Текст книги "Тень и солнце (ЛП)"
Автор книги: Моника Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Галина приняла кубок горячего медового вина.
– Вы и этот напиток как раз вовремя. Но я проведу остаток ночи тут, – она села и потягивала медовуху, согреваясь, пока Нони вынимала шпильки из ее волос, а потом заплетала их в одну густую косу, что ниспадала ниже ее плеч.
– Добавить полено в огонь? – Нони отвязывала рукава от платья Галины. – Я добавлю еще два завтра вечером перед тем, как расправить вашу кровать.
– Я не могу согреться, – Галина подняла кубок и добавила. – Но это помогает. Как и вы.
Нони широко улыбнулась, озаряя комнату.
Когда она оказалась в белой ночной рубашке и под теплым одеялом, Нони потушила свечи и покинула комнату, закрыв за собой дверь. Галина улыбнулась. Ей нравилось нежное присутствие женщины. Она давно не радовалась помощи умелой служанки, у Вернарда все были шпионами и ворами, и она давно научилась не доверять им, особенно фрейлинам, которых он отправил в замок Галины в Харатоне.
Она смотрела на мягко меняющийся свет на стенах комнаты и потолке, где-то за бурей садилось солнце, становились ярче звезды. Из ее окон не было ничего видно, только снег белел, холодный и густой, на стекле. Она знала, что день закончился, что наступила ночь, по изменившемуся свету, буря бушевала снаружи, снег на окнах из белого стал серым, а потом черным.
– Я думала, что закрыла ставни, – пробормотала она. Жар огня убежит, пока они открыты. Но ей было тепло, в комнате было холодно, сон тянул ее к глубинам.
* * *
Огонь догорал, когда Галина проснулась. Несмотря на тяжелое одеяло, она дрожала. Ее ладони и ступни промерзли до костей. Что-то разбудило ее, может, холод. Она повернулась и проснулась в холодной тьме комнаты.
«Шторы и ставни», – она посмотрела туда во тьме. Они были закрыты.
– Я это сделала? – она не помнила, чтобы поднималась. – Может, Нони вернулась.
Она зевнула.
– Вставай. Разведи огонь, – приказала она себе и добавила, – Хотырь меня побери, – она выбралась из тепла одеял, ноги коснулись ледяных досок. Ее зубы стучали до боли, тело дрожало от мороза. Она стянула одеяло с кровати и укутала им плечи.
Ковер был скользким и в инее под ее голыми ногами, Галина поспешила к камину. Слабое тепло и сияние огня не могли разогнать холод и тьму комнаты. Она пошевелила пепел и опустила еще полено на угли. Огонек трепетал, она выругалась и стала искать огниво. Но все было холодным, и она не могла развести огонь сильнее.
Ее ладонь нашла кочергу, но Галина оставила ее на месте. Тепло кровати было лучше холода комнаты и угасающего жара огня.
Она отвернулась от камина, и ее тело похолодело еще сильнее.
Белый олень стоял между Галиной и ее кроватью. Его глаза были как шары мела, дыхание вырывалось паром.
Он не мог быть в ее комнате.
«Это сон», – но грудь Галины сдавило. Ее пальцы хотели сжать меч. Она была открыта и уязвима. Оружие висело в ножнах на спинке стула рядом с ее кроватью, оно оказалось за оленем.
Она покачала головой.
«Сны сталью не убить».
– Ты не настоящий, – сказала она, зубы стучали, и она надеялась, что слова, произнесенные вслух, сделают существо тенью и сном.
Но зверь повернул голову и пустые глаза к ней.
– Проклятье, – выругалась Галина, плоть существа стала отваливаться кусками, плюхаться на пол и ее ноги с холодной жидкостью. Он открыл пасть, и стало видно побелевшие кости и острые окровавленные зубы. – Твою мать.
Он свистнул с вызовом, сотрясая комнату, и Галина закрыла уши.
Олень встал на дыбы, менялся сильнее. Его передние копыта удлинились, разделились, стали длинными пальцами, задние копыта превратились в ступни, тело теперь напоминало человека, хотя голова и рога остались. Он согнулся, скаля зубы, кровь пенилась во рту и ноздрях.
Комната стала еще холоднее, и мышцы Галины дрожали от холода и страха, а белый иней тянулся по полу и стенам. Меч был вне досягаемости и не помог бы против духа.
Огонь за ней хлопнул, замерзшее дерево ломалось.
Галина вспомнила про горячую кочергу. Она бросила одеяло, повернулась и схватила кочергу. Существо напало. Она пригнулась и прокатилась под его пальцами. Его когти ударили по ее левому плечу, и ее рука онемела. Она вскочила и ударила раскаленной кочергой по боку существа. Оно завизжало и отступило, хромая. Рана дымилась и пенилась. Галина пошла в наступление, бросилась и вонзила кочергу в горло существа.
Оно засвистело от гнева и сжало кочергу, выдернуло ее с жуткой силой. Ладони дымились, тошнотворный запах наполнил комнату, и Галина сглотнула желчь. Она ударила ногой, попала по груди существа, и оно отшатнулось, сбило чашу для умывания. Миска раскололась, вода плеснула на ноги Галины и тут же замерзла. Она поскользнулась на льду и закричала, когда существо бросилось к ней, подняв кочергу, чтобы убить.
Галина откатилась, железная кочерга ударила по полу, разбивая доски. Но Галина не могла встать. Ее нога онемела, как и рука, после контакта с существом.
Древние доски пола скрипели и ломались, монстр вырвал кочергу. Он снова засвистел, поднял железное оружие, чтобы отправить ее в бездну небытия.
Но удача улыбнулась Галине в виде теневого мага, вспышка зеленого света и громкое заклинание остановили атаку. Существо повернулось и взревело, окутанное от рогов до пят холодным туманом, который призвал Гетен, пройдя в комнату.
Маг был в живой броне. Тени из тьмы комнаты покрыли его тело, стали тверже, отражали свет, облепив его фигуру. Он нес длинный меч и повернулся к врагу с легкостью, восхищая.
Монстр нашел голос – высокий и булькающий, будто он говорил из могилы с грязью в горле:
– Ты стал медлительным и глупым, теневой маг. Не такой опасный, как в нашу последнюю встречу, – он указал на Галину, поблескивая белым, трещины тянулись по плоти. – Хотя спасибо, что позвал в свой дом уязвимость.
Рядом с Гетеном рычали два черных волка, приближались, прижав уши, шерсть на загривках стояла дыбом.
– Не согласен, ведьма, – ответил теневой маг. – И я не звал твой рупор в свой дом, – маг щелкнул пальцами, существо застыло и выгнулось, морду исказила агония. – Можешь забрать его.
Гетен произнес что-то низким голосом – древний язык, который Галина не знала. Существо извивалось, визжало, взорвалось белизной, сделав температуру комнаты еще ниже. Иней покрыл потолок. Кочерга выпала из хватки монстра, застучала у ног Галины. Она схватила ее, теневой маг поднял меч и шагнул вперед. Он ударил плоской стороной клинка по призраку, Галина направила кочергу в его живот. Существо разбилось на тысячу мерцающих кусочков, некоторые были такими маленькими, что висели в воздухе как белый пепел, наполняя комнату тошнотворным запахом.
Волки смотрели на Гетена и Галину, скалясь, прижав уши, недовольно рыча. Но, к ее шоку, они замерли, чтобы понюхать ее лицо и ладони.
Гетен заговорил незнакомыми словами, и звери покинули комнату, миновав на пороге Нони и Магода. Слуги были вооружены, он с мечом, она – с тесаком. Их господин посмотрел на них и сказал:
– Опоздали.
Магод робко улыбнулся.
– Я пока медленнее, чем мамуся, господин.
Гетен прошел к Галине.
– Можете идти?
– Нет. От его прикосновения левая рука и нога бесполезны.
Он нахмурился.
– Позволите отнести вас?
– Даже попрошу, – процедила она. Угроза пропала, и она ощущала нанесенный ущерб. Холодная пустота в ее теле была жуткой, запах существа остался, и она с трудом сдерживала в себе ужин. Стошнить на мага было хуже, чем оказаться у него на руках, как инвалид.
Но это была война, и она видела, как многие сильные мужчины мочились в штаны, как их тошнило перед и после сражения с врагом. Это не было постыдным. Гордость заставляла ее сдерживаться, она никогда не плакала, не мочила штаны, ее не тошнило на поле боя. Она не собиралась делать это и при мужчине, которому не доверяла, но которого, может, желала.
Его лицо не показывало эмоции, теневой маг укутал ее в брошенное одеяло, легко поднял и вышел в коридор. Он отнес Галину в мастерскую на втором этаже, обошел волков, ходящих по комнате, и вошел оттуда в меньшую комнату, лазарет. Он опустил ее на удобную кровать и наколдовал огонь в камине и на свечах.
Два волка-стража прошли за ними от гостевой комнаты и стояли рядом с Гетеном, пока он водил пальцами по их блестящей черной шерсти. Серебристый свет поднял от них и потянулся по его пальцам. Он смешался с зеленым сиянием его волшебного огня, окутал его тело, зажег его изнутри.
Галина раскрыла рот, а он отошел от зверей. Они опустились и спали, а теневой маг пошел по периметру комнаты, шептал заклинания и чертил огненные символы, которые медленно таяли в воздухе. Когда он трижды обошел комнату, он остановился в центре и трижды хлопнул в ладоши. С каждым хлопком свет в нем вспыхивал, терзая его странную броню и наполняя комнату. Гетен кивнул и повернулся к Галине, свет растаял.
– Комната защищена. Теперь я осмотрю ваши плечо и ногу.
Она получала множество ран в бою, у нее были шрамы от них. В войне не было места скромности, но она прижимала одеяло к груди, стиснув зубы, пока теневой маг резал шов на плече ее истерзанной ночной рубашки. Он коснулся ее кожи там, где задели когти оленя ведьмы, и она с трудом подавила желание отползти, от контакта жар пробежал по спине к животу. Его магия текла в ней, не иначе.
Он отпрянул от нее и тихо выругался.
Галина была рада, что голос звучал ровно, когда она спросила:
– Рана так плоха? – она подняла голову. Гетен голодно смотрел на нее. – Я потеряю руку? – спросила она. Жар его магии растекался в ней.
Гетен сглотнул, а потом лицо стало каменным.
– Нет. Я могу это исцелить, – он прошел к изножью кровати. – Существо пробило кожу и на вашей ступне?
– Не думаю. Я его пнула, – он управлял оставшейся магией, но у нее не было такого самоконтроля. И Галина с трудом терпела жар и силу его прикосновения, когда он осмотрел ее пятку и пальцы ног.
– Тут порезы, – Гетен отошел, щурясь, прижал палец к губам и смотрел в пустоту, размышляя. – Больно или только онемение?
– Просто онемение.
Он кивнул и вышел в мастерскую.
Галина отклонилась на подушки и зевнула. Тело болело везде, где не онемело. Звяканье стекла, камня и металла доносилось из открытой двери, но она не знала, что делал маг, и сил на раздумья не было. Тут было теплее, чем в ее комнате, и веки стали тяжелеть.
– Воительница, – вес Гетена опустился на кровать.
Галина приподнялась над подушками.
– Что?
Его улыбка была не такой волчьей, как прошлые.
– Пока не спите, – он поднял оловянную чашку. – Выпейте.
Она посмотрела на желтую жидкость, от которой поднимался пар.
– Что это?
– Метеглин, – ответил он. – Это ослабит боль, которую вы испытаете, когда онемение пропадет. И поможет уничтожить яд в тех ранах.
– Яд? Как мило, – смесь воняла как гнилые яблоки, сладко и гадко. Галина сморщила нос и выпила содержимое чашки. Метеглин обжигал от горла до желудка. Но он дал тепло и успокоил тело. – Крепкое получилось, – прохрипела она.
– Я приготовил мазь и настои, чтобы убрать зло от когтей существа, – Гетен поманил ее склониться. Она так и сделала и в этот раз не вздрогнула, когда он приподнял ткань на ее плече и намазал щедро теплую мазь на ее кожу.
– Мм, это уже лучше, – пробормотала Галина. Она закрыла глаза, ее подбородок опустился на грудь, когда он закрепил бинты на плече.
– Отдыхайте, – Гетен поправил ее рубашку и осторожно отклонил на подушки, а потом укрыл ее одеялом.
Сон утащил Галину в свои объятия, пока Гетен обрабатывал порезы на ступне.
Десять
– Галина Персинна, – она была из сильных мышц и костей и нежной кожи. Непоколебимая. Не боящаяся. – Необычная, – сказал Гетен.
Он расхаживал по ее испорченной вонючей комнате. Было утро, он так и не поспал. Белый туман висел в комнате, кружился за ним и плясал вокруг горящих свеч. Он потирал ладонями лицо и прошел от камина к кровати и обратно. Разбить призрака было мало, Гетен хотел ударить по его хозяину.
– Было ужасно трусливо отправлять чудище в гостевую комнату и нападать на нее, пока она спала.
Он взял кочергу с пола, куда она упала, и бросил ее в камин. Она оглушительно загремела по камням и отлетела от стены, выкатилась на пол. Она замерла там, где демон разбил пол.
Существо, которое было добрым лесным духом до Ведьмы инея, стало ужасом. Это доказывало, что силы теневого мага опасно уменьшились. Она не должна была смочь коснуться хоть чего-то, защищенного его чарами. Он должен был ощутить ее активность в Хараяне. Но он не знал, пока крик Галины не привлек его внимание.
Не было сомнений, что ведьма дотянулась через границу Пустоты и поймала оленя. Это означало, что она последовала по тропе за Гетеном к границе. Это было опасной переменой. До этого она била гневом по всей границе Пустоты, что привело к буре и враждебности между Урсинумом и Бесерой. Это была новая тактика, сосредоточенная атака.
Он провел ладонями по волосам.
– Как Ведьма инея пересекла мои чары? Как сбежала из оков, которые держали ее тысячу лет? И зачем нападать на воительницу? – Галина прошла в Хараян, не пострадав, хотя ее предшественники не смогли. И ведьма не просто напала на нее, а назвала ее его уязвимостью.
Ведьма хотела ослабить его?
Он сжал кулаки. После боя с оленем, чарами защиты и исцеления магия Гетена была слабее всего. Если он снова столкнется с врагом, он не сможет даже применить чары холода, уничтожившие существо.
Он плюнул на пол, где в конце стоял призрак оленя.
Гетен послал Магода проверить, что чары остались на месте и работали. Волки сторожили Галину, пока она спала. Нони искала в кладовых Ранита одежду для Галины.
Он посмотрел на мятую кровать и одежду ее светлости. Вонь в комнате пропитала и ткань. Вряд ли это удастся отстирать с ее платьев.
Гетен взял ее меч и доспех. Он закрыл глаза и теребил грубую кожу и холодный металл. Магия двигалась под его пальцами, переходила от брони Галины к нему.
– Магия крови, – он открыл глаза. – Может, это привлекло ведьму.
Такую силу получали в бою смертями солдат, проливая их кровь и ее. Магией крови не могли управлять те, кого не учили волшебству. И все же сила собиралась в броне и оружии, когда проливалась кровь и забирались жизни, и тот, кто убивал, носил эту магию. Кровь несла свою темную магию. Этой силой могли нести покой, а могли нести страдания и войну.
Воительница Галина билась отважно против оленя. Она не проявила страха, не отступила, несмотря на раны и жуткого монстра.
Гетен хмыкнул.
– Белый олень не был ее воображением. Леди Кхары оценит, если я признаю это, – его пальцы дрогнули, ее светлая кожа была в шрамах после многих боев. Ее плечи были в веснушках, доказательство ее смешанного происхождения. У людей Урсинума была чистая кожа, но бесеранцы были с веснушками на плечах, спине и груди. Редкие, как он, были с полосками коричневых или рыжих пятен, которые окружали руки и ноги, делали темнее спины и обводили ребра. В бесеранской культуре кожа воительницы Галины ценилась бы своей красотой.
Гетен замедлил шаги, замер. У Галины было много контрастов – жестокая с врагами, но добрая со слугами, желающая создать свое будущее, но терзаемая прошлым, уродливая по стандартам ее народа, но он выдел красоту в ее прямом взгляде и веснушчатой коже.
– По ней будут горевать, но ее потере и обрадуются.
Он повернулся и покинул комнату, закрыл дверь для разрушения и вони, запер свои бушующие чувства. Он восхищался воительницей, но тут нужно было остановить свои мысли. Она была сильным союзником, в котором он нуждался. Остальное было бедой.
Он вернулся в свою мастерскую и оставил вещи Галины на столе рядом с дверью лазарета, а потом открыл окно, сбил снег, накопившийся до середины. Он прищурился. Солнце слепило, отражаясь от снега. Прикрыв глаза, Гетен посмотрел на пустую деревню, накрытую снегом, замерзший лес, а потом двор. Магод убрал снег с крыш пристроек, конюшни и курятника.
– Нужно проверить скот, – он закрыл окно и спустился во двор.
В конюшне звери жевали сено и зерно, радостно отдыхали на соломе. Он убедился в их тихом счастье, повернулся к кухне, но замер, услышав свист и хруст снега под большими ногами. Магод вышел из-за угла стены перед цитаделью и миновал врата. Сокол Галины сидел на его плече. Он нес плетеную корзину, чуть хромал, рана почти зажила.
– Что там с чарами? – крикнул Гетен, направившись к своему садовнику.
– На месте и достаточно сильные, чтобы сбить стадо быков, – ответил Магод.
– А ульи?
– Укрыты снегом. Пчелы должны оставаться сухими и теплыми. Пока им хватает еды, – он поднял корзинку и добавил. – Нашел немного грибов, выживших в холод.
– Нони будет счастлива, – Гетен посмотрел на них и добавил, – как и мы за ужином.
– Ее светлость в порядке?
– Да. Отдыхает, – он взял корзинку у мужчины. – Птица слушается тебя?
Магод кивнул.
– Хорошо обучена, – он потер свою шею и посмотрел из-под бровей на господина. – Как она прошла сильные чары? И воительница с ней?
Гетен топнул по снегу.
– Это загадка, да? И еще загадочнее, как наша гостья прошлой ночью проникла через границу Пустоты и в цитадель без моего ведома.
Магод нахмурился.
– Вам нужна помощь с этим, господин?
– Продолжай свои дела. Заботься об ульях и зверях, приглядывай за цитаделью и нашей гостьей и проверяй каждый день чары. Надеюсь, атака прошлым вечером убедит воительницу помочь мне, а не усилит недоверие ко мне.
– С чего ей не доверять вам?
– Она не верила, что моя магия слабеет. Она могла решить, что призрака вызвал я.
Магод покачал головой.
– Стоит ей все объяснить.
– Да, но с этой женщиной нужно быть осторожнее, чем с ее птицей.
Магод кивнул и прошел к хранилищу.
В цитадели Гетен нашел кухню теплой, но пустой. Он оставил корзину грибов на столе и зачерпнул кашу в миску из котелка на огне. Он сел, каша согревала живот, пока он медленно ел.
Миска фруктов, которую Нони приносила прошлым вечером, стояла на соседнем столе. Гетен встал и взял оттуда два солнечных плода. Их желтая неровная шкурка щекотала его, пока он крутил их в руках. Чтобы убрать с плодов шкурку, нужно было их нагреть, и тогда кожура легко снималась. Если не нагреть, будет только вязкая жижа. Странно, что жар мог быть и полезным, и разрушительным.
– Люди любят тепло, – сказал он, отрезая край от одного плода. Он не мог согреться. Даже работая под летним солнцем, он ощущал холод в костях.
Так было не всегда.
– Холод – судьба теневых магов, – оскалился Шемел, когда Гетен пожаловался, будучи юным учеником. – Хочешь жара? – спросил он, и когда Гетен кивнул, наставник прижал трубку к левой щеке Гетена и засмеялся, когда мальчик ушел в угол мастерской в слезах. У Гетена остался шрам. Он был одним из многих, полученных от рук мертвого наставника.
Он почесал челюсть со щетиной.
– Ты не можешь игнорировать это, – его голос отражался эхом в пустой кухне. – Солнце близко. А еще что-то холодное и злое.
Когда он коснулся Галины прошлым вечером, жар и ослепительный свет чуть не переполнили его, и железные оковы сдавили его грудь, он такого еще не ощущал. Она тоже это ощутила, он был уверен. Она чуть не спрыгнула с кровати.
– Кровь Семел, – это сильное желание прибыло не вовремя. И он не знал, принимать его или подавить. – Ничто не происходит без причины, – пробормотал он.
Воительница была послом Вернарда, может, убийцей, и она стала опасной ловушкой. Она как-то привлекла интерес Ведьмы инея.
– «Благодарю, что пригласил уязвимость в дом», – тихо сказал Гетен. – Уязвимость, – он сжал кулаки. – Проклятье. Ведьма заперла меня бурей, но в Ранит прибыл воин, – он посмотрел на угасающий огонь в камине. – На этой стороне границы Пустоты она не сильнее меня. Но она нашла способ использовать воительницу против меня. Ведьма нападает на Галину, и я слабею, защищая ее. И если она убьет маркграфиню, это даже лучше.
Маркграфиня Кхары была в опасности в Раните, но Гетен будет без защитницы, если она уйдет. Он ударил кулаками по столу.
– Боги!
Он вышел за дверь кухни и встал под ярким солнцем, щурясь от белизны, глядя на тени леса. Они всегда укрывали его от следящих глаз.
Он посмотрел на каменные горгульи на высоте Ранита, пошел по бедра в снегу, пока не добрался до каменной стены на краю утеса. Серебряное море было как озеро, но там были течения. Волны бились об утес под ним. Черно-белое море ворон летало сверху.
– Но почему у нас с Галиной эта связь? В записях такого нет.
Облако закрыло солнце, погружая мир в тень и холод. Он поднял взгляд. Солнце было скрыто, но не пропало. Облако полетело дальше, и Гетен прищурился от яркости солнца.
– Тени нужно солнце, иначе она во тьме, – он медленно отвернулся от стены и утеса. Он снова посмотрел на цитадель. Снег, согретый слабым светом солнца, падал с камня и стекла на землю. Лицо появилось в окне на втором этаже. Галина наблюдала за ним. Она прижала ладонь к стеклу. Его пальцы дрогнули. Она повернулась, словно ее позвали, и пропала из виду. – Ее заманили сюда ослабить меня, – снег упал со стены цитадели и рухнул на крыльцо кухни. – Возможно, – Гетен прошел по выемке, которую оставил, взял метлу, которую Нони хранила у двери для чистки двора. Он думал о Галине, убирая снег. – Но как? Чары Хараяна еще сильны.
Когда крыльцо стало чистым, он вернул метлу на место и вошел в цитадель. Он прошел в тепло кухни, не ощущая его, и направился в библиотеку, не разгоняя волшебным огнем мрак в коридорах.
– Нужно больше информации о Ведьме инея, – Гетен посмотрел на полки и книги. Он знал, что было в каждой, и о его враге там было написано мало. – Звери и демоны. Заклинания. Некромантия, – он шел вдоль полок. – Зелья и настои. Предсказания. Призывы. Перемещения, – он попятился. – Некромантия, – пальцы замерли у сломанного корешка потрепанной книги. Это было его орудие, но редко используемое. В отличие от его предшественников, Гетен не использовал дух человека для усиления. Души людей опасно соблазняли теневых магов заниматься чарами темнее, чем поход в Пустоту, управлять тенями и говорить с мертвыми.
Это мнение делало Гетена «ошибкой», по мнению Шемела, и старый некромант пытался пытками убрать из него это восемь лет. Гетен в ответ убил мужчину и забрал его силу.
– Информация, которая мне нужна, еще в разуме того гада, – Гетен сжал кулак и отошел от полки. – Проклятье.
Шорох привлек его внимание к окну, он увидел, как порыв ветра поднял снег. Он плясал на подоконнике миг, а потом улетел. Ветер вернулся, буря еще не закончилась.
Гетен покинул библиотеку. С помощью воительницы он призовет Шемела и получит его ответы.
На лестнице он встретил Нони. Она несла бронзовую корзинку с хворостом в одной руке и совок для угля в другой.
– Это хворост для лазарета? – спросил он.
– Да.
– Я возьму. Я как раз шел проведать маркграфиню.
– Моя работа – помогать ее светлости. Не мешайтесь.
– Что на тебя нашло, старуха?
Нони хмыкнула и пошла дальше по лестнице, тяжелое дерево оттягивало ее плечо.
Через миг он пошел следом, качая головой. Женщина перегибала, прислуживая маркграфине.
Галина сидела в кровати, на ней было поеденное молью темно-зеленое платье, от которого воняло сушеными травами. Но это было лучше запаха смерти, который испортил ее одежду.
– Знала, что цвет вам подойдет, ваша светлость, – Нони опустила дерево и совок у камина рядом с кроватью Галины. – Этой ночью я зашью дыры от моли и перешью платье и другие, чтобы лучше на вас сидели.
Воительница теребила дыру на левом рукаве.
– Не знаю, где вы нашли три платья, и я не буду жаловаться насчет их состояния и того, как они сидят. Я рада, что от меня не пахнет смертью, – она посмотрела мимо Гетена. Она пригладила одеяло и убрала прядь волос за правое ухо.
Он смотрел на нее. А потом понял, что пялился, Гетен отодвинул стул от стены к ее кровати. Деревянные ножки стукнули по полу.
– Вам больно? – он сжал спинку стула, не садясь.
Она взглянула на него и быстро отвела взгляд.
– Нет. Вашими стараниями.
– Хорошо. Когда вам станет лучше, я бы хотел попросить вашу помощь в раскрытии информации о Ведьме инея.
Наконец, она посмотрела на него, помрачнев.
– Я помогу в этом, господин Гетен.
Он сцепил ладони за спиной, кивнул, а потом вернулся в мастерскую. Он сделал дозу метеглина, чтобы укрепить ее и вернуть ее силы. Он пошел по комнате, из лазарета донеслись голоса.
– Нижних сорочек только две, ваша светлость. Не такие хорошие, как у вас были, но чистые. Я постараюсь убрать тот ужасный запах из вашей одежды.
– Уверена, мне эти сорочки подойдут. Но я ношу броню в пути и бою. Если запах не убрать с кожи, придется вонять.
– Все еще ищу подходящие штаны. Я нашла только мужские. Но, может, среди кладовой подмастерьев.
Гетен налил метеглин в чашку и подозвал Бента, одного из волков, которым он приказал охранять воительницу.
– Немного коснусь твоего духа, – он погладил нос волка и уши. Зверь сел и склонил голову, навострил уши, глядя золотыми глазами. Гетен улыбнулся и нежно потянул дух волка в себя.
Энергия волка была хищной и непредсказуемой, и Гетен много лет оттачивал контроль над этим.
Когда он накопил достаточно силы Бента, он отпустил волка.
– Отдыхай. Ты хорошо послужил сегодня, – волк опустился рядом с товарищем, а Гетен добавил пыльцу нермики, ночногрибы и корень лиминта в метеглин, а потом поднял ладонь над смесью и произнес исцеляющее заклинание. Темно-зеленый туман появился вокруг его пальцев и потек в чашку, будто тяжелый дым. Жидкость бурлила, Гетен произнес еще заклинания. Пар поднялся к его носу с горьким запахом. Когда жидкость перестала булькать, он перестал колдовать и закупорил бутылочку метеглина. Он взял чистые тряпки из шкафчика, банку мази и прошел в лазарет, протянул чашку воительнице.
Она взяла чашку, понюхала содержимое и скривилась.
– Вот гадость, – она приподняла бровь. – Это вырубило меня ночью?
– Метеглин, да, но это другой вариант, – он скрестил руки. – Ты мне не доверяешь?
Галина слабо улыбнулась. Она выпила настой, как солдат – сому перед боем. Она закашлялась, содрогнувшись, и протянула пустую чашку.
– Нет, – прохрипела она.
Гетен приподнял бровь. У нее был дух, и это делало ее сильной и привлекательной. Он поднял баночку мази и тряпку.
– Жаль, ведь мне нужно подойти ближе, ваша светлость.
Галина посмотрела на его руки.
– Чудесно.
– Раны на вашем плече требуют швов. Вам повезло, что это заставит кожу онеметь, – он поднял баночку, опустил кожаный сверток на кровать и развернул.
Она сказала:
– Я разочарована, узнав, что вы не такой чудовищный, как хотели заставить меня поверить при моем прибытии в Ранит.
Нони стояла в углу и смотрела на них. Гетен приказал:
– Принеси мне чашу горячей воды и еще чистую тряпку, – служанка сделала реверанс и вышла из комнаты. Он указал на платье Галины. – Можно?
Она напряглась, словно задержала дыхание, а потом склонилась вперед и отодвинула косу.
– Конечно, – она умело развязала шнурки спереди и опустила ткань с плеча, чтобы было видно бинты, которые он закрепил там раньше.
Гетен подошел, чтобы лучше видеть рану.
– Как вы это делаете? – спросила она.
– Что?
– Так хорошо исцеляете раны и болезни. Это всегда меня удивляло в вас, даже до нашей встречи.
– Я – некромант, – она кивнула, и он продолжил, готовясь к первому прикосновению. – Темная магия не всегда разрушает. Есть нечто невидимое, что живет в ранах и устраивает боль. Теневая магия может убрать это и исцелить, – они с Галиной отреагировали, когда его пальцы задели ее кожу, жар вспыхнул в его руке, а она охнула. – Простите, воительница, – он нежно убрал бинты, стараясь касаться ее кожи как можно меньше.
Она спросила с придыханием:
– Так всегда случается, когда вы касаетесь людей?
Во рту пересохло, он сглотнул.
– Нет. Так раньше не было, – Гетен убрал бинты, рана кровоточила. Края были красными, опухли, на них засохла кровь и черная жидкость. Она поежилась, а он спросил. – Вам от меня не по себе?
– Немного.
Он рассмеялся.
– Всего немного?
Ее голос был напряженным.
– Полагаю, вы из тех, кто вызывает у людей большую тревогу.
– Наверное, – он очистил длинный скребок. – Скажите, если будет больно.
– Все хорошо. Я привыкла к боли.
Гетен замер от этого.
«Никто не должен привыкать к страданиям».
– Яд задержался.
Галина невольно повернула голову, и их лица вдруг оказались в дюймах друг от друга. Их взгляды пересеклись, она приоткрыла рот. Гетен затаил дыхание. Она – тоже. Боги, он хотел попробовать ее рот. Думая только о сильном желании, Гетен легонько провел пальцами от ее уха к челюсти. Он поймал ее подбородок, погладил большим пальцем по ее приоткрытым губам. Ее дыхание было теплым, а кожа – нежной.
Шаркающие шаги Нони разрушили чары. Он выпрямился, Галина смотрела вперед с каменным лицом, ее голос был без эмоций, когда она спросила:
– Я потеряю руку?
Гетен сглотнул, во рту снова было сухо.
– Нет. Мазь уничтожит остатки яда. Но вы будете моим пациентом еще хотя бы день.
Она посмотрела на него с вопросом.
– Я постараюсь слушаться, хотя я таким не прославилась.
– В этом мы похожи, – он взял мокрую тряпку у Нони и протер рану. Он подавил ругательство от вони, которая донеслась от яда, когда он убрал кусочки мертвой и умирающей плоти.
Но Галина не сдерживалась, прижала одеяло к носу и рту.
– Кости Скирона, гадость. Тот зверь умер, сгнил, а потом вернулся к жизни?
Гетен рассмеялся.
– Возможно, это близко к правде, – он закончил убирать пострадавшую плоть. – Нони, принеси лечебное промывание из шкафчика, в зеленой бутылке, – она так и сделала, и он этим убрал остатки яда, а потом стал зашивать. – Красивый шрам не гарантирую.
Галина фыркнула.
– О, нет. Шрам.
– Многие женщины расстроились бы.
Галина теребила одеяло.
– Я не питаю иллюзий насчет моей внешности, господин Гетен. Меня не ценит король Вернард за мой возраст, мнения или красоту.
«Ваш король – идиот».
– Мудрость приходит с годами. Мнение ценно, если есть интеллект. Но нет ничего хорошего у женщины, которая может гордиться только своим лицом.
Галина тепло рассмеялась, и оба волка подняли головы с пола. Воительница покачала головой и сказала:
– Вы разочаровываете, теневой маг. Сначала пропустили мимо чар, потом оказали гостеприимство, а теперь проявили себя романтиком.
Гетен склонился и завязал нить, отрезал ее.
– Что дальше? – спросила она.
– Я подумывал о вышивке одежды, ваша светлость, – он нанес на рану мазь. Галина рассмеялась снова, и он добавил. – Полагаю, вы – добрая леди, которой нравятся швы, – он отдал иглу Нони, игнорируя понимающую улыбку женщины, и стал перевязывать плечо Галины чистыми бинтами.
Закончив с этим, Гетен занялся ранами на ступне женщины. Они были неглубокими, уже заживали, и он быстро очистил их и нанес мазь, перевязал чистыми бинтами.
Нони пришла и ушла, забрала грязную воду, а потом грязные тряпки.
