Текст книги "Обещания, которые мы собирались сдержать (ЛП)"

Автор книги: Моника Мерфи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5

Спеснсер

– Спенсер Донато, скажи мне правду. Ты пытаешься заставить мою сестру ревновать?

Каролина Ланкастер улыбается мне, выглядя бесконечно спокойной. Хотя она самая младшая из братьев и сестер Ланкастер, она также самая беспристрастная.

И ее труднее всего понять.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спрашиваю я.

Мы находимся в бальном зале Ланкастеров, где проходит свадебный прием моего лучшего друга. В зале собрались самые богатые люди страны, если не мира. Здесь присутствуют высокопоставленные лица и политики. Мировые лидеры и множество королевских особ. Супермодели и знаменитости, я даже слышал, что Гарри Стайлс собирается выступить позже, что меня ничуть не удивило.

Когда Ланкастеры что – то делают, они делают это с размахом.

– Ты сопровождаешь меня после церемонии. Сейчас стоишь рядом со мной, а Сильви делает вид, что не замечает нас. – Каролина тихонько смеется, и я смотрю на нее, на мгновение задерживаясь на ее губах. Она выросла и превратилась в красивую женщину, что вполне ожидаемо. У Ланкастеров безупречная родословная и невероятно красивая внешность. – Ты играешь с огнем.

– Она уже достаточно много раз обжигала меня, – признаю я. И у меня есть шрамы, чтобы доказать это.

– Я думала, вы влюблены друг в друга, – продолжает Каролина. – Я даже верила, что вы поженитесь.

– Твоя мама никогда бы этого не одобрила.

– Ты думаешь, она одобряет выбор Уита? – Каролина разражается смехом, удивляя меня. Она всегда такая тихая, осторожно подбирает слова. – Моя мама сейчас в ярости. Она просто умеет делать храброе лицо.

Все Ланкастеры умеют. Это у них в крови.

– Наверное, ты поступил мудро, не женившись на Сильви, – размышляет Каролина.

– Почему ты так говоришь? – Я недостаточно хорош? Я знаю, что моя родословная не такая прочная, как у Ланкастеров, но, черт возьми. Уит только что женился на дочери бывшей любовницы своего отца. Джанин – просто светская львица, получившая репутацию за то, что спит с очень богатыми и женатыми мужчинами. Не то чтобы Саммер была похожа на свою мать, но…

Этот брак выглядит не очень хорошо. Не то чтобы Уиту было до этого дела.

– Ты мог бы умереть в течение первого года в браке, как Эрл.

Я бросаю на нее острый взгляд. – Он умер от старости.

Каролина пожимает плечами. – Если ты так говоришь.

Я перебираю ее слова в уме, оглядывая комнату, ненавидя раздражение, которое растет во мне, и подавляю его. Это хороший день, и ничто не должно меня расстраивать. Мой лучший друг женится, и уже одно это достойно праздника. Уит ненавидит всех. Если он позволит вам войти в его ближний круг, вы должны чувствовать себя польщенным. Он нечасто открывается другим, если вообще открывается.

Но я не могу перестать думать о Сильви и о том старике, за которого она вышла замуж. У них не было пышной церемонии, как у Уита и Саммер. Я не думаю, что у них вообще была какая – либо вечеринка, даже прием. Как будто они хотели сохранить брак в тайне, а не выставлять его напоказ, что не имеет никакого смысла.

Эрл Уэйнрайт имел много связей. Был почитаемым. Богатым, мать его.

И полным куском дерьма.

– Лина. Спенсер. – Август Ланкастер сам останавливается перед нами, с нежностью улыбаясь своей младшей дочери, прежде чем заключить ее в объятия и крепко сжать. Каролина заметно напрягается в его объятиях, как будто ей невыносима мысль о том, что он прикасается к ней, и воспоминания возвращаются ко мне.

Каролина вообще не любит, когда к ней прикасаются. Она никогда не любила. Даже когда я просунул свою руку через ее, чтобы привести ее обратно в дом, она держалась от меня на расстоянии, наши руки едва касались друг друга.

Отпустив Каролину, Август поворачивается ко мне и протягивает руку. Я пожал ее, крепко сжав, как он и любит. Патриарх Ланкастеров предпочитает твердое прикосновение, крепкое рукопожатие, мужественные объятия со шлепками по спине. Он считает себя мужчиной, не признающим своего поведения, даже если оно женоненавистническое, гомофобное, какое угодно. Он оскорбителен, он курит, пьет, играет в азартные игры. Затем он идет в церковь, исповедует свои грехи и получает прощение.

И все это по кругу. Этот человек – возвращение в другую эпоху. Его дети совсем не похожи на него. Ну, Уит похож в некоторых поступках, что и привлекло меня в нем. Ему абсолютно наплевать, что о нем думают другие люди, и это легко сделать, когда ты богат, как он.

Я хотел быть таким же. И до сих пор хочу. С возрастом я понял, что мне не так важно, что обо мне думают люди.

За исключением этих чертовых Ланкастеров. По какой – то причине их мнение важно для меня.

Слишком сильно.

– Как поживаешь, Спенс? Слышал, ты тесно сотрудничаешь со стариком. – Его ухмылка знакома. Мне кажется, он даже подмигивает мне.

Не обращая на это внимания, я киваю, засунув руки в карманы. – В последнее время я много работаю, да.

Это все, что я говорю. Я чувствую на себе любопытный взгляд Каролины. Она вряд ли много знает о бизнесе семьи Донато. Она никогда не обращала на меня особого внимания, и она на целых четыре года моложе меня. Кроме того, она почти все время была за пределами страны, за исключением того года, когда родители заставили ее вернуться домой и посещать Ланкастерскую школу в выпускном классе.

Август усмехается. – Рад это слышать. Тяжелая работа полезна для души.

Прежде чем я успеваю ответить, кто – то окликает его по имени, полностью отвлекая его. Он улыбается и машет рукой, оставляя нас.

– Типично, – бормочет Каролина, скрещивая руки перед собой.

Я ничего не говорю. Определенно, не стоит с ней спорить, потому что она права. К тому же, какого черта Август Ланкастер знает о тяжелой работе? Этот человек за всю свою жизнь не пошевелил и пальцем. Ему все было приподносено на блюдце с голубой каемочкой.

В то время как я происхожу из богатства, Донато тяжело работают. Это ожидаемо. Это традиция.

Пока мы наблюдаем за происходящим, вечеринка продолжается, и я стараюсь воспринимать ее так, как будто никогда здесь не был. Черно – белые паркетные полы, которые блестят, несмотря на то, что им более ста лет. На массивных гобеленах изображены Ланкастеры давних времен, как будто они принадлежат королевским особам. Гигантские люстры из стекла французской огранки освещают нас, погружая всех присутствующих в неземное сияние. Смеющиеся, журчащие голоса разносятся эхом по огромному помещению, на заднем плане играет нежная музыка, а официанты носят огромные круглые подносы с блюдами. Подается первое блюдо ужина, но я не так уж голоден.

Не после встречи с ней.

Полагаю, я должен быть счастлив. Я никогда не думал, что этот момент действительно произойдет. Что Уит действительно найдет кого – то, кого полюбит по – настоящему, и кто полюбит его в ответ. Когда мы росли, мы не верили в это дерьмо. Его родители развелись, как и мои. Как я уже отмечал, наши отцы не были верными, как и моя мать. Я понятия не имею, чем занималась Сильвия, но знаю, что ничем хорошим.

Она испортила голову и здоровье своей дочери, это я точно знаю.

Вытеснив из головы все мысли об этой злой женщине, я переключилась на вечеринку, размышляя, не пойти ли мне на свое место и продолжить как ни в чем не бывало. Как будто я не был потрясен тем, что снова увидел Сильви. Взгляд в ее прекрасные голубые глаза, то, как она смотрела на меня, с благоговением. Потрясением.

Обожанием.

Последнее, я уверен, мне привиделось.

Аромат еды ударяет мне в ноздри, заставляя мой желудок урчать. Еда будет вкусной, в этом я не сомневаюсь. Экстравагантность, разворачивающаяся передо мной, не иначе как эпическая, но разве кто – то ожидает от Ланкастеров чего – то меньшего?

Думаю, нет.

Дом представляет собой чудовище, построенное в те времена, когда налога на недвижимость не существовало, и богатейшие из богатых считали, что оказывают услугу местной экономике, нанимая всех желающих для строительства своих возмутительных домов, которые они использовали только летом.

Большинство домов в конечном итоге были переданы историческим обществам, поскольку семьи не могли поддерживать расходы на такие большие поместья. Но только не Ланкастеры. Они все еще достаточно богаты, чтобы позволить себе все, что построили предыдущие поколения.

Солидные инвесторы, все до единого. Уит тоже на пути к этому. Однажды он и Саммер станут владельцами этого дома и заполнят его всеми своими многочисленными детьми. Учитывая, что Саммер сейчас беременна и у них уже есть Оги, я предполагаю, что они создадут футбольную команду в течение следующих десяти лет. Возможно, к тому времени они поселятся в этом доме навсегда и заполнят все комнаты своей семьей.

Я уверен, что мысль об этом жжет задницу Сильвии Ланкастер. Боже, я ненавижу эту женщину.

Ее дети? Они мне нравятся. Одна в особенности, хотя из – за нее мне кажется, что я схожу с ума большую часть времени.

И это не та девушка, которая сейчас стоит рядом со мной и забавляется тем, что я использую ее, чтобы заставить ревновать ее сестру. Потому что это так. Или же мне все таки стоит затащить Сильви в тайную комнату – в этом доме их много, я уже затаскивал ее в несколько из них, когда мы были младше, безрассуднее и наплевательски относились друг к другу, – и заняться ею.

Но я все еще слишком зол на нее, чтобы даже захотеть сделать это. К черту ее за то, что она вышла замуж. Мне плевать, что мужчина мертв – она вышла замуж за другого, почти сразу после секса со мной. Она отдалась другому – позволила старому ублюдку, которого она даже не знала, осквернить ее прекрасное тело, которое принадлежало мне.

Каждый мускул в моем теле напрягается, я сжимаю руки в кулаки. Черт, как же я это ненавижу. Я смотрю на нее сейчас, она пробирается сквозь толпу в платье, которое я бы не назвал сексуальным, но она выглядит в нем чертовски красиво.

Так красиво, что у меня защемило сердце. И мой член дергается.

Она разговаривает со всеми, улыбается и откидывает голову назад со смехом, как будто находит их слова такими забавными. Хотя я знаю, что она делает.

Притворяется. У нее это так хорошо получается. Почти уверен, что я единственный, с кем она когда – либо была настоящей.

Или, может быть, я делю эту честь с ее покойным мужем. Не знаю.

– Ты выглядишь так, будто готов начать грызть ногти.

Я едва смотрю в сторону Каролины, тихо выдыхая и изо всех сил стараясь расслабить мышцы, пока обдумываю ответ.

Но вместо этого я молчу, а мои мысли бушуют. Все они связаны с женщиной, от которой я не могу оторвать взгляд.

Она чертовски великолепна в своем платье. Ее светлые волосы распущены и струятся, улыбка застыла на месте, и я знаю, что она фальшивая.

Я знаю ее лучше, чем она когда – либо поймет, что не успокаивает. Неважно, насколько хорошо, как мне кажется, я ее знаю, ей всегда удается меня удивить.

– Она не из тех, кто ревнует, – продолжает Каролина, глядя прямо перед собой. Она может говорить с кем угодно, хотя, конечно, я знаю, что она говорит со мной. Рядом с нами больше никого нет. – У нее нет причин ревновать к кому – либо.

– Ты хочешь сказать, что для нее никто не имеет значения? – Я потираю челюсть, испытывая искушение развязать галстук – бабочку на шее, который вдруг словно душит меня. Я ношу костюм почти каждый чертов день своей жизни, но этот почему – то душит меня.

– Сильви живет в своем собственном маленьком мире. Ты это знаешь. Мы все это знаем. – Мы наклоняем головы друг к другу, и Каролина бросает на меня взгляд, который говорит мне, что она все знает. – Наша мать создала этого монстра.

– Ты считаешь Сильви чудовищем. – Мой тон ровный, и я определенно не спрашиваю, будто это вопрос. Есть много способов, которыми я мог бы считать Сильви монстром, но я этого не делаю.

– Мы все ими являемся, просто по – своему. Я пыталась убежать от этого, но они все равно заманили меня обратно. – Каролина протягивает руку и по – сестрински похлопывает меня по руке, а затем отдергивает ее, что меня шокирует. Она так редко прикасается к кому – либо добровольно. – Похоже, она и тебя заманила обратно. Ты в такой же жопе, как и все мы.

Из белой сумки Шанель Каролины раздается жужжание, и она достает свой телефон, хмурясь, смотря на полученное текстовое сообщение. Не отрывая взгляда от экрана, она пробормотала: – Мне нужно идти.

Прежде чем я успеваю сказать хоть слово, она уходит.

Я смотрю, как Каролина уходит от меня, такая же грациозная, как всегда. Головы поворачиваются, когда она проходит мимо, ее нос вздернут, на лице безмятежное выражение. Как будто ее ничто не может побеспокоить. У ее сестры такое же отношение и выражение лица, Сильви передвигается среди гостей на приеме, как будто она хозяйка. Останавливается у столиков, приветствует всех улыбкой и, я уверен, добрым словом.

Однако она все еще не подошла поговорить со мной.

Оттолкнувшись от стены, я двигаюсь по комнате, как и Сильви, в противоположном от нее направлении. Среди присутствующих много знакомых мне людей. Дети, с которыми я ходил в школу. Все они теперь деловые партнеры. Я улыбаюсь и киваю, когда мы проходим мимо друг друга. Даже пару раз останавливаюсь, чтобы поболтать с некоторыми из них несколько минут. И все это время я чувствую на себе взгляд, следящий за каждым моим движением. Ледяные, голубые и всевидящие.

Наконец, поддавшись порыву, я оглядываюсь через плечо и вижу, что Сильви наблюдает за мной, стоя в кругу людей. Разговор оживленный, много жестов руками и смеха, но Сильви не реагирует. Ее выражение лица пустое, взгляд тяжелый. Она слишком увлечена тем, что смотрит на меня.

Я отворачиваюсь, раздражение заставляет мою кровь бурлить. Я уже не тот человек, каким был в последний раз, когда мы были вместе. Когда она неожиданно появилась в моей квартире поздней ночью, обнаженная под толстым зимним пальто. Выпила слишком много шампанского, прежде чем трахнуть меня, и ускользнула, пока я спал. Чтобы больше никогда о ней не слышать.

О ее помолвке было объявлено через несколько дней после этой встречи. Вскоре после этого состоялась ее свадьба. Тогда я понял, что девушка, которую я знал, которую любил слишком долго…

Была не той, за кого я ее принимал.

Совсем.

Глава 6

Сильви

– Почему ты разговаривала со Спенсом? – спрашиваю я Каролину, мой голос нарочито спокоен.

Внутри у меня пусто и неспокойно, как во время зимнего шторма, я готова выплеснуть свою ярость, если она скажет что – то не то.

Забавное выражение на раздражающе красивом лице моей сестры вызывает у меня желание дать ей пощечину. Ее тонкие брови поднимаются, в ее взгляде появляется вызов. – Ревнуешь, Сильви?

– Никогда. – Я отвечаю слишком быстро, и мне требуется короткий миг, чтобы успокоиться. – С чего бы мне ревновать? Он больше не имеет для меня значения. Да и имел ли он когда – нибудь? – Смех, который вырывается из меня, звучит так фальшиво, что я тут же сжимаю губы, чтобы заглушить его.

– Кто – то слишком много протестует. – Каролина вздыхает, оглядываясь вокруг. Прием в самом разгаре, и сейчас мы сидим за столом с семьей, наконец – то отведав главное блюдо – стейк или рыбу. Я выбрала рыбу, хотя у меня нет особого аппетита. Этот день был слишком напряженным, начиная с моего беспокойства по поводу общения с матерью. Заканчивая встречей со Спенсом. Ощущением его гнева.

Это я виновата в том, что не подумала, что он будет здесь и что он будет сердиться на меня.

Слава Богу, мама сидит в противоположном конце стола, поэтому я чувствую себя в относительной безопасности, находясь здесь и не разговаривая с ней.

Даже если разговор, который я веду с сестрой, немного некомфортен.

– Я просто наверствовала упущенное, – говорит Каролина, как всегда неопределенно. – Прошло много времени с тех пор, как я видела Спенса.

С тех пор, как я видела его в последний раз, тоже прошло немало времени. Воспоминания проносятся в моей голове одно за другим. Прибытие в его квартиру той ночью, отчаянная и нуждающася я. Как я обнажилась, сняв пальто. Как он опустился на меня, когда я растянулась на кухонном столе, заставив меня кончить своим идеальным ртом, а затем отвел меня в свою спальню и тщательно оттрахал. Как я и просила.

Мои намерения, когда я пришла в его квартиру, были ясны с самого начала. У меня было задание, которое я должна была выполнить, и ничто не могло меня остановить. Я твердо верила, что моя мать продала мою девственность тому, кто больше заплатит, и была полна решимости избавиться от нее, считая, что отсутствие девственной плевы полностью разрушит план свадьбы.

Но Эрл не хотел меня. Не так. Ему нужен был статус, который давала моя фамилия, и доступ к деньгам Ланкастеров, которые он не всегда брал, к моему смятению.

Деньги, статус, все это не делало его счастливым. Мало что делало счастливым моего покойного мужа.

– Он изменился. – Когда я бросаю на нее вопросительный взгляд, она уточняет: – Твой Спенсер.

– Он не мой. – И был ли он когда – нибудь?

Да, когда – то давно. Но не сейчас. Я ушла и вышла замуж за другого, и он будет вечно злиться на меня за это.

Думаю, я не должна удивляться. Я была неверной. В его глазах, он считает, что я отдалась другому мужчине. Спенс не знает, что по факту этот брак был только на бумаге. И я уверена, что он никогда не даст мне возможности объясниться.

– Он был, – напоминает мне Каролина. – Я помню истории.

– Какие истории? – Я нахмурилась.

– Истории, которые ты мне рассказывала, или ты забыла? Вы двое были очень близки, когда учились в Ланкастерской школе. – Что – то затуманивает глаза Каролины, и я уже собираюсь спросить, в чем дело, когда отец выкрикивает наши имена.

Мы поворачиваемся, чтобы посмотреть на него, ненавидя, когда мой взгляд задерживается на маме, которая наблюдает за разговором с любопытством в глазах.

– Кто – нибудь из вас хочет произнести речь в честь вашего брата и его новой невесты? – Наш отец улыбается, выглядя весьма довольным своим предложением, его взгляд не отрывается от Каролины. Его любимой дочери.

Хотя он отрицал бы это до последнего вздоха, я знаю, что это правда.

Август Ланкастер – красивый мужчина, и, кажется, с возрастом он становится только более привлекательным. Я уверена, что моя мать ненавидит его за это. Она ненавидит его за все, что он делает.

– Не думаю, что они одобрят, если я произнесу речь, – нерешительно говорю я, представляя себе выражение лица Саммер, когда я начну говорить о любви и сдержанных обещаниях. Мой отказ от нее до сих пор остается у нее в памяти, и да, она уже знает, что я была под влиянием матери, когда это произошло, но я не знаю, достаточно ли это хорошее оправдание.

Мне было всего шестнадцать, и я была очень впечатлительной. Я не могла думать самостоятельно – я действительно не умела. Но я должна была поверить Саммер, даже если она ранила мои чувства. Я начала считать ее врагом, как только она бросила меня на той неделе. Я пригласила ее в дом, а не Уит. Она была моей подругой, а Уит без проблем украл ее у меня.

Полагаю, раз я сделала это со Спенсом, он решил, что забрать Саммер – честная игра. Но посмотрите на них двоих сейчас, безумно влюбленных и официально женатых. Спенсер стоит рядом с ним в качестве шафера.

Уит получил все, а я осталась ни с чем.

Типично.

Тогда, когда я была обижена и страдала, моя мать управляла всей моей жизнью. Она полностью контролировала меня, и я позволяла ей это. Мне это нравилось. Я думала, что я такая сильная, хотя это было совсем не так.

Нет, я была слабой. Жалкой.

Но,не сейчас.

– Боюсь, я не так хорошо знаю Саммер, – добавляет Каролина.

– Монти произносит речь. Я подумал, что было бы здорово, если бы кто – то из вас тоже выступил. – Разочарование на лице моего отца становится очевидным, когда его взгляд останавливается на мне.

– Монти и Саммер очень близки, – напоминаю я ему. – Логично, что он произнесет речь.

– Спенс произнесет речь в качестве шафера. – Папа улыбается. – Я рад, что эти двое все еще друзья.

Мой отец ничего не понимает. Он никогда не знал, что у нас со Спенсом что – то было, и мы были так очевидны, особенно в ту неделю Дня благодарения, когда я умоляла Спенсера приехать сюда и провести ее со мной.

– Где же все – таки твой сопровождающий? – спрашивает меня Каролина.

– Разговаривает с Монти в баре. – Мы обе смотрим туда, где они стоят, наклонив головы друг к другу. – Я играю в сваху.

– Это очень мило. – Взгляд Каролины возвращается к моему. – А что насчет Спенса?

Я хмурюсь. – А что с ним?

– Он тебе все еще дорог?

Я машу рукой. – Это было очень давно.

Она вскидывает бровь. – Не совсем.

– Я вышла замуж и овдовела с тех пор, как в последний раз разговаривала с ним. Он, конечно, живёт дальше. – Я мало слышала о его личной жизни, но я вообще мало слышала о нем с тех пор, как мы в последний раз были вместе. Он всегда был закрытым человеком. Даже немного скрытным.

Может быть, поэтому меня всегда тянуло к нему. Я люблю хорошие секреты. В конце концов, я эксперт в их сохранении.

– Я полагаю. – Таинственный голос, которым Каролина только что это сказала, приводит меня в ярость.

– Так и есть. – Мои слова, мой тон настойчивы. Я не могу поверить, что он все еще может дать мне еще один шанс. Даже если бы он дал…

я не заслуживаю его.

– Дорогая.

Мы поднимаем головы вместе и видим, что над нами нависает наша мать, хотя ее взгляд обращен только на меня.

– Что? – раздраженно восклицаю я.

Фальшивая радость на ее лице мгновенно исчезает. – Я надеялась, что мы сможем поговорить. – Она бросает взгляд на Каролину. – Наедине.

Каролина вздохнула и поднялась на ноги. – Как обычно, игнорируешь меня. Мне нравится, что ты не изменилась, мама. Можешь занять мой стул.

Она уходит, прежде чем я успеваю остановить ее, мой взгляд задерживается на затылке Каролины, когда она покидает меня.

Оставляет меня одну.

С нашей матерью.

Женщиной, которая пугает меня по сей день.

– Наконец – то. – Мама опускается на место Каролины, ее улыбка направлена прямо на меня. Она безупречна в винтажном платье от Оскара де ла Рента. Я знаю это только потому, что видела его в ее гардеробе, который я всегда любила перебирать, когда была маленькой. – Ты хорошо выглядишь, Сильви.

– Спасибо. – Это только потому, что я вырвалась из ее лап. Когда я провожу слишком много времени с матерью, я становлюсь худой и хрупкой. Болезненной.

Вечно болеющей.

– Твои щеки стали более румянными. И ты даже немного… поправилась. – Ее взгляд падает на мою грудь. Мою грудь.

Мой смех звучит грубо, так как скребется в горле. – Я далеко не пухлая, и ты это знаешь.

– Ты определенно набрала вес…

– Прекрати пытаться заставить меня чувствовать себя плохо. – Я могу терпеть ее так долго. – Чего ты хочешь?

– Я так скучаю по тебе, Сильви. Моя маленькая близняшка. – Мама наклоняется вперед, берет мои руки в свои и крепко сжимает их, ее взгляд не отрывается от моего. По крайней мере, у меня не ее глаза. Иначе я могла бы быть ее идентичным близнецом, родившимся двадцать с лишним лет спустя. – Раньше мы все делали вместе, но как только ты вышла замуж, ты попыталась вычеркнуть меня из своей жизни.

Мой взгляд рассеивается. Трудно смотреть на нее. – Мне пришлось.

Она не спрашивает, что я имею в виду, потому что в глубине души она знает. И кроме того, в конце концов, она пробралась обратно. Однажды мой муж умер, и мне нужно было, чтобы кто – то, кто угодно помог мне. – Сильви, посмотри на меня. – Когда мой взгляд снова находит ее, она продолжает говорить. – Я просто хочу быть рядом с тобой, дорогая. Я так сожалею о твоей потере и о том, через что ты прошла в таком юном возрасте. Ты знаешь, что я сожалею. То, что случилось с Эрлом, было… немыслимо.

Я молчу. Нет смысла протестовать против ее сочувствия или ее слов об Эрле. То, что с ним случилось, было просто немыслимо. Никто не должен умирать так, как он.

– Я знаю, что ты страдала из – за Эрла. Ты так много страдала всю свою жизнь. Это было нелегко. У тебя есть все деньги мира, и посмотри, с чем ты столкнулась. – Она сжимает мои руки, как будто никогда не собирается их отпускать. – Я сожалею о том, что случилось.

Есть так много вещей, за которые она могла бы извиниться. Список бесконечен. Но я не верю, что она искренна. Я не думаю, что она сожалеет о том, что сделала со мной.

Я не уверена, что она осознает, что именно она сделала со мной за эти годы. Она делает вид, что между нами все хорошо, когда мы видимся, хотя это явно не так.

Осторожно я вытаскиваю свои руки из ее хватки, игнорируя разочарование на ее лице, когда убираю их. – Я ценю твои извинения. – Почему я так добра к ней, я не знаю. – Но уже слишком поздно.

Она хмурится. – Слишком поздно для чего?

Я не отвечаю. Вместо этого я ухожу от нее, слепо шагая прочь, мое сердце бьется в ушах. Я прохожу мимо людей, когда они подходят ко мне с дружелюбными улыбками и приветствиями на языке, игнорируя их, когда они произносят мое имя. Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь у бара, заказываю виски и выпиваю его, как только бармен ставит передо мной стакан.

– Так, так. Кто – то травмирован.

Этот пронзительный голос может принадлежать только одному человеку.

Взглянув направо, я вижу Монти и Клиффа рядом с ним. Два великолепных, модных мужчины, которые могли бы стать идеальной парой.

Мои навыки сватовства на высоте, клянусь.

– Сильви. Милая. Ты в порядке? – Клифф хмурится, делая шаг ко мне.

Я прошу бармена налить мне еще, прежде чем переключить свое внимание на моего спутника, который меня бросил. – Я восстанавливаюсь.

– Из-за разговора с Сильвией, – добавляет Монти, заслужив мой резкий взгляд. – Я только что видел вас двоих за столом.

Я беру наполненный стакан, который бармен только что поставил на стойку, и делаю глоток, пытаясь держать себя в руках, но это трудно. Мои руки буквально дрожат, а искушение выпить виски очень сильное. – Я не знаю, зачем я пришла на эту свадьбу. Я знала, что в конце концов мне придется с ней поговорить.

– Это свадьба твоего брата. Конечно, ты бы пришла. Ты любишь его. Сделаешь для него все, что угодно, – говорит Монти, его голос мягкий. Его взгляд добрый. Он говорит правду. Я обожаю Уита. Он защищал меня всю мою жизнь от своих друзей – придурков и всех остальных, кто мог представлять угрозу, за исключением нашей матери. – У тебя уже была возможность поговорить с Саммер?

– Не совсем. – Я делаю еще один глоток, ненавидя то, как я нервничаю. Хотелось бы мне не беспокоиться о Саммер, Спенсе и моей матери. Я уверена, что на этой вечеринке есть и другие люди, которые ненавидят меня. Кого я обожгла неосторожным замечанием или злобной сплетней. Я была хуже всех.

Я и сейчас не намного лучше.

– Ох. – Разочарование в голосе Монти очевидно, и я ненавижу себя. Я всех разочаровываю.

Как будто я ничего не могу с этим поделать.

Глубоко вдыхая, я делаю длинный, медленный вдох. – Саммер говорила тебе что – нибудь обо мне?

– Сегодня нет. Она немного занята, – напоминает он мне. – Хотя, честно? Она уже давно не упоминала твое имя.

Я не знаю, должно ли меня беспокоить это замечание, или я должна почувствовать облегчение. Если она не говорит обо мне, возможно, Саммер простила меня.

Или она не говорит обо мне, потому что я не стою ее беспокойства.

– Это была прекрасная свадьба, не так ли? – Клифф ярко улыбается. Очевидно, что он пытается сменить тему и настроение, что я не могу не оценить. – Уит Ланкастер восхитителен.

– Правда? О, этот человек божественен. – Монти прижимает руку к груди, как будто он потрясен. Он всегда так реагировал на моего брата. Его влюбленность в Уита не является секретом.

Я закатываю глаза и сдаюсь, выпивая остатки ликера одним глотком. Он оставляет огненный след в моем горле, оседая теплом и покалыванием в желудке. – Перестань пускать слюни на моего брата. Он теперь женатый человек.

– Саммер – самая счастливая женщина, – говорит Клифф. – Посмотрите, как он за ней ухаживает.

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть, как Уит и Саммер сидят за столом, полностью поглощенные друг другом. Взгляд Уита падает на губы Саммер, он касается кончиками пальцев уголка ее рта, и я отвожу взгляд от них. Я чувствую себя незваным гостем, наблюдая за их интимным моментом.

Он всегда так смотрел на нее. Как будто он очарован и не может понять ее.

– Они влюблены, – говорит Монти с тоскливым вздохом. – Слышала ли я когда – нибудь, чтобы он говорил так раньше? – Они не могут насытиться друг другом.

– Это прекрасное зрелище, – добавляет Клифф.

Я отворачиваюсь от них и прошу у бармена еще одну порцию на дорожку, который немедленно ее приносит. Я оставляю своих друзей, брожу по бальному залу в поисках дружелюбного лица. Здесь много Ланкастеров, и много дальних родственников – других ветвей семьи. Присутствуют сотни людей, потому что, когда женится старший сын старшего сына, можно быть уверенным, что на свадьбу приглашены все, кто хоть сколько – нибудь похож на него.

С другой стороны, моя свадьба проходила в правительственном здании в центре города в холодный и тоскливый зимний день – в среду. На мне был белый твидовый костюм от Шанель, принадлежавший моей бабушке, и смешная маленькая шляпка с белыми перьями и белой сеткой, надвинутой на глаза. Мои волосы были убраны в строгий пучок, ни одна прядь в тот день не выбивалась из причёски – сейчас, вспоминая об этом, я понимаю, что пыталась подражать своей младшей сестре. Я уверена, что выглядела нелепо. Я также была пьяна и принимала таблетки по рецепту – только так я могла пройти через церемонию.

Я бы и сейчас не отказалась от таблетки или пяти, если быть честной с собой. Алкоголь может помочь только в такой степени.

– Сильви. – Кто – то хватает меня за руку, чтобы остановить, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, что мой кузен Грант изучает меня, его взгляд полон беспокойства. – Как ты?

Он наклоняется и целует каждую мою щеку, прежде чем обнять меня. Он намного старше меня, поэтому наши отношения нельзя назвать близкими, хотя он мне всегда нравился. Высокий и внушительный, Грант – старший сын моего дяди Реджи. И сейчас он изучает меня, как будто может сказать, что я пьяна и взволнована, что так и есть.

– Замечательно, – говорю я ему, мой голос фальшиво сияет. – Я слышала, ты недавно женился.

– Шесть месяцев назад, да. – Он рассеянно потирает платиновую полоску на безымянном пальце левой руки.

– Поздравляю. Мне жаль, что я не смогла приехать на свадьбу. – Я все еще переживала последствия смерти мужа и не считала правильным появляться на публике, празднуя, когда мой муж умер и его больше нет.

– Сожалею о потери мужа. – Его взгляд и тон мрачны, демонстрируя мне уважение.

Может, он злой и угрюмый мужчина из семьи Ланкастер, но мне кажется, что наше поколение немного смягчилось. Они не такие злые, не такие свирепые, как наши отцы.