Текст книги "Тень и солнце (ЛП)"

Автор книги: Моника Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Проклятый неестественный холод, – Галина поскальзывалась, пока шла вдоль стены к снежному кому, который накрыл остатки бревен.

Гетен замер и хмуро смотрел на дверь. Верхняя треть была открыта, но остальное напоминало замерзший водопад, вода замерзла, стекая. Он отошел и посмотрел на окна второго этажа. Если найти высокий и прочный сугроб…

Галина вернулась с топором.

– Прибереги силы для настоящего боя, – сказала она и подняла топор, стала бить лед.

Через несколько минут она сделала брешь, в которую можно было пролезть. Он еще сильнее восхитился ею. Галине с лихвой хватало упорности. Она опустила топор, вытерла лоб и кивнула на дверь.

– Нагреешь петли, или мне использовать это?

Гетен ухмыльнулся.

– Я справлюсь, воительница.

Через пару мгновений Гетен нагрел края двери и петли, толкнул ее плечом. Дерево разбухло, металл исказился и скрежетал, дверь сопротивлялась, но поддалась, и он схватился за раму, заскользив на покрытом льдом крыльце. Он повернулся и протянул руку Галине. Она встала, кривясь, потирая заживающую ногу. Он забыл про ее рану.

– Снова болит?

Она взяла его за руку и забралась в проем на кухню.

– Я в порядке. Я знаю свои пределы, – Гетен кивнул.

Они вытащили мечи, янтарный свет озарял путь, пока они шли по темной замерзшей цитадели. Иней покрывал все поверхности, горизонтальные и вертикальные, и в комнатах было ужасно холодно. Огонь не горел в каминах. Волки не жались вместе, чтобы согреться в холодной мастерской. Не было слышно шарканья Нони в коридорах и жалобы про зверей. Магод не отвечал ей с сарказмом и любовью, его мать не ругала его и Гетена, словно им было по десять лет.

Чары пали, когда теневая магия Гетена умерла. Хараян и Ранит пострадали.

Ничего не говоря, почти не шумя, они осматривались, вернулись в главный зал. Гетен озирался в комнате, заглянул в длинный темный коридор базилики. Эта часть Ранита, самое старое здание, было единственным местом, которое они не проверили.

Он послал янтарный волшебный огонь вперед озарять проход. Он мерцал золотом на инее и сосульках, покрывающих низкий потолок, свисающих с крюков для факелов на стенах. Дорога была темной и скользкой. Гетен замедлился, и Галина пошла первой с мечом в руке.

Что-то в коридоре, ведущем в базилику, беспокоило его больше пустоты цитадели. Что-то было не так. Остальное здание было холодным и заброшенным. Но этот проход и базилика ощущались тяжело и ужасно, полные отчаяния и смерти.

Они добрались до конца прохода, Гетен схватил Галину за руку и потянул к себе. Его свет тускло блестел на больших медных дверях базилики. Они были приоткрыты, и за ними ждал ужас. Он послал свет в большую комнату и пожелал, чтобы он поднялся к потолку и вспыхнул ярче.

– Кости Скирона, – выругался он, Галина охнула. Комната была полна мертвых замерзших зверей. Волки, олень, зайцы, козы, медведи, свиньи – все существа Хараяна и Ранита – застыли в ужасе и боли. Они лезли друг на друга, словно сбегали от ужаса. Кровь замерзла и порозовела от инея, покрывала стены. Птицы, белые от инея, застывшие в смерти, сидели на балках. Гетен со стоном схватился за дверную раму.

Галина протянула руку, и он взял ее, нуждаясь в ее силе.

– Ты можешь их спасти? Как Зану? – слова отражались от замерзших камней и тел.

Гетен покачал головой.

– Нет. Их души ушли.

Но до них донесся звук. Скуление и высокий вой.

– Волки, – прошептал он.

– Волчата, – Галина пошла за ним в базилику.

Они звали выживших в атаке Ведьмы инея. Они сдвигали трубы, закрывая рты шарфами, его жар опалял шерсть, плоть и кровь.

Наконец, они нашли волков – самки пытались укрыть детей от холода. Два волчонка – черный и белый – ерзали и скулили, замерзшие, голодные и напуганные. Галина взяла одного, Гетен – другого. Они спрятали их под плащи и пошли по тусклому коридору к главному залу.

Они отнесли волчат на кухню. Галина нашла яйца, хлеб и сыр в буфете, каша замерзла в котелке в камине. Гетен развел огонь, и вскоре звери жадно ели, их головы и лапы были в еде, они стояли в мисках и не могли оторваться.

Гетен растопил снег у главных дверей цитадели, распаленный ненавистью к ведьме, топил снег во дворе и на башне. Каждая комната и камень, кроме базилики. Она осталась замерзшей. Он стоял на пороге кухни и смотрел на море грязи во дворе. Гнев кипел в нем, огонь поднимался из живота. Он убрал плащ с его плеч.

– Отнеси волчат в конюшню, когда они доедят, посади их к Ремигу. Он их согреет.

– Куда ты?

– Наружу. Мне хватило льда и снега. Пора проверить силу солнца.

Его сапоги погрузились в грязь до середины голени, когда он спустился с крыльца, но это было не важно. Ему не нужно было идти далеко. Он закрыл глаза и ощутил огонь, который Галина зажгла внутри него. Огонь всегда горел там, хотел вспыхнуть сильнее. Он начал заклинание, выпуская огонь, притягивая жар солнца, которое так долго закрывали тучи Ведьмы. Больше нет. Она не будет править Ранитом. Она не убьет Хараян, Кхару, Урсинум, Гурван-Сам, Бесеру, Кворегну. Он просил солнце сжечь тучи.

– Сделай воду паром в небе, льду – водой на земле. Растопи землю. Освободи это место от зимы, которой тут быть не должно.

Небо посветлело, из черного стало серым, потом белым, а потом голубизна появилась за тонкими облаками, сначала бледная, а потом темнее. Вскоре небо стало скорее голубым, чем серым. Тепло солнца наполнило Гетена, согревало его дом и его лес.

Небо было прекрасно синим.

Галина прошла мимо него, ее сапоги хлюпали, она пробиралась по грязи к конюшне, два сонных волчонка были в ее руках. Свет солнца сделал ее волосы пылающей короной. Ее кожа сияла, веснушки были темнее на щеках и носу, и ее глаза, когда она взглянула на него, были такими же ярко-синими, как небо. Когда она вернулась из конюшни, она остановилась рядом с ним, посмотрела на ясное небо и закрыла глаза. Она улыбнулась, солнце согревало ее лицо.

Он погладил ее щеку. Он стоял бы так вечно, смотрел бы, как солнце блестит на ее волосах, ощущая тепло ее кожи. Но не мог.

– Нужно поискать Магода и Нони.

– Я боюсь за них, – она открыла глаза. – Думаешь, она – Ведьма инея? Или просто орудие?

– Орудие. Но я не знаю, давно ли это, – он скривился. – Сердце говорит мне, что это была кратковременная одержимость, но голова знает, что я мог годами обманывать себя.

Галина посмотрела на лес, треск и скрип разносился над двором. Снег таял, падал вместе с ослабевшими ветками, обрушивался с верхних на нижние. Он накапливался и рушился вместе с ветками на землю.

– Надеюсь, деревья выживут.

– Выживут. Хараян древний. В нем есть сила и мудрость места, прожившего тысячу лет.

Дерево задержало за стенами цитадели. Дуб скрипел, плохо держался корнями. С него упал ледяной покров, и дуб рухнул на соседей, словно кит, падающий в море.

Гетен схватил коричневые перчатки с кухни и вышел наружу. Он прижал их между ладоней и сосредоточился на перчатках, точнее, на их владельце. Он повернулся, ощутил сильное притяжение, сделал пару шагов и понял, куда ушел садовник.

– Волки в безопасности?

– Да.

– Хорошо. Идем. Мы найдем Магода там.

– Жив и здоров, надеюсь. Укрывается с животными.

Гетен взял ее за руку.

– Мы перенесемся быстрее заклинанием.

Она сжала его пальцы. Она вытащила меч.

– Я готова.

Золотой свет снова окутал их, и они тут же перенеслись, следуя за притяжением духа Магода. Они оказались у каменного монолита белого мавзолея, где они бились с мертвыми теневыми магами.

Галина вдохнула. И тихо зарычала.

– Это ловушка?

Гетен огляделся. Следы их боя пропали, его чар тут не было. Рядом с ним Галина была наготове, подняла меч и искала взглядом врага. Он все еще сжимал перчатки, и они тянули его. Похоже, оставалось лишь идти за этим ощущением, и он кивнул на мавзолей.

– Там мы найдем Магода.

Она пошла вперед рядом с ним, они были равными, она лучше владела мечом, а он – магией. Они пересекли черные камни, миновали место, где она билась с Волкером, а потом остановились у колонн мавзолея. Тихий свист ветра в ветках звучал над поляной.

– Проклятье, – сказал Гетен. – Теневые маги тоже сбежали.

Галина выругалась цветасто, описав Шемела и его предшественников, глядя на дверь и стены мавзолея. Многое в ней восхищало его. Она знала, что те призраки могли сделать, но не боялась.

Гетен отвернулся от дверей и поднял руки. Он вызвал темную магию из себя и потянул ее с неба. Он сосредоточил ее на каменном круге, появились новые огненные чары.

Галина, озираясь, спросила:

– Ты запираешь нас чарами? А если ты ошибся, и за дверью что-то неприятное?

– Если там не только Магод, будет хуже, чем неприятно, воительница. Но я лучше встречусь с этим в рамках зачарованного круга, чем позволю этому сбежать. Ведьме инея не нужна помощь, и я не выпущу еще одного монстра в этот мир. Если мы умрем тут, то, что убило нас, хотя бы не сбежит.

Она взглянула на него.

– Но если ты умрешь, чары пропадут?

– Не чары мага солнца.

– Откуда ты это знаешь?

– Потому что окно в базилике зачаровано магом солнца Салвен, и даже тысячу лет спустя оно чистое и целое.

Гетен повернулся к дверям, радуясь, что его чары сдержат все, что выберется из холма под их ногами. Он занялся входом в мавзолей так же, как делал с дверью цитадели. Двери скоро засияли красным по краям, он нагрел их. Вода стекала по их поверхности, черное пятно растекалось по мрамору и к их ногам.

Галина стояла, подняв меч, готовая разрубить любого врага, который вылезет из мавзолея. Гетен шагнул вперед, опустил ладонь на невидимый замок в дверях и прошептал заклинание. Раздался щелчок, железо дверей задрожало, замки раскрылись, и воздух вылетел из здания, будто оно выдохнуло. Он взглянул на Галину. Она была напряжена, готова ко всему. Он махнул, и двери открылись. Тьма была внутри мавзолея, пыталась высосать жизнь из всего вокруг него.

Комок лежал на мраморном полу, тело, укутанное в серую шерсть и белый иней. Гетен пересек порог вместе с Галиной.

– Магод? Поговори со мной, – ответа не было ужасно долго. Но дух Магода не покинул тело. Он был жив. Но Гетен не знал, сможет ли он еще двигаться, видеть, захочет ли открыть глаза. И он боялся худшего.

Галина взглянула на него, шагнула вперед, коснулась садовника. Раздался крик. Комок вскочил, подняв кулаки, глаза были огромными, а рот – искажен от злости. Галина держала меч между ними и Магодом. Золотой свет завис вокруг пальцев Гетена, искрясь, но он сдерживал силу и ждал.

Садовник моргнул и прищурился от яркого света, проникающего в открытые двери. Он покачнулся, посмотрел на Гетена, на Галину и обратно. Его рот был широко раскрыт, как и глаза.

– Вы те, кто я думаю? – его голос был хриплым, он не говорил днями, а в последний раз явно кричал.

Галина опустила меч. Она села на корточки и положила его на землю между ними. Гетен втянул магию в тело, чтобы свет не искрился вокруг него. Он поднял ладони и сказал:

– Я – твой господин, а это твоя маркграфиня.

Магод горбился, шатался и дрожал, лицо было осунувшимся. Он глядел на них.

– Докажите.

Гетен выпрямился и прорычал:

– Я не обязан ничего доказывать мужчине, который обмочился как дитя, – Галина удивленно взглянула на него, но он продолжал, – и разве я не обещал выпустить тебе кишки две недели назад? Ты должен был мне напомнить.

Магод уставился на него, пошатнулся, шагнув вперед, и прижал Гетена к себе.

– Господин, – он потрясал своей радостью, но Гетен обнял мужчину в ответ. Магод отошел, горбясь и дрожа. – Я думал, и вы мертвы.

– Нет, друг мой. Меня не убить просто льдом, снегом и злым монстром, – Гетен махнул большим пальцем на Галину и добавил, – а воительницу одолеть еще сложнее.

Галина издала смешок, сняла плащ и укутала плечи Магода, хоть он и возражал.

– Моя броня достаточно согревает меня, – сказала она. – И я скоро буду биться, плащ будет мешать. Тебе он нужен больше. Возьми, я настаиваю, и не перечь госпоже.

Садовник поблагодарил ее и попытался застегнуть плащ. Кончики его пальцев были в твердых лиловых мозолях от холода. Гетен нахмурился. Он не знал, сможет ли заживить такие раны, но он попробует. Он дал Магоду коричневые перчатки.

– Что стало с твоей матерью? – мягко спросил он.

Агония исказила лицо Магода, слезы заблестели в глазах. Он посмотрел на свои пострадавшие ладони, моргнул пару раз, сглотнул и натянул перчатки.

– Оставил ее делать хлеб, когда вы уехали. Хотел проверить ульи у пруда, там ветра много, – он перестал бороться с перчатками и уставился на пол. – Нашел мамусю подо льдом пруда. Не знаю, как долго она была там, – он посмотрел в глаза Гетена и пробубнил. – Она выглядела испуганно.

Гетен сглотнул.

– Мне жаль.

Магод кивнул.

– Я знаю, что вы заботились о ней, господин.

– Она была мне матерью дольше, чем родная.

– Ведьма украла облик Нони? – Галина взяла меч. – Она все еще в этом облике? – в ее голосе было не меньше стали, чем в ее мече.

Магод покачал головой.

– Не знаю, ваша светлость. Увел столько зверей, сколько смог, ушел в лес, но скрыться было негде. Я укрылся под упавшими деревьями с волками, которых не было в базилике, когда она начала убивать. Я молился всю ночь богам, которым до этого даже не шептал, и ждал смерти. А потом она пришла в лес, и я смирился с тем, что не увижу следующий день.

Он скривился, сжав плечо Гетена.

– Волки спасли меня. Стая напала, чтобы я смог сбежать, – он потер рукой глаза, рукав промок. – Вряд ли кто-то из них сбежал.

Гетен закрыл двери мавзолея на замки, зачаровал, чтобы они не открывались.

– Два волчонка выжили в базилике, теперь они в тепле в конюшне.

Глаза Магода просияли от небольшой хорошей новости.

– Слава богам, – он снова вытер глаза рукавом.

Галина коснулась руки Гетена.

– Нам нужно вернуться в цитадель. Тут опасно.

– Везде опасно, пока ведьма не уничтожена, – он поманил Магода, схватил руку мужчины и ладонь Галины. Он призвал магию солнца, чтобы вернуть их в цитадель.

Им нужен был план, чтобы поймать врага.

Девятнадцать

Белые стены и изогнутый потолок главного зала Ранита окружали их. Галина взглянула на Гетена. Тени вернулись на его лицо, он споткнулся, когда они пошли по лестнице к лазарету, поддерживая Магода.

– Ты устал, – сказала она.

Гетен хмыкнул.

– Я сильнее, чем был в последнее время, но у силы есть границы, и моя магия стала чуть теплой.

– Думаю, исполнять заклинание перемещения сложно один раз, тем более – трижды.

– Да, но Магод не добрался бы пешком.

– Но не будет толку от уставшего тебя в бою с Ведьмой инея, особенно, если ты умрешь.

Он утомленно улыбнулся ей.

– Помнится, не так давно ты была бы рада моей смерти.

– Вы добры и помогаете мне, ваша светлость, – пробормотал садовник.

Галина сказала:

– Мы согреем тебя, накормим, и тебе полегчает.

– А потом придумаем, как поймать ведьму, – добавил Гетен.

Магод кривился и стонал с каждым шагом, его плоть согревалась и стала опухать, нервы протестовали. Они шли медленно, но добрались до лазарета и уложили садовника в кровать. Галина развела огонь в камине, пока Гетен осматривал обмороженные пальцы рук и ног Магода.

– Я могу исцелить пострадавшее, но не в силах вернуть жизнь мертвой плоти.

Огонь разгорелся, растопил иней в комнате, Галина собрала одеяла в соседних комнатах и укрыла Магода. Она заметила, что руки Гетена стали дрожать. Ему нужно было поспать и поесть, восстановить силы. Она прошла на кухню и приготовила кашу, чай, взяла буханку хлеба и сыр из буфета. Она принесла это наверх на большом подносе. Галина нарезала хлеб, поджарила на огне, добавила сыр, чтобы он растаял, и они втроем поели.

Гетен принес медовуху, налил ее в чайник и нагрел. Еда вернула жизнь магу солнца, и даже лицо Магода стало румяным.

– Это лучшее угощение в моей жизни, маркграфиня Кхары, – сказал Гетен, отрывая ломоть хлеба от оставшейся части буханки. – Мои похвалы повару.

Галина отсалютовала ложкой каши.

– Боюсь, она умеет готовить только это, – ей тоже стало лучше после еды и медовухи.

Они закончили, Галина привела волчат и Ремига в цитадель, пока Гетен смешивал метеглин для исцеляющего настоя и искал среди мазей то, что поможет пострадавшей коже Магода. Звери были в безопасности ближе к хозяину, и Галина устроила волчат в кровати с Магодом. Она закрыла коня в небольшой гостиной рядом с главным залом, принеся ему тюк сена, усыпав им пол и сдвинув всю мебель к углам.

– Отдыхай тут, – она дала ему сено, зерно и воду, передумала разводить огонь, хотя в комнате было прохладно. Лошади боялись огня больше, чем холода. Ремиг был в попоне и с толстым слоем сена на полу. Он устроился неплохо.

Она встретила Гетена, когда тот спустился с лестницы.

– Как Магод?

– Лучше, чем я думал, – он прошел по главному залу к длинному узкому коридору, который вел в базилику. – Он потеряет некоторые пальцы рук и ног, но не все. Не те, которые нужны для ходьбы и работы.

Пострадавшие пальцы Галины дрогнули.

– Это хорошо, – усталость замедлила ее шаги, но она спустилась за ним по плавному склону коридора. – Зачем тебе в базилику?

– Части цитадели остались замерзшими. Я не хочу пока использовать всю силу для согревания камня, – он замер, хмурясь от дискомфорта. Он взглянул на нее и добавил. – И если я не разберусь с мертвыми зверями, запах согревшейся гнилой плоти убьет нас.

Галина следовала за ним.

– Что ты сделаешь?

– Кремирую их, – он поднял ладонь, чтобы она не шла за ним в базилику. Они добрались до двойных дверей, и жест Гетена и заклинание уже отпирали с лязгом замки. Двери открылись. Он остановился на пороге, произнес короткое заклинание, и все окна витражи, кроме окна с магом солнца, разбил жестокий удар магии.

– Но ты сожжешь цитадель.

– Чары сдержат огонь, – он повернулся к ней и поднял руки по бокам. Снова красные, оранжевые и желтые искры поднялись с его ладоней, обвили пальцы и руки. Магия поднялась, нагрела комнату, создала мерцающий занавес за ним. Она покрыла стены, пол и потолок.

Галина побелела, стена огня поднялась между ними. Жар заставил ее отпрянуть.

– Гетен?

Он вышел из комнаты, как демон, прошел сквозь огонь, его глаза и кожа сияли бело-голубым, волосы дымились и завивались. Он повернулся на пороге и произнес тихо и напряженно еще одно заклинание. Воздух пронесся мимо Галины, потянул ее волосы вперед, толкнул ее на шаг к комнате. Свет из Гетена улетел в базилику, и жуткие искривленные тела взорвались огнем.

Он хлопнул в ладоши, звук был резким и жестоким. Двери захлопнулись. Замки звякнули. И Гетен заколдовал их резкими злыми жестами, выжигающими метки на металле. Огонь, дым или нежелательные духи не войдут в цитадель отсюда.

– Идем, – тихо сказал он. – Огонь поглотит плоть и кости и выгорит. А дым вылетит из окон и растопит снег вокруг Ранита.

Она разглядывала его лицо. Его глаза были темными, он мрачно поджимал губы. Она молчала, они шли по темным извивающимся коридорам, постепенно поднимаясь из низшей точки Ранита.

Они добрались до главного зала, Гетен остановился на мягком ковре.

– Это сердце Ранита. Центр крепости, – он снова поднял руки, закрыл глаза и выпустил магию, которая текла через него от солнца. Он сплел сложные, но сильные золотые чары, которые окружили Ранит и Хараян.

Волоски на руках Галины встали дыбом. Жар мерцал от пола и стен, опалял ее кожу. Она схватилась за деревянные перила, боясь, что убежит от мага, если не удержится за них. Даже чары, через которые она прошла, попав впервые в лес, были не такими опасными.

Он повернулся и посмотрел на нее.

– Ты боишься меня?

Она сглотнула и огляделась, сияние касалось всего в комнате, как пыль, мерцающая на солнце.

– Этих чар, – она посмотрела на него. – Твоей силы. Когда ты был теневым магом, ты так не пугал.

Он подошел к ней, погладил ее щеку и выдерживал ее взгляд.

– Ты в безопасности со мной, Галина, – она прижала его ладонь к своим губам. Он повел ее по лестнице. – Но сейчас я устал. Надеюсь, чары продержатся и не пустят Ведьму инея сюда ночью.

– Надеюсь.

* * *

– Давай я сниму твой доспех, – сказал Гетен, когда они вошли в его покои на четвертом этаже.

Галина вытащила бревна из подставки у камина и составила их на решетке, потом потянулась за огнивом на полке.

– И мои штаны с сорочкой? – она оглянулась.

Он утомленно улыбнулся.

– Если хотите, ваша светлость, – он поймал ее за пояс и притянул к себе, скользнул ладонями вокруг ее талии и прижал ее тело к себе. Он небольшим жестом разжег огонь в камине.

Галина прильнула к нему. Она прислонила голову к его плечу и закрыла глаза, вздохнула, когда он опустил лицо к ее волосам и вдохнул.

– Ты пахнешь как дым и бой. И потные лошади, – сказал он.

Она тихо рассмеялась.

– Если хочешь быть рядом, маг солнца, привыкай к запаху. У меня нет духов или порошков. Кроме тех, что прогоняют вшей.

Его ладони скользнули по изгибу ее уха, ее дыхание дрогнуло, когда он прикусил ее плоть. Ремешки ее доспехов заскрипели, он расстегивал их.

– Это может быть проблематично. Меня не раз звали вошью.

– Наверное, это делала я.

Ладони Гетена скользнули по ее бедрам, нашли пряжку пояса и расстегнули его. Меч упал на пол. Ее набедренные щитки, грудная пластина и кольчуга присоединились к нему.

– Возможно, – он начал снизу и двигался наверх, расстегивал ремешки, которые держали ее табард.

Она стала снимать щиток с левой руки, но пальцы были медленными.

– Кровь Семел, я устала, – она закрыла глаза. Тепло от его тела передавалось ей. Она вздохнула, пока он снимал части ее брони. Она всегда забывала, каким тяжелым был доспех.

– Ясное дело. Я использовал твою силу два дня.

Это беспокоило. Она повернулась в его руках, чтобы видеть его лицо.

– Да? Как я не заметила?

Раскаяние присоединилось к усталости, старящей лицо Гетена.

– Потому что не боролась. Ты давала себя мне свободно, – и он медленно и глубоко поцеловал ее.

«Может, это и есть любовь», – подумала она.

Гетен прервал поцелуй и прижал ее ближе к себе. Галина снова закрыла глаза, ее лицо уткнулось в его плечо, и она улыбнулась, когда он добавил.

– Спасибо тебе, воительница Галина, маркграфиня Кхары, за помощь низкому магу в защите его далекого дома.

– Спасибо тебе, Гетен, маг солнца из Ранита, за помощь бастарду-изгою в защите ее земель, – она отклонилась и расстегнула его пояс, меч упал к ее мечу на полу. Она сняла его накидку и бросила на стул.

Но усталость не давала им сделать что-то еще. Они сняли сапоги и штаны. Гетен проверил ее ногу, ребра и левую ладонь, объявил, что раны зажили. Галина вымыла его ладони и свои медовым мылом, хотя они оба кривились от ледяной воды. Он распутал ее косы, и она задремала в кресле, пока он расчесывал ее волосы. Наконец, они забрались под тяжелые одеяла кровати.

– Твоя сила кажется мне безграничной, – прошептал сонно Гетен. – Я должен помнить, что много брать нельзя.

– И я должна знать, что тебе нужна сила, – они притихли, огонь трещал в камине. Галина повернулась и обвела морщины возле уголка его левого глаза, изгиб его носа и губы, а потом скулы и уголок правого глаза. – Ты был теневым магом. Стал магом солнца. У тебя сила тьмы и света. Используй ее. Используй все. Используй меня и мою силу.

Он поймал ее пальцы и поцеловал. Его большой палец нашел кольцо-талисман, и он уснул, гладя пальцем металл.

Галина вскоре тоже уснула, и через много часов сна без сновидений ее разбудил инстинкт.

«Проверь Магода, волчат и Ремига. Разведи сильнее огонь в лазарете и накрой всех еще одним одеялом», – больше некому было сделать это. Она выбралась из кровати, кривясь от холода под ногами.

– Кровь и кости, – прошептала она. В Ор-Хали было холодно ночью, но не так.

– Куда ты?

Она коснулась плеча Гетена, подоткнула под него одеяла.

– Проверю Магода и зверей. Я скоро вернусь, тут слишком холодно, чтобы не спать. Погрей для меня постель, – он притянул ее подушку к своей груди, бормоча, и его дыхание стало медленнее и глубже.

Галина быстро оделась, но замерла у доспеха. Она зевнула. Цитадель была сильно зачарована. Ведьмы не было видно весь день. Она просто хотела развести сильнее огонь в лазарете и добавить Магоду одеяло. Но вдруг волчатам нужно поесть? А если Магоду плохо? А если Ведьма инея обошла чары? Снова. Тихо рыча, она надела табард и плащ, схватила меч и зажгла свечу от огня в камине. Она направилась на второй этаж.

Цитадель была темной и тихой. Сияющие символы чар Гетена мерцали серебром и извивались, как живые. Их холод покалывал на коже, когда она коснулась их. Они напоминали чары, которые она пересекла, входя в Хараян.

Галина быстро спустилась по лестнице, миновала тихую мастерскую. Дверь лазарета была открыта. Огонь догорал, но еще давал тепло. Волчата спали в кровати, но Магод пропал.

– Может, вышел в туалет, – но это было странно, ведь под кроватью был горшок.

Хмурясь, Галина спустилась в главный зал и замерла у последней ступеньки. Она не собиралась будить Гетена, пока не было беды, и Магод мог отойти не из-за проблемы. Она пошла на кухню. Может, он проголодался или захотел пить.

Он сидел как камень за столом. Миска каши и трепещущая свеча стояли перед ним.

– Магод? – он не ответил, не двигался и не моргнул. Она села напротив него, оставив меч на скамье. – Вернись в кровать. Тебе нужно отдохнуть, – Галина хотела коснуться его руки, но замерла. Кольцо на ее пальце сияло оранжевым в темной кухне.

Глаза Магода были белыми сферами без зрачков.

– Мы не одни, ваша светлость, – он бросился над столом, сбил свечу, потянувшись к ней.

Галина отпрянула и рухнула со скамьи. Свеча потухла, ее меч упал со звоном, потерялся во тьме. Она подняла ладонь, пытаясь видеть в свете кольца.

Магод неестественно ловко забрался на стол, как краб, и прыгнул на нее. Она с криком оттолкнулась ногами от скамьи и откатилась. Он пытался прижать ее к полу. Она зацепила ногой скамью и толкнула ее к нему. Она ударила по лодыжкам садовника, сбила его с ног. Его голова ударилась об стол, а потом об каменный пол. Он не шевелился.

Но она не была свободна.

Белый туман поднялся из его тела, и в комнате стало холоднее. Дыхание Галины вырывалось паром, зубы стучали. Кольцо сияло белым, как маяк. Туман принял женский силуэт, стал почти плотным.

Галина искала ладонью меч, но ощущала только холодную плитку.

– Зараза! – она вскочила и побежала, не оглядываясь. – Гетен! Ведьма!

Холод сковал ее, пронзал и обжигал легкие. Ее мышцы свело так сильно, что она закричала от боли. Она споткнулась об стул в главном зале и упала на пол, не могла бежать, дышать или кричать.

Галина лежала на спине, смотрела на серое лицо и белые глаза, брови из инея и угловатые ледяные пальцы. Ведьма инея нависла над ней, склонилась ближе и улыбнулась холодно и страшнее всех улыбок, которые видела Галина.

А потом прозрачная замерзшая кожа ведьмы стала падать на Галину снежинками, которые обжигали кожу и прилипали. Ведьма инея рассыпалась над Галиной, появлялась на ней, маска и плащ для Галины. Холод и ужас схватили тело воительницы, заморозили ее горло, сжали сердце. И последней мыслью Галины было:

«Гетен не узнает меня».

Двадцать

Гетен не уснул после того, как его разбудила Галина. Его тело было расслаблено, но часть разума осталась настороже. И эта часть уловила крик Галины вдали и разбудила его.

Он вскочил на ноги раньше, чем понял это. Огонь угас. В комнате было холодно, и его чары из золотых стали серебряными. Галина пошла проверить Магода и волчат. Она не вернулась. Вместо этого она позвала его, что не сделала бы просто так.

Он натянул штаны и обул сапоги, выбежал в коридор, поскользнулся и рухнул. Он послал вверх яркий шар волшебного света. Он озарил стены, пол и изогнутый потолок, мерцающий льдом.

– Кровь и кости.

Ведьма пробила его чары.

Галина нуждалась в нем. Гетен поднялся на ноги и спустился по лестнице, следя за льдом на полу, направил восприятие вперед. Он тянулся, искал ее теплое присутствие в холодной цитадели.

Что-то ответило, но странно и неровно, и он не был уверен, что это была она. Он произнес заклинания, направил жар чар по стенам. С потолков капала вода, лед таял, тьмы впитывалась в пол, становясь пятном, оставленным на его доме Ведьмой инея.

– Галина? Магод!

Он прошел в лазарет. Волчата спали, но воительницы или садовника там не было. Он направил восприятие дальше, спускаясь по лестнице. Он нашел ее или нечто похожее, ощутил, что она была подавлена.

Гетен спустился на первый этаж. Ее не было на кухне, а Магод был.

– Проклятье, – садовник лежал на полу без сознания, голова была разбита. Гетен коснулся его плеча, произнес заклинание, чтобы остановить течение крови из раны, но оставил его, заметив меч Галины под перевернутой скамьей. – О, нет, – он забрал меч. – Галина! – он направил восприятие по комнатам и коридорам Ранита, через сломанные полы сверху и к катакомбам под холмом. В библиотеке ничего не было. Только Ремиг дремал в комнате на первом этаже. Гетен смотрел невидящими глазами, пока восприятия двигались по коридору, ведущими к базилике. Его взгляд сосредоточился. – Вот и ты, – и Ведьма инея была с ней. Он хищно оскалился. Охота началась.

Гетен озарил коридор ярко, как днем, согрел его, и корка льда, оставленная ведьмой, стала рекой и потекла вниз. Он скользил по мокрому камню, и журчание воды отражалось эхом в узком пространстве.

Двери базилики были вырваны. Металл исказился, обломки досок лежали в почерневшей комнате. Пепел и кости усеивали пол таким густым слоем, что белый мрамор не было видно. Свет луны сиял в дыры на месте окон, озаряя все серебряными лучами. Иней блестел на развалинах, даже покрыл большое окно с Салвен, победившей сестру. Среди разрушения стояла Ведьма инея. Ледяная статуя стояла среди пепла, только ее пальцы подрагивали.

Но Галины не было видно.

Гетен потянул к себе не только тени, но и весь свет. Он призвал волшебный огонь и собрал отражения и мерцание на лужах и мокрых стенах. Он сплел темную мерцающую броню, а потом направил свет к потолку. Но он придерживал его жар и силу. Он хотел увидеть, что задумала Ведьма инея, и ему нужно было найти Галину.

Он не видел ее в комнате, но ощущал ее присутствие. Гетен посмотрел на пепел. На стенах он лежал как снег во дворе. Она была похоронена заживо, не могла дышать? Он отогнал эту мысль, посмотрел на ведьму, молчал, ведь и она не говорила.

Йисун была девушкой, когда умерла. Ее замерзшая кожа была в трещинах. Ее глаза без зрачков и цвета были белыми, как плоть, долго пробывшая в воде. Ее потрепанная накидка была того же болезненного оттенка, что и кожа. У Ведьмы инея были густые черные волосы даргани, но они липли к ее плечам и спине, тусклые и спутанные. Она была красивой при жизни, когда ее не наполняли ненависть и холод мертвого сердца.

Гетен сосредоточился на ладонях ведьмы. Контроль, с которым она сдерживалась, нарушали подрагивающие пальцы.