Текст книги "Тень и солнце (ЛП)"

Автор книги: Моника Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

И вот! Он нашел ее. Она билась на краю Хараяна.

Волки впереди неслись по снегу, темные силуэты двигались среди белого, их сдерживали сугробы, но они стремились к воительнице.

– Скорее, – он гнал лошадь и волков, а потом стал звать медведей, кабанов и всех существ леса. – Скорее, или она умрет, – Гетен не мог представить ничего хуже, хоть и ругал себя за переживания.

Тринадцать

– Вернард! Лживый трус! – Галина стояла на краю чар Хараяна, пальцы ног задевали черные камни, пока она ругала место, где должен был находиться лагерь короля Вернарда. Она гневалась на пустые акры снега, в ушах шумела кровь от ярости. Ее отец бросил ее, снова использовал ее, и это вызвало неожиданную горечь потери.

В тот миг, когда она покинула Гетена, она поняла, как хотела его. И она знала, что было слишком поздно. Он отказался. Она не винила его. Она не ненавидела его. И она решила освободить его от награды за его убийство, которую по ошибке навлекла на него.

Но проклятый король уехал.

Она не видела приближающуюся опасность и не была готова, когда ее ударили в бок, сбивая с ног в дерево. Ее тело отлетело от ствола, и она рухнула, как тряпичная кукла, в снег в чаще.

От дыхания Галина закашлялась, и боль пронзила тело. Легкие булькали, она не ощущала их.

– Кости Скирона, – прохрипела она.

Превратив боль в гнев, Галина поднялась на четвереньки, проползла к краю тропы и вытащила меч и кинжал. Она смаргивала снег с глаз, пока искала взглядом напавшего.

– Где ты?

Волки завыли вдали.

То, что ударило ее, отступило, чтобы посмотреть, как навредило атакой.

Галина стиснула зубы.

– Выходи, свинья! – она закашлялась, кровь капала на снег у кустов, алые капли заставляли снег таять.

Движение справа. Что-то темное двигалось. Тьма выделялась на снегу. Черный волк? Галина прищурилась, пытаясь рассмотреть напавшего. Враг двигался как тень, а не зверь. Еще призрак.

– Я тебя не боюсь, – она подняла меч. Она была с оружием и в броне. И Гетен сказал, что на них была магия крови.

Галина оскалилась от боли. Тело все еще болело от боя с теневыми магами, но то было пустяками по сравнению с новой агонией в ребрах и животе.

Больше движения, в этот раз с другой стороны. Их было больше одного?

Что-то подняло ее с ног. Оно швырнуло ее спиной в лес. Она ударилась об деревья. Ветки трещали. Кости ломались. Кровь наполнила ее рот и текла в глаза. Все стало красным.

Она лежала неподвижно, казалось, вечность, подавляла тьму, застилающую глаза, пытаясь дышать. Голова звенела. Три дерева были перед глазами вместо одного. Наконец, Галина повернулась на бок и застонала, поднимаясь. Жизнь стекала с ее губ на снег кровавой слюной.

Ее пальцы сжались с болью. Три на левой ладони были сломаны. И она потеряла кинжал. Галина попыталась сесть на колени, но левая нога не слушалась. Она посмотрела туда.

– Кровь и кости.

Нет, она не потеряла кинжал. Клинок был по рукоять в ее бедре. Она моргнула и рассмеялась, хотя боль и тошнота сжимали ее. Она подавилась кровью, ее стошнило.

Тень упала на нее.

– Бывало хуже, – пробубнила она. Она не успела поднять голову, удар по лицу вызвал треск челюсти, она упала на спину. Что-то холодное схватило ее за лодыжку и потащило по снегу и обломкам веток. Боль пронзала ее от бедра до головы, высокий тонкий крик вырвался из нее. Она повернулась, взмахнула мечом и попала по врагу. Существо отпустило ее, но не издало ни звука. Зловещая тишина была хуже шипения и рычания мертвых теневых магов.

– Проклятье, – тяжело дыша, она лежала на спине и щурилась, глядя на лес. – Где это? Что это?

Больше воя волков – уже ближе – рыков и скуления, ветки трещали. Стая была вокруг нее. Они добьют то, что начал враг. Может, потому существо отпустило ее.

Нет. Это было не так. Волки лаяли и рычали, но не нападали, тень закрывала солнце, холодные невидимые ладони сжимали горло Галины. Ее подняло с земли. Она ударила мечом, но не попала. Она хотела сжать ладонь на горле, но был только холодный воздух. Как так? Ее ноги отбивались. Она извернулась.

Холод.

Тьма.

Крик. Горячий янтарный свет вспыхнул во тьме. Слова, которые Галина не знала, меняли воздух вокруг нее. Что-то взревело как медведь.

Боль пронзила ее, она рухнула на землю. Мир был снова белым и холодным.

Волки рычали и напали, но не на нее.

Сильные руки обвили Галину. Тепло наполнило ее. Еще крик, и руки пропали. Ей снова было холодно.

– Хотырь меня побери, – пробормотала Галина и открыла глаза. Она лежала в снегу. Гетен стоял над ней, укутанный темной живой броней. Перед ним была огромная извивающаяся тень. В складках рычали и кричали лица, тянулись руки, сверкали зубы – жуткие холодные существа извивались, мучились души и демоны, поглотившие их.

Рядом с Гетеном был огромный черный медведь. Маг сжимал шерсть зверя левой ладонью. Серебряный свет поднимался от его тела и обвивал руку волшебника. Он использовал свет, чтобы плести огненные заклинания в воздухе правой рукой. Волки и кабаны окружили сражающихся, рыча, бросаясь на тень, но им не удавалось подобраться близко.

Низкий голос Гетена зазвучал среди деревьев. С каждым приказом призрак извивался и визжал, но не уменьшался. Призрак бросился вперед, но его отогнало заклинание. Танец был убийственным, и тень медленно забирала власть.

Призрак ударил щупальцем тьмы по Гетену. Обрывки его теневой брони падали на снег, поднимался пар. Он отпрянул на шаг, но устоял на ногах. Его заклинание не умолкало. Медведь со стоном пошатнулся. Гетен крепче сжал его шерсть.

Тень метнула кинжал из тьмы, и он попал в кабана. Зверь завизжал, полетел в мага. Медведь взревел и отбил труп. Но монстр приблизился. Он снова ударил по Гетену. И медведь остановил атаку. Маг потерял часть теневой брони и отпрянул на шаг.

Еще три раза призрак нападал, и Гетен все произносил слова, которые Галина не знала. Они требовали, приказывали, но призрак не слушался и приближался.

А потом медведь покачнулся на лапах и застонал. Он повернул темно-карие глаза к теневому магу и со стоном рухнул в снег.

Гетен пошатнулся. Его броня рассеялась. Но он не прекратил заклинание. Призрак был близко, щупальца били, терзали его ноги, тянулись к рукам.

Галина посмотрела на него. Она моргнула, убирая с глаз кровь.

– Зараза, – прохрипела она. Он становился сам как тень. Он использовал свой дух для боя с призраком, тратил остатки сил.

Теневой монстр пронзил серого волка и бросил раненого зверя. Гетен расставил ноги шире, но в этот раз тень попала по цели. Волк сбил его. Его заклинание оборвалось. Призрак устремился вперед.

Галина инстинктивно потянулась к Гетену. Она поймала его левую ладонь. Сила и жар наполнили ее. Он сжал ее пальцы крепче. Он прокричал еще заклинание, и жар обжигал ее изнутри.

Существо завизжало и взорвалось янтарным огнем. Теневой маг повернулся и закрыл Галину своим телом, пылающая колонна вырвалась над деревьями, рухнула белым шаром и рассыпалась золой и пеплом. Жар растопил снег вокруг и над ними. Вода полилась с веток сверху.

Гетен застонал, извиваясь. Он отпустил руку Галины и выпрямился. Он посмотрел на нее тусклыми глазами, а потом рухнул рядом с ней без сознания бледной тенью себя.

Галина пыталась дышать. Кровь лилась вокруг ее ноги, пропитала штанину. Но она опустила ладонь на его спину. Она медленно и слабо приподнималась и опадала. Гетен не был мертв. Пока что. Она укутала его в его плащ с меховым подбоем, накрыла своим плащом свое пострадавшее тело.

Черный медведь пошевелился, поднял большую голову и понюхал воздух. Он оглядел поляну, замер, заметив их, поднялся и пошел в лес. Он ушел, волки Ранита приблизились и опустились вокруг господина.

Галина нашла ладонь Гетена и сжала целыми пальцами. Она смотрела на почерневшие вершины деревьев. Снег перестал идти, звезды мерцали в бреши среди туч.

Ее веки были слишком тяжелыми. Ее грудь была слишком тяжелой для ее легких. Она тонула, и вода была темной. Она еще никогда не ощущала такую усталость. Но вода была мягкой и теплой, успокаивала, набегая на ее тело, поддерживая сломанные кости. Она подняла ее и унесла от холода и боли.

* * *

Что-то щелкало.

Галина открыла глаза, моргнула и прищурилась в свете свечей и огня в камине. Она огляделась и узнала лазарет.

Нони сказала:

– Вот и вы, ваша светлость. Знала, что вы вернетесь к нам, – щелкали ее тонкие деревянные спицы для вязания. Служанка сидела в кресле у кровати Галины, укутанная зелено-серым одеялом, спицы и шерсть быстро двигались в ее руках.

Галина попыталась сесть и скривилась, комната поплыла. Она вдохнула, боль пронзила грудь. Следом накатила волна тошноты.

Нони встала и отложила вязание.

– Не спешите. Ваше тело все еще не восстановилось, – она обвила рукой плечи Галины, осторожно приподняла ее и подложила еще две подушки под ее спину и плечи.

Галина закашлялась с болью. Нони помогла ей развернуться и сплюнуть кровь и слюну в ведро. Кашель утих. Она прижала ладонь к ребрам и заскулила от боли. Пот покрывал ее лоб, слезы оставили следы на щеках. Она не могла стыдиться страданий. Галина давно узнала это.

Служанка вытерла ее лицо прохладной мокрой тряпкой.

– Тише, ваша светлость. Вы не скоро полностью восстановитесь.

Галина медленно дышала, а потом прошептала:

– Ваш… господин… выжил?

– О, да, благодаря вашей защите, – Нони улыбнулась Галине, словно та была вернувшейся древней богиней.

– Я… не помогла, – Галина едва дышала. – Я не смогла… защитить себя… или помочь ему.

Нони прошла к огню и подняла чайник. Она налила кипяток в чашку, добавила что-то из темно-коричневой бутылки.

– Господин Гетен не так говорит, – она опустилась на край кровати и поднесла чашку к губам Галины.

Став зависимой от похвалы теневого мага и слуг, будто ребенок, маркграфиня Кхары отдала власть женщине с нежными и успокаивающими руками. Галина не впервые была ранена в бою, ее тело было во множестве шрамов, одни были широкими и жуткими, от их вида ее любовники и враги белели.

Напиток был пряным и сладким, и его тепло растекалось в ней, притупляло боль и делало дыхание проще. После пяти глотков она устала.

Служанка села в кресло, убрав чашку, и взялась за вязание.

– Господин сказал, если бы вы не дали ему свою силу, его утащило бы в Пустоту навеки, тени не хватило бы сил вернуться в тело, – Нони накинула пару петель и добавила. – И вы были бы мертвы, ваша светлость.

То, что было в чашке, сделало Галину спокойной. Ее глаза медленно закрылись, и она погрузилась в глубокий сон без сновидений, не успев поделиться своей версией истории.

Когда она проснулась, кресло Нони было пустым. Тусклый свет бросал тяжелые тени на пол и стены. Огонь угас за ночь, свечи потушили. Тихий храп звучал в комнате. Галина огляделась. Служанка спала на койке между кроватью и камином. Она не сразу разглядела на полу большие комки, которые были волками. Стая вернулась в цитадель и сторожила ее.

Галина с болью улыбнулась. Она долго лежала, искала смелость пошевелиться, но когда повернулась на бок, боль не ослепила. Она медленно выдохнула и нашла чашку жидкости, которую Нони приготовила ей. Она пролила немного, и ее тело и ладони задрожали от усилий, когда она опустилась на подушки, но она сделала еще пять глотков настоя, и ей стало лучше. Магия Гетена в напитке была чудом.

В этот раз она не спала и улыбнулась сильнее, когда Нони проснулась и села, ее желтый ночной чепчик съехал.

Женщина зевнула и потянулась.

– Ваша светлость уже не так бледны этим утром.

И голос Галины тоже стал сильнее.

– Думаю, я смогу еще сразиться рядом с вашим господином.

– Сначала нужно поесть. Скоро вернусь с горячим бульоном, – Нони вручила Галине чашку метеглина и добавила. – Пока что выпейте это, – Галина послушно взяла ее и выпила, пока женщина пробиралась к порогу среди волков, бормоча: «шерсть везде, даже на вязании».

После бульона и помощи с туалетом Галина вернулась в кровать, слабая и дрожащая, и снова уснула.

Было темно, когда она пошевелилась. Она дрожала. Голова кружилась от снов о жаре и жажде, ладони прижимали ее, боль пронзала ногу.

– Нони? – глаза не открывались.

– Тут, – прохладная ткань нежно вытерла ее лицо. – Лихорадка и дрожь, ваша светлость. Ножевая рана заражена.

Сильные ладони держали ее бедро, обжигали кожу. Боясь оков, она взмахнула кулаком и попала по кому-то.

– Кости Скирона, она сильная, – сказал Гетен. – Держи ее руки, Магод. Нужно открыть рану.

Бредя от лихорадки, Галина боролась с ладонями, поймавшими ее запястья.

– Нет! Не режьте! – она металась и извивалась.

Нежные ладони Нони поймали лицо Галины.

– Шш, ваша светлость. Господин Гетен просто убирает швы, – прохладная ткань вытерла ее лицо снова. – Нужно прочистить рану. Не шевелитесь.

Но детский страх лихорадок и кровопускания бурлил в голове Галины, в том месте, которое обычно было прочно заперто.

– Нет! Нет! Я выпью настой! Не режьте меня! – она пиналась и билась. – Не надо! Пустите!

Вес надавил на ее ноги.

– Без толку. Она поранится и испортит лечение последних пяти дней. Нони, неси эфир сомниферум.

Ее руки отпустили. Галина попыталась сесть, но твердая ладонь удерживала ее на подушках.

– Вот, господин.

Ткань накрыла рот Галины. Приторный запах наполнил нос. Она попыталась убрать ткань, но ладонь удерживала ее на месте. Она вдохнула, чтобы закричать. Но ее разум онемел, время остановилось.

* * *

В комнате все еще было темно. Все тело Галины болело, но горячая боль в бедре занимала мысли. Она попыталась подвинуть ногу, чтобы было удобнее, но агония пронзила ее, и она закричала.

Янтарное приглушенное сияние озарило комнату, мелькнуло движение. Гетен склонился над ней. Он поднес что-то к ее носу.

– Вдохните. Это ослабит боль.

Снова приторный запах, но слабее, не такая сильная смесь. Галина вдохнула. Голова кружилась. Комната странно покачивалась, янтарный волшебный огонь стал ярче. Но это быстро пропало вместе с болью и жаром.

– Спасибо.

Он закупорил глиняную баночку и отставил ее на столик у кровати, потом взял сверток ткани и другую баночку. Он опустил их на кровать рядом с ее ногой.

– Раз вы проснулись, я сменю припарку и бинты, – он отодвинул одеяло, открывая ее пострадавшее бедро. Он нежно убрал бинты и припарку из ароматных трав, промыл ее рану обжигающим веществом. Галина дрожала, кожа остывала. Гетен осторожно нанес еще вязкую припарку и свежие бинты.

Они не говорили, пока он работал, но каждый раз, когда его пальцы задевали ее кожу, маленький шок пробегал от ее ноги к животу, а Гетен вздрагивал. Но, несмотря на их реакции, Гетен не спешил. Его ладони были осторожными, он касался с уважением и методично. Когда он закончил, он вернул бинты и баночки на стол и бросил испачканные бинты в ведро у двери лазарета. Он вернулся в кресло у кровати.

– Лучше?

– Да.

– Мой долг и честь – служить вам, маркграфиня.

Галина вяло теребила край желтого одеяла.

– А как же неуместная фамильярность? – она сглотнула, горло будто распухло. – Мы чуть не умерли вместе в том лесу. Это не позволяет теперь звать по имени? Гетен?

Он глядел на нее, а потом улыбнулся. Это была не ухмылка или волчья усмешка, как она ожидала, а поразительно широкая и красивая улыбка, от которой морщинки смеха появились в уголках его глаз. Темный маг был мрачным, когда был серьезен, но он был очарователен и сиял, когда улыбался.

– Ты права, Галина, – он склонился ближе, лицо стало хитрым и соблазнительным. Он добавил. – Давай станем союзниками и забудем о ссоре королей.

Галина посерьезнела.

– Не могу. Много людей рассчитывает на меня.

Гетен отклонился. Его веселье тоже пропало.

– Твой король?

– Мои подданные. Они верят, что я защищу их, буду их голосом. Семьи с детьми, старушки и старики, которые уже не могут сражаться, рыбаки, торговцы, фермеры, повара и всякие люди, которые просто хотят жить и торговать между собой и с Бесерой. Они оставили ссору королей мне, – она поймала его за запястье, дрожа, тело реагировало, но она продолжила. – Не видишь? Ты – мой подданный. Мой долг – защищать и тебя. Я не должна была забывать.

Гетен подвинул руку, и их пальцы соединились.

– Ты права.

– Хотя я не очень постаралась, – пробормотала она.

Он сжал ее пальцы.

– Не во всех боях можно победить, воительница.

Они молчали, он сжимал ее ладонь руками. Огонь шипел и потрескивал. Ветер свистел в серых стенах Ранита. Один из волков потянулся и вздохнул во сне.

– Какие новости из Кхары? Что с Зелалом, Вернардом, ведьмой и бурей?

Гетен гладил пострадавшие пальцы Галины.

– Ничего. Ты пробыла в кровати девять дней, буря не утихала. Посланий от королей не было, ведьма ничего не предпринимала, хотя ее снег продолжает засыпать нас.

Галина нахмурилась и недовольно выдохнула. Хотя бы боль в ребрах перестала пронзать.

– Мне не нравится затишье. Это значит, что все ждут чьего-то хода.

– Ведьма захватила одну из моих теней и напала на тебя. Или, может, я был мишенью. Ее олень не вернулся к ней, и она послала кого-то менее заметного, но более опасного и шпионила за мной.

– Это было менее заметно?

Он горько улыбнулся.

– Она могла и хуже. Но призыв существ другого мага и контроль над ними из Пустоты быстро забирает силы. Так работает и погода. Она все еще восстанавливается, как и мы.

Это были интимные знания о враге, за этим Вернард и пришел в Хараян, но он искал не того врага. Галина вздохнула.

– Он ушел слишком рано.

– Твой отец?

– Да. Он и кронпринц Илькер должны знать, где настоящий бой. Они должны помогать тебе, а не требовать верности или гибели.

Гетен смотрел на ее пальцы.

– И мой брат. Я напишу обоим королям, – он сжал ее ладонь руками. – Их ждет удивление, а то и смерть. Боюсь, их враждебность может питать силу ведьмы.

Галина перевела взгляд с их ладоней на его глаза.

– Ты заодно с Вернардом?

– Я на стороне Кворегны. Ведьма инея высосет тепло из мира, получит силу от каждой смерти. Она проглотит тени и солнце, – он коснулся ее щеки и добавил. – И начнет с нас.

Какими бы ни были его причины, Галина была рада, что он присоединялся к ней в грядущем бою.

– Спасибо, – она прижала щеку к его ладони.

Гетен погладил ее кожу. Он медленно склонился, их лица оказались очень близко. Его дыхание щекотало ее.

– Не за что, Галина, – прошептал он.

Ее рот приоткрылся, и он посмотрел на ее губы, а потом в глаза. Ее дыхание дрогнуло, Галина подняла подбородок, пересекая небольшую брешь между ними. Она прижалась к его губам своими и закрыла глаза.

Гетен выдохнул, она вдохнула. Он углубил поцелуй, и она открыла рот. Их языки соприкоснулись, поцелуй усилился, Галина застонала. Он запустил пальцы в ее волосы и отклонил ее голову.

Боль пронзила ее левое плечо. Она напряглась и тихо айкнула.

Гетен застыл и отодвинулся.

– Прости, – хрипло сказал он. Он кашлянул и убрал пальцы из ее кудрей. – Мне… нужно отправить эти письма, – он снова прижался к ее губам. А потом прервал поцелуй, встал и вышел из лазарета.

Галина коснулась губ и улыбнулась. Ей нравилась эта темная магия.

Четырнадцать

– Та тень была сильнее и агрессивнее, чем я ее делал, – Гетен расхаживал по библиотеке, обходя груды книг. – Она толкнула меня к краю Пустоты, но одно прикосновение маркграфини дало сил уничтожить существо. Как? У нее нет магии, – кроме приобретенной магии крови, воительница не знала магию и не управляла ею.

Он медленно выдохнул и прошептал:

– Галина. Боги, как я хочу ее, – ее поцелуй приковал его. Желание согрело его. Она была яростной и бесстрашной, упрямой, сквернословящей, но манила больше всех женщин, кого он знал. – Думай о проблеме, а не женщине, – Гетен стучал по лбу кулаком с каждым словом. – Но женщина – часть проблемы.

Атаки Ведьмы инея были направлены на Галину и намеренно пытались лишить его сил. Он потер шею.

– Многих мужчин погубило желание. Может, это игра ведьмы. Свести меня с ума, отвлекая в самый уязвимый час, – он выглянул в окно и увидел, что калитку почти не было видно в сугробе. Он фыркнул. – Если она думала, что привела соблазнительницу, она плохо выбрала. Галина – не любовница, и во время обработки ее ран было видно нашу связь. Ведьма этого не ожидала, – Гетен замер и поднял голову, ничего не видя, пока перебирал варианты. – Когда она поняла ошибку, она не могла пустить Галину предупредить Зелала и Вернарда, так что захватила моего теневого призрака и послала его убить ее.

Он постучал пальцами по губе, опустил руку и посмотрел на ладонь, думая о жаре, желании и силе прикосновения Галины.

– Она не отвлекает, а усиливает. Галина – не оружие ведьмы. Она моя. Но откуда ведьма знает о моих делах? – на этот вопрос ответа в библиотеке тоже не было. Он продолжил расхаживать. Ведьма словно знала, что он становился солнечным магом, и хотела ослабить его перед переменой. – Солнечный маг. Может, так я получу ответы, – он осмотрел библиотеку. Книги лежали на полу, столах и стульях. Он проверил каждый пыльный том, но нашел только темную магию. – Где перечень?

Гетен почти не ходил в библиотеку после смерти Шемела. Он изобретал свои заклинания и свои методы призывать силу. Он не хотел и не нуждался в гримуарах с заклинаниями, которые причиняли страдания, жестокость и смерть.

Но не все книги содержали темную магию, и в одной не было магии вовсе. Там был перечень всех магов, которые звали Ранит своим домом, и перечень занимал века.

На полках ее не было, значит, Шемел хранил ее с реликвиями. Гетен вздохнул и прошел к шкафу в дальнем углу библиотеки. Он открыл дверцы. Внутри была черная металлическая коробка размером с торс человека, и внутри был перечень с обложкой цвета высохшей крови.

Стараясь не касаться реликвария, Гетен вытащил большую книгу и опустился на кресло у камина. Шемел открывал ее лишь раз при нем, когда заставил его внести свое имя в список, используя свою кровь, смешанную с черными чернилами.

Он стряхнул слои пыли с обложки, начал внимательно искать последнего мага солнца.

Несколько теневых магов прожили больше тридцати лет. Магия, особенно темная, была жестокой. Он пролистал на девяносто лет назад – ужасы, которые Шемел, Олегарио и Волкер звали триумфами – и стал искать еще дальше. Три часа спустя он потер глаза, потянулся и поблагодарил Нони за поднос еды, когда она принесла завтрак.

– Что вы такой сонный, господин? – спросила она, опуская медовуху рядом с миской каши и глядя на большую старую книгу на его коленях.

Гетен поднял миску и сунул ложку теплой каши в рот. Он проглотил и ответил:

– Перечень магов Ранита. Мне нужно имя прошлого солнечного мага.

Нони нахмурилась, глядя на письмена на открытой странице.

– Что отличает мага солнца от других?

Он указал на книгу ложкой.

– Он или она будут описываться не с жестокостью. Все остальное тут – кошмары, – он сделал глоток золотой медовухи, которую она налила в его кубок, и сказал. – Как маркграфиня этим утром?

– Отдыхает. Лихорадка отступает, но еще не прошла. Боли, думаю, тоже стало меньше. Позвать вас, когда она проснется?

Гетен кивнул. Он повернулся к книге и продолжил есть и пить, пока читал списки, жалобы и похвальбу темными делами, пока его не стало мутить.

Часы на камине простучали три раза, когда Гетен остановил палец на имени и пробубнил:

– Салвен, – он прочел раз, еще раз, перевел абзац на первом письменном языке Кворегны. – «Я одолела ведьму в бою. Она заточена навеки, и покров зимнего снега снова стал рекой жизни. Солнце сияет над Хараяном с этого дня и навек», – он кивнул. – Да. Салвен.

Он проверил записи почти тысячи лет, нашел единственную запись, где не было описано смерть, пытки и подробные описания, как вынимать внутренности людей и зверей, чтобы продлить при этом их жизнь и страдания. Его предшественники были кровожадными и жестокими.

Салвен заточила Ведьму инея в Пустоте. Но кто-то – наверное, Шемел – освободил ее и дал ей силу дотянуться через границу Пустоты. Он закрыл книгу и встал.

Ему нужно было поговорить с магом солнца, пока магия не угасла. Хоть он получил дар силы от зверей Хараяна и Галины, этой силы не хватит надолго. Но, в отличие от мертвых теневых магов, Салвен не была заточена в мавзолее и катакомбах Ранита. Ее тело было где-то в цитадели, и если Гетен хотел ее вызвать, ему нужно было что-то ее – кость, прядь волос, зуб.

Гетен хмуро смотрел на открытый шкаф. От одной мысли о реликварии кожу покалывало, но сегодня нужно было открыть его. Он вернул перечень в укрытие, провел ладонью над крышкой металлического ящика. Как цитадель и мавзолей, реликварий магов был с вырезанными жуткими сценами на поверхности, и не было сомнений, что внутри он найдет смерть. Он произнес заклинание, и дверцы открылись.

Запах могилы донесся оттуда, и Гетен отпрянул к чистому воздуху. Внутри были тонкие полочки, обитые тканью, которые выдвинулись, когда он немного потянул. На тех полочках лежали кусочки костей, зубы и ногти, окутанные проклятиями и черной магией.

Он стал спускаться сверху вниз, искал нужный век. Он выдвинул одну из полочек, скривился от магии, которая наполнила рот металлическим запахом крови, и ругался мысленно.

С двух попыток он нашел нужную полочку. В отличие от других магов, Салвен оставила тонкую косичку сияющих черных волос. Гетен погладил шелковистые пряди, ощутил силу, тепло и власть Салвен.

Он вернул косичку и закрыл реликварий и шкаф. А потом пошел в главный зал, вытирая ладони об тунику. Он направлялся в базилику. Тело Салвен было похоронено там, след магии, которую он впитал из реликвии мага солнца, вел его к ее могиле. Там он свяжется с ее духом.

Его шаги отражались эхом от купола потолка и высоких стен, он шагал по самой большой комнате Ранита. Он выглянул в окно и замер.

Магод убрал снег со стекла, но ему пришлось пробиваться сквозь сугробы, чтобы добраться до подоконников. Ранит был усыпан снегом. Это напоминало осаду, и скоро ведьме не придется посылать существ против Гетена, потому что он и его товарищи умрут от голода. Он мог призывать огонь и озарять и согревать цитадель, но не мог наколдовать еду из ничего.

Качая головой, он пошел к узкому коридору с низким потолком, который вел под двором в базилику.

– Господин.

Гетен остановился от крика Магода. Мужчина спускался по главной лестнице.

– Воительница просила привести вас.

– Хорошо, – базилика и Салвен подождут.

Гетен поднялся на второй этаж, там было слышно хохот Нони. В мастерской его поприветствовали волки, их волчата рычали и бегали под столом и вокруг стульев. Букетики трав и цветов валялись на полу, и стопка пергамента рассыпалась, листы были потрепаны.

– Стоять! – приказал он, и все звери послушались. Гетен прошел по комнате, сказал Магоду через плечо. – Волки были в доме слишком долго. Держи их подальше от моих ингредиентов и материалов.

Магод поклонился, сцепил ладони и уклонился от волков, побежавших мимо него в коридор. Они хотели выбежать из цитадели на свежий воздух, а Гетену нужно было убрать их от своих вещей.

Галина сидела у подушек, когда Гетен вошел в комнату. Она посмотрела на него прямо, не дрогнув. Она не была смущена из-за их поцелуя утром.

Синяки и порезы на ее лице заживали, но оставили зеленоватые тени у глаз и рта. Но это было куда лучше опухшей кожи, как было, когда Гетен нашел ее к лесу.

– Вы хотели меня видеть, ваша светлость?

– Да. Боль в ноге стала слабее, и дышать стало легче, благодаря заботе ваших слуг и вашим отличным лекарствам.

– Я рад это слышать. Нони, ты проверила ее ногу?

– Думала, вам нужно это видеть, – служанка смотрела на него, не мигая. Так за ним следил Шемел, судил, искал слабость и возможность ударить. Это было странно. Она еще не вызывала у него тревогу. Но он усиленно ощущал Галину – ее тепло, запах мета и метеглина от ее кожи. Может, ему было не по себе из-за близости воительницы, а не взгляда служанки.

– Можно вас коснуться? – спросил он Галину, его ладони замерли над одеялом.

Ее губы изогнулись в медленной чувственной улыбке.

– Пожалуйста.

«Хотырь меня побери», – он смотрел на ее рот, отодвигая одеяло, чтобы открыть ее перевязанное бедро, приготовился к жару и желанию, которые наполнят его от первого прикосновения. Да, король Вернард знал, что делал, когда послал Галину к Гетену.

– Нони, сделайте мне чаю, – приказала Галина.

Старушка вздрогнула, словно отвлеклась от мыслей.

– Чаю, ваша светлость?

– Да. Чай. Там целая комната трав, – Галина махнула на дверь мастерской. – Вы точно сможете заварить чай из эбон-ягод. Сделайте.

– Да, ваша светлость, – Нони сделала реверанс и пошла на кухню. Она пропала за дверью, и Галина сжала запястье Гетена.

Огонь вспыхнул в нем, и он почти отпрянул, но она удержала его, и он расслабился.

Она закрыла глаза, выдохнула, потом посмотрела ему в глаза и сглотнула, глаза потемнели.

– Что бы между нами ни было, я не хочу, чтобы это мешало нашей ответственности перед народом Кхары и Урсинума. Мы не юны и неопытны, нас не сбить любви или похоти. Если хочешь, чтобы это было источником силы для твоей магии и только это, я приму это. Но я хочу знать сейчас. И я хочу, чтобы мы ясно понимали это. Я не люблю игры.

– Хорошо, – он склонился ближе. – А если я хочу больше?

– Да?

– Да, – он поймал ее челюсть и поцеловал глубоко, требовательно и с вызовом.

Она сжала крепче его запястье. Другая ее ладонь поймала его синюю тунику и держала его в плену.

Помня о ее ранах, он отпустил ее челюсть и прижал ладонь к стене за ней, не давая себе забраться в кровать и сорвать с Галины тонкую белую ночную рубашку.

Галина застонала и попыталась притянуть его ближе, но Гетен уперся рукой. Если он сдастся желанию, утомит ее лечащееся тело. И он ощущал сомниферум в ее дыхании. Он подождет, пока ей не станет лучше, пока она не сможет соображать без помех. Он подождет. Но, боги, она была сладкой, и она была единственной в его мире в тот миг. Буря, ведьма, война были далеко за нежностью губ Галины, сладостью ее языка и запахом земли и огня на ее коже.

Гетен отодвинулся, прижался губами к ее волосам и сказал:

– Я пришел проверить твою ногу, – он был строг, отступать было больно, но один из них должен был хранить голову на плечах. И она это делать не собиралась.

Галина вздохнула и потянулась как кошка, пока мышцы и нервы не запротестовали. Она скривилась и упала на подушки.

– Кровь Семел, ты знаешь, что делаешь со мной, женщина? – хрипло сказал он.

Она улыбнулась, приоткрыв глаза.

– Конечно.

Гетен рассмеялся и вернулся в мастерскую за лекарствами. Он выпил две дозу оксимэля, чтобы остудить пламя, смешал еще один целебный настой для Галины. Он вернулся к ней и дал ей метеглин.

– Это ускорит исцеление и сделает сон крепче.

Ветер выл снаружи, огонь в камине трепетал.

– Проклятая ведьма, – буркнул он.

Галина выпила лекарство и сказала: