Текст книги "Бамбук шумит ночью"

Автор книги: Моника Варненска

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

«Сабайди, сахай!»

Заснула я, сама не знаю даже когда, хотя поначалу мне казалось, что до утра так и не сомкну глаз. Проснувшись, осматриваюсь вокруг. В двух очагах горит огонь. Возле одного хлопочет наш повар. Который же час? Оказывается, уже шесть с минутами. Боже мой, как поздно!

– Можешь отдыхать! – говорит Богдан. Он сидит возле оконного проема, над которым поднята и подперта жердочкой бамбуковая плетенка, заменяющая ставню, и проверяет экспонометр фотоаппарата. – Все равно сегодня днем мы никуда не поедем…

Я огорчена. Ведь мне хотелось как можно скорее быть «там» – у цели нашей поездки. Но мы терпеливо ждем, остановившись в селении племени таи Лан Кхан, и в течение нескольких часов наблюдаем повседневную жизнь крестьян.

Вспоминаю, что сквозь сон я слышала приглушенные голоса и осторожные шаги многих людей. Теперь же дом кажется опустевшим. Перед рассветом жители уходят на рисовые поля или охотиться. В деревне остаются старики и дети.

Осматриваю «место привала». Крышу хижины осмолило дымом. Огонь весь день горит в одном из двух очагов. Два выхода (дверей нет) с приставными лестницами. Несколько оконных проемов. Я спала возле одного из них, а над головой у меня, оказывается, висели кремневое ружье, пучок ярких перьев, два лука и полный колчан стрел.

На поперечной балке надпись по-вьетнамски: «Да здравствует президент Хо!» Бамбуковые полки, ящики, корзины для риса и для сушеных овощей. Посреди хижины стоит огромная – как мельничный жернов – плоская, словно тарелка, корзина: в ней сушатся мелко нарезанные ломтики бататов. К потолку подвешены сети с металлическими грузилами. Именно такими сетями и можно ловить рыбу в быстрых и бурных горных реках. Теплая куртка и несколько противомоскитных сеток, хорошая фляга для воды и шерстяные одеяла – все это свидетельствует о том, что мы попали в дом сравнительно зажиточного хозяина.

Зеленая противомоскитная сетка, за которой лежит больной, на день откидывается в сторону. Рядом с циновкой – водяная курительная трубка, которую время от времени потягивает этот немолодой человек. Его зовут Ха Ван Кса, он таи. Его имя я вижу на похвальных грамотах, прибитых возле алтаря предков. Всю ночь его душил кашель, не давая сомкнуть глаз. Но это не главное: Кса показывает мне ногу – она опухла, а посредине опухоли видно темное пятно. Заражение? Пожалуй, нет – боль небольшая.

– Предположительно бери-бери, – говорит Кхам Фой.

– Чем можно ему помочь?

– Надо везти в больницу.

Мы снабжаем больного пабиальгином, кодеином и поливитаминами, советуем поскорее добраться до больницы. Жена Ха Ван Кса, которой Кхам Фой передает наши таблетки, внимательно слушает его наставления.

– Хорошо, мы все сделаем! Больница недалеко отсюда, в горных пещерах, всего двадцать пять (!) километров… – объясняет нам Нгеун, знающий этот район. – Вернется с охоты сын Кса, придут соседи с поля, они приготовят носилки и доставят больного к врачам.

У нашего хозяина детей немного – «всего» пятеро. А вообще в семье девять человек. Двое младших пришли из лесной школы. Оба, мальчик и девочка, уже умеют читать и писать. Их старший брат, только что вернувшийся с охоты, ставит ружье в угол и присаживается возле отца.

Воздух, тяжелый и какой-то липкий от зноя, затрудняет дыхание. Доносятся отголоски грома, явно непохожие на бомбежку, – где-то стороной проходит гроза. Но живительное, прохладное дуновение ветра, к сожалению, не доходит сюда. Полулежа на бамбуковом полу, рядом с оконным проемом, слегка прикрытым циновкой, выглядываю наружу. Сверкает и переливается на солнце вода, текущая по трубам из полого бамбука. Две девушки в черных юбках и черных же блузах с серебряными пуговицами наполняют водой большую кадку. Невольно тянусь к термосу и жадно пью заваренный «по-польски» крепкий, почти черный чай.

Люди уже осведомлены о том, что в деревню прибыли европейцы. На дороге возле хижины я вижу группу людей – спокойных и не назойливых. Мимо проходит немолодая женщина, на шее которой вздулся огромный зоб. Мы находимся высоко в горах, где недостаток йода и соли дает знать о себе такими вот заболеваниями.

Заросли кактусов ощетинились острыми колючками. Богдан увековечивает на цветной фотопленке ярко-красные цветы, которые растут над подземным убежищем. Повсюду мы видим рвы и противовоздушные траншеи – деревня перепахана ими вдоль и поперек. Одни тянутся около тропинок, другие – возле хижин. Несмотря на самолеты, почти беспрерывно ревущие в небе, несмотря на частые отголоски бомбардировок, немногочисленные оставшиеся в деревне жители спокойно занимаются своими делами. Невысокий мальчишка подогнал буйвола к подземному хлеву: животные пасутся только по ночам. Молодая женщина толчет рис в ступе. Тяжелый пест мерно опускается в ступу, выдолбленную из толстого ствола какого-то крепкого дерева. Внезапно промелькнувшая мысль наполняет меня тревогой – увижу ли я все это, когда буду возвращаться во Вьетнам?..

…Еще днем мы покинули деревню гостеприимных таи. Вокруг – горы и джунгли. Красиво, словно в сказке. Деревья, кусты, обомшелые стволы. Все это опутано лианами и какими-то вьющимися растениями. Глубокие ущелья, по дну которых стремительно бегут серебристые ручьи. Тут и там, на узких террасках взгорий, в котловинах и на крутых склонах гор, зеленеют небольшие рисовые поля – результат упорного труда мирных людей. Почерневшие от времени водяные колеса, медленно вращаясь, низвергают каскады воды на жаждущую влаги землю. Из плотной, кудлатой, похожей на вывороченный тулуп зелени нет-нет да и выглянет дерево с гроздьями белых цветов, напоминающих черемуху. Жаль, что поблизости нет лесников с той базы, где мы недавно ночевали, – они безошибочно назвали бы нам эти цветущие деревья, рассказали бы об их свойствах. Сейчас же Кхам Фой, смущенно улыбаясь, беспомощно разводит руками: он этого не знает.

С высоких перевалов нам видны небольшие каменистые пляжи на берегах рек. Связанные из зеленоватых стволов бамбука плоты медленно плывут по реке. На них можно различить фигурки людей: это сплавщики. Изредка навстречу нам попадаются женщины в национальной одежде муонг или мео, несущие на плече или на голове полную корзину зелени. За поясом у них серп и длинный нож, которым пробивают путь в джунглях. Смотрю до боли в глазах, смотрю, пока еще можно смотреть: скоро я уже не увижу этой мирной картины…

Зубчатая линия высоких гор, выделяющаяся на розовом фоне закатного неба, похожа на рисунок китайской тушью или на силуэт из черной бумаги. Все окружающее быстро стирается в наступающих сумерках, становится голубым, потом серым и, наконец, темно-синим. Большие светлячки пролетают мимо газика, чертя в воздухе искристые зигзаги.

Лес остался позади. Занятые разговором, мы даже не заметили очередной смены пейзажа. Громоздящиеся вокруг горы стали еще более дикими, грозными и лишенными всякой растительности. Временами свет фар на мгновение вспарывает темноту и открывает нашему взору каменистую поверхность перекрещивающихся дорог. Затем шофер снова выключает свет: им можно пользоваться лишь несколько секунд, чтобы разобраться в обстановке и выбрать нужное направление. Переправляемся через горные потоки, газик буксует на скользком грунте, брызги и пена залетают внутрь машины. Наученный опытом поездки в Дьенбьенфу в прошлом году, Богдан старательно закрывает кинокамеру. Проезжаем по бамбуковым мостикам, таким хрупким и слабым, что страшно смотреть: не провалимся ли мы вместе с машиной? Бревнышки так и скачут иод тяжестью газика, колеса едва умещаются на настиле, не имеющем ограждения. Иногда навстречу идут грузовики, сплошь оплетенные ветками маскировочной зелени. Эти тяжелые машины переезжают речки и потоки прямо по дну.

Ночь еще только наступила, а вокруг темно, хоть глаз выколи. Дважды на паромах «форсируем» более широкие реки. Но и тут лишь изредка вспыхивают огоньки фонариков да пролетают светлячки. Едва паром пристает к берегу, как сопровождающая нас охрана торопит с выгрузкой: издалека доносится нарастающий гул самолетов. Известно, что переправы, броды и места, где курсируют паромы, находятся под неослабным наблюдением врага и чаще других объектов подвергаются ожесточенным бомбежкам.

Крутые повороты дороги. Пересекаем открытый, пустынный участок. Вокруг – горы, скалы, нависшие над головой глыбы камня. Газик подскакивает на дороге, словно футбольный мяч: чуть ли не на каждом шагу выбоины, ухабы, ямы, воронки – следы недавней бомбежки. Нас то и дело бросает то вправо, то влево, то вперед, то назад. Несколько раз я с досадой потираю ушибленную голову: ну и дорожка, черт бы ее побрал!

– Надо крепче держаться! – стоически произносит Кхам Фой, разбуженный очередным подскоком газика.

Лучше не дремать – граница совсем близко. Еще один вираж горной дороги. Газик тормозит. В темноте возникают тусклые, расплывчатые огоньки. Вот они становятся более четкими. Нет, это не светлячки – это фонарики, прикрытые ладонями. Слышатся тихие голоса.

Мы выскакиваем из машины. Полной грудью вдыхаю чистый горный воздух. Вокруг пахнет мокрой листвой. В наступившей тишине я слышу знакомый мне еще по джунглям Южного Вьетнама отчетливый шелест. Это шумит в ночи раскачиваемый легким ночным ветерком бамбук…

Голоса все ближе. И вот оно слово, которое я выучила еще на прежних ночлегах:

–  Сабайди!

Я знаю, что нужно ответить:

–  Сабайди, сахай!Здравствуйте, товарищи!

От пыли, что поднялась на дороге, пересохло в горле. Хочу взять из машины термос с чаем, но тут из темноты кто-то протягивает мне полную кружку горячего кофе. Посыпались вопросы на ломаном французском языке: как мы себя чувствуем, здоровы ли, не слишком ли устали? Знаю, как ответить:

–  Котяй!Благодарю! Дилай!Очень хорошо!

В моем заграничном паспорте есть виза, скрепленная печатью с гербом, изображающим трех слонов. Но никто не собирается заглядывать в наши паспорта. И без того известно, что приехали долгожданные, приглашенные Патет Лао гости: первые журналисты из Польши, направляющиеся в освобожденные районы Лаоса.

Тем временем подъезжает еще один газик. Он тоже по самую крышу овит зелеными ветками. Оказывается, лаосские друзья ждут нас здесь уже два дня. Во второй машине поедет охрана – группа вооруженных бойцов Патет Лао. Спрашиваю: зачем столько людей, неужто лишь для охраны нашей машины?.. Ответ прост и лаконичен: надо считаться с возможностью проникновения сюда «специальных сил», состоящих на службе у Пентагона и ЦРУ США. Они довольно часто закладывают мины или устраивают засады на дорогах и горных тропах. Поэтому надо соблюдать максимальную осторожность. Словом, мы приехали с одной войны на другую: с вьетнамского фронта на лаосский. Да, именно так – на фронт, пересекающий длинные горные цепи Индокитая, на фронт, менее других известный в Европе, пылающий негасимым огнем борьбы…

Машины трогаются с места. Снова перед нами горы. Очередные виражи и подъемы, которые наша машина берет резко, под напряженное завывание мотора. Все время так трясет, что не успеваешь вздохнуть. Подбрасывает чуть ли не каждую минуту, и мы судорожно цепляемся за что попало… Идущая впереди машина вдруг исчезла за крутым поворотом, затем снова появилась и опять скрылась из глаз. Все больше и больше светлячков. Они искорками мелькают в ночной темноте. Порой за бортом машины возникают пучки гигантской травы. Пыль забивается в горло, уши, глаза – дорога сухая, словно тут никогда не было ливня. Правда, мы сами торопились попасть в освобожденные зоны Лаоса до наступления периода дождей. Вокруг непроглядная тьма. Лишь на мгновение сверкнут фары приближающегося встречного грузовика.

Мы уже находимся на территории страны, где начнется наша работа, но пока что мы ничегошеньки не видим. Вдруг наши машины останавливаются, и охрана просит нас выйти. Кругом – дремучий лес. Идем пешком по невидимой в темноте дороге, вернее – тропе. Вскоре сквозь ветви могучих деревьев начинает мелькать тусклый свет. Деревянные ступени, напоминающие приставные лестницы в селах мео, ведут нас в пещеру, выбитую в скальном монолите и прикрытую нависающей скалой.

– Вот мы и на месте! – громко произносит Кхам Фой. – Это как раз тот самый тхам митхаб,то есть «грот дружбы» или «отель дружбы», о котором я вам говорил.

Мы уже ночевали в таких гротах, когда ездили в Дьенбьенфу, по ту сторону границы. Но «отель дружбы» оказался более обширным, чем все прежние места постоя. Здесь нас ожидало трое лаосцев – один из них, наш коллега, журналист Чан Тхи Дуан с радиостанции «Нео Лао Хаксат».

Тихо потрескивает горящая белым светом бензоловая лампа. Плетеная циновка тщательно прикрывает огонь, чтобы он не был виден издалека. Вокруг лампы роем вьются большие, какие-то пушистые бабочки и мелкое комарье. А в небе кружат американские самолеты. Вчера еще мы называли их по-вьетнамски май бай ми,а сегодня уже по-лаосски: хыа бинь Америка.Слова разные, а значение одно – враг.

Скала вверху, скала под ногами, кое-где слой мелких камешков.

В боковом проходе мелькнул свет. Один из лаосцев жестом руки приглашает меня и Богдана следовать за ним. Пробитый в скале коридор приводит нас к большому помещению. В нем стоят шесть деревянных топчанов, лежат противомоскитные сетки, одеяла. Все это – для приезжих.

– Обязательно возьмите одеяло: ночи у нас холодные! – говорит проводник.

Мне кажется, что усталость исчезла бесследно – во всяком случае, мне очень хочется немедленно осмотреть хотя бы это «пещерное хозяйство». Однако на сей раз не только охрана, но и рассудительный Богдан категорически возражают: надо скорее ложиться спать – завтра с утра начнем знакомиться со страной и ее народом.

Откидываю краешек противомоскитной сетки. Рядом с топчаном – продолговатые отверстия, пробитые в скале. Сквозь них видны клочки звездного неба. Знакомый крик неведомой ночной птицы, который я слышала вчера: голос диких джунглей. Снова рокот самолетов – назойливый, отчетливый, угрюмый… Где-то далеко простонала земля, на которую упали тяжелые бомбы. Скалистый грот, где нас поселили, – отличное укрытие.

Мы уже в Лаосе.

Неведомый фронт

Лаос… Мысленно я вижу карту этой далекой страны, которую изучала задолго до того, как одной весенней ночью, перейдя границу, мы услышали слово:

–  Сабайди!

Недавние воспоминания: Ханой, вечер, потом рассвет. Уже в шесть часов утра, как обычно в военных условиях, начинается трудовой день. Перед нами – блокноты и карта. Мы слушаем информацию о Лаосе – о его истории, о разыгрывающихся там драматических событиях. Мы – это представители польской печати, которые отправляются в Лаос как гости, приглашенные ЦК Патриотического фронта – Нео Лао Хаксат.

В столице Лаоса городе Вьентьяне побывал не один польский журналист. Там довольно часто можно услышать польскую речь: в этом городе находится пост Международной комиссии по наблюдению и контролю в Индокитае, и среди персонала поста – поляки. Но мы с Богданом не увидим столицы. В сложной лаосской обстановке просто невозможно связать поездку в освобожденные зоны с визитом в столицу – она «по ту сторону баррикад». Зато мы увидим то, что видели всего два или три европейца: освобожденные от врага районы страны, находящиеся под контролем Патет Jlao.

Изучаем «алфавит» основных понятий и терминов, с которыми нам придется вскоре столкнуться, а затем объяснять нашим читателям. Нео Лao Хаксат. Неопо-лаосски означает «фронт», Лао – Лаос, Хаксат – «патриотический». Итак, Патриотический фронт Лаоса. Патет Лао,как мы обычно называем освободительную армию Лаоса, буквально означает «Страна Лао».

Объяснения наших собеседников, отлично знающих ситуацию в Лаосе, мы сопоставляем с имеющимися в нашем распоряжении материалами. Это облегчает нам более детальное ознакомление с географией, историей, политическими событиями в стране, название которой так легко рифмуется со словом «хаос». И хаос этот вызван не кем иным, как Вашингтоном!.. Мы записываем многочисленные даты и факты, названия и фамилии. В них отзвуки событий, эхо военных действий, сложные дипломатические выкрутасы, политические махинации, интриги западных держав… И – человеческая кровь, потоками льющаяся в этом соседнем с Вьетнамом краю, так же как и Вьетнам, давно охваченном военным пожаром.

В те ханойские дни я записывала в своем дневнике:

«Лаос. Площадь: 231 тыс. кв. км.Наиболее короткая граница – с Бирмой, несколько больше – с Китаем и Камбоджей, самая длинная – с Таиландом и Вьетнамом…»

На карте Лаос похож на узкую и длинную полосу между горами Чыонгшон и рекой Меконг. На севере и на юге территория страны включает и часть правобережной долины Меконга. Наиболее гористой и живописной частью Королевства миллиона слонов считается Северный, или Верхний, Лаос. Климат его почти такой же, как и высокогорных районов Северного Вьетнама. Мы попадем в Лаос в промежуток между сухой порой и периодом дождей, в это время днем бывает 20–30 градусов тепла, а ночью температура резко падает.

Лаос… Население около трех миллионов человек. Но это лишь приблизительно: до сих пор никакой переписи в стране не было. Населена она примерно тридцатью народами, которые, в свою очередь, делятся на десятки этнических групп и племен, отличающихся друг от друга не только языком, но и обычаями, традициями, прошлым.

За тысячу лет до нашей эры в Лаосе появились кочевые племена. Первая их волна хлынула из Китая или – по утверждениям некоторых ученых – из Тибета. Другие племена пришли из ближних, соседних стран и даже с островной Индонезии. Значительно позже, в XII–XIII веках, в Лаос, по-видимому, пришли таи, которые были вытеснены из родных мест жестокими китайскими правителями. Племена таи захватили наиболее плодородные районы в долинах рек, оттеснив в леса и горы прежних жителей.

Основные этнические группы современного Лаоса – лаолум, лаотхыиги лаосунг.Предками группы лаолум, наиболее многочисленной (около 1 800 000 человек), видимо, являются таи. Группа лаолум расселена главным образом в городах, на равнинах и около рек. Занятия лумов – сельское хозяйство и рыболовство. С давних пор они пользуются сохой, окованной железом. Умеют строить плотины и оросительные каналы, питающие водой обширные рисовые поля.

Люди группы лаосунг (их около 200 тысяч) восходят к племенам, пришедшим в древности из Китая или Тибета. Они заселяют преимущественно труднодоступные плато Центрального и Южного Лаоса. Живут главным образом за счет охоты. Женщины группы лаосунг занимаются животноводством и возделывают на склонах гор небольшие участки земли, где выращивают мак, пригодный для изготовления опиума. Лаосунги – независимые, гордые, свободолюбивые горцы, которых, несмотря на долгие годы колониального владычества, не смогли покорить и сломить французы-колонизаторы.

На плоскогорьях и на каменистых склонах труднодоступных гор Центрального и Южного Лаоса живут люди группы лаотхынг. Их, по предварительным данным, около 600 тысяч. Более многочисленные и богатые лумы часто называли лаотхынгов презрительной кличкой кха,то есть «невольник», «раб». Лаотхынги – преимущественно кочевники, хотя они тоже выращивают горные сорта риса, возделывая землю способом «рай», то есть выжигая участки джунглей. Мужчнны-лаотхынги занимаются охотой. Питаются тем, что дает им природа, – съедобными растениями и мясом диких животных, птиц и т. д. Многие племена лаотхынг находятся еще на стадии родового строя. Лаотхынги, как и лаосунги, свободолюбивы и не сдавались даже стократ более сильному врагу. Когда в ХШ веке на территорию Лаоса вторглись войска Сиама, тогдашняя лаосская королевская армия капитулировала перед сильным противником. Но 300 тысяч горцев, принадлежащих к группе лаотхынг, не сложили оружия, несмотря на устроенную над ними зверскую расправу, от которой спаслось всего около восьми тысяч человек. Отдельные племена, входящие в группу лаотхынг, по мнению ученых, индонезийского происхождения и считаются потомками древнейших жителей этой страны. Вот названия некоторых племен: лавель, алек, нгхе, ной, кони, су.Все лаотхынги отлично владеют кремневыми ружьями, однако излюбленное их оружие – лук. Стреляют они из него мастерски, причем пользуются отравленными стрелами. Глаз у них наметанный, а рука твердая.

Французские колонизаторы пытались натравливать племена друг на друга, раздували вражду, племенную и религиозную рознь, сеяли смуту, раздор и злобу. Ту же подлую политику ведут сейчас и американцы, вторгшиеся в Лаос.

Лаос… История этого края насчитывает пять тысячелетий. Открытия и находки археологов позволяют утверждать, что страна заселена с незапамятных времен. Наиболее явственные и любопытные следы некогда высокоразвитой культуры обнаружены в Центральном Лаосе. Именно там можно увидеть огромные каменные сосуды, находящиеся в знаменитой Долине Кувшинов. Каждая гигантская амфора, полая внутри, вытесана из каменной глыбы и имеет почти трехметровую высоту. Около этих «кувшинов», назначение которых до сих пор остается загадкой, археологи находили каменные, глиняные и бронзовые изделия. Археологические работы в Лаосе, хотя велись они не систематически, позволили все-таки установить, что в этой стране еще за несколько веков до нашей эры существовала высокоразвитая цивилизация. Ученые доказали, что до сих пор в бассейне среднего Меконга живут потомки древнейших жителей Лаоса, относящихся к племенам индонезийского происхождения. Датой основания королевства Лаос, подтвержденной историческими источниками, считается 1353 год. Тогдашнее королевство Лаос занимало примерно ту же территорию, что и нынешнее.

Многочисленные легенды сопутствуют первым историческим сведениям, касающимся королевства Лан Чанг, или Лан Санг, – Королевства миллиона слонов. Кто был первым его монархом? Одни источники называют имя: Фа Лонг, который был незадачливым правителем и быстро уступил место своему энергичному сыну – Фа Камфонгу. В других же летописях отмечено имя короля Фа Нгума. Женившись на кхмерской принцессе, он породнился с могущественным двором Ангкора. По окончании десятилетней войны с сиамскими захватчиками (1340–1350) Фа Нгум был коронован и стал властителем Королевства миллиона слонов. Он ввел во всем краю буддизм хинаяны (Малой колесницы [4]4
  Хинаянская ветвь буддизма распространилась на Цейлоне, в Камбодже, Таиланде, Лаосе и Бирме. Другая ветвь – махаяна (Большая колесница) – в Китае, Монголии и Корее. – Прим. ред.


[Закрыть]) и воздвиг известную статую Будды в своем дворце в Прабанге, от которого и происходит нынешнее название столицы – Луангпрабанг.

В течение XIV–XVIII веков Лаос часто подвергался нашествиям армий более сильных и лучше организованных соседей – сиамцев, бирманцев и вьетнамцев. Страна, беспрерывно находящаяся в состоянии хаоса и анархии, стала распадаться на мелкие княжества. В начале XVIII века Лаос был разделен на три королевства: Луангпрабанг на севере (зависимое от Сиама), Вьентьян (вассальное по отношению к Вьетнаму) и Чампассак (зависимое от Сиама и Камбоджи).

Лаос… XIX век. В начале этого столетия Сиам захватил центральную часть территории Лаоса вместе с городом Вьентьян. Примерно в середине XIX века обосновавшиеся в Южном Вьетнаме и Камбодже французские колонизаторы обратили внимание и на Лаос. Как раз в это время на территории Южного Китая столкнулись английские и французские интересы. Англия начала укреплять свои позиции в Сиаме, французы попытались овладеть берегами Меконга в его верхнем и среднем течении: отсюда они могли получить свободный доступ к Юньнани (Китай). В 1888 году, после осуществления предварительных «мер», проведенных под видом оказания «помощи» населению в его сопротивлении Сиаму, после инспирирования нескольких пограничных инцидентов, в Луангпрабанге появились французские войска. Окончательный захват Лаоса войсками Франции датируется первыми годами нашего столетия. К этому времени на территории Лаоса еще официально существовали три королевства. Однако в действительности власть королей едва распространялась за пределы столиц. Местные правители-феодалы владели отдельными районами края. Некоторые из них подчинились Франции, другие отказались признать новых «хозяев».

Новейшая история Лаоса: первое крупное вооруженное восстание против французских колонизаторов вспыхнуло в 1901 году на юге страны на территории провинций Чампассак и Саваннакет. Руководил им человек из народности лаолум. Лишь через два года колонизаторы с трудом подавили восстание.

Год 1910-й. Племена лавель и алек, принадлежащие к этнической группе лаотхынг, оказали яростное сопротивление сборщикам налогов и выступили против колониальных законов о податях, введенных французской администрацией. Направленные на плоскогорье Воловен налоговые чиновники вернулись с пустыми руками: жители плато, лаотхынги, категорически заявили сборщикам, что не признают распоряжений французов, потому что они «разбойники и грабители». Карательным экспедициям, срочно высланным в этот район для подавления «расширяющегося бунта», пришлось отступить: они несли огромные потери.

С этим новым этапом борьбы лаосского народа связаны имена, которые нам посоветовали запомнить сразу и надолго.

– Вы обязательно услышите их в освобожденных районах! – предупредили нас ханойские товарищи.

Это имена тогдашних предводителей движения борьбы лаотхынгов: Онг Кео и Онг Коммадан. С тех пор лаотхынги не складывали оружия и отказывались повиноваться колонизаторам в течение двадцати семи лет!

Одно из наиболее памятных восстаний в Лаосе вспыхнуло в 1918 году. Оно было вызвано чрезмерно высоким налогом на производство опиума, усилением принудительного труда в пользу колонизаторов и прислуживавших им князьков. Восстание охватило районы, заселенные племенами группы лаосунг.

Руководители более поздних освободительных восстаний в Лаосе – в тридцатых и сороковых годах – не преминули сделать необходимые выводы из этих событий. Опыт ранних восстаний пригодился и позже, уже в наши дни.

Вторая мировая война принесла Лаосу новые беды: в декабре 1941 года Япония оккупировала Лаос, как и соседние страны – Камбоджу и Вьетнам. Но в те годы уже набирались сил патриотические группы, стремившиеся к освобождению страны из-под чужеземного ярма и созданию единого лаосского независимого государства. Такие группировки возникли прежде всего в городах и состояли из молодежи и представителей интеллигенции Лаоса. Начало большому движению было положено. Одним из руководителей освободительного движения стал тогда принц Суфанувонг, двадцатый сын ныне покойного упахата (вице-короля) Лаоса Бун Конга. Умный, рассудительный, высокообразованный принц Суфанувонг – инженер по профессии, долго работавший в таких крупных морских портах, как Гавр и Бордо, выпускник парижской Политехнической школы, – не раз пытался убедить своих братьев и других лаосских принцев присоединиться к освободительной борьбе народа.

2 сентября 1945 года Япония капитулировала. Созданное во Вьентьяне временное правительство Лаоса провозгласило образование независимой республики. События развивались очень быстро. Тогдашний король Сисаванг Вонг отрекся от престола. Лаосский народ поддержал временное правительство.

Однако французские колонизаторы решили «остаться» в Лаосе. Они атаковали страну с трех сторон. Патриотические силы под предводительством принца Суфанувонга оказали Франции упорное сопротивление. Отмечу памятную дату: 21 марта 1946 года. В тот день разгорелась ожесточенная битва под городом Такек, расположенным на реке Меконг, у скрещения дорог на Вьетнам и Камбоджу. Под натиском превосходящих сил врага лаосцам пришлось отступить. Колонизаторы, захватив Такек, устроили в городе бойню: самолеты французов буквально сровняли его с землей, остальное довершила пехота, дико преследовавшая население, бежавшее от врага. Принцу Суфанувонгу и его друзьям удалось переправиться на другой берег Меконга и уйти в Таиланд.

Но, вернувшись в «свой» Лаос, отнятый у них японцами в 1941 году, французские колонизаторы не чувствовали себя здесь так же уверенно, как до второй мировой войны. Лишь спустя пять месяцев им кое-как удалось установить контроль над столицей и главными путями сообщения Лаоса.

Тем временем король Сисаванг Вонг возвращается на престол и начинает сотрудничать с колониальными властями. Запутавшиеся в своей «грязной войне» в Индокитае, которая шла сразу на нескольких фронтах, колонизаторы вынуждены были пойти на некоторые политические уступки Лаосу. Однако эти уступки были не только ограниченными, но и явно временными. Так, в 1949 году была провозглашена «независимость» Лаоса… в рамках Французского Союза! В 1953 году был подписан договор о франко-лаосской дружбе и сотрудничестве. Всеми этими «мероприятиями» Франция пыталась спасти свои давно утраченные позиции в Лаосе. А освободительное движение тем временем нарастало и ширилось. Так же как и в соседнем Вьетнаме, здесь – в горах, в джунглях – возникали освобожденные зоны. Опыт революционно-освободительной войны вьетнамского народа и тактика его борьбы стали для принца Суфанувонга и его ближайших помощников предметом тщательного изучения. В освобожденных зонах Лаоса велась подготовка к длительной борьбе. Создавались запасы продовольствия. Руководители патриотических сил поставили перед собой цель – объединение и сплочение всех этнических групп и племен в борьбе за свободу и независимость Лаоса.

13 августа 1950 года в небольшой деревушке, затерянной среди диких и непроходимых джунглей, состоялся конгресс освободительных сил Лаоса с участием представителей не только освобожденных зон, но и территорий, все еще оккупированных врагом. На конгрессе были представлены все слои общества и этнические группы. Присутствовал и сам принц Суфанувонг, человек, последовательно и решительно продолжавший бороться за полное освобождение страны от иноземного ига, оставшийся верным этому делу до сих пор.

Именно на конгрессе были созданы Национальный фронт, получивший название Нео Лао Итсала, а также его армия – Патет Лао. Было также образовано руководство Движения сопротивления во главе с принцем Суфанувонгом. Впервые за круглым столом переговоров собрались вместе представители всех этнических групп, до этого систематически «обрабатываемых» колонизаторами в духе вражды и распрей. В руководство вошли также предводитель группы лаосунг, легендарный Файданг и лидер группы лаотхынг – Си Тхон. Партизанские отряды были объединены и образовали Освободительную армию.

Март 1951 года. Представители освободительных движений трех индокитайских государств – Вьетнама, Лаоса и Камбоджи – подписали договор о союзе и взаимодействии. Несколько месяцев спустя, 8 сентября 1951 года, правительство США грубо вмешалось в дела суверенного Лаоса. Подписав в тот день «договор» с марионеточным правительством Лаоса, Соединенные Штаты начали отправлять в Лаос «советников», доллары и оружие.