Текст книги "Бамбук шумит ночью"

Автор книги: Моника Варненска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Конечно, нам хочется узнать и другие подробности обстановки на фронтах Лаоса, особенно в период усиления так называемой специальной войны США. Комиссар Соуфан показывает нам на карте крупные скопления войск противника. Кстати сказать, в армии врага много отрядов наемников, которыми командуют американцы.

Кроме лаосской марионеточной армии и американских интервентов (которые по-прежнему упорно называют себя «советниками», хотя число их превышает несколько тысяч и растет изо дня в день) на юго-западе страны действуют тысячи таиландских «коммандос» и много подразделений южновьетнамских солдат. Шестьсот таиландских диверсантов, как недавно донесли партизаны, прочесывают провинцию Луангпрабанг. В Лаосе находятся также 400 таиландских и более 600 филиппинских «наблюдателей», а кроме того, пока еще точно не установленное число чанкайшистов с Тайваня. Все эти наемники, разумеется, ходят в штатском, стараясь не показывать своей государственной принадлежности и армейских чинов…

Приведу некоторые детали той своеобразной мозаики, какую создают американские захватчики на лаосской земле.

С 1964 года, а точнее, с момента тогдашнего государственного переворота, когда генерал Конг Ле со своими вооруженными отрядами переметнулся на сторону правых, началась особенно сильная концентрация вражеских сил. Американцы стремились с помощью всех доступных им средств и способов атаковать освобожденные зоны и заставить население уйти из родных мест. Цель: загнать жителей в «стратегические деревни».

Па нас с Богданом сыплются названия акций и боевых операций, закодированных американскими генералами и проводимых по директивам военного командования США. Эскалация «грязной войны» продолжается не только во Вьетнаме, по и в Лаосе! В течение двух с половиной лет, с осени 1964 до начала 1967 года, враг осуществил более десяти боевых операций крупного масштаба. В некоторых из них участвовало но пять-шесть батальонов, в других – по два-три. Операция «Три стрелы», операция «Стрела победы», операция «Координация» – это год 1966-й в провинции Луангпрабанг. Операция «Тхе Ва Тхат» (название взято из буддийской мифологии и переводится примерно как «Окружение чудовища») – это в провинции Саваннакет. Атака против крепости Фо Кхоут в знаменитой Долине Кувшинов… Да разве все перечтешь?!

Названия, цифры, подробности… Как мелкий песок сыпятся они информационным петитом на страницы мировой печати. Чем ожесточеннее атаки американцев против Вьетнама, тем больше сил набирает интервенция США в Лаосе. И каждая такая операция – это дым пожарищ, пепелища деревень, бомбы и напалм, кровь и смерть.

Мы просим рассказать об одном из боев сил территориальной обороны Патет Лао против наседающего врага.

– В атаке на вражеский пост в местности Тхат Тхон принимали участие две группы местных сил, то есть около ста человек. Главным козырем наших людей была внезапность: враг никак не ожидал штурма. А результат боя таков: более ста вражеских солдат убито и ранено, десять человек взято в плен… Док Тиб – так называется другая местность в провинции Самнеа. Там местные формирования, действуя скрытно и внезапно, тоже разгромили военный пост. В течение нескольких минут молниеносного боя было уничтожено свыше пятидесяти солдат противника. Не так давно, в феврале, во время такой же стремительной атаки на очень строго охраняемый объект – вражеский аэродром в Луангпрабанге – повреждено двенадцать самолетов…

– А не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о себе, о вашем участии в освободительной борьбе? – спрашиваю у комиссара.

Он долго отказывается и говорит, что его жизнь и биография ничем не примечательны и типичны для многих людей, сражающихся в рядах армии Патет Лао. Все-таки мы с Богданом уговорили его, и комиссар стал рассказывать:

– В сорок шестом году я добровольно вступил в один из партизанских отрядов, боровшихся с французскими колонизаторами. Было мне тогда пятнадцать лет. В то время существовало временное правительство – правда, оно находилось у власти недолго, – которое провозгласило независимость Лаоса. Потом наступил долгий период партизанской войны, затем возникновение Национального фронта Нео Лао Итсала…

– Все это очень хорошо, – перебиваю я комиссара, – но мы хотели бы узнать лично о вас!

– Ну что ж… Было нам тогда очень тяжело, голодно… По нескольку дней нечего было есть – довольствовались листьями и съедобными кореньями. Горячий вареный рис казался несбыточной мечтой. Часто молодые побеги бамбука составляли наш «обед». Правда, мы ловили лесную дичь, именно ловили, а не стреляли, так как приходилось беречь каждый патрон. И оружия у нас не хватало. На целую роту было десятка три бамбуковых пик, ножи, несколько гранат и десятка два очень «заслуженных», преимущественно трофейных винтовок. Больше того, мы сами делали оружие: запалы, мины, снаряды – примитивные, разумеется. Наши раненые и больные товарищи умирали на наших глазах из-за отсутствия лекарств и перевязочных средств!.. Гибли люди, которых можно было бы спасти, если бы у нас имелись медикаменты, санитары и вспомогательные средства… Мы смотрели на их смерть в бессильной ярости…

– И ничем нельзя было помочь?

– Ничем. Высокие горы, трудно доступные для врага, были нашей защитой, но и сами мы не могли носа высунуть за их пределы… В пятьдесят седьмом году я попал в руки врага и два года находился в заключении в Саваннакете. Тогда были схвачены многие наши люди. Вышел на свободу в шестидесятом году. Женился. Сейчас моя жена и трое детей находятся в одной из освобожденных зон. Время от времени мне представляется возможность повидаться с ними. Но самый младший сынок не узнает меня: слишком редки и коротки мои свидания с семьей. Что поделаешь? Война есть война. Но теперь нам уже намного легче сражаться с врагом, чем в годы моей юности. Сейчас жизнь в освобожденных зонах налажена, у нас есть хорошо укрепленные базы. Мы располагаем значительными запасами продовольствия, оружия, боеприпасов, медикаментов. А главное – мы сейчас не одиноки в нашей борьбе: нам помогают, нас активно поддерживают социалистические страны. Это мы ценим выше всего. Можете мне верить…

Гроты, пахнущие лекарствами

Наши просьбы ни к чему не привели: лишь ночью мы отправимся к очередному месту привала, а выедем оттуда перед рассветом. Богдан взбешен. Без лампы-вспышки и речи не может быть ни о фотографировании, ни о съемках фильма. А что поделаешь, если днем все время гудят самолеты и земля то и дело вздрагивает от бомбежки… Лишь с наступлением сумерек устанавливается относительная тишина.

– Чтобы раскромсать человека, не обязательно нужна бомба. Достаточно одной зазевавшейся скотины… – едко замечает Си Мон.

Да, вообще говоря, он прав. Всего несколько минут назад наш газик оказался в центре стада буйволов. Было совсем темно. Один из буйволов, лениво бредущий рядом с машиной, видимо, испугался, когда наш водитель стал давать сигналы, и едва не пробил рогами борт газика.

Причем как раз в том месте, где сидел Богдан, забывший обо всем на свете из-за своей кинокамеры…

Водитель резко тормозит. Дальше придется идти пешком… Нас окружают скалы и руины давно не существующего селения. Мерцающие огоньки светлячков. Вспышки электрических фонариков. Едва различимые входы в расщелинах скал. То тут, то там появляются слабенькие, тщательно маскируемые отблески света, выдающие присутствие людей. Они рядом, хотя их совсем не видно во тьме тропической ночи. Неистово квакают лягушки. Доносится перестук колотушек, подвешенных к шеям буйволов. Мы движемся медленно, осторожно ступая по мокрым и скользким мостикам. Мелкий, но бурный ручей, вязкий ил. Камни, скалы, опять тропки…

Мы то карабкаемся вверх, то спускаемся вниз. Голоса людей. Бамбуковый барак, притулившийся среди скал. Запах дыма смешивается с запахом запариваемых трав… Колбы, реторты, горелки. Бушующее пламя в очагах. Кто-то раздувает огонь и одновременно старательно прикрывает его. Стреха крыши упирается в скалу. Из темных уголков появляются люди. Шипит и потрескивает бензоловая лампа. Лаборатория средневекового алхимика, устроенная в скальном гроте?.. Нет. Это центр по производству лекарств, созданный усилиями руководства Нео Лао Хаксат. В будущем он, несомненно, станет первым лаосским фармацевтическим заводом.

Обмениваемся приветствиями и рукопожатиями. Обычные вопросы о здоровье, самочувствии, о трудностях пути. Руководитель фармацевтического центра Тхонг Фон хотел бы знать: видели ли мы уже госпитали в освобожденных зонах?.. Ему отвечают: нет, только завтра мы посетим подземную больницу. Но по пути туда польским товарищам захотелось посмотреть, как делают лекарства в условиях войны.

– Наша фабрика, – Тхонг Фон употребляет именно это слово: «фабрика», – возникла в шестьдесят третьем году по решению руководства Нео Лао Хаксат. Как вы знаете, агрессия США против нашей страны постоянно усиливается. То и дело повторяются атаки врага на освобожденные зоны. Ну и понятно, что нам очень нужны медикаменты. Нужны для населения, для армии, для кадров Патриотического фронта и вообще для всех, кто сражается и работает во имя родины.

– Есть трудности?

– Трудности?.. Поначалу нам не хватало всего: людей, сырья, оборудования. В шестьдесят третьем году нас было пятнадцать человек. Некоторые, и я в том числе, имели неполное среднее образование или закончили школу лаборантов. Сейчас у нас на фабрике занято около ста человек, считая тех, кто занимается на краткосрочных курсах по фармакологии. По окончании таких курсов, обычно десятимесячных, подготовленные нами специалисты несут полученные знания на периферию, в родные села… Начали мы очень скромно – с производства дистиллированной воды и самых простых противоболевых, дезинфицирующих и укрепляющих средств. Выпускаемые нами медикаменты предназначались в основном для нужд фронта. Потом, по мере увеличения производительности лаборатории и расширения ассортимента, наша продукция стала поступать в деревню, к гражданскому населению…

– А сырье? Откуда вы получали его?

– Сырье?.. Ну, прежде всего мы перерабатывали лекарственные растения… Сейчас мы выпускаем около сорока видов лекарств, используя при этом в самых широких масштабах опыт традиционной народной медицины.

В полумраке осматриваем дистилляторы польского производства, советские машины, превращающие в таблетки порошкообразные лекарства. Рядом стоят барабаны для производства пилюль из ГДР. Мельница для перемола нарезанных корней и кусков лиан. Лежит сырье: сушеные листья, травы, стебли. И еще – пилюли, порошки, микстуры. В плоском флакончике – бесцветная жидкость: это средство против ожогов, необходимое в Лаосе из-за постоянной угрозы пожаров от бомб и ракет. Глазные капли. Жидкие лекарства против кожной сыпи. Препараты, с успехом заменяющие сульфаниламиды. Противоревматические средства. Темные, шоколадного цвета пилюли против дизентерии и кишечных паразитов. Но гордость и слава «фабрики» – жидкий витамин В-12.

– Жаль только, что мы пока еще мало выпускаем его… – со вздохом говорит Тхонг Фон.

И вдруг, как бы неожиданно вспомнив, откуда мы прибыли, он оправдывающимся тоном добавляет:

– Вы приехали к нам из Европы. И наверное, все, что вы у нас видите, кажется вам очень простым и даже примитивным…

Да, конечно. Но мы хорошо знаем, что никогда раньше в Лаосе не существовало фабричного производства необходимых народу лекарств. Импортируемые из Франции медикаменты стоили баснословно дорого и были доступны только богачам. А ведь в этой стране, как и повсюду в Азии, собирали обильный урожай такие болезни, как малярия, бери-бери, дизентерия, воспаление легких, и была невероятно велика детская смертность.

– До шестьдесят пятого года мы работали в хижинах, укрытых среди джунглей, – продолжает Тхонг Фон. – Но американские бомбардировки настолько усилились, что нам пришлось четырежды менять месторасположение фабрики. Ну и, само собой разумеется, каждый раз мы начинали все сызнова. Нам очень не хватало многих необходимых вещей: оборудования и аппаратуры, инструментов и стеклянной посуды. Водь в наших условиях пузырьки, флаконы и бутылки – это просто бесценные предметы. Мы их используем по нескольку раз – разумеется, после соответствующей обработки. Нам приходится делать много микстур потому, что из-за большой влажности порошки и таблетки быстро превращаются в липкую массу, негодную к употреблению…

Спускаемся в глубокое подземелье. Грот. Вход в пего защищен гофрированным железом. Это склад лекарств. Осматриваем продукцию всех четырех цехов «фабрики» – порошки, таблетки, ампулы с жидкостями для инъекций, лекарства традиционной восточной медицины. Тхонг Фон сообщает нам общее количество выработанной за истекшее полугодие продукции: более одиннадцати тонн!

– Мы ждем подвоза упаковочных средств, чтобы отправить наши лекарства туда, где они наиболее необходимы сейчас, – говорит Тхонг Фон. – Так что все это пробудет здесь лишь несколько дней.

Вблизи плещет подземный ручей. Осторожно, по узкой бамбуковой кладке, переходим на другой берег. Еще один грот, приспособленный под склад. Это тоже очень надежное укрытие в случае налета авиации США. Тхонг Фон дает нам на пробу некоторые лекарства:

– Берите, берите! Вам они тоже могут пригодиться в пути.

Он нe спеша объясняет нам с Богданом, как надо употреблять средство, укрепляющее и восстанавливающее силы. Оно сделано из… перемолотых в порошок обезьяньих костей! Маслянистая жидкость в плоском флакончике отлично ликвидирует последствия тяжелых ожогов.

Я с благодарностью принимаю ценный подарок, по в душе лелею надежду, что в пути нам не придется заглядывать в дорожную аптечку. Вообще мне как-то неловко брать эти лекарства: я хорошо знаю, как ценна и нужна лаосским товарищам каждая пилюля, каждая таблетка, каждая доза лекарственной жидкости в условиях этой страшной и долгой войны… Тхонг Фон словно бы прочел мои мысли.

– Пожалуйста, я очепь прошу вас, возьмите лекарства! – повторяет он. – Правда, их у нас маловато. Но когда вы будете писать или рассказывать о нашей работе, покажите своим европейским коллегам эти вещи, иначе они не поверят…

Осторожно упаковываю в рюкзак флакончики, тюбики, порошки. Этикетки на них написаны по-лаосски от руки.

Покидаем пахнущий лекарствами грот. Где-то – кажется, бесконечно далеко отсюда, в каком-то ином мире – существуют богатые, даже роскошные лаборатории, сверкающие никелем, стеклом и пластмассами… А здесь, в глуши джунглей, в неимоверно тяжелых условиях идет упорная борьба за жизнь и здоровье людей. Для них пока нет роскошных лабораторий и больничного сервиса, а слово «Америка» означает – смерть.

…Поздней ночью мы приехали на очередную «квартиру». Это грот, в котором нам отведено место для ночлега. Туда надо лезть по приставной лестнице на высоту не меньше двух, а то и трех этажей… Я спала крепко, но под утро все-таки расслышала какой-то мерный, монотонный стук. На рассвете нас разбудили и попросили спуститься в «нижний холл» – то есть в грот, где нам приготовили завтрак. Тут я узнала, что это был за стук: под тем помещением, где мы спали, расположена ткацкая фабричка.

Скользкие после дождя тропинки круто уходят вверх, в горы. Среди кустов замечаю провод полевого телефона. Влажное, круглое бревно. По нему надо ступать осторожно, мелкими шажками, чтобы не свалиться в бурный, широко разлившийся поток. Снова грот. В него ведет отверстие, прикрытое досками и циновками. Невольно задираю голову: надо мной нависли огромные скальные глыбы… Просто удивительно, как они не рухнут, на чем держатся? Запах лекарств, белые халаты. В изломах стен глубокой и разветвленной на длинные подземные коридоры пещеры стоят бамбуковые топчаны и нары. Эта больница предназначена для гражданского населения. Существует она более двух лет, но персонал переподготовлен сравнительно недавно.

– Все наши сотрудники учатся, – говорит заведующий больницей Сом Фет, – Причем не только тому, как надо оказывать помощь больному и ухаживать за ним, но также и методам пропаганды основ санитарии и гигиены среди окружающего населения.

В условиях «специальной войны» США в Лаосе больница или госпиталь должны быть невелики и занимать немного места: каждое более или менее крупное сосредоточение людей немедленно привлекает внимание американских воздушных пиратов. В любом лаосском госпитале не больше 70–80 коек. В больнице, которую мы осматриваем, всего 50 мест. Персонал: один врач, тринадцать санитарок и медсестер, фармацевт (он же заведующий медскладом), интендант и повар. Не хватает очень многих необходимых вещей: лекарств, инструментов, термосов и посуды для больных. Всем пациентам, нередко приходящим из очень отдаленных селений, оказывается медицинская помощь и объясняются элементарные правила гигиены. За вторую половину прошлого года было проконсультировано более 500 больных. Свыше половины находящихся сейчас в больнице пациентов – это жертвы бомбежек и вражеских мин. Остальные страдают внутренними и кожными заболеваниями. Часто встречаются малярия и желудочные болезни, особенно дизентерия.

Я записываю названия лекарств и стран, откуда прибыли различные лечебные средства, спасшие жизнь и здоровье многих тысяч людей в освобожденных зонах. Тут советские лекарства, наши польские, венгерские, немецкие из ГДР. Получая эти медикаменты, иной раз впервые в жизни, больные реагируют на них отлично. Но их еще очень мало… Не хватает и продовольствия.

– Как вы выходите из столь трудного положения? – спрашиваю у врача.

Прежде всего больных снабжают родные. Но и персонал не остается в стороне: сотрудники, хотя они совсем недавно открыли стационар в этой местности, уже выращивают овощи на огороде, разводят кур, откармливают поросят. В самом начале получили помощь от руководства Нео Лао Хаксат: партию провианта, а также соль и хлопчатобумажную ткань, которую можно обменять в окрестных селениях на фрукты, овощи, кур, свиней.

– Очень мало у нас носилок, – говорит Сом Фот, – Приходится транспортировать больных на брезентовых полотнищах или одеялах, натянутых на две длинные жерди. Нередко бывает, что больные или раненые, особенно старики и дети, настолько истощены и слабы, что помощь им оказываем прямо на месте.

– Справляетесь?

– Приходится лечить людей и одновременно учить их предотвращать заболевания… – при этих словах на усталом и похудевшем лице врача появляется мягкая улыбка. – Мы завоевали полное доверие жителей тем, что спасли многих раненых сразу же после бомбежки. Мы учим крестьян, как соблюдать личную чистоту и гигиену, как навести порядок в своем хозяйстве, как защищаться от эпидемий. Мы терпеливо объясняем пациентам, почему надо пить только кипяченую воду и как спасаться от москитов. Наша больница, если считать с самого начала, шесть раз оказывалась под массированными бомбежками врага. Сперва мы размещались в бараках, укрытых среди скал. По по мере усиления «специальной войны» США и нарастания воздушных налетов пришлось уйти глубоко под землю. Слишком рискованно было оставаться на поверхности, особенно после того, как в результате прямого попадания бомбы был разрушен барак с частью запаса медикаментов и перевязочных средств…

…Всюду мешки с песком – это защита от осколков и шариков. Там и тут топчаны, на которых лежат больные. Землистые или восковые лица: «тяжелые». Врач рассказывает о каждом:

– Это Фом Муонг, ему пятьдесят пять лет, он крестьянин одной из окрестных деревень. Около месяца назад был тяжело ранен в плечо. Осколок бомбы настиг его в поле…

На соседнем топчане лежит 38-летняя женщина по имени Нанг Бао Хунг. На лице – ни кровинки, оно искажено мукой. Левая нога ампутирована выше колена… Когда шла по полю с серпом в руках, случайно наступила на мину, предательски зарытую диверсантами. Сначала ее оперировали в армейском госпитале Нео Лао Хаксат, затем перевезли сюда. Почему? Оказывается, тот госпиталь расположен в районе, яростно атакуемом американской авиацией. Нанг Бао Хунг была беременна, но после тяжелого ранения наступили преждевременные роды… Рядом с ее топчаном сидит семилетний сын, а муж держит у запекшихся губ жены кружку с водой и отирает обильный пот, то и дело выступающий на лбу измученной женщины.

– Она непременно вернется к себе в деревню. Выживет! – говорит мне врач, видя, что я не могу оторвать взгляда от раненой.

Да, конечно, тут сделают все, она вернется. Но какой? Искалеченной навеки! Как тяжко будет ей работать в ноле и управляться но дому, ухаживать за детьми. А как побежит она от бомб и пуль бортовых пулеметов в случае очередного налета воздушных бандитов?..

Когда мы будем возвращаться из больницы, Си Мон напомнит мне о подорвавшейся на мине женщине и еще раз попросит строго выполнять все указания охраны. Ведь здесь всюду мины, а я очень «недисциплинированная».

Тем временем Богдан расспрашивает врача о самых сильных налетах в последние дни. Врач называет селение Но Тхен в провинции Самнеа. Во время очередного налета там погибло сразу пятнадцать человек. Семья из пяти душ живьем сгорела от напалма. На ближайших к нам койках лежат двое раненых, которых принесли из того же селения. Двенадцатилетний Сонсай не может даже повернуться: осколки попали в левое плечо и ранили обе ноги. Неизвестно, сможет ли он ходить. Восемнадцатилетпий солдат Бун Кхан, хотя и легко ранен, просит нас написать о том, что во время налета потерял сердечного друга: осколок бомбы попал тому прямо в висок…

Почти автоматически записываю имена, даты и факты, а сама не могу отогнать назойливой мысли: сколько же еще жертв унесет эта проклятая и подлая война? Сколько еще погибнет детей, женщин, стариков, воинов, пахарей? Сколько людей навеки останется калеками?..

Операционный зал. Простой стол, завеса из простынь. На столе кусок пластика – наиболее дефицитный и необходимый элемент оснащения военных госпиталей…

– Вчера мы оперировали здесь трех солдат, раненных во время последнего налета, – говорит врач. – К сожалению, одного из них спасти не удалось. Двое других пока живы, но не приходят в сознание, и трудно еще сказать, выздоровеют ли…

В нишах и изломах стен – миски, чайники, ящички с лекарствами, помеченные знаком Красного Креста. В металлических банках, обернутых пластиком для предохранения от сырости, хранятся хирургические ножницы и операционные нити – кетгут. Препарат «Декстран-плазма» в специальной упаковке. Он уже спас жизнь многим больным, которые погибали от потери крови. Но всего этого так мало, так мало!..

Спрашиваю: при каком свете делаете операции?

Красноречивый жест руки нашего собеседника: он показывает на бензоловую лампу. Это все. Динамо-машиной, которая давала бы электроэнергию, больница пока не располагает. Из скальной расщелины появляется девушка. Врач подзывает ее.

– Это одна из наших лучших медсестер. Зовут ее Нанг Май Бун, – переводит слова врача Си Мон. – Ей двадцать один год, она из этнической группы лаолум. Когда наша больница находилась на старом месте, еще в бараках, откуда пришлось поспешно эвакуироваться в безопасные гроты, Май Бун днем и ночью на собственных плечах переносила больных и раненых. Другая наша медсестра под огнем бомб вынесла из горящего барака все лекарства и медицинское имущество…

Врач открывает металлическую коробку и протягивает нам маленький, невзрачный на вид кусочек стали. Мы с Богданом внимательно осматриваем его. Это что-то вроде толстой иглы или маленькой шпильки, сделанной наподобие миниатюрной стрелы. Си Мон объясняет:

– Это содержимое новых, «усовершенствованных» американцами шариковых бомб. Недавно около больницы взорвался контейнер с такими «подарками», сброшенными самолетами США.

В начале эскалации, как я уже писала раньше, американцы сбрасывали на Вьетнам и Лаос «ананасы» и «апельсины», начиненные маленькими стальными шариками вроде охотничьей дроби. Потом они заполнили бомбы кусочками рубленой стали – шестигранниками, кубиками, полосками, которые более жестоко ранят людей. Теперь они сбрасывают бомбы продолговатой формы, похожие на трубы. Пентагоновские «спецы» настолько «усовершенствовали» свои бомбы, что они могут попадать даже в гроты и пещеры, в которых укрывается мирное население. Даже у края скальной расщелины человек не чувствует себя в безопасности – лишь тогда, когда он уйдет в глубь грота, он может рассчитывать на спасение.

Однако вернемся к иглам. Эти стальные «летающие гвозди», как называют их патриоты Лаоса, имеют огромную силу поражения. Она образуется в результате большой скорости полета бомбы и от содержащегося в ней дополнительного заряда взрывчатого вещества. Стальные иголки своим губительным действием далеко превосходят и шарики, и сеченую сталь. Это неоспоримое свидетельство усиления «специальной войны» и постоянного «совершенствования» средств массового уничтожения, применяемых заокеанскими интервентами [5]5
  «Центральное управление службы здравоохранения Патриотического фронта Нео Лао Хаксат обратилось ко всем прогрессивным организациям здравоохранения и ко всем миролюбивым народам с призывом осудить систематические бомбежки самолетами Соединенных Штатов больниц и госпиталей в Лаосе. Призыв агентства Каосан Патет Лао был опубликован в связи с налетами американской авиации на больницу в провинции Самнеа» (из сообщения Польского агентства печати, январь 1969 года).


[Закрыть].