Текст книги "Истинная мама (СИ)"
Автор книги: Мия Шугар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
– Фа! – Ивэн обиженно ткнул пальцем, указывая на ряд банок с компотом.
Лена с помощью Есении, пока мальчик спал, успели закрыть 15 двухлитровых банок любимого зимнего бабулиного напитка, и выставить их на полу возле стены для остывания. Возле них сейчас мальчик и сидел, пребывая в прескверном расположении духа.
– Конечно фа. Я тебя предупреждала, и Лена сказала не трогать. Зачем полез к горячим банкам? Больно? Дай посмотрю.
Ивэн тут же спрятал руку с пострадавшим пальцем за спину и замотал головой. Не согласен, дескать.
– Я слышал, у кого-то тут что-то болит? Личный врач прибыл для оказания помощи. – В кухню-столовую вошёл широко улыбающийся Гор. И как ему удается всегда сохранять оптимизм? Родился таким, не иначе. Есения даже почувствовала лёгкий укол зависти, и отвела взгляд от пышущего энтузиазмом Логинова, сосредоточившись на Ивэне.
– Да вот, доктор, полюбуйтесь. Кое-то из присутствующих не поверил на слово опытным тетям и решил, вооружившись природной упертостью и смекалкой, обойти, а вернее, обползти все преграды, и лично проверить, что банки горячие.
– И как прошла проверка?
– Нормально. Обжог палец и не даёт посмотреть.
– Так-так… Очень интересный случай.. – Гор остановился в центре кухни, и с самым озабоченным видом потёр подбородок, серьезно разглядывая забеспокоившегося ребенка. – Ну что, пациент, болит вавка?
– Фа! Вава!
– Бывает, дружок. Я вот тоже поранился. Порезался, когда брился. Хочешь, покажу?
– Дя!
– А ты мне свой палец тогда покажешь?
– Дя!
– Ну смотри, ты обещал. – Гор подошёл ближе к Ивэну и уселся прямо на пол, вызвав шутливое ворчание Лены. – Во какая у меня рана, видишь?
Ивэн округлившимися глазами посмотрел на подбородок мужчины, осторожно погладил смуглую кожу, и сочувственно произнес:
– Вава… Бо?
– Нет, уже не болит. А ты свою покажешь?
Ивэн засомневался, оглянулся на Есению в поисках поддержки, и, хоть и с опаской, но протянул палец Гору.
– А ты смелый пацан. – восхитился врач. – Все в порядке с твоим пальцем, завтра и не вспомнишь, какой болел. Но старших в следующий раз слушай, понял?
– Дя.
Есения с улыбкой наблюдала за общением взрослого мужчины и ребенка. На них действительно было приятно смотреть. Гор спокойно обращался к Ивэну, как к равному собеседнику, а мальчик со всей серьёзностью отвечал. Словно ему не год с небольшим, а намного больше.
Ивэн повернул голову вбок и чуть нахмурился. Такая взрослая гримаса очень смешно смотрелась на милом детском лице, и Есения, не удержавшись, тихо засмеялась.
– Вы всё веселитесь. – Теперь понятно, почему хмурился Ивэн – он первым заметил новое лицо на кухне.
– Марк, мы не договорили… – следом за хозяином дома в помещении появилась Лера. Быстро обвела взглядом всех присутствующих, сморщилась при виде Есении и Лены, занятых уборкой после консервации, и пробормотала: – Развели тут… И кому нужны эти банки.
– Лера, пожалуйста, давай на этом и закончим. У меня нет ни сил, ни желания обсуждать очевидные вещи по десятому кругу.
– Марк! Ну не при всех же! – девушка неприязненно покосилась на Есению, и схватила Строжина за рукав свободной летней рубашки. – Пойдем в кабинет. Или в спальню. – Своё предложение Лера сделала с томным придыханием, так, чтобы его нельзя было истолковать в другом смысле.
Есения, как и остальные свидетели этой сцены, замерла и смущённо потупилась. Это кем нужно быть, чтобы вот так просто, находясь не наедине, а в обществе, причем в присутствии ребенка, зазывать мужчину в спальню?
Похоже, не только она задалась этим вопросом. Марк нехорошо прищурился, сбросил руку навязчивой подруги, и ответил таким спокойным и тихим голосом, что Лера испугалась и отступила назад.
– Помнишь наш уговор?
– Марк..
– Ты здесь, пока ведёшь себя разумно и прилично, как и полагается благодарной гостье.
– Но..
– Собирай свои вещи, Лера.
– Марк, ты это серьезно сейчас? Не боишься, что и правда уйду?
– Иди, Лера.
У девушки задрожали руки, да и по всему телу прошла волна дрожи, когда она развернулась лицом к Есении и прорычала нечто невнятное. Такого приступа бешенства молодой медсестре не приходилось видеть даже в отделении неврологии пограничных состояний, где ей "посчастливилось" дежурить несколько раз, затыкая собой образовавшийся дефицит медицинского персонала.
– Лера, не смей!!! – от громового голоса Марка пригнулись все без исключения, а Ивэн схватился за голову и заплакал. Марк с беспокойством посмотрел на ребенка, схватил посеревшую лицом буйную подругу, и выволок ее из кухни. Лера шла, как пьяная, путаясь в собственных ногах, и так и норовила упасть. Но твердая рука Строжина не давала этого сделать, поддерживая девушку. В дверях Марк обернулся, вздохнул с сожалением, и бросил короткое:
– Простите..
Есения, посмотрев укоризненно вслед уходящей парочке, наклонилась и взяла рыдающего Ивэна на руки, удивляясь тому, что сидящий рядом Гор никак не отреагировал на детский плач. Мужчина сидел, уткнувшись лбом в согнутые колени и зажимал пальцами виски.
– Гор… С вами… С тобой все в порядке?
Логинов промолчал, и Есения беспомощно посмотрела на Лену, но женщине было не до нее, – домработница склонилась над раковиной и, выкрутив до упора кран с холодной водой, смывала с лица кровь.
– Да что же это? – Есения, несмотря на закалённый больничными буднями характер, запаниковала. Ивэн рыдает, у Лены идёт носом кровь, а Гор, кажется, в беспамятстве. – Ивэн, миленький, ну что с тобой? Почему ты плачешь? Пальчик болит? Дядю Марка испугался? Ну все, малыш, все. Я рядом, никто тебя не обидит. Ну хочешь, я злого дядьку отругаю? А? Хочешь? – Есения вышла в гостиную, и теперь расхаживала взад и вперед, укачивая и успокаивая ребенка, а сама с беспокойством поглядывала в сторону кухни, где, наконец-то, наметилось какое-то движение.
Покачиваясь, встал с пола Гор и тут же ухватился за разделочный стол. Он обводил пространство мутным взглядом, и явно чувствовал себя нехорошо. Лена выключила воду и тяжело опустилась на табурет-приступочку, прижимая к носу кухонное полотенце. Ивэн всё ещё плакал, но уже без мучительного надрыва, больше всхлипывал, цепляясь руками за плечи Есении и непрерывно жалуясь:
– Ма, бо! Бо! Ма! Бо!
– Ты ж мой маленький. Больно тебе, да? Бедненький. – От жалости к беззащитному крохе сжималось сердце, и Есения поцеловала мальчика в бледный вспотевший лоб.
Прошло ещё не меньше десяти минут, прежде чем в гостиной воцарилась полная тишина, и измученный болью ребенок уснул, прижавшись щекой к груди Есении.
Лена и Гор за это время успели исчезнуть из зоны видимости, причем сделали это бесшумно и незаметно.
Есения переложила Ивэна на диван, привычно подоткнув ему под бок подушку, прошла по всему первому этажу, заглядывая в комнаты, долго стояла возле лестницы, тщетно пытаясь услышать хоть что-нибудь, но в доме царила абсолютная тишина. Похоже, кроме спящей бабушки, Ивэна и озадаченной Есении, тут никого не было. Что же здесь творится?
****
Марк.
– Ты как? – Строжин с беспокойством изучал бледное лицо друга. Бедолаге крепко досталось от мощного выплеска силы альфы, но другого выхода не было – Лера начала неконтролируемый оборот прямо в доме, при человеке.
– Да нормально, – махнул рукой Логинов. – Голова немного болит.
Судя по виду Гора, голова болела сильно, но разве он признается?
– С Леной что?
– А вот ей бы на больничный. Пару дней полежать не помешает. Сильно ты в этот раз приложил.
– Ты же видел, она уже вошла в оборот. Времени на нежности не было. Как отреагировала Есения, кстати?
– Ты про силу? Она её вообще не ощутила, как любой человек. Зато я теперь абсолютно уверен – она не знает о существовании оборотней.
– Это точно? – Для Марка это обстоятельство ничего не меняло, скорее, ещё больше запутывало. Как девушка умудрилась выносить беременность от оборотня, родить, и так ничего и не узнать о его тайной сущности?
– Точно. Я только от неё. Она не знает, что произошло на кухне, и не может понять, почему у Ивэна болит голова. Ты бы сходил к пацану, посмотрел. Я-то ладно, потерплю, а его успокоить не помешает.
Строжин так и поступил.
Есения нашлась во дворе. Она с самым несчастным видом катала коляску с хнычущим мальчиком, и сама периодически хваталась за голову, потирая виски. Капризничающий ребёнок довёл и её.
– Привет. – Марк подошёл вплотную к девушке, и удостоился недовольного взгляда. Вот же злючка.
– Привет…
– Всё ещё плачет?
– Да. Гор сказал, у него голова болит… Панадол не помогает… Не знаю, что делать.
– Можно я попробую?
Есения посмотрела недоверчиво, и Марк на секунду завис, на себе испытывая выражение "Попал в плен чудесных глаз". Какие они у неё… глубокие. В таких утонешь, и не заметишь.
– Что попробуете?
Марк тряхнул головой, прогоняя наваждение.
– Успокоить малого. – И, не дожидаясь ответа, Марк наклонился над коляской.
Белый, как полотно, Ивэн тихо и безнадежно хныкал; из-под опущенных век по лицу, искажённому страданиями, катились редкие крупные слезы.
– Иии-вэн… – протяжно позвал Марк, и мальчик медленно открыл покрасневшие глаза.
Марк наклонился ещё ниже, закрывая собой коляску с ребенком от Есении, положил широкую ладонь на лоб Ивэну, и, не прерывая зрительного контакта, тихо, но четко произнес:
– Всё хорошо. У тебя не болит голова. Я забираю твою боль себе.
– Что вы делаете? – Есения обошла Марка, и с беспокойством заглянула в коляску.
Сейчас её явно не заботила близость мужчины, её волновало состояние ребёнка, и оно, к удивлению девушки, начало улучшаться буквально с каждой секундой.
Мальчик медленно моргнул и изумлённо осмотрелся, словно не понял, что происходит вокруг него; с его губ сорвался громкий вздох облегчения, почти стон, и на лице ребёнка появилась хоть и вымученная, но улыбка.
– Ма! На! – Ивэн протянул руки к Есении, и сразу же оказался в ласковых объятиях.
Марк с улыбкой наблюдал за воркующей парочкой. Девушка с ребёнком смотрелась гармонично, как Мадонна с младенцем кисти Леонардо да Винчи. Её движения, жесты, заботливые касания в моменты, когда она поправляет сползший носок и завернувшийся ворот синей рубашки на мальчике, всё это так естественно и правильно. Простые незатейливые движения, а сколько в них любви и заботы, скрытой тревоги за мальчика. И при этом у Есении в прошлом явно какая-то мерзкая история с отцом Ивэна. Что там за мразь, устроившая адские испытания этой уязвимой на вид, но внутренне сильной девушке? В том, что Есения очень сильна духом, Марк даже не сомневался. Пройти через такое и не озлобиться, не перенести на ребёнка ненависть к его отцу – это, знаете ли, не каждая сможет.
– Как вы это сделали?
Есения смотрела требовательно и с большой долей подозрения, что только утвердило Марка в уверенности – она ничего не знает об оборотнях. Любой ребёнок в стае в курсе: ударился, получил травму, или заболел, – сразу беги к отцу или к альфе. Отцовская слюна обезболит и излечит все ссадины и ушибы, а сила альфы, вообще, инструмент универсальный. Ею и усмирить кого хочешь можно, и усыпить, и даже загипнотизировать немного, до лёгкой потери ориентации в пространстве. Есения же явно и не подозревает ни о чём таком. Вон как наступает требовательно, забыла уже, что боялась находиться в мужском обществе. Ну и как ей объяснить произошедшее? И Марк не придумал ничего лучше, чем воспользоваться страхом девушки. Подошёл к ней ближе, приобнял за плечи и потянул за собой.
– Пойдёмте, Есения, присядем в беседке, и я вам всё расскажу.
Когда почувствовал, что под пальцами напряглось хрупкое тело, тут же пожалел о своём решении. Есения испуганно замотала головой и попятилась, выворачиваясь из чужих рук.
– Давайте в другой раз, – слова вырывались с заметным сипением, словно ком в горле мешал говорить и дышать. – Мне бабушку нужно проверить.
Девушка развернулась и быстро пошла к дому, бережно прижимая Ивэна к себе, а Марк остался стоять на опустевшей лужайке и придумывать себе новые ругательные прозвища.
Глава 14
На следующий день..
– Я бы всё-таки рекомендовал побыть у нас ещё немного. – Гор не оставлял попыток отговорить Есению от возвращения домой, но она, вдруг, упёрлась, и ни в какую не соглашалась остаться в гостях у Строжина.
– Ты меня прости, конечно… Всё-таки ты врач… Но и я у себя в терапии насмотрелась на пациентов с давлением, и кое что знаю и умею. Всё будет в порядке с бабушкой, не волнуйся. Я прослежу, чтобы она ещё пару дней не вставала. Пусть, вон, Ивэну носки тёплые на зиму свяжет. Пары три. – Есения утрамбовала в переполненный дорожный рюкзак последнюю футболку, и осмотрела комнату. Вроде всё сложила, постель перестелила и заправила, пыль протёрла. Какая-никакая, а помощь приболевшей домработнице Марка. – Как Лена?
– Да нормально. Сегодня к ней заходил утром. Уже рвётся на работу, боится, что бедняга Марк останется голодным без её котлет.
– Ой, а ведь правда… Как вы тут без еды? Ладно уборка, можно потерпеть, а калорий организм требует регулярно. А знаете, что? Приходите-ка с Марком сегодня к нам на ужин. Придёте? Я сейчас бабушку устрою, Ивэна уложу на дневной сон, и соображу нам что-нибудь. Особых изысков не обещаю, но голодными не останетесь.
Есения выжидающе посмотрела на Гора, и он, поломавшись для приличия, согласился.
А дальше были хлопоты: Людмилу Степановну со всеми предосторожностями усадили в машину, сгрузили в багажник вещи, коих за пару дней в гостях накопилось столько, словно женщины собрались переезжать в дом Строжина, и, наконец, Есения с Ивэном тоже устроились на заднем сидении, и дружно скомандовали:
– Можно ехать.
Правда, в исполнении Ивэна это звучало, как "Брррр, би-би, вжжжжж", но, главное же, что Гор прекрасно понял мальчика.
Дорога заняла пять минут неспешной езды. Обходительный Гор, несмотря на протесты хозяек дома, лично занёс все вещи, разложил диван в большой комнате, именуемой на деревенский манер "залой", чтобы Людмила Степановна соблюдала постельный режим и при этом находилась в центре событий, и отбыл, щёлкнув Ивэна по носу, и обещавшись быть вместе с Марком к ужину.
– Нет, ну какой приятный мальчик, да Есь? – бабуля удобно устроилась полулёжа на диване в окружении подушек со спицами и мотком шерстяных ниток. Ивэн притулился рядом, и рассматривал картинки в любимой книге о животных, периодически оглашая комнату мяуканьем, мычанием и карканьем.
– Ты про кого? – Есения рассеянно листала старый талмуд с многочисленными рецептами, собираемыми и бережно хранимыми несколькими поколениями женщин семьи. Здесь были и рукописные описания приготовления блюд, и пожелтевшие, с проступившими пятнами канцелярского клея, газетные заметки, вырезанные и заботливо наклеенные на линованные страницы, и более поздние рецепты, из журнала Крестьянка. Эти собирала уже сама Есения, вырезая по пунктирным линиям специальные страницы, и складывая в кармашек, чтобы не потерялись. Надо же, столько лет прошло, и вот, кажется, рецепты пригодились. Что бы такого приготовить интересного на ужин в благодарность за гостеприимство?
– Да про Гора, про кого же ещё? Ну и имя у него, конечно… Интересно, какое отчество у его детей будет? Анастасия Горовна? Игорь Горович? Звучит не обычно.
– Согласна. Не привычно нашему уху такое. Так, что ты про него спрашивала?
– Приятный, говорю мальчик.
– Угу… – Есения перебирала стопку карточек-рецептов, пытаясь вспомнить, что из продуктов есть в холодильнике, и бабулю слушала невнимательно. И, как оказалось, зря.
– Тебе тоже понравился?
– Ага…
– Правда?!
– Нашла! Жаркое с грибами в горшочках. То, что нужно. И сытно, и быстро, и очень вкусно.
– Есь, я ж всё про Гора…
– А что с ним? – Есения отвлеклась от изучения рецепта и внимательно посмотрела на бабушку.
– Да, говорю же, хороший он парень. Обходительный, вежливый, детей, видно, любит, стариков уважает, да и врач, к тому же.
– Ба, ты это к чему сейчас?
– Да к тому, непонятливая ты моя, что, может попробуешь с ним чего, а? Глядишь, и выйдет у вас путное что-то?
– Ба, ты меня каждый день сватать собралась? – Есения попыталась свести разговор к шутке, но бабуля сегодня явно настроилась идти до конца
– Еся, девочка моя, ну послушай старуху, не перебивай и не убегай… Семь лет уж прошло, давно отпустить нужно. Да и не было ничего толком же, правильно я говорю? Не мотай головой, знаю, что не было. Напугал только, но не тронул, сама рассказывала. А то, что мать не поверила, так то не твоя вина, не тебе с этим грехом и жить, пусть сами разбираются. – бабушка говорила и говорила, торопливо проглатывая окончания слов и запинаясь от волнения, а Есения сидела, упрямо вздёрнув голову и глядя во двор, где на зелёной траве бродили пёстрые куры и деловито выискивали насекомых в густом ковре спорыша.
Смотрела и не видела, застигнутая врасплох жуткими воспоминаниями. Как убегала от подвыпившего отчима, как умоляла не трогать и отворачивала лицо от гадкого запаха перегара, как билась и плакала, ощущая полную беззащитность и неспособность повлиять на ситуацию, пока не случилось чудо – в двери постучал сосед, заглянувший одолжить инструмент. После ухода так вовремя решившего просверлить стену мужчины, отчим будто прозрел и долго извинялся перед забившейся в самый недоступный угол падчерицей, просил не говорить матери, и объяснял случившееся своим нетрезвым состоянием. Но, стоило маме открыть двери, Есения бросилась рассказывать о случившемся самому родному человеку. Отчим, естественно, всё отрицал, и мать, о ужас, поверила ему, а не перепуганной дочери.
Как она тогда сказала? "Ты ревнуешь меня к нему и не хочешь, чтобы я была счастлива". Кажется так. Ну что ж, должно быть, мама сейчас счастлива, ведь ей больше никто не мешает строить отношения, – Есения уехала из дома к бабушке на следующий же день.
– Есь! Еся! – оказывается бабушка уже не раз звала её, и даже собралась вставать с постели и приводить внучку в чувство.
– Всё нормально, Ба. Нахлынуло просто.
Как же всё это мерзко… Так… по-животному, что ли. Озверевший от похоти, не контролирующий себя после принятого алкоголя мужчина превращается в настоящего скота и подчиняется только простейшим инстинктам. Семь лет на коже чувствуются следы грязных, провонявших копчёной рыбой и дешёвым табаком, пальцев, и, сколько бы раз Есения не принимала душ, ей всё равно казалось – воняет. И вот уже семь лет для неё запах сигарет или перегара от мужчины сразу становились триггером, мгновенно запускающим реакцию отторжения. Да и сами мужчины, в принципе, не привлекали. Это поначалу они милые и пушистые, не то зайки, не то котятки, но и отчим пять лет был вполне себе положительным отцом семейства.
Эти мысли кружили в голове, не давая отдыха измученному сознанию, но глаза бабушки смотрели так тревожно и участливо, что Есения не смогла расстроить пожилую не слишком здоровую женщину.
– А знаешь, Ба, может, ты и права. Может, и действительно стоит попробовать?
****
Ужин прошёл … странно. Бабушка и Гор спокойно общались на самые разные темы, причем бабуля так и норовила втянуть внучку в разговор, но получалось не очень. Есения всё ещё находилась под впечатлением от тяжёлых воспоминаний, и на вопросы отвечала односложно, безразлично пожимала плечами и неловко улыбалась. На просьбу рассказать что-то, вяло отговаривалась, либо строила фразы устало-формально, и у собравшихся не оставалось сомнений – ей это неинтересно.
Ивэн без умолку тарахтел, требуя внимания и общения, размазывал еду по тарелке, и громко стучал ложкой, не забывая опасливо коситься на Марка.
Строжин на мальчика не смотрел, и в застольной беседе не участвовал. Молча ел, и бросал короткие взгляды на Есению. Иногда хмурился, иногда кривил уголки губ усмешкой, особенно, когда Гор начинал заливаться соловьём.
– Марк, я вас сегодня не узнаю. – Людмила Степановна сокрушённо качнула головой. – Вы будто и не с нами.
– Да замотался просто, извините. Вчера гостей провожал и очень нервное вышло из этого мероприятие; сегодня тоже дела неотложные образовались.
Делами Марк скромно назвал долгие обстоятельные телефонные разговоры сначала с братом, а затем и с отцом. Строжины-старшие интересовались, почему Лера вернулась в родную стаю из гостей так быстро и в неустойчивом психическом состоянии. Попросту говоря, – в бешенстве.
Марк опять усмехнулся, вспомнив завуалированное отцовское "Я думал Лера подольше у тебя погостит". Не надо быть провидцем, чтобы понять мотивы отца. Девица давно надоела Дану и, зная ее характер, явно начала доставлять неудобства, закатывать скандалы и устраивать безобразные сцены. Как женщины умеют это делать – "ты мне обещал, подлец", да "я тебе поверила, а ты!". Хотя, к чести Дана, он как раз ничего и не обещал. Лера сама себе любовь придумала, сама решила залезть к Дану в постель, вот теперь сама пусть и расхлебывает.
Потому отец и обрадовался короткой передышке. Возможно, даже понадеялся, что Лера останется в стае Марка навсегда? Тогда плохо он знает своего сына. Связываться с этой девицей второй раз дураков нет.
– Эх, молодёжь… Все вы в трудах, в заботах. Вечно в суете, да с наскоку. Что смеёшься? Не права я, скажешь?
– Очень даже правы, Людмила Степановна. С каждым годом все яснее понимаю – счастье в самых простых вещах. В верных друзьях, крепком, заметьте, не роскошном, доме, в надёжном тыле, семье.
– Марк, а сколько вам лет? Вы так интересно рассуждаете. Я у кого из деревенской молодежи не спрошу, все в город хотят, да машину купить иностранную. А девки замуж за олигархов собираются, глупые.
– Мне 29, скоро 30. – Строжин промокнул губы бумажной салфеткой и отодвинул пустую тарелку.
– Надо же. Я почему-то думала, что вы Есин ровесник, или на год-два старше. Гор, а вы какого года?
– Того же, что и Марк. И, умоляю, Людмила Степановна, называйте меня на ты. – Гор тоже закончил с ужином, откинулся на спинку стула, и сыто улыбнулся. – Вот накормили, так накормили. До дому бы дойти. Спасибо, все было восхитительно вкусно.
– На здоровье, Горушка. – Людмила Степановна сразу воспользовалась правом называть гостя на ты. – А возраст у тебя замечательный. Мужчина должен быть старше.
– Ты о чем, Ба? – Есения вышла из кухни, куда относила собранную со стола грязную посуду.
– Я о том, что мужчина всегда должен быть старше девушки. Вот тебе сколько лет?
– 21.
– А Гору 29. Вот у вас, я считаю, замечательная разница.
– Ба! К чему ты это говоришь?! – Есения никогда не ругалась с любимой бабулей, и очень редко на нее сердилась. Но сейчас ей очень хотелось отругать безмятежно улыбающуюся родственницу, которая, похоже, пребывала в эйфории от собственной находчивости, и не понимала, в какое неловкое положение поставила внучку.
– Да ни к чему, просто к слову пришлось.
Есения резко подняла стопку плоских тарелок, отчего они жалобно звякнули, укоризненно посмотрела на бабушку, скользнула взглядом по растерянно-задумчивому лицу Гора, и споткнулась о странный взгляд Марка. Почему он так смотрит, и что это такое непонятное читается в его глазах? Мужчина был зол, это сразу ясно. Но эмоции, бушующие внутри темных, почти графитовых глаз, явно сложнее, чем кажется.
Есения сглотнула и провела языком по пересохшим губам. Она, в который раз за последние дни, ничего не понимала, и от этого нервничала. И этот странный Строжин всё смотрит и смотрит, и взгляд его с каждым мгновением тяжелеет, и не отпускает.
Да что с ним такое? Неужели….? От внезапной догадки Есения споткнулась уже не фигурально, а вполне реально, ударившись мизинцем ноги о ножку стола, и обернулась, ещё раз внимательно всматриваясь в волевое лицо Марка.
Да быть такого не может! Это правда? Он ревнует?
****
Ночью Есения долго не могла уснуть, перебирая в уме события вечера. Бабуля уже давно спокойно похрапывала; Ивэн сопел на соседней подушке, подложив под округлившуюся щеку кулачок, отчего его губы смешно оттопырились, а Есения все лежала, рассматривая рассеянные блики лунного света на потолке, и думала о Марке. Вспоминала его взгляды и жесты, анализировала слова и поведение. И, чем дольше размышляла об этом, тем больше понимала – она ошиблась. Ну не может быть такого, чтобы Марк, – молодой, симпатичный и обеспеченный мужчина, предпочел своей роскошной девушке Лере, ее, простую и скромную, совершенно закомплексованную медсестричку. А то, что смотрел так остро и непонятно, – ну смотрел и смотрел… Мало ли… Может, вспомнил неприятность какую, или кишечная колика у человека приключилась.
Успокоив себя таким образом, девушка, наконец, спокойно заснула.
Вечером следующего дня Есения отправилась гулять с Ивэном. Она неспешно шла, толкая перед собой коляску, когда услышала приветливый голос Марго.
– Еся, привет. Погулять вышли? Молодцы! Мы вот тоже вышли воздухом подышать.
Марго, как всегда окружённая стайкой детей, копалась в палисаднике возле своего дома.
– А что ты делаешь? – полюбопытствовала Есения, подходя ближе.
Дети Марго сразу обступили Ивэна и завязали живое общение, рассказывая последние новости из просмотренных мультфильмов. Ивэн в долгу не остался и показал, как здорово он каркает.
– С порослью сирени борюсь. Смотри, сколько наросло за два месяца. – пожаловалась Марго. – Слушай, давай посидим немного? Пусть дети поиграют, а я как раз отдохну.
Есения с удовольствием согласилась, выпустила Ивэна из коляски, и присела на лавочку с Марго. Молодая многодетная мама была приятна в общении, да и ребенку не помешает чаще видеться с другими детьми.
За разговором прошло около получаса, когда Ивэн запросился на качели. Спросив разрешение хозяев, Есения усадила мальчика на деревянное сидение и покачала.
– Я сегодня лимонад приготовила, схожу-ка за ним. Присмотришь за моими сорванцами?
– Конечно. Ивэн, похоже, с вашими качелями теперь не скоро расстанется.
Марго скрылась во дворе, а Есения с улыбкой наблюдала за тем, как активные ребятишки наматывали круги по придомовой территории. Пусть бегают, движение – это жизнь. Главное, чтобы на дорогу не выскакивали.
В это время в кармане джинсовых шорт завибрировал телефон. Звонили с неизвестного номера.
– Алло. – Есения одной рукой продолжала качать смеющегося ребенка, а в другой держала телефон. – Слушаю вас.
– Интересно, как долго ты планировала скрывать, что украла ребенка?
– Что? – Еся задохнулась от неожиданности и почувствовала подступающую дурноту. – Кто это?
– Не узнала? – хихикнул в трубке Лерин голос.
– Что тебе нужно?
– Поговорить хочу, – наигранная веселость сменилась серьезным тоном. – И это, между прочим, в первую очередь в твоих интересах.
– Давай поговорим, – обречённо согласилась Есения.
– Это не телефонный разговор. Жду тебя через 30 минут на старой дороге возле станции. Знаешь где заброшенные гаражи бывшей пожарной части? Вот сразу за ними. Приходи одна. Приведешь с собой кого-нибудь – я не выйду и позвоню в полицию.
– Но я не успею, это далеко..
– А ты постарайся.
В трубке тревожно запищали гудки сброшенного вызова, а Есения так и застыла с телефоном у уха. В таком виде ее и застала Марго, вышедшая с подносом, на котором стояли яркие пластиковые стаканы и кувшин с лимонадом.
– Что случилось, Есь? Кто-то звонил?
Есения перевела затуманенный взгляд на встревоженную Марго, и очнулась.
– Все нормально, но нам уже пора. Ты извини, Марго, в следующий раз погуляем.
Есения торопливо достала Ивэна из качелей, усадила в коляску, и, забыв попрощаться, быстрым шагом направилась вверх по улице, в противоположную от своего дома сторону.
Марго несколько минут о чем-то напряжённо размышляла, рассеянно отвечая на вопросы детей и наливая им лимонад каждому в свой стакан, затем, велев всем спокойно пить и не толкаться, отошла и достала из кармана мобильный телефон. Дождалась, когда в трубке раздается голос мужа и торопливо проговорила:
– Серж, дорогой, возможно, я ошибаюсь, но, мне кажется, у Еси какие-то проблемы…
