Текст книги "Интерфейс (СИ)"

Автор книги: Мишель Подымски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

      Когда все заняли свои места, Геннадий Владимирович начал ужин с непродолжительной речи.

      Находящийся на кухне Рауль Молина через свой интерфейс наблюдал за всем, что происходило в зале. Будучи там, он установил небольшую малозаметную камеру. И речь Борисова, выглядевшего как подросток, вызвала у Рауля приступ хохота.

      Облаченный в деловой костюм парнишка громко рассказывал о перспективах компании, каком-то проекте «Пигмалион», а все собравшиеся внимательно слушали.

      – Знали бы эти напыщенные сычи, что произойдет через несколько минут, – пробубнил Молина себе под нос.

      Там, в комнате, люди, которых он назвал «напыщенными сычами», приступили к трапезе, и Рауль внимательно наблюдал за одним из них – за Карлосом Торресом. Он был всего лишь охранником. Одним из многих. Человек, которого в любой момент можно было заменить. Но именно он сейчас должен был сыграть ключевую роль.

      Рауль видел, как Карлос Торрес с удовольствием поглощает приготовленную ему пишу. Смакует, наслаждается каждым кусочком.

      А внутри него происходили изменения, которых телохранитель даже не чувствовал. Его молекулы меняли свою структуру, перестраивались, видоизменялись, формируя из себя нечто новое. Одновременно с этим его клетки начали производить сумасшедшие дозы обезболивающего, от которых у Торреса только увеличивался аппетит.

      Нельзя, чтобы он раньше времени понял, что с ним происходит что-то не то.

      Рауль сверился с часами. До того, как все произойдет, оставалось две минуты. Он не мог отравить самого Борисова – у того был иммунитет ко всем возможным ядам, а тело было модифицировано так, что отторгало или перерабатывало любой вредоносный объект. Поэтому пришлось действовать по-другому.

      Счет пошел на секунды, и Рауль, поднявшись с кресла-шара, в последний раз взглянул на кухню Борисова. Ему было жаль её покидать, по-настоящему жаль. Но пора идти. Пора подниматься наружу. В его интерфейсе был подробный план бункера, а Ева рассказала ему про путь, которым он сможет пройти наверх, не попадаясь на глаза охране.

      Тем временем в зале Карлос Торрес закашлялся. Кто-то подумал, что он подавился, и начал хлопать охранника по спине. Но спустя секунду изо рта и носа Торреса наружу начал выползать зеленоватый дымок. Сам Карлос по сути был уже мертв, только его тело продолжало жить. Процессы, проходящие в нем, преобразовывали клетки Торреса в смертельный яд.

       «Пора уходить», – подумал Рауль и направился к выходу.

***

       Кроуссен безразличным взглядом всматривался в Лауру Райз, а она всматривалась в него. Она всегда была здесь, рядом, но Ошиан и подумать не мог, что лишившаяся власти королева Изначальных – это Лаура Райз. Он до сих пор помнил их последний разговор.

      – Как ты не понимаешь, что лишь так Изначальные смогут достигнуть вершин развития? – сказала она. – Лишь через меня.

      – Каждый человек имеет право на свободу, данную ему свыше, – ответил Ошиан. – И ни ты, ни кто-либо другой не вправе на неё посягать.

      Она помнила его высоким светловолосым красавцем, а не сгорбившимся лысым человечком, которого все боятся.

      – Ни ты, ни Шагари не сможете помешать нам. Наша программа под видом наркотика «Волшебство» уже запущена в человеческое общество, – прошипела она. – Эта программа ускорит эволюцию, сделав человечество единым.

      – Этого не будет. Мы нашли противодействие. Шагари уже здесь, и он готов лишить человечество биотехнологий, – абсолютно спокойно сказал Кроуссен.

       Наблюдавший за этим всем Райз не знал, что ему думать. Его первый заместитель и его жена говорили о каких-то совершенно непонятных, недоступных его пониманию вещах.

       «Что происходит?» – думал он, не решаясь произнести это вслух.

      – Стивен, это мой бывший, – сказала Лаура, указывая на Кроуссена. Потом повернулась к Францу и добавила:

      – Думаю, нам не нужен лишний свидетель.

      – Здесь я с тобой согласен, – кивнул Франц и поднял руку. Из его пальцев вылетел небольшой синеватый энергетический сгусток, коснулся лица Райза, и глаза того медленно закрылись.

      – Пусть поспит, – сказал Франц.

      – О, энерготехнологии, – скорчила удивленную гримасу Лаура.

      – Да. И скоро человечество начнет пользоваться именно ими. Мы подсунули их Борисову.

      – Только Борисов или уже умер или скоро умрет, – парировала Лаура. – Я отправила туда убийцу.

      – Не думаю, – Кроуссен изобразил на лице некое подобие ухмылки.

      – Как ты не понимаешь, Ошиан? Взгляни на этих людей. Они тонут в своих междоусобных войнах. Они неспособны победить бандитизм и наркоманию. Неспособны объединиться ради большей цели. Они нуждаются в эволюции, объединении, становлении единым целым. И я могу дать им это.

      – Я верю в них, – все так же сидя в кресле, ответил Кроуссен. – Даже если допустить, что эти люди встанут на путь биоэволюции, ты не будешь их королевой. Ведь они принадлежат к другому виду.

      – Это неважно, – усмехнулась Лаура. – Пусть у них будет своя королева. Свое объединенное общество. Главное, чтоб это случилось. Я верю, что смогу помочь этим людям.

      – Видишь, мы не так уж и отличаемся от них, – с этими словами Кроуссен поднялся с кресла. – У них свои распри, у нас свои. Они даже в чем-то лучше нас. Не думаю, что они, обнаружив другой населенный мир, вмешались бы в их судьбу, как это делаешь ты.

      – Это ради их же блага! – воскликнула Лаура. – А ты подумал, что будет, если твой план сработает и человечество останется заключенным в разных мирах без каких-либо технологий?

      – Они найдут выход или мы им поможем.

      – Ты даже не знаешь, что делать дальше. Ошиан, ты окончательно превратился в марионетку Шагари.

      – Главное, что перестал быть твоей, – кивнул Кроуссен.

      Рука Лауры метнулась вперед, целясь в лицо Кроуссена, но тот смог в последний момент отпрыгнуть. Он оттолкнулся от стола Райза и, направив руки вперед, полетел на Лауру.

      Никто не мог представить, что неуклюжий с виду Кроуссен способен двигаться настолько быстро.

      Из каждого пальца Лауры выполз длинный, похожий на спагетти, щуп, а вокруг Франца образовался синий энергетический ореол. Их движения были настолько быстры, что ни один человек не смог бы уследить за ними.

      Атака, защита, уворот, снова атака.

      Каждый из них понимал, что это последняя битва в их жизни. Кто выиграет, тот покинет это место живым.

      Щупы, выросшие из пальцев Лауры, все время пытались дотянуться до Франца, но тот вертелся с нечеловеческой скоростью, уворачиваясь и отбивая их выпады своей энергией.

       Кроуссен подпрыгнул, перевернулся в воздухе и встал на потолок. То же самое повторила и Лаура. Между ними находилась только лампа в виде растущей из потолка человеческой головы. Бой продолжался.

***

      Протокол «Касатка» – этим кодовым обозначением в охране Борисова именовалось, что Геннадию Владимировичу грозит опасность и что его нужно срочно увести. Угроза покушения. А покушение уже происходило.

      Карлос Торрес упал на пол, и из его рта, носа, глаз, даже через поры кожи просачивался зеленоватый дымок. Программа перестройки, подмешанная Молиной в его еду, сработала отлично. Часть его внутренних органов перерабатывались в яд.

      Борисову яды были не страшны. В свое время он позаботился об иммунитете. Но яды, как и все остальное, совершенствовались. Кто сказал, что невозможно синтезировать яд, которому не смог бы противостоять иммунитет Геннадия Владимировича? – так считала охрана Борисова и действовала согласно отработанной инструкции.

      Они уже поняли, кто является убийцей. Новый повар Рауль Молина – только он мог подмешать в еду Торреса программу. Убийца все еще находился где-то в бункере, значит, он мог попытаться нанести новые удары. Поэтому Борисова нужно было срочно отвести в самолет и вывезти до тех пор, пока убийцу не поймают и не докажут, что бункер абсолютно безопасен.

      Несколько охранников в защитных масках, один из которых был боевым модификантом, ворвались в зал для трапез, окружили Борисова со всех сторон. Участники обеда пребывали в панике – кто-то бежал, куда глаза глядят, кто-то кричал, кто-то громко кашлял, вдохнув испарения. Один даже пытался разбить псевдоокно, несмотря на то, что на самом деле это была всего лишь одна из стен бункера.

      Но охрану интересовал только Борисов. Ведь любого из собравшихся здесь директоров и заместителей можно заменить, а Борисова – нет.

      – Протокол «Касатка» в силе, – сказал один из охранников, протягивая Борисову защитную маску.

      Вслед за охранниками в комнату ворвались несколько ученых с целью ликвидировать угрозу и, невзирая на панику вокруг, принялись осматривать тело Торреса.

       Окруженный охраной со всех сторон глава «Маджестик» продвигался по ярко освещенным роботами-светлячками коридорам бункера. Они миновали одну дверь-биопленку, еще одну. Вошли в лифт, который должен был мигом доставить эскорт в ангар.

      Борисов выглядел предельно спокойным. Его спокойствие было видно даже через защитную маску, под полупрозрачной текстурой которой его лицо выглядело залитым тонким слоем воска.

      Охрана сотни раз отрабатывала эту процедуру в целях тренировки. Геннадий Владимирович сам настоял на учениях с его участием. Даже когда глава «Маджестик» спал, его могли разбудить с целью провести учения. Ведь не знаешь, когда и в каком виде придет опасность, и лучше всегда быть к ней готовым.

      Лифт пулей помчался вверх.

      Пилота уже предупредили, и двигатели самолета были запущены. Оставалось только ждать, когда Борисов поднимется на борт. Вот он вышел из скоростного лифта, уверенной походкой, словно шел на совещание, вошел в летательный аппарат, дверь закрылась.

      – Взлетаем, – сняв с лица защитную маску, сказал Борисов.

      В нескольких сотнях метров под ангаром, удивленный ученый, обследовавший разлагающееся, превращающееся в зеленоватый газ тело Торреса, тоже снял маску.

      – Вадим Сергеевич, что вы делаете? – спросил его склонившийся рядом коллега.

      – Это не яд, – ответил ученый, и его глаза от удивления округлились.

      – То есть?

      – Это не яд! – вскликнул Вадим Сергеевич. – Безопасный газ, стимулирующий только першение в горле!

      Посреди огромной алмунийской пустыни, отблескивающей в свете синего гиганта, открылся невидимый ранее маленький технический люк. Сперва оттуда показалась рука, потом голова Рауля Молины. Он все сделал правильно. По предоставленной Евой карте он прошел мимо охранников и через технический лаз выбрался наружу.

      Ева уже ждала. Она подала Раулю руку и тот, крякнув, выбрался на горячий синий песок.

      – Все? Мы все сделали? – спросила Ева.

      – Еще нет, – ответил Молина, чувствуя, как под ним задрожала земля.

      Ангар открылся в сотне метров от них, и черный треугольный самолет показался над поверхностью пустыни. Его заостренная передняя часть была направлена прямиком на Молину, а Рауль представлял, как Борисов сейчас смотрит ему в глаза. Возможно, глава «Маджестик» уже осознал свою ошибку, возможно, ему уже сообщили, что газ безвреден. А может, и нет. Это было не важно.

      Рауль смотрел, как самолет поднимается в воздух, одновременно посылая с интерфейса сигнал бомбе на его борту. Бомбе, установленной Евой еще во время их полета из города.

      – Прощай, Борисов. Надеюсь, в следующей жизни мы окажемся по одну сторону баррикад, – сказал Рауль, и в этот миг небо над ним озарила яркая вспышка зеленоватого пламени. Ева зажмурилась, прикрыла глаза руками, а Молина предпочел смотреть.

      Наблюдать, как энергия, вырвавшаяся из бомбы, пожирает самолет. Металлические части, пластик, органику. Все это продолжалось не больше пяти секунд. Самолет был поглощен полностью, ни один осколок так и не достиг горячего алмунийского песка. Синее небо на миг окрасилось в зеленый, а потом снова начало приобретать свой обычный цвет.

      – Прощай, Борисов, – повторил Рауль.

      Он собирался еще что-то произнести, но не успел.

      Лазерный луч продырявил его насквозь, и Молина камнем упал на горячий песок. Он все еще был жив. Он не чувствовал боли, только понял, что его силы куда-то испарились. Рауль повернул голову и увидел Еву Каррини, сжимающую в руках пистолет.

***

      Прибор для глушения антихакеров был единственным, что могло привести к Максу, но ни Адам, ни Августа не представляли, как он выглядит. Он мог быть размером с мобиль, а мог и поместиться в кармане. Грин склонялся к тому, что скорей всего, это компьютер.

       «Останавливайте всех, кто входит в башню с компьютерами», – объявил он по мыслесвязи, только выйдя из машины. Верхние входы были перекрыты, поэтому Августе пришлось припарковать мобиль у подножия башни.

      Связаться с Стражински у неё возможности не было – после стирания памяти его интерфейс не принимал сигналов.

      – Разделимся, – сказала она Адаму, с чем тот согласился. Так было удобнее – Бергер проверит Кристофера, а Грин сможет руководить поисками Макса.

       Бергер со всех ног бросилась к лифту, пулей пронеслась через просторный холл башни. Кабинка доставила её на сто восьмой этаж, где располагались лаборатории. На этом этаже в одной из палат медотсека находился Кристофер Стражнински.

       Августой овладело нехорошее предчувствие, от которого сердце ушло в пятки, а ладони покрылись липким потом.

       "Только бы догадка не оказалась правдивой, – думала она, – только бы Кристофера не обратили в «Тело».

      Никто не заметил, как посреди толпы, окружающей башню, появился новый человек. Он возник из ниоткуда, но никто не придал этому внимания. Юрген Саммерс вытер со лба пот и быстрыми шагами направился к входу в башню.

      На ходу он попытался связаться с Августой, Адамом Грином, Джо Вареллой, хоть с кем-нибудь, позабыв, что осужденным преступникам отключают интерфейс. Когда он вспомнил, понял, что должен действовать самостоятельно. Нельзя было дать произойти взлому башни, ведь это обернется для людей едва ли не апокалипсисом.

      Никто не думал, что он вернется из Фроста, а потому понадеялся, что его удостоверение еще не аннулировали. Он прошел в башню, показывая охраннику-считывателю на входе всплывающую татуировку на руке.

      Получилось.

      Считыватель – молодая девушка – не заметила в поведении Юргена ничего необычного. Ведь он, как и все здесь, желал поймать Макса, только знал немного больше остальных.

       Юрген понимал, что не стоит связываться с коллегами – некоторые из них уже знали, что тот был осужден, и наверняка решат, что он каким-то образом умудрился сбежать еще до отправки во Фрост. Он надел на голову капюшон взятой у Кашиу ветровки, пройдя через толпу, направился к лифту.

      Августа Бергер. Необходимо найти её. Если Саммерс сможет увести отсюда Августу или даже, в крайнем случае, убить – это не даст совершиться взлому. Сейчас Юрген Саммерс был готов на все.

***

      Спецназ доставил Пауля Бурка на медицинский этаж, и сейчас он находился в одной из палат. Медики собирались произвести размодификацию Пауля, но из-за общей тревоги по башне не спешили. Он смотрел в потолок и не мог ничего вспомнить. Ни собственного имени, ни откуда он, ни где находится. А потолок, казалось, с каждой секундой все ближе приближался к нему, словно готовился раздавить. Из памяти стирались способности ходить, говорить, даже думать.

      Его рот растянулся в последней улыбке до ушей и замер. Теперь он был «Телом». Инструментом, готовым для использования Максом. Проникатель находился совсем рядом. Все, что ему было нужно – дождаться того, кто сможет блокировать антихакеров.

      Кристофер сидел на небольшом диванчике в холле медотсека. Одетый в медицинскую рубаху и брюки, он сосредоточенным взглядом смотрел вниз, на пол, словно обдумывая что-то. Пытаясь вспомнить.

      – Кристофер, – услышал он голос и повернулся. По коридору, залитому светом десятков ярчайших ламп, бежала Августа. Её плащ развевался, словно от дуновений ветра, слегка кудрявые мелированные волосы подпрыгивали, а взгляд вертикальных зрачков впился в лицо Стражински.

      – Кристофер! – вскрикнула она и бросилась к нему, заключая в объятья.

      Она почувствовала моментальное облегчение.

      Кристофер здесь. Рядом. А проникатель... Да черт с ним.

       Стражински смотрел на неё отчужденно, словно не понимая, что происходит.

      – Августа? – спросил он.

      – Узнал меня? – улыбнулась Бергер. С этими словами её волнение ушло куда-то на задний план.

      – Лицо знакомое, – улыбнулся он.

      – Тебе грозит опасность, – пробормотала Августа. – Нужно срочно вывести тебя отсюда.

      – Почему?

      – Готовится взлом этого здания. Тебя могут обратить в «Тело».

       Бергер вслушивалась, всматривалась, внюхивалась, в надежде услышать что-то подозрительное, но ничего не происходило. Она слышала только звук дыхания Кристофера, чувствовала его запах, и это её успокаивало.

      – Хорошо, – кивнул Стражински и поднялся, обняв Бергер за плечо. – Мне нужно кое-что забрать.

      – Я с тобой, – взволновалась Августа, но успокоилась, когда Кристофер улыбнулся и кивнул ей в ответ.

      Сейчас ей было плевать на Макса, на безопасность корпорации, на корпоративные войны. Вывести Кристофера – это главное. Она была уверена, что его память со временем восстановится. А если не восстановится – в мире много хороших врачей.

       Стражински открыл перед Августой дверь палаты, и она вошла внутрь.

      – Кто это? – вскликнула она, увидев человека, лежащего на койке. – Кажется, ты забыл путь в свою палату...

      И тут её пронзила ужасающая боль, которая, как казалось Августе, шла от головы и до самых пят. Она пыталась крикнуть, но голосовые связки словно занемели. Бергер упала на колени, завалилась на бок.

      Боль прекратилась почти сразу. По крайней мере, так казалось Августе. Но то, что она увидела, вызвало еще больше истязаний. Душевных.

      Кристофер Стражински подошел к лежащему на койке человеку, несмотря не внушительные размеры, поднял его, потащил в прилегающую к палате ванную.

      Ей все стало ясно. Все расследование было спланировано кем-то от начала и до конца. Вся её жизнь оказалась фальшивкой. Все чувства, эмоции, переживания ничего не значили.

      – Макс! – смогла выдавить из себя она, а по её щеке покатилась большая слеза.

      – Макс, – кивнул в ответ Стражински.

      – Ты был им все время? – шептала Августа.

      Мысли бешеной каруселью крутились в её голове. Казалось, медицинская комната пошла кругом.

      – Пришлось, – спокойно ответит Макс. – А вообще ты мне нравишься.

      – Зачем?

      – У тебя особая мутация. Подобная встречается у одного человека на миллиард, а то и на два. Способность глушить антихакеров. Вот и пришлось держать тебя рядом, подкидывать в твою голову нужные программы, – ответил Стражински, почти скрывшись с «Телом» в ванной. – Держать до тех пор, пока мы не придумаем способ уничтожить биотехнологии человечества. Помнишь проект «Кафка», с которого для тебя все началось? Ты тоже была его участником, увеличение способностей антихакеров было только видимой стороной проекта. В отделе под непосредственным управлением Франца Кроуссена были протестированы твои возможности. А потом тебе стерли память. Сейчас пришло твое время, Августа.

      – Кроуссен, – бормотала Бергер. – Зачем...

      – О, Франц мой давний боевой товарищ, – ответил Макс.

      Мир померк перед глазами Августы. Во рту пересохло. Она пыталась что-то сказать, но не могла. Весь её мир вмиг разлетелся на миниатюрные осколки. Прошлое, настоящее и будущее.

      Она поняла, что все это время её держали под боком и выращивали, словно скот на убой. Все вокруг было ненастоящим. Она никогда не контролировала свою жизнь. Никогда. Во всем виновата какая-то дурацкая мутация! Знала бы она тогда, десять лет назад, что произойдет – наверняка отправилась бы во Фрост.

      По щеке Бергер скатилась слеза и упала на белоснежный пол.

      – Это все во имя человечества, мы делаем доброе дело, – услышала она такой знакомый, приятный голос проникателя Макса.

      В этот же миг из лифта медицинского этажа вышел Юрген Саммерс. Он все еще был переполнен решимости, он знал, где искать Августу и самого Макса, но, к его сожалению, он опоздал.

      Взлом начался.

***

      Рауль Молина лежал на песке и всматривался в огромную синюю звезду, озаряющую его своими лучами. То ли Ева специально стреляла так, чтоб он имел время подумать, то ли не рассчитала выстрел. Песок, движимый ветром, медленно засыпал его тело, хоронил в самой большой пустыне, виданной человеком. Боли Рауль не чувствовал, да и думать не пытался. Его предали. Именно такой смерти Рауль боялся всю свою жизнь. Именно она его и настигла.

      Рауль медленно терял силы, готовясь, что каждый вздох может стать последним. Единственный вопрос, который он задавал сам себе, был «Зачем мне нужно было убивать?». Кодировка личности, когда-то установленная ему агентами Изначальных, впервые за всю жизнь отказала.

      Когда-то давно они нашли его. Еще подростком. И закодировали как убийцу. С тех пор он не мог отказаться от поручений, как бы этого ни хотел. Он мог бы жить честно, стать ведущим кулинаром, но вмешались чуждые силы, обратив его в оружие.

      Не так давно закодированного на исполнение приказов убийцу нашел случайно забредший в Маракану перекусить Макс. Он собирался помочь человеку, неумышленно попавшему под влияние королевы, но на это у него не было ни времени, ни средств. А потом, когда Максу пришлось инсценировать собственное убийство, он сам воспользовался услугами Молины.

      Сейчас Рауль лежал и смотрел в небо, не в состоянии пошевелиться. Движимый ветром песок проникал в его рот, нос, глаза.

       «Зачем я убивал?» – спросил Молина сам себя.

      Впервые за всю жизнь, перед лицом неминуемой смерти, он раскаивался.

       У него и без этого были деньги, была нормальная жизнь, он мог найти себе супругу, завести детей. Сейчас, перед смертью, Рауль раскаивался в каждом убийстве, которое он совершил. Внезапно, неожиданно для самого себя, он вспомнил их всех. Каждого, кого лишил жизни. Каждого из них он вернул бы, если бы мог.

       Он не жалел, что умирает. Ведь только смерть принесла Раулю долгожданное облегчение. Обретение свободы.

       В нескольких сотнях метров от умирающего Молины Ева Каррини шла к мотоциклу на воздушной подушке, рядом с которым её ждал высокий мужчина лет сорока на вид.

       – Геннадий Владимирович, – обрадовалась она, подавая руку своему шефу.

       Несколько месяцев назад с ней в контакт вступила неизвестная личность и предложила огромные деньги за участие в убийстве Борисова и уничтожение проекта «Пигмалион». Будучи преданной главе «Маджестик», она рассказала Борисову о таинственном незнакомце.

       Тогда Борисов усмехнулся и сказал:

       – Соглашайся.

       – То есть? – удивилась Ева, приняв слова босса за шутку.

       – Я вполне серьезно, – ответил Борисов. – Если произойдет покушение, нам лучше знать, где и как оно состоится.

       Ева согласилась, через время с ней связались и дали инструкцию провести в бункер Молину, а когда он убьет Борисова – избавиться от киллера.

       – Что ж, пусть, – сказал тогда Геннадий Владимирович, когда Ева доложила ему обо всем. – Пусть я для всех умру. Враг будет думать, что победил, а на деле я затаюсь на время, передав правление корпорацией тому, кому смогу доверять. Тебе, например.

       Никто их присутствующих на ужине, ни подчиненные, ни охрана, не подозревали, что вместо Геннадия Владимировича там присутствовал управляемый дистанционно биоробот. Сам же Борисов, изменив внешность, ждал свою подручную – Еву Каррини на поверхности.

       Сейчас он был мертв для всех, а проект энерготехнологии под названием «Пигмалион» скрыт в надежном месте.

      Ева уселась на мотоцикл, за ней примостился Борисов. Двигатели на сгустителе воздуха зашипели, машина поднялась в воздух и, левитируя над горячим синеватым песком, умчалась вдаль.

***

      На взлом башни «Ассаж» времени у Макса ушло немного. То, что антихакеры не могут его почувствовать и помешать, действовало на проникателя успокаивающе. Ему не нужно было расставлять ловушки, беспокоиться, что сигнал вот-вот прервут.

      Августа, неподвижно лежащая на полу, блокировала их. Сейчас она хотела умереть. Умереть только ради того, чтоб сорвать замысел Макса. Но не могла. Когда-то давно Макс загрузил в мозг Августы программу, способную парализовать Бергер на длительный срок, и сейчас пришло её время.

      Наркотик «Волшебство», который уже успел распространиться по всем человеческим мирам, послужил проводником. Сигнал, который Макс передавал с башни, проникал сперва в интерфейсы тех, кто был под действием наркотика, потом ко всем остальным.

      Техник Питер Руссо, который в этот момент искал проникателя с помощью жуков-наблюдателей, потерял контакт со своими устройствами.

      – Что за черт? – вскликнул он. – У меня жуки не реагируют.

      Но тут же понял, что музыка, которую он слушал в интерфейсе, перестала восприниматься, из обзора исчезли постоянно транслирующиеся часы, компьютер не хотел подключаться к мозгу.

      – У меня, похоже, интерфейс глючит, – сказал он, но понял, что не у него одного.

      Два техника, находящиеся рядом с ним, ощущали то же самое. Вся биомеханическая начинка организма вмиг перестала работать.

      То же самое происходило и на улицах Каллисто.

      Исчезала связь, переставали работать программы, людей одного за другим выбрасывало из сети. Вирус распространялся, размножался, переходил от одного человека к другому, лишая их любых модификаций и контакта с сетью. Через биопорты вирус попал в машины, и бесконечный и нерушимый поток мобилей остановился. А потом начал гаснуть свет. Иллюминации, фонари, даже роботы-светлячки вмиг попадали с небес. Где-то на окраине города упал самолет, и все полыхнуло ярким всепоглощающим пламенем. А за ним еще один и еще.

      Кто-то запаниковал, кто-то начал раздумывать о том, что произошло, кто-то нашел в происходящем следы религиозного пророчества и начал молиться.

      Город Каллисто, огни которого были отчетливо видны с орбиты, угасал на глазах. Он все еще был живым, но уже парализованным.

      Люди с модификациями кожи, разгуливающие в летней одежде по снегу, почувствовали холод. Те, кто никогда не потел – вспотели. Боевые модификанты Объединения вмиг утратили свою силу, а считыватели перестали читать эмоции людей как открытую книгу.

      Кто-то кричал, кто-то боялся, кто-то пытался убежать, но бежать было некуда.

      Через портал в башне Объединения вирус проник в Алмунью, где начало происходить то же, что и в Каллисто.

      Стивен Райз проснулся в кресле своего кабинета. Лампа не горела, и только мягкий свет луны озарял небольшую комнату. Но и такого освещения было достаточно, чтобы обнаружить тело, лежащее на полу.

       Лаура.

      Он бросился к ней, обнял бездыханное тело, шея которого была неестественно вывернута. Ему казалось, что она спит. Отдыхает после рабочего дня.

      – Проснись, проснись же, – шептал он.

      Но Лаура не слышала.

       Райз так и не понял, что произошло, да и не думал о том, что за странный разговор был у его жены с Кроуссеном. Он помнил только синеватое облачко, надвигающееся на него, и пустоту.

      Сейчас впервые за многие годы Стивена Райза охватила паника. Он не думал, почему погас свет, чьи крики доносятся из коридора, почему из пальцев его жены торчат длинные щупы-отростки.

      Впервые за последние годы, а может, и за всю жизнь, Стивен Райз плакал.

      Когда Августа пришла в себя, решила, что её ослепили. Кромешная тьма окутывала её, зажимала в объятья, словно хотела раздавить. Секунда – и она поняла, что глаза на месте. Проблема была не в ней, а в мире вокруг. Мир погрузился во тьму.

      Она попыталась связаться с кем-либо по мыслесвязи, но поняла, что это тщетно. Интерфейса больше не существовало. А потом вспомнила Кристофера Стражински. Она легла на спину, раскинула руки, внушая себе, что всего этого не могло произойти, но от реальности так просто не избавиться. Её сердце трепетало, будто последний раз в жизни, а пальцы рук изо всех сил вцепились в волосы.

      – Этого всего не было, не могло быть, – шептала она сама себе.

       Как и Стивен Райз, находящийся несколькими этажами выше, она заплакала.

      – Августа, – кто-то прикоснулся к её лицу, провел рукой, вытирая слезы.

       Сперва она подумала, что это Кристофер. Что все произошедшее было лишь сном, а Стражински сейчас стоит у её кровати и будит нежным поцелуем в щеку.

      – Августа, – повторился голос.

      Теперь она уже поняла, кому он принадлежит. Юргену Саммерсу. Но говорить она не могла. Она всхлипывала, плакала, бормотала про себя что-то невнятное.

      – Убей меня, – прошептала она.

      – Нет, – вздохнул Юрген. – Я убью того, кто сделал это с тобой.

***

      На крыше Опоры небес Франц Кроуссен и Макс стояли и смотрели вниз. Город под ними угасал, свет исчезал, сменяясь холодной и вязкой тьмой.

      – Думаешь, они смогут восстановиться? Перейти на энерготехнологии? – спросил Кроуссен, вытирая окровавленную щеку, на которой виднелись пять маленьких порезов.

      – Я верю в человечество, – ответил Макс.

      Через секунду перед ними открылся синеватый энергетический портал. Он поблескивал, то расширялся, то сужался, становился то ярче, то тусклее.

      – Стоять! – они оба повернулись на голос, доносившийся из-за спины.

       Юрген Саммерс казался нерушимым. Он стоял, широко расставив ноги и целясь в Кроуссена и Макса из винтовки. Насколько он знал, в этом оружии не было органических деталей – в Фросте органике было трудно выжить, поэтому заключенных снабжали винтовками старого, небиологического, образца.

       Кроуссен вышел вперед, словно закрывая собой Макса. Посмотрел в озлобленные глаза Саммерса.

      – Ты сделал так, как и мы планировали. Ты веришь в самоопределение, а значит, достоин вступить в нашу организацию, – медленно и четко говорил Франц. – Ты пришел сюда, так как считал, что сможешь что-то сделать, хоть в душе понимал, что шансов нет.

      – Я убью вас обоих. Вы не имели права, – крикнул Юрген. Сейчас его переполняла ненависть к обоим мужчинам, стоящим перед ним. За первым он охотился долгое время, второй же всегда был под носом и помогал строить козни первому.