Текст книги "Пленница (СИ)"

Автор книги: Мия Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 33

Он отрицательно качает головой, и я чувствую, как в горле встает ком. Что это значит?

– Давай без условий, – тут же поясняет Виктор.

– Тебе нужны нормальные отношения?

Мы встречаемся взглядами, и я понимаю, что наши с ним отношения едва ли можно назвать нормальными. В них с самого начала было все неверно.

Однако Виктор долгое время внимательно рассматривает меня.

– Ты ведь зачем-то решил на мне жениться! – я набираюсь храбрости.

Он приближается и тут вдруг я вспоминаю: Макс. Вот зачем. Виктор захотел себе не просто красивую девочку, он решил увести женщину, на которой помешался его враг.

Все внутри обрывается. Наивная дура. Как была, так ей и осталась.

– Неважно, Лика.

Я отступаю.

– Что у тебя с Максом?

Он выглядит потрясенным, и я понимаю, что угадала. Его лицо на миг темнеет, и я осознаю: еще немного и получу оплеуху.

Вместо этого Виктор хватает меня за руку.

Я пытаюсь вырваться.

– Я сказал тебе не приближаться, сказал не убегать и что ты сделала?

Он тащит меня к дверям, подхватывая на ходу мое пальто.

– Не хочешь слушать просьбы, значит, будешь выполнять приказы.

Я упираюсь, но, как и раньше, не могу совладать с грубой мужской силой. Смотрю по сторонам ища поддержки, но тщетно. Все разбежались. Они боятся хозяина.

– Отпусти! – я выворачиваюсь, но он держит слишком крепко.

– Будешь сидеть на привязи, – говорит Виктор сквозь зубы и швыряет меня в машину.

Я хватаюсь за ручку двери, когда он садится в салон следом, но замок заблокирован. Водитель трогается, как только Виктор захлопывает свою дверь.

– Сиди, – он до боли сжимает мое колено. – Дернешься, разберусь с твоим психологом.

Я замираю. В конце концов, именно я уговорила Логинова остаться. Если он пострадает из-за меня, я себе этого не прощу.

Ведь я приняла решение оставаться человеком. Затихаю и медленно перевожу взгляд на Виктора.

Он как будто перекинулся обратно в чудовище из-за одного единственного упоминания Макса. Логинов не врал. Виктор действительно словно бы ходит по краю.

В обратной дороге я стараюсь не провоцировать хозяина. Упираюсь взглядом в колени, демонстрирую покорность. Но это напускное. Привычка.

Сегодня что-то во мне, словно весенний лед, треснуло. Я выбрала остаться в этом доме сама, потому что увидела настоящее лицо Виктора.

Он предпочел расколошматить себе руку вмето того чтобы ударить меня.

Есть люди, которые прикидываются хорошими. Таким был мой отчим. А есть люди, которые хотят, чтобы в них видели чудовище, хотя на самом деле все иначе.

Есть люди, которые не нуждаются в тепле, потому что не умеют получать от него удовольствие. Таким был Макс. А есть люди, которым просто очень страшно расстаться с одиночеством.

Я передергиваю плечами. На миг мне становится как-то очень странно, даже в чем-то неправильно спокойно.

Я смотрю на свои ладони и у меня рождается чувство будто я нашла ключик к его душе. Я знаю, кто он на самом деле. И знаю, что он хороший.

Вместе с тем я чувствую себя врачом, готовым зайти в клетку, в которой из угла в угол мечется раненый зверь.

Он безусловно попробует меня покусать, прежде чем позволит дать себе лекарство.

Виктор бесцеремонно вытаскивает меня наружу из машины, когда мы приезжаем на место. А я тем временем гадаю как быть. Ему неинтересна жестокость ради жестокости. Но он явно хочет сделать мне больно.

Мне кажется, Виктор поступает так со всеми, кто собирается подойти к нему ближе дозволенного. Черт его дери! Да он испугался!

Страх у разных людей принимает под час самые неожиданные обличия. Иногда это такой вот огнедышащий демон.

У лестницы нас встречает психолог. Логинов выглядит мило в кухонном фартуке. Он взбивает что-то венчиком в миске.

С тех пор как в доме не стало прислуги, Андрей готовит. Чаще всего нам доставляют еду из ресторана, но иногда психолога тянет на блюда, о которых Виктор не удосужился позаботиться. Логинова он вообще еще никогда и ни о чем не спрашивал.

Поэтому Андрей время от времени печет. Я и не думала, что мужчины способны на такое! Но Логинов психолог и у него явно нет на этот счет комплексов.

Завидев нас, Андрей ставит миску на тумбочку.

– Отпусти девушку! – говорит он и тут же получает удар в живот.

– Еще раз сунешь нос не в свое дело, убью!

Я смотрю на Андрея, свернувшегося на полу. Удар явно был зверской силы и мне становится страшно впервые с начала поездки. Виктор не смог бить женщину, но лупить мужчину для него нормально. Может, он видит в других представителях сильного пола своего отца?

Поэтому, когда хозяин тащит меня наверх, я не сопротивляюсь. У меня есть ощущение, что я сумею с ним совладать, а вот чем это может закончиться для Андрея, я не уверена.

Мы оказываемся в спальне.

– Раздевайся, – говорит он, когда за нами хлопает дверь.

И тут мне становится ясно: то есть, он решил все сломать. То, над чем так долго работал именно тогда, когда я начала догадываться о его настоящих мотивах.

Виктор приближается ко мне и рвет мою кофту на груди.

– Ты моя собственность. Пока ты это не уяснишь, из комнаты больше не выйдешь, потому что ты очевидно не понимаешь по-хорошему.

Пуговицы летят в стороны.

– Я офигеть как устал на тебя пялиться.

Еще из своей ветеринарной практики я помню, что как ни что иное с животными обычно помогает доброта.

Вот только смогу ли я опять быть доброй, понимающей? Я не знаю, способна ли я это дать. Нежность. Именно то, что я берегла для своего парня.

Глава 34

Поднимаю голову.

– Можно я сама?

Виктор вдруг отступает и смотрит на меня холодно.

– Ну давай, – говорит он как будто с насмешкой.

Я отворачиваюсь, потому что все еще чувствую отвращение при мысли о сексе, но сейчас это все словно принимает немного иной смысл. Я здесь чтобы дать Виктору то, что ему поможет. То, что возможно выручит нас обоих.

Я соскучилась по нежности и мне ужасно нужен человек, который сможет защитить меня. Если поверит в то, что для него возможны нормальные отношения.

Я остаюсь в одном белье, подхожу к Виктору и касаюсь его губ. У меня странное ощущение словно я укрощаю животное.

Я чувствую его дыхание на своей щеке. Это вызывает приятное ощущение.

Я очень хотела, чтобы что-то подобное случилось с моим парнем. Но сейчас его рядом нет. У меня, по правде, ничего больше нет. Все сгорело в тот самый день, когда меня продали клубу и теперь мне нужно как-то начать заново.

Рядом со мной единственный мужчина, которому я готова поверить, потому что знаю: он только пытается казаться страшным.

Виктор рвет на мне лифчик так, что ломается застежка. Ему надо продемонстрировать свою власть, я это осознаю, но не собираюсь пугаться. Я знаю, как выглядят звери в реальности. А он скорее принц, которого заколдовала злая ведьма.

Поговаривают, что поцелуй любви…

Виктор валит меня на кровать, единым движением стаскивает с меня трусики.

Он трогает мою грудь. Нетерпеливо сжимает ее. Целует мою шею. Жестко, страстно. Но он не делает ничего оскорбительного. Вот где принципиальная разница.

Он скидывает свою одежду.

– Раздвигай ноги!

Я слушаюсь, но отмечаю, что этот приказ прозвучал только потому, что Виктор полез в тумбочку. У него там презервативы.

Он думает о защите, потому что я теперь могу забеременеть. Он заботится обо мне даже тогда, когда пытается выглядеть страшным.

Это так мило и непривычно.

Он уважает мое тело, хотя почему-то думает, что я должна бояться. Сейчас все совсем иначе. В том числе и для меня. Я не знаю каково это, быть нежной с мужчиной.

И это ошеломляет. Я не то, чтобы хочу его тело. Я хочу чего-то большего. Ведь секс это не просто похоть, физический акт. Иногда он может быть практически откровением. Прощением. Соединением двух душ, а не тел.

Я принимаю его в себя и чувствую, как по коже словно электрический ток проходятся мурашки.

Мне чуть больно, но при этом я не ощущаю привычного отвращения. Я никогда еще не чувствовала чего-то подобного – желания принадлежать. Наверное, это и значит быть женой, спутницей жизни.

Его движения обжигают. Виктор кажется мне слишком большим, но это потому, что у меня уже довольно долго не было секса.

Мне казалось, я никогда больше этого не захочу.

Но сейчас мне уютно. Я обхватываю спину любовника руками. Прижимаюсь к его груди, стараясь подстроиться под быстрые, нетерпеливые движения.

Виктор явно очень давно меня хотел. Я это чувствовала. Сейчас он берет меня неаккуратно, но только потому, что в нем говорит страсть. Не жестокость.

Я расслабляю бедра, позволяя ему войти глубже.

С каждым его новым толчком я ощущаю что-то похожее на волны электрических разрядов. Соски напрягаются. Я откидываю назад голову, вцепляясь в его волосы пальцами, прикусываю губу.

Интересно, Виктор догадывается, что мне нравится то, что он делает?

Я слышу его рваное дыхание и от этого только больше завожусь. Мне приятно ощущать себя женщиной, возвращать себе то право, которое у меня бессовестно отобрали.

Он скользит во мне. Движения Виктора становятся все более сильными, но при этом медленными, размеренными, плавными. Он как будто хочет, чтобы я как можно лучше почувствовала его член.

Он как будто будит во мне что-то первобытное. Ту самую не скованную условностями женщину, которой просто хорошо чувствовать себя любимой и желанной.

Каждое его движение отзывается волной теплоты внутри. Мне хорошо до мурашек. Потому что я понимаю, что он не обидит. Он может только любить.

И мне нравится такая любовь.

Я еще больше запрокидываю голову, вжимаюсь бедрами в его пах. Сильнее. Люби меня так…

– М-м-м… – вырывается у меня.

Я не хочу никаких условностей. Здесь и сейчас я хочу быть свободна. Хочу сама решать кому отдавать свое тело и что чувствовать с ним.

Мне очень хорошо. Что бы там ни хотел сделать Виктор. Мне классно.

Он двигается быстрее, просовывает руку мне под бедра, прижимает к себе. Наши тела соприкасаются, почти сливаясь в одно. Я дышу в такт его дыханию, смотрю в глаза.

Неужели ты не видишь, что мне не страшно?

Я не думала, что можно так хотеть.

Я была бы рада забыть все, что было между тем днем, когда меня забрали из дома и этим моментом.

Когда я кончаю, чувствую, что у меня дрожат губы. Меня всю сотрясает мелкая дрожь. Я тянусь к Виктору, потому что хочу почувствовать его поцелуй. Мне нужен он словно глоток воды или воздуха.

Я впервые с мужчиной сумела расслабиться. Стать собой.

Виктор замирает.

– Ты еще не кончил, – шепчу я, отрываясь от его губ.

– Прости, – выдыхает он.

– За что?

– Я тебе не пара.

Я еще крепче прижимаюсь к нему. С нежностью скольжу ладонями по спине. Виктор не прав. Я сама выбрала его. Сейчас неважно почему. Он вернул мне самое главное – право быть собой.

Я легонько толкаю его на матрац, и Виктор подчиняется, так что я оказываюсь сверху.

Макс научил меня быть идеальной любовницей.

Нет худа без добра, я и не подумала бы, что это применимо к клубу. Но сейчас я в этом убеждена.

Я начинаю двигаться, сжимаясь вокруг его члена. Скольжу вверх-вниз, лаская свою грудь. Веду себя пошло. Максу нравилось, когда я демонстрировала раскованность.

Сейчас мне почти не приходится играть.

Виктор сжимает мои бедра. Наконец его взгляд подергивается поволокой, с губ срывается хриплое дыхание. Тело взяло в нем верх над разумом.

Несколько быстрых движений и он стонет. Я останавливаюсь.

Виктор открывает глаза.

– Какого хрена, Лика?

Я понимаю, что он хочет сказать: я вела себя как опытная шлюха, почему я не испугалась?

Я падаю ему на грудь и прижимаюсь всем телом. Потому что мне нужна твоя нежность. Мне, забывшей как это быть человеком, необходимо почувствовать себя живой.

– Я останусь с тобой, если выполнишь мои условия.

Виктор рвано дышит. Потом я чувствую как он перебирает мои волосы.

– Ты не страшный, – добавляю я.

– Тебе понравился наш секс?

– Больше никогда, пожалуйста, не бей психолога. Он тебе уже помог.

Несколько мгновений мы проводим в молчании. Виктор гладит меня по спине, и я чувствую вселенское спокойствие, так, будто лежу на морском берегу под пальмами и мои пятки лижет теплое южное море.

– Зачем? – это напоминает те вопросы, которые поначалу задавала ему я.

– Мне тоже одиноко и наш секс мне понравился.

Тогда он аккуратно переворачивает меня на спину, вынимает член.

– Больше не надо пытаться меня пугать.

Виктор садится на край кровати и растирает лицо руками, я аккуратно приближаюсь к нему.

– Ведь ты привез меня сюда чтобы было не так мерзко спать одному.

– Ладно! – вдруг заявляет Виктор.

Когда он оборачивается ко мне, его глаза горят злобой.

– Согласен!

Я аккуратно обнимаю его. Сердце в груди стучит о ребра. Понятия не имею, почему мне так радостно. Наверное, потому что я совладала с монстром.

Мы довольно долго проводим в объятиях друг друга потому что я не хочу отрываться. Хочу согреть его своим теплом. Телом. Поделиться благодарностью.

И Виктор по какой-то причине тоже медлит.

Вдруг меня отвлекает шорох шагов. Я слишком поздно отрываю голову чтобы увидеть психолога с битой.

Логинов замахивается, и я инстинктивно подаюсь назад, выпуская Виктора. После клуба у меня такой рефлекс: беги, когда бьют.

Виктор падает плашмя на кровать.

Я молча смотрю на него. Это… Это просто нереально. В моей душе ужас смешивается с досадой.

– Что ты?! – перевожу взгляд на психолога.

– Терапия прошла неудачно. Приходится это признать, – выдыхает Логинов. – Собирай вещи, Лика, мы уходим.

Какого черта?

Глава 35

Я молча смотрю на Виктора, в груди рождается ощущение ужаса и досады. Нет, так просто не должно быть. Это неправильно.

Тело хозяина сводит судорогой. Это же не значит, что Логинов убил его?

С губ срывается крик. Мне еще никогда не было так страшно, грустно, одиноко.

Так… неправильно.

Как будто этим всем я могу что-то изменить. Этого просто не должно было случиться. Это. Просто. Бред.

Я еще никогда так сильно не хотела повернуть время в обратном направлении и не жалела о том, что это невозможно.

Даже когда меня забрали в клуб.

Потому что именно сейчас мне начало казаться, что я увидела свет в конце тоннеля, выход из безысходности.

Логинов просто не мог…

Я поднимаю голову, когда психолог укрывает мои плечи рубашкой Виктора.

– Лика, собирайся быстрей! У нас несколько минут чтобы уйти!

Я отталкиваю его руку.

– Не трогай! Не приближайся!

Остатками разума я понимаю, почему Логинов так поступил, осознаю, что Виктор сам виноват в том, что случилось. Если постоянно поколачивать своих постояльцев, это обязательно кончается трагедией для одного из двоих – для тирана или для жертвы.

Я должна была бы быть благодарна Логинову. И вместе с тем он так невовремя.

Андрей садится напротив, сжимает мои плечи, смотрит в глаза.

– Нам надо уходить, Лика, – произносит он так, словно разговаривает с младенцем. – Я тебя вытащу.

И тут меня прорывает:

– Ты должен был ему помочь!

– Что? – Логинов чуть отстраняется.

Он явно не этой реакции ждал.

– А ты ему голову разбил! – мой голос дрожит, из глаз льются слезы.

Логинов выдыхает. Несколько мгновений он молчит. А потом произносит еще тверже:

– Я только замахнулся.

– А это что?! – я указываю на Виктора.

– Эпиприступ. Если злоупотреблять виски как он и не такое случится! Эпилептикам вообще пить нельзя!

Андрей еще крепче сжимает мои плечи.

– Каждый человек сам творец своего несчастья.

– И ты тоже.

Логинов отстраняется.

– И я. Я больше не собираюсь зависеть от морального урода и позволять ему калечить других.

– Он ведь не урод? – я смотрю в глаза психологу.

Логинов отводит взгляд.

– Просто ты сдался.

– Пожалуйста, хватит!

– Ты врач и должен ему помочь! Звони в скорую!

Логинов оглядывается.

– Да нужен будет этот доктор, когда…

Психолог вскакивает и начинает рыться в шкафах.

– У него есть аптечка. Он рассказывал.

Логинов потрошит ящики.

– На случай припадка.

Вскоре Логинов оборачивается ко мне, в руках у него белая коробочка с алым крестом на крышке.

Несколько мгновений я наблюдаю за тем, как психолог готовит все для инъекции. Логинов приближается к постели, сжимая шприц в руке.

– Держи плечо!

Логинов перетягивает руку Виктора ремнем, но на то чтобы попасть в вену у него уходит невероятно много времени. Я тороплю.

– Знаешь, когда я в последний раз делал внутривенную инъекцию? – огрызается психолог. – В мединституте!

Звучит как вопль отчаяния, но именно в этот момент у Логинова все выходит. Прозрачная жидкость покидает шприц.

– А дозу ты рассчитал?

Психолог молчит. Мы оба смотрим на то, как пациент затихает.

– Почему он не просыпается?

Психолог вынимает шприц.

– Потому что реланиум работает как снотворное.

Логинов оборачивается ко мне.

– Ты права. Врач должен оказать помощь в любой ситуации. Но вот теперь пора идти.

Я стягиваю на груди рубашку.

– Я остаюсь.

Логинов пару раз моргает.

– Лик, ты…

– Он хороший, – я смотрю Андрею в глаза.

– Это Стокгольмский синдром.

– Нет. И ты это знаешь сам! Иначе не влез бы во всю эту авантюру со спасением меня.

Логинов поджимает губы и опускает голову.

– Ты в него верил.

Психолог выдыхает.

– Если он сейчас один проснется, поймет, что его опять предали те, кому он верил.

– Ты одна с ним не справишься.

– Если сбежишь, то окончательно в себе разочаруешься, Андрей.

Логинов шумно выдыхает и сжимает руками голову.

– Я собирался расправиться с убийцей жены и сдохнуть…

– Но не сдох! – я приближаюсь к нему

Логинов выдыхает.

– Виктор обещал с тобой поговорить, – объясняю я.

Логинов смотрит на меня и кивает своим мыслям.

– Ты права. Поговорим. Я с ним поговорю. Ладно, Лик, – он подхватывает с пола биту. – Если ты собираешься остаться, я буду защищать тебя. А то в самом деле, с тех пор как я бросил на заправке Киру, я как какая-то чертова размазня.

Вдвоем мы одеваем Виктора и укладываем на кровать. Потом Логинов отыскивает сотовый хозяина и переговаривается с личным врачом Виктора.

Вскоре психолог радует меня тем, что мы все сделали верно. А на счет больницы хозяин давал четкие распоряжения: если он будет без сознания в отсутствии непосредственной угрозы жизни консультироваться с врачом по телефону.

Все это имеет отношение к усиленным мерам безопасности из-за его противостояния с бывшими членами клуба.

Мы с Логиновым решаем не нарушать это правило.

Андрей притащил в спальню кресло и запустил руки в бар Виктора. Как он выразился: «Один хрен, пить тут больше никому нельзя».

День медленно перетекает в вечер. Тускло горит ночник. Андрей потягивает виски, поглаживая лежащую у него на коленях биту. Я сижу рядом с Виктором и держу пальцы на плече хозяина.

Я привыкла вот так утешать раненых животных.

Спор Виктора с Максом почему-то не идет из головы.

Наконец Виктор шевелится. Я оборачиваюсь к нему.

– Голова… – наконец хозяин фокусируется на моем лице. – Лика…

– У тебя был приступ, – заявляет Логинов. – Настоящий. Впервые за четыре года. Потому что ты пил без продыха.

Сейчас Андрей наконец-то напоминает реального психотерапевта. Голос. Поза. Если бы не бита. Нет, скорее уже главаря мафии, учитывая уверенные жесты и бокал с виски в руке.

Виктор сосредотачивается на психологе.

– Решил меня добить?

Логинов кривит губы.

– Такая мысль у меня была, но Лика напомнила, что я в первую очередь психотерапевт, поэтому…

Логинов встает и пересаживается на кровать к Виктору, хватая его за ворот рубашки.

– Если ты еще раз замахнешься на меня или на девушку, я тебя приложу. Вот этой самой битой, которой ты собирался оприходовать меня. Раз уж ты не понимаешь по-хорошему…

– Урод, – скалится Виктор. – Я всегда это знал.

Андрей легонько встряхивает его.

– Нет. Это ты ведешь себя как урод. Я всегда знал, что ты лучше, чем кажешься, но в последний месяц я просто мечтал тебя задушить. Я тебе чуть череп не проломил, спасла только случайность в виде приступа.

Виктор улыбается.

– Правду слышать приятно. Так ты меня ненавидишь?

– Нет. Но ты мастерски провоцируешь, – Логинов делает взмах битой. – Так что я всерьез испугался за нее и подумал, что не прощу себе, если все так оставлю. Просто потеряю остатки самоуважения.

Виктор скалится.

Логинов делает новый взмах своим оружием.

– Выход я вижу только один. Экстремальный. Ты сейчас же рассказываешь все то, о чем промолчал во время психотерапии, и я пытаюсь примирить тебя с тем, что сделало тебя уродом или пеняй на себя, – Андрей наклоняется ближе. – Так что тебя связывает с Максом?

Я вздрагиваю. Не подумала бы, что Логинов спросит у хозяина именно то, что и я хотела бы выяснить.

Глава 36

– Пошел ты, – отвечает Виктор.

Тогда Логинов наклоняется ближе к нему и демонстрирует биту.

– Экстремальная психиатрия.

Виктор закатывает глаза и весело смеется.

– Давай, Логинов, не притворяйся нормальным. Хочешь, я скажу, чего тебе не хватает? Естественности. Твой дядя маньяк и ты яблочко от яблоньки.

– Маньяк? – я привстаю с дивана.

– Феликс его дядя, – усмехается Виктор.

Вскакиваю.

– Андрей?

Логинов оборачивается ко мне и в этот момент я узнаю в его лице знакомые мне черты. Так психолог племянник этого маньяка? Несколько мгновений Андрей выглядит виноватым, а потом вздергивает голову. В этом жесте угадывается гордость.

– Дай себе волю, – подначивает его Виктор. – Точнее дай волю маньяку в себе…

Из горла хозяина вырывается хрип, потому что Логинов пережимает битой его шею.

– Хватит этого цирка, – уверенно говорит психолог. – Просто говори.

Виктор сдавленно выдыхает, когда Логинов чуть ослабляет хватку.

– С тем, что мой дядя маньяк я уже давно смирился, а тем, что боялся стать таким же вот только недавно.

Андрей оборачивается ко мне.

– Я ему голову разбил. Феликсу. Впал в состояние аффекта, когда дядя чуть было не покалечил мою девушку. И целый гребаный месяц позволял себя избивать неуравновешенному человеку, потому что боялся, что если возьму в руки что-нибудь тяжелое, опять превращусь в зверя.

Андрей выдыхает.

– У психологов часто бывают свои проблемы. Но я над этим работал.

Логинов оборачивается к Виктору.

– Я контролирую агрессию, – он чуть сильнее нажимает на биту. – Теперь дело за тобой, Виктор. Я заберу Лику, и мы навсегда исчезнем, если откажешься пойти навстречу.

Я встречаюсь взглядом с хозяином дома и вдруг понимаю, что самое время кивнуть. Я хочу услышать его исповедь и пусть Логинов буквально заставляет озвучивать ее, я обязана знать, что Виктор за человек на самом деле.

В глазах хозяина я ясно читаю вопрос: «Ты точно уйдешь?».

Киваю.

Я хочу знать, кто я для Виктора в конце концов: шанс отомстить или в самом деле надежда. Если он не врал на счет искренних отношений, то они строятся как раз на доверии.

– Ладно, – наконец говорит Виктор, пристально глядя на меня.

– Может, дашь мне подняться? – этот вопрос адресован Логинову.

Психолог несколько мгновений медлит, потом отводит в сторону биту.

– Если что, она у меня в руках, – предупреждает он. – Говори!

Виктор поправляет расстегнутый воротничок рубашки. Приподнимается.

– Макс мой товарищ по… – он скалится. – Лучше тебе не знать. Мы учились на одном курсе. На экономическом факультете. Куда пристроил отец.

Виктор отводит глаза.

– И были редкими мразями. Я, знаешь, как-то так воспитан был, что относился к другим без, как бы это сказать, тепла. Ну а там, в институте, с богатыми мажорами, с худшими из них, я будто нашел подтверждение, что так и надо. Мы там разного творили, но хорошо платили обиженным. Макс об этом заботился как самый богатый. Но что-то мне все время было не то.

Виктор выдыхает.

– Скучно мне было. Короче, я довольно быстро едва не сторчался там с ними. Как жив остался… одна девушка помогла. Макс мне скорую вызвал. Вот она была фельдшером и запер их там с нами. Она красивым фельдшером была. А Макс, ну… ты знаешь его.

Виктор растирает виски.

– Мне было восемнадцать лет, Максу девятнадцать вроде. Все над кем мы до этого издевались были проститутками. Тут, слава богу, диспетчеры скорой вызвали ментов. В общем, Макса попрессовали. Ну а меня она откачала, несмотря ни на что.

– Ты тогда получил удар по голове? – говорю я.

Он удивленно приподнимает брови.

– Нет, – он хмыкает. – Я очнулся в больнице. Потом в ментовке встретились по поводу дачи показаний. Она мне там высказала, ну и понеслось.

Виктор улыбается.

– Мы с Максом по-разному увлекаемся женщинами. Я понял еще тогда. Она нас обоих зацепила. Он ее силой добиться хотел, ну а я…

И тут я ловлю на себе красноречивый взгляд Логинова и ясно читаю в нем: «Так же, как и в этот раз».

– Она со мной цацкалась потому что я ее прикрывал от Макса и глупостей наделал. Забрал ее в другой город. Как думаешь, что на это сказал мой отец?

Виктор поднимает голову.

– Что останешься без наследства? – одними губами произношу я.

Он смеется.

– Что я свое дерьмо должен разгребать сам. В чем-то он, конечно, был прав, я связался с мразями. Чуть не откинулся, когда встретил Свету. Она была вроде ангела, который пришел и сказал мне: «Не надо так». В общем, жить ей со мной было непросто. Я на наркоту-то подсел и без денег остался, но я полюбил ее так…

Виктор крепко сцепляет руки, и я вижу, как на его ладонях проступают вены.

– Как никого и никогда. В общем, она стала мне вместо наркотика. Я поступил в медколледж тут, в Питере. На скорой впахивал санитаром чтобы просто быть ближе к ней. Она с другими встречалась.

Виктор бьет плашмя по ручке дивана.

– Я для нее так и остался уродом бешеным. Зачем только рядом держала?

Виктор смотрит вверх и скалится.

– В итоге нашла она себе очень богатого мужика, который плохо с ней обращался. Она вся осунулась, робкая стала. Я… – его губы дрожат. – Защитить ее хотел. Только, блин, как ты спасешь человека, который сам несется к обрыву на всех порах?! Я ее за руку схватил в дверях и назвал шлюхой. Я вообще не мастер по части споров с женщинами. Она меня и толкнула.

Виктор указывает на висок.

– И больше я ничего не помню кроме больницы и папаши моего. Он мне остатки того, что было рассказал. Света выскочила за Макса. Он сделал ей очень выгодное по деньгам предложение. Это к нему она собиралась тогда. Ну а я с неврологами еще три года руку разрабатывал и пять лет терапию подбирал.

Виктор единым движением встает и указывает на нас с Логиновым.

– Так что пошли бы вы оба на хрен!

Подхватывает бутылку виски с пола и нетвердой походкой удаляется в коридор.

– Чтобы твоего духа тут, Логинов, не было с утра! Задолбал!

– Думаешь, он сказал правду? – вырывается у меня.

– На счет чего? – я ловлю на себе встревоженный взгляд психолога.

– Светланы…

Логинов кивает.

– Но тогда, – я вскакиваю. – Ему же пить нельзя!

– Пожалуй, сейчас будет второй приступ.

Мы, не сговариваясь, смотрим в темный провал коридора.

– Он послушает кого-нибудь из нас?

Логинов поднимается.

– План такой: ты идешь к нему первой и если не сработает ласка, – он косится на биту, – сработает вот это.

Я удаляюсь во тьму.

те. Это служит мотиватором.