Текст книги "Мамочка для принцессы (СИ)"

Автор книги: Моргана Редж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 9

Павел

Дверь гаража закрывается, отсекая меня от дома. От нее. Я прислоняюсь к стенке, чувствуя, как дрожь бежит по рукам. Не от гнева. От стыда.

«Гувернантка».

Это слово вырвалось само, рефлекторно, как щит перед вопросом в глазах Виктории. Старый, проверенный способ обозначить дистанцию. Женщина в моем доме? А, понятно, прислуга. Проблема решена. Логично. Практично. Цинично.

И пока я вел свой дурацкий спор с Асей на кухне, оправдываясь этой самой «логикой», внутри все сжималось в тугой, болезненный узел. Я видел, как дрогнули ее ресницы, когда я это произнес. Видел, как она сжала ложку, кормя Аришу. Она приняла удар, парировала, но удар был нанесен. И нанес его я.

Сажусь в машину, но не завожу мотор. Руки сжимают руль, бессмысленно впиваясь в кожу.

Что я хочу? Чего я жду от этой женщины?

Когда я предложил ей этот контракт, в голове была четкая схема. Она – стабилизирующий фактор для Ариши. Надежный, теплый, постоянный. Я покупал ее заботу, ее материнский инстинкт для своей дочери. Все остальное было факультативом. «Посмотрим», – сказал я тогда. Глупец.

Я не учел, что ее присутствие будет менять не только жизнь Ариши, но и саму атмосферу дома. Что запах ее кофе и звук ее смеха станут чем-то большим, чем просто атрибутами «гувернантки». Что ее колючие, язвительные шутки будут будить во мне азарт, которого я не чувствовал годами.

Я не учел ее.

Взгляд Виктории, скользнувший по Асе с головы до ног, с этой смесью любопытства и презрения, вызвал во мне примитивную, животную ярость. Не потому, что она оскорбила наемного работника. А потому, что она оскорбила ее. Женщину, которая за двое суток стала… кем? Я не знал.

Я хотел защитить ее от этого мира сплетен и оценивающих взглядов. Но мой первый же порыв оказался трусливым. Я спрятался за удобным, социально приемлемым ярлыком, чтобы не объяснять Виктории, что эта женщина в застиранных джинсах для меня – нечто несравнимо большее, чем все остальные, чем Виктория, со своими сумками и сплетнями.

«Чего я хочу?» – вопрос висел в воздухе, пахнущем кожей салона.

Я хочу заходить в дом и видеть, как она сидит на полу с Аришой, собирая пазл. Хочу слышать, как она спорит с Артемом из-за разбросанных носков. Хочу видеть, как ее пальцы стучат по клавиатуре ноутбука, а на губах играет улыбка от удачно сложившейся фразы.

Я хочу, чтобы она смотрела на меня не как на работодателя или ходячий кошелек. Я хочу того огня, что был в ее глазах на пляже, когда она отчитывала меня за оставленную дочь. Той насмешки, с которой она парировала мои слова на кухне.

Я хочу, чтобы слово «гувернантка» никогда не слетело с моих губ в ее адрес.

Стыд жёг изнутри. Я, который всегда брал на себя ответственность, который не боялся рисковать миллионами, струсил перед пустой, разодетой куклой. Предал доверие, которое только начало зарождаться.

Завожу мотор. Рев двигателя заглушает на секунду хаос в голове. Сегодня вечером все будет иначе. Я не знаю, как именно я это сделаю, но я должен исправить эту ошибку.

Она – не гувернантка. Она – Ася. Женщина, которая за два дня перевернула мой дом с ног на голову. И, кажется, начала переворачивать меня самого. И этот процесс был одновременно пугающим и самым желанным, что случалось со мной за последние годы.

Ася права. Я обещал представить ее своей женщиной. А на деле? Оказался не готов? Струсил? На меня это совсем не похоже?

Бью по рулю. Да чтоб меня! Обидел женщину. Ведь обидел же. Ни за что, ни про что. Ту, что доверилась мне. Согласилась на авантюру. Приехала в мой дом. Занимается моим ребенком! Я идиот. Полный идиот!

Ведь мне плевать на всех этих кукол. На Катю, Вику и всех прочих. Им нужен только статус, деньги и больше ни-че-го! Я, как человек, как мужчина со своими желаниями и потребностями, их не интересовал никогда. Как и моя дочь.

А вот Ася… Не знаю, нужен ли ей я, но с Аришей у них идиллия с первого дня знакомства. Это ли не счастье? Знак свыше?

Выезжаю из гаража на солнечную улицу, сжимая руки на руле и с одним единственным, четким желанием – поскорее закончить дела и вернуться домой. Туда, где она. И на этот раз посмотреть ей в глаза без всяких масок.

Глава 10

Ася

После утреннего инцидента с «гувернанткой» и визитом кисейной барышни Виктории день пошел по накатанной, но с каким-то внутренним подрагиванием, как будто я ходила по минному полю в тапочках с зайчиками. Мои тапочки, кстати, привезенные из дома, вызывали у Галины Ивановны легкий, почти профессиональный интерес, но она ничего не говорила. Молчание – знак одобрения в этом доме, я уже поняла.

Ариша оказалась золотым ребенком, если не считать небольших капризов из-за манной каши. Мы с ней гуляли в саду, который был размером с добрый парк, лепили куличики в песочнице (оказывается, она тут тоже есть, под специальным навесом), и я ловила на себе взгляды через забор. Соседи. Любопытные. Уже знают, наверное, что у Волкова появилась «новенькая».

Артем тем временем благополучно освоился в своей комнате и наладил контакт с вай-фаем, который, по его словам, «просто летает». Он даже проявил неожиданную сознательность и помыл после себя тарелку. Видимо, атмосфера всеобщей упорядоченности действовала и на него.

К обеду приехал педагог по раннему развитию Ариши. Женщина строгая, в очках, с планом занятий на трех листах. Я присутствовала на уроке, сидела сбоку и смотрела, как Ариша, обычно такая живая и непосредственная, скучнела на глазах, выполняя механические задания.

После ухода педагога я не выдержала.

– Слушай, солнышко, а тебе нравится заниматься с тетей Мариной?

Ариша помотала головой, надув губки.

– Скушно.

– А что тебе нравится?

– Красить! – оживилась она. – И лепить! И сказки!

Я посмотрела на ее расписание. Музыка, логика, английский, подготовка… Ни одного «красить и лепить». Все для развития интеллекта, ничего – для души. Как у ее папы, пожалуй.

Я не стала ломать систему в первый же день. Но в голове уже зрел план диверсии.

Вечером, после ужина (который мы с Артемом и Аришей ели на кухне, втроем, очень мило и по-домашнему), я уложила девочку. На этот раз она не уснула сразу, а потребовала долгую сказку про принцессу, которая умела летать. Я сочиняла на ходу, и Ариша заснула с улыбкой, сжимая в руке мой палец.

Выйдя из ее комнаты, я сталкиваюсь с Артемом.

– Ну что, мам, как жизнь в золотой клетке? – интересуется он, жуя яблоко.

– Пока не жужжит, – честно отвечаю. – Ребенок – чудо. А ты как?

– Да нормально. Только этот Павел… Он какой-то слишком правильный. Как робот. Ни разу не услышал, чтобы он громко смеялся или, не знаю, матом ругнулся.

– Может, он просто при нас сдерживается? – предполагаю я.

– Или он просто засушенный, – философски делает вывод сын и отправляется к себе дожимать очередной игровой уровень.

Иду в свою комнату, собираясь принять душ и погрузиться в работу. Но не тут-то было. На кровати лежит картонная папка. Рядом – записка, написанная твердым, размашистым почерком.

«Ася. Это проект ремонта и оформления комнаты Ариши. Дизайнеры предлагали свое видение. Мне кажется, оно бездушное. Хочу узнать твое мнение. П.В.»

Сажусь на кровать и открываю папку. Внутри – эскизы, образцы тканей, фотографии мебели. Все дорого, стильно, выдержано в бежево-белых тонах. Идеальная комната для фото в глянцевом журнале. Комната, в которой жить совершенно невозможно. Ни одной яркой детали, ни одной игрушки на виду, ничего личного.

«Бездушное» – это было еще мягко сказано. Это была комната-отель. Комната-казарма.

Сердце у меня сжимается. Он доверяет мне это. Не как гувернантке, которой положено следить за ребенком, а как человеку, чье мнение важно. После утреннего провала с Викторией это был жест примирения. Молчаливый, но красноречивый.

Достаю свой ноутбук, но работать не могу. Мысли путаются. О Павле. О его молчаливом раскаянии. О том, как его глаза искали мои на кухне. О том, что он, кажется, начал видеть во мне не просто функцию, а человека.

Вдруг телефон вибрирует. Сообщение. От него.

«Завтра вечером освободись. Ужин. Без детей. Нужно обсудить детали контракта и… кое-что еще. П.»

Откладываю телефон, словно он стал раскаленным. Ужин? Тет-а-тет? Без защитного щита в лице Артема и Ариши?

Глупая улыбка сама расползается на моем лице. А потом меня накрывает волна паники. Что надеть? О чем говорить? Как не сесть в лужу и не показать, что его внимание заставляет мое сердце колотиться как сумасшедшее?

«Обсудить детали контракта», – повторяю про себя. Деловое предложение. Ничего личного. Всего лишь ужин с работодателем.

Но почему-то его записка о «бездушной» комнате Ариши и это приглашение на ужин складываются в одну картину. Картину, в которой Павел Волков начинает показывать трещины в своем бронированном панцире. И в эти трещины с упрямым любопытством прорастаю я. Со своими джинсами, своим старым термосом и своей неистребимой привычкой лезть туда, куда не просят.

Я вздыхаю, откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Завтра будет интересный день. Очень.

Глава 11

Павел

Я смотрю на экран ноутбука, не видя цифр. В ушах все еще стоит ее голос, произносящий это слово с такой ледяной вежливостью: «Гувернантка». Я сгородил чушь про логику и защиту от сплетен, но правда была в другом. Правда была в том, что я струсил. Испугался того, как Виктория посмотрит на меня, если представлю Асю иначе. Испугался собственной непонятной потребности придать ей в глазах окружающих какой-то иной, более значимый статус.

И этот страх оказался слабостью. Ася этого не прощает. Я это видел в ее глазах.

Весь день в офисе прошел впустую. Я отменяю две встречи, откладываю подписание документов. Мысли были там, в доме. С ней.

Идея с папкой дизайна пришла спонтанно. Вернее, нет. Она витала в воздухе с тех пор, как я вчера вечером заглянул в комнату к Арише. Та комната была красивой, стерильной и абсолютно безликой, как все в моей жизни до нее. Как и мой кабинет. Как и мои отношения.

Звоню Галине Ивановне.

– Положите, пожалуйста, папку с эскизами комнаты Ариши на кровать Асе. От меня.

– Понимаю, Павел Сергеевич, – отвечает она тем тоном, который говорил, что она понимает гораздо больше, чем я сказал.

Зачем я это сделал? Потому что мне отчаянно важно ее мнение. Не дизайнера, не психолога, не очередного «эксперта». Ее. Матери. Женщины, которая смотрит на мою дочь и видит не проект для развития, а ребенка. Я хочу заглянуть в ее голову. Увидеть, каким она представляет себе уют. Понять, из чего состоит ее мир, где даже старый термос имеет ценность.

Это не деловой ход. Это просьба о помощи, замаскированная под поручение.

А потом в голову приходит приглашение на ужин. Я набираю сообщение почти не думая, поддавшись порыву. «Обсудить детали контракта» – вот мое жалкое прикрытие. Правда скрывается в «кое-что еще».

«Кое-что еще» – это необходимость извиниться. Не как начальник перед подчиненной, а как мужчина перед женщиной, которую оскорбил. Посмотреть ей в глаза без свидетелей и сказать… сказать что? Что я вел себя как последний трус? Что слово «гувернантка» застряло у меня в горле колючим комом?

Встаю из-за стола и подхожу к панорамному окну. Город лежит внизу, подчиненный, предсказуемый. Ася же подобна стихии. Непредсказуемой, яркой и очищающей. Она ворвалась и за два дня заставила меня усомниться во всех моих принципах.

Я думал, что хочу для дочери стабильности. Ася принесла с собой хаос – смех, споры, старые тапочки и термос на полке. И этот хаос оказался живым. Теплым. Таким, по которому я, оказывается, истосковался.

Я думал, что заключаю сделку. А теперь ловлю себя на том, что жду вечера не чтобы проверить, как справляется Ася, а чтобы увидеть, как свет падает на ее волосы, пока она читает Арише сказку.

Черт возьми. Это гораздо стремительнее и опаснее, чем любое падение акций. И я не хочу останавливаться.

Ужин. Тет-а-тет. Без масок, без ярлыков. Я не знаю, что из этого выйдет. Возможно, она выльет мне на голову бокал вина. Возможно, высмеет мои попытки загладить вину. Но я должен попробовать.

Я должен дать ей понять, что вижу ее. Не гувернантку. Не наемную работницу. Асю. Сильную, колючую, несовершенную и самую настоящую женщину из всех, что я знал.

Хочу ли я ее как женщину? Конечно, хочу. Только Ася не из тех, кого можно поманить рестораном или ювелиркой. Не из тех, кто знает, что следует после ресторана, и что будет наутро. Совершенно очевидно, что Ася не хочет отношений без обязательств. В этом она вся. У нее это на лице буквально написано. «Готов ли ты на серьезные и глубокие отношения? Готов ли отдаться им полностью и отказаться от стандартов? Готов ли погрузиться в самую тьму, чтобы найти там свой свет?»

Примерно так я представляю ее вопросы. Готов ли я? С такой женщиной не страшно нырнуть в самый омут. Она точно не бросит на полпути. Протянет руку, не смотря ни на что. Не то, что все остальные, с кем я пытался строить отношения.

Ася, Ася. Перед глазами она в сарафане, она в парео на пляже, в моем доме в джинсах и растянутой футболке. Вот она обнимает Аришу. А вот закусывает губу, когда печатает.

Внутри меня все горит. Все естество жаждет узнать эту женщину, сделать своей целиком и полностью. Доверить не только ребенка и свой дом, но и себя самого со всеми слабостями, свою душу, в конце концов. И получить такое же доверие в ответ. Только после сегодняшнего утра это будет сложнее.

И впервые за долгие годы я иду на переговоры, не имея ни малейшего понятия, каким будет исход. И от этого по спине бежали мурашки, смешанные со страхом и предвкушением.

Глава 12

Ася

Подготовка к ужину напоминала подготовку к бою. С тем лишь отличием, что противника я, кажется, начала бояться меньше, чем предстоящий вечер. Что надеть? Весь мой гардероб состоял из джинсов, футболок и пары «выходных» сарафанов. Ничего подходящего для ужина с Павлом Волковым.

Пока я в панике перебираю шкаф, раздается стук в дверь. На пороге стоит Галина Ивановна с огромной картонной коробкой в руках.

– Павел Сергеевич просил передать, – сообщает она, ставя коробку на кровать. В ее глазах читается неподдельное удовольствие. – Сказал, что это входит в «социальный пакет».

Сердце у меня уходит в пятки. Он что, купил мне одежду? Эта мысль была одновременно пьянящей и унизительной. Я медленно открываю коробку. Внутри, уложенное в тонкую папиросную бумагу, лежит платье. Не кричаще-дорогое, от которого рябило бы в глазах, а изысканное, темно-изумрудного цвета, из мягкого, струящегося шелка. Простое по крою, но очевидно безумно дорогое. Рядом – коробочка с туфлями на невысоком каблуке, как раз на мой размер.

– Личный кутюрье Павла Сергеевича, – замечает Галина Ивановна. – У хозяина хороший вкус.

Это не просто хороший вкус. Это попадание в яблочко. Он угадал и с цветом, который подходит мне больше, чем все мое лиловое, и с фасоном, который скрывает мои «пышные формы», но при этом намекает на них. И главное – никаких логотипов, никакой показной роскоши. Это платье, в котором можно остаться собой.

Я принимаю душ, надеваю платье. Смотрюсь в зеркало и не верю своим глазам. Это я? Та самая Ася, которая еще вчера мыла полы в своей хрущевке? Платье сидело идеально.

В этот момент в комнату без стука вваливается Артем.

– Мам, что там на ужин… – он замирает, уставившись на меня, и его челюсть буквально отвисает. – Офигеть.

– Что «офигеть»? – краснею.

– Да ты… в нем как с обложки. Только не говори, что это он тебе купил.

– А что тут такого? Социальный пакет, – пытаюсь отшутиться.

– Ага, щас, – фыркает сын. – Смотри у меня, мам. Не покупайся на его шмотки. Хотя… – он снова окидывает меня взглядом. – Ты реально красивая. Жги там.

Его неловкая, но искренняя похвала придает мне уверенности.

Ровно в восемь за мной заезжает Павел. Не шофер, а он сам. За рулем своей дорогущей иномарки. Увидев меня, он выходит из машины. Его взгляд скользит по мне с ног до головы, задерживается на лице. В его зеленых глазах вспыхивает огонек, который заставляет мое сердце биться быстрее.

– Изумительно, – говорит он тихо, открывая передо мной дверь. Всего одно слово, но от него по коже бегут мурашки.

Ресторан оказывается тем самым местом, где нет меню с ценами, а официанты скользят бесшумно, как тени. Мы садимся в уединенной нише с видом на ночной город. Павел заказывает вино. Я жду разговора о контракте, но он начинает с чего-то совершенно другого.

– Прости за утро, – произносит он, глядя прямо на меня. – «Гувернантка» – это недостойно. И неправда. Я просто… Не нашел других слов.

От его прямоты у меня перехватывает дыхание.

– Принято, – киваю, делая глоток воды. – Но если это повторится, я засуну тебе этот ярлык в самое неподходящее место.

Он смеется. Искренне, громко. Так, как описывает Артем – будто робот ожил.

– Обещаю, больше не повторится.

Мы заказываем еду. Говорим обо всем и ни о чем. О книгах, о кино, о его бизнесе, о моих сценариях. Павел прекрасный собеседник – умный, ироничный, умеющий слушать. Я ловлю себя на том, что смеюсь, жестикулирую, забыв о том, где нахожусь и кто передо мной. Это просто ужин с интересным мужчиной.

И вот, когда я уже почти расслабилась и поверила в эту сказку, происходит то, чего я, в глубине души, ожидала.

– Паш, родной! Какая встреча!

К нашему столику подлетает, словно на реактивной тяге, высокая брюнетка в платье, которое состоит из одних блесток и разрезов. Я сразу узнаю в ней один из типажей с пляжа – чуть более дорогая версия Кати.

Павел вздыхает тяжело, поставив бокал. Его лицо снова становится маской вежливого безразличия.

– Алена. Привет.

– Я тут как раз с подругами, – она кивает куда-то вглубь зала, даже не взглянув на меня. – Ты что тут один приуныл? Пойдем к нам, повеселимся!

И она буквально нависает над ним всей своей грудью, пытаясь обнять за шею, всем телом демонстрируя свою «доступность».

Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю ноги и беру свой бокал с вином. Готовлюсь дать отпор. Но Павел опережает меня.

Он аккуратно, но твердо снимает ее руку со своего плеча.

– Алена, ты меня извини, но я не один. – Он смотрит на меня, и в его взгляде я вижу что-то такое, не терпящее возражений. – Я ужинаю с Асей. Моей женщиной.

Вокруг звенящая тишина. Алена замирает с открытым ртом, наконец-то удостоив меня взглядом. В ее глазах читается полнейшее непонимание. Я вижу тот самый оценивающий взгляд, который предсказывал Артем: «И это он выбрал?»

Медленно поднимаю бокал, делаю небольшой глоток и ставлю его на стол. Затем смотрю прямо на Алену с самой сладкой и ядовитой улыбкой, на которую способна.

– Здравствуйте, – говорю я мягко. – Кажется, вы тут лишняя. У нас приватный ужин. Не хотите ли вернуться к своим подругам? А то вино стынет.

Алена краснеет, потом бледнеет. Она что-то бессвязно бормочет и, шаркнув каблуками, ретируется.

Перевожу взгляд на Павла. Он смотрит на меня с таким смешанным выражением восхищения, облегчения и веселья, что у меня снова заходится сердце.

– Ну что, – поднимаю бокал для тоста. – Продолжим наш деловой ужин?

– Ася, – он качает головой, и его губы трогает улыбка. – Ты – нечто.

И в тот момент я понимаю, что, возможно, эта авантюра зайдет куда дальше, чем я могу себе представить. И что противницам придется несладко. Потому что я только что поняла – я не наемная работница. Я – его женщина. По крайней мере, на этот вечер. И мне, черт возьми, это нравится.

Глава 13

Ася

Обратная дорога в машине проходит в оглушительной тишине. Но это не та неловкая тишина, что была по пути в ресторан. Она густая, плотная, наполненная невысказанными словами и током, что буквально потрескивает в воздухе между нами.

«Моя женщина».

Эти слова звенят у меня в ушах громче, чем любой оркестр. Он сказал это. Четко, ясно, без тени сомнения. И не для протокола. Для той самой Алены и, кажется, для самого себя.

Я смотрю в окно на мелькающие огни, пытаясь привести в порядок свой внутренний хаос. Что это было? Тактический ход, чтобы отвадить навязчивую бывшую? Или нечто большее? А если большее, то, что я чувствую сама? Испуг? Да, еще бы. Возбуждение? О, да. Желание дотянуться и проверить, реален ли он, этот новый Павел, с мягким взглядом и твердыми объятиями?

Машина останавливается у дома. Павел выключает двигатель, но не спешит выходить. Тишина в салоне становится совсем оглушительной.

– Спасибо за вечер, – наконец говорю я, ломая это напряженное молчание. – И за… поддержку.

Он поворачивается ко мне. В свете луны, падающем через лобовое стекло, его лицо кажется высеченным из камня, но глаза горят.

– Это не была поддержка, Ася. Это была констатация факта.

Сердце прыгает в пятки. Я тянусь к ручке двери, мои пальцы дрожат.

– Мне пора. Проверить Артема.

– Артему пятнадцать, он уже спит, – его голос звучит тихо, но весомо. Он выходит из машины, обходит ее и открывает мне дверь прежде, чем я успеваю это сделать сама.

Мы молча идем к парадной двери. Он не касается меня, но я чувствую тепло его тела очень и очень близко. Каждый мускул во мне напряжен.

В прихожей темно и тихо. Только дежурный свет бра освещает пространство. Тянусь к выключателю, но его рука ложится на мою, останавливая.

– Не надо, – шепчет он.

Я замираю. По телу словно пробегает электрический разряд. Его пальцы теплые и твердые на моей коже. Он медленно разворачивает меня к себе. В полумраке его лицо загадочное и невероятно близкое.

– Сегодня вечером… – начинает он, и его голос низкий, хриплый. – Я забыл, что это контракт. Я просто был с тобой.

Его рука поднимается, и он проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Это до смешного банально и до слез волнующе. Все мое тело взрывается фейерверком мурашек.

– Павел… – шепчу я, сама не зная, что хочу сказать. Предупредить? Остановить? Продолжить?

Он наклоняется. Его дыхание смешивается с моим. Я чувствую легкий, пьянящий запах его одеколона, вина и чего-то сугубо мужского, своего. Я закрываю глаза, ожидая поцелуя. Жаждая его.

Но поцелуй не следует. Вместо этого его губы едва касаются моего виска, оставив пылающее пятно.

– Спокойной ночи, Ася, – он выдыхает мне в волосы. – Иди. Пока я еще могу себя контролировать.

Он отпускает мою руку и отходит на шаг, растворяясь в темноте коридора, ведущего в его комнату. Я остаюсь стоять одна в прихожей, дрожа как осиновый лист, с виском, что горит огнем, и с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди.

Это было… идеально. И чертовски разочаровывающе. Но в основном – идеально. Потому что он прав. Слишком быстро. Слишком рано. Слишком много нерешенных вопросов и неоговоренных условий.

Я почти бегом поднимаюсь наверх, в свою комнату. Прислоняюсь к закрытой двери, пытаясь отдышаться. Внутри все трепещет.

– Ну что, как твое свидание? – слышу я сонный голос из темноты.

Взвизгиваю. Артем сидит на моей кровати, скрестив ноги.

– Боже, ты чего тут пугаешь?

– Не спалось. Ну, так что? – он как рысь, выслеживающая добычу.

– Ничего особенного, – вру я, отходя от двери и включая прикроватный свет. – Ужин, разговоры.

– Ага, а у тебя щеки красные, и глаза блестят, как у кошки, съевшей сметану, – парирует сын. – Он тебя поцеловал?

– Нет! – отвечаю слишком быстро.

Артем усмехается.

– Но хотел. Я по глазам вижу. Ну, мам, держись там. Только голову не теряй. Хотя, – он зевает и потягивается, – если честно, он мне уже почти нравится. После того как выгнал ту утреннюю кисейную барышню.

– Он не выгонял, она сама ушла, – поправляю его, снимая туфли. Пальцы все еще дрожат.

– Неважно. Главное – результат. Ладно, спокойной ночи, романтичная ты наша.

Он уходит, оставив меня наедине с моими мыслями. Я снова подхожу к зеркалу. Платье все так же сидит идеально. Но теперь в отражении не просто женщина с обложки. Женщина, которую чуть не поцеловали. Женщина, стоящая на краю чего-то страшного и захватывающего.

Провожу пальцами по своему виску, где все еще чувствовалось прикосновение его губ. Контракт, говорил он? Кажется, условия этого контракта только что радикально изменились. И я даже не против. Потому что впервые за долгие годы я чувствую себя не просто матерью и добытчицей. Я чувствую себя желанной. И это опасно. И боже, как прекрасно.