Текст книги "Кости. Навье царство. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Мию Логинова
Соавторы: Алана Алдар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Кости. Навье царство. Книга 2
Глава 1
Ядвига
Мокрые ветви били в лицо, оставляя на коже тонкие жгучие следы, а возможно это были мои слезы, что помогал маскировать лес. На душе скребли кошки.
«На что уж только не закрывала глаза. Но такой жестокости от Кира не ожидала!»
В голове гулко стучали молоточки – не то от бушевавшей в груди обиды, не то от слишком быстрой ходьбы. Я почти бежала, чтобы не передумать, чтобы не вернуться и не наговорить того, после чего не будет больше жизни мне ни в Могилев-Кощееве, ни где бы ни было. Перед глазами плясали цветные блики. Деревья, чудилось, становились все выше и гуще. И словно стонали, шептали непонятное.
Грязь комьями забивалась в неприспособленные для плохой погоды ботинки. Толстые корни дубов-исполинов цеплялись за ноги, будто пытались остановить от необдуманного поступка и решения бродить в лесу в одиночку.
«Я твоя хозяйка! – твердила даже для самой себя не особо убедительно. – Ну что ж ты не помогаешь?»
Темное небо разрывали молнии. Над кронами раскачивающихся деревьев грохотала небывалая гроза. Острые капли тянулись вниз, к земле.
–Черт бы вас всех побрал! – выругалась в голос. – Ненавижу!
Устало опустилась на мокрую землю, прислонившись к шумевшей на ветру сосне. В воздухе витал запах озона с примесью прелой хвои. От него спирало дыхание. В голове стояла муть от событий вечера, от мужчин, которых я не понимала, от чувств. Порезы на руках и лице горели словно рассеченные раскаленным ножом. С досадой потерла место, где была начертана руна.
Можно, конечно, смалодушничать и вызвать Светослава. Он ведь для этого ее мне начертил… или просто для того, чтобы озверел Кирилл…
Стало горько.
«Доверчивая дурочка!»
Стукнувшись о кору затылком, слизнула капли дождя, что зависли на губах.
«Пожалуй, стоит передохнуть, а потом дальше пойду».
Земля под ногами как будто раскачивалась. В голове стояли шум и гул. И уже непонятно, то ли дождь так шумит, то ли говорящие деревья, а может, просто нет больше сил, вот и давит виски. А гул… Он точно под ногами. Живой и оттого пугающий. Как будто сотни голосов разом пытаются заговорить.
«Это точно не деревья. Оно исходит из-под толстых корней».
Скосив взгляд на поляну, прищурилась. Казалось, что старые корни шевеелятся, пытаются вырваться из земли. Жутко и страшно, вот только сил нет двигаться дальше.
От быстрой ходьбы кололо под ребрами и стучало в висках. Ноги дрожали от усталости, а тело сотрясала дрожь. Настолько сильная, что стучали зубы. Костюм, годившийся для тусовки, не помогал согреться. Мокрая насквозь ткань, стылая на ветру, промораживала сильнее.
–Так и знала, что ничем хорошим приезд Красовской не закончится, – бубнила себе под нос в голос, чтобы хоть как-то отвлекаться от окружающей тьмы и творящейся чертовщины. Молния в очередной раз озарила темные кроны ночного леса.
–А все Сири со своими подписчиками! – обвинила подругу, тут же опомнившись, – Как будто совей головы у тебя нет, Яда! Надо было сразу, как узнала про Навь, позвонить и отменить их приезд!
Собственную браваду заглушил громыхнувший раскат. В глубине ночи полыхнула ярко-белая зарница, озарившая меня и поляну, на которой я оказалась. Словно резко наступил день. Крупный дождь хлестал по лицу, скатывался струйками с обвисших розовой паклей волос.
–Так, ладно, – оттолкнувшись от дерева, встала. – Назад я путь уже и не найду, значит – топай вперед.
Где-то слева послышался шум. Испуганно прислушалась…
Река! Шумит река. А значит… это та же, что течет недалеко от «Костей» на берегу которой костры жгли и Купалу праздновали!
«Значит, иду к речке. Если сама не выйду никуда, то хоть по берегу найдут»
–А может кто-то и живет в лесу, недалеко от воды, вдруг и обогреют, – обнадежила саму себя.
Небо, в очередной раз сотрясая верхушки деревьев, раскатисто громыхнуло, сверкнуло, разрезая тьму, словно подгоняло топать быстрее.
–Да иду я, иду, – проворчала себе под нос.
«Вернутся бы к утру, конечно. Если узнает бабуля… страшно представить, что будет!»
Дождь, слава богам, потихоньку стихал. Правда, это мне совсем не помогало ни в поисках Красовской, ни в поисках пути домой.
Река показалась внезапно. Тянулась черной простыней, то сужаясь до заболоченной канавы, то разрастаясь на необъятную широту. Что странно, в ней не отражались ни деревья, ни белесые молнии.
–Куда-нибудь, да выведет…
Ага, как же!
Уже битых три часа я обыскивала вдоль и поперек заболоченные берега реки в поисках мостика или тропинки, чтобы перейти на другой берег, и единственное, что нашла – это пустые пивные бутылки, шипящую черепаху в плохом настроении и старый красный мяч, который, очевидно, валялся здесь уже не один год. Мысли то и дело возвращались к «Костям» и Киру.
–Боже, боюсь представить, что доберман обо всем этом скажет! Он же с катушек слетит! – разглагольствовала я. – Ну и что что послал, Яда? Это же не значит, что надо было топать по адресу! А если бы он куда в более интересное место послал, тоже бы пошла? Идиотка! Ай…
Неожиданно поскользнулась на, казалось бы, совершенно ровном месте. Мокрый костюм теперь был безнадежно испорчен илом, грязью и гнилой листвой.
«Чудище болотное ты, а не Баба Яга!»
Размазывая грязь по одежде и щекам, в попытках хотя бы что-то отлепить от себя, неожиданно замерла: вокруг, мигая болотно-зеленым светом, танцевали странные… светлячки? Что или кто это был не разобрала, но отчего-то сразу поняла, чего от меня хотят – чтобы следовала за ними.
«Не ведись! Сама только недавно говорила, что слишком доверчивая! Кто знает, чьих рук дело эти живые фонари!»
Молча наблюдала за перемещением странных существ. Они то складывались в тонкую линию, указывая путь. То распадались, кутая меня в кокон, как будто пытались подтолкнуть в спину. Прислушавшись к себе, не почувствовали ни капли страха.
«Уж лучше пойду за ними, чем околею здесь».
Сдавшись на милость «светлякам», послушно последовала за ними.
Мост возник передо мной совершенно неожиданно, проявился из темноты ночи белой костью на водяном покрывале. Облегченно выдохнув, поспешила перейти реку. Звук тракторной подошвы ботинок гулко отдавался по странному настилу.
Грохоча подошвой я всё шла и шла и, казалось, конца и края ему не будет, как вдруг, другой берег вынырнул из полосы неожиданно закончившегося дождя и тут же расплылся в мутной пелене тумана. Под ногами зачавкало, по воздуху пронесся тяжелый торфяной запах.
«Болотом воняет! А вот это намного опаснее дождя! Можно увязнуть мигом… эх, похоже и в этот раз доверилась зря».
Словно читая мои мысли, светляки роем набросились на мое лицо!
–Ай! – отмахнувшись от них рукой, замерла. Неожиданно, прямо перед моим носом, на небольшой полянке, у самой кромки воды оказался… терем. Вокруг него была обустроена небольшая ограда, скорее служащая для украшения, чем защитой от нежеланного гостя. У самой ограды кто-то собрал огромную кучу валежника.
Я с опаской последовала за светлячками к калитке.
“Открыто”.
Как только вошла, ели за двором зашумели верхами, в тот же миг гулко хлопнули резные ставни на окнах дома.
“Чудно и, отчего-то, совсем не страшно”.
К двери вела невысокая лесенка с широкими перилами.
“На такой невероятно уютно сидеть, закутавшись в плед да попивая чай”. В след мыслям, перед глазами скользнула картинка меня сидящей с глиняной чашкой и кутающейся в полосатый плед. Поднявшись по лестнице, притормозила у самой двери. Она была украшена витиеватой ручкой, с деревянной резьбой по всей поверхности, покрытая темным лаком или чем там ее покрывали. Ни звонка ни замка.
«Ещё одна говорящая изба, чтоль?»
–Кхм, – прокашлялась я. – Здрастьте?
Никто не ответил. Или притворяется, как наша, или и правда всего лишь дом. Легонько постучала.
Дверь открыли тут же, словно с той стороны только и ждали, когда я решусь.
На пороге стояла молодая девушка с роскошными каштановыми волосами, собранными во французскую косу, в которой путались разномастные изумрудные бусины и камешки, а сбоку, словно дизайнерская шляпка, крепилось нечто, отдаленно смахивающее то ли на глаз с крючковатыми пальцами, то ли на перепончатые лягушачьи лапки. Ее прозрачные голубые глаза, мерцали топазами в теплом свете лампы. А рядом, у ее ног рычало… нечто. С ощерившейся черной пастью, из которой вывалился до жути длинный раздвоенный язык.
–М-мама, – пискнула я, а то, что трудно назвать собакой, гавкнуло.
С желтых клыков тонкой струйкой повисла кровавая слюна.
Я даже дышать перестала от всеобъемлющего ужаса. Того самого, от которого начинало трясти, как и от холода, от вони мокрой одежды, пропитавшейся болотом. Моё сердце почти остановилось. Если не вдохну, то и правда помру здесь, прямо на пороге странного дома. Вернув взгляд на хозяйку дома, судорожно вдохнула.
–Да тише ты, дурашка, – цокнула языком хозяйка дома и я сперва подумала, что это она мне. – Не видишь что ли, гостья к нам. Ты ее больше пугаешь, чем она нас.
«Это я-то пугаю злобную Дурашку?!»
Пёс залаял, потрясая вздыбленным загривком.
–Кому сказала! – подняла голос незнакомка. – Тихо! Чудище затихло, уставившись на меня белыми глазами без каких-либо зрачков.
Девушка виновато взглянула, оттягивая животное за толстый металлический ошейник.
–Что с них взять – призрачные гончие. Пока щенки не войдут в возраст для службы, одна морока. Тут только дрессура и стальная рука. А этот совсем малыш еще, куда его воспитывать? Да ты проходи, не стесняйся. Э как лес сегодня бушует, никак Яга в ярости.
Я сглотнула вязкую слюну. Неуверенно кивнув, зашла в небольшой предбанник.
–О, да ты совсем чумазая, девонька, – покачала головой хозяйка. – Снимай обувь и одежду, а я пока Дурашку запру да лохань наполню. Искупаться бы тебе сперва.
Она направилась к еще одной двери, уводя своего.. пса.
–Постойте! – я все же сняла обувь, но не спешила следовать за хозяйкой и уж тем более распрощаться с одеждой.
Девушка оглянулась, вопросительно подняв бровь.
–Не хотите узнать кто я? Или сказать, кто вы? Или узнать, как я сюда попала?
–Ты в навьем лесу, можешь видеть тропки иномирные да помощников моих. Значит, нашего племени, – покачав головой ответила та. – Но-о, раз вопросы задаешь странные… так заблудшее дитя или полукровка. В Велесову ночь всякое может твориться… привели тебя боги на мой порог, мое дело помочь и подсказать, если понадобиться. Так что ты проходи, худа я тебе не сделаю.
Она пожала плечами, следуя вглубь дома.
–Постойте, а вы кто?
–Я? – она улыбнулась одними губами. – Принцесса заколдованная! Такой ответ устроит? Жду когда стрелой поразит суженый – паразит! Только что-то не торопиться, гад! Жуть как надоело лягушкой квакать каждый день! Вот, только ночьюи и могу в собственном доме собой быть.
–Так вы… что… Царевна Лягушка что ли? – тупо переспросила я, махнув головой на странный нарост на голове.
–Она самая, – рассмеялась девушка. – Царевной, правда, ох как давно не зовет никто. Просто Елена.
–Премудрая? – учинила допрос.
–Не, – девушка поморщилась, – с той у нас конфликт интересов на магической почве случился. В ссоре уже второй десяток.
Мои глаза стали размером с блюдце, девушка выглядела очень молодо, не старше меня.
–Да ты проходи, любопытная, – она прошла в дом, скрывшись в одной из комнат. Ее голос ненадолго стал звучать более гулко. – А сама то ты кто?
–Ядвига, – замялась, стоит ли говорить правду. Но мне и не пришлось. Елена вынырнула из комнаты с такими же удивленными глазами, как и у меня.
–Внучка Ладомилы Всеславовны чтоль?!
–Угу.
–Охренеть! – совсем не по-сказочному выдала она.
Глава 2
Похоже, я простудилась!
Приготовленная Еленой лохань с горячей водой долго не помогала согреться. Царевна сокрушалась, что мол лучше бы баньку, конечно, но слишком поздно и долго растапливать. А воду подогреть в заговоренной лохани она может всегда.
Чем дольше я откисала в горячей воде, тем ясно-бредовее становились мои мысли и разбирало ломотой тело.
Как это – ясно-бредовее?
Очень просто. Ясно было, что мой душевный порыв справится в одиночку и пойти, куда послали был несусветной дуростью. А бредовее было от того, что даже сейчас я была не намерена отступать. То, что встретилась Царевна, восприняла как знак, что двигаюсь в правильном направлении и лес таки меня уберег.
Ведь не встретился мне Мишка косолапый, или Соловей разбойник, или… неожиданная мысль вновь прострелила ясностью и заглохла в бреду: а кто вообще из мифических существ есть на самом деле? Все они или только их часть? А если существуют наши, славянские, то как быть с пантеонами других народов? От лавины вопросов голова начала трещать и кружится.
Устало замычав, закрыла глаза, облокотившись затылком на край лохани.
–У-у-у, Ягуся, – на свой манер позвала меня Елена, притронувшись прохладной ладонью к моему лбу, – да никак ты заболела! Ну-ка, вылезай.
Я попыталась встать, но меня занесло, и вот точно бы клюнула носом о жесткий бортик, если бы не цепкие пальцы новой знакомой.
–Тише, миленькая, тише. Давай, потихонечку.
Царевна напялила на меня просторную сорочку, скрывающую тело от шеи до самых пят и подвела к постели.
–А ты? – пробормотал, не приметив в тереме еще одного спального места.
–Да-к гостевая это, а я в хозяйских сплю. Не волнуйся.
Я послушно затихла, вдыхая аромат разнотравья исходящий от мягкой подушки.
Похоже, с момента моего приезда в Могилёв-Кощеев, следовало поцепить на лоб ленту: «Хочешь попасть в темную и беспросветную задницу – спроси меня как!»
Прости, Машка, надеюсь, тебя украл кто-то заботливый, потому как я, видимо, завтра никуда не пойду.
Ночью, то ли в бреду, то ли в дреме, заметалась от духоты и ощущения, что нечем дышать. Губ коснулась прохладная чаша.
– Сразу видно – дитя каменных джунглей. Вон как разобрало, от прогулки-то по навьему лесу. Али он тебя не принимает, али ты его, Ягуша? Али Ладомила грех на душу взяла… письмена нательные у тебя не простые-то. – Голос далекий, заботливый. Руки мягкие, пахнущие травами, помогли выпутаться от мокрой насквозь сороки, накрыли сухой простынею. – Пей, пей, милая! – я едва тронула пылающими губами край, сделала всего один глоток, закашлялась и откинулась назад, на взмокшую подушку, проваливаясь в небытие.
В тяжелых видениях то и дело мерещились дышащие огнем змеи и красноглазая чёрная тень.
– Заря моя, вечерняя зорюшка, прошу у тебя здоровьица, – нашептывал все тот же ласковый голос. – А вас я, горячки, пошлю по пням, по лугам, по болотам, по колодам, где человечьего голоса не слыхать.
Следующее пробуждение было хуже предыдущего. Мне вновь подсунули глиняную чашку.
– Пей! – хотя голос и приказывающий, на худом лице Царевны вижу сочувствие. Пробую сделать глоток, но горечь обжигает горло, внутри поднимается рвотный позыв. – Нет, – Елена приподнимает мне голову, тыкая в нос пахнущую свежестью тряпицу. – Придется проглотить все, до последней капли, иначе горячка не пройдет! Это тебе поможет, – все так же держит у самого носа небольшой платочек, – а сама пей.
Послушно выпиваю все до последней капли. Она укладывает меня на влажную подушку, продолжая шептать:
– На реке Смородинке, под дубом, у моста, сидят три кита. А навстречу идут двенадцать девиц полуоборотом, простоволосые, распоясаны. Спросил первый кит: откуда идёте, куда бредёте? – С неветряной стороны, встречных знобить, кости ломить, огнем палить. Сломил второй кит по три прута-лозы в руку, отсыплю тебе, да по спине. – Не бей нас, кит, не будем ходить народ знобить, кости ломить, огнём палить.
–Что за бред? – хрипло простонала простонала я.
Тихий смех заполнил комнату:
–Бред-бред. Сколь скоро сон проходит, так и горячка твоя уходит. Спи! А то распугаешь голоском да всех моих женишков. У нас так вурдалаки по теням шастают да хрипят от жажды.
Комната поплыла, в виски ударило желанным холодком, глаза против воли закрылись. Но даже в объятиях сна мне все чудился налитый кровью и тьмой взгляд.
***
Не знаю сколько молча пялилась на мазанный потолок, когда проснулась. В теле была странная легкость, как бы я к себе не прислушивалась.
«Виски не давит. Боль отступила, как и жар. В голове пустота, как всегда бывает после высокой температуры».
Повернув голову к окну заметила, что день клонится к вечеру. Вспомнились слова Царевны о том, что днём она лягушка пупырчатая, а только ночью может быть сама собой.
«Значит, придется подождать».
Где-то в другой комнате тихо, меланхолично отстукивали часы. Тик-так, тик-так.
Скорее всего я вновь уснула под их монотонный ход, так как в следующее мое пробуждение, хозяйка была уже дома.
– О, Ягуша, легче тебе?
– Чувствую себя нормально, – согласилась я.
– Наконец-то! – обрадовалась Царевна. – Я уж было думала за бабкой твоей послать.
Увидев мой испуганный взгляд, Елена поспешно махнула рукой:
–Не волнуйся, не стала. Слава Богам, сама с тобой справилась, а лезть в чужие монастыри да со своим уставом не планирую. Скажешь за Бабой Ягой послать, так это мигом.
–Не надо посылать… пожалуйста.
Елена прищурилась, задумчиво всматриваясь в мое лицо:
–Но поговорить нам все равно придется. Не выпущу я тебя без объяснений, зачем ты в навий лес пошла, не инициированная, глупая. Да еще и запечатанная к тому же.
–Не говори никому о печати!
Бабушка же просила не рассказывать, что скрыла от глаз навьих. Видать, когда Царевна переодевала, татухи и увидела. И надо же было ей рассмотреть среди кучи именно ту, особенную.
Елена серьезно кивнула, взяв со стола чашу с питьем и вернулась ко мне, присела на край кровати.
– Жуткая гадость, но пить придется еще пару дней.
– Ох, а я думала привиделось.
Взяла чашу, переводя взгляд с Царевны на собственные трясущиеся, слабые руки. Сделав пару глотков, морщась, спросила:
–И сколько я тут уже квартирую?
– Третий день как прошел.
Три! Три дня!
–О, нет, нет. Бабуля меня убьет! – заметалась по кровати. – Сперва найдет, а потом убьет. Пожалуй, пора мне.
– Вставать тебе пока рано, Ягуша. – Елена забрала у меня из рук чашку. – До завтра так точно еще полежать надо. Лес то тебя вроде как и чует, что наша, а в то же время печать тебя скрывает. Диссонанс. Понимаешь? По всему выходит, что ты человечка, а на самом то деле нет. Ты садись давай, я тебе еду принесла.
Царевна поднялась, взяла со стола поднос, поставила мне на колени. При виде еды желудок скрутило в голодном спазме.
–Хочется кушать? – со смехом спросила Царевна.
–Угу.
–Хороший знак. Кушай.
– Что же с бабушкой делать… Не хочу, чтобы волновалась, но домой возвращается тоже не хочу, – выдала я, медленно прихлебывая прозрачный бульон с лапшичкой. Ломоть хлеба, что лежал рядом с тарелкой пах просто умопомрачительно и был еще теплым.
Елена сцепила руки, отвернулась:
– Яга и так знает, что ты здесь.
Я аж подавилась.
–Ты же только что говорила, что не сказала…
–Не от меня, – она качнула головой. – Здесь, в лесу у нее много глаз и ушей. Да и ищут тебя уже.
Нехорошо, тоскливо застонали разом и душа, и сердце.
Ищут...
Не одна ба? Надеяться на то, что ищет именно тот, кто сюда и послал не было. Не в его правилах и характере. Ни за что не поверю, что даже пальцем ради меня пошевелит. Все надежды утонули в болоте, а мечты изрезались о кусты и затерялись в непроходимой чаще.
В горле встал ком и зачесались глаза от непрошеных слёз.
Царевна расценила по-своему.
–Да не бойся ты, не найдут у меня. Дурашка все следы твои замел, еще тогда, в самую первую ночь, – а затем поморщилась, поняв, что все же приврала, шепотом добавила, – найдут, конечно, но не скоро.
Я кивнула. Есть перехотелось.
–Узнать, кто ищет не хочешь?
–Нет среди них того, кого хотела бы увидеть, – ответила неожиданно зло. – Да и дело у меня здесь. Не на прогулку вышла… – сбавив обороты, виновато добавила, – в этот раз.
Елена постучала пальцами по столу.
–Значит вот тебе мой расклад: ты отлеживаешься еще пару дней, рассказываешь зачем к нам пожаловала, что ищешь. Бабку твою ставим в известность, а то чай горы вверх ногами перевернет та лес с землей сровняет. Ну а я тебе помогу, чем смогу, конечно. Сама понимаешь, от болота своего и дома отойти не могу. Как тебе такое предложение?
–Идет!
Глава 3
КИРИЛЛ
Тем временем в усадьбе “Кости”
–Где Ядвига?
Гости разошлись традиционно под утро. Оставшуюся часть ночи я провел в кабинете пролистывая досье, оставленное Светославом. Как вышло, что мой талантливый безопасник, умевший добывать информацию лучше любого инквизитора времен борьбы с ведьмами, не нарыл самого главного?
Этот вопрос никак не давал покоя, но ответ найти не удавалось. Во-первых потому, что разговаривать с Горынычем лично я не желал. Убить – да, поговорить не в этот раз.
Во-вторых, вместо того, чтобы в самом деле думать и анализировать, я то и дело прогонял в голове все, что случилось в клубе (и моей жизни) с того дня, как колючка в мохнатом свитере явилась под двери кабинета. Слишком много всего, к чему я лично оказался совершенно не готов. И теперь, перелистывая страницу за страницей, только тонул в воспоминаниях: ее обиженные, полные слез глаза в проклятой раздевалке магазина белья. Губы дрожали, жарко обвиняя в чем-то, я, блядь, не слышал даже толком, в чем. Думал о том, что помню их на вкус и хочу ощутить его снова.
С силой зажмурился. Картинка сменилась. Ядвига внизу, в клубе, дурачится с Лиходеевым. Улыбается ему, явно наслаждаясь компанией.
Не моей. Сжал кулак, смяв случайно страницу. Родственники. Мать, чье имя совершенно ни о чем не говорило, отец мертв. Может, он из навьих? Какой-то умный дядька…
Дальше Свет решил не копать. Чего под трупы рыть, в самом деле?
Отбросив бумажки, налил себе еще настойки бабы Нюры, с тоской покачав полупустой бутылкой, вызвал к себе Тима. Знаю же, что еще не свалил в койку.
–В душе не имею, – привычно усмехнулся Лиходеев отвечая на стучащий молотком вопрос, но по плечам заметно, как напрягся. – Последний раз видел с Горынычем после вашей потасовки.
За что ценю Тима, так за готовность рубить правду прям вот так, по роже. Редкое, но такое ценное качество.
– Может, у него и спросишь? – прилетает от вслед.
Явно что-то прочитав по выражению моего лица, хмыкнул: – Ясно, не спросишь. – Сел, на диван, молча налив себе бухла. – Я, видимо, много пропустил пока пытался удержать людей, не допустить дебош и не дать упырям пожрать тех, кого можно только облизывать…
– Ну что человечка пропала ты, полагаю, в курсе? – устало провел ладонью по волосам. Пиздец, задолбало!
–Та хер бы я ложил на ту девку! Яда где? И какого, блядь, хера вы делите ее, как кусок сырого мяса?!
Ничего себе, еще один защитник.
Сегодня все так и желают получить от меня по роже. Прямо носы у людей чешутся, мать твою! Или это у меня руки чешутся и нервы ни к лешему…
– А ты ей отец что ли?
– Я ей друг, а кто ей вы двое – это, конечно, вопрос, – Тим прищурился.
Это с виду дурак дураком, на деле не меньшая навь, чем мы все. И свой интерес всегда имеет и котелок у него варит нехило.
– И если уж выбрать, кого защищать, то точно не вас-дебилов, – добавил зло.
–Да шел бы ты лесом!
–Я-то пойду, не первый за сегодня явно. С кем и с чем останешься ты, Кир? Всех разогнал? Друзей, женщин. Даже Летавицу и ту сослал, – Тим поднялся, посерьезнев сильнее обычного. – Дело твое, но как друг должен тебе сказать. Никогда еще ты не был так похож на отца, Кощей.
Не дожидаясь, ответа, Тим вышел, оставив нетронутый стакан на столешнице. Даже проклятущая тара и та смотрела на меня с осуждением.
«СУ-УКА. Как все достало, а!»
Свалить что ли куда-то в Навь, чтоб не видеть эти рожи? Идея со всех сторон хороша, кроме маленького, но непреодолимого препятствия – надо выяснить, где Ядвига.
Она ведь даже не пыталась спорить.
Кусала губы, глотала слезы и молча приняла все упреки…. не вернулась поорать, какой я деспот и козлина, когда выставил их всех, отказавшись искать тупую её подруженцию. Совершенно не похоже на отраву, к которой я привык.
Привык, мать твою!
Мысль, в который раз неприятно резанула сознание.
Меньше всего я хотел привязаться к непонятной темной лошадке.
Новость о том, что Ядвига из навьих ничего, по сути, не меняла. Даже скорее усложняла. Почему сразу не сказала? Зачем развела этот маскарад? Отец опять же…
Он знал? Или и для него сюрприз будет?
Потер виски, сдавшись, пошел к двери. Все-таки придется найти Светку.
***Спустя четверть часа, апартаменты Светослава
– Знаешь, где Яда? – за вечер столько дерьма между нами случилось с Горынычем, сколько и за все годы не наскрести.
С одной стороны, я все еще ощущал вину за применение силы, с другой бесился диким зверем, что друг поставил на отраву метку, узнал о ней что-то важное первым, да еще и нравился ей, сука!
Последнее бесило особенно сильно, как бы я не хотел уверять себя, что дело вообще не в том.
– А если я был бы не один? – Горыныч злился. Конечно, не за то, что я ввалился в его спальню без стука.
– Компанию не составлю, – попробовал отшутиться в ответ, но вышло зло и куцо. Разговор не клеился.
–Там куда послал поищи, – проигнорировав последнюю фразу, Свет отошел от окна, теперь глядя все тем же задумчивым взглядом на меня. – Ребята с ворот отчитались, что села в машину, вместе с попугаихой своей. Слышали их беседу. Вроде как домой.
–Ты знал, что она из навьих?
Качнул головой. Врет?
– Кто?
Светка скрестил руки на голой груди, изучая мою рожу, будто впервые видел:
–Не скажу.
–Ты мой безопасник!
–Это к делу не относится. Так что как найдешь – сам спроси.
Может все-таки врезать ему еще разок? Явно мало сегодняшней дозы. С задворок сознания вновь метнулась тьма. Сжав кулаки, загнал ее назад, будто из последних сил.
–А я собирался искать? – звучало слишком едко, чтоб быть подлинной иронией в беззлобном диалоге двух друзей.
–То есть ты спокойной ночи зашел пожелать?
Сука ты все-таки, Горыныч.
– Есть новости о похищенной?
–Были бы у тебя сразу.
–Спокойной ночи, Светослав, – зло процедил, выделяя каждое слово. Неужели, вот так вот, разойдемся?
– Ставлю на то, что в деле замешан Волков. Подозрительный, сука. Давно так не быковал, сам знаешь, – тон Светки выровнялся до делового.
«Мы что ж теперь только по делу нормально говорить будем? Так, чтоб без зубов и взаимных упреков? Херовая дружба выходит…»
– Свалил?
– Сразу. Следилку ему не повесишь, как понимаешь, но я послал змейку проверить, что там у волколаков. Даже если это они, сразу в поселение не потащат, не дураки ж совсем.
Ясно, как день. Я и сам это понимал, когда вертел в голове вопросы, почему Волков такой странный, отчего Олег явно сам не свой. Была вероятность, что пропажа гостьи тут не при чем, но что-то внутри орало об обратном.
– Приду, как вернется, – без слов истолковав мой взгляд, кивнул Свет, явно намекая, что говорить ни о чём, кроме работы не намерен.
–Если Яда придет, отправь ко мне, – сама мысль, что придет она в первую очередь к Светославу неприятно свербела в душе. Докатился, Кощеев. – Охранка не маячила?
Новость, что Ядвига поехала домой поумерила странное, недоброе предчувствие. Я ведь даже думал, грешным делом, что отправилась-таки, упрямая ослица, куда послал!
С нее, честно признаться, сталось бы сунуться в лес ночью одной.
В Велесову ночь! Этой закон-то не писан. И плевать, что навьи и те поостереглись бы лишний раз сновать в такое время по диким тропам…
Я ведь даже звонил на указанный в договоре номер: вне зоны действия. То ли спать легла и отключила, то ли…
Так! Нужно срочно заняться делом Красновской, чтобы выбить всякую дурь из головы. А то так докачусь до желания поехать и лично проверить, добралась ли эта идиотка до дома! Горыныч-то вон не поехал. А стоило бы, раз у них такие высокие отношения! Доверительные, твою мать.
– Маячила бы, мы б с тобой сейчас не говорили, – вырвав из собственных мыслей, скупо усмехнувшись, Свет отвернулся спиной, намекая, что разговор закончен.
Вздохнув, мотнул головой и вышел, ощущая себя Иваном-дураком из русской сказки. Тем, у которого все разваливается в жизни и ни одна сука не починит по щучьему велению.
К трем утра я допил бутыль настойки, еще раз зачем-то перечитал досье на Ядвигу, принял душ, прошелся по «Костям», в конечном итоге оказался на крыльце с Навьей стороны, ощущая себя полным идиотом. По всем, причем, фронтам. Какая-то ушлая тварь умыкнула из моего клуба человечку. Друг увел из-под носа девушку (тот факт, что она не моя девушка не расценивается как смягчающее). Второй друг кинул в рожу самое горькое из обвинений.
Больше всего на свете я не хотел быть, как отец.
Вернее, когда-то, конечно, хотел, как все мальчишки, чей батя видный человек, большая шишка, которую все боятся и непреклонно исполняют каждый приказ. Мне казалось, быть круче всех – предел мечтаний.
А потом я прозрел.
И вырос. Все разом.
–Никогда не стану, как он! – зло ударив по стене.
Только-только полученные Цепи, некогда желанные, недостижимые и оттого бесконечно привлекательные для юнца давили грудь. Отец будто только и ждал, когда мне стукнет девятнадцать и по магическим меркам уже буду готов принять Кощеевы Цепи. Те самые, что приковывали намертво к Навьему, не давая и шагу лишнего ступить.
Я-то думал, что они дарят силу и власть, оказалось – просто превращают в раба, лишая воли и выпивая из тебя последнее хорошее, что еще жило внутри. И два часа не прошло, как Проклятье Кощеевское притянуло меня назад в усадьбу.
Один Кощей всегда должен быть неподалеку. Тот, что носит Цепи.
Отец-то, сволочь, сразу свинтил, ощутив себя свободным. Дни, небось, считал до моего вступления в права. Теперь-то еще проще баб обхаживать, подальше от семейного очага. В Навьем, что Кощеев отягощен семьей и двумя детьми знал даже чахлый куст, а там, в большом мире, можно быть, кем пожелаешь. Например, богатым, красивым бизнесменом. Сам видел, пока не утянуло назад в усадьбу, как клеит какую-то молодую телку, чуть старше меня… и слова его ей:
– Для тебя просто Костя, свет души моей!
Я тогда, не скрывая отвращения, передразнил его тон, рассказывая об увиденном и услышанном Горыневу, будто он сам не догадывался, чем занят Кощей-старший вдали от жены.
И диалог с другом, после обретения Цепей так же помнил, как будто вчера он был:
– Отец твой говорил, что со временем сможешь отсутствовать до пяти часов, если наберешь силу и научишься ее контролировать.
“Если”, а не “когда”, это не оговорка. Светослав всегда считал меня несдержанным и явно не слишком верил в перспективу обуздать нрав. Это обидно, но, сука, правда. Я и сам тогда не очень верил, честно говоря.
– Думаешь, не вывезу? – с привычным вызовом, глядя в глаза друга, прошипел я. – Не сопливый щенок уже. Справлюсь как-нибудь. и ТАКИМ не стану. – Не предам женщину, которая за меня помереть готова, не брошу на сыновей весь этот груз только чтоб потереть хером о свеженькую дырку. Не перешагну через друзей ради силы и самоутверждения…
