Текст книги "Безжалостный (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Я ложусь и поджимаю ноги к груди. Я плачу, потому что мама не стала бороться за меня так же, как Маркус боролся за Джексона.

Я не знаю, сколько времени я пролежала на ее могиле.

Я сбилась со счета, сколько раз я спрашивала, почему.

Я не могу понять, почему мама решила бросить меня.

Я не слышу шагов, приближающихся по тропинке. Я не сопротивляюсь, когда руки проскальзывают подо мной, и меня поднимают.

Я просто держусь за DNR – доказательство того, что мама не боролась за меня.

– С ней все в порядке? – слышу я шепот Себастьяна.

– Да. Давай отвезем ее домой, – говорит Джексон, и его голос звучит у меня над ухом.

– Я за то, чтобы покинуть это место. Нахождение на кладбище в полночь подрывает мое настроение. Клянусь тебе, Джексон, если я увижу призрака, я уйду от тебя прямо здесь. Я слишком хорош собой, чтобы стать зомби.

– Ты не можешь стать зомби, – шепчу я.

– Видишь, я же говорил, что это сработает. – Она не может устоять перед тем, чтобы не изложить мне все начистоту.

– Если только ты не заражен кошачьим паразитом, Toxoplasma Gondii, – говорю я, когда мой разум возвращается в свое убежище, наполненное фактами.

– Что? – взвизгнул Себастьян. – Женщина, не говори таких вещей, пока я не выйду из этого места. Боже, мне нужно принять ванну.

Я отгораживаюсь от бессвязного бреда Себастьяна и утыкаюсь лицом в грудь Джексона.

Я начинаю обрабатывать факты, один за другим.

В медицинской школе у большинства студентов был DNR. Опрос, проведенный в нашем классе, показал, что восемьдесят процентов хотят менее агрессивного ухода в конце жизни.

Тогда меня не беспокоило, чего они все хотят.

Теперь, когда я потерял маму из-за DNR, я задаюсь вопросом, что они знали, чего не знала я.

Глава 15

Джексон

Я осторожно кладу Ли на кровать и снимаю с нее обувь, после чего ложусь рядом с ней.

Мое сердце разрывается, когда я смотрю в ее глаза. Я не знаю точно, что произошло. Ее отец позвонил Себастьяну и сказал, что Ли ушла из его дома в таком состоянии. Если бы он не сказал нам, где ее искать, она бы до сих пор лежала на могиле своей матери.

Я тянусь к скомканному листку бумаги в ее руках и медленно вынимаю его из ее пальцев.

Я открываю его и вижу, что это распоряжение не реанимировать, и все становится понятно.

– Когда я зашивала Маркуса, меня осенило, что я могла спасти ее. Зная это...

Она сворачивается в маленький комочек у меня на груди. Я обхватываю ее руками и крепко прижимаю к себе, ожидая, пока она все выложит.

– Зачем ей подписывать DNR?

Я закрываю глаза, гадая, сможет ли она когда-нибудь оправиться от потери матери.

Папа показал мне файл. Он мог бы спасти ее. У нее также был поврежден позвоночник. Ее могло парализовать, но она была бы жива.

– Док, – я отодвигаю ее назад, чтобы она посмотрела на меня. – Я не знал твою маму, но как ты думаешь, справилась бы она с параличом? Она подписала DNR не потому, что не любила тебя. Она подписала его, потому что хотела иметь право решать, как ей умирать.

– Мне было бы все равно, если бы она была парализована.

– Поставь себя на ее место. Мы поженились, и у нас родилась девочка, похожая на тебя. Она чертовски гениальна, и у нее впереди потрясающее будущее. Чего бы ты хотела для нее?

Я вижу, что она начинает обдумывать то, что я только что сказал, поэтому продолжаю.

– Твоя мама прожила полноценную жизнь, док. Даже если ее позвоночник не был поврежден, это все равно был ее выбор. Ты решила не подписывать DNR по своим собственным причинам. Это был ее выбор. У нее были свои причины, и они имели для нее смысл.

– Я просто хотела бы знать ее причины, – шепчет она.

– А они действительно имеют значение? Я знаю, что у тебя есть потребность понимать все в жизни, но, Док, это не всегда возможно. Важно то время, которое ты провела с ней. Важно то, что она любила тебя. Ты так поглощена тем, как она умерла, что забываешь вспомнить, как она жила.

Ее глаза расширились, а губы разошлись в улыбке.

– Ты прав, – вздохнула она.

Она садится и смотрит на меня с тем же изумлением, что и в тот день, когда я утешал Себастьяна.

– Джексон, ты прав. Я была такой эгоисткой. Может, я и не понимаю, почему она сделала такой выбор, но она поняла. Я так старалась понять, что произошло той ночью, что забыла, как она выглядит.

Она вскакивает с кровати и распахивает дверцы шкафа. Она встает на носочки и берет с верхней полки коробку.

Я сажусь, когда она ставит ее на кровать. Она снимает крышку и забирается на матрас, сидя на коленях.

Дрожащей рукой она заглядывает в коробку и достает оттуда фотографию.

Улыбка дрожит на ее губах, когда она смотрит на нее. Я смотрю, как она рассматривает каждую фотографию, а потом достает со дна коробки конверт.

Ли, я бы хотела, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю. Ты поймешь это только тогда, когда подержишь на руках своего собственного ребенка. Для всего мира ты великолепна, но для меня ты всегда будешь моей девочкой. Я горжусь всем, чего ты добилась, и горжусь тем, какой женщиной ты станешь. Я знаю, что ты добьешься успеха во всем, за что возьмешься. Я очень верю в тебя, моя малышка. Если что-то случится и мне придется уйти, пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, постарайся понять, что мир не всегда бывает черным или белым. Есть серые зоны, которые ты не видишь. Есть вещи, с которыми не поспоришь, и есть вещи, которые не обоснуешь фактами. Если бы у меня было одно желание для тебя, то оно заключалось бы в том, чтобы ты приняла это. То, что меня больше нет, не означает, что я перестану тебя любить.

Всегда, мама.

– Ты знаешь, что серый – это не цвет? Это оттенок, – говорит она, сворачивая письмо и кладя его обратно в коробку.

– Я не знал.

– Если ты смешиваешь цвет с белым, это называется тонированием, а если смешиваешь более светлый цвет с черным, это называется затенением.

– Док, – говорю я, чтобы привлечь ее внимание.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, и я закрываю его рукой. Я притягиваю ее к себе на колени и обнимаю.

– Она любила тебя. Это единственное, что имеет значение.

Она кивает головой и смотрит на меня.

– Ты намного умнее меня, – шепчет она, и улыбка расплывается по ее лицу.

– Да? Подожди, пока я возьму свой телефон. Я хочу записать это. Через пятьдесят лет я смогу использовать это, когда ты будешь со мной спорить.

Она начинает смеяться, притягивая меня к себе.

– Через пятьдесят лет? – шепчет она мне в губы.

– Да, если ты не против?

Она извивается подо мной и достает из кармана свой телефон. Я смотрю, как она что-то набирает, и тут раздается сигнал моего телефона. Я приподнимаюсь и достаю телефон из кармана.

Док: 1=0.999999999999999999999 ∞

– Хорошо, я клюну. Просвети меня, док.

Она смотрит на меня с таким умилением, что я боюсь моргнуть. Я не хочу рисковать, закрывая глаза, боюсь, что когда я их открою, этот взгляд исчезнет.

– Строгац однажды сказал: "Мне нравится, как это просто. Все понимают, что там написано, и в то же время, как это провокационно. Многие не верят, что это может быть правдой. А еще это прекрасно сбалансировано".

Она наклоняется ко мне и показывает на экран.

– Левая сторона представляет собой начало математики, то есть нас сейчас. Правая сторона представляет тайны бесконечности, то есть нас через пятьдесят лет.

Я не совсем понимаю, что она хочет сказать, кроме того, что она видит нас вместе через пятьдесят лет.

– Это значит, что я люблю тебя сейчас, Джексон, и буду любить тебя бесконечно все последующие годы.

Телефон выскользнул у меня из рук, пока я смотрел на нее.

– Скажи это еще раз, – шепчу я.

– Я люблю тебя, Джексон. Я люблю тебя так сильно, что это невозможно измерить. Моя любовь к тебе безгранична.

– Как мне так повезло? – спрашиваю я, притягивая ее к себе.

– Ты меня намочил.

Я смеюсь, прижимаясь к ее рту.

– Мне нравится, когда ты мокрая, – прорычал я ей в губы, начиная расстегивать пуговицы на ее рубашке.

***

Ли

Я занята обходом и проверяю Маркуса, пока Себастьян протирает его губкой.

Я слышу шлепок и отрываюсь от мониторов, чтобы посмотреть, чем они занимаются.

Маркус накрыт по пояс, и Себастьян все время пытается сдвинуть материал ниже, чтобы он мог помыть Маркуса.

– Прекрати, – рычит Маркус, снова отталкивая руку Себастьяна.

Себастьян упирает руки в бока и смотрит на Маркуса, приподняв бровь.

– Дорогой, если тебе не нравится, что я мою твой член, я всегда могу позволить Ли сделать это.

Маркус открывает и закрывает рот несколько раз, явно не находя слов.

– Я не против, – говорю я, просто чтобы подразнить Маркуса.

– Нет, черт возьми, женщина! Ты хочешь, чтобы Джексон убил меня? Я только что пережил одно опасное для жизни событие.

– И что же это будет, детка? Ты будешь думать или рискнешь, что Джексон не узнает, что ты заставил его женщину трогать твой член?

– Я могу сделать это сам, – бубнит Маркус.

Себастьян начинает смеяться и протягивает ему губку.

– Отлично. Посмотрим, как ты это сделаешь.

Маркус замирает и через несколько минут смотрит на Себастьяна.

– Ты хочешь, чтобы он сгнил и отвалился? – добавляет Себастьян.

– Черт, ты хуже женщины, – огрызается он.

– Спасибо, детка, – восклицает Себастьян. – Я приму это как комплимент от тебя, потому что ты ведешь себя как настоящий мудак.

– Просто, блядь, покончи с этим, – шипит он, закрывая глаза.

Я наблюдаю за тем, как Себастьян, сохраняя профессиональный и быстрый стиль, переходит к мытью ног Маркуса.

Дверь открывается, и входит Ретт.

– Привет, брат, – говорит он, потом поднимает глаза и замирает. Его брови вскидываются к линии роста волос. – Ляяя.

Я втягиваю обе губы в рот, чтобы не рассмеяться вслух.

– Это не то, чем кажется, – защищается Маркус, пытаясь убрать ногу из зоны досягаемости Себастьяна.

– Я это уже слышал, – бормочет Себастьян.

Ретт наклоняет голову и, когда становится ясно, что он не может понять, что видит, указывает на дверь.

– Я... я зайду попозже.

– Ретт, – кричу я, начиная смеяться. Я наклоняюсь и кладу руки на колени, чтобы удержаться на ногах. – Это всего лишь ванна с губкой.

Глаза Ретта становятся огромными. – Вы делаете это здесь?

Себастьян закатывает глаза. – Только не те извращения, с которыми ты, очевидно, хорошо знаком. Клянусь, почтовый адрес твоего грязного ума находится прямо посреди сточной канавы. Вместо того чтобы стоять там, как потерянный пердун, подойди и подержи его, чтобы я мог закончить. У меня еще есть другие пациенты. Некоторые из них, как оказалось, очень любят мои губки.

– Черт возьми, женщина, – шепчет Ретт, осторожно приближаясь к кровати. – Неужели сейчас такое время месяца?

– Только не вздумай вывести во мне суку, – предупреждает Себастьян, покачивая пальцем перед лицом Ретта.

Я зарываю лицо в ладони и смеюсь до тех пор, пока слезы не капают с моих пальцев.

Жаль, что я не могу это записать.

Когда Себастьян заканчивает, он бросает на Маркуса пристальный взгляд.

– Расплата, дорогой. Как только твоя задница снова станет подвижной, ты должен будешь петь со мной в караоке. Я не приму отказа. Имей это в виду, когда в следующий раз будешь мне хамить.

Когда Маркус открывает рот, я быстро закрываю его рукой.

– Будет весело, – говорю я.

Как только Себастьян выходит из комнаты, я смотрю вниз на Маркуса.

– Не связывайся с его караоке. Он держал тебя за руку больше пяти часов. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это спеть с ним одну песню.

– Я начинаю сомневаться, не умер ли я. Я уверен, что именно так выглядит ад, – пробормотал Маркус.

Ретт садится и упирается ногами в край кровати.

– Если это и есть ад, то я только за. Не могу дождаться, когда ты споешь с мисс Себастьян. Я готов заплатить за это хорошие деньги.

Маркус посмотрел на Ретта. – Как только я выйду отсюда, я надеру тебе задницу.

Ретт вздергивает брови. – Ты любишь мою задницу.

Ретт – это мужская версия Себастьяна. Я должна помнить, что их никогда не стоит оставлять наедине.

Когда я перехожу к следующему пациенту, я не могу не чувствовать грусть. Как только Маркусу станет лучше, они все уедут.

Я не знаю, что тогда будет со мной и Джексоном.

Глава 16

Джексон

Теперь, когда Маркус вне опасности, Картер возвращается в Нью-Йорк. Я попросил всех ребят встретиться со мной в комнате Маркуса.

Ретт вошел и сделал вид, что кого-то ищет. – Что? Сегодня мыться с губкой не будем?

– Заткнись, – шипит Маркус, бросая на него предупреждающий взгляд.

Ретт начинает хихикать, что заставляет меня спросить. – Что я пропустил?

– Ничего, – говорит Маркус слишком быстро, что означает, что я определенно что-то пропустил.

Ретт вздергивает брови. – Мисс Себастьян купала Маркуса с губкой.

– Да пошел ты, Ретт, – ворчит Маркус, но я вижу, как улыбка дергается в уголках его рта.

Картер и Логан заходят в комнату, останавливая меня от комментариев.

– Спасибо, что встретили меня здесь, ребята, – говорю я, как только все расселись. – Я хочу обсудить вопрос об открытии здесь филиала или, если вы готовы, о выкупе моей доли в бизнесе.

Они все уставились на меня, как будто я ничего не понимаю.

– Я останусь здесь с Ли, – объясняю я.

Картер смотрит на меня так, как будто я сошел с ума. – Джекс, за все то время, что мы знакомы, разве я не прикрывал тебя?

Теперь я в замешательстве. – Какое отношение это имеет к тому, что я останусь здесь?

– Это уже сделано. Мы с Логаном сделали предложение о покупке здания, которое, как мы надеемся, тебе понравится. Логан останется здесь с вами, чтобы помочь наладить работу и нанять топ-менеджеров. Я возвращаюсь сегодня, но Ретт останется еще на неделю. Верно, Ретт?

Ретт на секунду отвлекся от телевизора. – Да, конечно.

– Вы все, блядь, знали? Придурки, – смеюсь я над ними, испытывая облегчение от того, что они не против того, чтобы я открыл филиал издательства Indie Ink в Калифорнии.

– Если это все, что вы хотели обсудить, то я пойду. Я скучаю по своим девочкам.

Логан уходит с Картером, а Ретт приклеивается глазами к телевизору.

– Значит, все по-настоящему? Ты и Док, – спрашивает Маркус.

– Да. Ты не против остаться здесь?

– Конечно, согласен. Он слишком любит мисс Себастьян, чтобы оставить ее, – отвечает Ретт.

– Клянусь Богом, Ретт, – говорит Маркус, начиная смеяться, но тут же останавливается и морщится от боли.

– Завтра важный день, – говорю я. – Ты готов?

– Да, я не могу дождаться, когда выберусь отсюда. Черт, я умираю от желания съесть пиццу, или бургер, или крылышки... черт, я собираюсь наесться.

– Увидимся завтра утром. – Я смотрю на Ретта. – Не смеши его.

Я оставляю ребят и подхожу к медсестрам.

– Привет, мисс Себастьян. Ты не видел док?

Когда мы услышали, что Ретт назвал его мисс Себастьян, мы все ахнули. Ретт произвел на меня впечатление. Он из кожи вон лезет, чтобы обращаться с Себастьяном как с женщиной. Я даже застал их за флиртом. Клянусь, на этой планете нет ничего, что могло бы застать Ретта врасплох.

– Вон там, любовничек. Себастьян наклоняет голову в ту сторону, где из кабинета выходит Ли.

– Спасибо. Мы все еще идём в пятницу вечером?

– О, черт возьми, да. Если понадобится, я вытащу Маркуса на сцену в инвалидном кресле. Он должен мне песню.

Черт, не могу дождаться, когда увижу это. Я хихикаю, когда иду к Ли.

– Ты готова? – спрашиваю я.

– Да.

Я обхватываю ее за талию и крепко целую в губы.

– Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.

Пока такси едет по указанному мной адресу, я отвлекаю Док, расспрашивая ее о том, как прошел день. Когда такси подъезжает к жилому дому, я расплачиваюсь. Беру руку Дока в свою и вхожу в фойе, где нас встречает агент.

– Мистер Уэст, спасибо, что согласились встретиться со мной.

– Джилл, это моя девушка, доктор Бакстер.

Они пожимают друг другу руки, и Док бросает на меня вопросительный взгляд.

– Может, поднимемся? – спрашивает Джилл.

Мы заходим в лифт, и Джилл проводит карточкой по ключу, прежде чем нажать номер этажа. Когда двери открываются и мы выходим, глаза Док расширяются.

– Ух ты, – вздохнула она, когда я проводил ее в гостиную.

Я договорился с Джилл, чтобы она подождала, пока я поговорю с Док.

– Тебе нравится?

– Это потрясающе. Мне нравятся широкие окна. Ты ищешь место для себя и Маркуса?

Я беру ее за подбородок и поворачиваю ее лицо к себе.

– Я надеялся, что ты переедешь ко мне.

Я внимательно слежу за ее лицом, пока мои слова доходят до нее. Ее глаза расширяются, и по лицу расплывается прекрасная улыбка.

Ее глаза начинают блестеть, а подбородок дрожит, когда она спрашивает, – Ты хочешь, чтобы мы жили вместе?

– Моя любовь к тебе безгранична, док. Когда я смотрю в твои глаза, я вижу свое будущее. Ты – мой дом, и если тебе не понравится это место, мы можем продолжить поиски. Пока я буду с тобой, мне все равно, где мы будем жить.

Она приподнимается на носочки и нежно целует меня.

– Мне нравится это место. Когда мы сможем переехать?

Я поворачиваюсь к Джилл. – Спасибо, Джилл. Она сказала "да".

– Поздравляю. – Джилл подходит к нам и вручает две карточки-ключи. – Надеюсь, вы оба будете здесь счастливы.

Когда Джилл уходит, Док хмурится. – Это было быстро.

– Я уже купил его. Я подумал, что если ты откажешься, то Маркус сможет забрать его.

– Значит, он наш? – удивляется она.

– Да.– Я улыбаюсь, обхватывая ее за талию и прижимая к себе. – Как насчет того, чтобы окрестить его?

Я несу ее к стойке, отделяющей гостиную от кухни, и сажаю на нее. Я кладу руки на стойку и прижимаю ее к себе.

– Что-то знакомое, – шепчет она, откинувшись назад.

Я расстегиваю две верхние пуговицы ее блузки и снимаю ее через голову. Расстегнув лифчик, я спускаю бретельки вниз по ее рукам. Я кладу ладонь на ее грудную клетку и медленно провожу рукой вниз по ее телу. Она падает спиной на стойку, и это дает мне полный доступ, чтобы снять с нее брюки и трусики. Когда она оказывается передо мной обнаженной, я кладу ее ноги себе на плечи и закрываю руками ее груди. Я начинаю целовать ее от пупка до киски, затем не спеша облизываю и посасываю ее клитор, пока она не начинает дрожать от удовольствия.

***

Ли

Когда мы входим в бар, я замечаю группу, сидящую возле небольшой сцены.

Я бывала здесь несколько раз с Себастьяном и Райаном, но это потрясающее ощущение, когда Джексон здесь со мной.

Маркус пришел с Реттом, и я рада, что Маркус не струсил. Себастьян очень хочет увидеть его на сцене.

– Привет, ребята, – говорю я, когда мы подходим к столу. Джексон пододвигает мне стул, и когда я сажусь, он целует меня в волосы.

Когда я впервые встретила его, я никогда бы не подумала, что он окажется таким замечательным человеком. Может быть, вначале у меня и были сомнения, но теперь они давно прошли.

Мы заказываем напитки, пока на сцене выступают другие люди. Некоторые выступают неплохо, а другие явно пришли повеселиться.

Я наклоняюсь к Себастьяну. – Ты сегодня очень красиво выглядишь. Мне нравятся розовые полоски.

– Спасибо, малышка. – Он целует меня. – Ты и сама выглядишь очень сексуально.

Я сморщила носик от его комплимента.

Когда мы выпили по второй рюмке, Ретт помог Маркусу встать. Мы все смотрим, как они выходят на сцену. Ретт ставит стул для Маркуса, и когда он садится, они оба берут микрофон.

Я смотрю на Джексона, который сидит с широкой ухмылкой на лице.

Себастьян возбужденно хлопает в ладоши, когда Маркус подносит микрофон ко рту.

– Мы переписали эту песню для мисс Себастьян. Я не верил в ангелов, пока не встретил ее.

Он посылает Себастьяну поцелуй, и тот делает вид, что ловит его. Как только начинается вступление, лицо Себастьяна становится эмоциональным. Я кладу руку ему на спину, когда его глаза начинают блестеть. Он подносит руку ко рту, когда Маркус начинает петь.

– Когда мы впервые встретили тебя, мы не могли смотреть тебе в глаза. Ты просто как королева, твоя красота заставляет нас стесняться.

Ретт делает шаг вперед и протягивает руку Себастьяну. Помогая ему подняться на сцену, Ретт ставит его между собой и Маркусом.

Он подмигивает Себастьяну и поет: "Ты – все, что есть в этом прекрасном мире, но все же тебе хочется быть особенным. Ну, мы думаем, что ты особенный".

Маркус и Ретт смотрят на Себастьяна, и оба поют: "Когда ты чувствуешь себя отморозком, просто вспомни, что мы – настоящие отморозки. Когда ты задаешься вопросом, какого черта ты здесь делаешь. Просто помни, что твое место здесь".

Себастьян начинает плакать, и я не могу остановить свои собственные слезы. Джексон обхватывает меня за плечи и притягивает к себе.

Глаза Райана не отрываются от сцены, пока ребята продолжают петь Себастьяну.

"Если кто-то посмеет обидеть тебя, не волнуйся, у нас все под контролем. У тебя идеальное тело. У тебя идеальная душа. Поверь, мы замечаем, когда тебя нет рядом, потому что считаем тебя особенным. Для нас ты чертовски особенный".

Ретт обнимает Себастьяна, когда тот плачет, и прижимает его к своей груди.

"Что бы ни делало тебя счастливым, мы позаботимся о том, чтобы у тебя это было".

Маркус встает и, взяв руку Себастьяна, целует ее.

Ретт и Маркус завершают песню последними словами, и я думаю, что в баре не осталось ни одного сухого глаза.

"Ты чертовски особенный. Для нас ты особенный. Ты не урод. Ты не чудак. Мы любим вас, мисс Себастьян. Вы принадлежите нам. Вы – часть нас".

– Боже мой, вы полностью испортили мой макияж, – всхлипывает Себастьян, прижимаясь к груди Ретта.

Все громко аплодируют, когда трио покидает сцену.

Я вытираю щеки, и когда Себастьян садится рядом со мной, я обнимаю его сбоку.

– Мои глаза не перестают течь, – простонал он, размахивая рукой перед лицом.

Райан наклоняется к Себастьяну и салфеткой вытирает разводы туши.

– Я чувствую... – Себастьян смотрит на Маркуса и Ретта. – Несмотря на то, что вы заставили меня безобразно плакать на публике, вы оба – мои кусочки, и я безумно люблю вас.

Мы заказываем еще одну порцию напитков, и когда их приносят, Райан поднимает свой бокал, чтобы произнести тост.

– За удивительную группу мужчин, в которую, конечно же, вхожу и я. За наших прекрасных женщин. – Он с любовью смотрит на Себастьяна и меня. – За чудеса и здоровье, пусть у нас никогда не кончается ни то, ни другое.

Мы все выпиваем за его слова, и как только Себастьян начинает танцевать, я прислоняюсь к Джексону и наблюдаю за тем, как веселятся наши друзья.

Эпилог

Джексон

Восемь месяцев спустя...

Я смотрю, как Логан настраивает камеру. Для него это стало хобби. Он записывает каждую встречу.

– Кто первый в этом году? – спрашивает Ретт, сидя на полу рядом с Дэнни.

Мы празднуем День благодарения у нас с Ли.

– Я пойду первым. – Маркус встает и обводит взглядом комнату. – Год назад я думал, что моя жизнь закончилась. Я не знаю, как сказать это, чтобы не показаться сумасшедшим.

Он нервно смеется и тяжело сглатывает.

– Просто скажи это, детка. Мы все немного чокнутые, – подбадривает его мисс Себастьян.

– Да, мы такие. – Маркус хихикает, затем его лицо становится серьезным. – Мне потребовалось почти умереть, чтобы понять, каким я был придурком. Это до сих пор меняет меня каждый день. За что я больше всего благодарен в этом году, так это за те осколки, которые были в моем сердце. Если бы не они, Джекс и Док не сошлись бы. Я бы никогда не встретил мисс Себастьян и Райана. Я так много приобрел, что благодарность даже не может описать, что я чувствую.

– Слава Богу, что есть водостойкий макияж, – говорит мисс Себастьян, вытирая глаза.

Она встает и раскидывает руки в стороны. – Вы все – мои люди. Боже, я так благословлена. – Она смотрит на Ретта и Маркуса. – Мальчики мои, я вас безумно люблю. Спасибо вам за то, что вдохновили меня на операцию. Спасибо за все, что вы делали потом. Спасибо за мою Г и В.

– Что такое Г и В? —спросила Дэнни, глядя на Ретта.

Я прячу лицо у Дока на шее, чтобы они не видели, как я смеюсь.

– Твой папа расскажет тебе позже, – быстро отвечает Ретт.

– Спасибо, – говорит Картер, не выглядя счастливым.

Ретт и Маркус оплатили операцию по изменению пола мисс Себастьян. Мисс Себастьян называет это "Г и В", что означает "грудь и вагина".

Мия встает и подходит ко мне. Она протягивает мне конверт, затем улыбается Маркусу.

– Это то, о чем я думаю? – спрашивает Маркус.

– Да.

Я смотрю на конверт, и дыхание вырывается из моих легких.

Джексу, когда он ждет своего первого ребенка.

Это почерк Маркуса.

Мои руки начинают дрожать, когда я открываю конверт и вынимаю из него страницу.

Джекс,

Как бы я хотел быть здесь. Даже если меня здесь нет, просто закрой глаза, потому что я стою рядом с тобой. Я всегда буду рядом с тобой.

Ты будешь замечательным отцом. Я знаю это, потому что ты – замечательный друг. В тебе столько любви и страсти. Ты яростно защищаешь тех, кого любишь.

В тебе это есть.

Маркус.

Я встаю и обнимаю Маркуса, делая глубокий вдох.

– Спасибо, – шепчу я, прежде чем отстраниться. – Думаю, теперь моя очередь.

Я закрываю глаза и пытаюсь сдержать свои эмоции, прежде чем повернуться к Док.

– Я так благодарна тебе. – Я опускаюсь перед ней на колени и беру ее руки в свои. – Я благодарен за эти руки. Ты так много дала мне в этом году. Ты подарила мне Маркуса. Ты подарила мне ребенка. Ты подарила мне свою любовь. Ты – моя бесконечность, док. Пожалуйста, выходи за меня замуж.

Я достаю кольцо из кармана и, держа его на ладони, предлагаю ей все, что я есть.

– Джексон, оно идеально, – вздыхает она, беря кольцо с моей ладони. Я сделал его для нее. Это простое кольцо с узором в виде бесконечности. – Да. – Это едва слышный шепот, но я слышу его отчетливо.

Я надеваю кольцо на ее палец и прижимаюсь к нему губами.

Я встаю и поворачиваюсь к Маркусу.

– Раз уж ты решил остаться, будешь ли ты крестным отцом нашего ребенка?

– Ты уверен, что хочешь этого? – спрашивает Ретт. – Мы говорим о Маркусе.

– Ретт! – отругала его мисс Себастьян. – Я перегну тебя через колено, и это не будет извращением.

Маркус протягивает мне руку, и я, не раздумывая, беру ее.

– Сочту за честь, – шепчет он.

Я сажусь обратно и обхватываю Док рукой, притягивая ее к себе. Другую руку я кладу на ее очень беременный живот; тогда она накрывает мою левой рукой. Я смотрю на свое кольцо на ее пальце.

Черт, я счастливый мудак.

– Моя очередь, – говорит Мия, и мы все смотрим, как она разрывает конверт.

Забавно, что Мия и Ли забеременели в одно и то же время. Я смотрю на Логана и улыбаюсь. Наши дети будут практически близнецами, как и мы.

Мия и Логан читают свое письмо от Маркуса, после чего Мия встает и обнимает Маркуса.

– Я благодарна тебе, Маркус.

Когда наступает очередь Картера, он обнимает Деллу. – Я благодарен тебе за то, что ты вышла за меня замуж. – Он смотрит вниз на своего сына на ее руках. – Спасибо тебе за наших детей.

Они назвали его Кристофер Майлз Хейз в честь отцов Картера и Деллы.

Ретт встает и подбрасывает Дэнни в воздух. Она взвизгивает от смеха.

– Я благодарен тебе, Дэнни.

Когда он опускает ее обратно, она обхватывает его за шею и прижимается поцелуем к его щеке.

– Я благодарна тебе, дядя Ледж. – Она смотрит на него серьезными глазами. – Ты будешь моим крестным? Я тоже хочу.

Ретт смотрит на Картера. – Я думаю, это отличная идея. Мы собирались подождать до крестин, но сейчас тоже подходящее время. Дэнни задала тебе вопрос, Ретт.

Ретт смотрит на Дэнни с такой любовью, что говорит, – Принцесса, я буду тем, кем ты захочешь меня видеть. Я буду твоим крестным. Я буду твоим шутником, когда тебе нужно будет посмеяться. Я буду твоим рыцарем, когда тебе понадобится моя защита. Мое сердце принадлежит тебе.

– Я просто очень хочу, чтобы ты был моим крестным, – говорит Дэнни.

***

Ли

Почти пять недель спустя...

– Как ты мог так поступить со мной! – простонала я, когда началась очередная схватка.

Джексон смотрит на меня широко раскрытыми глазами с бледным лицом. Он уже собирается что-то сказать, но тут вмешивается Себастьян, сидящий между моих ног.

– Он сожалеет. Ему следовало держать свой член в штанах.

Я начинаю смеяться, но очередная схватка стирает улыбку с моего лица.

– Пора, доктор Бакстер, – говорит Себастьян. – Тебе нужно начинать тужиться.

– Мне нужны обезболивающие, – кричу я. – Дайте мне больше обезболивающих. Оно не действует достаточно быстро.

– Скоро начнет действовать. Перестань просить и начинай тужиться. Чем скорее этот маленький райский комочек увидит день света, тем скорее ты почувствуешь себя лучше.

– Ты права. – Я дышу через боль и, крепче сжав руку Джексона, начинаю тужиться.

Я продолжаю тужиться до тех пор, пока мне не начинает казаться, что мои внутренности вот-вот выйдут наружу.

– Почти, малышка. Еще одна потуга, – кричит Себастьян.

Я закрываю глаза и тужусь изо всех сил.

– Боже мой! Она прекрасна. Смотрите, у нас новая девочка.

Джексон не отпускает меня, пока Себастьян прочищает носовые ходы нашей малышки, и первый пронзительный крик эхом разносится по комнате.

Себастьян заворачивает ее в мягкое одеяло и подносит к нам. Она кладет нашу дочь мне на руки, и я теряю всякую способность соображать.

Нет фактов.

Нет уравнений.

Есть только чудо в моих руках.

Мама была права. Теперь я понимаю. Некоторые вещи просто невозможно объяснить.

Любовь, которую я испытываю к Джексону, не поддается объяснению.

Любовь, которую я испытываю к своей дочери, настолько сильна, что переходит все границы. Она охватывает все время, все пространство, каждую частицу моего существа. Мой разум никогда не сможет постичь того, что чувствует мое сердце к моей дочери.

– У нас дочь, – шепчу я Джексону.

Он сует свой палец в ее маленький кулачок, и она мгновенно крепче прижимается к нему.

– Как ее зовут? – спрашивает Себастьян.

– Дэш, – шепчет Джексон. – Дэш Марсель Уэст.

– Привет, Дэш, – шепчу я, глядя ей в глаза. – Твое имя означает бесконечность, как и наша любовь к тебе. Марсель означает храбрая, как твой дядя Маркус.

Я возношу безмолвную молитву своей маме, молясь о том, чтобы Дэш всю жизнь знала только бесконечную любовь. Я молюсь, чтобы у нее была сила ее дяди и непоколебимая преданность отца.

Конец

Следующая книга: Разрушительный | Маркус и Уиллоу

МАРКУС

Я хорошо умею обманывать людей. Слишком хорошо.

Я позволяю людям думать, что я ублюдок.

Потом в мою жизнь входит Уиллоу, и как бы я ни старался ее отпугнуть, она все равно возвращается.

Но у каждого есть свой предел, и я боюсь, что Уиллоу его достигла.

Почему, когда ты думаешь, что не хочешь кого-то, он становится самым важным человеком в твоей жизни... Но не слишком ли я опоздал, чтобы показать ей, как сильно я ее люблю?

УИЛЛОУ

Я так старалась бороться за нас. Но некоторые вещи нельзя спасти.

Говорят, если ты действительно любишь кого-то, ты должен освободить его. Если человек возвращается, значит, он должен быть твоим.

Единственная проблема с этой теорией заключается в том, что даже если он возвращался, он всегда уходил снова.

Сколько душевной боли может выдержать одно сердце?