Текст книги "Безжалостный (ЛП)"

Автор книги: Мишель Херд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Ледяные пальцы впиваются в мою грудь и сжимают сердце, пока медленно тянутся секунды. Мое беспокойство перерастает в панику и страх, когда отец слишком долго не отвечает.

– Ли, она не... – Его слова обрываются, и он начинает плакать.

Я закрываю глаза, чувствуя, как холод распространяется по моему телу, и мне кажется, что все мое тело погружено в лед. Осознание этого факта проникает в мое нутро и иголками впивается в череп.

– Скажи это, папа, – прохрипела я.

Горло сжимается, и я задыхаюсь, как рыба, пытаясь набрать воздух в легкие.

– Ты должен это сказать. Ты сказал мне, что это первое, чему тебя научили. Ты должен произнести эти слова.

В ухо врывается звук, полный скорби, и лишает меня драгоценного воздуха в легких. Грудь сжимается, словно ребра пытаются создать кокон безопасности вокруг моего сердца, чтобы защитить его от рокового удара, который приближается.

– Твоя мама умерла, Ли, – с трудом выговаривает он.

Я закрываю глаза, слушая мучительные всхлипы отца.

Мои глаза остаются сухими, поскольку неизбежность того, что папа только что сказал мне, поглощает мой разум. Шок еще слишком свеж. Он еще не до конца овладел мной.

Шок и отрицание. Боль и чувство вины. Гнев и торг. Депрессия. Принятие.

Я повторяю стадии горя снова и снова.

Мое сознание останавливается на шоке. Шок наступает раньше, чем отрицание. Шок. Мой разум пытается вспомнить все, что я знаю о шоке.

Невозможность двигаться.

Я моргаю и кладу свободную руку на живот.

Общие боли.

Мой живот болит. Это странное ощущение, которого я раньше не испытывала. Такое ощущение, будто я проглотила горящее полено.

Я продолжаю перебирать факты, стараясь сосредоточиться на обоснованных данных.

Ощущение тяжести.

Это объясняет, почему я не могу заставить свое тело двигаться быстрее. Такое ощущение, что время остановилось.

Отец прочищает горло. – Пожалуйста, останься с Уиллоу. Я не хочу, чтобы ты путешествовала сегодня, пока ты в шоке. Я прилечу в Северную Каролину и встречу тебя в квартире. Я привезу тебя домой, дорогая. Ты можешь сделать это для меня? Ты можешь подождать до утра?

– Я буду ждать, папочка, – шепчу я, зная, что это то, что он должен услышать. – Я буду ждать тебя здесь.

– Мне очень жаль, дорогая. Я хотел бы приехать прямо сейчас. Мне нужно...

– Я понимаю, папа. Тебе нужно пережить свой собственный шок. Я увижу тебя завтра. Со мной все будет в порядке. – Я обвожу взглядом пустую квартиру, – Уиллоу здесь, со мной. Я не одна.

После того как мы попрощались, я набираю номер Уиллоу. Мне нужно, чтобы она вернулась домой.

Когда сообщение попадает на автоответчик, я завершаю звонок.

Я закрываю глаза, когда на меня обрушивается разрушительная волна безнадежного страдания.

Мне нужно закричать или заплакать. Мне нужно выпустить наружу острую агонию и шок, но я не знаю как.

Я начинаю шагать, запустив руки в волосы.

Продолжаю двигаться.

– Миокардит, – шепчу я, перечисляя факты. – Воспалительное заболевание...

Я хватаю себя за волосы, когда в моем горле нарастает крик, но из него не выходит ни звука, только глоток воздуха.

– Переживи это, – хнычу я. – Пойми, что произошло.

Рождение и смерть – это естественный порядок жизни.

Смерть.

Мама умерла.

Моя мама умерла.

– О Боже. – Я начинаю задыхаться, когда мой желудок опускается, оставляя мое сердце в свободном падении, пока оно не разбивается у моих ног.

Мне нужна Уиллоу. Иви сказала, что она с Маркусом. Она должна быть в доме ребят. Если это не так, то, может быть, кто-нибудь из парней позвонит Маркусу и попросит привезти ее домой.

Я выбегаю из квартиры и снова набираю ее номер, молясь, чтобы она ответила. Я продолжаю набирать ее голосовую почту и прекращаю попытки только тогда, когда добираюсь до дома.

Глава 4

Джексон

Я знаю, что Логан общается с мамой. Только потому, что я не хочу иметь с ней ничего общего, я не ожидаю, что он не будет с ней общаться. Меня бесит, что она просит его передавать сообщения мне.

Когда он заканчивает разговор, я знаю, что будет дальше.

– Мама передает привет. Она говорит, что скучает по тебе.

Я перевел взгляд на Логана. – Ты действительно веришь в это дерьмо?

Логан засовывает телефон в задний карман джинсов, избегая моего взгляда.

– Я думаю, ей не все равно, – говорит он.

– Посмотри на меня, а потом повтори ложь, – выдавливаю я из себя слова.

Его глаза встречаются с моими, и мне не нравится, что они наполнены грустью.

– Я действительно верю, что ей не все равно. Она вернется.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не сказать ничего лишнего, что может расстроить Логана. Это не его вина. Он не знает ее так, как я.

– Ты идешь куда-нибудь? – спрашиваю я, меняя тему.

– Да, я уже опаздываю. Я встречаюсь с Реттом и Картером, чтобы выпить. Хочешь с нами?

– Нет, я просто побуду дома.

Открыв входную дверь, Логан взглянул на меня через плечо.

– Я люблю тебя, Джексон. Не потому, что ты мой брат, а потому, что ты всегда заботишься обо мне. Я знаю, что сделала мама. Я знаю, что ты защищал Маркуса и меня. Ты имеешь право ненавидеть ее, и мне жаль, что я не могу.

Она не заслуживает любви Логана.

– Я люблю тебя, Логан. Не беспокойся об этом дерьме. То, что она сделала, касается только ее и меня.

В тот момент, когда я слышу, как его машина выезжает с подъездной дорожки, я бросаю бутылку пива, которую пил. Она разбивается о стену, и я наблюдаю, как жидкость стекает по белой краске.

– Я ненавижу тебя, Джуди Уэст, – рычу я.

Я рад, что остался один дома, когда волна за волной гнев захлестывает меня. Я опускаюсь на пол и начинаю делать приседания. Упражнения – единственный способ успокоиться.

Я отжимаюсь, когда кто-то стучит в дверь.

– Иду, – кричу я в ответ на непрекращающийся стук. Дергаю дверь и кричу, – Не надо ее ломать.

– Уиллоу, – Ли произносит это слово с трудом, как будто у нее перехватывает горло, и это сразу же привлекает мое внимание.

Ее лицо призрачно бледное, и она дрожит, как будто замерзла, в то время как сегодня чертовски жарко. Я оглядываю ее тело, чтобы понять, не ушиблась ли она где-нибудь, и тут замечаю, что она босая.

– Уиллоу, – прохрипела она.

– Ее здесь нет, – говорю я.

Я протягиваю к ней руку и, взяв ее за руку, затаскиваю внутрь. Я закрываю дверь и обнимаю ее за плечи, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Я чувствую, как она дрожит под моими руками, и это заставляет беспокойство слиться с гневом, все еще пылающим в моей груди.

– Что случилось? – Я даже не собираюсь спрашивать, все ли с ней в порядке. И так понятно, что она расстроена.

Я сглатываю свои бушующие эмоции, что не так-то просто сделать.

Ли выглядит ошеломленной, она бесстрастно смотрит на мою грудь.

– Эм... Маркус, – шепчет она. – Ты можешь позвонить Маркусу и попросить его привезти ее домой?

– Конечно, – говорю я.

Она качает головой, и на ее лице появляется опустошенное выражение.

– Ли, – шепчу я, наклоняясь и пытаясь поймать ее взгляд. – Что случилось? Могу ли я чем-то помочь?

Она снова качает головой и отворачивается от меня. Когда она направляется к двери, я быстро двигаюсь и хватаю ее за руку.

– Куда ты идешь?

– В квартиру. Я подожду Уиллоу там.

Я ненавижу пустоту в ее голосе. Я ни за что не позволю ей вернуться в квартиру в том состоянии, в котором она находится.

Не желая, чтобы она приближалась к входной двери, я затаскиваю ее в гостиную. Я держу ее лицо руками, заставляя смотреть на меня.

– Скажи мне, что случилось.

Ее дыхание сбивается, и она хватается за мои запястья.

– С ней произошел несчастный случай, – простонала она, и это прозвучало так болезненно, что я почувствовал это нутром.

– С кем? – спрашиваю я, сразу же начиная беспокоиться за Иви и Деллу.

Она медленно двигается, как будто ей слишком тяжело говорить. Она смотрит на меня, ее глаза полны опустошения. Как будто кто-то сокрушил ее дух. Я придвигаюсь к ней ближе, желая исправить все, что случилось.

Ее ногти впиваются в мою кожу, и ее стены рушатся.

– Она умерла, Джексон, – плачет она. Эти слова проносятся сквозь меня, как ураган.

– Кто, док? Кто умер?

Я боюсь услышать, что она скажет, что это Иви или Делла.

– Моя мама. – Ее дыхание становится прерывистым, когда шок снова охватывает ее. – Моя мама умерла, – стонет она, и ее тело сотрясается от боли, пронизывающей ее.

Впервые после Маркуса я действительно чувствую чужую боль. Мне было жаль Ретта и Мию. С Маркусом, а теперь и с Ли, я чувствую, что с ними происходит.

Я чувствую удар слов, как будто кто-то ударил меня. Я чувствую безнадежность, зная, что я ничего не могу сделать, чтобы облегчить ее боль.

Мое сердце разрывается под тяжестью ее горя.

– Черт, Док, – выдыхаю я слова, преодолевая боль. – Мне так чертовски жаль.

Я притягиваю ее к себе и прижимаю ее лицо к своей груди. Я крепко обнимаю ее, желая, чтобы у нее была возможность избавиться от этой боли.

– Джексон, – задыхается она, сжимая руками мои бока. – Моя мама умерла. Ее больше нет, и я ничего не могу сделать, чтобы вернуть ее.

Я крепче прижимаю ее к себе, прижимаясь губами к ее волосам. Должно быть, она только что узнала. Она мечется между шоком и ужасной реальностью случившегося.

– Мне очень жаль, Док, – шепчу я. Больше я ничего не могу сказать, чтобы облегчить ее состояние.

В течение нескольких минут ее горестный вздох наполняет воздух. Она обхватывает меня руками, когда на нее накатывает очередная волна.

– Я не могу плакать, – шепчет она. – Я бы хотела плакать. Это застряло внутри меня. Мне плохо.

Черт, это убивает меня.

Я отстраняюсь, чтобы снова увидеть ее лицо. Не зная, что сказать, я прижимаюсь поцелуем к ее лбу. С ее губ срывается тихий всхлип, который заставляет меня поцеловать ее в щеку. Я осыпаю поцелуями все ее лицо, пытаясь передать ей часть своей силы.

Это, пожалуй, одна из худших ночей в моей жизни. Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным.

– Ты был прав, – вздыхает она. – Чувства – это больно. – Она вцепилась в мою рубашку, и беззвучный крик прорвался сквозь нее. Она задыхается, и я боюсь, что у нее начнется гипервентиляция.

– Больно. – Она прижимает кулак к груди, словно пытаясь ослабить давление, нарастающее внутри нее.

– Джексон, – задыхаясь, произносит она мое имя.

Я не могу смириться с тем, что вижу ее в таком состоянии. Я просовываю одну руку ей под колени, а другую за спину, прижимая ее к своей груди. Я бросаюсь вверх по лестнице в свою комнату и, как только захлопываю за нами дверь спальни, позволяю ей опустить ноги на пол, а мой рот прижимается к ее рту.

Потребность облегчить ее боль переполняет все мои чувства.

Она тянет руки к моей шее и, встав на носочки, пытается приблизиться ко мне. Мой язык проникает в ее рот, и, когда она целует меня в ответ, в моей груди разрастается чужая боль.

Мне больно, потому что больно ей .

Я ломаюсь, потому что ломается она.

Я потерян, потому что мы никогда не будем вместе, несмотря на то, что она чувствует себя как дома. Мы просто уничтожим друг друга, как это сделали мои родители. Я не могу так поступить с ней. Она заслуживает гораздо большего.

Я начинаю отступать, но она двигается вместе со мной.

– Не останавливайся. Пожалуйста, Джексон, – умоляет она. Я закрываю глаза, так как трещина в моем сердце становится все глубже. – Помоги мне.

– Ты расстроена, док. Черт, это еще мягко сказано. Ты в шоке. Мы оба сейчас в полном дерьме. Это будет ошибкой.

Она качает головой и умоляюще смотрит на меня.

– Помоги мне почувствовать что-нибудь, кроме этой боли. Я не могу ее переварить. Я не могу ее понять. – Паника сжимает ее черты, и я вижу, как ее разум работает над осмыслением ее потери. – У каждой проблемы есть решение. Если смерть – это проблема, то каково ее решение? Я не могу решить это уравнение.

Черт возьми, я никогда в жизни не видел ничего более душераздирающего. Она пытается рационализировать свой путь через боль.

– Док, – простонал я, прижимаясь лбом к ее лбу.

Я сглатываю эмоции, которые грозят задушить меня.

– Ты не можешь решить эту проблему. Это не проблема. Это жизнь.

Ее дыхание обрывается на моих губах.

– Тогда в чем же причина?

Я закрываю глаза и даю ей единственный ответ, который могу дать. – Чтобы напомнить нам, что мы всего лишь люди. – Я вижу, что моего ответа недостаточно, поэтому я добавляю, – Люди умирают, чтобы другие могли жить. Подумай об этом, док. Если бы мы были бессмертными, где бы все жили? Это природа.

Она кивает, и, несмотря на то, что земля только что вырвалась у нас из-под ног, удивительно наблюдать, как ее необыкновенный ум усваивает факты. Она может быть гением, но в конце концов она всего лишь девятнадцатилетняя девушка, потерявшая мать.

– Я не знаю, как справиться с этой болью.

– Ты и не должна, док. Ты должна плыть по течению. Со временем станет легче. Я знаю, что сейчас чертовски хреново, а завтра будет еще хреновее, но уже в следующем году тебе будет легче.

Отчаянный звук вырывается из ее уст, когда она пытается отдышаться перед лицом окончательной смерти.

– Я не могу вспомнить последние слова, которые я ей сказала.

– Не думай о таких вещах. Не сейчас.

Я поглаживаю большими пальцами ее челюсть, прижимаясь лбом к ее лбу.

– Я бы хотел забрать твою боль. Я бы сделал все, чтобы тебе было легче.

Она прижимается своим ртом к моему, и от ощущения ее дрожащих губ мое сердце разрывается еще больше. Эта ночь меняет меня. Я уже никогда не буду прежним.

Все, что я знаю с непоколебимой уверенностью, – это то, что это не обо мне и моем желании, а только то, что она нуждается во мне.

***

Ли

Я не могу смириться с мыслью, что больше никогда не увижу маму. Я больше никогда не услышу ее голос.

Ее не будет здесь, чтобы увидеть, как я делаю свою первую операцию.

Она не поможет мне спланировать свадьбу.

Мои дети никогда не узнают, какая замечательная у них бабушка... была.

Ее сердце перестало биться. Оно больше не гоняет кровь по ее венам.

Всю свою жизнь я была одержима сердцем. Я хотела знать о нем все. Я хотел покорить его, но вместо этого оно покорило меня.

Мне нужно хоть на минуту избавиться от боли, иначе она сведет меня с ума.

Я изливаю всю свою душевную боль в поцелуе, безмолвно умоляя Джексона подарить мне этот момент, в котором я так нуждаюсь.

– Тебе больно, – прошептал он мне в губы.

– Пожалуйста, – прошу я, не заботясь о том, что буду чувствовать завтра. Важен только этот момент. Завтра мне придется столкнуться с ужасающей реальностью жизни без мамы. Мне придется вернуться в дом, который будет преследовать меня отголосками жизни моей матери. У меня есть только один шанс с Джексоном, чтобы отвлечься от суровой реальности, прежде чем я буду вынуждена встретиться с ней лицом к лицу.

Когда он пытается сказать что-то еще, я останавливаю его слова, углубляя поцелуй. В его горле раздается глубокий стон, который находит отклик внутри меня.

Когда он отстраняется, я хватаюсь за подол рубашки и стягиваю ее через голову. Я стягиваю трусики и шорты с ног и отбрасываю их в сторону.

– Черт, Док, ты меня убиваешь, – рычит он.

Мне нужно, чтобы он рычал. Мне нужно, чтобы он трахал меня с ненавистью. Мне нужно, чтобы он поглотил меня, чтобы я смог найти облегчение от этой сильной боли и тщетного чувства пустоты.

Я хватаюсь за подол его рубашки, и облегчение ослабляет боль, когда он позволяет мне стянуть ее. Я прижимаюсь ртом к его груди, и, когда волна отчаяния накатывает на него, впиваюсь зубами в его кожу.

– Блядь, – шипит он.

Он снимает ремень, расстегивает молнию и стягивает джинсы и боксеры на пол. Я настолько ушла в себя, что не замечаю красоты его обнаженного тела. Я знаю, что завтра буду жалеть об этом, но сейчас мне все равно.

Он достает из бумажника презерватив, и я понимаю, что должна почувствовать облегчение от того, что он вспомнил, но мне просто все равно.

Когда он заканчивает с презервативом, его пальцы впиваются в мои бедра, и он прижимает меня к себе. Тепло его кожи прогоняет холод из моего тела. Он обхватывает меня за талию и прижимает к себе, пока ведет нас к кровати.

Когда он укладывает меня на матрас, он следует за мной, ползет вверх по моему телу, пока не нависает надо мной. Когда я подношу руки к его бокам, он опускается на меня, и мы касаемся друг друга с головы до ног.

Он твердый там, где я мягкая. Он горячий там, где я холодная.

Он противоположен мне во всех отношениях, и это именно то, что мне нужно.

– Завтра ты меня возненавидишь, – шепчет он, и я вижу, как в его глазах отражается моя печаль.

– Как ты и сказал, не стоит беспокоиться о том, что чувства могут быть задеты. Позволь мне ненавидеть тебя, чтобы я могла сосредоточиться на этом, а не на отчаянии, разъедающем меня. – Он прижимает нежный поцелуй к моим губам. Когда он отстраняется, то смотрит в мои глаза с такой силой, что засасывает меня в себя, пока я не исчезаю, и остается только он.

Джексон Уэст – загадка с телом ангела и душой дьявола.

– Если это то, что тебе нужно, чтобы справиться с проблемой, тогда ненавидь меня, док. Ненавидь меня, если это поможет тебе справиться.

Наши рты сталкиваются, и когда его рука накрывает мою грудь, и я впервые прикасаюсь к ней, я не упиваюсь этим ощущением. Вместо этого я питаю ненависть, которую должна испытывать к этому человеку. Я ненавижу его, потому что он нужен мне больше, чем воздух, которым я дышу.

Он нужен мне, чтобы помогать мне оставаться в здравом уме.

Он нужен мне для того, чтобы поддержать меня, когда мой мир выходит из-под контроля.

–Ты мне нужен, – шепчу я, когда он прикусывает кожу под моей челюстью.

Его рука проходит по моим ребрам, животу и скользит между ног. На этот раз в моем животе вспыхивают чувства, когда его пальцы исследуют меня.

Он оставляет дорожку поцелуев от моей шеи до рта. Когда он вводит в меня палец, его язык подражает его действиям, вызывая пульсацию удовольствия и облегчения по моему телу.

Когда я чувствую, как он прижимается к моему входу, в глубине моего сознания проносится назойливая мысль. Я отгоняю ее грубой силой, не позволяя своей реальности вернуться.

Он вводит в меня головку своего члена, и неприятное ощущение оказывается приятным. Оно заставляет меня сосредоточиться на том, что мы делаем.

Джексон разрывает поцелуй, и наши глаза встречаются, когда он вводит в меня еще один дюйм. Он сжимает зубы, а мое тело борется с ним, и мои внутренние мышцы пытаются вытолкнуть его.

– Черт, док. Какая же ты тугая. – Он произносит эти слова с трудом, словно теряя контроль над собой.

Его глаза притягивают мои, когда он подается вперед. Резкая боль пронзает мой живот, слезы застилают глаза, и я задыхаюсь. Когда он проникает глубже, я хнычу от усиливающейся боли. Физическая боль – это все, на чем я могу сосредоточиться, пока слезы льются из моих глаз.

Он входит в меня до конца, и я думаю, что больше не выдержу. Его тело замирает над моим, и я благодарна ему за то, что он дает мне время привыкнуть к его размерам.

Все тихо, мы смотрим друг на друга.

Нет горя.

Нет ненависти.

Нет ничего, кроме этого неописуемого момента между нами.

С момента нашей встречи Джексон одаривал меня только мрачными взглядами и оскорблениями, наполненными низким рычанием.

До сих пор.

Теперь его глаза нежны и полны ласки. Он нежно целует меня в губы, сопровождая свои слова успокаивающими словами.

– Ты необыкновенная, док.

Когда из его глаз вытекает слеза и капает мне на скулу, я окончательно срываюсь и плачу, когда он начинает заниматься со мной любовью. Наши слезы смешиваются с поцелуями, и я нахожусь на тонкой грани между ненавистью и безнадежной влюбленностью в него.

– В другой жизни я могла бы любить тебя, – шепчу я.

Он опирается локтями по обе стороны от моей головы и приподнимает верхнюю часть тела, начиная двигаться быстрее. Вскоре боль исчезает, и на смену ей приходит наслаждение. Именно в этот момент я начинаю осознавать все ощущения.

Ощущения от того, что я нахожусь с этим мужчиной кожа к коже, просто невероятны. Ощущать его движения внутри себя – ни с чем не сравнимое удовольствие. Джексон – мой первый.

Я вижу удивление и искренность в его глазах, когда он шепчет так тихо, что я бы пропустила слова, если бы не смотрела на него.

– Не ненавидь меня вечно, док. Встретимся в другой жизни, и я смогу любить тебя без того, чтобы ты меня ненавидел.

Мы находим свой ритм и двигаемся вместе, наши тела становятся влажными от пота. Когда я чувствую, что в животе у меня все сжалось, я хнычу от досады. Джексон ускоряет темп, погружаясь в меня все глубже и глубже.

– Отпусти, док, – прохрипел он.

Вынув член так, что в нем осталась только головка, он снова входит в меня, с силой раскачивая мое тело. Напряжение, которое я чувствовала секунду назад, распадается на вспышку света и ощущений, о которых я даже не подозревал.

Его рот впивается в мой, словно пытаясь поглотить удовольствие, пульсирующее в моем теле. Его тело обхватывает меня, и он вздрагивает, когда наступает его собственное освобождение.

Когда он замирает, то не отстраняется, а продолжает нежно целовать меня. Он опускает руки по бокам моей головы и прижимается к моему телу так, что я оказываюсь в его клетке.

Этот поцелуй кажется другим. Это похоже на обещание, как будто он признается, что заботится обо мне.

Когда он отстраняется, и наши глаза встречаются, я понимаю, что поцелуй был прощальным.

Глава 5

Джексон

Я говорил серьезно, когда просил ее не ненавидеть меня вечно. Надеюсь, когда-нибудь она сможет меня простить. Черт, как бы я хотел, чтобы мы встретились при других обстоятельствах.

Я закрываю глаза и выхожу из нее, ненавидя, что не могу оставаться в ней.

Поднимаясь на ноги, я оплакиваю потерю возможности ощущать ее кожу своей. Когда я оставляю ее лежать на кровати, мне кажется, что я вырываю свое разбитое сердце прямо из груди и оставляю его в ее руках.

Я выбрасываю презерватив. Хватаю полотенце и подставляю под теплую воду.

Ли приподнимается, когда я возвращаюсь в комнату. Я целую ее в макушку, осторожно вытирая между ее ног. Бросив полотенце на пол, я сажусь на кровать. Я притягиваю ее к себе на колени и обхватываю руками.

Я закрываю глаза и тихо молюсь о том, чтобы у меня хватило сил отпустить ее. Она не моя.

Дыши, Джекс. Переживи боль. Ты должен сделать это ради нее. Она заслуживает лучшего, чем ты. Тебе нечего предложить такому невероятному человеку, как она.

Я кладу палец ей под подбородок и поднимаю ее лицо, пока наши глаза не встречаются. Я стараюсь запомнить точный оттенок ее радужки. Я пытаюсь запечатлеть ощущение ее мягкой кожи под моими пальцами.

Я прижимаюсь к ее рту и, сделав глубокий вдох, ощущаю ее вкус. Я наполняю свои легкие ее ароматом.

И я отпускаю ее.

Мы встаем, и оглушительная тишина заполняет комнату, пока мы одеваемся. Я беру ее руку и переплетаю наши пальцы, пока беру ключи от машины.

Поездка обратно в квартиру наполнена утратой.

Потеря матери.

Потеря возможностей.

Потеря будущего, которое могло бы быть.

Потеря нас.

Когда я паркую машину перед зданием, я шепчу: "Подожди здесь".

Я выхожу, обхожу машину и открываю ей дверь. Я знаю, что уже поздновато быть джентльменом, но я должен показать ей, что она достойна такого обращения, а не того, как я с ней обращался.

Гнев проступает на ее лице, когда она выходит из машины. Я снова беру ее за руку и провожаю до входной двери.

Изнутри доносится смех, и я чувствую облегчение от того, что она не будет одна. Черт, я бы не смог ее бросить.

Я обнимаю ее, ненавидя, что это последний раз, когда я держу ее хрупкое тело в своих объятиях.

Она обхватывает меня за талию, и ее пальцы впиваются в меня.

– Я ненавижу тебя, Джексон, – хнычет она.

Я больше не могу сдерживать эмоции. Слезы текут по моим щекам, и я позволяю им упасть.

Я вдыхаю, вырываясь из ее объятий. В последний раз целую ее в лоб, и мне физически больно отворачиваться от нее. У меня болит грудь, и я борюсь за то, чтобы мое разбитое сердце не затянуло в водоворот отчаяния.

– Я ненавижу тебя за то, что ты занимался со мной любовью, – говорит она у меня за спиной.

Черт. Черт, я недостаточно силен.

Слезы наворачиваются быстрее, пока я мчусь вниз по лестнице. Когда я сажусь в машину, бью кулаком по рулю и позволяю крику вырваться из моей груди.

Она никогда не узнает, что именно с ней у меня был первый поцелуй.

Она – первая женщина, с которой я занялся любовью.

***

Ли

После ухода Джексона в моих костях поселилось странное онемение, и тело стало тяжелым. Я волочу ноги и вяло открываю входную дверь.

– Эй, где ты была? Я пыталась до тебя дозвониться, – говорит Уиллоу.

Я пытаюсь прогнать оцепенение, чтобы сфокусироваться на ее лице.

– Ли? – Озабоченность омрачает ее лицо, когда она бросается ко мне.

– Мне нужно собираться. Завтра приезжает мой отец.

Именно так. Сосредоточься на фактах.

– Папа приезжает завтра, – повторяю я.

Джексон привел меня в чувство.

– Я уезжаю домой.

Никогда больше я не увижу тепла в его глазах.

Я больше не почувствую его прикосновения, облегчающие боль.

Я не смогу полюбить его. Я не смогу его ненавидеть.

Вместо этого я застряла в безвестности, где ничто не имеет смысла.

Должно быть, я отключилась, потому что, когда я пришла в себя, я сидела на диване, а Уиллоу прижимала к моим губам бутылку с водой.

В ее глазах застыли слезы, когда она смотрит, как я делаю несколько глотков.

– Почему ты уезжаешь домой, Ли? Что-то случилось?

Я облизываю губы, и вкус Джексона все еще ощущается.

– С моей мамой произошел несчастный случай. Она умерла. – Я говорю не как Ли Бакстер, девушка, которая только что потеряла свою мать.

Я говорю как доктор Бакстер, сообщающий кому-то о смерти любимого человека.

Уиллоу обнимает меня и крепко прижимает к себе. Она плачет не только о моей потере, но и о своей собственной.

Когда Уиллоу отстраняется, Иви наклоняется и обнимает меня.

– Мне очень жаль, Ли. Я не знала твою маму, но уверена, что она была замечательной. Ты – живое доказательство этого.

У меня появляются слезы от ее добрых слов.

Уиллоу и Иви собирают мои вещи, а я сижу и наблюдаю за ними. Я слежу за их движениями, но мои мысли чередуются между скорбью о потере матери и попытками отвергнуть то, что я чувствую к Джексону.

Я слежу за стрелкой на часах, которая отбивает секунды. Время странным образом искривляется, когда ты находишься в шоке. В этот момент кажется, что оно тянется, продлевая печаль как можно дольше. Но когда я вспоминаю эту ночь, я не представляю, куда делось время.

Последние двенадцать часов моей жизни можно разделить на пять отрезков.

Мама жива.

Мама мертва.

Я ненавижу Джексона.

Я люблю Джексона.

Я ненавижу Джексона.

Когда раздается стук в дверь, Иви идет посмотреть, кто там.

Она возвращается, и Картер следует за ней.

– Извините за ранний визит. Джекс рассказал нам, что случилось. Я хотел застать Ли до ее отъезда.

Иви грустно улыбается ему и уходит в свою комнату, чтобы мы могли уединиться.

Картер садится рядом со мной и берет мою руку в свою.

– Ты знаешь, во сколько приедет твой отец? – спрашивает он. От меня не ускользнуло, что он не высказывает пустых соболезнований.

– Нет.

– Когда я вернулся домой, Джексон рассказал мне, что произошло. Надеюсь, ты не против, но я договорился с отцом, чтобы он прислал наш частный самолет, так что тебе не придется возвращаться домой на коммерческом самолете.

Я сжимаю его руку, потому что не могу найти в себе достаточно сил, чтобы улыбнуться.

– Можно я подожду с тобой?

Я киваю, так как моя нижняя губа начинает дрожать.

Картер прижимает меня к своей груди и позволяет мне плакать. Я зарываюсь лицом в его грудь, пока он звонит и выясняет, каким рейсом летит папа. Он договаривается с водителем, чтобы тот забрал отца и привез его сюда.

– Спасибо, – шепчу я, когда он заканчивает со звонками.

– Я хочу, чтобы ты взяла мой номер. Если тебе или твоему отцу что-то понадобится, звони мне без колебаний.

– Почему ты такой добрый? – спрашиваю я, отстраняясь, чтобы высморкаться.

– Я просто отплатил за услугу, Ли. Твой отец столько раз спасал жизнь моему отцу. Я у тебя в долгу на всю жизнь.

– Ты нам ничего не должен.

– Мой отец – единственный родитель, который был у меня и моих друзей. Если бы он умер после первого, или второго, или третьего, или даже четвертого инфаркта, нам была бы крышка. Ты никогда не узнаешь, как мы благодарны ему за подаренную жизнь. Я не сомневаюсь, что без твоего отца мой был бы мертв.

Стук в дверь заставляет Картера вскочить. Он открывает отцу, и я слышу их шепот, прежде чем они входят в гостиную.

У меня слабеют ноги, когда я встаю.

Когда я вижу папу, мне кажется, что я разрываюсь на части от напряжения, вызванного попыткой продержаться всю ночь.

Он обнимает меня, и впервые после нашего разговора я чувствую что-то знакомое.

У меня все еще есть часть моего дома.

У меня все еще есть родители.

У меня есть отец, и я знаю, что он позаботится обо мне.

– Милая, – шепчет он, отстраняясь. Его глаза ищут мое лицо.

Он опускает меня на диван и крепко прижимает к своей груди.

– Доктор Бакстер закончила девятнадцатичасовую смену. Она заснула, когда ехала домой.

Все мое тело вздрагивает от рыданий. Вот что мне было нужно. Факты. Никто не понимает меня лучше, чем папа.

– Автомобиль врезался в дерево. Ветка вошла в ветровое стекло и разорвала грудную клетку. Она разорвала аорту.

Отец приподнимает мне лицо и заставляет поднять на него глаза.

– Ты понимаешь, Ли?

– Травматический разрыв аорты – это состояние, при котором аорта разрывается, – повторяю я его слова.

– Все верно, милая. Никто ничего не мог сделать.

Я смотрю на него и вижу момент, когда он осознает свою ошибку.

– Когда она умерла? – спрашиваю я.

Он качает головой, и слезы наполняют его глаза.

– Ли, ничего нельзя было сделать, чтобы спасти ее жизнь.

– Она умерла не от удара, – шепчу я, отстраняясь от отца. – Они пережали аорту?

– Пережали, милая, – шепчет папа, его глаза умоляют меня остановиться. – У нее было кровотечение и тяжелая травма легких.

– Они могли бы использовать аппарат для пересадки, – начинаю возражать я.

– Дорогая...

– Они могли бы…

– Ли! Послушай меня. Я был там. Ты не смогла бы ее спасти. Ее тело получило непоправимые повреждения.

Я отстраняюсь от отца и встаю, говоря, – Ты не знаешь, на что я способна, папа.

Отец встает и кладет руку мне на плечо.

– Ты права. Я понятия не имею, на что способен твой разум, но я знаю, что восстановить повреждения, нанесенные ее телу, было просто невозможно.

Отец крепко обнимает меня, а внутри меня все бунтует. Это просто еще одно слово для неудачи. Невозможно.

– Я не сомневаюсь, что однажды ты докажешь, что я ошибаюсь, – шепчет он.

Он отстраняется и берет меня за руку.

– Поехали домой, милая.

Я обнимаю Иви на прощание и поворачиваюсь к Уиллоу.

– Я прилечу завтра первым рейсом, – обещает она, обнимая меня.