Текст книги "Безжалостный (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Книга: Безжалостный | Джексон и Ли

Автор: Мишель Херд

Серия: От ненависти до любви #3

Аннотация

Ирония – это когда жизнь подъебывает тебя.

Джексон

Она – единственная девушка, которую я не могу забыть.

Она невинна, как святая, но с устами грешницы.

После того как я лишил ее девственности, мне понадобилось четыре года, чтобы избавиться от чувства вины.

Я использовал ее, когда она была на дне, и она никогда не простит меня.

Наблюдая за тем, как мой лучший друг каждый день понемногу умирает, и невозможность что-либо с этим сделать, убивает меня.

Я должен был это предвидеть. Как только я оказался на самом дне, она снова вошла в мою жизнь.

Ирония судьбы?

Возможно она единственная, кто может спасти Маркуса.

Жизнь человека, который значит для меня больше всего, зависит от девушки, которую я когда-то трахнул.

Ли

Ненависть – сильное слово, но именно оно охатывает меня, когда речь заходит о Джексоне Уэсте. Однако я остановилась на том, что он мне очень не нравится. Просить меня простить Джексона – все равно что просить меня добровольно пройти по колючим шипам.

Он потрясающе красив, подчеркиваю, потрясающе.

Он замечательный друг, только не для меня.

Он поддерживает, понимает, заботится и любит, но только не меня.

Нет, для меня он приберег свои мрачные хмурые взгляды и низкое рычание.

Я сделаю все возможное, чтобы спасти Маркуса, но я сделаю это не ради Джексона.

Эта книга является третьей в серии «От ненависти до любви». Каждая книга серии посвящена разным парам. Чтобы в полной мере ощутить их дружбу, я рекомендую начать с «Бессердечного».

Г

лава

1

Джексон

Пять лет назад...

Бутылка выскальзывает из моих пальцев и со звоном падает на небольшую кучку пустых пивных бутылок, которая уже собралась под гамаком, на котором я отдыхаю.

– Теперь твоя очередь приносить пиво, – говорю я, глядя на Маркуса, который сонно закрывает глаза.

– Сейчас принесу, – отвечает он.

Я устраиваюсь в своем гамаке и сонно вздыхаю.

– Это была лучшая идея в твоей жизни. Я собираюсь провести все выходные припорковав свою задницу прямо здесь.

На прошлой неделе Маркус принес домой пять гамаков. Пока мы установили только два из них, что само по себе уже достижение, на мой взгляд. Три оставшихся гамака до сих пор лежат в гостиной.

– Как ты думаешь, сможешь заниматься сексом, удерживая равновесие на этой штуке? – спрашиваю я, не открывая глаз.

Черт, вот это жизнь. Я и Маркус, бесконечное пиво, и солнце, что светит весь гребаный день напролет.

– Не знаю. Попробуешь как-нибудь и сообщишь мне. У меня уходит минут десять на то, чтобы устроить свою задницу в этой штуке, – пробормотал Маркус.

Да, это всего лишь вопрос нескольких минут, когда он уснет. Если подумать, то послеобеденный сон – не такая уж плохая идея. Это придаст мне сил для вечеринки, которую мы устраиваем сегодня вечером.

Я смотрю на своего лучшего друга и ухмыляюсь. Он лежит, свесив обе ноги, по обе стороны гамака.

– Чувак, ты выглядишь неудобно, когда так лежишь, – смеюсь я.

Он не отвечает сразу, и я уже начинаю думать, что он уже уснул, когда он бормочет: – Свободу яйцам. На мои яйца дует приятный ветерок.

– Круто, – ухмыляюсь я, медленно двигаясь, чтобы не опрокинуть этот чертов гамак. Когда я свесил ноги с боков, моя ухмылка стала еще шире. – Черт, ты прав.

Маркус лениво смеется. – Ветер делает нам минет, чувак.

Когда речь заходит о моем лучшем друге, все сводится к сексу. Не то чтобы я был любителем поговорить. Такое ощущение, что наши мысли напрямую связаны с грязью.

Мы дружим с пеленок. Наши мамы тоже были лучшими подругами. По крайней мере, были, пока мистер Рид не убил миссис Рид. Это был поганый день. Маркусу было всего десять лет, а его сестре Саммер за месяц до этого исполнилось шесть. До сих пор никто не знает, почему отец Маркуса вышел из себя и застрелил жену, дочь и сына, а затем направил пистолет на себя.

К счастью, пуля пролетела мимо сердца Маркуса на миллиметр. Саммер и миссис Рид умерли мгновенно. Это случилось во время наших летних каникул, так что, к счастью, я мог оставаться с ним каждый день, пока его не отпустили под опеку моей мамы. У него не было другой семьи, и, кроме того, она была его крестной матерью.

Может быть, Логан и был моим близнецом, но после перестрелки мы с Маркусом стали неразлучны. Возможно, мы были близки и до того, как он потерял семью, но во время его пребывания в больнице я как будто стал всем в его жизни.

Первые несколько недель он не разговаривал ни с кем, кроме меня. Моя мама заставила его обратиться к психологу, но это не очень помогло. Он отдалился от всех. Только мне было позволено заглянуть за его стены. Я был единственным, с кем он был искренен. Я утешал его разбитое сердце, страдающее от потери мамы и сестры. Я обнимал его, когда он плакал, потому что он не понимал, что произошло. Я принимал на себя удары, когда он злился на отца. Я принимал все – хорошее и плохое. Я взял все это на себя, чтобы ему не пришлось одному нести всю тяжесть своего тяжелого прошлого.

После стрельбы изменилась и моя мама. Ужас, произошедший в доме Ридов, потряс все общество, но через некоторое время все вернулось на круги своя, и люди перестали говорить об этом. Если Маркус превратился в самого себя, то мама словно потеряла жизненное равновесие. Дружба между ней и миссис Рид очень напоминала мне ту, что была у нас с Маркусом. После смерти миссис Рид мама разваливалась на глазах. Она с бешеной скоростью превратилась из "матери года" в "поганую дуру".

Все началось с мелочей. Сначала она проводила целые ночи, сидя на улице и приканчивая бутылку-другую вина. Она стала нетерпеливой по отношению к нам, ее некогда любящее поведение сменилось отрывистым тоном и холодным взглядом.

После нашего тринадцатого дня рождения все стало еще хуже. Я был первым, кто пережил скачок роста. Зная, что не могу обратиться к маме по поводу волос, появившихся на моем лице, я пошёл к мистеру Хейзу. Он был единственным отцом, который был у каждого из нас. Несмотря на то, что он работал не покладая рук, у него всегда находилось время для нас. Честно говоря, мы проводили в доме Картера больше времени, чем где-либо еще.

Мистер Хейз был удивительным. Я имею в виду, чертовски удивительным. Он никогда не был слишком занят для нас. Он делал все возможное, чтобы показать каждому из нас, как он о нас заботится. Он никогда не пропускал ни одного нашего первого дня. Первый день в школе, первые игры, первые уроки вождения – он был рядом во всем. Он был единственной твердой опорой в нашей постоянно меняющейся жизни.

Воспоминания о том, как он учил нас бриться, навсегда останутся одними из моих любимых.

Это было рано утром, после того как мама ушла на заслуженный отдых в спа-салон после ночной пьянки. Я с облегчением обнаружил, что мистер Хейз еще не ушел в офис. После того как я спросил его, не покажет ли он мне, как бриться, он снял пиджак от костюма и принялся закатывать рукава дорогой рубашки. Когда мы впятером встали перед зеркалом, он положил перед нами бритвы и гель для бритья. Он вынул все лезвия из бритв, чтобы мы могли сначала потренироваться.

Он начал с Картера, уделяя время каждому из нас, чтобы убедиться, что мы знаем, что делать. Я был последним в очереди, за что был ему благодарен, так как у меня было время понаблюдать за тем, как он показывает остальным. Я до сих пор помню, как Мия сидела на бортике ванны, вытянув лицо, наблюдая за нами.

Ретт и Мия были первыми, кто переехал к Картеру и мистеру Хейзу после смерти их родителей. Это был удар для всех нас. У Ретта и Мии были самые лучшие родители, и их внезапная смерть заставила Маркуса тоже переживать. Это напоминание о том, что он потерял, открыло его зарубцевавшиеся раны.

Мама не была близка с мистером и миссис Дэниелс. Она не испытывала никакой симпатии к Ретту, которого всегда называла тем самым другом.

Мне не нравится этот твой друг.

Ты слишком много времени проводишь с этим другом.

Я не хочу, чтобы этот друг был здесь. Вы все действуете мне на нервы.

Это привело к тому, что Логан, Ретт и Картер стали проводить все свое время у Картера и всячески избегать нашего дома.

Я делал все возможное, чтобы помочь Маркусу справиться с кошмарами, которые снова начались. Он не был растерян и зол, как в десять лет. Нет, он держал все это в себе, и я боялся, что он сделает в тот день, когда взорвется.

Но тогда начались словесные оскорбления. Я не знал, почему мама выбрала именно меня. Может быть, потому, что я был первым, кто проявил признаки превращения в мужчину. Я просто благодарен, что она не нацелилась на Логана или Маркуса. Я никогда не сопротивлялся, боясь, что она набросится на них.

Она вошла ко мне, когда я брился, и обычный пустой взгляд ее быстро сменился яростью.

– Ты очень похож на него, – прошептала она, ее голос был натянут, как струна, которая вот-вот порвется.

Мы с Логаном не являемся однояйцевыми близнецами. У нас одинаковые светло-русые волосы и карие глаза, но на этом наше сходство заканчивается. Я выше него, и черты моего лица более суровые. Логан же симпатичный, с привлекательной улыбкой, в то время как я резкий и серьёзный. Логан является дружелюбным, хорошим человеком, а я – безжалостным и циничным.

Это еще одна причина, по которой мы с Маркусом так хорошо подходили друг другу. Маркус был безжалостен и временами откровенно насмешлив по отношению к другим. Он подливал масло в мой огонь.

– Ты – вылитая копия своего отца.

Я уже привык к холодному и пустому взгляду ее глаз, но никогда не забуду, как перекосило ее рот в тот день. Она смотрела на меня с отвращением.

– Ты думаешь, я этого не замечаю, но я вижу. Вы с Маркусом – самовлюбленные нарциссы, как и ваши отцы. Вы – яд. Твой отец убил меня, а Роберт убил Стеллу. Тошно осознавать, что настанет день, когда вы оба сделаете то же самое с какой-нибудь бедной девушкой.

Слова не причинили и половины боли, как и блеск в ее глазах. Я много раз в жизни получал разочарованные и сердитые взгляды, но никогда не получал такого взгляда, как "желаю, чтобы ты никогда не родился". В тот день я как будто перестал быть ее сыном.

После этого она бросала на меня взгляды при каждом удобном случае.

Ты жалок.

Ты такой же бесхребетный, как и твой никчемный отец.

Я должна была избавиться от тебя, когда он ушел. Теперь я каждый день смотрю на твое лицо как на напоминание о том, что он ушел. Однажды ты тоже уйдешь.

Странно, как все сложилось после этого.

Я должен был это предвидеть, но, черт возьми, я тогда только обнаружил волшебное воздействие сисек на мой член.

Мистер Хейз хотел взять нас всех в Нью-Йорк на летние каникулы. У него там был свой бизнес. Я буду первым, кто скажет, что я волновался по этому поводу. Если бы он решил переехать, то я, Маркус и Логан остались бы практически в полной заднице. Это разорвало бы группу пополам.

Он пригласил маму на ужин, чтобы обсудить с ней поездку. После ужина они пошли в кабинет, чтобы поговорить наедине, а мы пошли на улицу купаться. На улице уже было жарко, а ведь это только начало лета.

Проведя некоторое время в бассейне, я захотел в туалет. Мистер Хейз был бы не слишком доволен, если бы застал меня за поливкой сада, поэтому я вытерся и побежал в дом.

Мне следовало остаться на улице. Подслушивая, никогда не услышишь ничего хорошего. Когда я проходил мимо кабинета, мама начала кричать.

– Как ты можешь сидеть здесь так спокойно, как будто ничего не произошло? Твоя жена и мой муж сбежали вместе, оставив нас с детьми. Я потратила лучшие годы своей жизни на воспитание этих мальчиков. Мне почти сорок, и я ничего не добилась в жизни! Мне надоело сидеть дома и смотреть, как жизнь проходит мимо меня.

Я почувствовал, как в моей груди зарождается странная смесь стыда и гнева. Мне было стыдно, что моя мать так разговаривает с мистером Хейзом, и я злился, что она такая эгоистка. Потом я вспомнил, как мой отец сбежал с матерью Картера, и мне стало плохо.

Я услышал, как стул заскрипел по деревянному полу, но шагов за дверью не последовало, и я продолжал прислушиваться.

– Ты вообще слушаешь, что говоришь, Джуди? У тебя два замечательных сына. А как же они?

– Мне все равно. Твоя жена сбежала с моим мужем. Если бы ты присматривал за ней, этого бы не случилось. У меня есть мой трастовый фонд. Можешь оставить себе свое ежемесячное пособие. Мне оно не нужно. Мне надоело прозябать в этом жалком городишке.

– Ты действительно собираешься бросить своих сыновей? А как же обещание, которое ты дала Стелле, что всегда будешь заботиться о Маркусе?

– Она мертва уже шесть лет. Я была другим человеком, когда согласилась стать его крестной матерью. Им шестнадцать, Кристофер. Ты можешь либо забрать их, либо они сами о себе позаботятся. С меня хватит играть роль матери для этих мальчиков.

Я услышал стук маминых каблуков по деревянному полу и побежал в туалет. Только я проскользнул внутрь, как дверь в кабинет распахнулась.

– Я не буду тебя останавливать, Джуди, но сделай это чисто. Уходи прямо сейчас. Я оставлю мальчиков здесь на ночь, а завтра отвезу их домой, чтобы они собрали свои вещи. Я хочу, чтобы ты ушла из этого дома к тому времени, когда я приеду туда с ними. Я не буду усложнять им жизнь.

– Я уйду первым делом утром. – Она не ушла, как я ожидал, а прошептала, – Ты хороший человек, Кристофер. Они будут счастливы с тобой.

Я прислонился головой к стене, слушая, как затихают ее шаги.

Она ушла, не попрощавшись.

На следующий день мистер Хейз отвез нас домой собирать вещи, сказав, что мама не против, чтобы мы провели лето с ним.

Я никому не рассказывал о том, что она мне говорила, даже Маркусу. Мне не было грустно от того, что она решила нас оставить. На самом деле, так мне было легче ее ненавидеть. Так было легче притворяться рядом с Логаном.

Через несколько недель мистер Хейз посадил нас за стол и объяснил, что наша мать не скоро вернется домой. Она взяла время для путешествия. Он постарался сделать все возможное, чтобы сообщить нам эту новость мягко. Мы с Маркусом встали и пошли играть в бильярд. Для меня это был просто очередной день.

Логан, напротив, воспринял это тяжело. Он был похож на зомби, когда выходил из офиса. Мия улыбнулась, увидев его, взглянула на его лицо и обняла его. Я оставил Логана с Мией, чтобы она могла его успокоить.

В выпускном классе я изо всех сил старался контролировать свой гнев. Я записался в спортзал, чтобы выбивать все дерьмо из боксерской груши и поднимать тяжести до тех пор, пока не устану.

Именно тогда Маркус начал составлять список девушек, которых мы трахнули. Он сделал своей миссией добавить в него как можно больше имен.

Так что последние несколько лет Маркус делал все возможное, чтобы вытравить своих демонов, а я пытался вытравить своих.

***

Ли

– Серьезно! Ты ведь знаешь, что значит сделать перерыв? – Уиллоу смотрит на меня, положив руки на бедра, ее светлые волосы собраны на макушке в беспорядочный пучок.

Мы могли бы быть сестрами, а не лучшими подругами. У нас обеих светлые волосы и карие глаза. Уиллоу ниже меня на голову, у нее лицо в форме сердца, которым невозможно не восхищаться. Мне говорили, что я симпатичная, но, будучи тощей и высокой, с овальным лицом, я не являюсь красавицей. Но внешность меня никогда не волновала, потому что я всегда была книжным червем.

– Я делаю перерывы, например, прямо сейчас, – бормочу я, не отрывая глаз от экрана ноутбука.

Сказать, что я книжный червь, значит несколько преуменьшить. Я пристрастилась к книгам, хотя моя страсть – кардиохирургия. Эту одержимость я унаследовала от своих родителей. Будучи единственным ребенком двух самых почитаемых кардиохирургов в штатах, я не мог не пойти по их стопам.

Уиллоу опускается рядом со мной и наклоняется ближе, чтобы видеть, что я читаю.

– Ты называешь это перерывом? – спрашивает она, бросая на меня взгляд, который ясно говорит, что наши определения термина "перерыв" сильно отличаются.

Уиллоу – единственный человек, который постоянно присутствует в моей жизни. У меня прекрасные отношения с родителями, но из-за их работы и моей учебы нам не удается проводить много времени вместе. Уиллоу поддерживает меня.

Когда я закончила школу в тринадцать лет, Уиллоу твердо решила остаться со мной друзьями, несмотря на то, что я на год младше ее. Во время моего первого года обучения в Бостоне мы поддерживали связь по факсу не реже трех раз в неделю. Больше всего мне нравится в Уиллоу то, что она никогда не относилась ко мне иначе только потому, что у меня высокий IQ. Я до сих пор думаю, что если бы не тот факт, что мы с Уиллоу были соседями до поступления в Бостон, я бы никогда не нашла себе друга. Занимаясь дома с частным репетитором, я не имела возможности общаться с другими детьми, а когда я начала учиться в колледже, времени на то, чтобы завести друзей, не было. Я изо всех сил старалась побить рекорд, став самым молодым врачом в США, но мне не хватило двух лет. Теперь я хочу стать самым молодым кардиохирургом.

Папа и мама заставили меня сделать шестимесячный перерыв перед началом шестилетней интегрированной программы ординатуры по кардиоторакальной хирургии в Университете Южной Калифорнии. Я еще только на полпути к своему вынужденному отпуску, а уже чувствую беспокойство. Одна только мысль о начале ординатуры заставляет мое сердце биться от волнения.

– Я читаю статью о послеоперационной физиотерапии. Это интересно. Это как читать журналы мод, которые ты так любишь.

Она медленно качает головой, бросая на меня взгляд, очень похожий на жалость.

– Только ты думаешь, что скучные медицинские статьи могут конкурировать с последними модными тенденциями. Тебе, подруга, очень нужно новое развлечение.

– Но... – Я перевожу взгляд с экрана ноутбука на нее, затем обратно на действительно интересную статью об исследовании, проведенном в Швеции, в котором оценивалась эффективность физиотерапии после кардиохирургических операций. – Это весело.

Она снова качает головой.

– Боюсь, что вся эта учеба нанесла необратимый урон развлекательному отделу твоего мозга. – Она качает головой, по-настоящему вживаясь в роль доктора. – Вам, мисс Бакстер, очень нужна вечеринка. Я прописываю вам сорок восемь часов пьянства и танцев.

Я сморщила нос, не имея настроения тратить все выходные на вечеринки. Прежде чем я успела возразить, она подняла вверх указательный палец.

– Не спорьте. Крайне важно немедленно приступить к лечению, пока веселая часть вашего гениального мозга не засохла и не умерла.

Я не могу не усмехнуться. – Тебе надо было пойти со мной в медицину. Из тебя получился бы отличный врач.

Она скорчила гримасу, покачав головой.

– Нет, черт возьми, я бы убила всех своих пациентов. Мода – моя страсть. Раз уж мы заговорили о моде...

Уиллоу берет ноутбук и закрывает его, а затем тянет меня за собой.

– Иди в душ и надень платье, которое я тебе сшила. Не смей укладывать волосы в этот ужасный пучок. С ним ты похожа на монашку, сбежавшую из монастыря. – Она скривила лицо, когда я перевела взгляд на беспорядочный пучок на ее макушке. – Я накручу тебе волосы. Тебе девятнадцать, а не девяносто.

– Ты действительно собираешься заставить меня пойти, не так ли?

Она ухмыляется, в ее глазах появляется лукавый блеск, который обещает мне отсутствие сна в ближайшем будущем.

– Ты в моем распоряжении всего на три месяца, до начала ординатуры. У меня такое чувство, что я не увижу тебя в течение следующих шести лет. Черт, я использую все преимущества времени, проведенного с тобой.

Уиллоу права. Следующие шесть лет я буду работать до упора. Я хочу изменить этот мир к лучшему, особенно когда речь идет о пересадке сердца.

Я принимаю душ и мою волосы. Оставляю кондиционер на несколько минут и быстро бреюсь. Я не могу надеть великолепное платье, которое сшила Уиллоу, когда у меня такие волосатые ноги. Смыв кондиционер, я беру полотенце и насухо вытираю тело, а затем заворачиваю в него волосы. Растирая лосьон по всему телу, я глубоко вдыхаю. Я пристрастилась к сладкому, насыщенному аромату жасмина.

Вернувшись в спальню, которую мы делим с Уиллоу, я не удивляюсь тому, что она меня ждет.

– Давай сделаем тебе прическу. Затем я приму душ, пока ты будешь делать макияж.

Спорить с ней бесполезно, и я присаживаюсь за туалетный столик. Уиллоу принялась сушить мои волосы. Сидя и наблюдая за движением ее рук, я думаю о том, как мне повезло, что она моя подруга.

Она живет в одной квартире с двумя другими девушками. Я провела некоторое время с Иви, с которой у меня сложились хорошие отношения. Я определенно знаю, что останусь с Иви подругами, когда уеду. Деллу я вижу нечасто, но она кажется милой.

Когда Уиллоу намазывает мои волосы воском для укладки, чтобы они не пушились, я спрашиваю, – Ты говорила о вечеринке? Иви тоже пойдет?

Уиллоу вытирает руки о полотенце, которым я ранее обмотала волосы, любуясь своей работой.

– Да, она уже у Картера. Мы встретим ее там.

– Картера? Он ведь дружит с Реттом, верно? – Я все еще пытаюсь запомнить имена, не говоря уже о том, кто и куда вписывается в их кругу общения.

– Да, сегодня ты познакомишься со всеми друзьями Ретта. Картер – тот еще засранец, так что постарайся держаться от него подальше.

Мои брови чуть не сошлись на переносице. Тот факт, что Уиллоу считает этого парня засранцем, говорит о многом. Она самый добрый человек из всех, кого я знаю.

– Хорошо, – соглашаюсь я, хотя мне интересно, почему он ей не нравится.

– Если подумать, просто держись сегодня на моей стороне. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из Screw Crew наложил на тебя руки.

– Тогда зачем мы идем? Если тебе никто из них не нравится, мы можем заняться чем-нибудь другим.

Например, остаться дома.

Я могу придумать пару вещей, которые я бы предпочла сделать, чем идти на вечеринку.

– Мы идем, потому что там будет весело. Кроме того, не то чтобы они мне не нравились. Просто они слишком дикие и бестактные для тебя. С ними весело проводить время, но лучше не оказываться в постели с одним из них. Поверь мне, когда я говорю, что они будут пытаться это сделать. У них есть такая фишка – кто больше девушек трахнет.

Морщины беспокойства мгновенно покрывают мой лоб.

– Я действительно не думаю, что мне стоит идти. Ты же знаешь, у меня нет опыта общения с парнями. Я не смогу понять, кто из них милый, а кто играет со мной, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

– С тобой все будет в порядке. Мы будем держаться вместе, и они не будут пытаться ничего с тобой сделать, пока я рядом с тобой.

Желая узнать больше, я спрашиваю, – А кто-нибудь из них пытался затащить тебя в постель?

Уиллоу сморщила нос. – Только Маркус. Он худший из них.

Я замечаю, как румянец пробирается по ее шее, когда она быстро уходит в душ. Здесь определенно есть какая-то история.

***

Мы здесь уже двадцать минут, и я готова уйти.

Я не умею танцевать, поэтому любой ценой избегаю импровизированного танцпола. В гостиной полно студентов, одни пьют, другие уже пьяны, а большинство находится на разных стадиях поцелуев.

Подавив зевок, я решаю выйти на улицу подышать свежим воздухом. Я не подхожу к бассейну, который находится в окружении тусовщиков. Меньше всего мне хочется, чтобы меня бросили в бассейн. Это испортит красивое платье, которое сшила мне Уиллоу. Я улыбаюсь, глядя на бледно-зеленую шелковистую ткань. Она сшила мне платье-футляр, которое, возможно, немного коротковато на мой вкус, но в остальном оно сидит идеально.

Я замечаю столик с напитками и направляюсь к нему. Удивительно, что за столиком не толпятся студенты. Когда мы пришли сюда, мы даже не смогли попасть на кухню, где стояли напитки.

Когда я замечаю на столе только газировку, то понимаю, почему здесь практически безлюдно. Я наливаю колу в красный стаканчик и наблюдаю, как маленькие пузырьки с шипением поднимаются к верху.

– Хочешь льда? – раздается за спиной глубокий голос, и я чертовски пугаюсь. Я роняю стакан, и он падает на землю, забрызгивая газировкой мои ноги и сандалии.

– Черт побери, – простонала я, отходя от беспорядка у своих ног. Я наклоняюсь, чтобы поднять пустую чашку, так как ее содержимое оказалось на мне, и снова слышу голос позади себя.

– А я-то думал, что для того, чтобы ты намокла, нужна прелюдия. – По смеху в его голосе понятно, что он считает этот случай уморительным.

– Ты, наверное, один из тех придурков, которые считают смешным то, что я сама себя перепачкала, – огрызаюсь я, ставя чашку на стол и поворачиваясь, чтобы впервые взглянуть на парня.

Черт.

Я замираю, как олень в свете фар, когда вижу перед собой идеальный образец всего мужского. Несмотря на то, что его самодовольная улыбка вызывает у меня гнев, я не могу не упиваться видом его красивого лица. Не стоит даже говорить о его волосах, которые на несколько тонов темнее моих, взъерошенных и сексуальных.

Ох. Двойной удар.

– Ты, должно быть, одна из тех сучек, которые не умеют шутить, – говорит он, и его улыбка превращается в злобную ухмылку, которая делает его только сексуальнее.

Черт побери. Почему он должен быть таким невероятно привлекательным? Это мешает мне думать, чего со мной такого раньше никогда не случалось.

– Я умею шутить, – говорю я, прочищая горло.

Я смотрю, как он наливает содовую в стакан. Он протягивает его мне, приподняв одну бровь. Не задумываясь, я беру его, и, когда наши пальцы соприкасаются, по моему телу пробегает дрожь.

Хуже того, когда я уже собираюсь сделать столь необходимый глоток, он берется за подол своей рубашки и одним плавным движением срывает ее с себя.

Мой рот открывается, а глаза бегают по его груди, пытаясь поймать каждый сантиметр загорелой кожи и мускулов. Черт, может, у него и дерьмовое поведение, но его тело это компенсирует.

Он берет бутылку с водой, которую выливает на мои ноги и ступни. Мой мозг кричит, чтобы я смахнула ухмылку с его великолепного лица, но мое предательское тело не шевелится.

– Садись, – говорит он. Его голос – смесь игривости и хрипоты – заставляет меня вздрагивать.

Положив руку мне на плечо, он легонько подталкивает меня назад, и мое тело, как всегда предательски, идет туда, куда его направляют. Задняя часть коленей упирается в край стула, и я сажусь.

Я хочу сказать что-нибудь умное, что поставит его на место, но мой разум явно отключился, оставив гормоны управлять ситуацией.

Он дотягивается до моей левой ноги и, стащив с нее сандалию, начинает вытирать мою ногу своей рубашкой.

Я не отрываясь смотрю на его подтянутую спину и широкие плечи, завороженно следя за пульсацией каждой мышцы при его движении. Закончив с левой ногой, он повторяет свои действия с правой. Только на этот раз его левая рука скользит вверх, достигая задней части моего колена, а он продолжает вытирать мою и без того сухую ногу.

Я прочищаю горло, чтобы привлечь его внимание. Я не уверена, что у меня когда-нибудь вернется голос, так как от его прикосновений все мурашки поднимаются вверх, к моим женским частям.

– Ну вот, все сухо, – говорит он, вставая. Он смотрит на меня сверху вниз, перекидывая рубашку через плечо. – Беги, твоя мама, наверное, волнуется.

– А? – издаю звук я, как будто мой IQ упал до жалкого нуля.

– Такие милые штучки, как ты, не должны болтаться на вечеринках. Разве тебе не пора спать?

Наконец-то, вместе с самообладанием ко мне возвращается и проблеск интеллекта. Я поднимаюсь со стула, но это не помогает, так как я едва достаю до его плеча.

Он одаривает меня уверенной ухмылкой, его глаза опускаются к моим ногам, а затем медленно поднимаются вверх по моему телу. Я замечаю, как они на несколько секунд задерживаются на моих бедрах и груди, а затем переходят на лицо.

Меня еще никогда в жизни так откровенно не разглядывали, и от этого по моим щекам пробегает ужасный румянец.

– Точно, мои глаза здесь, – говорю я, чтобы он понял, что я знаю, что он меня разглядывал. – Не то чтобы это тебя касалось, но мне девятнадцать лет. Я практически живу самостоятельно с тринадцати лет. И еще, мне не нравится, что ты называешь меня милой штучкой. Женщины – это не вещи.

Чувствуя гордость за свою способность связать несколько предложений вместе, я торжествующе улыбаюсь.

– Джекс, прекрати приставать к моей подруге, – неожиданно говорит Иви позади меня, и я оборачиваюсь от неожиданности. Я узнаю Ретта, но другого парня с ними я не встречала.

– Твоя подруга? – спрашивает мистер "Слишком горячий, чтобы иметь личность". Благодаря Иви я теперь знаю, что его зовут Джекс.

Я чувствую, как он движется позади меня, и мне неприятно, что мое тело его замечает. Его рука прижимается к моему плечу, и в поле моего зрения появляются сандалии.

Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, что чуть не забыла их, и выхватываю их у него из рук. Я ставлю их перед собой и быстро надеваю на ноги.

– Да, моя подруга, а значит, она вне зоны доступа. – Иви перехватывает свою руку через мою и подтягивает меня ближе к месту, где стоит Ретт. – Ты уже знакома с Реттом, а это Картер Хейз. Они живут здесь.

Улыбаясь, я протягиваю руку Картеру. – Ли Бакстер. Приятно познакомиться.

Мы пожимаем друг другу руки, когда к нам присоединяется Уиллоу, а за ней еще один парень, который выглядит так, будто собирается кого-то убить.

– Извини, я оставила тебя одну на десять минут, и тут пришли эти волки.

– Волки? – спрашивает Ретт с игривой улыбкой на лице.

– Да, волки. Родители Ли убьют меня, если кто-то из вас развратит их дочь.

– Ты ведешь себя так, будто эта милашка – чертова королевская особа? – говорит Джекс сзади меня, звуча немного обидно. Я также не упускаю из виду, что он сделал ударение на слове "милашка", как будто он уже понял, что я ненавижу, когда он это говорит.

– Можно так и сказать, – говорит Иви. Она смотрит на Картера. – Доктор Бакстер, кардиолог твоего отца, – ее отец.

Мгновенно на лицо Картера набегает туча, как будто Иви только что плюнула в него, а не представила меня.

– В таком случае, она вне зоны доступа, – отрезает Картер. Он хватает меня за руку и начинает оттаскивать от растущей толпы, собравшейся вокруг нас. – Я отведу ее в квартиру. Уиллоу, ты идешь? – Это прозвучало не как вопрос, а скорее как приказ.

Здравый смысл, кажется, возвращается в мой измученный разум, и я вырываю свою руку из его хватки.

– Что, по-твоему, ты делаешь? – Я задыхаюсь от злости, которая быстро сгорает в моем теле, когда мое внимание больше не сосредоточено на Джексе.

– Ты не должна быть здесь, Ли. Твой отец убьет меня. Я слышал, как он говорил о своей маленькой девочке. Я не стану злить человека, который, возможно, в один прекрасный день запустит руки в грудь моего отца.

Я вскидываю руки вверх, действительно ошеломленная тем, как быстро ночь пошла под откос.