Текст книги "Маньяк"

Автор книги: Мишель Брис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Знаю, – перебил его Корантэн, вспомнив, как ужасно выглядел сам Капелло минувшей ночью.

– Прежде чем уехать, я взвалил Маринье на Веронику и по всему ее телу наставил его отпечатки пальцев. Он пошевелился и обнял ее. Что вы хотите? Ведь он же был в беспамятстве. – Безумие снова вернулось к нему, он скорчился от приступа смеха. – У него хрен стоял как у оленя. Потрясающее зрелище. Я посмеялся и уехал оттуда.

– Только сначала подвесили на балку веревку. – Корантэн достал из пачки мятую сигарету. – Чтобы навести его на мысль о самоубийстве, не так ли?

Старый безумец кивнул.

Корантэн щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Во что бы то ни стало нужно хоть немного отвлечься. Уж слишком отвратительно все, о чем с таким олимпийским спокойствием рассказывает Луис Капелло.

– На сегодня хватит, – сказал он. – Мы снова допросим вас, когда понадобится.

Погруженный в раздумье, Капелло не шелохнулся.

Эме Бришо взял со стола фотоаппарат "Кодак", найденный Иваном Ле Коатом при обыске у Луиса Капелло часом раньше.

– С помощью этого аппарата вы сфотографировали Маринье?

– Вы и его нашли? Молодцы...

Ле Коат сделал знак, и двое полицейских увели хозяина "СЕКАМИ".

Оставшись в кругу коллег, Корантэн обратился к Ле Коату:

– Как нам поступить с секретаршей Симоной Фюрэ? Разберетесь с ней сами? Меня она больше не интересует.

Ле Коат грузно пошевелился в своем кресле.

– Но, дорогой друг, она ведь сообщница? Так или нет?

– Сообщница, – aздохнул Корантэн. – Но она всего лишь запуганная старая дева, которая дрожала за свое место. Увы, закон есть закон, поступайте как знаете.

На улице Корантэн подставил лицо ветру, и ему сразу полегчало. Упругий ветер нес запах моря и, казалось, смывал с его души всю мерзость, в которой он так долго барахтался.

– Пошли, – позвал он Бришо, – нужно позвонить Баба. А потом мне предстоит еще кое к кому зайти.

В комиссариате Ле Коат составлял отчет для своего начальника, который, как обычно, не преминет приписать себе все заслуги в раскрытии этого запутанного дела...

Глава девятнадцатая

Ни в чем не уступающее средиземноморскому, солнце нещадно пекло над пляжем Ла-Боли, по которому прогуливался легкий западный ветерок, весело наполнявший паруса яхт. Зазывая покупателей, по пляжу расхаживали продавцы вафель; детишки самозабвенно рылись в песке. Влюбленные парочки, взявшись за руки, потихоньку забредали в теплую воду, чтобы пофлиртовать, отплыв подальше от берега. Ла-Боль являла собой именно то, чего от нее ожидали: обитель спокойной и счастливой отпускной жизни. Место, где приятно остановиться на две-три недели, чтобы забыть о серой повседневности. Там-сям были отдыхающие, погруженные в чтение газет. Многие только сейчас узнавали о чудовищном преступлении, совершенном, можно сказать, у всех на глазах. Слава Богу, что полиция уже его раскрыла.

Корантэн отложил кипу газет без горечи, хотя, как всегда, ни в одной из них не было и полслова об участии в расследовании специально присланной из Парижа группы. Зато чуть не с каждой счастливо улыбался Иван Ле Коат, с удовольствием демонстрируя вещественные доказательства: "Кодак", пакетики "секс-лакта", шприц, с помощью которого была убита Вероника.

Незадолго до этого Корантэн, как и собирался, посетил всех, кого наметил. Месье и мадам Довилье, мадам Маринье, а также Шейлу, которая сквозь слезы спросила у него, на сколько ее могут упечь. "Минимум два года строгого режима", – жестко ответил он.

Жерар – последний, кого он хотел увидеть, был на пляже. Борис отдал ему калькулятор.

– Спасибо, старик. Только благодаря этой штучке я смог докопаться до истины.

Он рассказал Жерару, как погибла Вероника, как был арестован и изобличен "черный человек", преследовавший подростков.

Жерар молча выслушал, затем нажал несколько клавиш на своем калькуляторе и протянул его Корантэну. Тот прочел: 13.5.18.3.9.

– Переворачивать нужно?

Жерар отрицательно покачал головой.

– Нет, бесполезно, это слово из пяти букв. Вовсе не то, которое обычно приходит на ум.

Корантэн сосредоточился.

– Ага! Я все понял: 13 – это тринадцатая буква алфавита, то есть М, 5 пятая, значит, Е.., и так далее. МЕРСИ. – Он изучающе посмотрел на подростка. – Ведь она умерла. За что же меня благодарить?

Жерар притворился, что его страшно интересует неуверенное лавирование яхты, ведомой неопытной рукой новичка.

– Спасибо за всех остальных. Тех, кого этот Капелло мог бы тоже погубить, если бы не вы.

***

Aженни прощалась с Эме Бришо.

– Ты меня бросаешь, вероломный ты человек! – говорила она с неподражаемым английским акцентом.

Бришо закончил укладывать чемодан.

– Ничего не поделаешь. – Вид у него был глупый и несчастный. Она красноречиво вздохнула.

– Да, конечно. Ведь ты женат.

Бришо подскочил, словно его ужалил тарантул.

– А какая она из себя, твоя жена? – Дженни пригладила ему усы. – У нее красивая грудь?

У Эме Бришо даже уши покраснели.

– Замолчи! – aзвился он. – Не говори так о Жаннетт!

Дженни обиженно отошла.

– А что тут такого? – воскликнула она по-английски. – Она ведь женщина? А что для женщины может быть важнее красивой груди? – Она задрала майку. – У нее такие же большие груди, как у меня?

Бришо закатил глаза и принялся читать про себя "Отче наш".

***

A номере напротив Борис Корантэн прощался с Клодин и Жинетт. Его, правда, несколько смутило, как они предложили это сделать. Уж, кажется, что могло смутить такого закаленного в любовных баталиях бойца, как Борис, однако и он растерялся, когда подружки предложили ему переспать с ними обеими одновременно. Всего-то...

По тому, с каким жаром Клодин и Жинетт обсуждали "технические" подробности осуществления своей идеи, Борис понял, что любовного опыта и сноровки им не занимать.

Лежа на кровати, Клодин подняла и раздвинула ноги, положив пятки на спинки двух широко расставленных стульев. Жинетт, стала над нею на колени, приподняв зад, и прильнула своими губами к ее губам.

– Чего же ты ждешь? – приказала Клодин.

Борису ничего не оставалось, как подчиниться. Он прошел к ним между стульями и долго ублажал по очереди каждую. Клодин и Жинетт все это время страстно целовались и ласкали друг друга. Похоже, у подружек были близкие отношения не только по работе...

Когда напряжение достигло предела, послышался голос Клодин:

– Назови число. Один или два?

– Зачем? – с недоумением спросил Борис: меньше всего он думал сейчас о числах.

– Потом объясню. Сначала скажи.

– Ну, пусть будет два.

Клодин отбросила со лба прилипшие кудряшки.

– Два у меня. Сеанс завершается со мной. Уяснил?

Ее изобретательность сразила Бориса. Оставалось лишь приложить все усилия, чтобы и Жинетт не осталась обиженной.

Обессиленный, задыхающийся, он рухнул на свободную постель. Кружилась голова, мышцы ног сводила судорога.

"Боже мой, – подумал Борис, – если так провести весь отпуск, вполне можно рехнуться..." Он повернулся к подружкам, которые медленно забирались под одеяло.

– Ну, девочки, с вами не соскучишься. И где вы только всему этому научились?!

Клодин лукаво вздернула бровь, на которой блестела капелька пота.

– А ты, господин инспектор, наверно, считал, что женщины лишены воображения?

Как бы не так... Впрочем, насколько я понимаю, ты не считаешь нас чудовищами? Вот и отлично. Нам ты тоже понравился. А посему...

Она грациозно потянулась к ночному столику и достала из ящика записную книжку и карандаш.

– Твой парижский адрес! – сказала Клодин. – Это приказ.

***

Nтоя на перроне, три фигурки в джинсах, подчеркивающих их привлекательные округлости, дружно махали руками. Они становились все меньше и меньше и наконец скрылись за поворотом. Эме Бришо закрыл окошко купе, в котором, кроме них, никого больше не было.

– Ну вот, – сказал он, укладываясь на полке, – еще один эпизод нашей жизни уходит в прошлое.

***

15 августа около половины первого ночи Борис Корантэн с трудом вырвался из объятий двух загорелых девиц, которые, казалось, задались целью довести его до полного изнеможения. Клодин и Жинетт позавчера вернулись из Ла-Боли и нагрянули к нему, как они выразились, "просто на уик-энд".

Телефон заливался на столе посреди рюмок с водкой: Клодин и Жинетт решили организовать русский ужин и принесли все необходимое с собой. Борису осталось только купить икры.

Он снял трубку, дав в душе клятву, что, если это Чарли Бадолини, тут же подаст в отставку.

– Алло, Борис? – Корантэн едва узнал голос Эме Бришо.

– Меме, – обреченно спросил он. – Что случилось? Ты, наверное, сломал ногу, спускаясь с Монблана?

Эме Бришо кашлянул.

– Борис, ты был прав. Дженни...

Ему не удалось закончить фразу. Да это вовсе незачем было делать. Корантэн и так все понял.

– Не везет тебе с горничными, Меме. Я тебе это всегда говорил. Откуда ты звонишь?

– Из табачного магазинчика. Борис, это же просто трагедия! Дженни меня наградила триппером.

Корантэн так и шлепнулся на стул.

– Слушай, – aоскликнул он, – а я-то чем тебе могу помочь? Сходи к врачу.

В трубке раздался треск.

– Уже сходил. – Казалось, Бришо вот-вот заплачет. – Но если принимать лекарства, нельзя ничего пить, даже пива.

Корантэн прикусил губу, чтобы не расхохотаться.

– Я понял, Меме. Скажи Жаннетт, что ты решил похудеть, чтобы лучше выглядеть. А при диете нужно воздерживаться от алкоголя.

– Но я же и так худой! – в отчаянии завопил Бришо.

– Мужчина никогда не бывает достаточно худым, – назидательно изрек Борис, чтобы подбодрить Бришо, и повесил трубку.

– Скажите-ка, девушки, – Корантэн строго поглядел на подружек своими черными глазами, – я надеюсь, после моего отъезда вы общались только с приличными людьми?

Клодин поморгала, словно Белоснежка перед своим Принцем.

– Мы порядочные девушки, – nказала она грудным голосом, потягиваясь всем телом. – Иди ко мне, мой красавец полицейский. Теперь моя очередь лишить тебя сил.