и по сей день не знаю, что случилось. Я усыпил ее, а она не очнулась. Тут-то власти и обратили внимание на мою деятельность. Им бы поблагодарить меня, подумаешь – одна ошибка. Дождешься.

Я больше не сомневалась, что Ньюмен говорит правду. Да, он был убийцей, злодеем, но он не был лжецом. По крайней мере, сейчас он не лгал.

– Принимая тебя на работу, любая секретная государственная структура создает себе одну проблему: тебя уже не уволишь. Под суд меня отдать они тоже не могли. Нет… все нужно было проделать без всякого шума. Меня изгнали с этой станции, лишили всех полномочий, отобрали терминус. В тот день я пришел сюда поговорить с коллегами-«духами» и забрать один терминус. Мне он был нужен. Я не мог жить, как раньше, беззащитным. Я принес пистолет, потому что… я должен был их как-то вразумить, заставить отдать мне прибор. Не удалось. Они отказались вразумляться. Наверное, думали, что я не выстрелю…

– Каллум! – слабо произнес Стивен.

– Пусть умирает, – сказал Ньюмен. – Или спасай его, прямо сейчас.

– Покажи, – потребовал Каллум. – Сначала покажи шприц.

– Не могу, – ответил Ньюмен. – Не могу, пока вы не опустите терминусы на землю и не толкнете ко мне.

– А если ты врешь?

– Ты теперь знаешь мою историю. Знаешь, почему я совершал убийства. Знаешь, что мне нужно. Мне нужно спасти его твоими руками. Нужно обеспечить безопасность тех, кто наделен даром. А еще мне нужно обеспечить свою безопасность. Так почему бы нам всем не разойтись с миром?

Потом он посмотрел на меня.

– Аврора, – сказал он, – ты проявила исключительное мужество, а ты ведь даже не наш сотрудник. Ты рискнула жизнью, чтобы спасти других. Клянусь тебе, если ты положишь его на землю и толкнешь в мою сторону, я сдержу свое обещание. Дай его мне.

Стивен уронил голову. Видимо, он понял, что я сейчас сделаю, и не мог этого видеть. А я не могла видеть, как он умирает. Я медленно опустила терминус на грязный пол и подтолкнула. Он остановился совсем рядом с Ньюменом.

Я сложила оружие – теперь вся ответственность легла на Каллума. Выглядел он немногим лучше Стивена. Некоторое время он переминался с ноги на ногу, будто собираясь убежать. Тело было готово, разум – нет.

– Теперь ты, сынок, – сказал Ньюмен.

– Я тебе не сынок! И не смей мною командовать!

Ньюмен закрыл рот и развел руки в стороны, превратившись в крупную, открытую мишень.

– Решай, – сказал он. – Я ко всему готов. Если ты готов убить друга и жить дальше, я готов закончить свой путь прямо здесь. Схватка была благородной.

Стивен уже не мог ни о чем просить. Он привалился к стене, полузакрыв глаза. Каллум перекатился на пятки, согнул колени. Вот сейчас. Я была в этом уверена.

А потом он разжал пальцы и выпустил терминус.

– Подтолкни ко мне, – тихо скомандовал Ньюмен.

Каллум точнейшим движением ребра стопы послал терминус прямо на Ньюмена. Я никогда не видела на человеческом лице такой муки. Каллум провел руками по щекам и задержал их там, будто молясь.

– Давай лекарство, – потребовал он.

– Только когда получу третий, – сказал Ньюмен.

Его поведение тоже изменилось. Глаза расширились, из него била энергия – он выглядел живым.

– Третий не здесь, – сказал Каллум.

– Лжешь!

Пронзительный вопль, эхо заметалось под потолком.

– Он не здесь, – повторил Каллум, отводя руки от лица и вздыхая. – Но если ты его спасешь, я отведу тебя в нужное место.

– Ну нет, – ответил Ньюмен и начал расхаживать взад-вперед. – Он умрет, понимаешь? По твоей вине. Слышишь? По твоей вине!

Вопль Ньюмена был обращен к незримому третьему – Ньюмен все еще верил, что тот таится где-то в темноте, на лестнице, в одном из туннелей. Он схватил оба терминуса, лежавшие у его ног, и принялся расхаживать взад-вперед, заглядывая в арочные проходы, проверяя лестницы, выискивая последнего «духа». Стивен погибнет зазря, остается одно…

Остается одно: уговорить Ньюмена, а сделать это может только тот, кому он доверяет. Тот, кто не представляет собой угрозы. Тот, с кем он уже говорил. Например, я.

– Я тебя отведу, – сказала я.

35

От лестницы донесся звук – Стивен тихо застонал, услышав эти слова. Ньюмен остановился и уставился па меня диким взглядом. Вернулся к кассе, шлепнул об пол оба терминуса, разломал дешевую оболочку, будто вскрыв два пластмассовых пасхальных яйца. Выдрал изнутри провода, вытащил бриллианты и бросил выпотрошенные телефоны на пол. После этого подобрал свой нож, лежавший на столе. Несколькими размашистыми шагами пересек помещение и подошел ко мне вплотную.

– Ты мне лжешь? – спросил он, нажимая кончиком ножа мне на подбородок.

– Нет, – ответила я сквозь стиснутые зубы.

Ньюмен нажал еще сильнее, заставив меня закрыть рот. Я почувствовала, как острие проходит сквозь кожу, проделывает крошечное отверстие. Вблизи он испускал запах гнили, от которого у меня заложило нос. Было видно, что он не вполне владеет собой.

Он провернул нож, потом схватил меня за волосы и потащил к кассе.

– Ищи вон там, – сказал он, указывая ножом на ветхие доски, которыми было заколочено окошко кассы.

Я потянула доски, они подались, мне удалось просунуть руку в отверстие, хотя я и не видела, что там внутри. На ощупь – в основном труха и паутина, кроме того, у меня не было сомнений, что я сую руку в древнее гнездо крыс или мышей. Я нашарила какие-то карандашики и пирамидки – скорее всего, окаменелые мышиные какашки, а потом под руку попалось что-то тонкое, гладкое, пластмассовое. Я осторожно вытянула его наружу. Шприц с зачехленной иглой, чистый, наполненный жидкостью.

– Освободи иглу и сделай ему укол, – сказал Ньюмен.

– Куда?

– В руку, ближе к плечу.

Я подошла к Стивену – он поднял на меня блестящее от пота лицо.

– Не смей, – сказал он. – Не отпускай его.

Я сняла чехол с иглы и ткнула ею Стивену в руку. Проколоть свитер, рубашку и кожу оказалось не так легко. С первого раза не вышло, пришлось давить, чтобы острие вошло в мышцу.

– Прости, – сказала я.

Поршень тоже поддался не сразу, но наконец я надавила на него, и содержимое шприца оказалось в теле Стивена. Когда я его вытянула, Ньюмен обхватил меня рукой за горло и поднес к глазам нож.

– Оставайся на месте, – приказал он Каллуму. – Если я хотя бы подумаю, что ты идешь следом, я полосну ее по горлу.

Мне уже случалось оставаться с Потрошителем наедине, но еще ни разу я не была у него в руках. Когда до вас дотрагивалась Джо, это напоминало дуновение ветерка. В Потрошителе же была сила целого урагана – или крепкой бури, из тех, которые сносят крыши и выворачивают деревья. Он потащил меня вверх по ступеням, мы оказались у подножия винтовой лестницы, там он толкнул меня вперед.

– Если я не получу терминус, я сдерживаться не стану, – посулил он. – Длинноволосая девчонка, твоя подружка, которая была с тобой там, у окна? Кудрявый мальчишка? Ваши уборщики будут неделями скоблить стены, пытаясь отмыть кровь. А с тобой я поступлю еще похуже. Поняла?

– Да, – ответила я.

Я успела поплакать, но тут вытерла лицо и зашагала вверх. По пути я часто спотыкалась и чувствовала, как он постукивает меня ножом между лопаток. Когда мы вылезли в подвал, он запер дверь – Стивен с Каллумом остались внутри. Дальше он позволил мне идти самой, зная, что я надежно стреножена страхом.

– Куда? – рявкнул он возле лифта.

– В Вексфорд, – ответила я.

– Я пойду первым, ты за мной.

Снаружи стояла небывалая тишина. Ни машин. Ни сирен. Ни людей. Лишь мы с Потрошителем шагнули во мрак. Когда мы вышли из «Риджис-Хауса», он резко свернул и направился к реке. Здание стояло у самой Темзы, а Кинг-Уильям-стрит переходила в Лондонский мост – тротуар даже не прерывался. Ньюмен дошел до середины моста, я остановилась с ним рядом, то и дело пресекая порывы сорваться с места и бежать, бежать, не останавливаясь.

Темза была ярко освещена, на берегах теснились здания, купола, шпили. Главная артерия Лондона, в ту ночь на ней горели все огни.

– Гипнос, – сказал он, поднимая повыше один из бриллиантов. – Аномалия в нем слегка сероватая.

Он для сравнения поднял и второй.

– А это Танатос. Цвет тот же, но, если всмотреться, слегка зеленоватый. В Персефоне – отчетливая голубизна.

Я вообще едва различала бриллианты. Ветер дул мне в лицо, и я была слишком напугана, чтобы воспринять такое сложное рассуждение.

– И по воздействию они слегка различаются, – пояснил он. – Гипнос действует быстрее всех. Танатос чуть медленнее, но ненамного. А Персефона, за которой мы сейчас отправимся…

Он переложил оба камня в ладонь и сжал кулак.

– …Персефоной пользовался я. Мощный камень. Именно поэтому он нравился мне больше других. Да и название красивое – Персефона. Богиня подземного царства. Которую сперва затягивают в ад, потом выпускают на поверхность.

Ньюмен потряс камни в кулаке точно кости, потом завел руку за голову и бросил их. Камни сверкнули в воздухе, упали в воду.

– Два готовы, – сказал он. – Остался один. Идем, Аврора.

Он развернулся и пошел туда, откуда мы только что пришли, обратно на Кинг-Уильям-стрит. Восточный Лондон – старый, запутанный район, там полно всяких переулков, поворотов, изгибов, но он двигался уверенно, целеустремленно и быстро. Мы прошагали через центр финансового района Лондона, мимо последних разочарованных участников вечеринок в честь Потрошителя, тщетно дожидавшихся появления последнего трупа. Мы пробирались сквозь толпу – живая и мертвый. Никто не видел в темноте, что по городским улицам вроде бы сам по себе плывет нож. А если кто и видел, принимали это за обман зрения, за блик, за последствия последней кружки пива.

Чтобы не отстать от Ньюмена, мне приходилось двигаться чуть ни бегом, а мысли мои неслись еще стремительнее: Каллум попробует нас догнать, но сначала ему нужно выбраться из туннеля и доставить Стивена в безопасное место. То есть он еще далеко. Бу не спит и держит ухо востро, и еще где-то в здании дежурит Джо. При этом Бу прикована к коляске. Я веду Потрошителя к себе домой, и единственный человек, способный ему противостоять, совершенно бессилен.

Но я шла, шла за ним, потому что иного выхода не было.

Вексфорд не успел погрузиться в сон. В некоторых окнах горели огни. Полицейское присутствие ощущалось не так сильно. В поле зрения была лишь одна машина и ни одного человека в форме, зато на площади было много прохожих – как раз закончилось бдение.

– Где? – спросил Ньюмен, когда мы вышли на лужайку.

– В моем корпусе.

– Где?

– У одного человека. Я могу сходить принести.

– Думаю, лучше нам войти вместе.

Я приложила пропуск к считывателю, раздалось гудение. Щелчок – дверь открылась. В общей комнате осталось всего два человека: Шарлотта – она спала на стуле у самой двери – и Бу.

– Привет, Рори, – сказала Шарлотта, просыпаясь и зевая. – Ты еще не легла?

Бу, разумеется, уставилась на Ньюмена.

– Опять она, – сказал Ньюмен. – И в ту ночь тоже путалась у меня под ногами. Она из них?

Бу в ту же секунду выхватила терминус и наставила на Ньюмена. Он взмахнул ножом, чтобы она увидела, и прижал его справа к моей шее, под острием в плоти образовалась ямочка.

– Остальные пока живы, – сказал он. – Спроси у Авроры. Я сдержал свое слово. Взамен мне полагается терминус. Бросай его на пол, или она погибнет первой. Потом я разберусь с этой на стуле, а потом с тобой.

– С тобой все в порядке? – спросила Шарлотта у Бу.

Бу подняла телефон повыше, держа пальцы на девятке и единице, но не нажимала.

Давление на шею усилилось, я почувствовала, как к плечу стекает струйка крови.

– Ты в инвалидной коляске, – сказал Ньюмен. У тебя нет выбора.

Бу еще секунду поколебалась, потом уронила телефон на пол.

– У тебя телефон упал, – сказала Шарлотта. – Слушай, с тобой правда все нормально?

– Заткнись, Шарлотта, – порекомендовала Бу, не сводя взгляда с меня и Ньюмена.

Шарлотта повернулась на стуле – посмотреть, что там происходит. Где уж ей было понять: я стою в какой-то неестественной позе, Бу швыряется телефонами. Шарлотта встала и протянула к телефону руку – в ответ Ньюмен рванулся вперед. Он схватил со стола лампу и, когда Шарлотта нагнулась, ударил ее по голове. Она тихо и удивленно вскрикнула, а он ударил ее еще и еще, и вот она осела на пол и замерла. Он осторожно вынул терминус из ее руки.

– Ну вот, – сказала я. – Ты его получил. Как я и говорила.

Что делать дальше, я не имела ни малейшего понятия, да и он, судя по всему, тоже. Он в обалдении уставился на терминус. Из раскроенной Шарлоттиной головы лилась кровь. Я даже не знала, жива она или нет. Ньюмен некоторое время смотрел новости, завороженный зрелищем: полицейские машины ездят по улицам, разыскивают его.

– Что же, оценим ситуацию, – сказал он. – Договор у нас был следующий: я получаю терминус, а твой дружок Стивен остается жив. Я все выполнил. Но я начал одно дело – великое дело, – и дело это нужно довести до конца. Дерзкий Джеки должен завершить свою работу.

– Но…

– Аврора, – проговорил от терпеливо. – Слишком уж славное вышло шоу, жалко его прерывать. Да ведь ты на самом деле знала это с самого начала. Ты не сбежала от меня – ты пошла на противостояние. Нам было предначертано довести дело до конца.

Меня эти слова расстроили не так сильно, как могли бы. Все это скорее походило на сон. Я прекрасно понимала, о чем речь. Может, нам действительно было предначертано довести все до конца. Может, именно он и был тем, кого я мысленно видела рядом с собой в Англии – две соприкоснувшихся звезды, убийца и жертва, объединенные общей судьбой. А может, я просто слишком устала бегать от него, устала чувствовать у горла этот нож.

– Почему? – спросила Бу.

– Почему? – повторил Ньюмен. – Потому что это в моей власти.

– А что это изменит?

Ньюмен указал на телевизор у себя за спиной.

– Эта история, – сказал он, – взбудоражила умы. Я недаром выбрал именно Джека Потрошителя. Страх. Не было в истории другой личности, которая внушала бы такой страх, как Джек Потрошитель. Посмотрите на всех этих одержимых им людей. Сто лет прошло, а они все пытаются выяснить, кто он такой. Всякая тень во мраке – это он. Каждый убийца, избежавший наказания, – это он. Он – тот, кто убивает без объяснений. Если посмотреть шире, не так уж много он совершил убийств. Знаете, в чем, по-моему, тут дело? В имени. Причем его даже не он сам придумал – придумали газетчики, положившись на подложное письмо…

– Имя «Звезды», – сказала я.

Он улыбнулся и кивнул с явственным удовольствием.

– Имя «Звезды», – повторил он. – Именно так! «Звезда», газета. Разумеется, теперь появились куда более эффективные способы распространения информации – постоянный поток новостей, обновляемых ежесекундно. Я – часть истории. Я – звезда. Я – хозяин положения.

До того Ньюмен не казался мне сумасшедшим, но сейчас с него будто упала пелена, обнажив неприкрытую энергию. Он получил все, что хотел, и теперь ему нечего бояться.

Он убьет меня.

Перед глазами будто возник туннель, в ушах раздался гул. Я видела только его. Он размахивал ножом, время от времени втыкая его в спинку стула.

– Но ты хотя бы уйдешь из Вексфорда? – спросила я.

– Законная просьба. – Он передернул плечами.

– Рори! – сказала Бу. Попыталась подъехать ко мне, но я остановила ее движением руки.

– Не здесь, – сказала я. – Пожалуйста. Не у нее на глазах.

– А где?

– В конце коридора есть туалет.

Слова эти я произнесла так, будто в них был хоть какой-то смысл.

– Место не хуже любого другого, – произнес он. – На сей раз ты пойдешь вперед.

Прощаться с Бу не имело смысла. Я просто кивнула ей и вышла из комнаты в коридор. Я не слышала, как Ньюмен идет сзади, но чувствовала его присутствие. Открыла дверь в туалет, вошла. Он вошел следом и запер дверь изнутри.

Он ударил меня, как только я повернулась в его сторону. Произошло это так быстро, что я даже не успела опустить глаза и сообразить, что нож со мной сделал. Пижама тут же намокла от крови. Я ничего не почувствовала. Просто таращилась на расползавшееся по ткани красное пятно. Оно удлинялось, расширялось. Боли не было, и это казалось странным.

Стоять вдруг сделалось очень трудно. Я заледенела, ноги задрожали. Я начала сползать вниз по стене. Когда я оказалась на полу, оттуда, под новым углом, было куда лучше видно, как кровь плещет мне в одежду, и я приняла решение больше туда не смотреть. Я сосредоточилась на Ньюмене, на делано спокойном выражении его лица.

– Я скажу тебе одну интересную вещь, – произнес он, постукивая кончиком ножа по раковине. – Ты заставила меня поменять планы. Поначалу я хотел просто выманить «духов», вычислить одного из них. А вместо этого обнаружил тебя. Куда легче, когда у тебя есть конкретная цель – с которой можно разговаривать, которая в центре внимания «духов». Я вознагражу тебя. В момент смерти я держал в руке терминус. Пальцы на кнопках. Подозреваю – доказательств нет, и все же я подозреваю, – что именно поэтому я стал таким. Я не просто вернулся, я вернулся в полной силе. Из всех, кто погиб там, на станции, вернулся один я. Я всегда хотел разобраться, есть ли между этими фактами связь. Я ранил тебя, скоро ты умрешь от потери крови. Пришлось бить в живот. Если бы я полоснул тебя по шее, ты потеряла бы сознание и скончалась через несколько минут. Феморальную артерию я тоже не задел. Удар профессионала.

Он отошел к дальней стене, нагнулся и подтолкнул в мою сторону терминус.

– Давай, – сказал он. – Бери. Испробуй его на себе. Держи сколько сможешь.

Я отняла руку от живота и схватила прибор. Попыталась найти единицу и девятку, но перед глазами плыли круги, а пальцы соскальзывали. Может, удастся встать. Я решила попробовать. Только руки, все в крови, не держали вес тела. Скользили по кафелю. Уцепиться было не за что, а оттого, что я шевельнулась, стало только хуже. Пришла боль, сильная боль.

– Не трепыхайся, – посоветовал он. – Иначе кровь быстрее вытечет. Лежи спокойно и жми на кнопки. Твой последний шанс, Аврора. Давай проверим, что из этого получится. Посмотрим, превратишься ли ты в призрака.

С дверью что-то происходило. Она двигалась. Нет, дверь росла – разрасталась внутрь…

Видимо, у меня галлюцинации.

Нет, дверь все же разрасталась внутрь, какими-то странными кусками. А потом эти куски соединились в нечто знакомое. Затылок, на нем шляпа. Колено, нога, ступня, лицо. Это Джо просачивалась сквозь дверь.

Этого, похоже, даже Ньюмен не ждал, – не ждал появления женщины в военной форме Второй мировой войны.

– Как это у вас, черт побери, получилось? – изумился он. – Я бы невесть сколько проходил сквозь такую дверь.

– Тренировка, – ответила Джо. – И сила воли. Это не слишком приятно.

Джо была ко мне ближе, чем Ньюмен. Она тут же подошла и вынула терминус из моей руки.

– Как я понимаю, вы это отобрали у моей подруги, – сказала она, поднимая терминус повыше. – А еще, сколько мне известно, вы бросили ее под машину.

Ньюмен отшатнулся к кабинке. Он пытался сохранять спокойствие, но оно его быстро покидало.

– Кто вы такая? – спросил он.

– Сержант Джозефина Белл, вспомогательный женский корпус Королевских ВВС.

– Вы, видимо, не знаете, зачем нужен этот прибор, – сказал он. – Поосторожнее с ним.

– Я прекрасно знаю, зачем он нужен, – ответила Джо.

В ее движении не промелькнуло и тени сомнения – оно было стремительным и чётким, такое не под силу никому живому. В следующий миг она оказалась в углу, рядом с Ньюменом. Я помню вспышку. В центре помещения будто взвилось торнадо, дверца кабинки распахнулась. Пол содрогнулся. А еще раздался шум – гул вихря, который скоро утонул в дребезге зеркал у меня над головой. Рассыпавшееся стекло смерчем взмыло в воздух. Немного повисело, потом посыпалось вниз. А потом запах – сладковатый запах гари – заполнил помещение. А потом свет погас, и они исчезли. Исчезли оба.